CC BY
86
3. Журавлёв М.К вопросу о правовом иммунитете членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ / М.К. Журавлев// Уголовное право. — 2000. — № 1. — С. 88-93.
4. Кому нужна депутатская неприкосновенность? // Аргументы недели. — 2009. — 27 авг.
5. Окулич И.П. Депутат законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ: правовой статус. Природа мандата. Проблемы ответственности : автореф. дис. ... канд. юрид. наук / И.П. Окулич. — Челябинск, 2003. — 24 с.
6. Следственный комитет РФ : офиц. сайт [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.sledcom.ru/news/182058.html (дата обращения: 12 мая 2013).
Информация об авторе
Лукошкина Светлана Валерьевна — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики, Байкальский государственный университет экономики и права, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 11, e-mail: [email protected].
Information about the author
Lukoshkina Svetlana Valeryevna — candidate of law science, associate professor of the chair of criminal procedure and criminalistics, Baikal State University of Economics and Law, Lenin st., 11, Irkutsk, 664003, email: [email protected].
УДК 343.13 ББК 67.411
Р.В. Мазюк
О НАЧАЛЬНОМ МОМЕНТЕ РЕАЛИЗАЦИИ ФУНКЦИИ ОБВИНЕНИЯ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Функция обвинения в российском уголовном судопроизводстве реализуется посредством процессуальной деятельности — уголовного преследования. Уголовное преследование как процессуальная дея-
тельность не совпадает с производством по уголовному делу в целом. Начало уголовного преследования может совпадать с возбуждением уголовного дела, если оно возбуждается в отношении конкретного лица. В остальных случаях уголовное преследование в рамках производства по уголовному делу начинается с появлением в деле подозреваемого, обвиняемого.
Ключевые слова: функция обвинения, уголовное преследование, состязательность, возбуждение уголовного дела, производство по уголовному делу.
R.V. Maziuk
ABOUT THE INITIAL MOMENT OF REALIZATION FUNCTION OF CHARGE IN THE RUSSIAN CRIMINAL PROCEEDINGS
Function of charge in the russian criminal proceedings is realizing by procedural activity — criminal prosecution. Criminal prosecution as procedural activity did not coincide with criminal proceeding as a whole. The beginning of criminal prosecution could coincide with excitation of criminal case if it are initiated in the relation of the concrete person. In other cases criminal prosecution within the limits of criminal proceeding began with occurrence in case of the suspect charge.
Keywords: function of charge, criminal prosecution, competitiveness, excitation of criminal case, criminal proceeding.
Российское уголовное судопроизводство, являясь состязательным, основывается на разделении уголовно-процессуальных функций на обвинение, защиту и разрешение уголовного дела по существу. Очевидно, что реализация указанных функций не начинается одновременно с началом самого уголовного судопроизводства, в частности, с проверки сообщения о преступлении, которая может окончиться отказом в возбуждении уголовного дела. Но и решение о возбуждении уголовного дела, как представляется, не всегда означает начало реализации функции обвинения.
Для определения начального момента реализации функции обвинения в уголовном судопроизводстве в первую очередь следует рассмотреть соотношение понятия «функция обвинения» с взаимосвязанным понятием — «уголовное преследование».
В нормах УПК РФ понятие «уголовное преследование» используется в трех значениях:
1) как процессуальная деятельность в отношении конкретного лица, состоящая из следственных и иных процессуальных действий, направленных на собирание доказательств причастности лица к совершению преступления и его виновности в совершении данного преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ);
2) как наименование функции уголовного судопроизводства, о чем свидетельствует лингвистическое толкование п. 45 ст. 5 УПК РФ, согласно которому «стороны — участники уголовного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения». В указанной норме заключенное в скобки понятие «уголовное преследование» находится в том же падеже, что и слово «обвинение» (родительный падеж), а потому согласуется только со словом «функция», на основании чего можно заключить, что очевидно использование указанных понятий в качестве абсолютных синонимов, для которых главным словом является термин «функция»;
3) как синоним понятия «производство по уголовному делу». В этом значении понятие «уголовное преследование» используется в статьях главы 3 УПК РФ.
В настоящее время в уголовно-процессуальной литературе сформировалось 2 основных подхода к вопросу о соотношении категорий «уголовное преследование» и «обвинение»: уголовное преследование — более широкое понятие, чем обвинение [9, с. 78]; уголовное преследование — обвинение в широком (процессуальном) смысле [18, с. 57]. Как справедливо отмечает Ю.В. Деришев, «системный анализ отдельных норм УПК РФ (п.п. 22 и 45 ч. 1 ст. 5, ч. 1 ст. 20 и др.) позволяет утверждать, что понятия «уголовное преследование» и «обвинение», с одной стороны, для законодателя тождественны, с другой — первое представлено шире второго, так как начинается раньше выдвижения обвинения ex officio» [6, с. 20].
Соотнесение указанных категорий осложнено тем, что, по сути, речь идет о сравнении не 2-х, а 5-ти понятий:
1) уголовное преследование как функция (п. 45 ст. 5 УПК РФ);
2) уголовное преследование как процессуальная деятельность (п. 55 ст. 5 УПК РФ);
3) обвинение как функция (п. 45 ст. 5, ч. 2 ст. 15 УПК РФ);
4) обвинение как процессуальная деятельность (ч. 1 ст. 20 УПК РФ);
5) обвинение как утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом (п. 22 ст. 5 УПК РФ).
Нельзя не согласиться с высказыванием Ф.М. Ягофарова относительно непоследовательности законодателя в использовании указанных научных терминов в тексте уголовно-процессуального закона: «Как видно, законодательство не содержит стройных мыслей по поводу разграничения понятий «обвинение» и «уголовное преследование». Конечно, с данным положением можно смириться, если принять к сведению, что задачей законодателя не является формулирование стройных теоретических концепций. Данная задача, безусловно, может стоять только перед наукой. Но если законодатель решился на использование в тексте нормативного акта каких-либо спорных положений, то, по крайней мере, он должен быть в этом последователен» [22, с. 34].
В связи с этим, наибольшим просчетом законодателя представляется использование «уголовного преследования» и «обвинения» как названий одной и той же уголовно-процессуальной функции (п. 45 ст. 5 УПК РФ). Результатом такой неудачной регламентации явились предложения называть функцию обвинения функцией уголовного преследования. Например, О.Д. Жук предложил изменить наименования функций обвинения и защиты, соответственно, на «функция уголовного преследования» и «функция защиты от уголовного преследования», в связи с тем, что уголовное преследование и защита охватывают не только обвиняемого, но и подозреваемого [9, с. 79]. Соглашаясь с автором относительно распространения данных функций и на подозреваемого, следует, тем не менее, указать, что название функций «обвинение» и «защита» являются традиционными для отечественной (и не только отечественной) теории уголовного процесса, и поэтому подобное «оперативное вмешательство» в действующий организм российского уголовного судопроизводства, как представляется, не принесет ощутимой пользы для теории уголовно-процессуальных функций.
По утверждению Г.Н. Королева, «рассмотрение генезиса научных категорий «уголовное преследование» и «обвинение» в контексте отечественного уголовно-процессуального права приводит к выводу о том, что в основу модели нынешнего российского уголовного процесса положены идеи двух различных концепций, взятые в разной пропорции» [14, с. 53]. Одна из этих концепций — рассмотрение обвинения как деятельности и отождествление его с уголовным пресле-
дованием (п. 45 ст. 5 УПК РФ). Другая — концепция уголовного иска (обвинение как требование обвинителя, обращенное к суду, признать наличие уголовно-процессуального отношения между государством и лицом, предположительно совершившим деяние, запрещенное уголовным законом) (п. 22 ст. 5 УПК РФ). При этом, по мнению Г.Н. Королева, попытка рассматривать обвинение в широком или узком смысле (как процессуальное или материальное) «осложняет применение и без того несовершенных норм действующего УПК РФ», поэтому «единственно правильным решением в данной ситуации является наполнение «терминов «уголовное преследование» и «обвинение» подлинным их содержанием», которое, как считает автор, раскрывается именно в концепции обвинения как уголовного иска: «Обвинение является определенным итогом уголовного преследования, ради которого оно, собственно, и осуществляется» [14, с. 56]. Соглашаясь с позицией Г.Н. Королева в том, что в УПК РФ обвинение используется в нескольких значениях, необходимо указать на то, что еще в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., в основу которого была заложена концепция уголовного иска, обвинение рассматривалось и как «утверждение» («уголовный иск»), и как «процессуальная деятельность» («процессуальное обвинение»), что само по себе не является противоречием.
При таком подходе уголовное преследование необходимо рассматривать в значении процессуальной деятельности, осуществляемой для реализации функции обвинения. Функция обвинения сама по себе направлена на достижение идеальной цели — полного изобличения лица в совершении преступления. Достижения указанной идеальной цели, или реализация функции обвинения, осуществляется посредством процессуальной деятельности: на стадии досудебного производства — подозрение лица в совершении преступления и выдвижение против него обвинения, на стадии судебного производства — поддержания данного обвинения государственным обвинителем, что в целом и составляет содержание уголовного преследования. Уголовное преследование характеризует динамику процессуальной деятельности стороны обвинения: от обладания минимальными данными о причастности подозреваемого к совершению преступления при возбуждении уголовного преследования до полноценной доказательственной базы, подтверждающей виновность лица в совершении преступления, при направлении уголовного дела в суд.
Со времен дискуссии между М.А. Чельцовым и М.С. Строгови-чем по вопросу определения начального момента уголовного преследования в науке уголовно-процессуального права существует 2 основных точки зрения. Сторонники первой считают, что уголовное преследование начинается с момента возбуждения уголовного дела [8, с. 67]. Сторонники второй полагают, что уголовное преследование может осуществляться только в отношении конкретного лица, обладающего процессуальным статусом подозреваемого или обвиняемого [6, с. 47]. Отдельные авторы придерживаются мнения, что уголовное преследование начинается, «независимо от формального процессуального статуса привлекаемого ответственности лица, с момента применения принудительных мер, ограничивающих свободу и личную неприкосновенность, включая свободу передвижения» [5, с. 12]. Кроме того, некоторые авторы полагают, что понятием «уголовное преследование» также охватывается и процессуальная деятельность на стадии возбуждения уголовного дела [21, с. 162], а также оперативно-розыскная деятельность в отношении лица, заподозренного в совершении преступления [13, с. 23].
М. С. Строгович в свое время справедливо указывал, что «нельзя смешивать возбуждение уголовного преследования, которое всегда производится в отношении конкретного лица (in personam), с возбуждением уголовного дела, которое производится в отношении факта, события преступления (in rem)» [15, с. 65].
Развивая данную идею, Л.В. Головко предлагает рассматривать уголовное преследование и производство по уголовному делу в виде двух систем координат: «первую составляют некие индивидуально-определенные фактические обстоятельства или события, подпадающие под признаки уголовно-правовой квалификации... В уголовно-процессуальном языке данная система координат определяется латинскими словами in rem. Вторая система координат, определяющая пределы производства по делу, связана с кругом лиц, в отношении которых ведется уголовное преследование, т.е. речь идет о пределах производства по делу in personam. Ясно также, что пределы производства по делу могут в какой-то момент существовать in rem, не будучи определены in personam (есть эпизод преступления, но не установлено лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности), но никогда не могут существовать in personam, не будучи определены in rem» [4, с. 291].
Безусловно, данные системы координат есть не более чем идеальная модель, элементы которой проблематично соотнести с конкретными следственными и иными процессуальными действиями прокурора, следователя, дознавателя. Как правило, в рамках отдельного следственного действия устанавливаются обстоятельства, относящиеся как к квалификации деяния (in rem), так и к установлению виновности лица в его совершении (in personam). Более того, по некоторым видам преступлений, начало производство in rem и in personam может совпадать. Например, при возбуждении уголовных дел по преступлениям, которые, исходя из их специфики, могут быть совершены только каким-то конкретным лицом, установление которого, в связи с этим, является необходимым условием для возбуждения самого дела. Как правило, такие составы в диспозициях статей УК РФ содержат указание на особенности субъекта преступления (специальный субъект; субъект, не исполнивший обязанность и т.п.). Одним из таких преступлений является состав, предусмотренный ст. 198 УК РФ «Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица». Очевидно, что для возбуждения уголовного дела по данному составу преступления необходимо, в первую очередь, установить факт уклонения лица, имевшего обязанность уплатить налог и (или) сбор, от его уплаты. Установления факта неуплаты de facto и de jure означает установление самого лица, уклонившегося от уплаты налога и (или) сбора, так как данная обязанность является индивидуальной. Соответственно, возбуждение уголовного дела должно осуществляться именно в отношении такого лица (а не «по факту»), что означает начало производства по уголовному делу in rem и in personam одновременно.
Вместе с тем, обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, с достаточной степенью определенности можно разделить на устанавливаемые в рамках процессуальной деятельности in rem и в рамках процессуальной деятельности in personam. Так, основываясь на законодательном перечне обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ), к обстоятельствам, подлежащим доказыванию in personam, следует отнести:
1) виновность лица в совершении преступления, форму его вины и мотивы;
2) обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
3) обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание (относящиеся к субъективным признакам состава преступления);
4) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания (относящиеся к личности обвиняемого, например, освобождение от наказания в связи с болезнью).
Остальные обстоятельства, перечисленные в ч. 1 ст. 73 УПК РФ, подлежат доказыванию в рамках процессуальной деятельности in rem.
С практической точки зрения такое вычленение перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию in personam, означает то, что они могут быть установлены только при наличии в деле подозреваемого или обвиняемого. Однако целью уголовного преследования является не доказывание всех вышеперечисленных обстоятельств, а, как уже отмечалось, изобличение лица в совершении преступления, что включает в себя только доказывание виновности лица в совершении преступления, формы его вины и мотивов. Данные обстоятельства, таким образом, составляет предмет изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Таким образом, уголовное преследование является процессуальной деятельностью, по своим целям и предмету доказывания отличной от процессуальной деятельности по установлению события преступления и связанных с ним обстоятельств.
В уголовно-процессуальной литературе высказывается мнение о том, что «вся процессуальная деятельность следователя, дознавателя, прокурора до появления названных субъектов является как бы беспредметной, "нефункциональной"» [12, с. 30]. Не вступая в дискуссию о наличии какой-либо функции на данном этапе расследования (в литературе чаще всего указывается на осуществление «функции расследования» [1, с. 17]), следует отметить, что процессуальная деятельность до появления в уголовном деле подозреваемого, обвиняемого отнюдь не «беспредметна». Предметом ее деятельности являются обстоятельства, подлежащие доказыванию in rem, к которым, прежде всего, относится событие преступления (время, место, способ и иные обстоятельства), а также характер и размер вреда, причиненного преступлением (п.п. 2, 3 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Как правило, установление указанных обстоятельств позволяет выдвигать версии относительно личности преступника и, в конечном итоге, должно привести к его установлению и задержанию, что влечет начало процессуальной деятельности in personam. В этой связи значение уголовного преследования заключается в невозможности доведения до конца производства по уголовному делу (in rem) без возбуждения уголовного преследования (in personam).
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Азаров В. А. Функция предварительного расследования в истории, теории и практике уголовного процесса России / В. А. Азаров, Н.И. Ревенко, М.М. Кузембаева. — Омск : Изд-во ОмГУ, 2006. — 560 с.
2. Волынская О.В. Начало и окончание уголовного преследования / О.В. Волынская // Российский следователь. — 2006. — № 2. — С. 9-13.
3. Выдря М.М. Расследование уголовного дела — функция уголовного процесса /М.М. Выдря // Сов. гос-во и право. — 1980. — № 9. — С. 78-82.
4. Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве / Л.В. Головко. — СПб. : Юрид. центр Пресс, 2002. — 544 с.
5. Горлова С.В. Уголовное преследование как проявление публичности в уголовном процессе : автореф. дис. ... канд. юрид. наук / С.В. Горлова. — Челябинск: Южно-Урал. гос. ун-т, 2006. — 18 с.
6. Деришев Ю.В. Уголовное досудебное производство: концепция процедурного и функционально-правового построения : автореф. дис. ... докт. юрид. наук / Ю.В. Деришев. — Омск : Ом. акад. МВД России, 2005. — 51 с.
7. Донской Д. Д. Функция уголовного преследования на этапе досудебного производства : дис. ... канд. юрид. наук Д.Д. Донской. — Ростов н/Д, 2005. — 212 с.
8. Еникеев З.Д. Уголовное преследование. Учебное пособие / З.Д. Еникеев. — Уфа : Изд-во Баш. гос. ун-та, 2000. — 131 с.
9. Жук О. Д. О понятии и содержании оперативно-розыскного преследования / О. Д. Жук // Законность. — 2004. — № 5. — С. 39-42.
10. Зинатуллин З.З. Общие проблемы обвинения и защиты по уголовным делам. Учеб. пособие / З. З. Зинатуллин, Т.З. Зинатуллин. — Изд. 2-е, испр. и доп. — Ижевск : Детектив-информ, 1997. — 114 с.
11. Картохина О. А. Начало и прекращение уголовного преследования следователями органов внутренних дел : дис. ... канд. юрид. наук / О. А. Картохина. — СПб. : Санкт-Петерб. ун-т МВД, 2003. — 244 с.
12. Ковтун Н. Н.Сущность и содержание функции уголовного преследования в уголовном процессе России / Н.Н. Ковтун, А.П. Кузнецов // Российский судья. — 2004. — № 6. — С. 29-31.
13. Королев Г.Н. Начальный момент уголовного преследования / Г.Н. Королев // Законность. — 2005. — № 5. — С. 22-24.
14. Королев Г.Н. Прокурорское уголовное преследование в российском уголовном процессе : Монография / Г.Н. Королев. — М. : Юрлитинформ, 2006. — 360 с.
15. Малахова Л.И. Функция уголовного преследования как вид процессуальной деятельности / Л.И. Малахова // Российский следователь. — 2003. — № 7. — С. 25-26.
16. Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе / М.С. Строгович. — М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1951. — 191 с.
17. Сухарева Н.Д. О понятии «уголовное преследование» / Н. Д. Сухарева // Российский следователь. — 2002. — № 10. — С. 24.
18. Уголовно-процессуальное право / отв. ред. В.И. Радченко. -М. : Юристъ, 2005. - 473 с.
19. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. И.Л. Петрухин. — М. : ТК Велби; Проспект, 2006. — 664 с.
20. Уголовный процесс России: Учебник / Науч. ред. В.Т. Томин. — М. : Юрайт-Издат, 2003. - 821 с.
21. Усачев А. А. Возбуждение уголовного дела в российском уголовном судопроизводстве : дис. ... канд. юрид. наук / А.А. Усачев. — Иркутск: Байкал. гос. ун-т экон-ки и права, 2003. — 240 с.
22. Ягофаров Ф.М. Механизм реализации функции обвинения при рассмотрении дела судом первой инстанции : дис. ... канд. юрид. наук / Ф.М. Ягофаров. — Оренбург: Оренб. гос. аграрн. ун-т, 2003. — 149 с.
Информация об авторе
Мазюк Роман Васильевич — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики, Байкальский государственный университет экономики и права, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, д. 11, e-mail: [email protected], тел. 24-00-14.
Information about the author
Maziuk Roman Vasilievich — candidate of law science, associate professor of the chair of criminal procedure and criminalistics, Baikal State University of Economics and Law, Lenin st., 11, Irkutsk, 664003, email: [email protected].
