CC BY
16
Широко известной альтернативой мультикультура-лизму является «ассимиляция» или так называемый «плавильный котел». Но эта концепция, возникшая в США, вряд ли может быть реализована в других странах, и в России тем более. Страна иммигрантов создавала новую, до этого не существовавшую, нацию, вбирала в себя десятки приплывающих к ее берегам народов и этносов.
Российская Федерация - не страна иммигрантов. Народы и народности, проживающие на ее территории, имеют свои собственные, исторически закрепленные за ними ареалы проживания, они прочными нитями традиций связаны общим прошлым. Оборвать их, как это делают иммигранты, сами представители российских этносов, не захотят, а сделать это насильственным образом означает факт, по меньшей мере, культурного геноцида. Для такой страны, как Россия, отрыв от собственных корней не приведет в благополучное будущее.
Проект строительства мультикультурного общества в европейском смысле как общества, состоящего из взаимно не проникающих культурных блоков, также не реализуем в нашей стране. В России веками происходило взаимопроникновение и взаимообогащение культур, сама российская цивилизация и государственность пропитаны культурным многообразием. Более 190 национальностей, более 200 языков и диалектов - это тот культурный багаж и богатство, равных которому в мире нет.
Сегодня ключевая задача государственной национальной политики России - наполнение реальным содержанием понятия «российская нация». Только это может
уберечь от разрыва между этнокультурной и гражданской идентичностью россиянина. Этот процесс не искусственный, так как отрицать наличие у народов России цивили-зационного единства на фундаменте этноконфессиональ-ного многообразия нет никаких оснований.
Именно с этих смыслов надо начинать, говоря о целях и задачах государственной национальной политики современной России. Граждане должны осознать себя единой нацией. Без формирования общегражданской идентичности все глобальные инициативы, такие, например, как модернизация, не имеют перспектив [5].
Примечания:
1. А. Меркель: Попытки построить мультикультурное общество в Германии полностью провалились. 17.10.2010, Потсдам.
2. Термин «полифония» в отношении мультикультурализма призван подчеркнуть единые смысловые основания «плюрализма культур», и вариативность его практического воплощения.
3. Здесь и далее приводиться авторское осмысление концепции мультикультурализма В. Никитаева. См. В.Никитаев. мультикультурализм и машины этничности. http:// www.russ.ru/pole/Mul-tikul-turalizm-i-mashiny-etnichnosti
4. Об этом см. также: И.С. Семенко. Российские проблемы нациестроительства в контексте современного зарубежного опыта / Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. Выпуск 3. - М., 2011.
5. Об этом. см.: Готово ли российское общество к модернизации?: аналитический доклад/Российская Академия наук, Институт социологии. - М., 2010.
УДК 390(479) ББК 63.5(531)
О НЕКОТОРЫХ СУЩЕСТВЕННЫХ ХАРАКТЕРИСТИКАХ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИЙСКОГО КАВКАЗА
Дибиров Абдул-Насир Зирарович,
доктор политических наук, профессор Дагестанский институт экономики и политологии (г. Махачкала)
Аннотация. Статья посвящена проблемам региональной идентичности народов Российского Кавказа. Основной акцент автор делает на анализе этнополитических процессов в Республике Дагестан. Рассматриваются проблемы этнического национализма и экстремизма, миграции и маргинализации, места и роли регионов Северного Кавказа в Российской Федерации.
104 -
Ключевые слова: этнос, нация, Кавказ, Дагестан, национализм, экстремизм, имперскость, идентичность, набеговая экономика, молодежь, легитимность, русский язык, догосударственные структуры.
SOME OF THE NOTABLE CHARACTERISTICS OF THE REGIONAL IDENTITY OF
THE RUSSIAN CAUCASUS
Dibirov A.Z.
Abstract. The article is devoted to the problems of the Russian Caucasian regional identity. The main emphasis is on analysis by ethno-political processes in the Republic of Dagestan. The problems of ethnic nationalism and extremism, migration and marginalization, the place and role of regions in the Northern Caucasus in the Russian Federation.
Key words: ethnicity, nation, Caucasus, Dagestan, nationalism, extremism, identity, youth, legitimacy, Russian language, «dogosudarstvennye» structure.
«Как сладкую песню Отчизны моей, люблю я Кавказ»
М.Ю. Лермонтов
- 1 -
В русском общественном сознании, да и в культуре в целом, образ Кавказа занимал особое место, на мой взгляд, он сопоставим даже с образом Волги. Россия пришла на Кавказ, так же как в Сибирь, Дальний Восток и Среднюю Азию, в поисках своих естественных, с точки зрения государства, рубежей, которые гарантировали бы внешнюю безопасность, то есть решала извечную проблему Российского государства. Расширяя пространства, она стремилась скрепить их неким духовным стержнем - имперскостью, советскостью или, как сегодня, российскостью. При этом духовное скрепление народов и территорий шло поверх этнических и конфессиональных различий, без ущемления этнокультурного многообразия страны. В этом плане в истории России была лишь одна попытка привести башкир к православию в 18 веке, которая привела к череде башкирских восстаний. В последующем такие попытки больше не предпринимались. Был взят курс на интеграцию этнических элит в имперскую, общероссийскую элиту. Россия заплатила самую высокую цену за Кавказ - это и неоднократные попытки закрепиться с времен Ивана Грозного, и многолетняя Кавказская война, русско-турецкие и русско-персидские войны, огромные человеческие и материальные жертвы. В то же время несоизмерима и трагедия народов Кавказа - геноцед черкесских народов, гибель цвета горской молодежи, сожжены аулы, вырублены леса, хозяйственная разруха.
Почему же сегодня в русском общественном сознании такой желанный и романтичный Кавказ стал изгоем, превратился в обузу?
Здесь следует, на мой взгляд, взглянуть непредвзято на процессы, которые происходят в русском этническом сознании, с одной стороны, и на себя - кавказцев, на изменения в нашем менталитете, на диаспорное сознание выходцев с Кавказа в русских городах, с другой стороны.
Кризис идентичности в России вылился, с одной стороны, в русский этнический национализм, густо замешанный православным клерикализмом, а, с другой, в этничес-
кий национализм малых этносов, нередко выступающий под идеями исламского фундаментализма.
Русский этнический национализм в современных условиях не обладает целостной идеологией, у него нет ни теоретического, ни исторического обоснования. В теоретическом плане он представляет собой причудливую смесь из внутренне противоречивых идеологем, восходящих к древнеславянскому язычеству, ортодаксальному православию, нацизму и даже к мистицизму. В историческом прошлом идет явная демонизация всех остальных этносов и наций в противовес особой исторической миссии русского этноса. В силу этого в нем очень высок потенциал экстремизма. Его социальная база воспроизводится в основном в молодежной среде крупных российских мегаполисов. Цель русского этнического национализма - создание русского этнического государства с явным этнократическим налетом. Главной особенностью русского этнического национализма сегодня является то, что в нем впервые за последние 300 - 350 лет отсутствует имперскость. Это означает, что этнос ради действительных или мнимых интересов готов поступиться даже территориями, если реализуется его главная цель - создание этнического государства.
Если же мы посмотрим на себя, на кавказцев, то в общем-то и здесь картина не совсем лестная и приятная. В пореформенные годы произошла массовая маргинализация населения республик Северного Кавказа. В этом плане особенно показательны процессы, происходящие в Дагестане. В республике произошли быстротечные и радикальными изменения в социальной структуре. Изменились социально-классовая, гендерная, этническая, конфессиональная, возрастная структуры общества. На изменения в социальной структуре оказали серьезное влияние высокая рождаемость и большая внутриреспубликанская миграция. Высокая рождаемость привела к резкому росту в составе населения процента молодежи. На фоне растущей безработицы и углубляющейся общей бедности населения высокая доля молодежи в составе населения превратилась в критический для общества фактор. Неизбежные в этих условиях протестные настроения в молодежной среде сублимируются в ценностях и идеологических установках экстремистского характера. Мобильность и коммуникативность информационного общества позволяют молодежи доста-
точно быстро саморганизоваться и с удивительной легкостью дестабилизировать ситуацию в обществе. При этом суть идеологем, которые берутся на вооружение молодыми бунтарями не имеет значения, главное в том, чтобы они указывали, кто виноват, кто враг. Молодое поколение образует и основную массу внутренней миграции в республике. Мигранты в нашей республике заселяют в основном окрестности крупных городов, образуя посады, где утверждается некий промежуточный образ жизни, в котором сочетаются как элементы сельской жизни, так и элементы городской жизни. Происходит размывание ценностей, утверждаемых и контролируемых сельской общностью. В условиях ослабления контроля со стороны традиционной общности, а то и его полного отсутствия, эти ценности, формировавшие в компактных общностях естественный социальный порядок, перестают быть в новых условиях регуляторами такого порядка. Здесь наряду с размыванием традиционных ценностей, не происходит одномоментного утверждения ценностей городского образа жизни, прежде всего, законопослушания. Таким образом, в социальной структуре общества появился огромный по масштабам республики социальный слой, который по своим типологическим характеристикам может быть оценен как маргинальный. Неустойчивость социального статуса, противоречивость, а то и внутренний антагонизм в самоопределении и самоидентификации, двойственность сознания в условиях отсутствия устоявшихся идейно-ценностных ориентиров делают маргинала чувствительным к малейшим кризисным ситуациям, подверженным внешнему влиянию, быстро впадающим в панику и готовым к быстрому восприятию настроений большинства, особенно толпы [5].
В сфере экономики произошло вымывание производительной части населения в сферы торговли, услуг, управления, обеспечения безопасности и другие обслуживающие сферы экономики республики [9]. Дагестанцы перестали заниматься производительным трудом, происходит деформация сознания, общественных ценностей. Горец, который всегда был связан с землей, был труженником-воином, сегодня перестал быть таковым. Террасы заброшены, земля не обрабатывается, пустеют аулы. Спускаясь же на равнину, этот же горец теряет дух земледельца, но остается исковерканная, деформированная воинственность. Такая воинственность может стать лишь основой новой формы набеговости [4, 258]. Она в действительности и выливается в республике в форму набеговой экономики. Многие дагестанцы, мигрирующие из республики на постоянной или межсезонной основе в центральные российские области, не потому ли вызывают острую неприязнь местного населения, что они ведут себя как участники набега. Если это не набеги, то почему заработанные там средства не вкладываются в экономику республики, почему они проедаются, почему идут на непризводительное строительство дворцов и банкетных залов. Не признаками ли набеговой экономики являются похищение людей, их выкуп, рэкет как чиновничий, так и так называемый «лесной»? Дотационный на 70 процентов бюджет республики не есть ли новая форма набеговой экономики? В истории Дагестана был период, когда набеги на соседние области играли существенную роль в экономике нашего общества - это ХУП-ХУШ вв., но при этом, как отмеча-
ли внешние наблюдатели, полученный в набегах кусок масла дагестанцы мазали на хлеб, выращенный собственными руками. Сегодня даже этого мы не имеем. В научной среде есть и такая точка зрения, что в свое время Кавказская война выросла на набеговой основе, что она началась как борьба за право горцев осуществлять периодические набеги на соседние области. Во что выльется современная набеговость? Не сеем ли мы новые гроздья гнева в своих соседях, не провоцируем ли мы общество, в котором мы нашли не только безопасность и защиту, но и приобрели чувство собственной значимости и исторической субъектности?
Вместе с тем следует иметь в виду, что как крайности русского этнического национализма, так и гримасы этнического сознания других народов России, являются следствием общего кризиса национальной идентичности страны [2, 65-66]. Нелегитимное оформление развала Советского Союза оказалось катастрофическим не только для постсоветского пространства, но создало и массу непросчи-танных его инициаторами проблем для всего мира. Но самой большой катастрофой развал СССР обернулся для Российской Федерации. С одной стороны, была делегити-мирована сама российская государственность, ее федеративная и историко-географическая основа. С другой стороны, если практически во всех новообразованных государствах, хотя и достаточно болезненно, произошло самоопределение вокруг собственной идентичности, как части новообретенной или восстановленной независимости, то Россия лишилась национальной идентичности, лишилась стержня, скреплявщего российскую государственность на протяжении столетий. Почему почти два десятилетия страна подвергается форменному ограблению, а народ при этом безмолвствует? Почему демократический всплеск начала девяностых так быстро угас и утвердился чиновничье-бюрократический авторитаризм опять же при полном безмолвии народа? Почему коррупция разъедает общество, а общество к этому просто приспосабливается? Почему элита так далека от действительных интересов страны и приобретает все более космополитический, а зачастую и компрадорский характер? Почему Китаю отдали Амур, Азербайджану - Самур, Казахстану - Полкаспия, а народ молчит? Почему во всех постсоветских государствах идет прямая дискриминация русского этноса, культуры и языка, а российскому государству до этого дела нет? Почему российскому гражданину комфортнее отдыхать, работать, учиться и жить везде, но только не в собственной стране? Почему народ не гордится своей армией и не хочет посылать детей в нее? Почему дети элиты не служат в армии? Почему не поем гимн собственной страны? Почему нет ни одного российского национального праздника, который бы праздновался народом? Почему проигрываем олимпиады, чемпионаты, турниры, а выводов не делается? Перечень такого рода вопросов бесконечен. А причина одна - Россия как страна вплоть до сегодняшнего дня не самоопределилась в собственной национальной идентичности, народы России и, прежде всего, русский народ не воспринимают страну как свою родную, как соответствующую ее исторически сложившимся представлениям о собственной государственности.
- 2 -
В этих условиях не прекращаются целенаправленные попытки дальнейшей дезынтеграции Российской Федерации. Слабость правового пространства России особенно очевидна в Северокавказском регионе. На этой волне не прекращаются дискуссии о роли и месте Кавказа в российском политическом пространстве и даже предпринимаются попытки прогнозирования возможных сценариев отпадения Северного Кавказа от России. Подобные сценарные разработки не только провоцируют перманентность кризиса в этом регионе, но и в высшей степени опасны как для будущего народов региона, так и для России в целом.
Во-первых, Кавказ, а тем более Северный Кавказ, никогда не был единым. Кавказ приобрел единство в составе Российской империи, а затем и Советского Союза. Попробуйте объединить Закавказье с проблемами Карабаха, Южной Осетии и Абхазии! Недолгая история Закавказской Советской Социалистической Федерации тому пример. Северный Кавказ един, пока он российский. Даже Дагестан никогда в своей истории не был единым. На его территории на протяжении веков существовали десятки государственных или протогосударственных образований -Аварское ханство, Кази-Кумухское шамхальство, Кайтагс-кое уцмийство, Табасаранское майсумство, Дербентский эмират и т.д. Кроме того существовали союзы сельских общин в виде «демократических» или «аристократических» республик [8]. Уверен, что единый Северный Кавказ вне России - это иллюзия. Причем иллюзия - очень опасная. Опасная, прежде всего, для самих северо-кавказских народов. Советская власть привнесла в регион то, чего здесь никогда не было, - этническую рознь, которая усугубляется сегодня земельно-хозяйственными конфликтами. Их решение вне России чревато длительной нестабильностью в регионе, а то и военными столкновениями. На нашей памяти они уже были.
Во-вторых, Кавказ не только не был единым, но не был и самостоятельным. Все практически государственные образования на его территории входили в состав или находились в зависимости от соседних великих держав -Персии, Османской империи, а позднее и России. Не секрет, что и у Турции, и у Ирана имеются сегодня долгосрочные виды на Кавказ, в том числе и на Северный Кавказ. Я уже не говорю о некоторых великих державах, пытающихся создать на Кавказе клоны своих штатов. Надежда на то, что с уходом империи, кавказские народы объединятся, и Кавказ выступит самостоятельным субъектом международной политики, это тоже иллюзия, подкармливаемая не в последнюю очередь из-за рубежа. Скорее, это будет напоминать Грузию, Азербайджан, Таджикистан и Молдавию 90-х годов. Схожие процессы происходили после ухода Англии с Индостанского полуострова, Франции из Африки. При этом стабильность в этих регионах не достигнута вплоть до сегодняшнего дня.
В-третьих. Народы Северного Кавказа в составе России обрели внешнюю безопасность, перестали быть объектами истории, а стали его субъектами, оказались активными участниками всемирно-исторического творчества вели-
кой державы [3, 48]. Кстати, если в русском этническом сознании чувствуется определенная усталость от имперско-сти, то другие народы России вряд ли согласятся жить во второразрядной стране. Огромные пространства России предполагают имперскую великодержавность как символ причастности к всемирно-историческому социальному творчеству и стержень национальной идентичности. Не мультикультурализма, а имперской великодержавности Российского государства не хватает этносам страны, не хватает ее объединительной роли. Имперскость российского государства, начиная еще с 17 века, не носила этнократического характера, здесь империя символизировала собой не господство одной нации над другими, а скорее, это была форма некой духовно-идеологической общности, безотносительной к этническому, религиозному или географическому разнообразию. Другими словами, такая имперская идентичность играла в России роль особого посредника между этнической и гражданской идентичностями, роль переводчика этнической идентичности в гражданскую [10, 246]. В основе имперской идентичности, безусловно, лежал опыт культурного сотворчества народов страны. Фундированная сверх-идеологией имперская идентичность была главной духовной скрепой Советского государства на протяжении семи десятилетий. Другими словами, на протяжении веков менялась форма историко-культурной общности народов России, но не ее суть. Безусловно, такая общность не сформировалась одномоментно, в ее основе лежит общее героическое прошлое, национальные символы, ставшие общими, русская культура, созданная всеми народами страны, а не только этническими русскими. Вот эта надэтничная национальная (культурная) идентичность и делает Россию самодостаточной и самостоятельной цивилизацией. Она же выступает в современных условиях главным фактором перевода этнической идентичности народов России в общую гражданскую идентичность [7].
- 3 -
Как мы уже отмечали, советская власть привнесла в свое время то, чего исторически не было на Кавказе, -межэтнические проблемы и конфликты. В то же время, думаю, что не следует придавать им слишком большое значение, особенно это касается Дагестана.
На мой взгляд, многие, пишущие на национальную тематику в республике и за ее пределами, излишне драматизируют характер и особенности отношений между нашими народами. Представляется, что сегодня в республике проблемы национализма дагестанских этносов и экстремизма на национальной почве нет, как не было его и никогда в прошлом. Когда говорят или пишут о национализме в Дагестане, чаще всего наблюдаются попытки механически перенести процессы и тенденции, имеющие место в современном мире, на полиэтничную общность, сформировавшуюся в совершенно особых условиях, имеющую свою особую историю и особые качественные характеристики.
Прежде чем говорить о национализме в нашей республике, надо задаться вопросами: а) есть^^в респуб-
лике примеры этнического национализма, то есть, стремится ли какой-либо дагестанский этнос к выходу из Дагестана и созданию собственного государства или взыскует вхождения в другое государство или другой субъект федерации; б) есть ли в республике доминирующий этнос, монополизировавший политическую власть и выдающий свои этнические интересы за интересы всей республики; в) есть ли при этом попытки ассимиляции мелких этносов более крупными этническими образованиями.
Мой ответ на все эти вопросы отрицательный, хотя могут быть определенные оговорки, не влияющие в целом на существо проблемы.
Во-первых, название дагестанского суперэтноса -дагестанцы - не содержит налета этничности, не связано с названием какого-либо одного дагестанского этноса. Поэтому оно не вызывает у дагестанских этносов отторжения. Официальная субъектность, задаваемая паспортом, политическая идентичность, задаваемая административно-государственным устройством,человека, рожденного в Дагестане, не приходит в противоречие с его этнической идентичностью. Для представителя любого этноса Дагестана двойственный характер его идентичности - лакец-дагестанец, даргинец-дагестанец, тат-дагестанец и т.д. -это норма, которая никем не подвергается сомнению.
Во-вторых, одним из ключевых факторов ино-иден-тификации является язык. Скажем, в соседнем Азербайджане проживает большая группа этнических лезгин и аварцев, обладающих не только своим собственным языком, но и развитой культурой. Официальный язык Азербайджана - азербайджанский, на нем издаются официальные документы, ведется обучение в вузах и школах, другими словами, он является языком экономики, политики, права и культуры в республике. Объективно в этих условиях лучшими возможностями для карьерного и профессионального роста обладают «истинные» носители языка - этнические азербайджанцы, в то время как лезгины или аварцы должны владеть уже двумя языками. Такого рода ситуации существуют сегодня в Прибалтике, на Украине, в сходной ситуации находятся курды в Турции, гагаузы и приднестровцы в Молдавии. В этих условиях языковой фактор становится существенным раздражителем общественного сознания и питает этнический экстремизм национальных меньшинств. Ситуация в Дагестане в этом плане в корне отличается, хотя и нам приходится владеть двумя языками - родным и русским языками. Русский язык - это не только официальный язык республики, но объективно он давно превратился и в язык межнационального общения в республике. Самое существенное заключается в том, что все дагестанские этносы в отношении владения русским языком находятся в равном положении. Существовавшее подспудно в годы советской власти недовольство тем, что этнические русские имели лучшие шансы профессионального роста в республике, сегодня отошло на второй план, поскольку в силу известных причин численность русского населения в республике резко сократилась. Важно и то, что сегодня ни один язык дагестанских этносов также не претендует на роль официального языка республики. Таким обра-
зом, в республике нет и языковых оснований для этнического экстремизма.
В-третьих, этнический национализм всегда провоцируется этнократичностью государственной власти. Этнократический политический режим отличает то, что здесь у власти находится этнократия, т.е. политически активная часть одного из этносов, контролирующая государственную власть и выбирающая в качестве государственных интересов интересы собственного этноса. Эт-нократическими, по сути, были практически все европейские королевства в позднее Средневековье и начале Нового времени, когда здесь шел процесс формирования государств-наций. Например, именно в этот период произошла ассимиляция бургундцев, эльзасцев и других этнических групп в единую французскую нацию. Получившее недавно независимость Косово на наших глазах превращается в этнократическое государство. Этнократизм является практически всегда болезнью молодых государств. Дагестанская государственность, хоть и суррогатная, имеет длительную историю и восходит к временам Кавказской Албании. Государства, которые то появлялись, то исчезали на территории Дагестана, и были созданы собственно дагестанскими народами, всегда имели, по мнению наших историков, полиэтничный характер. Перемещался лишь административный центр - Дербент, Хунзах, Кумух, Тарки и т.д. Неслучаен ведь тот факт, что в Дагестане, несмотря на всю его бурную и часто трагическую историю, не было зафиксировано ни одного случая ассимиляции даже самого малого этноса. Главная причина этого в том и заключается, что Дагестан не знал собственной этнократической государственности, что этнократизма нет в традиции дагестанской государственности. Сегодня в наших публичных дискуссиях чуть ли не главное место занимают обвинения действующей власти в этнократических поползновениях, что, на мой взгляд, не совсем справедливо. Я не собираюсь здесь выступать апологетом действующей власти и действующих политиков. Оснований для критики власти более чем достаточно. Но обвинять в этнократизме республиканскую политическую власть я бы не стал. Хотя правы, конечно, и те, кто недоумевает по поводу того, почему в течение шестидесяти лет первым лицом в республике становится либо аварец, либо даргинец. Но сути это, тем не менее, не меняет. В прошлых государственных образованиях представители одного этноса находились у власти и более длительные периоды, если же резиденция наследника оказывалась в другом населенном пункте, то туда переносилась даже столица. Сегодня, конечно, трудно представить, чтобы столица Дагестана переносилась бы из Махачкалы в Леваши или Хунзах, или в какой-нибудь другой город. На мой взгляд, дагестанская политическая элита, возможно, является наиболее умудренной в вопросах формирования межнационального баланса среди элит российских национальных республик. Понимание недопустимости нарушения этого баланса укоренено в нашей политической элите уже где-то даже на генетическом уровне. Думается, что действительная проблема здесь сегодня не в государственной власти, а в живучести до-
государственных структур и форм жизни в нашем обществе. Патрональность, клановость, коррупция, семейственность и многое другое, пронизывающее наши политические и хозяйственные структуры и воспринимаемые нами как проявления этнократизма, на самом деле являются отзвуками этих догосударственных структур. В современных дагестанских политических структурах довольно много людей, над которыми довлеют адаты и обычаи отдельных общин и джамаатов, то есть догосу-дарственные нормы общественной жизни. Практическая политика таких деятелей, которая на поверхности воспринимается как этнократическая, в сущности, является местечковой политикой.
В-четвертых, этнический экстремизм очень часто является следствием некомпетентности. Чужой - это иной, неведомый, а значит враждебный. Вот парадигма, заложенная в гены человека еще с первобытных времен. В народе не зря говорят, узнать, значит, понять, а понять, значит, простить. Первая известная в истории «мировая война» произошла между неандертальцами и кроманьонцами. Мотив: те - иные, следовательно, чужие. Так, одна ветвь человечества уничтожила другую. Многие исчезнувшие цивилизации стали жертвами незнания и непонимания. Неисчислимо количество памятников культуры, потерянных безвозвратно. Глубокое невежество в религиозных вопросах лежит в основе религиозно-политического экстремизма. Если бы не оно, разве бы афганские талибы уничтожали древнейшие памятники буддизма в своей стране? Народы Дагестана отличает глубокое знание друг друга, высокая взаимная компетентность. Мы очень хорошо за века совместной жизни узнали достоинства и недостатки друг друга. Поэтому мы хорошо друг друга понимаем.
В-пятых, в полиэтничных обществах, где высок потенциал этнического национализма, довольно остро стоит проблема смешанных браков. Чем легче люди разных этносов вступают в семейно-брачные отношения, тем выше их этническое родство. По большому счету, этнос -это форма исторического родства людей. Мы не видим сегодня в Дагестане внутренних причин, препятствующих брачно-семейным отношениям между дагестанцами, кроме языковых. Но и наши языки, как уже доказали ученые-лингвисты, имеют общего предка. А в условиях урбанизации даже в быту мы стали пользоваться русским языком. Языковое различие, по сути, сводится на нет всеобщим двуязычием дагестанцев, которое в условиях Дагестана всегда было нормой. Поэтому, на мой взгляд, дагестанцы сегодня ближе к формированию единого этноса, состоящего в обозримой перспективе из разных народностей. Народность - это все-таки более рыхлое образование, предшествующее этносу, которое может сформироваться в самостоятельный этнос или раствориться в более крупном. Самое главное, как мы уже отмечали, понятие «дагестанский этнос» и вхождение в него не вызывает внутреннего протеста ни у одной автохтонной народности Дагестана.
В-шестых. Этническая идентичность в условиях Дагестана в силу различных исторических причин не является первичной. На мой взгляд, первичной выступает джамаатская идентичность, принадлежность к той или
иной сельской или поселенческой общности. Это связано с тем, что в Дагестане не было этнических территорий, этнических земель. Земля принадлежала сельским общинам, а не этносам [1]. И сегодня земельный вопрос в республике - это вопрос, который можно и нужно решать на уровне поселений, без налета этничности. Вторым по значимости уровнем идентичности, опять же на мой взгляд, является общедагестанская идентичность. Она во многих отношениях может является и первичной. Этническая идентичность образует лишь третий уровень идентичности. Например: тукитинец (от с. Тукита) - дагестанец - аварец - россиянин.
Таковы, на мой взгляд, шесть главных оснований, препятствующих возникновению этнического экстремизма в республике. Безусловно, этот перечень можно расширить. Но эти мне кажутся ключевыми. Каждое из этих оснований, взятое в отдельности, присутствует в той или иной мере в разных странах или регионах, полиэтничных по составу, что, тем не менее, не гарантирует их от рецидивов этнического экстремизма. Уникальность Дагестана в том и заключается, что все эти основания присутствуют здесь все вместе и одновременно.
Таким образом, в Дагестане, являющемся самым многонациональным субъектом Российской Федерации, нет почвы для этнического экстремизма. В то же время Дагестан является наиболее исламизированной республикой в России, и при этом религиозно-политический экстремизм превратился в существенный фактор дестабилизации общественно-политической обстановки в республике. Налицо реальный парадокс нашей общедагестанской идентичности, сочетающей две, казалось бы, несовместимые вещи - этническую толерантность и религиозную нетерпимость.
Полиэтничность Дагестана, его многоязычие - это наше самое главное богатство, а исторически присущая Дагестану этническая толерантность делает это богатство еще и уникальным. И это накладывает огромную ответственность на всех дагестанцев по сохранению и сбережению этой уникальности, особенно на интеллигенцию.
- 4 -
Дагестан уникален тем, что здесь этничность присутствует в паспорте и культуре, но не в географии. Здесь нет улиц, городов, поселков и районов, которые бы носили этнические названия. Единственное исключение -Лакский район, не знаю, почему именно этот район так назвали, хотя лакцы образуют большинство и в некоторых других районах республики. Есть еще районы компактного проживания некоторых немногочисленных народов республики, где этническое название совпадает с географическим. Для меня было дикостью, когда в дачном поселке в окрестностях Махачкалы вдруг обнаружил улицы Табасаранская и Даргинская. Хотя это и было сделано на любительском уровне, тем не менее, было неприятно. Потому что - это в республике не принято, не приветствуется, нормальному дагестанцу в голову не придет давать этнические названия улицам, если даже там проживают представители одного этноса, шоре с он на-
зовет улицу именем своего родного села или близкой для него местности.
Мне кажется, что и Российской Федерации в целом необходимо уйти от строительства государства на этнической основе, убрать прежде всего этническую составляющую из названий субъектов федерации, заменив на географическую или историческую - Горская область, При-эльбрусская область, Терская область, Центрально-Кавказская область и т.д. Единственным исключением может стать только Дагестан, так как здесь в названии нет этнического налета. Правда, для такой реформы нужен высочайший уровень легитимности федеральной власти и глубокая укорененность общероссийской национальной идентичности. Это постепенный и достаточно длительный процесс. Но начинать этот процесс необходимо, и первым шагом здесь может быть исправление перекосов асимметричной федерации в наиболее полиэтничных субъектах федерации. В основе российского федерализма не лежит делегированный суверенитет. Наоборот, Российская Федерация создана путем делегирования части суверенита от Центра к регионам. Поэтому и движение в сторону симметричной федерации должно идти от Центра. Не нужно думать, что народы Северного Кавказа будут сильно держатся за этнические названия своих республик. Они все полиэтнич-ны. По данным всероссийской переписи 2002 года, этнический состав республик Северного Кавказа выглядит следующим образом: Адыгея: 64,5% - русские, 24,2% - адыгейцы, 3,4% - армяне, 2,0% - украинцы; Дагестан полиэт-ничен исторически; Ингушетия: 77,2% - ингуши, 20,4% -чеченцы, 1,2% - русские; Кабардино-Балкария: 55,3% -кабардинцы, 25,1% - русские, 11,6% - балкарцы; Карачаево-Черкесия: 38,5% - карачаевцы, 33,6% - русские, 11,3%
- черкесы, 7,4% - абазины, 3,4% - ногайцы; Чечня: 93,5%
- чеченцы и ингуши, 3,7% - русские; Северная Осетия: 60,7% - осетины, 23,2% - русские, 5,0% - ингуши. Сегодня цифры изменились, но вряд ли существенно. Кроме того, некоторые из них сами пытались найти более адекватные названия своим республикам - Алания, Ичкерия, да и не лишне будет вспомнить иисторическое прошлое, особенно дореволюционное. На территории северо-кавказских республик после Большой Кавказской войны на протяжении 150 лет существовали административно-политические образования с самыми различными названиями, вплоть до экзотических, - Терская область, Северо-Кавказский эмират, Горская республика, Грозненская область, Ичкерия, Дагестанская область, Кабардинский округ, Северо-Кавказская советская республика, Баталпашинский отдел Кубанской области, Кубанско-Черноморская советская республика, Абазинская республика, Верхне-Кубан-ская казачья республика и т.д. На карте Российской империи 1914 года в названии ни одного кавказского региона нет этнического налета. Были округа, области и губернии
- Кубанская, Ставропольская, Черноморская, Дагестанская, Эриванская, Тифлисская, Кутаисская, Бакинская, Ели-саветпольская, Сухумский, Батумский, Терская [11]. Этнический элемент в названии субъекта федерации является фактором внутренней нестабильности, соблазном этнок-ратизма и рождает в других этносах, проживающих в дан-
ном регионе, чувства неполноценности и собственной вто-роразрядности. Консервируемая таким образом этническая иерархия неизбежно формирует почву для социальных конфликтов, а пусковым механизмом для этого могут стать любые, даже малозначительные, а то и просто бытовые проблемы, возникающие между представителями различных этносов.
- 5 -
Острейшая проблема Кавказа - это проблема социализации молодого поколения. Сегодня, как всегда это и было, существует проблема «отцов и детей». Существует она и в Дагестане. Новые поколения не бывают хуже старших, хотя в истории мы знали и периоды так называемых «потерянных» поколений. Сегодняшнее поколение не хуже и не лучше. Оно просто другое. Мы его сегодня не вполне понимаем и достаточно плохо знаем. Современная дагестанская молодежь более целомудренна, меньше пьет, меньше курит, находится в поисках ценностных ориентиров. При этом духовность данного поколения, на мой взгляд, расколота. Они поставлены перед цивилизационным выбором - исламская идентичность или русско-европейская. Выбор русско-европейской идентичности сегодня затруднен, потому что она в глазах большей части молодежи ассоциируется с вороватой властью, коррупцией, обманом и т.д. Вместе с тем при формировании исламской идентичности на поверхность выходят так называемые «темные глубины» веры [6]. Родители, чье мировоззрение сформировалось в атеистические советские годы, оказались не готовы к религиозному ренессансу девяностых годов. В результате мы получили поколение, чья вера сформировалась не естественным путем, когда она переходит от родителей к детям, от отца к сыну, от матери к дочери, а воспринята случайным путем - либо по ваххабитской литературе, либо от недоучек-сверстников, либо от малограмотных имамов мечетей. Вера и этничность - это основы человеческой идентичности, поэтому они должны исходить от родителей. В противном случае, новообращенные вместо действительных глубин веры воспринимают и воспроизводят в своей религиозной практике крайности веры, кажущееся принимается за действительное, явление за сущность. В республике за годы атеизма во многом утеряна религиозная культура, основанная на обожествлении нравственного отношения к миру. В этих условиях вера начинает приобретать фанатичный характер, толкая новообращенных на такие поступки и деяния во имя веры, которые запрещены всеми Священными писаниями. В дагестанском экстремизме на поверхность выходят самые «темные глубины» веры, особенно в последнее время, когда сын заказывает отца или брат убивает брата по религиозным причинам. И ислам, и христианство, и иудаизм запрещают во имя веры поднимать руку на отца, мать, брата, сестру (вспомним историю пророка Ибрагима и его сына Исмаила - Авраама и Исаака)). Всевышний отвергают такую веру, Бог не принимает такой жертвенности ради веры. Бог указывает человеку те пределы, за которые его вера не может выходить. Это и есть те темные, мутные глубины веры, которые противны Богу, и которые сегодня все чаще выходят на поверхность.
Российский парламентаризм
В Дагестане всегда был культ образования. Дагестан -один из немногих регионов Кавказа, где сформировалась собственная письменная история. Рукописный фонд ДНЦ РАН хранит сегодня более десяти тысяч рукописей, собранных по республике. Политика Имама Шамиля по созданию в каждом селении, при каждой мечети медресе для ликвидации горской неграмотности привела к тому, что во второй половине XIX века появился феномен, названный академиком Гаджи Гамзатовым Дагестанским Возрождением: Махмуд из Кахаб Росо, Етим Емин, Ирчи Казак, Баты-рай, Алигаджи из Ихо, Чанка и многие другие выдающиеся дагестанские поэты и мыслители.
Думаю, что молодое поколение, помня об этих наших традициях, должно для себя сделать императивом получение хорошего, прежде всего, светского образования. Недооценка светского образования привела к цивилизаци-онному отставанию Арабского Востока и всего мусульманского мира.
* * *
Причины развала любого государства лежат не в экономической, социальной или духовной сфере. Они лежат в плоскости политической, прежде всего. Легитимная власть, власть, пользующаяся доверием и признанием со стороны граждан, власть, олицетворяющая национальную элиту, власть, нацеленная на формирование государства, соответствующего историческим представлениям русского и других народов России о собственной государственности, их представлениям о справедливос-
ти - это главная гарантия соединения территории и населения России в единую общность через эффективное
управление.
Примечания:
1. Агларов, М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в ХУП-начале Х1Хв. - М., 1988.
2. Белоусов, Е.В., Дибиров, А.-Н.З. Страна, война и наша идентичность// Вестник российской нации, 2010. - № 4-5.
3. Дагестан на перекрестке культур и цивилизаций: Гуманитарный аспект: К 85-летию академика Г.Г. Гамзатова. Сост., отв. ред. Г.Г. Гамзатов, Ф.Х. Мухамедова. - М.: Наука, 2011.
4. Денисова, Г.С., Уланова, В.П. Русские на Северном Кавказе: Анализ трансформации социокультурного статуса. -Ростов-на-Дону, 2003.
5. Дибиров, А.-Н.З., Исрапилова, К. Дагестанцы. - Кто мы? Махачкала, 2004.
6. Дибиров, А. -Н. З. Идеология экстремизма и «темные глубины» веры//Политические аспекты модернизации российского общества: Материалы Всероссийской научной конференции. Москва - Махачкала, 2010.
7. Дибиров, А.-Н.З. Русскость как культурно-ценностная основа национальной идентичности России//Горизонты современного гуманитарного знания. - М., Наука, 2008.
8. История Дагестана с древнейших времен до наших дней. В 2-х томах. Т. 1. История Дагестана с древнейших времен до XX века. - М., Наука, 2005.
9. Мудуев, Ш.С. Трансформация расселения и хозяйства в Дагестане: 1990-е годы. - Махачкала, 2002.
10. Степун, Ф.А. Чаемая Россия. - Спб., 1999.
УДК 320 ББК 67.400.6
ПАРЛАМЕНТ БЕЗ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА
Колюшин Евгений Иванович, доктор юридических наук, профессор
Центральная избирательная комиссия Российской Федерации (г. Москва)
РАЯиАМЕЫТ WITHOUT РАЯиАМЕМТАтАМБМ
Ко!иэМ1п Е.1.
