CC BY
55
О НЕКОТОРЫХ МОДЕЛЯХ ОБРАЗОВАНИЯ СЛОЖНЫХ СЛОВ СО ЗНАЧЕНИЕМ NOMINA AGENTIS
В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Данное исследование посвящено описанию двух синонимичных словообразовательных моделей - моделей образования композитов со значением имени деятеля с нулевым суффиксом и суффиксом -ец в русском языке. Целью работы было выявление ограничений на реализацию данных моделей, а также факторов, влияющих на выбор одной из синонимичных моделей при образовании производного. В работе также описываются модели образования соотносительных имен женского рода с суффиксами -к(а) и -иц(а) и нестандартные случаи реализации исследуемых моделей.
Ключевые слова: морфология, словообразование, композиты,
nomina agentis.
1. Введение
Одной из лакун в изучении русского словообразования является вопрос взаимодействия синонимичных (полностью или частично) словообразовательных моделей. Классическое определение синонимичных моделей дано в «Грамматике-80» («Полностью синонимичными являются словообразовательные типы, имеющие тождественное значение, например, типы глаголов с суф. -е- (прочнеть) и -ну1- (слепнуть), мотивированных прилагательными (...), или типы прилагательных с суф. -оват- (суковатый) и -ист- (ухабистый, мотивированных существительными (...) Частично синонимичными словообразо-вательные типы являются в том случае, когда часть семантических подтипов у них совпадает» (Шведова (ред.) 1980: § 205), но вопрос конкуренции или распределения разных синонимичных моделей в ней, к сожалению, не рассматривается.
В ходе данного исследования мы предприняли попытку многостороннего описания моделей образования сложных слов со значением nomina agentis в русском языке. Основной целью стало составление подробного всестороннего описания фрагмента русской словообразовательной системы путем выделения ограничений, накладываемых на исследуемые словообразовательные модели (частично описанных в Иткин 2007; Сичинава 1999), и закономерностей выбора той или иной синонимичной
модели в зависимости от различных факторов. В исследовании учитывались не только особенности морфологического и синтаксического строения производных, но и их продуктивность и особенности их текстовой реализации. Последнее стало возможным благодаря существованию Национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru) (подробнее о корпусном подходе к изучению словообразования см.: Гришина и др. 2QQ9).
Предметом изучения стали следующие словообразовательные модели со значением имени деятеля (далее - nomina agentis):
«основа І + (соединительная гласная) + основа2 + нулевой суффикс» (ср. чародей, женолюб, зверолов, конокрад);
«основаІ + (соединительная гласная) + основа2 + суффикс -ец» (ср. чудотворец, страстотерпец, жгутиконосец), где основа2 - обязательно глагольная основа (ср. -вод от водить, -терп- от терпеть, -люб- от любить и т. д.). Основа І может быть субстантивной, местоименной, наречной, нумера-тивной или адъективной (субстантивированным прилагательным) (ср. само- в самолюбец, муже- в мужеложец, скоро- в скорохват, одно- в однодумец, едино- в единодержец, двое- в двоеверец, странно- в страннолюбец, пусто- в пустоболт). Таким образом, в исследование вошли композиты, образованные от следующих глагольных основ:
1. Основы, образующие композиты по модели с нулевым суффиксом: -ёб, -хлёб, -роб, -губ, -руб, -люб, -дав, -прав, -пе(в), -пи(в), -лов, -ду(в), -жог, -крад, -ед, -вед, -сед, -вод, -глод, -ход, -блуд, -яд, -гляд, -пряд, -беж, -лож, - верж, -держ, -лаз, -рез, -лиз, -грыз, -дей, -зей, -лей, -сей, -брей, -бой, -дой, -рой, -плюй, -пек, -сек, -толк, -вал, -скал, -дел, -сёл, -молі, -мол2, -лом, -дум, -звон, -гон, -цап, -шлёп, -коп, -топ, -щуп, -тяп, -вар, -вер, -дёр, -мер, -тёр, -борі, -бор2, -твор, -мор, -дур, -кур, -пас, -бес, -мес, -тёс, -чёс, -нос, -сос, -пляс, -тряс, -хват, -плёт, -чёт, -болт, -глот, -хот, -чист, -пыт, -брёх.
2. Основы, образующие композиты по модели с суффиксом -ец: -губ-, -руб-, -люб-, -да(в)-, прода(в)-, управ-, -пе(в)-, -пи(в)-, -лов-, -вед-, -вид-, -вод-, -ход-, проход, -яд, -беж-, -лож-, - верж-, -держ-, -бой-, молі-, -им-, приим-, -лом-, -дум-, -терп-, -вер-, -бор-, -твор-, -пис-, -нос-, -зна(т)-, -точ-, -паш-.
Списки производных были составлены по нескольким источникам:
І) по словарям: основная часть лексем была взята нами из «Грамматического словаря русского языка» А. А. Зализняка, также мы пользовались материалами «Нового словаря русского
языка» Т. Ф. Ефремовой, «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля и словарями синонимов;
2) по материалам текстов Национального корпуса русского языка (http://www.ruscorpora.ru);
3) по материалам из сети интернет (найденных с помощью поисковой системы Google).
Источником всех примеров в данной работе (в случае отсутствия специальной ссылки на иной интернет-источник) стоит считать Национальный корпус русского языка.
Полученный список производных нельзя считать полным и закрытым, поскольку исследуемые словообразовательные модели являются продуктивными как в современном литературном языке, так и (в большей степени) в разговорной речи и участвуют в образовании большого количества окказионализмов. Таким образом, список подобных дериватов постоянно пополняется, ср., например:
(1) Кстати, вспоминаю, что в годы моей юности в моей компании вообще было стыдно смотреть в эту сторону. Интересоваться «брюхочёсами»? Фи. (Денис Драгунский. Смоляное чучелко. 2011 // «Частный корреспондент», 2010)
(2) - Генерал повернулся к пустым дверям и крикнул в пространство: Дуботряс березовый! (Павел Крусанов. Укус ангела // «Октябрь», 1999)
2. Общие свойства производных
2.1. Акцентуация
Во всех производных, образованных по исследуемым моделям, ударение падает на второй корень: ср. землевЕд, спино-грЫз, крючкотвОрец, христопродАвец, живопИсец, себялЮбка, скалолАзка, миронОсица, душегУбица.
Как показывает А. А. Зализняк, композиты такого типа по своим акцентологическим свойствам являются (двукорневыми) именными комплексами, а «(...) именные комплексы практически никогда не передают ударение присоединяемым к ним полноценным суффиксам» (Зализняк 1985: 43-44). Именно этим объясняется тот факт, что ударение в исследуемых словах всегда падает на корень, а суффикс -ец не перетягивает на себя ударения, в отличие от тех случаев, где он присоединяется к непроизводным основам (ср. писЕц, но живопИсец, творЕц, но чудотвОрец).
2.2. Семантика
Включенные в зону исследования производные, образованные по модели с нулевым суффиксом, семантически делятся на две основные группы: названия животных (ср. змееяд, шелкопряд, пескорой) и названия людей. Названия людей, в свою очередь, также распределяются по двум основным группам: названия людей по роду занятий (включая более узкую группу «названия профессий») и характеристики (постоянные свойства) человека. К группе «названия занятий» относятся, например, такие лексемы как пивовар, овцевод, коновал, рудокоп и другие. Вторая группа по своему составу также является неоднородной. В нее входят нейтральные лексемы (старовер, табакур и т. д.), с одной стороны, и лексемы с явно выраженной отрицательной окраской (ср. пустоболт, головотяп, мракобес, дуропляс, кровосос), с другой.
Исторически композиты с суффиксом -ец могли обозначать только одушевленные существа, однако со временем значение модели расширилось за счет метафорического переноса и производные стали обозначать и «неодушевленных деятелей» (ср. авианосец). В отличие от производных с нулевым суффиксом, производные с суффиксом -ец не могут служить для образования названий растений и обозначают исключительно людей (ср. страстотерпец, орденоносец, властолюбец, иконоборец) и (реже) животных (ср. сенокосец, броненосец, древоточец). Основным значением подобных композитов является «характеристика человека», включая черты характера (ср. самолюбец) и способности (ср. ясновидец, сладкопевец). Также такие производные могут обозначать своего рода «титулы» (ср. самодержец, верховодец).
Существенным семантическим отличием модели с суффиксом -ец от модели с нулевым суффиксом является то, что производные с -ец крайне редко используются для образования ругательств и слов с явной отрицательной или пренебрежительной оценкой. По нашим наблюдениям, сложения с -ец принадлежат, в первую очередь, к письменной речи и книжному стилю, чего нельзя сказать о сложениях с нулевым суффиксом.
2.3. Синтаксис
2.3.1. Свойства второй (глагольной) основы. Одной из главных целей нашего исследования было выделить круг глаголов, не способных производить композиты по исследуемым нами моделям, а также описать свойства, которыми должна обладать
глагольная основа, чтобы иметь потенциальную возможность участвовать в подобном сложении.
Справедливо отмечено, что композиты в целом гораздо легче образуются от основ переходных глаголов, и это различие особенно явно сказывается на пошша agentis (Сичинава 1999). В качестве наглядного доказательства приведем статистику для обеих исследуемых моделей а) по количеству словообразовательных гнезд с переходными и непереходными глаголами (в процентном отношении к общему количеству обнаруженных нами словообразовательных гнезд) и б) по количеству производных от переходных и непереходных основ (в процентном отношении к общему количеству включенных в исследование производных):
Таблица 1. Количество гнезд: №аш vs тйаш
всего тйашк^е йатк^е
-ец 32 (100%) 4 (12,5%) 28 (87,5%)
-0 82 (100%) 10 (12,1%) 72 (87,9%)
Таблица 2. Количество производных: vs Мгаш
всего Шгашк^е йашк^е
-ец 165 (100%) 10 (6%) 155 (94%)
-0 414 (100%) 25 (6%) 389 (94%)
Из приведенных данных видно, что основы переходных глаголов не только гораздо чаще участвуют в словосложении, но и являются в среднем более продуктивными (по количеству возможных производных). Необходимо уточнить, что приведенную статистику нельзя считать исчерпывающей, поскольку, как сказано выше, списки слов, вошедших в исследование, не являются закрытыми, а про некоторые производные достаточно трудно с уверенностью сказать, образованы они от конструкции с переходным или непереходным глаголом. Однако общая тенденция, на наш взгляд является очевидной.
2.3.2. Свойства первой мотивирующей основы. Как уже было упомянуто выше, первая основа, участвующая в сложении, может принадлежать к разным частям речи. Интересно, что первый компонент композитов, образованных от непереходных основ, как правило, адъективно-наречный со значением места или образа действия (ср. верхогляд, верхолаз), а в тех случаях, когда первый компонент все же является субстантивным, его
роль в структуре все равно не чисто субстантивная, а скорее наречная (обстоятельственная) (ср. домосед, скалолаз).
Первый компонент сложений, образованных от переходных основ, наоборот, чаще субстантивный, соответствующий тому или иному синтаксическому актанту. Наиболее частым источником для первой основы композитов является прямой объект, выраженный винительным падежом (ср. страстотерпец, вла-стодержец, дровосек, стеклодел, мукомол). Более редким источником является инструмент, выражаемый творительным падежом: головотяп, молотобоец, очевидец. Адъективный компонент со значением образа действия также возможен при переходных основах (ср. скорохват, пустопляс), тогда как локативы при таких основах нами зафиксированы не были. К сожалению, ясная мотивирующая структура восстанавливается далеко не для всех существующих композитов, поэтому описанные здесь наблюдения не могут претендовать на статус правил.
По очевидным семантическим причинам первая часть со значением субъекта для исследуемых производных невозможна, в отличие, например, от композитов со значением пошша аейо-nis, образованных по модели с нулевым суффиксом (ср. снегопад, но *человекопевец в значении ‘человек поет’). Действительно, поскольку все образование целиком имеет значение имени деятеля, его образование было бы просто нерационально, если бы оно в самом себе имя деятеля уже содержало. Однако, возможно, немаловажную роль здесь играет синтаксическое ограничение на инкорпорацию внешнего актанта (см.: Богданов 2005).
2.4. Морфология
2.4.1. Морфонологические ограничения на образование модели с нулевым суффиксом. При исследовании композитов с нулевым суффиксом нам удалось выявить также некоторые мор-фонологические ограничения на их образование. Во-первых, эти ограничения касаются мотивирующего глагольного корня. По нашим наблюдениям, композиты с нулевым суффиксом образуются только от бесприставочных односложных основ глаголов несовершенного вида. Действительно, среди всех словообразовательных гнезд, вошедших в зону исследования, ни одно не нарушает данного правила (ср. приведенный в разделе 2 список мотивирующих основ.
Другим ограничением является уже описанное ограничение на кластер согласных на конце второй (глагольной) основы: композиты с нулевым суффиксом редко образуются от гла-
гольных корней, заканчивающихся на сочетание согласных (Сичинава 1999). Как верно замечено там же, наиболее благоприятным является сочетание сонорного с глухим, менее приемлемым, но все же возможным является сочетание фрикативного со смычным. В нашем случае подобными исключениями можно считать три глагольных корня: -болт, -толк и -чист. Ни один из этих трех корней не отличается высокой продуктивностью, два из них имеют в современном русском языке только по одному производному: пустоболт и дуботолк. Кроме того, лексема дуботолк имеет параллельный вариант дуботол с отпавшим конечным заднеязычным согласным (что свидетельствует об утрате связи с мотивирующей глагольной основой), что, на наш взгляд, напрямую связано с ограничением на кластер согласных на конце глагольного корня у композитов с нулевым суффиксом со значением имени деятеля. Другой стратегией избегания кластера согласных на конце является перестановка корней, что также описано там же на примере лексем щелкопер (сочетание -ЛК, ср. дуботолк-дуботол) и вертопрах (сочетание -РТ). Интересно, что многие глагольные корни, оканчивающиеся на кластер согласных, сочетаются с нулевым суффиксом в чистом виде, но не образуют композитов (ср., например, корни мысл-, плеск-, хруст-, треск- и другие). Таким образом, можно утверждать, что данное ограничение является не универсальным морфонологическим ограничением на сочетание нулевого суффикса с глагольной основой, но особенностью именно исследуемой словообразовательной модели.
Помимо второй (глагольной) основы, исследуемая словообразовательная модель очевидно накладывает ограничения и на характер первой части. Из всех словообразовательных гнезд лишь немногие допускают многосложную первую часть: всего 8 из 89 (51 производное из 426), что составляет всего 9% от общего числа исследуемых словообразовательных гнезд. Таким образом, можно утверждать, что в целом рассматриваемая модель явно тяготеет к трехсложности: стандартная структура производных включает в себя односложную первую часть, односложную вторую часть и соединительный гласный, всего три слога (ср. же-но-люб, кра-е-вед, до-мо-сед и многие другие). Данное свойство не только сужает круг возможных первых основ, участвующих в сложении, но иногда и приводит к усечению первой мотивирующей основы. В первую очередь усечение основы происходит при совпадении или сходстве последнего слога первой основы и первого слога второй: ср. табакур вместо
?табакокур и чеховед вместо ?чехововед. Традиционно эти случаи относят к примерам гаплологии, но именно эти примеры не соответствуют общему правилу гаплологии: «выпадение происходит на границе третьего и четвертого (четвертого и пятого и т. д.) слогов; ср. очень многочисленные примеры, в которых исходная словоформа сохраняется без изменений, поскольку тождественные слоги являются вторым и третьим: белолобый, благоговение, верхненемецкий, гладкокожий, красноносый, ложноножка, миноносец, морфофонемика, сребророгий, тихоход, филология, черноногий и т. д.» (Иткин 2007: 250-251). Лексема табакур описывается в данной работе как «промежуточный случай»: «(...) сходство также наблюдается между вторым и третьим слогом, но выпадению, как свидетельствует орфография, подвергается все-таки последний из них», тогда как обычно выпадает первый из сходных слогов. Этот случай нельзя назвать стандартным, поскольку в стандартном случае (как уже сказано выше) такие слова остаются без усечения основы. На наш взгляд, тот факт, что основа здесь все же подвергается усечению, объясняется еще и вышеописанным ограничением: модель тяготеет к трехсложности, и первая часть не должна в общем случае иметь более одного слога.
2.4.2. Морфонологические свойства модели с суффиксом -ец. Модель с суффиксом -ец, по нашим наблюдениям, не накладывает морфонологических ограничений, подобных тем, что накладывает модель с нулевым суффиксом, и допускает образование композитов со значением имени деятеля и от многосложных глагольных основ с приставками (ср. землепроходец, христопродавец), и от основ, заканчивающихся на кластер согласных (ср. стреловержец, самодержец), а также от основ глаголов совершенного вида (ср. заимодавец). Единственный известный пример усечения первой основы («гаплологии»), слово знаменосец (вместо *знамеНОносец), таковым, как убедительно показано в статье Иткин 2007, не является. Кроме того, вариант знаменоносец все же возможен, хоть и является, по всей видимости, устаревшим:
(3) У некоторых из них на верху, с каждой стороны, по металлической ветви, на которые взбирались ребята, и алемдар (знаменоносец), поднимая эту чрезвычайно тяжелую ношу, показывал силу мышц своих; некоторые из знамен обвешаны были приношениями, или вернее заклинаниями от болезней и бед мирских в
виде дрянных старых тряпичек, лоскутков одежды (Е. И. Чириков. Путевой журнал.1849-1852).
(4) Убив трех двинских знаменоносцев, москвитяне взяли хоругвь новогородскую и к вечеру одолели врага (Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 6. 1811-1818) .
4. Конкуренция словообразовательных моделей
К сожалению, характер данной статьи не позволяет нам подробно остановиться на, пожалуй, главном вопросе нашего исследования - взаимодействии синонимичных словообразовательных моделей. Здесь мы лишь кратко опишем общие выводы, подробнее об этом вопросе можно прочитать в статье Tagabileva 2013.
Хотя большинство глагольных корней предпочитает только одну из моделей для образования композитов со значением имени деятеля, некоторые все же допускают варьирование. Однако, существующие пары на первый взгляд полных дублетов (ср. пары душегуб - душегубец, женолюб - женолюбец, жизнелюб -жизнелюбец, мореход - мореходец, духобор - духоборец, крючкотвор - крючкотворец) таковыми, по сути, не являются. В таких случаях либо между членами пары существует разница в оттенках значений, либо множества значений производных пересекаются, но не совпадают полностью (ср., например, пару богомол - богомолец), либо наблюдается распределение лексем по жанрам и стилям, либо существуют выраженные временные тенденции в употреблении.
В современном русском языке по количеству уже существующих производных, по количеству новых образований (как окказиональных, так и закрепляющихся в языке), а также по частотности производных доминирует модель с нулевым суффиксом. Однако это не всегда было так. Исследование словарей древнерусского языка показало, что в древнерусском языке основной моделью образования композитов со значением имени деятеля была модель с суффиксом -ец, в то время как модель с нулевым суффиксом, хотя и существовала в значении имени деятеля, была малопродуктивной. Результаты корпусного исследования демонстрируют, что такая ситуация сохранялась до XVIII века включительно, а явная экспансия модели с нулевым суффиксом начинается в XIX веке, модель с суффиксом -ец постепенно вытесняется, что можно проследить по резкому падению частотности производных с суффиксом -ец и столь же
резкому возрастанию частотности производных с нулевым суффиксом в дублетных парах. Однако, несмотря на доминирование модели с нулевым суффиксом, модель с суффиксом -ец не исчезает из употребления, что связано, в первую очередь, с существованием морфонологических ограничений на модель с нулевым суффиксом, а также с существующей стилистической и частичной семантической дифференциацией моделей. В связи с вышеперечисленными фактами можно сделать предположение, что со временем модель с суффиксом -ец в значении имени деятеля окажется почти полностью вытеснена моделью с нулевым суффиксом - кроме тех случаев, когда последняя не может быть использована в связи с накладываемыми на нее сильными морфонологическими ограничениями.
Литература
Богданов 2005 - А. В. Богданов. Сложные слова в русском языке: лексические или синтаксические ограничения? // Вторая
конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей (Материалы). СПб., 2005. С. 33-39.
Гришина и др. 2009 - Е. А. Гришина, И. Б. Иткин, О. Н. Ляшевская, М. Г. Тагабилева. О задачах и методах словообразовательной разметки в корпусе текстов // Poljarnyj Vestnik 12, 2009. С. 5-25. Зализняк 1985 - А. А. Зализняк. От праславянской акцентуации к русской. М.: Наука, 1985.
Иткин 2007 - И. Б. Иткин. Русская морфонология. М.: Гнозис, 2007. Сичинава 1999 - Д. В. Сичинава. Ограничения на вторую глагольную основу в русских сложных словах с нулевым суффиксом. Курсовая работа. МГУ, М., 1999.
Шведова (ред.) 1980 - Н. Ю. Шведова (ред.). Русская грамматика. Т. 1,
2. М.: Наука, 1980.
Tagabileva 2013 - M. Tagabileva. Composites denoting nomina agentis in the Russian language: distinguishing competing models // Wiener Slawistischer Almanach, Sonderband 85, 2013. В печати.
Источники
Даль 1863-1866 - В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. СПб., 1863-1866.
Ефремова 2000 - Т. Ф. Ефремова. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка. М.: Русский язык, 2000.
Зализняк 1977/2003 - А. А. Зализняк Грамматический словарь русского языка. М.: Русский язык, 1977. 4-е изд. М.: Русские словари, 2003.
M. Tagabileva. Composites denoting nomina agentis in Russian: distinguishing competing models
This paper describes two synonymical word-formation models in Russian language, namely, the models for forming composites with the meaning of nomina agentis with the use of zero suffix and suffix -ец.The goal of the paper is to identify the restraints on the possibilities of realization of those models and the factors impacting the choice between the two models while forming a derivate. The paper also describes formation models of corresponding feminine nouns with suffixes a) -K(a) and -uy(a) and non-standard cases of realizations of those models.
Keywords: morphology, derivational morphology, word-formation, composites, nomina agentis.
