CC BY
58
УДК 930.2
С. Д. Лобанов
О метафоре «пост» в применении к современному развитию России
В статье рассматривается проблема отношения России и современности через дилемму свое/чужое. В качестве инструмента анализа используется метафора пост, сочетающая в себе единство и переход образных и буквальных значений, а также возможности конструктивного и реалистического методов понимания общественных явлений. Дилемма свое/чужое напрямую связана с вопросом об идентификации людей той или иной эпохи. Идентификация индивида проходит через осознание принадлежности к общности, прежде всего этносу или нации, а также ценностям, разделяемой общностью: языком, историей, религией, культурой и т. д. В статье рассматриваются подходы к пониманию наций. Другие пути идентификации - это решения вопроса о том, что значит быть современным, и вопроса о герое времени. Эти вопросы также рассматриваются в статье. Кроме того, затрагивается важнейший вопрос современности, что значит быть другим.
In the article considers the problem of relations between Russia and modernity through the dilemma of your/someone else's. As the analysis tool uses the metaphor of a post that combines unity and transition figurative and literal values, as well as the possibility of constructive and realistic methods for understanding social phenomena. The dilemma of our/of others is directly related to the question about the identity of people of particular era. Identification of the individual passes through the consciousness of belonging of the community, especially the ethnic group or nation, and the values shared by the community: language, history, religion, culture and so on, the article considers approaches to the understanding of nations. Other ways of identification, this solution of the question of what it means to be modern, and the question of the hero of time. These issues are also addressed in the article. In addition, the article discusses the most important issues of our time, what it means to be different.
Ключевые слова: метафора, дилемма свое/чужое, нация, современность, проблема другого, конструктивизм, реализм, герой времени, мини-власть, неономадизм.
Keywords: metaphor, dilemma of your/someone else's, the notion, modernity, the problem of another, constructivism, realism, hero of time, minipower, neonomadism.
Сначала несколько замечаний по поводу использования в работе метафоры пост. Под метафорой здесь подразумевается форма понимания, соединяющая буквальное и образное значения для обозначения перехода от одного (предмета) к другому. Переходное значение содержится и в слове пост, или мета, «в ходе», «после» и т. д. Такой же переходностью характеризуются исторические эпохи, например эпоха постсовременности, имеющая несколько признаков. Один из них - обращение формулы «языковые феномены явно следуют за неязыковыми» в формулу «неязыковые феномены следуют за языковыми». Вторая формула означает, что, например, научное знание получает свое право на существование, «легитимизируется» решениями о том, что такое знание, или, по Лиотару, определением того, «кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать» [1]. Здесь можно усмотреть перекличку с известной формулой Ницше: фактов нет, есть лишь интерпретации.
Интерпретация с неизбежностью предполагает интерпретатора, или субъекта познания. Хорошо заметил в этой связи Дональд Дэвидсон: «Метафора - это греза, сон языка (dreamwork of language). Толкование снов нуждается в сотрудничестве сновидца и истолкователя, даже если они сошлись в одном лице. Точно так же истолкование метафор несет на себе отпечаток и творца, и интерпретатора» [2].
Анализ состояния общества ведет к нескольким дилеммам, одна из них - дилемма свое/чужое, лежащая в основании других дилемм, таки, как верность/предательство, идентичность/альтернативность, родина/чужбина, свобода/зависимость, конструктивизм/реализм, внешнее/внутреннее, укорененность/номадизм, враг/друг и т. д.
Эти дилеммы проходят через все строение общества, от его природных основ до межличностных отношений и того, что относят к «духовной» сфере. В настоящее время особую важность приобретает понимание, как действует дилемма свое/чужое уже не столько в обществе со все бо-
© Лобанов С. Д., 2015 18
лее углубляющимся социальным расслоением по доходам, которое вышло из состояния, где главным измерением была классовая структура, но в обществе полиэтническом.
В условиях же господства либеральной идеологии «национальное» автоматически отождествляется с «фашистским». Более того, эта дилемма приобретает особое значение при характеристике современности с точки зрения метафоры «взрыва» (внешнего и внутреннего) [3], «разрыва», «распада», «радикализации» исторического процесса при обострении отношений между традиционным (фундаментальным) и современным (новым) [4].
Либерализм утверждает принцип свободы индивида, отрицание идентичности в пользу аутентичности, культивирование различий, которые у Жака Деррида становятся «ускользающими» от идентификации. Здесь возникает вопрос, в какой степени в качестве основы для единения и согласия людей в современном обществе смогут выступить национальные традиции и обычаи?
О современности
Только на первый взгляд вопрос, допустимо ли в строгом смысле слова говорить о «современной» России, представляется абсурдным. Аргумент «от отсталости России» в его разнообразных формах служит инвариантом в бесконечных дискуссиях по истории России, «менталитете» русского народа, сути российских реформ и т. д.
Если считать верным, что только европейская «цивилизация», восходящая к античному греко-романскому миру (отчасти и к ветхозаветному), способна создать «современность» («modernity»), которая в свою очередь является воплощением универсальных ценностей и есть не просто моральное благо, но и историческая необходимость» [5], тогда с неизбежностью возникает вопрос: насколько российская «цивилизация» соответствует европейской «цивилизации».
Следует заметить, что слово «цивилизация» взято в кавычки вслед за И. Валлерстайном, который на вопрос одного из журналистов «Что вы думаете о цивилизации на Западе?» приводит ответ Махатмы Ганди, а именно: «Я думаю, что она бы там не помешала» [6].
Аргумент «от отсталости России (и русского народа)» - священная корова критиков России, включая разного рода русофобов. Он часто служит основой для обращения к «цивилизаторам» с призывами для вмешательства во внутренние дела России.
Ответом на это может служить указание на иную природу современности России. Однако одним из важнейших признаков понятия современности является научность, или то, что обозначается в виде «сциентизма», требующего разделения объективной и субъективной точек зрения, а также понимания фактического положения дел. Является ли современность России в этом смысле фактом?
Последствием понимания современности в европейском смысле является глобализация, которая характеризуется изменениями, охватывающими весь земной шар. Важнейшим становится вопрос о контроле и управлении над этими изменениями. Уильям Макбрайд приводит слова Генри Киссинджера: «Главный вызов состоит в том, что обычно называют глобализацией, на самом деле просто другое название господствующей роли Соединенных Штатов» [7]. Не ведет ли это к тому, что США и их образы должны править миром?
На последний вопрос однозначно ответил Барак Обама в своем выступлении перед выпускниками Военной академии в Вест-Пойнте 28 мая 2014 г.: «Мое глубокое убеждение таково: Америка всегда должна быть мировым лидером. Кроме нас, никто не сможет им быть... Нужно считаться с международным мнением, однако Америка не должна спрашивать разрешения, чтобы защитить. наш образ жизни».
Однако проблема состоит в том, что ключом к истинному пониманию современности служит разнообразие способов понимания самой современности [8]. Возникает вопрос, какие образы живут в головах людей и определяют их образ жизни? Если жизнь должна быть богата разнообразием, то что с этим разнообразием жизни происходит в условиях глобализации?
Макбрайд замечает, что ««Инаковость» в конечном счете не сводима», и это обстоятельство диктует императив межкультурного диалога: «терпимость, в том числе терпимость к отказу от участия в диалоге» [9].
О конструктивизме и реализме
Современность - это процесс, в котором размываются скальные породы традиций, или более точно - фундаментальные образы жизни людей: каждое поколение начинает свою жизнь как бы сначала.
Широко известна точка зрения, которая обозначается в виде «конструктивистского подхода» к нациям и национализму, для которого нация - «особого рода культурный артефакт» [10], это - социальный, воображаемый конструкт (конструкция), категория, в силу своей неопределенности не имеющая научного статуса, и поэтому должна быть устранена из языка науки и по-
19
литики; нация - метафора, аллегория и академически пустое слово [11]. При этом подчеркивается решающая роль метафоры нации в процессе идентификации и объединения народов: «Наряду с гимном, метафора нации служит символом в утилитарных целях достижения консолидации и общей лояльности населения государства. Общая гражданская идентичность, которая достигается через понятие нации, не менее важна для государства, чем конституция, общие правовые нормы и охраняемые границы» [12].
Конструктивизм - наследник номинализма, для которого общее (в том числе нация) не имеет статуса реального существования, а есть знак, символ, объединяющий индивидов или их группы (например, народы). Общее (нация) создается людьми и не является чем-то первичным по отношению к ним. Нация существует (живет) в умах людей в виде образа их общности [13]. Образ - ключевое слово для понимания природы нации. Отсюда и следующее, вполне операциональное, понятие нации: «.это воображаемое политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное» [14].
Само по себе название «конструктивизм» несет в себе заряд положительного смысла, выхода из ситуаций зависимости, например от национализма фашистского типа. «Этничность» в этом случае относится к сфере культуры - языка, религии, искусства, спорта и т. д. Например, возможна формула «русский - это православный».
Реализм - наследник платонизма в том дискурсе, в котором общее (например, нация) - это идея, имеющая статус самостоятельного и первичного существования по отношению к индивидам. Здесь «нация» превыше всего. Это высшее, здесь - нация, иногда отождествляемая с религией, создает своего рода вертикальное измерение жизни.
В то же время необходимо согласиться с подходом Б. Андерсона, который через образ воображаемого конструкта дает некую почву для объединения двух подходов, а именно: в одном (конструктивизме) «нация всегда понимается как глубокое, горизонтальное товарищество» [15], другом (реализме) нация есть «вертикальное товарищество», скрепляемое отношением к высшему, превосходящему людей началу.
Здесь из пересечения «вертикального» и «горизонтального» измерений образуется своего «крест»-распятие в понимании наций, сколачиваемое самой жизнью и чувством идентификации людей.
О герое современности
Современность создает новых людей, Homines novi. Кто они - новые люди? Иммануил Вал-лерстайн приводит знаменательный вопрос Монтескье из «Персидских писем»: «Неужели можно быть персиянином?» - и полагает, что под этим вопросом был скрыт другой, который действительно интересовал Монтескье, это вопрос о способах бытия, альтернативных способу «быть европейцем» [16]. Здесь вполне уместна аналогия: Петр Первый, «прорубивший окно в Европу», носил кафтан - персидское по происхождению платье, ставшее исконно русским. Продолжая Монтескье, поставим вопрос: «Неужели возможно быть русским?». И в его развитие поставим другие вопросы: «Неужели возможно быть европейцем в провинциальной России?» или «Что значит быть "современным человеком"?»
Весьма точную типологию, или систему характеров, современного человека предлагает Аласдер Макинтайр. Это - эстет, менеджер, терапевт (лишь упоминая в конце работы еще оппозиционера) [17].
Эстет есть воплощение современной эпохи индивидуализма и гедонизма, живущий удовольствием от потребления. Циник по природе, что обусловлено его самолюбованием, доходящего до самообмана, он не признает общественных норм и этим защищён от того, чтобы стать жертвой современных ему моральных фикций. Менеджер, или бюрократический эксперт, воплощает принцип управленческой эффективности. Эффективное управление предполагает рациональное обоснование предсказуемости в человеческих делах. Однако такового нет, и поэтому вместо рационального социального контроля используется его имитация. То есть «наиболее эффективный бюрократ есть наилучший актер» [18].
Терапевт - здесь уместно замечание Маклюэна, что XX век - это «век психологической кушетки» [19], или открытия и осознания бессознательного. По Макинтайру, терапевт воплощает процесс срывания масок своей эпохи. Однако подобное явление несет в себе способ защиты от собственного разоблачения, и терапевт оказывается жертвой обмана, т. е. втянутым в обмен моральных фикций. Оппозиционер, если продолжить линию рассуждений Макинтайра, критикует недостатки управления обществом от защиты гражданских прав до постановки вопроса о власти. Однако подобная критика сталкивается с возможностями управления и, следовательно, часто превращается просто в моду, когда «быть современным - значит быть оппозиционером». 20
В качестве обобщающего характера подходит новый образованный класс, или, по удачному обозначению Дэвида Брукса, «Бобо», акроним богемного буржуа (bourgeois bohemians) [20]. Бобо -эстет, живет по принципу самовыражения; менеджер, поскольку успешен, эффективен во всем; терапевт - внимает бессознательному, естественному; оппозиционер - бунтарь по натуре.
Здесь хорошо обозначается вопрос о мини-власти, который проявляет себя в рамках межличностных отношений. Это: 1) культивирование конкуренции, соревновательности, начиная с разного рода детских конкурсов (забеги для ползунков); 2) деление людей на креативных и некреативных, когда «активное, агрессивное меньшинство», свободное от предрассудков и способное к созданию нового, современного, заявляет претензии на превосходство и, как следствие, власть над «пассивным большинством»; здесь кроется источник перерождения либерализма в свою противоположность - тоталитаризм (на это обратил внимание Лешек Колаковский); 3) явление неономадизма, современного кочевничества, современных «искателей пастбищ». Можно указать также на рост мигрантов в составе коренного населения, порождающий вопрос об отношении своих и чужих; 4) вопрос о доверии людей к представителям власти, а также друг к другу; 5) отношение государства и общества, или - в какой степени управленческий класс выражает интересы общества, народа в целом, а не интересы доминирующей страты; 6) насколько оправданна защита прав меньшинств и не способствует ли эта защита появлению шовинизма меньшинств?
О каком общественном консенсусе можно говорить, если либеральная общественность в своем большинстве осуждает расизм, антисемитизм и гомофобию, а русофобию нет? На каких основах следует утверждать единство общества после подлого опроса, проведенного телеканалом «Дождь» (совместно с радиостанцией «Эхо Москвы») 26 января 2014 г., или же после подобной «провокации» - предложения переименовать Великую Отечественную войну во Вторую мировую. Если ведущий мотив современности - освобождение от предрассудков, мракобесия, то почему агрессивно создаются новые кумиры и идолы? Это касается и сферы морали. Если утверждается достоинство человека, то почему за доблесть считается обмануть другого, чужого? И почему забывается старая истина о том, что свобода предполагает ответственность?
Post scriptum. Современность характеризуется такими изменениями, которые остро ставят вопрос об их следствиях. Это объясняет широкое использование приставки «пост-» при характеристике динамики этой эпохи, например «постисторичность», «постсекулярность», «постдефицитная система» и т. д.
В использовании в названии статьи метафоры после заключено то значение слова «после», или «пост», который хорошо передал Джон Капуто: «"после прохождения через" современность» [21].
Другое, не менее важное, значение слова «после», это - последствия. Все дискуссии о положении дел в современной России требуют, в конечном счете, понимания и отчета о последствиях сделанного и не сделанного политической элитой, управленцами, экспертами, идеологами и всеми гражданами России. Другими словами, «после России» означает ответственность перед историей, настоящим и будущим своей страны.
Утверждения об особом пути России несут значения обособленности, что в условиях современности не имеет смысла. Но у России свой путь, который требует понимания, точнее - метафоры, «после движения», когда дано третье - то, что нельзя ни растворять в одном, ни разделять [22]: государство и этносы, традиции и современность, общее и индивидуальное, реализм и конструктивизм, свое и чужое.
Примечания
1. Лиотар Ж. Ф. Состояние постмодерна / пер. с фр. Н. А. Шамко. М.: Ин-т экспериментальной социологии: СПб.: Алетейя, 1998. С. 28.
2. Дэвидсон Д. Исследования истины и интерпретации / пер. с англ. А. А. Веретенникова, Т. А. Дмитриева, М. А .Дмитриевской и др. М.: Праксис, 2003. С. 336.
3. См.: Маклюэн Г. М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. 3-е изд. М.: Кучково поле, 2011; Валлерстайн И. Европейский универсализм: риторика власти // ПРОГНОЗИ1. Журнал о будущем. 2008. № 2(14); Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / пер. с англ. В. Николаева; вступ. статья С. Баньковской. М.: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001.
4. Валлерстайн И. Указ. соч. С. 172-173.
5. Там же. С. 24.
6. Там же. С. 12.
7. Макбрайд У. Глобализация и межкультурный диалог // Вопр. философии. 2003. № 1. С. 80.
8. Брукс Д. Бобо в раю. Откуда берется новая элита. М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013. С. 138.
9. Макбрайд У. Указ. соч. С. 83-84.
10. Тишков В. А. Забыть о нации (пост-националистическое понимание национализма) // Вопр. философии. 1998. № 9. С. 29.
11. Там же. С. 8, 14, 18, 26.
12. Там же. С. 18.
13. Андерсон Б. Указ. соч. С. 31.
14. Там же. С. 30.
15. Там же. С. 35.
16. Там же. С. 23, 27.
17. Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали / пер. с англ. В. В. Целищева. М.: Акад. Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
18. Там же. С. 148.
19. Маклюэн Г. М. Указ. соч. С. 7.
20. Брукс Д. Указ. соч. С. 10.
21. Капуто Д. Как секулярный мир стал постсекулярным // Логос. 2011. № 3(82). С. 201.
22. См., напр., «теорию неисключенного третьего»: Валлерстайн И. Указ. соч. С. 53.
Notes
1. Lyotard J. F. Sostoyanie postmoderna [Postmodern condition] / transl. from Fr. N. A. Shamko. Moscow. Institute of experimental sociology. SPb. Alteya. 1998. P. 28.
2. Davidson D. Issledovaniya istiny i interpretacii [Study of truth and interpretation] / translation from English. A. A. Veretennikov, I. A. Dmitriev, M. A. Dmitrievskaya and others. Moscow. Praxis. 2003. P. 336.
3. See: McLuhan G.M. Ponimanie Media: Vneshnie rasshireniya cheloveka [Understanding of the Media: extension of man]. 3rd ed. Moscow. Kuchkovo pole. 2011; I. Wallerstein Evropejskij universalizm: ritorika vlasti [European universalism: the rhetoric of power] // PROGNOZIL. ZHurnal o budushchem - ПРОГНОЗИ1. Magazine about the future. 2008, № 2(14); Anderson B. Voobrazhaemye soobshchestva. Razmyshleniya ob istokah i raspros-tranenii nacionalizma [Imagined communities. Reflections on the origins and spread of nationalism] / transl. from Eng. V. Nikolaev; introd. article S. Bankovskaya. Moscow. "CANON-press-C", "Kuchkovo Pole". 2001.
4. Wallerstein I. Op. cit. Pp. 172-173.
5. Ibid. P. 24.
6. Ibid. P. 12.
7. McBride U. Globalizaciya i mezhkul'turnyj dialog [Globalization and intercultural dialogue] // Vopr. filosofii - Matters of philosophy. 2003, No. 1, p. 80.
8. Brooks D. Bobo v rayu. Otkuda beretsya novaya ehlita [Bobo in Paradise. Where does the new elite born]. Moscow. OOO "Ad Marginem Press". 2013. P. 138.
9. McBride U. Op. cit. Pp. 83-84.
10. Tishkov V.A. Zabyt' o nacii (post nacionalisticheskoe ponimanie nacionalizma) [Forget about the nation (post-nationalist understanding of nationalism)] // Vopr. filosofii - Matters of philosophy. 1998, No. 9, p. 29.
11. Ibid. Pp. 8, 14, 18, 26.
12. Ibid. P. 18.
13. Anderson B. Op. cit P. 31.
14. Ibid. P. 30.
15. Ibid. P. 35.
16. Ibid. Pp. 23, 27.
17. McIntyre A. Posle dobrodeteli: Issledovaniya teorii morali [After virtue: Studies of the theory of morals] / transl. from Eng. V.V. Tselyshev. Moscow. Acad. Project; Ekaterinburg. Delovaya kniga. 2000.
18. Ibid. P. 148.
19. McLuhan M. Op. cit. P. 7.
20. Brooks D. Op. cit. P. 10.
21. Caputo D. Kak sekulyarnyj mir stal postsekulyarnym [How did the secular world become postsecular] // Logos. 2011, № 3(82), p. 201.
22. See, e.g., «teoriyu neisklyuchennogo tret'ego» - "the theory of non-excluded third": Wallerstein I. Op. cit. P. 53.
