CC BY
23
ББК 81.2
О НЕКОТОРЫХ ФОНЕТИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЯХ И ИХ ВОЗМОЖНОМ СУБСТРАТНОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ В ЯЗЫКАХ СИБИРИ В АРЕАЛЬНОМ ОСВЕЩЕНИИ: ЛИНГВОГЕОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Н.Б. Бадгаев
Статья подготовлена в рамках научно-исследовательского проекта (грант № 08-04-00449а), финансируемого РГНФ.
Статья посвящена лингвогеографическому исследованию некоторых фонетических особенностей народов Сибири в контексте проблемы субстрата.
Ключевые слова: лингвогеографический анализ, субстрат, фонетические особенности, языки народов Сибири.
The article is devoted to the lingua-geographical study of some phonetic peculiarities of the languages of the Siberian peoples in the context of the problem of substratum.
Keywords: lingua-geographical analysis, substratum determination phonetic peculiarities, the languages of the Siberian peoples.
Современное состояние языков Сибири является лингвистическим свидетельством истории заселения исследуемого региона. Одной из важных задач современной лингвистики остается изучение речи носителей языка, в том числе на территориях позднего заселения. На развитие тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских и иных языков Сибири в исторически обозримое время оказывали влияние этносы иного происхождения, с которыми предки современных сибирских народов поддерживали этнические и этнокультурные связи.
Полученные данные могут восполнить пробел в изучении этих языков и специфике их функционирования на территории отдельно взятого региона. Большое значение имеет изучение фонетических явлений в живой речи носителей языка, длительное время находившихся в иноязычном окружении. Длительное совместное проживание разных этносов и этнических групп неизбежно приводит к появлению субстратных фонетических черт в звуковом строе языка.
« Лингвистический энциклопедиче ский словарь» определяет субстрат как «совокупность черт языковой системы, невыводимых из внутренних законов развития данного языка и восходящих к языку, распространенному ранее на данной лингвогеографической территории» [1, с. 497].
Проблема субстрата несомненно является частью общей теории развития языка, устанавливающей роль внешних факторов развития языковой системы, в том числе фонетической. Прав акад. Б. А. Серебренников, заявлявший о тождестве лингвистической сущности разных
форм воздействия иноязычной среды на развитие системы языка, сохраняющего свою самобытность [2].
Влияние языка субстратного населения входит в разработку общей проблемы воздействия внешних условий на развитие языковой системы.
Языки алтайского типа, фонетическое развитие которых не могло обойтись без воздействия какого-либо субстрата, подтверждают необходимость различать действие субстрата и заимствований. Первый, в отличие от последнего, предполагает широкое этническое смешение и языковую ассимиляцию пришельцами коренного населения через стадию двуязычия [1].
Об этом свидетельствуют и факты «алтайских» языков Сибири, в фонетической системе которых при описанных выше условиях наиболее неустойчивым элементом являются некоторые согласные. Всякий раз, когда языкам приходится испытывать воздействие со стороны иноязычной среды, наиболее сильному изменению подвергаются определенные элементы. Сюда относятся явления, связанные с судьбой исконного праалтайского спиранта s, исчезновение которого в некоторых языках, в свою очередь, вызвало дезаффрикатизацию с, с, з, з.
Действие внешних факторов на развитие языковой системы осуществляется в большинстве случаев, по мнению Т.П. Ломтева, не путем разрыва системы языка и внедрения, внесения в нее готовых элементов чуждой системы, а путем воздействия на внутреннее развитие языковой системы [3]. Возникновение многих явлений можно объяснить не привнесением их из языка-субстрата, а самобытным развитием
праалтайского языка-основы.
Процессы исследования влияния внешних факторов на развитие фонетических явлений алтайских языков основываются на принципах сравнительно-исторического метода, давно и плодотворно применяемого в монголистике [4], составной частью которого являются лингво-географические, или ареальные, приемы исторического изучения языков.
Рассмотри некоторые интересные явления в языках Сибири с ареальной точки зрения. Аре-альная лингвистика - это раздел языкознания, исследующий с помощью методов лингвистической географии распространение языковых явлений в пространственной протяженности и межъязыковом (междиалектном) взаимодействии [5, с. 43].
Использование ареальных методов является в фонетике очень важным, так как многие фонетические изменения связаны с субстратно-суперстратными отношениями. На важность лингвогеографического анализа в этимологии указывает А.В. Дыбо [6].
К числу актуальных проблем диахронических исследований консонантных субсистем в алтаистике относится фонетическое развитие 8 > Ь, широко представленное только в тунгусо-маньчжурских языках. В монгольских языках оно захватило лишь бурятский язык, а в тюркских - якутский и башкирский.
Сокращение общего обьема 8, как правило, влечет за собой спонтанное передвижение согласных. Так, звукопереход 8 > Ь вызывает в качестве компенсации следующие звуковые изменения: с > 8 , с > 8 , § > 8 , г > 8, з > 8. В бурятском языке полный переход исконного 8 во всех позициях слов в фарингальный Ь в качестве компенсации вызвал спирантизацию свистящей аффрикаты с > 8, затем спирантизовалась вся система аффрикат: з > Ъ , з > г , с > §, а велярный q перешел в проточный х .
Когда происходила спирантизация с > 8 в бурятском языке, то процесс перехода 8 > Ь был уже завершен. Поэтому новый 8 в бурятском языке даже частично не перешел в фарингаль-ный Ь [7].
В башкирском языке также полное преобразование 8 > Ь вызвало появление нового 8, возникшего в результате спирантизации некогда существовавшей в этом языке аффрикаты с. Новый 8 в башкирском языке также, как и в бурятском, не подвергся изменению 8 > Ь. Подробно причины этого явления описаны в работе Б.А. Серебренникова [8].
В якутском языке механизм образования нового 8 был несколько иным: с > 8 , с > 8 , § > 8
, з > 8, г > 8. К тому же новый 8, возникший из звуков С и §, в интервокальном положении также мог переходить в фарингальный Ь. В якутском языке вместо анлаутного 8 других тюркских языков мы имеем О (ноль), то есть в этом положении 8 через промежуточную ступень - Ь - исчезло: 8 > Ь > О.
Соглашаясь в целом с концепцией Б. А. Серебренникова для башкирского языка и с тем, что в якутском языке механизм перехода был несколько иным, чем в башкирском, В.И. Рассадин считает, что бурятский язык обнаруживает больше аналогий в якутском языке [9, с. 157].
Аналогичное фонетическое явление зарегистрировано в быстринском говоре эвенков на Камчатке. Материалы тунгусо-маньчжурских языков свидетельствуют, что изоглосса 8 > Ь в этих языках распространилась волнообразно, затухая по мере удаления от центра распространения. Зоной сгущения данной изоглоссы являются хакающие говоры, в которых и в интервокале, и в анлауте слов исконный 8 перешел в фарингальный Ь. Это илимпийский и ербога-ченский говоры северного диалекта эвенкийского языка на всей обширной территории к северу от правобережья Нижней Тунгуски и говоры западного диалекта эвенского языка бассейнов Яны и Индиги рки в Якутии (30). Например: илимп., ербог. эвенк. Ьа «знать», зап. эвен. Ьа -ср. лит. эвенк. са; илимп., ербог. эвенк. Ье «жевать», зап. эвен. Ье - ср. лит. эвенк. се ; илимп., ербог. эвенк. Ьен «ухо», зап. эвен. Ьен - ср. лит. эвенк. сен. Инлаут: илимп., ербог. эвенк. аЬа «преследовать, гнаться», зап. эвен. аЬа - ср. лит. эвенк. аса; илимп., ербог. эвенк. уЬи «ремень», зап. эвен. уЬи - ср. лит. эвенк. уси; илимп., ер-бог. эвенк. еЬа «глаз», зап. эвен. еЬа - ср. лит. эвенк. еса, эвен. йасал.
В говорах восточного диалекта эвенкийского языка, представленного на значительном расстоянии от Забайкалья до берегов Охотского моря и о. Сахалина, развитие 8 > Ь затронуло только интервокальную позицию слов. То же самое наблюдается в удэйском языке, носители которого проживают в Приморском крае. Восточный диалект эвенкийского языка и удэйский язык в алтаистике называют сибилянтно-спирантными (или секающе-хакающими). Например: вост. эвенк. эЬи «теперь, сейчас», уд. эЬи - ср. лит. эвенк. эси, нег., ульч. эси; вост. эвенк. аЬи «женщина, жена», уд. аЬанта «женг-щина» - ср. лит. эвенк. аси; вост. эвенк. аЬикта «ель», уд. аЬикта - ср. лит. эвенк. асикта. Анла-ут: вост. эвенк. сиксэ «вечером», уд. сикие; вост. эвенк. силки «стирать, мыть», уд. сики; вост. эвенк. сонно «плакать», уд. сонго.
Для восточного диалекта эвенского языка характерно развитие s > Ь только в анлауте слов. Этот диалект является спирантно-сибилянтным, так как в инлаутной позиции полностью сохранился исконный s. Говоры восточного диалекта эвенского языка расположены на Охотском побережье, Чукотке, Камчатке и в среднем течении Колымы. Сравните: вост. эвен. Ьаман «шаман»
- лит. эвенк., нег. саман; вост. эвен. Ьелун «ноздри» - лит. эвенк. селун; вост. эвен. Ьум «сухожилие» - лит. эвенк. суму. Инлаут: вост. эвен. Ьисун «колотушка шаманского бубна; ударять в колотушку»; вост. эвен. кусин «ссора, драка, война; сила, сильный»; вост. эвен. пэсэргэ «раз-бухаться, лопаться».
В тунгусо-маньчжурских языках имеются и сибилянтные говоры и диалекты, то есть те, которые сохранили исконный s как в инлаут-ной позиции слов, так и в анлаутной. Это говоры, входящие в южный диалект эвенкийского языка, а также в арманский диалект эвенского языка. Носители южного диалекта эвенкийского языка проживают в районе бассейна Подка-менной Тунгуски северо-запада Прибайкалья, а носители арманского диалекта эвенского языка
- в районе Магадана. Сибилянтными являются также солонский диалект эвенкийского языка, ульчский, нанайский, орокский, негидальский и маньчжурский языки. Например: эвенк., нег., орок., ульч., нан., ма. силэ «уха, бульон, суп»; эвенк., сол., нег., орок., ульч., нан., ма. сэлэ «железо»; эвенк., нег., орок. су «вы»; ульч., нан. суэ , ма. сувэ. Инлаут: эвенк., нег., орок., ульч., нан., ма. уси «ремень, лента»; эвенк. , нег. исэлэ «ящерица , скорпион», нан. исэлэ , ульч. эсэлэ , орок. эслэ , ма. исэлэку умяха.
В башкирском языке развитие s > Ь произошло только в анлаутной позиции слов. Сравните : башк. Ьари «желтый» - татар. сари; башк. Ьаз «болото» - татар. саз ; башк. Ьал «плот» - татар. сал ; башк. Ьот «молоко» - татар. сот и т.д.
В бурятском языке исконный согласный 8 в анлаутной и инлаутной позициях слов полностью перешел в фарингальный Ь, а в ауслауте -в d . Например, анлаут: бурят. Ьар «луна, месяц»
- х-монг. сар, калм. сар, письм. монг Баг «луна, месяц»; бурят. Ьахал «борода, усы» - х-монг. сахал, калм. сахл, письм. монг. Бада1 «борода, усы». Инлаут: бурят. дуЬал «капля» - х-монг. дусал, калм. дусл, письм. монг. dusа1 «капля»; бурят. дээЬэн «веревка» - х-монг. дээс(эн), калм. деесн , письм.монг. degestin «веревка». Аусла-ут: бурят. хад «яшма, яшмовый» - х-монг. хас, калм. хас, письм.монг. даБ «яшма, яшмовый»; бурят. 0еd «время, во время» - х-монг. 0ес, калм. 0й, письм.монг. tiyes «время , во время».
В якутском языке анлаутный б через промежуточные ступени Ь > х исчез: б > Ь > х > о . В других позициях слов древнетюркский б в якутском языке перешел в фарингальный Ь . Кроме того , в якутском языке в фарингальный Ь мог переходить интервокальный согласный б, возникший из § и с. Ср. якут. баЬа «его голова» - татар. баши; якут. буЬап «он режет» - татар. пучак.
Н.Н. Широбокова [10] проследила закономерности исторического развития переднеязычного спиранта б и гуттуральных, указывающие на связь якутского языка с языками циркумбай-кальского региона. Это первый этап перехода 8- > Ь- > 0 в анлауте при сохранении интервокального -б- и изменения дистрибуции заднеязычных и увулярных согласных. Аналогию этим изменениям автор находит в некоторых языках тунгусо-маньчжурской группы (эвенский, неги-дальский и др.), но не в эвенкийском, с которым якутский язык взаимодействует уже на другой территории и в более позднее время.
Следует отметить, что все алтайские языки имели фреквенталии: б > Ь , б > Ь > х , б > Ь > х > О. При благоприятствующих условиях эти фонетические изменения произошли в некоторых алтайских языках. Благоприятные условия были созданы контактом с хакающим, адстрат-ным ареалом, который выступал в этом случае в качестве катализатора. Материалы тунгусо-маньчжурских языков показывают, что ближе к центру инновации находились хакающие говоры эвенского и эвенкийского языков, далее изоглосса б > Ь начала затухать в секающе-хакающих (или сибилянтно-спирантных), в хакающе-секающих (или спирантно-сибилянтных) говорах тунгусо-маньчжурских языков. И, наконец, изоглосса б > Ь полностью угасла в сибилянтных (секающих) говорах эвенкийского и эвенского языков, а также в других сибилянтных тунгусо-маньчжурских языках. Видимо, какие-то из хакающих говоров эвенкийского либо эвенского языков оказали влияние на развитие б > Ь в собственно бурятских говорах, а также в якутском языке. Можно допустить, что когда-то якуты контактировали с носителями быстрин-ского говора эвенского языка, о чем свидетельствует сходная изоглосса: исчезновение Б в ан-лауте слов.
Переход исконного б в фарингальный Ь в бурятском, якутском, башкирском языках произошел после того, как в этих языках завершилось развитие с > с. После изменения б > Ь фонетические системы вышеназванных языков в качестве компенсации образовали новый Б за счет спирантизации аффрикаты с. Следователь-
но, изоглоссы 8 > Ь, с > 8 в этих языках являются связанными.
В тунгусо-маньчжурских языках свистящая аффриката с отсутствует, за исключением солонского диалекта эвенкийского языка. Поэтому тунгусо-маньчжурские языки, в которых произошло изменение 8 > Ь, компенсировали недостаток звука 8 за счет звуков §, С. Например, удэйский язык сокращение исконного 8 компенсировал за счет связанного процесса с > §, § > 8.
Например: уд. асали «встретить; пересекать путь зверю» - ульч. ачан; уд. бугаса «бугор, остров» - ороч. буача, нег. бохачан, ульч. бачан; уд. исо «локоть» - нег. ичан, ороч. ичо, эвенк. ичэн; уд. логосо «лось-самец; лось (вообще)» -эвенк. лукичен, нег. лохочон.
Следует подчеркнуть, что именно в интервокальной позиции исконный 8 в удэйском языке полностью перешел в фарингальный Ь. Например: уд. аЬа-ги «гнать, преследовать зверя» - эвенк. аса, орок. хаса; уд. оЬо «шкура с лап зверя; лапа зверя; рукавица о трех пальцах» -эвен. осал, эвенк. оса, ма. ошо , орок. хосо. Как видно, здесь налицо связанный процесс: развитие 8 > Ь в интервокале вызвало в этой же позиции изменение с > § , § > 8. В данном случае новый 8, возникший в результате фонетического сдвига с > §, § > 8, должен звучать с легким оттенком шепелявости, подобно звучанию нового 8 хорчинского говора монгольского языка Внутренней Монголии (КНР), появившегося вследствие звукопереходов с > § , § > 8.
Таким образом, изоглоссы 8 > Ь , с > § , § > 8 в тунгусо-маньчжурских языках являются связанными.
Фонетическое явление 8 > Ь (8 > Ь > о), зарегистрированное в некоторых тунгусо-маньчжурских языках, а также в башкирском, якутском и бурятском, непременно вызывало в системах консонантизма этих языков спонтанное передвижение согласных. Новый 8 появлялся за счет дезаффрикатизации с, с, развивался из звуков §, г, з.
Центром инновации 8 > Ь являются хакаю-щие тунгусо-маньчжурские говоры, к которым относятся говоры эвенского и эвенкийского языков. В других тунгусо-маньчжурских языках и их говорах наблюдается затухание изоглоссы 8 > Ь. В бурятском и якутском языках фарин-гальный Ь появился под влиянием хакающих говоров эвенского и эвенкийского языков.
На наш взгляд, несомненный интерес для выявления центра распространения свистящих аффрикат с и з в языках народов Сибири представляют малоизученные енисейские языки
котов, аринцев, кетов. Один из этих почти исчезнувших енисейских языков был описан А.П. Дульзоном в его известной книге «Кетский язык» [11] и позднее в работах других ученых [12]. Насколько ценной оказалась монография А.П. Дульзона, можно судить по отзывам его современников и коллег, которые считали, что исследования А.П. Дульзона, дающие полное описание малоизученного кетского языка, имеют важное значение для характеристики группы родственных языков, изучения истории культуры и выяснения многих вопросов прошлого народов Западной Сибири.
В фонетической системе кетского языка представлены как шипящие аффрикаты с и з, так и свистящие с и з. Например, материалы по чулымско-тюркскому языку позволили А.П. Дульзону заключить, что это совершенно особый, сформировавшийся на территории Чулыма, язык субстратного происхождения. В роли субстрата выступил один из енисейских языков (кетоязычных).
В 18 веке на юго-востоке Западной Сибири проживали еще остатки кетоязычных племен: коты, ассаны, часть койбалов. Все они позже подверглись дальнейшей тюркизации или обрусели. Тюркизация кетоязычных племен в Западной Сибири происходила еще, по крайней мере, в 15 веке, когда после падения Сибирского ханства часть сибирских татар продвинулась в бассейн Чулыма, в район современного г. Том -ска. В результате тюркоязычные племена Сибири, смешавшиеся с цокающими кетоязычными племенами, приобрели в качестве субстрата свистящие аффрикаты с и з. Судя по данным Г.Ф. Миллера о чулымско-татарском языке, относящимся к первой половине 18 века, диалектные различия к тому времени уже сложились, в том числе звуковые соответствия j 1§ = 18». Ученых давно уже интересует вопрос прародины якутов и маршруты их продвижения на север Сибири.
С. Калужинский, изучив монгольские заимствования якутского языка, пришел к выводу, что период тесного контакта якутов с монголами относится к 12 - 13 в.в. На основании выводов С. Калужинского А.П. Дульзон считает, что переселение якутов на север не могло произойти раньше 13 века. Следовательно, в 12
- 13 веках якуты, находясь в Прибайкалье, тесно контактировали, видимо, с предками западных бурят. Возможно, в этот период как якуты, так и западные бурятские племена стали испытывать влияние адстратного, иноязычного ареала. Следует учесть, что в Прибайкалье до 11
- 12 веков, до прихода протобурят, обитали раз-
личные кетские, самодийские и эвенкские племена. Так что кетский язык вполне мог оказать влияние на фонетику как якутского языка, так и бурятского. А.П. Дульзон склонен был при-зать наличие контактов кетоязычных племен с якутами. При этом, устанавливая лексические параллели в якутском и кетском языках, А.П. Дульзон приводит параллели и из монгольского языка. Например: якут. отох «место, где стоял дом», монг. отуг «место, где стоял скот», кет. ытак «место, где стоят (стояли) дома». Автор замечает, что слово «си» выступает в значении «гореть» как в якутском, так и в кетском языках.
На наш взгляд, к этому слову восходит современный монгольский глагол шатах «гореть». В древнемонгольском языке это слово произносилось «шитах», позднее произошел перелом гласного 1 > а . В древнемонгольском языке форма «ши» возникла из «си», то есть согласный Б в положении перед гласным звуком 1 перешел в точнее, данное звукоизменение будет выглядеть следующим образом: > Следовательно, в древнемонгольском языке была словоформа «ситах» в значении «гореть». Не исключено, что в древнемонгольском языке было и слово «си» в значении «огонь». Подобных изоглосс, идентичных как в кетском, якутском, так и в монгольском языках, немного. Сравните следующие примеры: кет. талын «мука» - бурят., халх.-монг. талх «мука, хлеб».
Существует также мнение о наличии иноязычного субстрата (например, кетского) и в языке башкир. Подчеркнем еще раз, что теория субстратного происхождения фонетических явлений с и з в языках алтайской семьи основана на маргинальном характере сгущения изоглосс с и з. При этом образование свистящих аффрикат с и з в языках алтайской семьи шло по внутренним законам этих языков. Вторые центры притяжения выступили в этих случаях лишь в качестве катализатора. Аффрикаты с и з в алтайских языках являются результатом генетически
единого процесса развития шипящих аффрикат с и з в свистящие с и з. Центром инноваций с и з в Сибири являются енисейские языки, например, кетский.
ЛИТЕРАТУРА
1. Виноградов В.А. Субстрат // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
2. Б. А. Серебренников. Проблема субстрата // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. Вып. IX. М., 1956.
3. Ломтев Т. П. Субстрат и заимствования // Общее и русское языкознание. М., 1976. С. 60-62.
4. Владимирцов Б.Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаско-го наречия. Введение и фонетика. Л.: Издательство Ленинградского Восточного института, 1929. 436 с.; Poppe N. Introduction to Mongolian Comparative Studies. Helsinki, 1955; Poppe N. Vergleichende Grammatik der Altaischen Sprachen. Wiesbaden, 1960; Starostin S.A., Dybo A.V, Mudrak O.A. An Etimological dictionary of Altaic Languages. Leiden: Brill, 2002.
5. Нерознак В.П. Ареальная лингвистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
6. Дыбо А. В. Применение лингвогеографи-ческого анализа в этимологии // Синхрония и диахрония в лингвистических исследованиях. Ч. 1. М., 1988.
7. Бураев И.Д. Фарингальный h в бурятских диалектах // Языки и топонимия. Томск, 1976.
8. Серебренников Б.А. О причинах превращения начального s в h в башкирском языке //СТ. 1973. № 2.
9. Рассадин В.И. Очерки по исторической фонетике бурятского языка. М.: изд-во «Наука», 1982.
10.Широбокова Н.Н. Историческое развитие якутского консонантизма. Новосибирск: Наука, 2001. 151 c.
11. Дульзон А. П. Кетский язык. Томск, 1968.
12. Валл М. Н., Канакин И. А. Очерк фонологии и грамматики кетского языка. Новосибирск, 1990; Вернер Г К. Сравнительная фонетика енисейских языков. Таганрог, 1990.
