CC BY
103
УДК 34 ББК 67
О МЕСТЕ И ЗНАЧЕНИИ ПРАВЕЖА КАК МЕРЫ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ПРОИЗВОДСТВА В ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ И ЦИВИЛИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ИВАНОВ,
профессор кафедры истории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, доцент; ТАТЬЯНА ЛЬВОВНА МАТИЕНКО, профессор кафедры истории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, доцент; НОДАРИ ДАРЧОЕВИЧ ЭРИАШВИЛИ, профессор кафедры гражданского права и гражданского процесса имени В.Я. Кикотя, доктор экономических наук, кандидат юридических наук,
кандидат исторических наук, профессор Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве. 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право;
семейное право; международное частное право. 12.00.15 — гражданский процесс; арбитражный процесс.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются последствия неисполнения кредитных обязательств в истории российского гражданского права и процесса. При этом основное внимание уделено условиям, механизму применения и индивидуализации такой меры исполнительного производства как правеж.
Ключевые слова: исполнительное производство, древнерусское гражданское право, несостоятельность, неоплатные должники, банкротство, «лестница взысканий», правеж, «выдача головой», долговая тюрьма, индивидуализация ответственности виновного.
Annotation. The article deals with the consequences of non-fulfillment of credit obligations in the history of Russian civil law and procedure. The main attention is paid to the conditions, the mechanism of the application and customization of such measures as the executive production pravezh.
Keywords: enforcement, excutive proceedings, Old Russian civil law, insolvency, irredeemable debtors, bankruptcy, "ladder of penalties", pravezh, "issue head" debtor's prison, the individualization of those responsible
Исполнительное производство, являющееся частью гражданско-процессуального права, представляет собой установленный законом порядок принудительной реализации судебных актов и актов иных органов, имеющий целью обеспечение реальной защиты нарушенных или оспоренных субъективных материальных прав или охраняемых законом интересов1.
Древнерусскому гражданскому праву было известно несколько способов обеспечения обязательств. Правда, они либо имели уголовно-правовой оттенок или напрямую являлись уголовными наказаниями. Так
к ним относились: обращение в холопство за долги — «продажа», от которой освобождались купцы, если причиной несостоятельности явились «несчастные» обстоятельства — рассрочка для выплаты (ст. 68-69 Русской Правды); взыскание с движимого и недвижимого имущества должника (ст. 11 Судебника 1497 г.); правеж (ст. 135 Русской Правды, ст. 204, 206, 264-266, 275 гл. X Соборного Уложения), который по Судебнику 1589 г. стал уже наказанием — торговой казнью; отдача должника взыскателю для отработки долга2; помещение в долговую тюрьму (ст. 93 Псковской судной
грамоты); вычет суммы долга из жалования «служилого» человека.
Из упомянутых мер самой распространенной издревле был правеж («править», от древнерус. «взыскивать»), который заключался в ежедневном (кроме праздничных и воскресных дней) битье на людном месте палками по икрам ног должника. Хотя по мнению Н. Костомарова, правеж пришел в русское судопроизводство во время ордынского ига3, как уже было отмечено, как мера исполнительного производства, правеж был известен еще Русской Правде, статья 135 которой закрепляла правило о «муже», которого «бьют кнутом у колокольницы». Цели его были четко закреплены Соборным Уложением так: «на правеже (бить — А.И.) безо всякие пощады не для того, что на нем те досталь-ные деньги взять, а для того, чтоб, на то смотря, иным неповадно было так воровать».
Примерно в таком виде он был перенесен в ст. 10 Судебника 1497 г., в 1555 г. установился месячный срок правежа за каждые 100 рублей долга. Этот порядок был продублирован указом 1632 г. и ст. 261 гл. X Уложением 1649 г. Как отмечал Н. Костомаров «неоплатный должник после правежа отдавался головою заимодавцу (в «кабальное холопство» — А.И.), но, чтобы меньше было таких случаев, постановлено было давать на себя кабалы не более, как на пятнадцать рублей»4. При отсутствии поручителей должника предписывалось содержать в тюрьме бессрочно (ст. 55 Судебника 1550 г.), что было не только чрезвычайно накладно, но и совершенно бесперспективно, поэтому с 1558 г. за сто рублей долга стали назначать два месяца правежа.
Что касается отношения государства к неоплатным должникам, то на наш взгляд, здесь прослеживается определенная тенденция, которая объяснялась стремительно развивающейся неплатежеспособностью основной массы населения. Индивидуализируя ответственность виновного, Судебник 1497 г. давал возможность судье заменить штраф в случае невозможности его уплаты на торговую казнь или на «выдачу головой» «до искупа», то есть превращения его в холопа до полной выплаты суммы штрафа.
«Выдача головой до искупу»5, то есть отдача должника до полной отработки долга в распоряжение кредитора (ст. 204, 206, 264-266, 275 гл. X Соборного Уложения) применялась очень широко. При этом, исходя из личности должника, закон определял конкретные сроки отработки: для мужчин один год приравнивался к пяти рублям долга, для женщин — к 2,5 руб., для десятилетних детей — 2 руб. (ст. 39-40 гл. XX, ст. 88 гл. XXI Уложения). Ответственность супругов не пересекалась и поэтому супруга должника не могла быть
выдана «в отработку», а муж не отвечал по долгам жены. К «государственным служащим», к стрельцам, например, вместо «выдачи головой» применялся вычет из жалования (ст. 265 гл. X Уложения)6.
Субъектами правежа были либо сам должник, либо его поручитель, либо зависимые от ответчика люди (крестьяне и холопы). По общему правилу, священнослужители правежу не подвергались, тем не менее, в условиях злоупотреблений чиновников на местах, имевших чрезвычайно широкие полицейско-су-дебные полномочия, ни один человек не был защищен от административного или помещичьего произвола7. В одной из жалоб середины XVII в. посадские люди писали: «... воевода нам чинит всякие большие налоги, и спрашивает с нас поминков и почестей больших и в истцовых исках, и в кабалном и безкабалном долгу, через поруки, на правеже бъет, и в тюрьму сажает для своей корысти»8.
Правеж начинался с выводом группы неоплатных должников на площадь перед комплексом приказных зданий в московском Кремле, а в иных городах — перед воеводской избой, и в соответствии с «выписным листом»9 из приговора суда, несколько приставов (не-дельщиков, доводчиков, праветчиков) с рассвета и, как правило до обеда, несколько часов, пока заседал суд, проходя ряд от одного края до другого, били их поочередно каждого по три раза палками по икрам («не слишком сильно, чтобы не умер»). Судья, «начальник» приказа — дьяк контролировал процесс, глядя из окна. Причем, в любой момент экзекуция могла быть прекращена, если стороны шли на мировое соглашение или долги оплачивались третьим лицом для отработки долга, что оформлялось выдачей ему «жилой записи» с указанием срока работы.
По действующим правилам, в случае когда дебитор имел одного кредитора, то он был обязан просто отработать задолженность, для чего и передавался заимодавцу; если кредиторов было несколько — подлежал продаже в их пользу. При этом для второго случая устанавливалась четкая очередность выплат: в первую очередь судебные решения исполнялись в отношении князя, затем иноземцев, а после них всем остальным (ст. 12, 16 Русской Правды, ст. 264-266 Соборного Уложения).
С постепенным переносом ответственности с личности на имущество, чтобы «щадить должника и не разорять его напрасно», сложилась лестница взысканий, требовавшая взыскания вначале движимого имущества и лишь при его недостатке или отсутствии — на недвижимое, а если и это не помогало, то тогда следовало обращение к личности должника. Так, в указе 1628 г. предписывалось «дворы и животы» вы-
ставленных на правеж лиц (кроме поместий и вотчин), оценивать и по оценке отдавать истцам в удовлетворение, а тех, которые не имели никакого имущества и простояли на правеже месяц, предлагалось отдавать истцам «головою впредь до выкупа уплатою долга»10. Однако постоянное отсутствие «широких возможностей для использования имущества для удовлетворения претензий кредитора» делало личную ответственность практически единственным вариантом выхода из сложившейся правовой ситуации11.
Условия содержания гражданских ответчиков были крайне суровыми и совершенно не отличались от содержания уголовных преступников. Повсеместно сидельцы сковывались без разделения по полу и возрасту, без различения степени соучастия, тяжести дел. Средств на содержание узников, как правило, не отпускалось. Кормили и одевали их родственники или сами сидельцы поочередно, скованными небольшими партиями, бродя под конвоем по улицам города, собирали подаяние. Тяжелый быт тюремного заключения отражался в подаваемых челобитных об освобождении, например, таких как: «...пожалуй меня сироту своего, вели ... из-за решетки свободить, чтоб сидя мне сироте твоему за решеткою голодною смертию не умереть»12.
Справедливости ради следует сказать, что центральные власти не раз пытались искоренить такую практику, о чем свидетельствуют положения, например, Муромской губной грамоты 1637 г.: «Ведомо нам учинилось, что в городах воеводы и всякие приказные люди в татиные и разбойные тюрьмы сажают всяких людей в истцовых исках. и от того татям и разбойникам и оговорным людям чинится теснота и голод и от тесноты и духу помирают.»13 Поэтому в грамоте предписывалось таких правонарушителей, как неоплатные должники, в тюрьму не сажать, а держать их «под приставом», то есть под домашним арестом (говоря по-современному, под подпиской о невыезде). Однако, как показывают другие свидетельства, и много позже положение дел оставалось без изменений, а в отношении неоплатных должников тюремное заключение вскоре было даже узаконено. Хотя те, кто был осужден к содержанию в тюрьме за неуплату по искам и просидевшие не менее пяти лет, если истцы не объявлялись («а истцов у правержу нет»), могли быть освобождены с передачей передавались на поруки с условием явиться в случае появления истцов (ст. 92 гл. XXI Соборного Уложения 1649 г.).
Перспектива извлечения государством материальных выгод от подневольного труда привела к тому, что в петровские времена появились новые наказания, такие как ссылка на каторгу, и некоторые собствен-
но гражданско-правовые меры были прямо переведены в ранг уголовно-правовых. При этом, с 1700 г. тщательной оценке подвергались «дворы и животы и всякие промыслы» должника и распределялись по между взыскателями «сколько на чей долг по расчету имеется». Так случилось и с «выдачей головой до ис-купу», которая была отменена 15 июля 1700 г. Теперь уже неисправные должники, независимо от размера долга стали приговариваться к «ссылке на каторгу на 3 года» с дополнительной формулировкой: «.а после трех лет быть должнику на Азове». При Петре I труд несостоятельных должников стал активно использоваться на строительствах Петербурга, Ладожского канала, в Охотске, Нерчинске, сооружении крепостей в Оренбургском крае и мн. др. В январе 1718 г. такой древний вид гражданского взыскания как правеж в его классическом виде был официально отменен14, а злостных должников стали отсылать в распоряжение Адмиралтейства на галерные работы или определять в прядильный дом до погашения долга, при этом срок рассчитывался так: месяц работ за один рубль долга15.
Несмотря на то, что со временем на смену правежу пришли иные, менее суровые меры, положение несостоятельных должников от этого совершенно не улучшилось. Со времен Петра I для должников при тюрьмах были учреждены долговые отделения (открывшие историю долговых тюрем — «долговых ям»)16, но порядок содержания таких арестантов изменений не претерпел и «жертвы несчастного случая, неумения вести дело торговое, иногда — разгула»17 по прежнему содержались вместе с уголовниками и бродягами.
Хотя правеж и был отменен Петром I, на практике эта мера применялась еще на протяжении всего XVIII в. Позже, согласно «Уставу о банкротах» 1800 г.18 несостоятельных должников (из «купцов и другого звания торговых людей, имеющих право обязываться векселями» и «дворян и чиновников»), независимо от суммы долга, вместо ссылки стали отправлять в тюрьму на срок до 5 лет.
Следует отметить, что «индивидуализирован-ность» исполнения наказания на правеже напрямую зависела от платежеспособности наказываемого и запросов экзекутора, и, соответственно, варьировалось от легкого неудобства до полного изувечения наказуемого. Длительный период применения правежа выработал практику денежных подношений непосредственным исполнителям наказания, то есть от правежа можно было откупиться либо существенно смягчить процесс исполнения. Но если это не получалось — «.. .Пеш дойти не мог, ноги на правеже перебиты.»19, то имелись проверенные веками народные средства
лечения его последствий, как обычного сезонного недуга. Один из таких древних рецептов был закреплен в созданном Симеоном Полоцким по распоряжению царевны Софьи Алексеевны одном из первых лечебных справочников под названием «Книга глаголемая Вертоград Прохладный, избранная от многих мудрецов о различных врачевских вещах ко здравию человекам пристоящих» и описанный затем журналом «Русская старина». Так предписывалось парить ноги настоем из особой травы: «...И еще кого бьют на правеже с утра или весь день, той да емлет бориц сушеной и парит в кислых щах добрых, и тое нощи парит ноги битыя тою травою с кислыми щами гораздо, и тако битое место станет мягко, и тако творит по вся дни, доколе бьют на правеже, и ноги от того бою впредь будут целы».
Таким образом, в истории отечественного права правеж играл двоякую роль. С одной стороны, это была мера принудительного исполнения денежного обязательств, а с другой стороны — средство устрашения потенциальных нарушителей долговых обязательств, то есть в целях общей превенции правонарушений. Реализации этой цели должен был способствовать, по мнению власти, позорящий характер наказания. Вместе с тем, несмотря на свое широкое распространение, эта мера в условиях хронического безденежья людей, ожидаемого властями результата не приносила. Более того, воспринималась им достаточно спокойно, можно сказать, даже привычно, об этом красноречиво свидетельствует такой фольклорный элемент как пословица о том, что: «Батоги — дерево Божье, терпеть можно»20. Как о вполне обыденном явлении говорится о правеже и во всем известной народной сказке о «Коньке-горбунке», записанной и глубоко переработанной П.П. Ершовым (1815-1869) в 1830-х годах.: /...Не достанешь мне Жар-птицу/ В нашу царскую светлицу,/ То, клянуся бородой!/ Ты поплатишься со мной:/ На правеж — в решетку — на кол!/ Вон, холоп! Иван заплакал./21
Чрезвычайную «живучесть» и принципиальную неизменность такой меры исполнительного производства как правеж в России можно объяснить складывающейся социально-экономической ситуацией. В числе причин такого положения дел В.В. Захаров называет: невысокий уровень развития рыночных отношений, который сдерживал распространение имущественной ответственности; «неблагоприятные климатические условия для хозяйственной деятельности в совокупности с огромным пространством, не имевшим естественных преград для вторжения», что обеспечивало «высокую рискованность ведения деловых операций»; экстенсивный характер земледелия и в целом низкий уровень жизни населения» и др. «В таких экономиче-
ских и социокультурных условиях довольно часто возникали ситуации, когда кредитору оставалось прибегнуть к мерам, налагавшим на должника ограничения личного характера, которые хоть как-то могли компенсировать материальные и моральные потери»22.
К 1879 г. на смену упраздненным «долговым тюрьмам» пришел порядок рассмотрения дел в рамках гражданского судопроизводства. Окончательно долговые тюрьмы в России были ликвидированы к 1895 г. и в рамках института принудительного исполнения (1889 г.) к должникам стали повсеместно применять такие обеспечительные меры гражданско-правового характера, как судебное запрещение выезда субъекта с места жительства или временного пребывания.
1 Гражданский процесс / Под ред. проф. М.К. Треушникова. М., 2003. С. 546.
2 В стремлении глубже учесть конкретные обстоятельства дела по делам о несостоятельности, Соборное Уложение в ст. 203 гл. X предусматривало и некоторые реабилитирующие нарушителя обстоятельства (например, должник /если/ «в убожество впал и изволением божиим от огненного запаления ... или воинские люди разорили и животы его разграбили»).
3 Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Код доступа: http://www.litres.ru/nikolay-kostomarov/russkaya-istoriya-tom-13-feldmarshal-minih-i-ego-znachenie-v-russkoy-istorii/.
4 Костомаров Н.И. Указ. раб. Вообще, в данном произведении русского историка приводится масса случаев применения правежа. В том числе и в сфере политической борьбы, где данная мера не раз выступала ее орудием, особенно в тяжкие для России годы XVI -начала XVII вв. (опричнина, Смутное время и т.п.).
5 Должник должен был отработать всю сумму долга, поэтому первоначально срок нахождения определен не был. Кредитор мог наказывать своего нового работника, но при этом обязан был давать поруку в том, что не уморит, не изувечит или не убьет последнего, но и при этом ответственность могла наступить только как за неумышленное убийство - «как государь укажет».
6 Петровскими Артикулами Воинскими (ст. 67) и Морским уставом (ст. 59 гл. 6) это правило о вычетах из жалованья «служилых» было подтверждено, но в таком размере, чтобы от этого не страдала служба; а в 1784 г. новый порядок вычета установил требование вычета трети жалования.
7 См. об этом: Костомаров Н.И. Указ. раб.
О непосильной тяжести государственных податей и повинностей свидетельствуют положения грамоты Снетогорского монастыря 1684 г.: «Государственное богомолье оскудело вконец, а от великих налог и от податей их монастырские крестьяне, на правеже стоя, помирают голодом, из деревень бредут врозь». -Серебрянский Н. Очерки по истории монастырской жизни во Псковской земле. М., 1908. С. 439.
8 Цит. по: Малыгин А., Мордачев В. Становление отечественной уголовно-исполнительной политики // Уголовное право. 2004. № 1. С. 98.
9 Следует признать, что правеж в складывающихся социально-экономических условиях был вынужденной мерой развития правового спора.
10 См.: Захаров В.В. Способы принудительного исполнения в русском праве XI - начала XX века: преемственность и ин-
новации // Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. Курск, 2007. № 2. Режим доступа: http://scientific-notes.ru.
11 См.: Захаров В.В. Указ. раб.
12 Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. М., 1985. С. 431.
13 Указ от 18 сентября 1637 г. - См.: Законодательные акты русского государства во второй половине XVI - первой половине XVII вв. // Законодательные памятники русского централизованного государства XV-XVII вв. Л., 1986. С. 181.
14 Хотя незадолго до этого и вводились новые основания для его применения, например, в случае неуплаты налогов с домашних бань с 1705 г. или денежного штрафа за школьные прогулы 15-летними учащимися: «А для правежу тех штрафов взять людей их, а у кого людей нет - самих, и бить на правеже, покамест те штрафов не заплатят сполна». - См.: История педагогики (история образования и педагогической мысли). М., 2005. С. 229.
Сам же правеж к тому времени использовался как предварительная мера при взыскании по закладным. - См.: Плешанова О.П. Права ипотечного кредитора: юридическая природа и основные положения // Актуальные проблемы гражданского права / Под редакцией М.И. Брагинского. Выпуск 2. М., 2000. С. 76.
15 См.: Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999. С. 433; Писарькова Л.Ф. Развитие местного самоуправления в России до Великих реформ: обычай, повинность, право // Отечественная история. 2001. № 2. С. 18.
16 Долговая тюрьма (долговая яма) - помещение закрытого (тюремного) типа, в котором по требованию кредиторов (и на их средства) содержались неоплатные должники до погашения долгов. В римском праве вплоть до уничтожения долгового рабства законом Петелия 326 г. до н.э. должники (дебиторы) по договору нексум отвечали своей личностью по принципу «мяса и крови», а если кредиторов было несколько, то Закон XII таблиц, защищая законные интересы пострадавших, каждому давал право на часть нарушителя договора: «В третий базарный день пусть разрубят на части /должника/. Если отрубят больше или меньше, пусть это не подлежит наказанию». - См.: Иванов А.А. Римское право. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2008. С. 42, 264, 314.
В Средневековье должников в долговых тюрьмах по воле кредиторов держали либо бессрочно либо периодически выпускали для отработки долга либо освобождали с его прощением.
Со временем, с введением обязанности кредиторов по финансированию содержания должников, с запретом их семейного содержания, а также содержания стариков, женщин, детей, и введения срочного содержания, условия смягчились и до конца XIX века долговые тюрьмы в Европе были упразднены. Среди наиболее известных долговых тюрем можно назвать нюрнбергский Шулдтурм в Германии, Ньюгейт и Маршалси в Великобритании, Клиши и Сен-Пелажи в Париже, Федеральную тюрьму США Ладлоу Стрит и др.) В России первое отделение, открывшее историю долговых тюрем, было учреждено уже в конце XVII
в. в виде полуподвального помещения у Воскресенских ворот Китай-города на берегу р. Неглинной, где за вносимые кредиторами «кормовые деньги» должны были раздельно содержаться недобросовестные заемщики из различных социальных категорий и полов, что отразилось на в названиях камер: «мещанская», «купеческая», «дворянская», «управская» и «женская».
17 Гиляровский В.А. Москва и москвичи. Код доступа: http://www.litres.ra/static/or4/view/or.html?baseuri=/download_boo k/9532724/12387507/&uuid=617d53fa-ea62-11e4-8b80-0025905a0 69a&art=9532724&user=188270923.
18 Первый, Вексельный, устав в России был издан в 1729
г., а Устав о банкротах 1800 г. стал результатом законопроектной деятельности 1740, 1753, 1763 и 1768 гг. В 1832 г. первая часть Устав о банкротах («купеческая») выделилась в отдельный Устав о торговой несостоятельности.
19 Писарькова Л.Ф. Развитие местного самоуправления в России до Великих реформ: обычай, повинность, право // Отечественная история. 2001. № 2. С. 16.
20 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 тт. Т. Т. 1: А-З. М., 2001. С. 78.
21 Хотя, справедливости ради следует сказать, что в первом издании - 1834 г. такого упоминания нет, оно появилось несколько позже и стало классическим вариантом сказки. - См.: Ершов П. Конек-горбунок. Спб., 1834. Код доступа: http://www.litres. rn/static/or3/view/or.html?art_type=4&file=1219775&art=537865 &user=188270923&cover=/static/bookimages/01/21/97/01219785. bin.dir/01219785.cover.jpg&uuid=fa67a7bd-15a6-11e0-8c7e-ec5afce481d9.
22 Захаров В.В. Указ. раб.; Иванов А.А. Индивидуализация исполнения наказания в России (теория, история и практика). М., 2010. С. 12.
