CC BY
13
УДК 811.511.131'27 Л.Л. Карпова
О НЕКОТОРЫХ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫХ ЧЕРТАХ КОНСОНАНТИЗМА ДИАЛЕКТОВ СЕВЕРНОГО НАРЕЧИЯ УДМУРТСКОГО ЯЗЫКА
В статье рассматривается ряд явлений фонетической синтагматики в северных диалектах удмуртского языка. Преимущественное внимание уделяется особенностям, которые являются свойственными отдельным северно-удмуртским диалектам и/или имеют ограниченное распространение в группе говоров исследуемых диалектов. Рассматриваются характерные явления в системе консонантизма, анализируются наиболее типичные для говоров звуковые изменения и процессы. Из фонетических особенностей отмечены озвончение, палатализация, различные виды ассимилятивных явлений согласных, выпадение звуков, аффрикатизация и др. Также выявляется территориальная распространенность диалектных модификаций фонетической синтагматики. Проводится последовательное сравнение языковых фактов северноудмуртских диалектов с аналогичными явлениями в других удмуртских говорах. Приведенные данные показывают, что по ведущим фонетическим чертам в области консонантизма наибольшее сходство проявляют среднечепецкий и нижнечепецкий диалекты.
Ключевые слова: удмуртский язык, диалектная фонетика, северные диалекты, фонетическая синтагматика, согласные, диалектные модификации.
0. В удмуртской диалектологии, несмотря на достигнутые бесспорные успехи в изучении диалектов и наличие достаточного количества публикаций, большинство диалектов обстоятельно не исследовано. К таким относится северноудмуртский языковой ареал, диалектный континуум которого описан фрагментарно. Диалекты северного наречия не исследованы в полном объеме, не выработано целостное представление об их формировании, подтвержденное научными свидетельствами, отсутствует комплексное описание фонетической системы и морфологического строя значительной части говоров ареала. На данный момент из трех диалектов, образующих северноудмуртское наречие (нижнечепецкий, среднечепецкий и верхнечепецкий), наиболее полно исследован среднечепецкий диалект, языковая специфика которого получила освещение в трех монографиях автора [10-12]. Верхнечепецкий и нижнечепецкий диалекты описаны фрагментарно: в опубликованных работах преимущественно раскрываются частные вопросы отдельных диалектных микросистем.
Предметом настоящего исследования является описание фонетических явлений в области консонантизма северноудмуртских диалектов с выявлением специфики каждого из них по отношению друг к другу и к остальным микросистемам удмуртского диалектного языка. Основным источником исследования послужили материалы, собранные автором во время многочисленных экспедиций к северным удмуртам.
1. Консонантная система северноудмуртских диалектов представлена 31 фонемой: б, в, г, д, д', ж, л, з, з', з, й, к, л, л' , м, н, н' , п, р, с, с' , т, т' , у, ф, х, ц, ч, ц, ш, щ. В северном языковом ареале согласный у фонемную функцию сохранил лишь в среднечепецком и нижнечепецком диалектах. Согласные ф, х, ц, щ в абсолютном большинстве случаев встречаются в словах, заимствованных из русского языка. В настоящее время в речи носителей северных диалектов эти фонемы начинают приобретать больший вес. Но сфера их функционирования, как правило, ограничивается в основном только новейшими заимствованиями, и в связи с этим выступление их в качестве фонетических единиц отмечается в сравнительно незначительной части словарного состава исследуемого диалекта: сев. фо-нар < рус. фонар, сев. кофта < рус. кофта, сев. афтобус < рус. автобус, сев. халат < рус. халат, сев. ша^хта < рус. шахта, сев. кухн'а < рус. кухня, сев. цэмэнт < рус. цемент, сев. офицэр < рус. офицер, сев. щщотка < рус. щетка, сев. плащщ < рус. плащ.
Во время экспедиций к среднечепецким удмуртам в середине 80-х гг. XX в. в речи единичных представителей пожилого возраста с. Дёбы Красногорского р-на и д. Чурашур Юкаменского р-на нам удалось еще зафиксировать употребление древнего заднеязычного носового п в следующих двух словах: Дёб. жипгъртэ 'звенит', Чур. цапа 'галка'. Следует отметить, что общепермский *п в северно-удмуртских диалектах, как и во многих удмуртских говорах, заменился согласными н, н , м. В текстах образцов удмуртской речи Ю. Вихманна и Б. Мункачи по «глазовскому диалекту», зафиксированных в конце XIX и начале XX вв., согласный п встречается в следующих словах: ри^якИ'I'ат [33. С. 174]
'они встретились', гйпйг [33. С. 175] '(его) запах', гщ-кигаги [33. С. 175] 'по (их) запаху', teцka1ez [35. С. 89] '(его) деньги', doцgom [35. С. 50] 'толкнем', doцgasкo [35. С. 134] 'толкаются',]агта^а]е [35. С. 175] 'на ярмарку'. Эти данные свидетельствуют о том, что в тот период заднеязычный носовой П в речи «глазовских» удмуртов был еще употребителен и, вероятно, представлял еще отдельную фонему. В настоящее время в качестве фонемы он сохранился в основном в южном наречии, но частотность его не во всех диалектах одинакова [18. С. 82]. Из периферийно-южного диалекта активное его употребление отмечается в кукморском [14. С. 9], буйско-таныпском [24. С. 12], бавлинском [30. С. 10] и красноуфимском [25. С. 93] говорах. В меньшей степени п встречается в собственно южных говорах, в частности, он зафиксирован исследователями в кырыкмасских [15. С. 35-36], граховских [3. С. 50; 4. С. 170], алнашских [9. С. 126], среднеюринском [2. С. 5] говорах.
Абсолютное большинство согласных в диалектах северного наречия произносится одинаково и по артикуляции не отличается от соответствующих фонем удмуртского литературного языка. Некоторая специфика в произношении отдельных согласных наблюдается в говорах нижнечепецкого диалекта. В частности, в косинском говоре общеудмуртские палатальные щелевые согласные з' и с' нередко имеют палатализированное (свистящее) произношение (з' ' и с''): с''из''ыл 'осень; осенью', биз''ыны 'течь, бежать, вытекать; выходить замуж', виз''мо 'умный', гурэз'' 'гора', с''ас''ка 'цветок', с''улэм 'сердце', с''оччаны 'давать, отдавать'. Палатализованное произношение указанных согласных известно в красноуфимском говоре периферийно-южного диалекта [25. С. 93, 95, 98], также в говорах дд. Малый Гозек и Салья Кильмезского р-на Кировской области [19. С. 26]. Поскольку звуки з' ' и с' ' в косинском говоре не имеют такого сильно выраженного свистящего произношения, которое свойственно красноуфимскому говору, и употребляются менее последовательно, в дальнейшем в работе мы не будем обозначать их особо.
Для речи отдельных носителей косинского говора характерным является свистящее (палатализованное) произношение общеудмуртских аффрикат ч (> ц') и з (> з'' ), причем аффриката ч очень близка к русской диалектной мягкой аффрикате ц': з''эц' 'хороший; хорошо', з''иц'ы 'лиса', з'' оз 'кузнечик', з''уц' 'русский'. Это явление также отмечено исследователями в говоре д. Малый Гозек Кильмезкого р-на Кировской области [19. С. 25]. Данные особенности (свистящее произношение согласных з', с', также аффрикат ч, з) в косинском говоре возникли под влиянием местных русских говоров, с носителями которых косинские удмурты издавна находятся в тесных и постоянных контактах. Палатализованное произношение указанных звуков в косинском говоре имеет нерегулярный характер, в связи с чем в нашей работе они отдельно не обозначаются.
Особенностью системы консонантизма среднечепецкого и нижнечепецкого диалектов, в отличие от верхнечепецких говоров, является сохранение в их консонантной системе общепермского ан-лаутного согласного *& перед гласным а в определенном круге слов1: сч. нч. уачэ 'двое; вдвоем, на пару'; сч. нч. уал' эс 'постель'; сч. нч. уамэнэс 'упрямый'; сч. нч. уан' 'есть, имеется'; сч. нч. уатыны 'спрятать; похоронить'; сч. нч. уал 'л 'ала 'старинный, древний'; сч. нч. уарс' 'сусло'; сч. нч. уаз 'нал 'позавчера' и т. д. В данной позиции согласный у вступает в оппозицию с фонемой в-, что подтверждает его фонематичность в указанных диалектах. Так, в косинском говоре нижнечепецкого диалекта отчетливое противопоставление согласных у : в производится в словесной паре уаз' 'рано' и ваз' 'полба'. Судя по сведениям, полученным от С.А. Максимова, четкое различение фонем у и в в словесной паре уатсаз 'напротив его' : ватсаз 'он(а) добавил(а)' осуществляется носителями говора д. Дондыкар Глазовского р-на, относящегося к глазовскому говору. Всё это свидетельствует о том, что согласный у в указанных говорах представляет собой вполне самостоятельную фонему, хотя и достаточно слабую (реализуется в строго ограниченной позиции и обладает низкой частотностью).
Инициальный неслоговой у- в сочетании уа исследователи возводят к прапермскому *&-[34. С. 63-70; 20. С. 24], который в дальнейшем в разных диалектах удмуртского и коми языков претерпел изменения и реализовался в различные звуки. В большинстве удмуртских диалектов общепермский *&- заместился согласным в-, сохранившись лишь в отдельных говорах периферийно-южного диалекта [29. С. 78; 24. С. 11-12; 18. С. 85] и бесермянском наречии [32. С. 119; 21. С. 55-58].
1 В настоящее время в удмуртском языке, как отмечает В.К. Кельмаков [17. С. 56], с анлутным у известно 30 корней, каждый из которых имеет ряд производных и способен выступать в различных косвенных формах и в составе разных (слово)сочетаний.
Частотность употребления анлаутного у- в речи различных возрастных групп среднечепецких и нижнечепецких удмуртов не одинакова: он более последовательно отмечается в речи диалектоноси-телей старшего поколения, в речи молодежи встречается очень редко и заменяется губно-зубным в-.
2. Фонетические явления в области согласных
2.1. Озвончение
В среднечепецком и нижнечепецком диалектах наблюдается озвончение глухих согласных перед согласным в: сч. нч. лызву (< лысву) 'роса'; сч. вч. даз вит' (< дас вит') 'пятнадцать'; сч. нч. мад'вэй (< Матвей) 'Матвей'; сч. нч. тулыз ву (< тулыс ву) 'половодье, разлив'; сч. нч. жог вылын (<жок вылын) 'на столе'; сч. нч. с'урэз вожын (< с'урэс вожын) 'на развилке дорог; на перекрестке'; сч. нч. поз ' ву (< пос' ву) 'горячая вода'; сч. нч. шуныд ву (< шуныт ву) 'теплая вода' и т. д. Данное явление в северноудмуртских говорах в свое время было отмечено В.М. Вахрушевым [8. С. 233]. Как показывают материалы исследований последних лет, в ареале северного наречия данный процесс не отмечается в верхнечепецких говорах. Озвончение глухих согласных перед в широко распространено в соседнем бесермянском наречии [32. С. 151-153; 21. С. 67].
В среднечепецком и нижнечепецком диалектах зафиксированы единичные примеры озвончения первичных глухих согласных в интервокальном положении и в соседстве с сонорными: сч. нч.: сл. тага (< така) 'баран'; сч. нч.: сл. грэчуга, сч. грэчига (< рус. гречиха) 'гречиха'; сч. нч.: сл. долганы: пин' долгаз (< пин' долгаз) 'набил оскомину'; сч. нч. тарганы (< тарканы) 'спутать, запутать, перепутать, смешать'; сч. нч.: кос. чэрн'ига (< рус. черника) 'черника'; сч. брусн'и^га (< рус. брусника) 'брусника'. В верхнечепецких говорах данное фонетическое явление не отмечается. Оно наблюдается в языке бесермян [32. С. 153-154; 21. С. 67], в бавлинском [28. С. 139] и закамских говорах, относящихся также к удмуртским диалектам [23. С. 66-67]. Т.И. Тепляшина [32. С. 155], указывая на наличие аналогичного процесса озвончения этимологических глухих согласных в татарском, башкирском и чувашском языках, возводит это явление в языке бесермян к древнебулгарскому субстратному наследию. Несколько другой точки зрения по данному вопросу придерживается В.К. Кельмаков. Он полагает, что «в свете данных периферийно-южных диалектов рассматриваемое фонетическое явление в языке бесермян, как и в бавлинском, кукморском диалектах и закамских говорах, должно быть объяснено как результат позднего самостоятельного развития под непосредственным влиянием соответствующих диалектов татарского языка» [16. С. 117-118]. С.А. Максимов, рассматривая переход глухого к в звонкий г в компоненте тага, выступающем в структурах удмуртских названий козла кэчтага, куакэчтага, казатага, считает, что он мог возникнуть под влиянием языка чувашей, некогда проживавших на нижней Чепце [22, С. 187]. Не исключено, что в словах чэрн'ига, брусн'и^га появление звонкого согласного г связано с влиянием местных русских говоров.
В северноудмуртских диалектах источником для развития явлений соноризации, по справедливому замечанию Т.И. Тепляшиной, могло послужить влияние языка бесермян [32. С. 153]. Материалы по среднечепецкому и нижнечепецкому диалектам выступают также в пользу данного предположения: озвончение этимологических глухих согласных перед в более последовательно обнаруживается в тех говорах, носители которых живут в ареале прошлого и нынешнего более плотного расселения бесермян.
2.2. Палатализация
Для среднечепецкого и нижнечепецкого диалектов характерным является палатализация согласного т перед переднерядным и. Данное явление регулярно происходит в показателе пролатива, суффиксе -эт'и порядковых числительных и некоторых наречиях и наречных словах: сч. нч. азба-рыт'и 'по двору'; сч (ул' ча(ы)т'и, нч. ул'ча(э)т'и 'по улице'; сч. нч. вит'эт'и 'пятый'; сч. нч. т'амысэт'и 'восьмой'; сч. нч. от' (~ от'и) 'там; по тому месту'; сч. нч. тат' (~ тат'и) 'здесь; по этому месту'. В андрейшурском кусте балезинского говора (юго-восточная часть Балезинского р-на) среднечепецкого диалекта, территориально смежном с верхнечепецкими говорами, в данном случае палатализация т, как правило, не наблюдается.
Отметим, что смягчение т в указанных позициях имеет широкое распространение в бесермян-ском наречии [32. С. 79-81, 165; 21. С. 78, 108-109].
В верхнечепецких говорах палатализация согласного в указанных случаях не отмечается. Вполне допустимо, что нижнечепецкие и среднечепецкие говоры эту особенность приобрели от языка бесермян.
2.3. Ассимиляция
В северноудмуртских диалектах наблюдается явление ассимиляции согласных нескольких видов: по палатальности, по глухости и звонкости.
2.3.1. Ассимиляция по палатальности
В среднечепецком и нижнечепецком диалектах имеет место явление ассимиляции й суффиксального слога в позиции перед согласными н, н' , л, л' , д, д' , т, т' , с', з'. Такой ассимиляции подвергаются:
1) инициальный й суффикса мн. числа существительных -йос: сч. нч. вэн'н'ос (< вэн'йос) 'иголки'; сч. нч. кин' н 'ос (< кинйос) 'кто (мн. число)'; сч. нч. пэл 'л' ос (< пэл' йос) 'уши'; сч. нч. вал 'л' ос (< валйос) 'лошади'; сч. нч. гад'д'ос (< гад'йос) 'груди'; сч. нч. пыд'д'ос (< пыдйос) 'ноги'; сч. нч. пэ-рэс'с'ос (< пэрэс'йос) 'старики; старые люди';
2) глагольный суффикс й: сч. нч. лут'т'аны (< лутйанъ) 'поднимать'; сч. нч. ин'н'аны (< инйа-ны) 'положить начало'; сч. нч. од'д'аны (< одйаны) 'надумать; намереваться'; сч. лыд'д'аны (< лыдйа-ны) 'считать';
3) согласный й в русских заимствованиях: сч. нч. фамил'л'а (< фамил'ийа) 'фамилия'; сч. нч. суд'д'а (< суд'йа) 'судья; сч. нч. варэн'н'а (< варэн'йэ) 'варенье'; сч. нч. плат'т'а (< плат'йэ) 'платье'; собран'н'а (< собран'йэ) 'собрание'; сч. нч. жалован'н'а (< жалован'йэ < рус. жалованье) 'жалованье'.
При сочетании твердого согласного с последующим й наблюдается явление двойной (прогрессивно-регрессивной) ассимиляции: сначала происходит смягчение согласным й предыдущего согласного, а затем - уподобление мягким согласным последующего й: сч. нч. кал 'л' ос (< кал' йос < калйос) 'завязки; шнурки'; сч. нч. с'ин'н'ос (< с'ин'йос < с'инйос) 'глаза'; сч. нч. пыд'дос (< пыд'йос < пыдйос) 'ноги'; сч. нч. тол 'л' а (< тол' йа < толйа) 'по зиме'.
В верхнечепецких говорах, как отмечает в одной из своих работ А.А. Алашеева [1. С. 10], ассимиляция й в указанных случаях не наблюдается. Однако во время экспедиций к кезским удмуртам в 2003-2009 гг. практически во всех обследованных говорах нами зафиксированы примеры ассимилятивных изменений, происходящих в русских заимствованиях: плат'т'а (< платье) 'платье', л'ин'н'а (< л' ин' ийа) 'линия', пэчэн' н 'а (< пэчэн' йэ) 'печенье', ил 'л 'а (< ил' йа) 'Илья'. В отдельных населенных пунктах, территориально отдаленных друг от друга, в частности, в дд. Фокай, Уди, Юрук, Удмурт Зязьгор, в селах Полом, Кабалуд, выявлены также единичные примеры, когда ассимилятивные процессы отмечаются и в словах исконного происхождения, а также в заимствованиях из других языков: Уд. Юр. йэгит'т'ос (< йэгитйос) 'парни; молодежь'; Пол. Уд. Фок. Юр. од'д'аны (< одйаны) 'надумать, затеять'; Уд. УЗяз. лыд'д'ас'кыны (< лыдйас'кыны) 'считать'; Фок. уд'д'аны (<удйаны) 'угощать спиртным; подавать спиртное'; Пол. Фок. искал 'л' ос (< искалйос) 'коровы'.
В среднечепецком и нижнечепецком диалектах в большей степени й подвергается ассимиляции после палатальных согласных, в позиции же после твердых согласных он может выступать с отступлениями и произноситься двояко: сч. нч. пуртйос ~ пурт'т'ос 'ножи'; сч. нч. лудйос ~ луд'д'ос 'поля'; сч. нч. валйос ~ вал 'л' ос 'лошади'. Это свидетельствует о том, что в указанных диалектах процесс ассимиляции й предшествующими твердыми согласными не завершился.
В фольклорно-диалектологических материалах Ю. Вихманна, зафиксировавшего речь удмуртов среднечепецкого ареала в конце XIX в., нами выявлен лишь один пример ассимиляции й суффикса мн. числа предшествующим мягким согласным: suannos [35. С. 8] 'участники свадьбы со стороны жениха'. Во всех остальных случаях не только перед твердым, но даже перед палатальным согласным уподобление й не наблюдается. Из этого можно предположить, что процесс ассимиляции й в нижнечепецком и среднечепецком диалектах начался не так давно и продолжает развиваться в настоящее время. Что касается уподобления й перед предыдущим твердым согласным - это явление более позднее, появившееся под влиянием форм, в которых й уподобляется конечному мягкому согласному основы.
Ассимиляция й предшествующему согласному характерна также для бесермянского наречия [32. С. 151; 21. С. 65-66], средневосточных говоров [6. С. 272], отдельных южных и периферийно-южных говоров, в частности, бавлинского [28. С. 122-125], шошминского, кукморского [18. С. 103-105]. Уподобление й предыдущим мягким согласным наблюдается и во многих коми-зырянских и коми-пермяцких диалектах [5. С. 53].
2.3.2. Ассимиляция по глухости и звонкости
Явления регрессивной ассимиляции по глухости в синхронном аспекте в северноудмуртских диалектах отмечаются в следующих случаях:
1) перед словоизменительным суффиксом -тэк каритива имен существительных и в деепричастиях, образованных при помощи суффикса -тэк: сев. чаг 'лучина' - чактэк 'без лучины'; сев. курэг 'курица' - курэктэк 'без курицы'; сев. палэз' 'рябина' - палэс'тэк 'без рябины'; сев. пыжыны 'печь, запекать' - сев. пыштэк 'не запекая'; сев. цогыны 'отрубить, отсечь, отрезать' - сев. цоктэк 'не отрубая, не отсекая, не отрезая';
2) в прилагательных и других отыменных образованиях, выступающих с отрицательным аффиксом -тэм: сев. уж 'работа, дело' -уштэм 'безработный; гуляка'; сев. виз' 'ум' - вис'тэм 'бестолковый, глупый; дурак';
3) перед суффиксом -т- глаголов понудительного залога: сев. выдыны 'ложиться; лечь' -выттытыны 'заставить (вынудить) лечь, ложиться'; сев. тубыны 'подняться' - туптытыны 'заставить (вынудить) подняться';
4) в ряде сложных слов, когда конечный звонкий согласный первого компонента под влиянием последующего начального глухого согласного второго компонента ассимилируется последнему: сев. эмэс'пу 'куст малины' - эмэз' 'малина' и пу 'дерево'; сч.: пыттыш 'пятка' - пыд 'нога' и тыш 'тыльная часть, тупая сторона'.
Озвончение предшествующего глухого согласного под влиянием последующего звонкого согласного в основном наблюдается в прилагательных и наречиях с глухими конечными согласными основ перед суффиксами сравнительной степени -гэс, -гэм: сев. пэрэс' 'старый; старик' - пэрэз'гэс ~ пэрэз'гэм 'более старый'; сч. нч. зок 'большой; старший' - зоггэс ~ зоггэм 'больше; старше'; сев. пос' 'горячий, жаркий' - поз'гэс ~ поз'гэм 'более горячий, более жаркий'.
2.4. Нерегулярные фонетические явления
Кроме перечисленных выше фонетических явлений, в северноудмуртских диалектах имеются нерегулярные, охватывающие лишь небольшой круг слов и/или присущие только отдельным группам исследуемых диалектов. Рассмотрим некоторые из них.
1. В среднечепецком и нижнечепецком диалектах в речи диалектоносителей пожилого и преклонного возраста отмечается появление протетического звука у перед вопросительной частицей -а 'ли', если слово оканчивается на гласный: сч. нч. вэтти^ды-уа? 'ходили ли вы?'; сч. нч. пото-уа? 'выйду ли?'; сч. нч. тайэ-уа? 'это ли?'; сч. нч. аскы-уа? 'завтра ли'; сч. нч. бас'тод н'и-уа? 'возьмешь ли уже?'. В настоящее время данная диалектная черта является неустойчивой, так как характеризуется нерегулярностью употребления даже в речи диалектоносителей старшего поколения.
Подобное явление отмечается в языке бесермян [32. С. 239] и среднечепецких удмуртов [10. С. 176; 12. С. 60]. Помимо этого, оно характерно для лолошур-возжинского куста граховских говоров (по сведениям М.Г. Атаманова - К. Л.). Мы полагаем, что в нижнечепецком и среднечепецком диалектах эта особенность возникла под влиянием языка бесермян.
2. В среднечепецком, нижнечепецком диалектах, в кезском говоре верхнечепецкого диалекта, также в северной части собственно дебёсского говора (тольёнский, турнесский кусты) составные звуки аффрикаты ч (т с ) в звукосочетании тч, встречающегося в нескольких наречиях, под влиянием твердого согласного т веляризуются и образуют звук тс, близкий русскому ц: сч. нч. вч.: кез. деб. (Бер. Тол. Турн. УЛем) таццы (ср. лит. татчы [таччы]) 'сюда'; сч. нч. вч.: кез. деб. (Бер. Тол. Турн. УЛем) оццы (ср. лит. отчы [оччы]) 'туда'; сч. нч. вч.: кез. деб. (Бер. Тол. Турн. УЛем) кыццы (ср. лит. кытчы [кыччы]) 'куда'. Данная особенность имеет место в завятских, некоторых срединных и южных говорах, в частности, в речи удмуртов Завьяловского, Малопургинского, частично Алнашского р-нов, в говорах д. Байтуганово Граховского р-на, д. Удмуртский Сарамак Кизнерского р-на.
В отличие от этого, в зуринском говоре и большей части дебёсского говора (котеговский, сюро-вайский, такагуртский, тыловайский кусты) верхнечепецкого диалекта согласный т под влиянием мягкой аффрикаты ч, наоборот, смягчается и ассимилируется последнему, образуя двойной ч: зур. деб. (Котег. НТыл. Нюр. СКыч. Сюр. Так. Тыл.) таччы, деб. (Ар. ЗМед. Лес.) таццы ~ таччы (ср. лит. татчы [таччы]) 'сюда'; зур. деб. (Котег. НТыл. Нюр. СКыч. Сюр. Так. Тыл.) оччы, деб. (Ар. ЗМед. Лес.) оццы ~ оччы (ср. лит. отчы [оччы]) 'туда'; зур. деб. (Котег. НТыл. Нюр. СКыч. Сюр. Так. Тыл.) кыччы,
деб. (Ар. ЗМед. Лес.) кыццы ~ кыччы (ср. лит. кытчы [кыччы]) 'куда'. Подобное употребление указанных слов имеет место в смежных средневосточных и северо-западных срединных говорах.
3. Аналогичное явление обнаруживается в глагольных формах со звукосочетанием тч, но в этом случае наблюдается веляризация звуков аффрикаты ч только в нижнечепецком диалекте и яр-ском и юкаменском говорах среднечепецкого диалекта, а в верхнечепецком диалекте, также в глазов-ском и балезинском говорах среднечепецкого диалекта происходит регрессивная ассимиляция и произношение совпадает с литературным вариантом: нч. тэцца 'прыгает, скачет', сч.: яр. юк. тэцца // вч. сч.: гл. бал. тэчча (ср. лит. тэтча [тэчча]) 'прыгает, скачет; пляшет'; нч. сч.: яр. юк. куцца // вч. сч.: гл. бал. кучча (ср. лит. кутча [кучча]) 'обувает'.
4. В нижнечепецком диалекте, также в ярском и юкаменском говорах среднечепецкого диалекта в буквосочетании дз, встречающемся в небольшом количестве глагольных форм, аффриката з после звонкого смычного согласного д переходит во фрикативный з, т. е. происходит веляризация аффрикаты: нч. сч.: яр. юк. адзэ (ср. лит. адзе [аззэ]) 'видит'; нч. сч.: яр. юк. кудзо (ср. лит. кудзо [куззо]) 'опьянею'; нч. сч.: яр. юк. курадзиз (ср. лит. курадзиз [кураззиз]) '(он) мучался, страдал'; нч.: сл. мэдзас'кыны (ср. мэдзас'кыны [мэззас'кыны]) 'наняться, наниматься'. В отличие от этого, в верхнечепецком диалекте, также в глазовском и балезинском говорах среднечепецкого диалекта, как и в большинстве удмуртских диалектов, в сочетании дз происходит полная регрессивная ассимиляция по месту и способу образования: вч. сч.: гл. бал. аззэ (< адзэ) 'видит'; вч. сч.: гл. бал. куззо (< кудзо) '(я) опьянею; пьянеют '; вч. сч.: гл. бал. кураззиз (< курадзиз) '(он) мучался, страдал'.
В нижнечепецких говорах подобный процесс наблюдается также в некоторых словах в сочетании лз, где инлаутная палатальная аффриката з подвергается деаффрикатизации и замещается фрикативным з: нч. лулзыны // сч. вч. лулзыны 'вздохнуть; перевести дыхание'; нч. гылзыны // сч. вч. гылзыны 'скользить'; нч. улзытыны // сч. вч. улзытыны 'ожививить'; нч. колзо // сч. вч. колзо 'тесто'.
5. Для косинского говора нижнечепецкого диалекта характерно упрощение инлаутного сочетания согласных типа -рСС (> -рС-), например: кос. кэртыны (< кэрттыны) 'вязать'; кос. мэртыны (< мэрттыны) 'садить, посадить'; кос. йуртыны (< йурттыны) 'помочь, помогать, оказывать помощь'; кос. быртыны (< бырттыны) 'засунуть, затолкать'; кос. сэртыны (< сэрттыны) 'развязать, распутать; разобрать'; кос. вэртаны (< вэрттаны) 'качать (в колыбели)'; кос. урчыны, (Сиб.) урчины (<уртчыны) 'литься через край, бежать (при кипении)'; кос. (Сиб.)урлы (<урдлы) 'ребро'.
Данная черта не присуща другим северноудмуртским диалектам, но она наблюдается в некоторых южных говорах, в частности, в кукморском, шошминском [18. С. 108-109], отчасти красноуфим-ском [25. С. 1978: 121, 122, 131, 136, 143, 149], также в бесермянском наречии [32. С. 161; 18. С. 108109; 21. С. 64-65]. Вполне возможно, что явление упрощения инлаутного сочетания согласных может представлять в указанных диалектах сохранение древних черт удмуртского языка или вызвано взаимовлиянием одного диалекта с другим в результате миграции их носителей.
6. Специфику косинского говора нижнечепецкого диалекта составляет спорадическое употребление в вместо неслогового у после к в позиции перед гласными а и и: кос. кват' (< куат') 'шесть'; кос. квамын (< куамын) 'тридцать'; кос. квара (< куара) 'звук, голос'; кос. квин' (< куин') 'три'. В прошлом это явление в нижнечепецком ареале, по-видимому, имело более широкое распространение. В частности, оно отмечалось и в слободском говоре, о чем свидетельствуют материалы Т.И. Теп-ляшиной [31. С. 163]. В современном слободском говоре, согласно нашим полевым данным, после глухого согласного к перед гласными а и и систематически выступает неслоговой у, например: сл. куат' 'шесть'; сл. куара 'звук, голос'; сл. куин' 'три'.
Спорадически данное явление встречается также в речи некоторой части носителей дебёсского говора, в основном людей пожилого возраста. Из других удмуртских диалектов оно зафиксировано в отдельных срединных говорах [18. С. 85].
7. В функционировании аффрикат некоторую специфику проявляет дебёсский говор верхнече-пецкого диалекта. В частности, в тыловайском подговоре как остаточное явление в речи диалектоно-сителей старшего возраста отмечается спорадическое произношение первичных аффрикат з и л в ин-и ауслаутной позициях, которые в говорах северной и центральной части Дебёсского р-на (собственно дебёсский подговор), как и в других северноудмуртских диалектах, заменились соответствующими щелевыми согласными з' и ж, например: тыл. (НТыл. СКыч. Так. Тыл.) тазы ~ таз'(ы) // соб.деб. (Ар. Бер. Котег. Сюр. Тур. ЗМед.) сч. вч.: кез. нч. таз'(ы) 'так, таким образом'; тыл. (НТыл. СКыч. Так. Тыл.) кызы ~ кыз'ы // соб.деб. (Ар. Бер. Котег. Сюр. Турн. ЗМед.) сч. вч.: кез. нч. кыз'ы 'как, каким образом'; тыл. (НТыл. СКыч. Так. Тыл.) бэриз ~ бэриз' // соб.деб. (Ар. Бер. Котег. Сюр.
Турн. ЗМед.) сч. вч.: кез. нч. бэриз' 'липа'; тыл. (НТыл. СКыч. Так. Тыл.) толиз ~ толиз' // соб.деб. (Ар. Бер. Котег. Сюр. Турн. ЗМед.) сч. вч.: кез. нч. толиз' 'месяц; луна'; тыл. (НТыл. СКыч. Так. Тыл.)ул ~уж//соб.деб. (Ар. Бер. Котег. Сюр. Турн. ЗМед.) сч. вч.: кез. нч. уж 'работа'; тыл. (НТыл. СКыч. Так. Тыл.) вылы ~ выжы // соб.деб. (Ар. Бер. Котег. Сюр. Турн. ЗМед.) сч. вч.: кез. нч. выжы 'корень' и др. Отметим, что аффрикативное произношение подобных слов характерно для смежных средневосточных говоров [7. С. 14] и большинства срединных говоров.
8. В слободском говоре нижнечепецкого диалекта наблюдаются единичные случаи выпадения начального й: сл. эгит (< йэгит) 'молодой'; сл. эгит т ос (< йэгитйос) 'молодежь; парни'; сл. этин (< йэтин) 'лён'. В косинском говоре, как и в верхнечепецком диалекте, в указанных лексемах первичный й сохраняется. В отличие от этого, в ареале распространения среднечепецкого диалекта отмечается смешанное употребление этих форм: эгит ~ йэгит 'молодой', эгит'т'ос ~ йэгит'т'ос 'молодежь; парни', этин ~ йэтин 'лён'.
9. Носителям нижнечепецкого диалекта свойственно произношение в русских заимствованиях твердой аффрикаты ц на месте палатального ч других удмуртских диалектов: нч. уцасток < рус. участок; нч. цай < рус. чай; нч. наца^л'ник < рус. начальник; нч. цас < рус. час; нч. цут' < рус. чуть; нч. внуцка < рус. внучка; нч. цэты^рэ < рус. четыре; нч. цан < рус. чан; нч. цэмодан < рус. чемодан; нч. ца^га < рус. чага; нч. пэцат' < рус. печать; нч. цэрэпа^ха < рус. черепаха и др. Употребление в указанном диалекте велярной аффрикаты ц вместо мягкой ч объясняется особенностями воздействия местных русских говоров. В севернорусских говорах, как отмечают исследователи, типичным является произношение твердого ч [13. С. 35; 26. С. 39]. Аналогичное явление отмечается в детских говорах лузско-летского диалекта, удорском и ижемском диалектах коми-зырянского языка [27. С. 19].
На основе вышеприведенного анализа можно заключить, что наряду с особенностями, объединяющими северные диалекты между собой, каждый из них по отношению друг к другу обнаруживает ряд специфических явлений. Из обследованных трех северных диалектов по языковым признакам в области консонантизма наиболее близки между собой среднечепецкий и нижнечепецкий диалекты. Наличие комплекса общих черт в указанных диалектах объясняется, прежде всего, общностью этно-генетических и исторических процессов в регионе, также определенным влиянием на эти диалекты языка бесермян.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
1. Языки и диалекты:
бал. - балезинский говор среднечепецкого диалекта, вч. - верхнечепецкий диалект (верхнечепецкие говоры) северного наречия удмуртского языка, гл. - глазовский говор среднечепецкого диалекта, деб. - дебёсский говор верхнечепецкого диалекта, кез. - кезский говор верхнечепецкого диалекта, кос. - косинский говор нижнечепец-кого диалекта удмуртского языка, лит. - удмуртский литературный язык, нч. - нижнечепецкий диалект (нижне-чепецкие говоры) северного наречия, рус. - русский язык, сев. - северное наречие удмуртского языка, сл. -слободской говор нижнечепецкого диалекта, соб.деб. - собственно дебёсский подговор дебёсского говора вех-нечепецкого диалекта, сч. - среднечепецкий диалект (среднечепецкие говоры) северного наречия удмуртского языка, тыл. - тыловайский подговор дебёсского говора вехнечепецкого диалекта, юк. - юкаменский говор среднечепецкого диалекта, яр. - ярский говор среднечепецкого диалекта;
2. Населенные пункты:
дебёсский говор верхнечепецкого диалекта: Ар. - д. Ариково, Бер. - д. Березовка, ЗМед. - д. Заречная Медла, Котег. - д. Котегурт, Лес. - д. Лесагурт, НТыл. - д. Нижний Тыловай, Нюр. - д. Нюровай, СКыч. - д. Старый Кыч, Сюр. - д. Сюровай, Так. - д. Такашур, Тол. - д. Тольён, Турн. - д. Турнес, Тыл.- с. Тыловай, УЛем - д. Удмуртский Лем; кезский говор верхнечепецкого диалекта: Пол. - с. Полом, Уд. - д. Уди, Фок. - д. Фокай, Юр. - д. Юрук; косинский говор нижнечепецкого диалекта: Сиб. - д. Сибирь.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алашеева А.А. Общие (северноудмуртские) и частные (местные) особенности в фонетике верхнечепецкого говора удмуртского языка // Материалы VI Международного конгресса финно-угроведов. М.: Наука, 1990. Т. 2: Языкознание. С. 8-10.
2. Архипов Г.А. Среднеюринский говор I // Материалы по удмуртской диалектологии: образцы речи. Ижевск, 1981. С. 5-44.
3. Атаманов М.Г. Граховские говоры южноудмуртского наречия // Материалы по удмуртской диалектологии: образцы. Ижевск, 1981. С. 45-96.
4. Атаманов М.Г. Песни и сказы ушедших эпох. Ижевск: Удмуртия, 2005. 248 с.
5. Баталова Р.М. Коми-пермяцкая диалектология. М.: Наука, 1975. 252 с.
6. Бушмакин С.К. Ассимиляция в средневосточных говорах удмуртского языка // Советское финноугроведение. Таллинн, 1968. IV (4). С. 269-283.
7. Бушмакин С.К. Фонетические и морфологические особенности средневосточных говоров удмуртского языка: дис. ... канд. филол. наук. Ижевск; М., 1971. 397 + 350 с.
8. Вахрушев В.М. Об особенностях говоров северного диалекта удмуртского языка // Записки. Ижевск, 1959. Вып. 19. С. 228-241.
9. Загуляева Б.Ш. Говоры дд. Муважи и Чумали // Материалы по удмуртской диалектологии: образцы речи. Ижевск, 1981. С. 126-136.
10. Карпова Л.[Л.] Фонетика и морфология среднечепецкого диалекта удмуртского языка. Тарту, 1997. 224 с.
11. Карпова Л.Л. Среднечепецкий диалект удмуртского языка: Образцы речи. Ижевск, 2005. 581 с.
12. Карпова Л.Л. Лексика северного наречия удмуртского языка: Среднечепецкий диалект. Ижевск, 2013. 600 с.
13. Касаткин Л.Л. Консонантизм слободских говоров // Материалы и исследования по русской диалектологии. М.: Наука, 2008. III (9). С. 5-50.
14. Кельмаков В.К. Кукморский диалект удмуртского языка: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1970. 24 с.
15. Кельмаков В.К. Краткая характеристика кырыкмасских говоров южноудмуртского наречия. I // Вопросы удмуртской диалектологии. Ижевск, 1977. С. 26-61.
16. Кельмаков В.К. К вопросу о булгарском субстрате в языке бесермян // Вопросы диалектологии тюркских языков. Уфа, 1985. С. 114-122.
17. Кельмаков В.К. Еще раз к вопросу о губно-губном сонанте в удмуртских диалектах // Пермистика 4: Пермские языки и их диалекты в синхронии и диахронии. Ижевск, 1997. С. 52-75.
18. Кельмаков В.К. Краткий курс удмуртской диалектологии: Введение. Фонетика. Морфология. Диалектные тексты. Библиография: учеб. пособие для вузов. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1998. 386 с.
19. Кириллова Л.Е., Титова О.В. Фонетические особенности речи кильмезских удмуртов Кировской области // Ежегодник финно-угорских исследований. Ижевск, 2016. Т. 10. Вып. 3. С. 17-29.
20. Лыткин В.И. Исторический вокализм пермских языков. М.: Наука, 1964. 270 с.
21. Люкина Н.М. Фонетико-морфологические особенности языка лекминских и юндинских бесермян. Ижевск, 2016. 200 с.
22. Максимов С.А. Комментарий к картам «Коза», «Козел», «Заяц» // Насибуллин Р.Ш., Максимов С.А., Семенов В.Г., Отставнова Г.В. Диалектологический атлас удмуртского языка: Карты и комментарии. Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2014. Вып. IV. С. 181-191.
23. Насибуллин Р.Ш. Закамские говоры удмуртского языка: дис. ... канд. филол. наук. М., 1972. 202 + 339 с.
24. Насибуллин Р.Ш. Закамские говоры удмуртского языка: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тарту, 1973. 22 с.
25. Насибуллин Р.Ш. Наблюдения над языком красноуфимских удмуртов // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. Ижевск, 1978. С. 86-151.
26. Пшеничнова Н.Н. Лингвистическая география (по материалам русских говоров). М.: Изд. центр «Азбуковник», 2008. 220 с.
27. Сорвачева В.А., Безносикова Л.М. Удорский диалект коми языка. М., 1990. 283 с.
28. Тараканов И.В. Некоторые явления ассимиляции, элизии и вставки звуков в удмуртском языке (на материале бавлинского диалекта) // Труды. Таллинн, 1960. Т. 8. С. 117-153.
29. Тараканов И.В. К вопросу истории развития неслогового у в удмуртском языке // Вопросы финно-угорского языкознания. Грамматика и лексикология. Москва; Ленинград, 1964. C. 75-82.
30. Тараканов И.В. О некоторых фонетических особенностях бавлинского диалекта удмуртского языка // Тараканов И.В. Исследования и размышления об удмуртском языке. Ижевск: Удмуртия, 1998. C. 8-28.
31. Тепляшина Т.И. Нижнечепецкие говоры северноудмуртского наречия // Ижевск, 1970. Вып. 21. Филология. С. 156-196.
32. Тепляшина Т.И. Язык бесермян. М.: Наука, 1970а. 288 с.
33. Munkacsi B. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Herausgegeben von D.R. Fuchs. Helsinki, 1952. XXXVII + 715 S.
34. Uotila T.E. Zur Geschichte des Konsonantismus in den permischen Sprachen. Helsinki: Suomalais-ugrilainen Seura, 1933. 446 S. (= MSFOu 65).
35. Wichmann Y. Wotjakische Sprachproben. Helsingfors, 1893. I: Lieder, Gebete und Zaubersprüche. XX + 200 S. (= JSFOu 11).
Поступила в редакцию 10.08.2018
Карпова Людмила Леонидовна, доктор философии, старший научный сотрудник
ФГБУН «Удмуртский федеральный исследовательский центр
Уральского отделения Российской академии наук»
426067, Россия, г. Ижевск, ул. Т. Барамзиной, 34
ФГБОУ ВО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, Ижевск, Университетская, 1 (корп. 2)
E-mail: karpovalud@rambler.ru
L.L. Karpova
ON SOME FEATURES OF ^NSONANTISM IN THE NORTHERN DIALECTS OF THE UDMURT LANGUAGE
The article aims to study some phenomena of phonetic syntagmatics in the Northern dialects of the Udmurt language. Special attention is paid to peculiarities which characterize some Northern Udmurt dialects and/or have a limited distribution among the analyzed dialects. The study also considers distinctive features in the consonant systems, analyzes most typical sound changes and processes in the subdialects, and highlights voicing, palatalization, different types of assimilation processes in the consonant systems, sound elimination, affricatization, etc. The author also establishes territories where the dialectal modifications of the phonetic syntagmatics are widespread. Language phenomena of the Northern Udmurt dialects are compared with analogous phenomena of other Udmurt dialects. The obtained results demonstrate that the Middle Cheptsa dialect and the Lower Cheptsa dialect show greatest similarities in their consonant systems.
Keywords: Udmurt language, dialectal phonetics, Northern dialects, phonetic sintagmatics, consonants, dialectal modifications.
REFERENCES
1. Alasheeva A.A. Obshchie (severnoudmurtskie) i chastnye (mestnye) osobennosti v fonetike verkhnechepetskogo govora udmurtskogo yazyka [Common (Northern Udmurt) and unique (local) features in the phonetics of the Upper Cheptsa subdialect of the Udmurt language] // Materialy VI Mezhdunarodnogo kongressa finno-ugrovedov [Proceedings of the 6th International Finno-Ugric congressl. Moscow: Nauka Publ., 1990. Vol. 2: Linguistics. P. 8-10. (In Russian).
2. Arkhipov G.A. Sredneyurinskii govor I [Srednie Yuri subdialect 1l // Materialy po udmurtskoi dialektologii: obraztsy rechi [Papers on Udmurt dialectology: speech samplesl. Izhevsk, 1981. P. 5-44. (In Russian).
3. Atamanov M.G. Grakhovskie govory yuzhnoudmurtskogo narechiya [Grakhovsky subdialects of the Southern Udmurt dialectl // Materialy po udmurtskoi dialektologii: obraztsy rechi [Papers on Udmurt dialectology: speech samplesl. Izhevsk, 1981. P. 45-96. (In Russian).
4. Atamanov M.G. Pesni i skazy ushedshikh epokh [Songs and tales of past agesl. Izhevsk: Udmurtiya, 2005. 248 p. (In Russian).
5. Batalova R.M. Komi-permyatskaya dialektologiya [Komi-Permyak dialectologyl. Moscow: Nauka Publ., 1975. 252 p.
6. Bushmakin S.K. Assimilyatsiya v srednevostochnykh govorakh udmurtskogo yazyka [Assimilation in the Middle-Eastern subdialects of the Udmurt language! // Sovetskoe finno-ugrovedenie [Soviet Finno-Ugric studies!. Tallinn, 1968. IV (4). P. 269-283. (In Russian).
7. Bushmakin S.K. Foneticheskie i morfologicheskie osobennosti srednevostochnykh govorov udmurtskogo yazyka [Phonetic and morphological characteristics of the Middle-Eastern subdialects of the Udmurt languagel: dis. ... kand. filol. nauk [diss. ... cand. philol. sciencesl. Izhevsk; Moscow, 1971. 397 + 350 p. (In Russian).
8. Vakhrushev V.M. Ob osobennostyakh govorov severnogo dialekta udmurtskogo yazyka [On characteristics of subdialects of the Northern Udmurt dialectl // Zapiski [Proceedingsl. Izhevsk, 1959. Issue 19. P. 228-241. (In Russian).
9. Zagulyaeva B.Sh. Govory dd. Muvazhi i Chumali [Subdialects of the villages of Muvazhi and Chumalil // Materialy po udmurtskoi dialektologii: obraztsy rechi [Papers on Udmurt dialectology: speech samplesl. Izhevsk, 1981. P. 126-136. (In Russian).
10. Karpova L.[L.] Fonetika i morfologiya srednechepetskogo dialekta udmurtskogo yazyka [Phonetics and morphology of the Middle Cheptsa dialect of the Udmurt languagel. Tartu, 1997. 224 p. (In Russian).
11. Karpova L.L. Srednechepetskii dialect udmurtskogo yazyka: Obraztsy rechi [The Middle Cheptsa dialect of the Udmurt language: Speech samplesl. Izhevsk, 2005. 581 p. (In Russian).
12. Karpova L.L. Leksika severnogo narechiya udmurtskogo yazyka: Srednechepetskii dialect [The lexicon of the Northern dialect of the Udmurt language: Middle Cheptsa dialectl. Izhevsk, 2013. 600 p. (In Russian).
13. Kasatkin L.L. Konsonantizm slobodskikh govorov [Consonantism of Slobodskoy subdialects] // Materialy i isle-dovaniya po russkoi dialektologii [Studies on Russian dialectology]. Moscow: Nauka Publ., 2008. III (9). P. 5-50. (In Russian).
14. Kel'makov V.K. Kukmorskii dialect udmurtskogo yazyka [Kukmor dialect of the Udmurt language]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [abstract ... cand. philol. sciences]. Moscow, 1970. 24 p. (In Russian).
15. Kel'makov V.K. Kratkaya kharakteristika kyrykmasskikh govorov yuzhnoudmurtskogo narechiya. I [Brief description of Kyrykmas subdialects of the Southern Udmurt dialect] // Voprosy udmurtskoi dialektologii [Issues of Udmurt dialectology]. Izhevsk, 1977. P. 26-61. (In Russian).
16. Kel'makov V.K. K voprosu o bulgarskom substrate v yazyke besermyan [On the problem of Bulgar substrate in the Besermyan language] // Voprosy dialektologii tyurkskikh yazykov [Issues of dialectology of Turkic languages]. Ufa, 1985. P. 114-122. (In Russian).
17. Kel'makov V.K. Eshche raz k voprosu o gubno-gubnom sonante v udmurtskikh dialektakh [Once more about a bilabial sonant in the Udmurt dialects] // Permistika 4: Permskie yazyki i ikh dialekty v sinkhronii i diakhronii [Permistika 4: Permic languages and their dialects in synchrony and diachrony]. Izhevsk, 1997. P. 52-75. (In Russian).
18. Kel'makov V.K. Kratkii kurs udmurtskoi dialektologii: Vvedenie. Fonetika. Morfologiya. Dialektnye teksty. Bibliografiya [A short course on Udmurt dialectology: Introduction. Phonetics. Morphology. Dialectal texts. References]. Izhevsk: Udm. Univ. Publ., 1998. 386 p. (In Russian).
19. Kirillova L.E., Titova O.V. Foneticheskie osobennosti rechi kil'mezskikh udmurtov Kirovskoi oblasti [Phonetic features in the speech of Kilmez Udmurts living in Kirov Oblast] // Ezhegodnik finno-ugorskikh issledovanii [Yearbook of Finno-Ugric studies]. Izhevsk, 2016. Vol. 10. Issue 3. P. 17-29. (In Russian).
20. Lytkin V.I. Istoricheskii vokalizm permskikh yazykov [Historical vocalism of Permic languages]. Moscow: Nauka Publ., 1964. 270 p. (In Russian).
21. Lyukina N.M. Fonetiko-morfologicheskie osobennosti yazyka lekminskikh i yundinskikh besermyan [Phonetic and morphological features in the language of the Lekma and Yunda Besermyans]. Izhevsk, 2016. 200 p. (In Russian).
22. Maksimov S.A. Kommentarii k kartam «Koza», «Kozel», «Zayats» [Comments on the maps "Nanny goat", "Goat", and "Hare"] // Nasibullin R.Sh., Maksimov S.A., Semenov V.G., Otstavnova G.V. Dialektologicheskii atlas udmurtskogo yazyka: Karty i kommentarii [Dialect atlas of the Udmurt language]. Izhevsk: NITS «Regulyarnaya i khaoticheskaya dinamika», 2014. Issue IV. P. 181-191. (In Russian).
23. Nasibullin P.Sh. Zakamskie govory udmurtskogo yazyka [Zakamsky subdialects of the Udmurt language]: dis. ... kand. filol. nauk [diss. ... cand. philol. sciences]. Moscow, 1972. 202 + 339 p. (In Russian).
24. Nasibullin R.Sh. Zakamskie govory udmurtskogo yazyka [Zakamsky subdialects of the Udmurt language]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [abstract ... cand. philol. sciences]. Tartu, 1973. 22 p. (In Russian).
25. Nasibullin P.Sh. Nablyudeniya nad yazykom krasnoufimskikh udmurtov [Observations on the language of Krasnoufimsk Udmurts] // O dialektakh i govorakh yuzhnoudmurtskogo narechiya [On dialects and subdialects of the Southern Udmurt dialect]. Izhevsk, 1978. P. 86-151. (In Russian).
26. Pshenichnova N.N. Lingvisticheskaya geografiya (po materialam russkikh govorov) [Linguistic geography (a case study of Russian subdialects)]. Moscow: Izd. tsentr «Azbukovnik» Publ., 2008. 220 p. (In Russian).
27. Sorvacheva V.A., Beznosikova L.M. Udorskii dialect komi yazyka [Udor dialect of the Komi language]. Moscow, 1990. 283 p. (In Russian).
28. Tarakanov I.V. Nekotorye yavleniya assimilyatsii, elizii i vstavki zvukov v udmurtskom yazyke (na materiale bavlinskogo dialekta) [Some phenomena of assimilation, elision and anaptyxis in the Udmurt language (a case study of Bavlinsky dialect] // Trudy [Proceedings]. Tallinn, 1960. Vol. 8. P. 117-153. (In Russian).
29. Tarakanov I.V. K voprosu istorii razvitiya neslogovogo y v udmurtskom yazyke [On the history of non-syllabic y in the Udmurt language] // Voprosy finno-ugorskogo yazykoznaniya. Grammatika i leksikologiya [Issues of the Finno-Ugric linguistics: Grammar and lexicology]. Moscow; Leningrad, 1964. P. 75-82. (In Russian).
30. Tarakanov I.V. O nekotorykh foneticheskikh osobennostyakh bavlinskogo dialekta udmurtskogo yazyka [On some phonetic characteristics of Bavlinsky dialect of the Udmurt language] // Tarakanov I. V. Issledovaniya i razmyshleniya ob udmurtskom yazyke [Studies and reflections on the Udmurt language]. Izhevsk: Udmurtiya Publ., 1998. P. 8-28. (In Russian).
31. Teplyashina T.I. Nizhnechepetskie govory severnoudmurtskogo narechiya [The Lower Cheptsa subdialects of the Northern Udmurt dialect] // Zapiski [Proceedings]. Izhevsk, 1970. Issue 21. Phililogy. P. 156-196. (In Russian).
32. Teplyashina T.I. Yazyk besermyan [The Besermian language]. Moscow: Nauka Publ., 1970a. 288 p. (In Russian).
33. Munkacsi B. Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Herausgegeben von D.R. Fuchs. Helsinki, 1952. XXXVII + 715 S. (In German).
34. Uotila T.E. Zur Geschichte des Konsonantismus in den permischen Sprachen. Helsinki: Suomalais-ugrilainen Seura, 1933. 446 S. (= MSFOu 65). (In German).
35. Wichmann Y. Wotjakische Sprachproben. Helsingfors, 1893. I: Lieder, Gebete und Zaubersprüche. XX + 200 S. (= JSFOu 11). (In German).
Received 10.08.2018
Karpova L.L., PhD, Senior Research Associate
Udmurt Federal Research Center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences T. Baramzinoy st., 34, Izhevsk, Russia, 426067 Udmurt State University
Universitetskaya st., 1/2, Izhevsk, Russia, 426034 E-mail: karpovalud@rambler.ru
