CC BY
55
О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ СОБЛЮДЕНИЯ ТРЕБОВАНИЙ СИСТЕМЫ ПРИНЦИПОВ ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ
Н.И. Газетдинов, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного
процесса и криминалистики КГУ
В соответствии с принципом неприкосновенности личности никто не может быть задержан по подозрению в совершении преступления или заключен под стражу при отсутствии на то законных оснований, предусмотренных уголовно-процессуальным законом. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. Суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель обязаны немедленно освободить всякого незаконно задержанного или содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного уголовно-процессуальным законом (ст. 10 УПК РФ).
Данный принцип уголовного судопроизводства прямо вытекает из норм Конституции Российской Федерации (ст.22) и норм международно-правовых актов, к которым присоединилась и Россия. В частности, в ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод закреплено:
Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в случаях и в порядке установленном законом;
Каждому арестованному сообщаются незамедлительно на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявленное ему обвинение;
Каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию, незамедлительно доставляется к судье или иному должностному лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может ставиться в зависимость от предоставления гарантии явки в суд;
Каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет право на разбирательство, в ходе которого суд безотла-
гательно решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно;
Каждый, кто стал жертвой ареста или задержания в нарушение положений статьи 5, имеет право на компенсацию1.
Положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в какой-то степени реализованы в УПК Российской Федерации. Так, в статье 91 УПК РФ установлены следующие основания для задержания подозреваемого: когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление; когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления; при наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, а в статьях 97 и 108 УПК РФ снования для применения меры пресечения заключение под стражу: если есть
достаточные основания полагать, что лицо скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу; по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения.
В случае, необходимости избрания в качестве меры пресечения заключение под стражу прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство.
Когда такое ходатайство возбуждается в отношении подозреваемого, подвергнутого задержанию, то постановление и материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства, должны быть представлены судье не позднее, чем за 8 часов до истечения срока задержания; и в течении 8 часов это ходатайство рассматривается судьей в судебном заседании с участием подозреваемого (ч.З, 4 ст. 108 УПК РФ). С учетом того, что это укладывается в 48-часовой срок задержания указанный в статье 10 УПК РФ, и поэтому это может расцениваться как незамедлительное доставление к судье. Оно вполне согласуется с международными нормами. А вот в случае заключения подозреваемого под стражу обвинение ему должно быть предъявлено в пределах 10 суток. Такое положение вряд ли можно назвать незамедлительным сообщением арестованному «любого предъявленного ему обвинения»2.
Однако УПК РФ совершенно игнорирует «право арестованного на судебное разбирательство в разумные сроки или на освобождение его до суда». Сроки заключения под стражу до судебного разбирательства, предусмотренные статьей 109 УПК РФ, вряд ли можно считать разумными как того требует Конвенция.
Безусловно, задержание является более эффективным средством раскрытия преступлений и способствует достижению целей уголовного судопроизводства и защите интересов потерпевшего. К тому же данная мера процессуального принуждения во многих случаях составляет доказательственную базу т.к. именно в ходе задержания обнаруживаются вещественные доказательств, в большей степени это способствует обнаружению похищенных предметов, которые впоследствии возвращаются их законным владельцам. Задержанные лица бывают более «сговорчивыми» и следователь бывает более «спокойным».3 Но вопрос в другом, насколько сговорчивость подозреваемого и спокойствие следователя соотнесены с принципами уголовного судопроизводства, с его назначением, тем более, если учитывать, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением не обеспечение спокойствия следователя и не преследует цель «разговорить» подозреваемого.
С точки зрения реализации системы принципов в первую очередь уголовнопроцессуальное задержание интересен тем, что оно по своей природе и основаниям его
производства во многих случаях может проводиться фактически до возбуждения уголовного дела. Между тем не прежнее, не действующее уголовно-процессуальное законодательство - уголовно-процессуальное задержание не рассматривали и не рассматривают в качестве следственного действия, производство которого разрешено до возбуждения уголовного дела подобно тому, как осмотр места происшествия, освидетельствование и назначение судебной экспертизы (ч,4 ст. 146 УПК РФ).
При анализе указанных в законе оснований для задержания становится сразу очевидно то, что практически все они на практике имеют место, или могут иметь место еще до возбуждения уголовного дела. По проведенным нами исследованиям в 200 случаях задержания, в 67 случаях основания для задержания были установлены и уголовно-процессуальное задержание проводилось до возбуждения уголовного дела, т.е. основания для возбуждения уголовного дела одновременно являлись и основанием для возбуждения уголовного дела. Противоречия содержащихся в статье 91 УПК РФ оснований, принципам закрепленным как в Конституции РФ так и в уголовно-процес-суальном законодательстве РФ очевидно. По первому основанию, когда лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения во многих случаях, в нашем исследовании в 28% случаев осуществлялось до возбуждения уголовного дела, т.к. эти основания касались только задержанного лица и когда оно было застигнуто при совершении преступления
Такое задержания Б.Б Булатов называет захватом и доставлением при этом подчеркивая, что задержание как мера уголовно-процессуального принуждения, связанная с водворением лица в СИЗО, допустимо только после возбуждения уголовного дела или одновременно с возбуждением уголовного дела. Такую же позицию занимают И.М. Гуткин и В.Г. Даев.4 В этой связи далее Б.Б. Булатов совершенно справедливо подчеркивает, что новая законодательная регламентация института задержания подозреваемого побудило отдельных специалистов области уголовного судопроизводства утверждать, что это процессуальное действие допустимо производить как «до» так и «после» возбуждения уголовного дела. По его мнению, с которым мы согласны в этой части
Проблемы и вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики
полностью, во всяком случае, в отношении задержания по основанию, предусмотренному п.1 ст.91 УПК РФ никакой другой, не находящейся в противоречии со здравым смыслом, вывод невозможен. На этом основании он делает вывод о том, что задержание лица по подозрению в совершении преступления, понимаемое как процессуальное действие, по водворению его в ИВС органами дознания, следователем и прокурором в целях выявления причастности к совершенному преступлению и решения вопроса в дальнейшем применения к нему меры пресечения заключение под стражу возможно только либо после возбуждения уголовного дела, либо одновременно с возбуждением уголовного дела, так как при наличии оснований для возбуждения уголовного дела, всегда есть основания и для уголовно-процессуального задержания5.
С таким утверждением в какой-то мере можно и согласиться, но при этом заметим, даже при совпадении оснований для задержания и для возбуждения уголовного дела, например, при досмотре автомобиля обнаруживается продукция коммерческой организации, владелец автомобиля по поводу обнаруженного имущества объясняет, что он вывез это без документов и без разрешения. На другом примере и с той же коммерческой организацией, сторож сообщает в милицию о совершении кражи имущества, задерживают лицо совершившее это деяния с поличным, варианты того что сторож не работник коммерческой организации - он сотрудник частной охранной фирмы, сотрудник отдела вневедомственной охраны даже если он работник, то соответственно со ст. 23 УПК РФ он не имеет право заявлять о возбуждении уголовного дела. Поэтому мы полагаем, что уголовно-процессуальное задержание во многих случаях необходимо и возможно до возбуждения уголовного дела6.
Фактически и юридически признавая такой подход, Б.Б. Булатов подчеркивает, что задержание по данному основанию до возбуждения уголовного дела противоречит действующему уголовно-процессуальному законодательству и не применим для рекомендации практическим работником, что, по его мнению, в случаях задержания лица до возбуждения уголовного дела происходит не уголовно-процессуальное задержание, а захват и доставление.
Такое объяснение проблемной ситуации с
законодательным регулированием задержания со стороны уважаемого автора можно комментировать как стремление «честного процессуалиста» понять сущность не очень «честного закона», поскольку с точки зрения защиты прав подозреваемого или просто гражданина и доказательственной силе и правовых последствий, задержание производимое в порядке п.1 ст.91 УПК РФ независимо от того производилось ли оно до или после возбуждения уголовного дела, есть мера уголовно-процессуального принуждения, есть следственное действие, ибо непосредственно при производстве такого задержания составляется протокол и приобщаются предметы, документы, ценности, которые без каких-либо дополнительных процессуальных действий признаются доказательствами. В этой части в уголовном производстве особых проблем не возникает, проблема в другом, каким образом урегулировать данный процессуальный институт, чтобы при этом были реализованы принципы законности, презумпции невиновности, право подозреваемого на защиту, состязательности и все другие принципы уголовного судопроизводства, чтобы более эффективно было реализовано назначение уголовного судопроизводства. Для этого необходимо в первую очередь на законодательном уровне закрепить возможность производства уголовно-процессуального задержания до возбуждения уголовного дела, ибо защищать интересы потерпевшего, достичь назначения уголовного судопроизводства в целом не производя уголовно-процессуальное задержание до возбуждения уголовного дела просто невозможно.
При этом вытекает и вывод о необходимости разрешения на законодательном уровне до возбуждения уголовного дела, производства личного обыска, так как ч.2 ст. 184 УПК РФ уже предусматривает такую возможность.
С нашей точки зрения разрешенное законодателем возможность производства осмотра места происшествия в некоторых случаях может быть эффективной лишь при производстве личного обыска в порядке ч.2 ст. 184 УПК РФ, находящихся на месте происшествия лиц и наоборот, задержание в некоторых случаях фактически является результатом личного обыска, входе которого обнаруживаются предметы, документы и ценности, которые впоследствии являются основаниями для задержания.
При этом, допуская возможность задержания до возбуждения уголовного дела, по-видимому, нельзя согласиться с утверждением о том, что задержание необходимо для того, чтобы обосновать перед судом законность и обоснованность заключения под стражу, когда «нет достаточных данных, но есть целых 48 часов или 120 часов для производства необходимых оперативнорозыскных мероприятий и соответствующих встреч с задержанными сотрудников оперативных служб»7. В этой связи уместно упомянуть практику Европейского суда по правам человека, который содержит ряд правил и критериев оценки обоснованности арестов и задержаний по уголовным делам. Например, по делу ФОКС, Кимпбл и Хартии против Великобритании Европейский суд указал, что условия обоснованности подозрений является гарантией, защищающей от необоснованного задержания и ареста. По данному делу суд счел недостаточным подозрение, основанное лишь на том, что двое подозреваемых были ранее судимы за терроризм8. Другой более яркий пример из практики Европейского суда по правам человека по делу «Ирландия против Соединенного королевства» от 18.01.1978 г., в котором указано на недопустимость ареста и задержания лица в целях получения от него информации, касающейся других лиц, если отсутствуют другие основания для ареста и задержания9.
С точки зрения реализации принципов уголовного судопроизводства следующий момент, связанный с задержаниями, безусловно - вопрос об обеспечении задержанному (подозреваемому) права на защиту. По мнению, В.Б. Алексеева «обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту прежде всего состоит в реальном получении своевременной юридической помощи, которая им необходима для защиты от подозрения или обвинения10. На это в свое время указывалось в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 июня
2000 года № 11-П «По делу о проверке конституционности положении части первой статьи ч/ и части второй статьи 51 Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И.Маслова» признаны не соответствующими ч.1 ст.17, ч.1 ст.21, ч.1 ст.2, 4.1 ст.2,48, ч.З ст.55 Конституции РФ положения ч.1 ст.47 УПК, которые - по их буквальному смыслу - предоставляют лицу, подозреваемому в совершении преступления, право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему либо протокола задержания, либо постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения и, следовательно, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием.
1 См. Содержание под стражей. Сборник нормативных актов и документов. М., 1996. С.180—181.
2 Тхакушинов М.А. Реализация принципов уголовного судопроизводства в уголовно-процессуальной деятельности прокуратуры. Дисс. ... д-ра юрид, наук. СПб., 2003. С.304.
3 См: Газетдинов Н.И. Деятельность следователя по возмещению материального ущерба. Казань, 1990. С.40.
4 Булатов Б.Б. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве. Омск, 2003. С.47; Гуткин И.М. Актуальные вопросы уголовно-процессуального задержания. М., 1980. С.28; Даев В.Г. Взаимосвязь уголовного права и уголовного процесса. М., 1982. С.65-67.
5 Булатов Б.Б. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве. Омск, 2003. С.48.
6 См: Газетдинов Н.И. Деятельность следователя по возмещению материального ущерба. Казань, 1990. С.38-40.
7 Ковтун H.H. Задержание подозреваемого: новые грани старых проблем // Российская юстиция. 2002. №10. С.46.
8 Европейское право в области прав человека (перевод с англ.) Джеймс Кэйр, Бредли. М.,1997. С.402-404.
9 Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: опыт Совета Европы. М., 1997. С.212.
10 См: Комментарий к УПК РСФСР под ред. В.П. Божь-ева и В.М. Лебедева. М., 1995. С.35.
