CC BY
38
О НЕКОТОРЫХ СПОСОБАХ РАСШИРЕНИЯ ЭПИТЕТА В ТЕКСТАХ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ
С.А. Губанов
Ключевые слова: эпитет, сравнение, идиолект, поэтика, стиль,
Марина Цветаева.
Keywords: epithet, comparison, idiolect, poetics, style, Marina
Tsvetaeva.
Настоящая статья посвящена распространению эпитета (эпитет-ного комплекса / эпифразы, то есть единства эпитета и определяемого субстантива), а именно двум видам такого распространения: повторяющемуся эпитету и эпитету, находящемуся в составе конструкции «существительное с союзом «как» + адъектив». Семантический потенциал и образная составляющая признакового слова пока, на наш взгляд, не получили должного описания в лингвопоэтике, которая заостряет внимание исключительно на сравнении в рамках данной конструкции. На материале творчества М.И. Цветаевой делается попытка показать центральную роль эпитета в образном осмыслении реалии.
Типы распространения эпитета. Нами выявлены следующие основные типы распространенного эпитетного комплекса, зафиксированные в текстах произведений М.И. Цветаевой.
1. Расширение эпитета за счет грамматически зависимых от него слов, в том числе сравнительным оборотом, в составе эпитетного комплекса (187 эпифраз).
1.1. Распространение эпитета причастным оборотом (102 эпифразы).
1.2. Распространение эпитета деепричастным оборотом (23 эпифразы).
1.3. Распространение эпитета - его выражение придаточным предложением (27 эпифраз).
1.4. Распространение эпитета компаративным оборотом (35 эпифраз).
2. Удлинение эпитетного ряда за счет нанизывания эпитетов (122 эпифразы).
2.1. «Парное» объединение эпитетов в составе эпитетного комплекса (59 эпифраз).
2.2. Цепочечный эпитетный ряд (употребление трех и более эпитетов в составе одного эпитетного комплекса) (63 эпифразы).
2.2.1. Антонимические цепочечные эпитеты (48 эпифраз)
2.2.2. Цепочечные эпитеты с функцией уточнения (15 эпифраз).
3. Повтор эпитета (101 эпифраза).
3.1. Повтор эпитета при одном определяемом слове (45 эпифраз).
3.2. Повтор эпитета при разных определяемых словах (56 эпифраз).
4. «Блочный» эпитетный комплекс (146 эпифраз).
4.1. Блочный эпитетный комплекс аппозитивного типа (66 эпифраз).
4.2. Блочный эпитетный комплекс с глагольным компонентом (44 эпифразы).
4.3. Местоименные блочные эпитетные комплексы ситуативной семантики (36 эпифраз).
В статье рассмотрим два типа распространения эпитета в виде повтора признакового слова в различных позициях.
Повтор одной и той же лексической единицы в контактной позиции, или геминация, призван подчеркнуть смысловую значимость данного языкового элемента, его дискурсивный вес. Повтор эпитетов в творчестве М.И. Цветаевой пока исследован недостаточно полно: изучались лишь словообразовательные и синтаксические геминации [По-гудина, 2003, Черных, 2003]. Единственным полным исследованием корневого повтора в художественной речи М.И. Цветаевой является работа А.М. Надежкина, в которой, правда, эпитету уделено немного внимания [Надежкин, 2014; 2015].
По нашим данным, активны лексемные повторы эпитетов. Например: Око зрит - невидимейшую даль, /Сердце зрит - невиди-мейшую связь... / Ухо пьет - неслыханнейшую молвь... [Цветаева, 1994, т. 1, с. 120]. Однако нельзя не отметить, что в данном случае двукратный повтор лексемы невидимейший является элементом более сложной структуры с повторами и корреляциями разного типа: тройной повтор синтаксической конструкции (подлежащее - сказуемое -прямое дополнение с зависимым от него согласованным определением), корреляция лексического наполнения соотносительных элементов параллельной конструкции (око - сердце - ухо; зрит - зрит - пьет).
Повторяющиеся эпитеты представлены в большинстве случаев двумя прилагательными, но изредка встречается и объединение трех или четырех эпитетов, в частности, для выражения интенсивности признака: Длинный, длинный, длинный, длинный /Путь [Цветаева, 1994, т. 3, с. 146].
Повтор эпитета усиливает оценку, часто влечет за собой семантическое изменение эпитета, подчас парадоксальность. Структурно это может быть повтор эпитета при одном определяемом субстантиве и повтор эпитета в составе различных эпифраз, то есть при разных
определяемых словах. Рассмотрим каждую из этих разновидностей повтора.
Повтор эпитета при одном определяемом слове (45 эпифраз)
Мы с тобой неразрывные, /Неразрывные враги [Цветаева, 1994, т. 1, с. 367]; Измена - <... > ножевое, ножевое [слово] [Цветаева, 1994, т. 6, с. 245]; Привычные к степям - глаза, /Привычные к слезам - глаза [Цветаева, 1994, т. 1, с. 243].
В первом фрагменте близкие по значению адъективные лексемы становятся почти антонимичными по своей семантике: в первом употреблении слово неразрывные означает «близкие, родные», при повторном употреблении - в сочетании со словом враги лексема существенно меняет свое значение - «неразрывные». В последнем примере повторяющийся эпитет входит в состав распространенного определения, в рамках которого при морфолого-синтаксическом параллелизме различается объектный компонент (к степям - глаза). В других случаях повтор слова-эпитета выполняет функции сближения разноплановых понятий (привычные к степям и к слезам).
Неоднократный повтор эпитета способствует нагнетанию признака до высшего проявления: Бегут русы! /Бегут круты! /Шелком скрученные - / Эх! /Моя - круче, / Твоя - круче, / У Маруси - круче всех! [Цветаева, 1994, т. 3, с. 422]. Неназывание косы в контексте является проявлением табуированности ее номинации в ходе исполнения древнего обряда и признаком избранности героини.
Такие повторы называются в некоторых работах лексическим повтором с «синтаксическим распространением», поскольку уточнение добавляет новую информацию и обогащает повествование. Повторяющаяся лексема может подвергаться сочинительному распространению (бредут слепцы Калужскою дорогой, - / Калужской - песенной - привычной. ); с другой стороны, к общему повторяющемуся субстантиву могут относиться эпитеты, основанные на подчинительной связи (В сапогах, подкованных железом, / В сапогах, в которых гору брал).
Повтор эпитета при разных определяемых словах (56 эпифраз)
В составе двух контактных эпифраз, образованных различными субстантивами, употребление одного эпитета способствует, как уже отмечалось, сближению различных понятий или объектов - роль эпитета в таких случаях первостепенна.
О первая ревность, о первый яд [Цветаева, 1994, т. 2, с. 20]; О первое солнце над первым лбом [Цветаева, 1994, т. 2, с. 20]; Древняя тщета течет по жилам, /Древняя мечта: уехать с милым [Цветаева,
1994, т. 2, с. 232]; В маленьком городе, /Где вечные сумерки /И вечные колокола [Цветаева, 1994, т. 1, с. 355]; Последние стихи на последних шкурах у последних каминов [Цветаева, 1994, т. 4, с. 292]; Высшая степень душевной разъятости и высшая - собранности. Высшая -страдательности и высшая - действенности [Цветаева, 1994, т. 5, с. 348];<... > у нее твердый кров, твердый хлеб, твердый угол, а у меня все это - в воздухе [Цветаева, 1994, т. 6, с. 691]; И литеры встают из-под руки, - / Старинные - из-под руки старинной [Цветаева, 1994, т. 3, с. 158].
Приведенные выше примеры очень разнообразны: эпитеты объединяют различные понятия, причем наблюдаются следующие семантические отношения между субстантивами в составе эпитетных комплексов:
а) синонимические (тщета - мечта);
б) антонимические (кров, хлеб, угол - воздух; разъятость - собранность страдательность - действенность);
в) семантическая общность в составе единой ситуации (сумерки колокола; солнце, лоб).
Уподобляются не просто повторяющиеся лексемы-эпитеты, но и сами определяемые субстантивы: древняя тщета (общая оценка жизненного пути человека) сближается с древней мечтой на основании не только признака (давняя, постоянная), но и сем самого субстантива (мечта - это часто и есть безуспешные попытки что-либо воплотить в жизнь).
Неоднократный повтор одного и того же эпитета передает высшую степень проявления признака. Будучи поэтом предельности, М.И. Цветаева все переживает в высокой степени: страдая в «душевной разъятости», в возможности жить, несмотря ни на что (высшая степень собранности, действенности).
Нанизывание похожих по форме или дублетных прилагательных используется в усилительной функции: последующие эпитеты обоснованно усиливают ассоциативные семантические связи, смысловые впечатления от предыдущего эпитета.
Леня. Есенин. Неразрывные, неразливные друзья [Цветаева, 1994, т. 4, с. 268].
Семантическая близость эпитетов подкрепляется не только контактным их употреблением, но и скрытым обращением к фразеологизму не разлей вода.
В цветаевских текстах при одном определяемом субстантиве может находиться целая цепочка различных определений. Данное выска-
зывание представляет собой развернутый эпитетный комплекс с включением в него повторяющихся признаковых элементов.
Повторение признакового слова, в том числе полное, повтор корнеслова в рамках строфы или стихотворения становится лейтмотивом: данный в первых строках образ получает объемную окказиональную характеристику:
- Что я поистине крылата, / Ты понял, спутник, по беде! /А ветер от твоей руки / Отводит крылышко крылатки /И дышит: душу не губи! /Крылатых женщин не люби! [Цветаева, 1994, т. 1, с. 132].
Организующим смысл высказывания является эпитет крылатый в различных семантических и лексических репрезентациях. Признако-вость выражена в первой строке (крылата), что задает основной смысл восприятия образа героини: крылатая, то есть поэт, «летящая», неземная. Тавтологичное выражение крылышко крылатки способствует развертыванию этого образа: поэт - бабочка, парящая и неуловимая; эпитет крылатый в последней строке добавляет новое значение в описании лирической героини: поэт, как бабочка, ускользает, улетает, его трудно удержать: крылатых женщин не люби. В контексте крылатка используется в значении «бабочка, крылатая» (но возможны и другие толкования: «Крылатка (samara), плод растений типа орешка с плоским кожистым или перепончатым придатком. Распространяется воздушными течениями. Крылатка (плод растений) имеется, например, у березы, вяза, ясеня, клена (двукрылатка)», это и вид тюленей (метафорическая номинация ласт, словно крыльев), и рыб).
Повторение определяемого слова развертывает ситуацию посредством употребления близких по значению признаков: максимальное смысловое сближение определяемого и эпитета происходит в последней части эпитетного комплекса (спи, бессонная) - перед нами «псевдоповтор» эпитетов: Спи, успокоена, / Спи, удостоена, / Спи, увенчана, / Спи, подруженька /Неугомонная! / Спи, жемчужинка, / Спи, бессонная [Цветаева, 1994, т. 1, с. 144].
Постпозиционный и препозиционный повтор эпитета при близких по значению субстантивах создает эффект тавтологического употребления эпифраз, зеркально отражающихся друг в друге: Обвела мне глаза кольцом / теневым - бессонница / Оплела мне глаза бессонница / Теневым венцом [Цветаева, 1994, т. 1, с. 211].
Анафорическое употребление эпитетов акцентирует внимание на признаке, выступая в функции смыслопорождающего компонента в составе эпитетного комплекса: Мало - тебе - дня, / Солнечного огня! /Мало - меня - звала? /Мало - со мной - спала? [Цветаева, 1994, т. 1, с. 377].
Редкий, но очень яркий цветаевский способ актуализации признакового слова - повтор в узком контексте одного и того же субстантива, употребленного в контрастных значениях и содержащего при себе различные эпитеты (так называемая плока): Благословляю ежедневный труд, /Благословляю еженощный сон. /Господню милость - и Госпо-ден суд. /Благой закон и каменный закон [Цветаева, 1994, т. 1, с. 223]. Субстантив закон развивает в контексте различные значения именно благодаря эпитетам благой (справедливый) и каменный (суровый). Эта антонимия смыслов одной лексемы подготавливается М.И. Цветаевой в предыдущих строках (труд и сон; милость и суд).
Наряду с этим, М.И. Цветаева использует и обратный прием -многократное повторение субстантива с различными эпитетами. Продемонстрируем на примере стихотворения «Плащ» семантический потенциал эпитетных комплексов с повторяющимся субстантивом:
Ночные ласточки Интриги - / Плащи! Крылатые герои / Великосветских авантюр. / Плащ, щеголяющий дырою, / Плащ игрока и прощелыги, /Плащ-Проходимец, плащ-Амур. /Плащ, шаловливый, как руно, /Плащ, преклоняющий колено, /Плащ, уверяющий: - темно! /Гудки дозора. - Рокот Сены. - /Плащ Казановы, плащ Лозэна, /Антуанетты домино! /Но вот - как черт из черных чащ - / Плащ - чернокнижник, вихрь - плащ, /Плащ - вороном над стаей пестрой / Великосветских мотыльков / Плащ цвета времени и снов - / Плащ Кавалера Калиостро! [Цветаева, 1994, т. 1, с. 97].
Определяемый субстантив плащ повторяется чаще всего в начале высказывания (15 повторов), при этом задает описание новой ситуации. В начале стихотворения плащ - метонимическое обозначение авантюристов восемнадцатого века. Данная мысль развертывается в рамках нескольких эпифраз путем перечисления характерных признаков. «Отправная точка», метонимическая номинация героев-плащей, конкретизируется через признаковое описание ситуаций: игры (щеголяющий дырою), любви (Амур, шаловливый, Проходимец), магии (чернокнижник вихрь). Плащ становится воплощением эпохи, символом времени.
Итак, повторяющиеся эпитеты в рамках цветаевской эпифразы или эпитетного комплекса структурно представлены очень многообразно. Конфигурация таких эпитетов имеет вид «эпитеты + субстантив» или вид «эпитеты + различные субстантивы»; отмечены случаи псевдоповтора эпитета или зеркального отображения двух эпифраз путем перестановки не только места расположения эпитета по отношению к определяемому слову, но и лексемного его (субстантива)
изменения с сохранением интегральной семантики (кольцо, венец -«круг»).
Обособленные определения могут быть средством выражения эпитета-предиката при определенной структуре предложения-высказывания (отсутствии глагола-сказуемого, пунктуационном оформлении) и подтекстовом смысле, что позволяет атрибутивному обороту приобрести статус предикативного:
По холмам - круглым и смуглым, / Под лучом - сильным и пыльным, / Сапожком - робким и кротким - / За плащом - рдяным и рваным... [Цветаева, 1994, т. 2, с. 201].
М.И. Цветаева парадоксальным образом решает тему движения без единого глагола движения и без глаголов вообще. О разрыве непосредственной связи между предметом и атрибутом говорят также постпозиция обособленных определительных оборотов и особая пунктуация.
В перспективе кажется интересным рассмотреть другой тип расширения эпитетного ряда, которому почти не уделялось внимание в эпитетологии, - окаймляющий эпитет. Этот тип эпитета состоит в употреблении нескольких эпитетов, «окружающих» определяемое слово, или несколько субстантивов и относящихся к ним эпитетов. Когнитивное наслоение признаков, происходящее в такого рода сочетаниях, призвано многостороннее охарактеризовать сложный объект, по-разному высвечивая его различные стороны.
Многокомпонентные эпитеты окаймляющего типа с несколькими существительными и прилагательными достаточно экспрессивны: нежность: жесткий бич потусторонних встреч; женской лести лебяжий пух и др. Словесная комбинация с наличием в ней детализирующего прилагательного по отношению к каждому существительному, при условии связи между самими существительными, позволяет говорить о высокой степени смысловой и эстетической самостоятельности таких сочетаний. В данных словесных структурах невозможно выделить отдельное бинарное сочетание (атрибут + субстантив) без искажения его актуального смысла: только совокупность всех элементов конструкции позволяет интерпретировать образ, формируя его целостность. Функциональное назначение таких эпитетов в поэзии М.И. Цветаевой сводится к созданию сложных, многоплановых образов.
В составе многокомпонентных окаймляющих эпитетов выделены определенные тенденции позиционного варьирования имен прилагательных по отношению к субстантиву, которые влияют на их эстетическую актуализацию в контексте. Для лирики М.И. Цветаевой характерны следующие особенности:
1) одновременное употребление двух прилагательных к одному определяемому слову, одно из которых находится в препозиции, а другое в постпозиции: в сиром воздухе загробном; каменной глыбой серой и др.;
2) использование двух прилагательных по отношению к одному существительному, из которых одно прилагательное может быть семантически мотивированным, а другое не мотивированным: в легкой сцепке железной и др.;
3) употребление двух прилагательных в препозиции и в постпозиции по отношению к субстантиву, способных быть семантически мотивированными или не мотивированными: в братственной ненависти союзной - прилагательные между собой синонимичны, существительное ненависть находится с ними в антонимичных отношениях; предсмертного ложа свадебного - по отношению к субстантиву каждый в отдельности атрибут семантически мотивирован и нормативно с ним сочетаем (ср. смертное ложе; свадебное ложе), но одновременное употребление этих прилагательных делает их взаимно исключающими друг друга.
Когнитивный механизм появления таких составных эпитетных комплексов - конструкций, главная функция которых состоит в образном определении реалии, - можно условно обозначить как «реалия + признак + признак...». Присоединение новых признаков, будь то попарно или цепочечно, происходит по принципу эмоциональной кумуляции, что вызывает окказиональное словотворчество. М.И. Цветаева относится к разряду тех писателей, творчество которых является продолжением их эмоциональных порывов, что приводит к бесконечному «когнитивному сбою», становящемуся своеобразным правилом.
Итак, рассматриваемый тип развернутого эпитета - повторяющийся эпитет - очень показателен для идиолексикона поэта. Всегда неординарное значение лексемы признакового типа делает возможным выразить самый широкий спектр эмоций и авторских оценок.
Литература
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969.
Глазунова И.С. Логика метафорических преобразований. СПб., 2000.
Глушкова А.А. Лексико-семантическое поле качественно-относительных прилагательных в современном английском языке: дис. ... канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2005.
Громова А.В. Регулятивный потенциал прилагательных в поэтическом дискурсе М. Цветаевой: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2010.
Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Избранные труды. Л., 1977.
Маниева Н.С. Прилагательные-эпитеты в поэтическом дискурсе второй половины ХХ века: лингвистический анализ: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 2007.
Надежкин А.М. Корневой повтор в художественной речи М.И. Цветаевой: дис. ... канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2015.
Надежкин А.М. Позиционный анализ корневых повторов в художественных текстах М. Цветаевой // Современные проблемы науки и образования. 2014. N° 3.
Погудина Е.Ю. Функциональное и мотивологическое исследование прозы и поэзии М. Цветаевой: дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2003.
Томашевский Б.В. Стилистика. Л., 1983.
Черных Н.В. Семантическая емкость слова (на материале творчества М. Цветаевой): дис. ... канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2003.
Цветаева М.И. Собрание сочинений: в 7 тт. М., 1994.
КОММУНИКАТИВНАЯ КАТЕГОРИЯ АВТОРИТЕТНОСТИ В СИСТЕМЕ РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ
Е.Э. Уланова
Ключевые слова: речевое поведение, прагматика, коммуникативная категория, языковая категория, авторитетность, дискурс. Keywords: speech behavior, pragmatics, communicating category, language category, authority, discourse.
Современный комплексный дискурсивно -прагматический подход делает акцент на изучение человека говорящего (Homo Loquens) и позволяет более точно описать его речевые действия, намерения, коммуникативную среду и принципы коммуникации. Выходя за границы традиционной лингвистики, современные исследования речевого поведения направлены не только на то, «как что говорится, кто и как говорит, но и почему, с какой целью и кому говорится, как трактуется это сообщение партнером по коммуникации, в какой ситуации происходит акт говорения и понимания, как этот акт коррелирует с ценностями межкультурной коммуникации, аспектами экстра-, пара-и этнолингвистики, проксемики и т.д.» [Потапова, 2003, с. 55-56].
Однако в современной лингвистике статус речевого поведения представляется весьма неопределенным. На это указывает, во -первых, отсутствие четкого определения самого понятия поведения в речи, во-вторых, многообразие используемых терминов для обозначения этого феномена (речевое поведение, вербальное поведение,
