CC BY
71
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ;
УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО
& & &
О НЕКОТОРЫХ ПРАВИЛАХ ОБРАЗОВАНИЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ ЗАПРЕТОВ1
ИВАНЧИН Артем Владимирович
Аннотация. В статье формулируются и анализируются криминолого-композиционные правила конструирования составов преступлений, подчеркивается важность их соблюдения законодателем. Указывается, в частности, что состав преступления должен адекватно отражать объективную реальность и общественную опасность запрещаемого поведения, при его конструировании следует учитывать криминологические показатели (типичность, распространенность и т. д.).
Annotation. In article kriminologo-composite rules of designing of crime components are formulated and analyzed, importance of their observance by the legislator is emphasized. It is specified, in particular, that the corpus delicti has to reflect adequately objective reality and public danger of the forbidden behavior, at his designing it is necessary to consider criminological indicators (typicalness, prevalence, etc.).
Ключевые слова: норма права, уголовная ответственность, состав преступления, юридическая техника, конструирование, криминолого-композиционные правила.
Keywords: rule of law, criminal liability, corpus delicti, legal equipment, designing, kriminologo-composite rules.
В правовой доктрине неоднократно обращалось внимание на необходимость четкого соблюдения в процессе уголовного законотворчества криминолого-композиционных правил, к числу которых, на наш взгляд, следует причислить следующие шесть императивов.
Правило № 1: признаки, вводимые в состав преступления, должны адекватно отображать объективную реальность. Законодатель, образуя состав, должен отобразить в уголовном законе признаки множества разновидностей одного вида общественно опасного деяния, которые существуют объективно, т. е. задача законодателя состоит в том, чтобы выявить в реальной действительности и зафиксировать эти признаки в законе с наибольшей полнотой и точностью, используя метод научной абстракции. Как правильно отмечал еще в начале прошлого века известный ярославский криминалист В.Н. Ширяев, «всякая уголовно-правовая конструкция, как бы логически
1 Статья выполнена в рамках проекта № 17-03-0068 «Модернизация техники конструирования и практики применения уголовно-правовых норм об экономических преступлениях в современной России».
правильна она ни была, созданная вне условий действительности, может возбуждать справедливые сомнения в ее практической пригодно-сти»2. Таким образом, состав преступления должен быть «слепком» реальной действительности, схематичным отражением реальных общественно опасных деяний, характеризующихся многообразием фактических обстоятельств. В теории познания под «отражением понимается процесс воспроизведения особенностей одного тела в структуре другого. В результате взаимодействия структуры отражаемых систем как бы "снимаются" и воспроизводятся в преобразованном виде, в форме "следов", "отпечатков" в специфических структурах отражающих систем»3. В качестве отражающей системы в случае с конструированием состава преступления и предстает уголовный закон, в котором необходимо оставить обобщенный «отпечаток» одного вида преступлений. Если указанное правило нарушено и со-
2 Ширяев В.Н. Религиозные преступления. Историко-догматические очерки. Ярославль, 1909. С. 7.
3 Лешкевич Т.Г. Философия и теория познания. М., 2013.
С. 188.
став сконструирован искаженно, то применение уголовного закона будет малоэффективным или вообще невозможным.
Правило № 2: признаки, вводимые в состав преступления, в своей совокупности должны отражать общественную опасность запрещаемого поведения либо существенно измененный ее уровень. Отдельный признак сам по себе не отражает необходимого уровня опасности, но в своей сумме набор признаков, закрепляемых в уголовном законе, призван обеспечить искомую общественную опасность, которая служит основанием криминализации (в основных или недифференцированных составах). Соответственно «претендент» на статус дифференцирующего признака (квалифицирующего или привилегирующего; специального - образующего специальный состав) либо набор таких признаков должен обеспечивать существенный перепад в уровне общественной опасности запрещаемого деяния.
Данный правотворческий фактор учитывается прежде всего на этапе принятия решения о необходимости криминализации. Но и в последующем при конструировании состава преступления потребность в его учете не отпадает, поскольку отсутствие в проектируемой законодательной конструкции одного единственного признака может привести к утрате запрещаемым поведением свойства общественной опасности или повышенного (пониженного) ее уровня.
Разумеется, роль различных категорий признаков в этом процессе различна. Так, вменяемость фактически не определяет общественную опасность4 (ведь и деяния невменяемых общественно опасны), объект, последствия, способ и вина, напротив, едва ли не ключевые показатели ее наличия (не единственные, конечно). Правда, в отдельных случаях даже «неприметный», казалось бы, признак может служить довеском, только при наличии которого запрещаемое поведение «тянет» на уровень общественно опасного. Таковы, например, мотив (ст. 154, 285 УК и т. д.) и цель (ст. 201, 309 УК и др.).
Следовательно, конструируя состав преступления, законодатель должен помнить об основании криминализации и дифференциации уголовной ответственности, согласовывая ка-
4 См.: Энциклопедия уголовного права. СПб., 2005. Т. 4 : Состав преступления. С. 54 (автор главы - В.Н. Кудрявцев).
ждый свой шаг с этой базовой посылкой. Например, недостаточность одних лишь вредных последствий для констатации общественной опасности или их отсутствие в составе могут быть компенсированы указанием на умысел лица, опасный способ совершения деяния или повышенную опасность личности субъекта преступления. Законодатель должен комбинировать все мыслимые признаки, чтобы итоговый их набор отвечал генеральному критерию криминализации или дифференциации уголовной ответственности.
Правило № 3: при конструировании состава преступления следует учитывать криминологические показатели запрещаемого поведения. О взаимосвязи уголовного права и криминологии написано немало. «Состояние (количество совершенных деяний), структура и динамика общественно опасного поведения (преступности) являются криминологическими основаниями... норм уголовного права, которые предусматривают ответственность за совершение конкретных преступлений»5, - обоснованно отмечал В.Д. Филимонов. «Криминологическая составляющая (данные о состоянии преступности) должна лежать в основе последующей ее уголовно-правовой характеристики (уголовного законодательства), т. е. опережать
последнее, а не быть приложением к рассмот-
6
рению уголовного законодательства» , - пишет и А.В. Наумов. Трудно не согласиться и с тем, что «отсутствие необходимого объема криминологических знаний рождает неверные, искаженные представления о том, что такое хороший, полезный проект будущего нормативного акта»7. Криминологические факторы играют решающую роль на этапе формирования законодательной воли, когда принимается решение о необходимости установления уголовно-правового запрета. Вместе с тем и на этапе конструирования состава преступления законодатель обязан сообразовывать содержание состава с криминологическими показателями.
5 Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права. Томск, 1981. С. 26. См. также: Милюков С.Ф. Ревизия российского уголовного законодательства: криминологическая обоснованность и уголовно-политические последствия // Преступность и уголовное законодательство: реалии, тенденции, взаимовлияние / под ред. Н.А. Лопашенко. Саратов, 2004. С. 117-124.
6 Наумов А.В. Преступление и наказание в истории России : в 2 ч. М., 2014. Ч. 1. С. 3.
7 Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Криминологическое мышление в контексте интеллектуального обеспечения уголовной политики // Журнал российского права. 2013. № 8. С. 58.
В частности, в завершенном своем виде состав преступления должен отражать относительно распространенные и типичные общественно опасные деяния. Запрещаемые «деяния должны быть более или менее распространенными», «возможная повторяемость - необходимое свойство деяния, отнесенного законом к числу преступлений»8. Иными словами, сконструированный состав не должен отражать весьма случайные в реальной действительности деяния.
При этом из всей массы признаков различных разновидностей одного вида общественно опасного поведения законодатель, опираясь на данные криминологии, должен выделить наиболее типичные признаки и закрепить их в законе. В итоге признак состава должен быть типичной характеристикой запрещаемого поведения, а не его индивидуальной чертой. Так, похищение человека может быть совершено днем или ночью, в городе или поселке, его субъектом, равно как и потерпевшим, может быть мужчина или женщина и т. д., и т. п., но все эти детали не являются принципиальными. Даже если такие детали несут в себе определенный заряд опасности (например, наличие или отсутствие у субъекта судимости), то это еще недостаточное основание для их помещения в состав преступления, поскольку некоторые из них подлежат учету при дифференциации ответственности посредством Общей части УК, а некоторые - при индивидуализации наказания.
Правило № 4: состав преступления должен быть непробельным (требование полноты состава). Законодатель, конструируя состав преступления, должен учесть все многообразие жизненных ситуаций и всевозможные криминальные проявления запрещаемого поведения. Одной из причин возникновения пробелов в уголовном праве М.А. Кауфман обоснованно называет «несовершенство законодательной техники», отмечая, что «пробелы, имеющиеся в диспозициях действующих уголовно-правовых норм, - это неполнота, связанная с просчетами, допущенными законодателем при описании признаков состава» . Примером неполноты состава является законо-
8 Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / отв. ред. В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. М., 1982. С. 218.
9 Кауфман М.А. Пробелы в уголовном праве и способы их
преодоления : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2009. С. 11, 17.
дательная конструкция, предусмотренная ст. 289 УК РФ. Сразу же после принятия УК РФ и по сей день практика сталкивается со случаями регистрации должностных лиц лично или через своих доверенных лиц (номинальных субъектов) в качестве индивидуальных предпринимателей. К сожалению, в описании объективной стороны рассматриваемого преступления речь идет лишь о покровительстве организациям, т. е. такая форма коррупционного поведения отсутствует, что делает ее безнаказанной, несмотря на наличие необходимого «заряда» общественной опасности.
Однако неполнота может заключаться и в признаках субъективной стороны. Неполной представляется, в частности, редакция ч. 1 ст. 209 УК РФ, в которой целью создания банды названо нападение на граждан или организации, поскольку круг преступлений, совершаемых бандой, не ограничивается одними только нападениями: это и вымогательства, и применение опасного насилия без нападения, и т. д. То есть правотворец не проработал содержание цели, включая ее в состав бандитизма. Недостаточно продумано, по нашему мнению, содержание цели и в ст. 317 УК РФ: в целях воспрепятствования законной деятельности сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Ясно, что служебная деятельность указанных лиц не всегда связана с общественной безопасностью или порядком, а в целом касается порядка управления (родовой объект гл. 32 УК РФ), поэтому для обеспечения полноты состава напрашивается широкое изложение цели в ч. 1 ст. 317 УК РФ: «в целях воспрепятствования служебной деятельности» (как в ст. 320 УК РФ), тем более что такое решение отвечает системной взаимосвязи родового и видового объектов данного преступления.
Очевидно, что восполнение пробелов в основании уголовной ответственности - исключительная прерогатива законодателя (решаемая путем реконструкции неполного состава преступления). «Никто не может, кроме законодателя, - обоснованно писала Н.Ф. Кузнецова, - брать на себя функцию конструиро-
~ 10
вания составов преступлений» . С этим те-
10 Полный курс уголовного права : в 5 т. / под ред. А.И. Коро-беева. СПб., 2008. Т. 1 : Преступление и наказание. С. 321 (Н.Ф. Кузнецова - автор главы о составе преступления).
зисом в полной мере согласуется и мнение о возможности применения правоприменителем аналогии для восполнения пробелов в уголовном праве, за исключением одного случая: при устранении неполноты в основании уголовной ответственности (для чего необходимо лишь совершенствование уголовного закона)11.
Правило № 5: состав преступления должен быть оптимальным по законодательной конструкции (набору признаков), т. е. включать все необходимые и не содержать лишних признаков. Обратим внимание, что данный императив нацеливает законодателя на поиск наиболее оптимального набора (сочетания, комбинации) признаков, а не на точное определение их содержания (иначе это правило поглотило бы все остальные).
Состав преступления, как известно, описывается по схеме, включающей четыре части. При этом законодатель должен последовательно рассматривать элементы каждой части конструкции преступления (деяние, последствие и т. д.) на предмет их включения в создаваемый состав. Такой подход выступает одним из средств обеспечения полноты и оптимальности уголовно-правового регулирования. В итоге же в уголовном законе «рождаются» самые разнообразные комбинации признаков (законодательные или нормативные конструкции составов). В.Н. Кудрявцев писал, что «теоретически возможны 576 различных конструкций состава, но практически это число во много раз меньше, так как многие комбинации в законе не встречаются»12.
Однако количество даже теоретически мыслимых конструкций составов гораздо больше, поскольку В.Н. Кудрявцев в основу своего расчета положил упрощенное представление о круге признаков состава. В частности, в объекте он выделил два признака (непосредственный объект и предмет преступления), по нашим же представлениям (также скромным, если учесть разнообразные подходы к структуре объекта в доктрине13) их, как минимум, че-
11 См.: Кругликов Л.Л. Аналогия в уголовном праве: миф или реальность? // Проблемы теории уголовного права. Ярославль, 2010. С. 185-186 ; Соловьев О.Г. Интерпретационная техника в уголовном праве: значение, истоки, соотношение с другими видами юридической практики // Юридическая наука. 2014. № 2. С. 127-128.
12 Энциклопедия уголовного права. Т. 4. С. 31.
13 См., напр.: Винокуров В.Н. Объект преступления: ас-
пекты понимания, способы установления и применение уголов-
ного закона : моногр. М., 2012.
тыре. В результате у В.Н. Кудрявцева число комбинаций признаков объекта - два: 1) непосредственный объект; 2) непосредственный объект, предмет14. Если принять за основу че-тырехзвенную структуру объекта преступления (основной объект, дополнительный объект, потерпевший, предмет), то число комбинаций составит восемь: 1) основной объект;
2) основной объект, дополнительный объект;
3) основной объект, дополнительный объект, потерпевший; 4) основной объект, дополнительный объект, предмет; 5) основной объект, дополнительный объект, потерпевший, предмет; 6) основной объект, предмет; 7) основной объект, потерпевший; 8) основной объект, потерпевший, предмет. В объективной стороне названным ученым выделено четыре признака против девяти, выделяемых господствующей теорией (и 10 - нами). Поэтому в его подсчетах число комбинаций признаков объективной стороны составляет восемь, а если за основу взять показатель 10, то количество таких комбинаций превысит 200.
При этом в анализируемом расчете, судя по его обоснованию в цитируемой работе, допущены, на наш взгляд, неточности. Так, при характеристике субъекта преступления отмечается, что возможны две комбинации его признаков: 1) общий субъект; 2) общий субъект, специальный субъект. Думается, что это действительно так (по крайне мере до тех пор, пока к числу субъектов не отнесены юридические лица). Однако далее при обосновании теоретической возможности 576 различных конструкций составов оговаривается, что имеется четыре комбинации признаков субъекта и именно эта цифра использована при вычислении указанного итогового пока-зателя15.
В итоге, если принять за основу даже традиционное представление о круге элементов, образующих конструкцию преступления, то получаем, что теоретически мыслимо более 14 тысяч законодательных конструкций составов. Однако В.Н. Кудрявцев абсолютно прав в том, что законодатель при построении
14 См.: Энциклопедия уголовного права. Т. 4. С. 30.
15 Там же. С. 30-31. Судя по всему, ошибка в расчет вкралась из-за исключения из УК РФ неоднократности, которую В.Н. Кудрявцев относил к признакам субъекта преступления и обоснованно учитывал в расчете в ранее изданной работе (см.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд, перераб. и доп. М., 2001. С. 76-77).
составов задействует гораздо меньшее число комбинаций признаков. Результатом нарушения рассматриваемого правила являются «переборы» и «недоборы» признаков в создаваемых нормативных построениях. Примеров такого рода конструктивных просчетов в УК РФ немало. Так, примером «перебора» представляется состав неисполнения обязанностей налогового агента, в который излишне включен мотив в виде личного интереса (ст. 1991 УК РФ). И без него указанное преступление достигает уровня общественной опасности, характерного для преступлений. Не случайно родственные налоговые преступления (ст. 198, 199 УК РФ) обрисованы без указания на мотив их совершения. В этой связи Е.В. Румянцева обоснованно отмечает, что «исключение признака "личный интерес" из диспозиции ст. 1991 УК приведет к логическому упорядочению данной нормы, позволит установить равные пределы ответственности для лиц, посягающих на охраняемые ею общественные отноше-ния»16. Ее поддерживает О.Г. Соловьев, указывая, что признак «личный интерес» в ст. 1991 «является излишним и приводит к необоснованной декриминализации отдельных преступных деяний в налоговой сфере»17.
«Недобор» (недоукомплектовка) означает, что законодатель не принял во внимание такой признак юридической конструкции, который необходим для регламентации соответствующего уголовно-правового запрета. Примером «недобора» является законодательная конструкция состава похищения человека, в которой отсутствует цель (ч. 1 ст. 126 УК РФ). Это служит причиной многочисленных ошибок на практике при отграничении похищения человека от убийств, изнасилований, разбоев и иных преступлений, в ходе которых возможно изъятие потерпевшего18. Для исправления ситуации представляется целесообразным дополнить
16 Румянцева Е.В. Техника конструирования и применения диспозиций статей о налоговых преступлениях (ст. 198— 1992 УК РФ) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 15.
17 Соловьев О.Г. Уголовно-правовые средства охраны бюджетных отношений: проблемы юридической техники. Ярославль, 2008.С. 265.
18 Имеются в виду случаи, когда захват и перемещение потерпевшего помимо его воли, являясь формой насилия, охватывается объективной стороной другого преступления (ст. 105, 131, 162 УК и т. д.). См., в частности: Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за первый квартал 2009 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. № 9. С. 14.
законодательную конструкцию похищения человека искомым признаком, указав в ч. 1 ст. 126 УК РФ на цель удержания человека.
Излишним признаком в нормативной конструкции квалифицированного убийства по праву признается и сопряженность убийства с иными преступлениями в п. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ19. В частности, М.Н. Каплин, критикуя это решение законодателя, отмечает, что оно создает предпосылки для вменения лицу п. «в», «з» или «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ как «нормы-целого» с исключением применения норм-частей (ст. 126, 206, 162, 163, 209, 131 и 132 УК РФ) и, как следствие, «утрате уголовно-правовой оценки самостоятельных со-20
ставов» .
Правило № 6: законодатель должен стремиться к «изоморфизму» (одинаковости структур) при конструировании составов сходных преступлений. Термин «изоморфизм» образован из слов «изо» (греч. 1808 - равный, одинаковый, подобный) и «морфизм» (греч. шогрЬе -форма)21. Под изоморфизмом в точных науках понимается такое соответствие элементов двух различных систем, при котором каждому элементу первой системы соответствует лишь один элемент второй и каждой связи в одной системе соответствует связь в другой. На использовании свойств изоморфизма базируется, как известно, метод кибернетического моделирования. Полагаем, что изоморфизм можно и нужно с пользой для дела применять в технике конструирования составов. Это означает, что по общему правилу при однопорядковости общественно опасных деяний должны совпадать конструкции их составов. В правовой доктрине рассматриваемое явление охватывается более общим понятием унификации, которая «направлена на устранение различий в регулировании сходных либо родственных
явлений и на создание универсальных норма-
22
тивных актов или предписаний» .
19 См.: Иногамова-Хегай Л.В. Последние тенденции развития уголовного законодательства // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке : материалы 7-й Междунар. науч.-практ. конф., 28-29 января 2010 г. М., 2010. С. 92-93 ; Лопашенко Н.А. Убийства : моногр. М., 2013. С. 277.
20 Каплин М.Н. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья : дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2003. С. 85.
21 См.: Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994. С. 225, 395.
22 Сенякин И.Н. Специализация и унификация российского законодательства: проблемы теории и практики : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 1993. С. 23.
В УК РФ можно обнаружить неоправданные, на наш взгляд, отступления от этого требования. Например, состав разбоя сегодня явно «выпадает» из группы хищений. Его состав имеет формальную законодательную конструкцию. Составы же хищений сконструированы материально (примечание 1 к ст. 158 УК РФ). Объяснением такой конструкции состава разбоя, помимо исторической традиции, служит общественная опасность самого факта нападения. Но последний аргумент, с еще большим успехом, можно применить и к более тяжким преступлениям, имеющим, однако, материальную конструкцию состава (например, убийствам). Следствием же этой бессистемности в применении вида законодательной конструкции состава является размытость общественной опасности в рамках типовых санкций ст. 162 УК РФ. Сегодня санкции ч. 1-4 этой статьи предусматривают ответственность как за фактически завершенные разбойные нападения, так и за неудавшиеся. Очевидно, что вредоносность последних значительно меньше в сравнении с первыми, поэтому техничнее состав разбоя было сконструировать по типу материального23. Тем самым нерезультативные нападения (например, завершившиеся задержанием на месте преступления) получили бы более точную уголовно-правовую оценку (со ссылкой на ст. 30 УК РФ) и, как следствие, более точные пределы наказуемости.
Кроме того, идея изоморфизма позволяет сформулировать требование, касающееся конструирования специальных (формально или фактически) составов: по общему правилу, при построении специального состава целесообразно обеспечивать преемственность в типе законодательной конструкции между ним и общим составом. Неудачно в этом плане выглядят специальные составы мошенничеств (вопрос об их избыточности - тема отдельного обсуждения). Общим для них предполагается основной состав мошенничества, обрисованный в ч. 1 ст. 159 УК РФ, однако преемственность с ним обеспечить удалось далеко не в полной мере. «Материнский состав» в ч. 1 ст. 159 УК РФ охватывает: а) два вида деяния (хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество); б) два способа преступления (обман или злоупотребление доверием). Построение же специальных составов мошенничества преемственностью в использовании этих признаков не отличается.
В завершение выразим надежду на то, что дальнейшая разработка криминолого-компози-ционных и иных групп правил конструирования составов преступлений и их реализация в уголовном правотворчестве позволит в обозримой перспективе качественно улучшить отечественный уголовный закон и, как следствие, повысить эффективность борьбы с преступностью.
Библиографический список
1. Бабаев, М.М. Криминологическое мышление в контексте интеллектуального обеспечения уголовной политики / М.М. Бабаев, Ю.Е. Пудовочкин // Журнал российского права. - 2013. -№ 8.
2. Винокуров, В.Н. Объект преступления: аспекты понимания, способы установления и применение уголовного закона : моногр. - М., 2012.
3. Иногамова-Хегай, Л.В. Последние тенденции развития уголовного законодательства // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке : материалы 7-й Междунар. науч.-практ. конф., 28-29 января 2010 г. - М., 2010.
23 Надо сказать, что в одном из проектов УК состав разбоя и был сконструирован по типу материального. Однако этот проект вызвал резкую критику (см., напр.: Тенчов Э.С. Преступления против собственности в проекте Уголовного кодекса // Вопросы уголовной ответственности и ее дифференциации (в проекте Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации). Ярославль, 1994. С. 87). В итоге было принято решение вернуться к старой (ст. 146 УК 1960 г.) - усеченной - форме описания данного преступления. Однако она как раз и заслуживает, на наш взгляд, критики, которая в связи с этим постоянно звучит в доктрине (см., напр.: Токарчук Р.Е. Насильственные хищения: социальная природа норм и вопросы совершенствования уголовной ответственности. М., 2012. С. 59-60).
4. Каплин, М.Н. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья : дис. ... канд. юрид. наук. - Ярославль, 2003.
5. Кауфман, М.А. Пробелы в уголовном праве и способы их преодоления : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 2009.
6. Кругликов, Л.Л. Аналогия в уголовном праве: миф или реальность? // Проблемы теории уголовного права. - Ярославль, 2010.
7. Кудрявцев, В.Н. Общая теория квалификации преступлений. - 2-е изд, перераб. и доп. -М., 2001.
8. Лешкевич, Т.Г. Философия и теория познания. - М., 2013.
9. Лопашенко, Н.А. Убийства : моногр. - М., 2013.
10. Милюков, С.Ф. Ревизия российского уголовного законодательства: криминологическая обоснованность и уголовно-политические последствия // Преступность и уголовное законодательство: реалии, тенденции, взаимовлияние / под ред. Н.А. Лопашенко. - Саратов, 2004.
11. Наумов, А.В. Преступление и наказание в истории России : в 2 ч. - М., 2014. - Ч. 1.
12. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за первый квартал 2009 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2009. - № 9.
13. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / отв. ред. В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. - М., 1982.
14. Полный курс уголовного права : в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. - СПб., 2008. - Т. 1 : Преступление и наказание.
15. Румянцева, Е.В. Техника конструирования и применения диспозиций статей о налоговых преступлениях (ст. 198-1992 УК РФ) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Казань, 2007.
16. Сенякин, И.Н. Специализация и унификация российского законодательства: проблемы теории и практики : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - Саратов, 1993.
17. Современный словарь иностранных слов. - СПб., 1994.
18. Соловьев, О.Г. Интерпретационная техника в уголовном праве: значение, истоки, соотношение с другими видами юридической практики // Юридическая наука. - 2014. - № 2.
19. Соловьев, О.Г. Уголовно-правовые средства охраны бюджетных отношений: проблемы юридической техники. - Ярославль, 2008.
20. Тенчов, Э.С. Преступления против собственности в проекте Уголовного кодекса // Вопросы уголовной ответственности и ее дифференциации (в проекте Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации). - Ярославль, 1994.
21. Токарчук, Р.Е. Насильственные хищения: социальная природа норм и вопросы совершенствования уголовной ответственности. - М., 2012.
22. Филимонов, В.Д. Криминологические основы уголовного права. - Томск, 1981.
23. Ширяев, В.Н. Религиозные преступления. Историко-догматические очерки. - Ярославль, 1909.
24. Энциклопедия уголовного права. - СПб., 2005. - Т. 4 : Состав преступления.
