CC BY
19УДК 811.511.131
ABOUT SOME NAMES OF BERRIES IN THE UDMURT LANGUAGE OF THE XVIII CENTURY
Ivshin L.
Candidate of Sciences (Philology), Researcher of the Udmurt Institute of History,
Language and Literature UdmFRC UB RAS, Izhevsk
О НЕКОТОРЫХ НАЗВАНИЯХ ЯГОД В УДМУРТСКОМ ЯЗЫКЕ XVIII ВЕКА20
Ившин Л.М.
Кандидат филол. наук, Научный сотрудник Удмуртского института истории, языка и литературы Удмуртского Федерального исследовательского центра Уральского отделения Российской академии наук, г. Ижевск
Abstract
The article analyzes some names of berries that were used in the Udmurt language in the 18th century. The source of the material was handwritten and published dictionaries and grammars. According to the versions of the Udmurt words' origin, almost all wild-growing berries are the original names and belong to the ancient periods of the Permian languages development.
Аннотация
В статье анализируются некоторые названия ягод, которые бытовали в удмуртском языке в XVIII столетии. Источником материала послужили рукописные и опубликованные словари и грамматики. Согласно версиям о происхождении рассмотренных удмуртских слов, почти все дикорастущие ягоды являются исконными названиями и относятся к древним периодам развития пермских языков.
Keywords: the Udmurt language, Perm languages, written monuments, handwritten dictionaries and grammars of the 18th century, vocabulary, borrowings, semantics, etymology, names of berries.
Ключевые слова: удмуртский язык, пермские языки, письменные памятники, рукописные словари и грамматики XVIII века, лексика, заимствования, семантика, этимология, названия ягод.
Удмурты - один из самых древних этнических общностей финно-угорско-уральского происхождения, населявших Волго-Уральский регион уже с эпохи камня и бронзы. Хозяйственная деятельность этого народа, проживавшего на стыке Европы и Азии, в климатической зоне тайги и лесостепи в сопредельности с многочисленными, разноязычными этническими группами, конечно же, включала в себя в том числе сбор дикорастущих ягод для пропитания.
В данной статье рассматриваются названия отдельных травянистых ягод, которые бытовали в удмуртском языке в XVIII веке. Источниками послужили памятники ранней удмуртской письменности указанного периода. Хронологические рамки исследования обусловлены временем написания или опубликования письменных источников: нижний (1726 г.) - составлением рукописного словаря удмуртского языка немецким ученым Д. Г. Мес-сершмидтом, верхний (1791 г.) - изданием русскоязычной книги Г. Ф. Миллера «Описаше живущихъ в Казанской губернш языческихъ народовъ, яко то черемисъ, чувашъ и вотяковъ...».
Необходимо отметить, что в алфавитном словаре З. Кротова [9], самом большом из сохранившихся памятников ранней удмуртской письменности, при существительных приведено указание на показатель родительного падежа -лэнъ, которое в
настоящей работе опущено. Формы слов и словосочетаний и переводы (толкования) из всех источников сохранены без изменения.
(1) боры 'клубника'.
В письменных документах XVIII столетия зафиксированы следующие слова: bóri 'fragum [клубника]' [27, с. 141; 26, с. 313]; Bori [29, с. 398-399]; Боры 'клубника' [20, с. 23]; боры 'клубника' [9, с. 13]; Бори 'Земленица' [12, с. 93-94]. Из приведенных примеров видно, что удмуртское боры во всех источниках написано однообразно, кроме глоссариев, составленных на основе латиницы. В них конечная гласная -ы, отсутствующая в латинской графической системе, обозначена графемой i. Конечная -и в последнем примере объясняется транслитерацией материалов Г. Ф. Миллера, написанных ранее на латинице, кириллическими буквами. В удмуртских диалектах это слово имеет небольшое отличие лишь в произношении конечного -ы, о чем наглядно показывают материалы зарубежных исследователей удмуртского языка, собранные еще в конце XIX века: bora, Kaz. borf 'nogyszemü erdei szamócza (клубника, fragaria collina)' [28, с. 628]; bor4 G U, bor2 M MU 'клубника' [31, с. 26].
Составители этимологического словаря коми языка соотносят данное название с коми словом понпир 'черный паслен, собачьи ягоды', где второй компонент -пир, по их мнению, можно сопоставить
20 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-012-00124, проект «Материалы для словаря удмуртского языка XVIII века».
с удм. боры 'клубника', и под знаком вопроса возводят общепермскую форму - *p5r 'вид ягод' [10, с. 225].
Некоторые исследователи считают, что слово боры 'клубника' является удмуртским заимствованием в татарском языке > тат. быры 'клубника' [15, с. 110; 23, с. 166], тат. буры 'земляника' [6, с. 22].
Языковед В. И. Алатырев делает предположение, что удмуртское слово боры является древне-тюркским или алтайским заимствованием [1, с. 190]. Эта точка зрения очень интересна и вполне может быть объяснима. В татарском языке лексема бвре и в башкирском бвр, бврв, означающие 'почка растений', соответствуют казахскому 6ypuk, бYрийк со значением 'почка (растений), ягода'. Таким образом, можно предположить о заимствовании лексемы боры со значением 'ягода' из тюркских языков.
(2) кудымульы 'черника'
Данное слово является сложным (куды 'коробок, лукошко' + мульы 'ягода, плод, орех' или куд 'заболоченное место, болото' + мульы 'ягода, плод, орех'), в письменных памятниках XVIII века зафиксировано только в материалах Д. Г. Мессершмидта форме Kudu-muly 'Vitis idsa nigra, черника' [13, с. 48]. Венгерский исследователь в словаре удмуртского языка конца XIX века приводит лесему kuda-mul'a 'a fekete afonya bogyora [черника]' [28, с. 212].
И. В. Тараканов со ссылкой на Ю. Вихманна, В. И. Лыткина и М. Р. Федотова относит первый компонент слова к тюркско-булгарским заимствованиям в удмуртском языке: куды 'коробок, лукошко' < чув. кунта, конта, башк. кумта [22, с. 90].
Согласно мнению В. В. Напольского, прап. *kuds 'короб, лукошко' вообще нет оснований считать заимствованием, поскольку оно без проблем возводится к праф.-у. *konte 'корзина' [30, с. 177]. Близость же праф.-у. *konte 'корзина' и тюркского *qomdy 'ларь, ящик, корзина', который встречается в тюркских языках «северного ареала», в том числе татарском и башкирском, считает исследователь, дает основания думать, что тюркская лексема могла быть заимствована из какого-либо финно-угорского языка [14, с. 175].
По данным уральского этимологического словаря удм. кудымульы под знаком вопроса соотнесено с общеуральским *kott3 'черника'. Переход интервокальной геминаты tt в t на удмуртской почве - вполне объяснимое явление, а изменение t в d интерпретируется влиянием похожего слова kud 'заболоченное место', а также kud2 'вид небольшого лукошка' [30, с. 190].
По нашему мнению, первый компонент рассматриваемой ягоды все-таки как-то связан с удмуртским словом куд 'заболоченное место, болото'. Эту интерпретацию можно подтвердить или поддержать, во всяком случае, тем фактом, что моделей номинации ягод в удмуртском (и других финно-угорских) языке с детерминантом, означающим «посуду для сбора» не встречается. К тому же в летском диалекте коми языка отмечена сложная форма кадмоль 'клюква' [21, с. 382], первая часть которого кад 'заболоченное озеро, топкий, зыбкий
болотистый берег (озера); трясина, топь' [19, с. 622] встречается во всех коми-зырянских диалектах и соотносится с удмуртским куд 'болото', восходя к общеп. форме *кай 'заболоченное место'.
Второй компонент сложного образования является допермским по происхождению: мульы 'ягода, плод, орех' < общеп. *тЫП [10, с. 173-174] < ф.-у. *тоГз 'ягода какого-то кустарника' [30, с. 279]. Коми лингвисты отмечают, что в современных коми языках данное слово сохранило фитони-мическое значение лишь в составе некоторых двучленных названий, например, кз. нюрмоль диал. 'клюква' (нюр 'болото'), кп. туримоль 'клюква' (тури 'журавль'). Понятие 'ягода' в них выражается словами кз. вотос и кп. ягод [17, с. 50]. В удмуртском языке мульы употребляется как самостоятельно со значением 'ягода; плод; орех; косточка; ядро', так и в составе сложных образований: кудымульы 'черника', намермульы 'костяника', пуш-мульы 'орехи', тыпымульы 'жёлудь', ягмульы 'брусника' и др. [25, с. 442].
(3) намер 'костяника'
В письменных памятниках XVIII столетия зафиксированы следующие формы со значением 'костяника': НамЭръ 'костяника' [20, с. 23], намерь 'костяника' [16, с. 29], намерь 'княжника ягода' [9, с. 144]. Перевод последнего слова следует считать не совсем верным. Для обозначения 'княженики' (ЯиЬш агсйсш, ср. Rubus saxatiИs 'костяника') удмурты используют понятия кудэмезь, нюрэмезь [18, с. 563]. В диалектах удмуртского языка для обозначения данной ягоды повсеместно распространено слово намер: патег Sar. 'костяника' [28, с. 510], патег G M J МИ И 'костяника' [31, с. 168], бес. намер 'костяника' [24, с. 168]. Слово представлено в пермских языках: кз. намыр 'костяника', кп. нямыр, на основании чего эта лексема возводится к общепермской праформе - общеп. *патзг 'костяника' [10, с. 185].
(4) нюрмульы 'клюква'
В письменных памятниках удмуртского языка
XVIII столетия слово представлено лишь в словаре З. Кротова в форме юрмули 'клюква ягода' [9, с. 281]. В конце XX столетия данное слово было зафиксировано у среднечепецких удмуртов как с ан-лаутным й-, так и с начальным н'-: сч. йърмул'ъ, йырмул'ы ~ н'урмул'ъ, н'урмул'ы 'клюква' [7, с. 223, 356]. В работах зарубежных исследователей конца
XIX века понятие 'клюква' отмечено с анлаутным п'-: п'ыг-тыГа 'ЮНоб аЮпуа (клюква)' [28, с. 534]; п'ыг-тыГ2 'клюква' [31, с. 179], однако в источниках начала XX века, составленных исследователями-удмуртами, название данной ягоды обозначено двояко: нюрмульы, нюр мул]ы ~ юр мульы, юр мул]ы 'клюква' [4, с. 175, 269]; нюр мул]ы ~ юр мул]ы 'клюква' [5, с. 105]; нюрмульы ~ юрмульы [2, с. 201], причем у Т. К. Борисова вариант юрмульы дается со ссылкой на южное наречие удмуртского языка.
По своему составу оба варианта являются сложными образованиями, состоящими из двух корней: 1) нюр 'болото; влага, сырость' и мульы 'ягода, плод, орех' 2) юр 'осмол, сосновый пень' и
мульы 'ягода, плод, орех'. Поскольку клюква произрастает в сырых и заболоченных местах, происхождение варианта нюрмульы не вызывает сомнения - 'ягода, растущая в болотистой местности'. Эта же форма бытует в современном литературном удмуртском языке: нюрмульы 'клюква; клюквенный' [25, с. 480]. Оба компонента слова являются допермскими по происхождению: кз. нюр, нюрвыв 'болото', удм. нюр 'болото; влага, сырость' - об-щеп. *п'Ёг 'болото', 'сырость' [10, с. 201]; о компоненте мульы 'ягода, плод, орех; косточка (плода); семя' см. выше в разделе, связанном с рассмотрением лексемы кудымульы.
Немалый интерес представляет форма с ан-лаутным й-, впервые зафиксированная З. Кротовым: йурмульы (юрмули 'клюква ягода' [9, с. 281]). Компонент йур в современном удмуртском языке означает 'смола; смолистый, смоляной' [25, с. 816], хотя в конце позапрошлого века он обозначал понятие, связанное со смолистой сосной: jur 'средняя смолистая часть сосны' [28, с. 285]; jtr G, jur J 'сосновый пень' [31, с. 84]. Предположение связи названия клюквы с произрастанием вблизи смолистого соснового пня вызывает некоторые затруднения. Тем более, что сосна не произрастает на заболоченных почвах.
(5) сутэр 'смородина'
В удмуртских письменных источниках XVIII века название этой ягоды представлено следующими формами: Gordt-sutar 'Ribes rub. o., красная смородина'; Sutar 'Ribes nigra o., черная смородина' (в словаре Д. Г. Мессершмидта) [13, с. 48]; Сутёръ 'смородина' [20, с. 23]; сутеръ 'смородина' [16, с. 29]; седъсутеръ 'смородина' [9, с. 193]. Представленный материал дает основание полагать, что название этой ягоды во всех памятниках единообразное. В удмуртских диалектах также представлена одна форма: sutär 'ribiszke (смородина)' [28, с. 433]; suter G M J MU U 'смородина: ягоды' [31, с. 228]; бес. сутэр 'смородина', сед сутэр 'чёрная смородина', горд сутэр 'красная смородина' [24, с. 175].
Лексема сутэр 'смородина' по происхождению является исконным удмуртским словом финно-пермского периода: кз. с0тэр 'смородина' < общеп. *s^er < FP *sapte-re (*sopte-re) [10, с. 272; 30, с. 751; 23, с. 99].
(6) узы 'земляника'
В письменных документах XVIII века по удмуртскому языку зафиксированы следующие слова со значением 'земляника': Узы 'земляника' [20, с. 23]; узы 'земленика ягоды' [16, с. 33]; узы 'земля-ница' [9, с. 237]. В удмуртских диалектах у этого названия встречаются формы, различающиеся огласовкой анлаутного или ауслаутного гласного: uza, Kaz. uzf 'szamócza, földi eper (fragaria vesca) | erdbeere [земляника]' [28, с. 95]; uz4 G U, uz2 S M J MU Erdbeere [31, с. 304]; узы 'земляника' [2, с. 299]; бес.узе 'земляника' [24, с. 178].
Слово узы 'земляника' является исконным удмуртским словом уральского периода: кз. оз (озй-) < общеп. *blzi || хант. ut 'земляника' < U *osa 'ягода' [10, с. 203; 30, с. 343-344; 23, с. 77].
(7) эмезь 'малина'
В материалах письменных памятников XVIII века обнаруживаются следующие лексемы со значением 'малина': Emesee 'Rubus idsus, малина' [13, с. 48]; Эмезь 'малина' [20, с. 23]; эмезь 'малина' [16, с. 26]; эмезь 'малина ягода' [9, с. 274], которые формально практически не отличаются. В удмуртских диалектах отмечены формы этого слова, имеющие фонетическое различие в качестве инициальной гласной и ауслаутного согласного: ämeW (Sar.), Kaz. Jel. ämez' 'malna (rubus idsus) [малина]' [28, с. 32]; emez' G J MU U, emed'z' S M Himbeere [31, с. 51]; бес. эмезьв 'малина' [24, с. 180].
Слово эмезь 'малина' является исконным удмуртским словом финно-угорского периода: кз. 0мидз < общеп. *emeW' 'малина' < FU *а\з-сз 'малина' [10, с. 211; 30, с. 26; 23, с. 86].
(8) ягмульы 'брусника'
Источники XVIII века по удмуртскому языку фиксируют следующие названия брусники: Iäck-muly 'Vitis idsa rub, брусника' [13, с. 48]; jackmuli 'brusniza [брусника]' [26, с. 314]; Jackmuli [29, с. 398-399], Якмули 'Брусница' [12, с. 92-93]; Kgb мули 'брусника' [20, с. 23]; яgъ-мулй, яgъ-мулй 'брусника' [16, с. 34, 50]; яgъ мули 'брусника ягода' [9, с. 283]. В удмуртских диалектах формы этого слова имеют некоторые фонетические различия, касающиеся анлаутного согласного и ауслаутной гласной фонемы: jag-mul'a, l'ag-mula 'veres afonya, kukojcza (брусника, vaccinium vitis idaea) | preiselbeere' [28, с. 730, 751]; jag-mul'4 G l'ak-mul2, l'aG-mul2 MU Preiselbeere [31, с. 73]. Формы с ан-лаутным общеудмуртским й- в позиции -Гг(-) и Гк(-) свойственны для северного наречия и срединных говоров, а в южном и бесермянском наречиях удмуртского языка инициальный й- в большем количестве лексем с анлаутным й- изменился в л'-: сев., сред. йаг // кукм., бес. л'аг 'сосновый бор' [8, с. 94].
В данном слове выделяются два удмуртских корня - яг 'сосновый лес (бор), сосняк' и мульы 'ягода, плод, орех', которые в совокупности обозначают 'ягода, растущая в сосновом бору, боровая ягода'. Необходимо также отметить тот факт, что в некоторых населенных пунктах Удмуртской Республики (в основном в Малопургинском районе -по данным диалектологического атласа удмуртского языка) лексема йаг, обозначая понятие 'лес', является основным или даже единственным его наименованием [Максимов 2009: 84].
Первое слово яг имеет прямое соответствие в коми языках: яг 'сосновый бор, сосняк' и возводится к общепермскому наследию - общеп. *jag 'бор' [10, с. 337]. Составители этимологического словаря коми языка под знаком вопроса соотносят данную форму также с мар. якте, йäкты 'сосна'; яктер 'сосновый бор' и хант. jah2m 'бор' [10, с. 337]. Другие исследователи, в частности, составители уральского этимологического словаря, лексему яг возводят в финно-угорскую эпоху: яг 'сосновый бор' < FU *jakk3 'сосновый бор' [30, с. 88; 23, с. 85], с чем мы полностью соглашаемся.
По поводу второго компонента мульы 'ягода, плод, орех; косточка (плода); семя' см. выше в разделе, связанном с рассмотрением лексемы куды-мульы.
Теперь отдельно остановимся на наименованиях ягод, имеющих составной компонент мульы 'ягода, плод, орех'. Удмуртский детерминант мульы, входящий в названия трех ягод, которые отмечены в памятниках удмуртской письменности XVIII столетия, образует 2 семантические модели номинации по признаку места произрастания:
1) модель 'болотная ягода' представлена следующим образом:
а) удм. нюрмульы 'клюква' является общей для пермских и прибалтийско-финских языков - кз., кп. нюр\моль 'клюква'; фин. suo|maгja 'морошка'; эст. soo|maгja, soo|maгi 'голубика', 'клюква'. Пермские названия клюквы могут иметь общее происхождение (см. также [3, с. 354]);
б) удм. кудымульы 'черника' имеет параллели в пермских языках: кз. (летский диалект) кадмоль 'клюква' [21, с. 382];
2) модель 'боровая ягода' представлена только в удмуртском языке сложным словом: удм. ягмульы 'брусника'.
Из всего вышесказанного следует, что почти все дикорастущие ягоды, рассмотренные в данном исследовании, являются исконными удмуртскими названиями и по происхождению относятся к древним периодам развития пермских языков. Это еще раз говорит о том, какую важную роль эти ягоды играли в жизни наших далеких предков по языку.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
башк. - башкирский язык, бес. - бесермянский язык, диал. - диалектное, кз. - коми-зырянский язык, кп. - коми-пермякский язык, кукм. - кукмор-ский диалект удмуртского языка, мар. - марийский язык, общеп. - общеперский язык-основа, прап. -прапермский язык-основа, праф.-у. - прафинно-угорский язык-основа, сев. - северное наречие удмуртского языка, сред. - срединные говоры удмуртского языка, сч. - среднечепецкий диалект удмуртского языка, удм. - удмуртский язык, тат. - татарский язык, фин. - финский язык, ф.-у. - финно-угорский язык-основа, хант. - хантыйский язык, чув. - чувашский язык, эст. - эстонский язык, БР -финно-пермский язык-основа, БИ - финно-угорский язык-основа, G - глазовский диалект ^кЬтапп), J - елабужский диалект ^кЬтапп), Jel. - елабужский диалект (МипкасБ1), Ка7. - казанский диалект (МипкасБ1), М - малмыжский диалект ("ЩсЬтапп), МИ - малмыжско -уржумский диалект ^кЬтапп), S - сарапульский диалект ^юЬтапп), Sar. - сарапульский диалект (МипкасБ1), И - уржумский диалект ("^сЬтапп), уральский язык-основа (Яёае1).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Алатырев В. И. Этимологический словарь удмуртского языка: Буквы А, Б / НИИ при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск, 1988. 240 с.
2. Борисов Т. К. Удмурт кыллюкам: Удмуртско-русский толковый словарь. Ижевск: Удмуртгосиздат, 1932. XXII + 374 с.
3. Бродский И. В. Номинация растений по признаку места их произрастания в финно-пермских языках // Вопросы Уралистики: Научный альманах / Ин-т лингв. исслед. СПб.: Нестор-История, 2014. С. 300-361.
4. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. / Под ред. В. М. Ванюшева. Т. 6. Кн. 2: Вотско-русский словарь [= Удмуртско-русский словарь] / Отв. за выпуск и авт. предисл. и комментариев Л. М. Ившин; УИИЯЛ УдмФИЦ УрО РАН. Ижевск, 2006. 288 с. (Памятники культуры).
5. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. / Под ред. В. М. Ванюшева. Т. 6. Кн. 4: Русско-вотский словарь [= Русско-удмуртский словарь] / Отв. за выпуск и авт. предисл. и комментариев Л. М. Ившин; УИИЯЛ УдмФИЦ УрО РАН. Ижевск, 2020. 417 с. (Памятники культуры).
6. Вершинин В. И. Этимологии удмуртских слов: Научное издание. Йошкар-Ола, 2015. 254 с.
7. Карпова Л. Л. Лексика северного диалекта удмуртского языка: Среднечепецкий диалект. Ижевск, 2013. 600 с.
8. Кельмаков В. К. Краткий курс удмуртской диалектологии: Введение. Фонетика. Морфология. Диалектные тексты. Библиография. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1998. 386 с.
9. Кротовъ З. Удмуртско-русский словарь / РАН. УрО. Удм. ин-т ИЯЛ. Ижевск, 1995 (= Краткой Вотской словарь съ россшскимъ переводомъ собранный и по Алфавиту расположенный села Еловскаго Троицкой церкви священникомъ За-хар!ею Кротовымъ, 1785 года). XX + 208 с. (Памятники культуры Удмуртии: Лингвистическое наследие: Памятники удмуртской филологии I).
10. Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка / АН СССР. Ин-т языкозн.; Коми филиал. М.: Наука, 1970. 386с.
11. Максимов С. А. Комментарий к карте «лес» // Насибуллин Р. Ш., Максимов С. А., Семенов В. Г., Отставнова Г. В. Диалектологический атлас удмуртского языка. Карты и комментарии. Вып. I. Нучное издание. Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотичная динамика», 2009. С. 74-87.
12. Миллеръ Г. Ф. Описание живущихъ в Казанской губернш языческихъ народовъ, яко то че-ремисъ, чувашъ и вотяковъ... (репринт издания 1791 г.) // Г. Ф. Миллер и изучение уральских народов (материалы круглого стола). Hamburg, 2005.
13. Напольских В. В. Удмуртские материалы Д. Г. Мессершмидта. Ижевск: Удмуртия, 2001. 224 с., ил.
14. Напольских В. В. Очерки по этнической истории. Казань, 2015. 647 с.
15. Насипов И. С. Языковые контакты в Волго-Камье. Удмуртские заимствования в татарском языке: Монография. Тобольск
16. Опытъ 1780 - Могилинъ М. Краткой отяцшя Грамматики опытъ = Опыт краткой удмуртской грамматики / Отв. ред. Л. Е. Кириллова; Слово
к читателям - Л. Е. Кирилловой, Предисл. К. И. Куликова; Прил. Т. И. Тепляшиной. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1998. 203 с. (Памятники культуры: Лингвистическое наследие). Комм.: с. 121-191; Прил.: с. 192-201.
17. Ракин А. Н. Морфологические обозначения в системе названий растений удмуртского языка // Ежегодник финно-угорских исследований. 2014. № 1. С. 47-54.
18. Русско-удмуртский словарь. В 2 т. Более 55 000 слов. Т. 1 (А-О) / Л. М. Ившин, С. А. Максимов, О. В. Титова, Л. Е. Кириллова, Л. Л. Карпова, Т. Р. Душенкова, А. В. Егоров, А. А. Шибанов; отв. ред. Л. М. Ившин; УдмФИЦ УрО РАН. Ижевск, 2019. 936 с.
19. Словарь диалектов коми языка: в 2-х т. / ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН; под ред. Л. М. Безносиковой. Сыктывкар: ООО «Издательство «Кола», 2014
20. Сочиненiя 1775 - Сочинешя принадлежа-щiя къ грамматикт вотскаго языка. Въ Санктпетер-бурге при Императорской Академш наукъ 1775 года. 113 с. [В кн. Первая научная грамматика уд-муртсого языка / Удмуртский НИИ ист., экон., лит. и языка при Совете Министров Удм. АССР. Ижевск: Удмуртия, 1975].
21. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов: Ок. 25 000 слов / Т. И. Жилина, М. А. Сахарова, В. А. Сорвачева; под ред. В. А. Сорвачевой. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1961. 492с.
22. Тараканов И. В. Тюркизмы в удмуртских диалектах по письменным памятникам XVIII века // Вопросы удмуртской диалектологии. Сб. статей и материалов / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск, 1977. С. 85-100.
23. Тараканов И. В., Кондратьева Н. В. Удмурт кыллэн исторической лексикологиезъя ужпумъёс / Удмурт кун ун-т. Огъя но финн-угор кылтодонъя кафедра. Ижкар: «Удмурт университет» книга пот-тон центр, 2019. 280 б.
24. Тезаурус бесермянского наречия: Имена и служебные части речи (говор деревни Шамардан) / М. Н. Усачева [и др.]. М.: Издательские решения, 2017. 540 с.
25. Удмуртско-русский словарь: Ок. 50000 слов / РАН УрО. Удм. ин-т ИЯЛ; Сост. Т. Р. Душенкова, А. В. Егоров, Л. М. Ившин, Л. Л. Карпова, Л. Е. Кириллова, О. В. Титова, А. А. Шибанов; Отв. редактор Л. Е. Кириллова. Ижевск, 2008. 925 с.
26. Csucs S. Egy 18. szazadi votjak nyelvemlek // NyK. 1983. № 2 (85). 311-320 old.
27. Gulya J. Vocabularium Sibiricum: (1747); der etymologisch-vergleichende Anteil / Johann Eberhard Fischer. Bearb. und hrsg. von Janos Gulya. - Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris; Wien: Land, 1995 (= Opuscula Fenno-Ugrica Gottingensia; Bd. 7). 252 S.
28. Munkacsi B. A votjak nyelv szotara. Budapest, 1896. XV + 758 1.
29. Müller G. F. Vocabularium Harmonicum. Bd. III, 4 St. (репринт издания 1758-59 г.) // Г. Ф. Миллер и изучение уральских народов (материалы круглого стола). Hamburg, 2005.
30. Redei K. Uralisches etymologisches Wörterbuch. Bd. 1-2. Budapest, 1988. 906 с.
31. Wichmann Y. Wotjakischer Wortschatz. Aufgezeichnet von Yijö Wichmann. Bearbeitet von T. E. Uotila und Mikko Korhonen. Heraus-gegeben von Mikko Korhonen. Helsinki, 1987 (LSFU). XXIII + 421 S.
