CC BY
128
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Долгих А.Н.
(Липецк)
УДК 947.07
О «ЛИБЕРАЛЬНОЙ» И «ПРОСВЕЩЕННОЙ БЮРОКРАТИИ» В РОССИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
В данной статье рассматривается ряд понятий, используемых в современной мировой и российской науке применительно к политической истории России дореволюционной эпохи («либерализм», «либеральная бюрократия» и «просвещенная бюрократия»), и на основании анализа их содержания и основных признаков дается авторская оценка возможности использования их для некоторых периодов отечественной истории, в особенности для первой половины XIX в. Прежде всего, речь идет о понятии «либерализм», которое применительно к реалиям дореформенного периода, по нашему мнению, неверно употребляется исследователями по отношению к помещикам-идеологам сходного в принципе направления, так как последние не соответствуют сами положениям о свободе личности, характерным для либерализма вообще. Подобным образом не соответствует данной эпохе и термин «либеральная бюрократия» (в принципе выглядящий нормально для пореформенного времени во многом по тем же причинам). Гораздо справедливее здесь использовать термин «просвещенная бюрократия», тем более что он связывает мировоззрение сторонников этого направления с эпохой Просвещения, откуда вышли многие из положений их политических взглядов. Характеристике этих понятий и посвящена работа.
Ключевые слова и фразы: либерализм, либеральная бюрократия, Просвещение, просвещенная бюрократия, самодержавие
This article discusses a number of concepts used in the modern Russian and world science in relation to the political history of Russia pre-revolutionary era («liberalism», «liberal bureau-cracy» and the «enlightened bureaucracy»), and based on the analysis of their contents and the main features of author's evaluation of the possibility of their use for certain periods of national history, especially for the first half of the XIX century.
First of all, we are talking about the concept of «liberalism», which in relation to the realities of the pre-reform period, in our opinion, incorrectly used by researchers in relation to the landlords-ideology is similar in principle directions, as the latter do not conform themselves to the provisions of the freedom of the individual, is characteristic of liberalism generally. In this way do not correspond with the era and the term «liberal bureaucracy» (basically looks normal for postreform time largely for the same reasons. Much fairer to use here the term «enlightened bureaucracy», especially as it links the Outlook of the supporters of this trend with the age of Enlightenment, from which emerged many of the provisions of their political views. The characteristics of these concepts and is dedicated to work.
Key words and phrases: liberalism; liberal bureaucracy; the Enlightenment; enlightened bureaucracy; autocracy.
DOI: 10.24888 / 2410-4205-2017-11-2-95-102
В настоящей статье наше внимание привлекут термины «либеральная» и «просвещенная бюрократия», вокруг понимания которых имеют место достаточно оживленные дискуссии. Вообще говоря, термин «либерализм» является крайне многозначным. Первоначально для Западной Европы он использовался, начиная примерно с рубежа XVIII-XIX вв. Несмотря на серьезные изменения в смысле этого понятия за два прошедших столетия, в основе его всегда лежали понятия «собственность» и «свобода». Данный термин нашел свое применения вполне и для истории пореформенной России второй половины XIX - начала XX вв., и мы не спорим здесь о правомерности его использования для этой эпохи, хотя в нем существует ряд ипостасей, которые мы можем условно охарактеризовать как «экономический» либерализм, «политический» либерализм и либерализм в социальных вопросах. Нас гораздо больше интересует использование этого термина в дореформенной России, где, как минимум, он применяется, начиная с эпохи правления Екатерины II, что представляется нам весьма спорным. Так, русский историк-эмигрант В.В. Леонтович под термином «либерализм» понимал «осуществление свободы личности». Основной метод его действия - «это не столько творческая деятельность, сколько устранение всего того, что грозит существованию индивидуальной свободы или мешает ее развитию». Исходя из этих позиций, он считал Екатерину II «родоначальником русского либерализма», указывая одновременно на то, что в ее времена «крепостная зависимость значительно усилилась», что было «прямым и неизбежным последствием предоставления дворянам свободы». [18, с. 1, 27, 36]. С ним соглашался современный исследователь А.Б. Каменский, также именовавший реформы Екатерины «либеральными», так как последняя считала крепостное право противоречащим «базисным представлениям Просвещения о правах личности» и выдвигала положение о том, что «великим двигателем земледелия» являлись «свобода и собственность», однако ее реформы «объективно способствовали укреплению привилегированного положения дворянства и... укреплению крепостничества». [14, с. 352, 468; 15, с. 251, 252, 259; 19, с. 83]. К слову заметим, что, по мнению американского историка Х. Рэгсдейла, в условиях XVIII в. «именно либерализм, представленный общественным мнением, часто выступал сторонником абсолютизма», а в одной из современных американских энциклопедий политика Александра I названа «наиболее либеральной и современной версией просвещенного деспотизма». [2, с. 113; 25, с. 3-4; 29, с. 54, 116-117; 35, р. VI]. Нам представляется более верным говорить применительно к этой последней эпохе не о «либерализме», а о недостаточно последовательной политике «просвещенного абсолютизма» [5, с. 70-73; 6].
Применительно к первой четверти XIX в. термин «либеральный» часто употребляется просто в смысле «прогрессивный» в отношении лиц, «ощущавших «дух времени» и необходимость известных перемен в государстве» [26, с. 176]. Тут есть некая условность. Либерализм предполагает свободу и собственность, но все русские либералы той эпохи были владельцами «крещеной собственности», а значит, вряд ли их можно именовать таковыми. О «либеральной» политике Александра I, по-разному ее датируя, говорят многие исследователи, например, Н.П. Ерошкин (вернее, представляется наименование ее, по В.И. Ленину, «заигрыванием с либерализмом» и не только из-за недолговременности и непоследовательности ее, но и из-за явной модернизации использования данного термина применительно к крепостнической эпохе» [9, с. 28-29, 32, 36, 38; 17, с. 30]. Данный термин свободно употребляется в большинстве работ по этой эпохе, например, в книге Б.И. Краснобаева - в отношении А.Н. Радищева, в работе А.В. Семеновой «либералами» именуются М.М. Сперанский, Н.С. Мордвинов, А.П. Ермолов, Д.В. Давыдов, П.Д. Киселев, а по контексту - и братья А.Р. и С.Р. Воронцовы (как представители так называемой «сановной фронды») и П.В. Чичагов, в книге П.Д. Николаенко - В.П. Кочубей. Исследователь И.В. Ружицкая говорила о «либеральной части русских помещиков» в начале эпохи Николая I [9, с. 28-29; 16, с. 33; 19, с. 62, 82; 22, с. 12; 26, с. 26, 39, 64, 68, 69, 81, 109, 146, 147, 149, 159, 174, 176-179, 207]. В любом случае, необходимо в науке договориться о точном значении данного термина, в особенности при-
менительно к России дореформенного времени. В качестве примера размытости его понимания, как, впрочем, и понимания консерватизма, например, в виде «русской партии» приведем современную монографию А.Ю. Минакова [20]. Нам представляется более верным говорить применительно к дореформенному периоду отечественной истории о наследии идей легитимизма, Просвещения и «просвещенного абсолютизма».
Нечто похожее связано и с терминами «просвещенная бюрократия» или «либеральная бюрократия», используемыми, в основном, для истории России XIX в. Первоначально использовался второй из них - преимущественно для эпохи правления Александра II и Александра III - в трудах П.А. Зайончковского [10; 11, с. 186-190; 12, с. 83-91] и его учеников в России и за границей [8, с. 193]. Позднее появился и заменяющий его термин «просвещенная бюрократия», который постепенно стали использовать и для предшествующего периода. В дальнейшем для эпохи Николая I (и даже Александра I) историки стали использовать и термин «либеральная бюрократия», например, Н.И. Цимбаев [30]. Некоторые исследователи уравнивали их, другие отмечали разницу между ними, при этом иногда смешивая понятия «Просвещение» как общественно-политическое течение (и определенная идеология) и «просвещение» как развитие образования в той или иной среде. А.С. Туманова и А.А. Сафонов констатировали складывание в России к середине XIX в. «...новой бюрократической элиты, получившей образование в элитарных учебных заведениях страны и имевшей высокий уровень профессионализма, веру в ценности прогресса и общественного блага, а также в предназначение чиновничества по их осуществлению... Это была группа так называемых «просвещенных» (либо либеральных) бюрократов, европейски образованных, рационально мыслящих, приобретших влияние на императора-реформатора Александра II и определивших концепцию преобразований»[21, с. 162-175; 28, с. 114; 29, с. 71-72]. С точки зрения П.В. Акульшина, употребление термина «просвещенная бюрократия», который он предпочитает, в частности, для первой половины XIX в., логично, так как эти деятели, будучи «сторонниками и носителями реформаторской тенденции в политике русского абсолютизма», «твердо усвоили принципы века Просвещения» и воспринимали позднейшие негативные события в Европе лишь как «злоупотребления ими»[1, с. 6-7, 34]. По определению И.В. Ружицкой, просвещенные или либеральные бюрократы - это «.слой прогрессивно мыслящих, интеллигентных людей, объединенных общностью взглядов на задачи предстоящих преобразований и методы их исполнения, которые не были отгорожены от общественных сил страны, формируясь в содружестве с либеральными деятелями, литераторами, учеными». В новой своей книге историк уже преимущественно использует термин «просвещенные бюрократы» [23, с. 63; 24, с. 36-43].
С нашей точки зрения, вполне логичным выглядит использование термина «либеральная бюрократия» для пореформенного периода в отношении лиц круга великого князя Константина Николаевича, позднее - С.Ю. Витте и др. (пусть и с оговорками), лиц, которые в той или иной степени разделяли постулаты либерализма, главными из которых, по нашему мнению (не вдаваясь в подробное изложение точек зрения на российский либерализм, разные его периоды и ипостаси в историографии), являлись упоминавшиеся выше свобода в разных ее видах и собственность. Выделение этих лиц из общего круга чиновников резонно для второй половины XIX в., так как им противостояла, по выражению В.И. Ленина, «партия непреклонных защитников самодержавия» со всеми вытекающими отсюда политическими позициями. По словам Н.И. Цимбаева, этот «термин, надо признать, на редкость точный» [17, с. 43; 30, с. 32], правда, по нашему мнению, именно по отношению к этому времени, разве что сам критерий выделения этих чиновников не всегда очевиден: кто-то либеральнее кого-то в чем-то. Иное дело - дореформенный период. Здесь использование терминов «либерализм», «либеральный», «либеральная бюрократия» применительно к Российской империи выглядит весьма спорным, так как практически все носители этих идей были помещиками-душевладельцами и не освобождали своих крестьян (за крайне небольшим исключением),
поэтому некорректно именовать их либералами. Тем не менее исследователь М.М. Шевченко склонен употреблять термин «либеральная бюрократия» уже с конца 1840-х гг. [32, с. 184]. С нашей точки зрения, если уж использовать в отношении этой более или менее определенной категории какой-либо термин, то, скорее, этим термином будет дефиниция «просвещенная бюрократия», связанный с наследием эпохи «просвещенного абсолютизма», легитимистским идеалам носителей которого не препятствовало владение людьми и реализация ими помещичьих прав. Сюда же можно добавить и свойственную этой среде идею регламентации жизни общества и особенно крестьянства (даже у декабристов), мало гармонирующую с классическим либерализмом (не в варианте И. Бентама), что бы под этим термином ни понимали [5, с. 70-73; 29, с. 34-35, 51-53].
Выделение из среды имперского чиновничества России, так называемой группы «либеральных» либо «просвещенных» бюрократов выглядит несколько искусственным (возможно, поэтому в книге Е.В. Долгих, посвященной подобным деятелям (М.А. Корфу и Д.Н. Блудову), вообще не упоминается данный термин) [7], так как крайне трудно определить, кто к ним относится, что является их критерием - образование (какое), наличие тех или иных взглядов (каких именно), место в системе управления (если только высшие чиновники, то с какого ранга и почему так: а что делать, если чиновник не занимал слишком высокое должностное положение, как, например, И.И. Пущин, который был вполне добросовестным и честным чиновником) и др. Например, «великий визирь» последних лет правления Александра I граф А.А. Аракчеев вряд ли включается сюда (из-за своей, скажем так, «брутальности»), но ведь он не брал взяток, был автором реального в исполнении проекта ликвидации крепостного права 1818 г., вел эффективное хозяйство в своей вотчине Грузино и, в общем-то, в военных поселениях (несмотря на все тяготы для их населения), да и в подведомственных ему сферах государственного управления, хотя итоги ее вряд ли можно позитивно оценить [13, с. 129-133; 27; 34, с. 121-138]. Налицо в подобных случаях вкусовой подход. Так, если считать реформу государственной деревни 1837-1841 гг. неудачной (а ведь есть и такие мнения в историографии, и не так уж не обоснованные) [11, с. 111-112, 126-127], если иметь в виду, что практически ничего из наработок П.Д. Киселева по крестьянскому вопросу не было при Николае I реализовано (а часто было просто толчением воды в ступе, пусть и не всегда, по вине этого государственного деятеля), то и его положительная роль в качестве министра государственных имуществ, и его статус «просвещенного бюрократа» может быть подвергнуто сомнению, а его роль в развитии прогресса в России станет незначительной. Ведь не зря же крайне низко характеризовал такого выдающегося чиновника (явно «просвещенного бюрократа»), как М.М. Сперанский, Н.Г. Чернышевский в известной статье «Русский реформатор» (при этом не все, что он ему инкриминировал, было выдумкой и прямым обманом читателя) [31, с. 794-827; 33, с. 45-56].
Спорными являются и сами критерии выделения этой категории бюрократии. Так, по мнению Н.И. Цимбаева, принципиальной отличительной особенностью «либеральной бюрократии» являлось «стремление провести крутые, кардинальные преобразования, социальные и, гораздо реже, политические реформы, опираясь на послушный государственный аппарат, на механизм государственного насилия». При этом, по словам историка, для нее «характерны невнимание к отечественной исторической традиции», сознательная ориентация на опыт «передовых стран» или «на передовую теорию», «пренебрежение народными массами с их «отсталыми» представлениями, недоверие к общественному мнению», «претензии на непогрешимость» и др., а их появление связывалось с временами, «когда прежний механизм управления страной давал серьезные сбои или попросту разрушался, когда настоятельной общественной потребностью делалось стремление «не допустить возвращения к старому». Особо следует выделить мысль историка, что данный термин «никак не связан с теорией и практикой либерализма», сама эта «либеральная бюрократия» - «вне либерализма. Ее методы либо прямо враждебны либерализму... либо в них доминирует нечто столь специфически
российское, что сводит на нет подлинные либеральные ценности.» Историк предпочитал здесь использовать иной термин - «доморощенное западничество», под которым понимал «не благотворный и разумный европеизм», а насильственное навязывание стране с помощью государства неких ценностей и преобразований, не свойственных России[30, с. 32-35]. По мнению же И.В. Ружицкой, критериями выделения этой категории чиновников является их «стремление к общей пользе» (это было и раньше: вспомним хотя бы воззрения Правдина и Стародума в «Недоросле» Д.И. Фонвизина), потребность в интеллектуальной деятельности (сколько угодно таких деятелей было и в прошлом - например, В.Н. Татищев), их связи «с общественными силами» (это было всегда и ранее, хотя бы по родству), сочетание либеральных и консервативных мотивов в их деятельности (сплощь и рядом это было раньше, хотя первые не назывались «либеральными», а скажем, гуманными или др.). Речь же не идет, в самом деле, лишь о тех, кто ласково («уважительно» и «внимательно») относился к низшим чиновникам. Мотивы подобного поведения могли быть разными, в том числе и криминальными [24, с. 39-41]. Очевидно, что, если и уж и выделять подобную категорию чиновников, то нужно совершенствовать критерии выделения данной группы лиц из их общей массы.
Проблема усложняется еще и тем, что в среде «просвещенной бюрократии», скажем так, александровского и николаевского времени, можно выделить и два направления или, как об этом писал исследователь М.А. Давыдов, две тенденции - «консервативную и либеральную». В самом деле, например, людей круга («неформальной группы») генерала А.П. Ермолова (генералов М.С. Воронцова, Д.В. Давыдова, А.А. Закревского, П.Д. Киселева, И.В. Сабанеева), можно, с одной стороны, рассматривать и как «просвещенную бюрократию», (тем более что многие из них будут позднее занимать крупные должности и в гражданском управлении тоже, хотя бюрократию можно обнаружить и в ведомстве военном), особенно имея в виду их достаточную образованность, следования в том или ином виде идеалам «Просвещения» (скорее, видам «просвещенного абсолютизма», восходящим по взглядам к поколению их отцов, таких как А.В. Суворов, М.М. Щербатов, Г.А. Потемкин) и оппозицию «аракчеевщине» (что бы под ней ни понимали), но и их разделяли разные воззрения, например, по социальным вопросам - более «либеральные» у П.Д. Киселева и М.С. Воронцова, более консервативные - у А.П. Ермолова или Д.В. Давыдова. В данном случае тем более термин «либеральная бюрократия» станет восприниматься еще более расплывчато [4, с. 9].
Подводя итог, отметим, что не от всех дефиниций или терминов, характерных для отечественной историографии советского периода, нужно сегодня отказываться. Мы полагаем, что правильнее основную их часть сохранить, но одновременно указывать особенность применения к истории России того или иного периода. С другой стороны, нам импонирует мнение американского исследователя А.Дж. Рибера о том, что «политический язык», использовавшийся, например, в XIX в., был «сформирован на основании опыта западноевропейских стран», и если его применять уже в контексте русской истории, то это «лишь сбивает с толку и уводит в сторону от истины». Так, «если речь идет о требовании конституционного представительства и защите частной собственности, тогда «либералами» нужно объявить дворян. Или, например, можно ли рассматривать бюрократическую централизацию и великорусский шовинизм как явные признаки реакционности? Тогда братьев Милютиных следует причислить к сторонникам именно этого лагеря. Точно так же невозможно прийти к какому-либо определенному суждению по этому поводу на основе абстрактных... критериев» [3, с. 50-51; 29, с. 116-119]. Не забудем здесь и про так называемую «семантическую деривацию» или изменение со временем смысла тех или иных слов или терминов (например, «полицейское государство» и др.) в реалиях современного общества, мешающее нам понять то значение, которое в свое время вкладывалось в них.
^исок литературы
1. Акульшин П.В. П.А. Вяземский. Власть и общество в дореформенной России. М.: Памятники исторической мысли, 2001. 234 c.
2. Белгородская Л.В. Образ Российской империи в зеркале англо-американских справочно-энциклопедических изданий. Красноярск: КГУ, 2006. 320 с.
3. Великие реформы в России. 1856-1874. Сборник /под ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнелла. М.: МГУ, 1992. 336 с.
4. Давыдов М.А. Оппозиция Его Величества. М.: Зебра Е, 2005. 356 с.
5. Долгих А.Н. Консерватизм, либерализм и крестьянский вопрос в общественно-политической мысли России на рубеже XVШ-XIX вв. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. № 2 (52). 2015. Ч. II. Тамбов, 2015. С. 70-73.
6. Долгих А.Н. Петр I и «просвещенный абсолютизм» в России //Материалы Третьих Петровских чтений в Липецке «Петр Великий и Липецкий край» (3 июня 2008 г.). Липецк: ЛИРО, 2008. С. 24-28.
7. Долгих Е.В. К проблеме менталитета российской административной элиты первой половины XIXв.: М.А. Корф, Д.Н. Блудов. М.: Индрик, 2006. 344 с.
8. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. 3-е изд. М.: Высшая школа, 1983. 245 с.
9. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты (Первая половина XIXвека). М.: Мысль, 1981. 252 с.
10. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг. М.: МГУ, 1964. 356 с.
11. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978. 456 с.
12. Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х - начала 90-х годов). М.: Мысль, 1970. 444 с.
13. Зубов А.Б. Размышления над причинами революции в России. Царствование Александра Благословенного //Новый мир. 2006. № 7. С. 123-160.
14. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII в. (опыт целостного анализа). М.: РГГУ, 1999. 575 с.
15. Каменский А.Б. «Под сению Екатерины...»: Вторая половина XVIII в. СПб.:Лениздат, 1992. 448 с.
16. Краснобаев Б.И. Очерки истории русской культуры XVIII века: Книга для учителя. 2-е изд. М.: Просвещение, 1987. 320 с.
17. Ленин В.И. Гонители земства и аннибалы либерализма // Полн. собр. соч. Т. 5. М.: Издательство политической литературы, 1967. С. 21-72.
18. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914: Пер. с нем. И. Иловайской. М.: Русский путь; Полиграфресурсы, 1995. 550 с.
19. Минаева Н.В. В разладе с историей: (заметки о западной историографии, освещающей политическую мысль России I четверти XIX в.) // Проблемы историографии: Сборник трудов МГПИим. В. И. Ленина. Исторический факультет. М., 1977. С. 57-92.
20. Минаков А.Ю. Русская партия в первой четверти XIX в. / Отв. ред. О.А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2013. 528 с.
21. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. Т. 2. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 566 с.
22. Николаенко П.Д. Князь В.П. Кочубей - первый министр внутренних дел России. СПб.: Издательство Санктпетербургского университета МВД России, 2009. 779 с.
23. Ружицкая И.В. Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. Изд. 2, испр. и доп. М.; СПб.: ИРИРAH, Центр гуманитарных инициатив, 2015. 360
24. Ружицкая И.В. «Просвещенные бюрократы» - новый тип российских чиновников: опыт характеристики //Вестник РУДН. Серия: История России. 2008. № 1 (11). С. 36-43.
25. Рэгсдейл Х. Просвещенный абсолютизм и внешняя политика России в 1762-1815 гг. // Отечественная история. 2001. № 3. С. 3-25.
26. Семенова A.B. Временное революционное правительство в планах декабристов. М.: Мысль, 1982. 206 с.
27. Томсинов ВЛ. Временщик (A.A. Aракчеев). М.: Теис, 1996. 272 с.
28. Туманова A.С., Сафонов A.A. Правительственная бюрократия позднеимперской России и ее подходы к осуществлению гражданских свобод // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения РAH. 2016. Т. 16. Вып. 3. С. 112-131.
29. Христофоров ИЛ. Судьба реформы: Русское крестьянство в правительственной политике до и после отмены крепостного права (1830-1890-е гг.). М.: Собрание, 2011. 368 с.
30. Цимбаев Н.И. Российский феномен «либеральной бюрократии» // Вопросы философии. 1995. № 5. С. 32-36.
31. Чернышевский Н.Г. Русский реформатор //Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 7. М.: Гослитиздат, 1950. С. 794-827.
32. Шевченко М.М. Конец одного величия: Власть, образование и печатное слово в Императорской России на пороге Освободительных реформ. М.: Три квадрата, 2003. 272 с.
33. Яковкина Н.Н. О реорганизации помещичьего хозяйства в начале XIX в. // Вопросы истории России XIX- начала XXв. Межвузовский сборник. Л., 1983. С. 45-56.
34. Ячменихин K.M. Aрмия и реформы: военные поселения в политике российского самодержавия. Чернигов: аверянськадумка, 2006. 437с.
35. Raeff M. Michael Speransky. Statesman of imperial Russia, 1772-1839. Ed. II. The Hague Ny-hoff, 1969. 347 p.
References
1. Akul'shin P.V. P.A. Vjazemskij. Vlast' iobshhestvo v doreformennoj Rossii. Moscow: Publ. Pam-jatniki istoricheskoj mysli, 2001. 234p.
2. Belgorodskaja L.V. Obraz Rossijsko jimperii v zerkale anglo-amerikanskih spravochno-jenciklopedicheskih izdanij. Krasnojarsk: Publ. KGU, 2006. 320p.
3. Velikiereformy v Rossii. 1856-1874. Sbornik/podred. L.G. Zaharovoj, B. Jeklofa, Dzh. Bushnel-la. Moscow, 1992. 336 p.
4. DavydovM.A. Oppozicija Ego Velichestva. Moscow: Publ. Zebra E, 2005. 356p.
5. Dolgikh A.N. Konservatizm, liberalizmikrestjanskijvopros v obshhestvenno-politicheskojmysliRossiinarubezhe XVIII-XIX vv. Publ. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie I ju-ridicheskie nauki, kul'turologija I iskusstvovedenie. Voprosy teorii Ipraktiki. No. 2 (52). 2015. Ch. II. Tambov, 2015. P. 70-73.
6. Dolgikh A.N. Petr I i «prosveshhennyj absoljutizm» v Rossii. Publ. Materialy Tret'ih Petrovskih chtenij v Lipecke «Petr Velikiji Lipeckij kraj» (3ijunja 2008). Lipeck: Publ. LIRO, 2008. P. 24-28.
7. Dolgikh E.V. K problem mentaliteta rossijskoj administrativnoj jelity pervoj poloviny XIX v. : M.A. Korf D.N. Bludov. M.: Publ. Indrik, 2006. 344p.
8. Eroshkin N.P. Istorija gosudarstvennyh uchrezhdeni jdorevoljucionnoj Rossii. 3-e izd. M.: Publ. Vysshajashkola, 1983. 245 p.
9. Eroshkin N.P. Krepostnicheskoe samoderzhavie i ego politicheskie instituty (Pervaja polovina XIXveka). M.: Publ. Mysl', 1981. 252p.
10. Zajonchkovskij P.A. Krizis samoderzhavija na rubezhe 1870-1880. M.: Publ. Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 1964. 356p.
11. Zajonchkovskij P. A. Pravitel'stvennyj apparat samoderzhavnoj Rossii v XIX v. Moscow: Publ. Mysl', 1978. 456p.
12. Zajonchkovskij P.A. Rossijskoe samoderzhavie v konce XIX stoletija (politicheskaja reakcija 80 - nachala 90 godov). Moscow: Publ. Mysl', 1970. 444p.
13. Zubov A.B. Razmyshlenija nad prichinami revoljucii v Rossii. Carstvovanie Aleksandra Bla-goslovennogo. Publ. Novyj mir. 2006. No. 7. P. 123-160.
14. Kamenskij A.B. Ot Petra I do Pavla I: reformy v Rossii XVIII v. (opyt celostnogo analiza). Moscow: Publ. RGGU, 1999. 575p.
15. Kamenskij A.B. «Pod seniju Ekateriny...»: Vtoraja polovina XVIII v. St. Peterburg: Publ. Le-nizdat, 1992.448 p.
16. Krasnobaev B.I. Ocherki istoriirusskoj kul'tury XVIII veka: Kniga dlja uchitelja. 2-e izd. Moscow: Publ. Prosveshhenie, 1987. 320p.
17. Lenin V.I. Goniteli zemstva I annibaly liberalizma. Poln. sobr. soch. Vol.. 5. Moscow: Publ. Iz-datel'stvopoliticheskoj literatury, 1967. P. 21-72.
18. Leontovich V.V. Istorija liberalizma v Rossii. 1762-1914: Per. s nem. I. Ilovajskoj. Moscow: Publ. Russkijput'; Poligrafresursy, 1995. 550 p.
19. Minaeva N.V. V razlade s istoriej: (zametki o zapadnoj istoriografii, osveshhajushhej politi-cheskuju mysl' Rossii I chetverti XIX) Publ. Problem yistoriografii: Sbornik trudov MGPI im. V. I. Lenina. Istoricheskijfakul'tet. M., 1977. P. 57-92.
20. MinakovA.Ju. Russkaja partija v pervoj chetverti XIX. / Otv. red. O.A. Platonov. Moscow: Publ. Institut russkoj civilizacii, 2013. 528 p.
21. Mironov B.N. Social'naja istorija Rossii perioda imperii (XVIII - nachalo XX). Genezi slich-nosti, demokraticheskoj sem'i, grazhdanskogo obshhestva Ipravovogogo sudarstva: Vol. 2. St. Peterburg: Publ. Dmitrij Bulanin, 1999. 566p.
22. Nikolaenko P.D. Knjaz' V.P. Kochubej - pervyj ministr vnutrennih del Rossii. St. Peterburg: Publ. Izdatel'stvo Sanktpeterburgskogo universiteta MVD Rossii, 2009.779 p.
23. Ruzhickaja I.V. Zakonodatel'naja dejatel'nost' v carstvovanie imperatora Nikolaja I. Izd. 2, ispr. idop. Moscow, St. Peterburg: Publ. IRIRAN, Centr gumanitarnyh iniciativ, 2015. 360 p.
24. Ruzhickaja I.V. Prosveshhenny ebjurokraty - novyj tip rossijskih chinovnikov: opyt harakteris-tiki. Publ. VestnikRUDN. Serija: Istorija Rossii. 2008. No. 1 (11). P. 36-43.
25. Rjegsdejl H. Prosveshhennyj absoljutizm I vneshnjaja politika Rossii v 1762-1815. Publ. Ote-chestvennaja istorija. 2001. No. 3. P. 3-25.
26. Semenova A.V. Vremennoe revoljucionnoe pravitel'stvo v planah dekabristov. M.: Mysl', 1982. 206 p.
27. Tomsinov V.A. Vremenshhik (A.A. Arakcheev). Moscow: Publ. Teis, 1996. 272p.
28. Tumanova A.S., Safonov A.A. Pravitel'stvennaja bjurokratijapozdneimperskoj Rossii I ee pod-hody k osushhestvleniju grazhdanskih svobod. Publ. Nauchnyj ezhegodni kInstituta filosofii Iprava Ural'skogo otdelenija RAN. 2016. Vol. 16. Issue 3. P. 112-131.
29. Hristoforov I.A. Sud'bareformy: Russko ekrest'janstvo v pravitel'stvenno politike do Iposle ot-meny krepostnogoprava (1830-1890). Moscow: Publ. Sobranie, 2011. 368p.
30. Cimbaev N.I. Rossijskij fenomen liberal'noj bjurokratii. Publ. Voprosy filosofii. 1995. No. 5. P. 32-36.
31. Chernyshevskij N.G. Russkij reformator. Poln. sobr. soch. v 15 t. Vol. 7. Moscow: Publ. Gosli-tizdat, 1950. P. 794-827.
32. Shevchenko M.M. Konec odnogo velichija: Vlast', obrazovanie Ipechatnoe slovo v Imperators-koj Rossii naporoge Osvoboditel'nyh reform. Moscow: Publ. Tri kvadrata, 2003. 272p.
33. Jakovkina N.N. O reorganizaciipomeshhich'ego hozjajstva v nachale XIX. Publ. Voprosy istorii Rossii XIX- nachala XX. Mezhvuzovskij sbornik. Leningrad, 1983. P. 45-56.
34. Jachmenihin K.M. Armija I reformy: voennye poselenija v politike rossijskogo samoderzhavija. Chernigov: Publ. Siverjans'ka dumka, 2006.437.
35. Raeff M. Michael Speransky. Statesman of imperial Russia, 1772-1839. - Ed. II. The Hague Nyhoff, 1969. 347 p.
