CC BY
166
О коллекции монстров Кунсткамеры Императорской Академии наук XVIII века: от собирания до научного осмысления
М.В. Хлртлнович1, А.Б. Радзюн2
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, Санкт-Петербург, Россия; 1тагкИап@киш1катега.ги; 2Аппа.К.а^шп@киш1катега.ги
В Кунсткамере Императорской академии наук XVIII в. по указу Петра I формировались коллекции, использовавшиеся учёными Академии как для исследований в разных областях, так и для популяризации передовых знаний. В статье рассматривается значение собрания «монстров» — случаев врождённых пороков развития человека и животных для научных работ, проводимых в Кунсткамере. Как продолжение рассуждений публикуется на русском языке работа одного из основоположников эмбриологии, профессора Петербургской Академии наук Каспара Фридриха Вольфа о причинах возникновения двойниковых уродств на примере двухголового теленка из коллекции Кунсткамеры.
Ключевые слова: Кунсткамера, монстры, Каспар Фридрих Вольф, эпигенез, преформация.
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) хранит и экспонирует ряд исторических коллекций Кунсткамеры Императорской академии наук и художеств, начало которой положил Петр I.
Наряду с историческими этнографическими коллекциями Кунсткамеры в Музее показывается российская коллекция препаратов младенцев человека и детёнышей животных с врождёнными аномалиями развития. Коллекция датируется XVIII — началом XIX вв. По сей день это собрание наталкивает многих на мысль о «музее монстров» Петра I, сужая значение Кунсткамеры до собрания уродов.
Однако по царскому указу собирали не только монстров. Младенцы человека и детёныши животных с врождёнными пороками развития были частью целостного описания и изучения природных явлений — их нормальных проявлений и отклонений от нормы.
Такой подход к изучению окружающего мира был сформулирован английским мыслителем Фрэнсисом Бэконом (1561—1626) в работе «Новый органон» (1620). Бэкон предложил изучать природу во всей полноте явлений — как относящихся к норме, так и отступающих от неё. Это способствовало их более полному описанию. Но без серии примеров невозможно прийти к достоверному, проверяемому выводу, поэтому Бэкон рекомендовал создать собрание или «частную естественную историю диковин и чудесных порождений природы — словом всякой новизны, редкости и необычности в природе» (Бэкон, 1972, с. 144).
Эхо этой мысли Бэкона звучит в известном указе Петра I от 17 февраля 1718 г. «О приносе родившихся уродов, также найденных необыкновенных вещей во всех городах к Губернаторам и Комендантам, о даче за принос оных награждения и о штрафе за утайку».
Раскроем, что же относилось к необыкновенным вещам:
Также ежели кто найдет в земле или воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, какие у нас ныне
есть, или такие, да зело великие или малы перед обыкновенным, также какие старые подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и тоже необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно1.
Так по воле царя в России было положено начало систематическому, комплексному собиранию редкостей как из мира природы, так и по истории человека.
Тем не менее наш современник остаётся в недоумении от кажущегося нарочитым интереса к уродам человека и животных. Возникает вопрос, зачем надо было наряду с костями древних слонов (мамонтов) и прочими редкостями собирать существ с врождёнными пороками развития? Однако и эта традиция имела свою древнюю историю в познании человеком окружающего мира.
Рис. 1. Чучело двухголового теленка. Конец XVIII — начало XIX в. Санкт-Петербург Fig. 1. Staffed bicipital calf. Late 18th — early 10th c. St.Petersbourg
В течение многих веков, начиная как минимум с Вавилонского царства, уродливых детёнышей человека и животных считали существами сверхъестественными, таинственными воплощениями воли божеств. С развитием печатного дела в зарубежных европейских странах в XVI в. широкую популярность приобрели различные листовки, книги
1 Полное собрание законов Российской Империи. Собр. первое. 1649—1825. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. 1830. Т. V. С. 542.
пророчеств и прочее, где наряду с необычными астрономическими, погодными явлениями описывались случаи рождения животных и младенцев, отличавшихся от обычных своим анатомическим строением. Их появление на свет толковалось как предзнаменование очень важных событий. Наука Нового времени рассматривала этих существ уже как часть природных, а не сверхъестественных явлений. Монстры классифицировались. Был разработан целый ряд объяснений с использованием естественных причин, приводящих к появлению на свет подобных существ. Среди них такие, как сдавливание утробы матери, отрицательные материнские впечатления, избыток или недостаток семени в случае рождения младенцев с «избытком» или «недостатком» частей тела. Натуралисты постепенно подходили к тому, что части животных и человека уже существуют в крошечном, невидимом глазу виде в половых клетках — спермии или яйце, и что развитие — это просто увеличение заложенного ранее, предсуществующего. Отсюда название этой теории — преформизм. Другой точки зрения придерживались английский врач, физиолог и эмбриолог Уильям Гарвей (1578—1657) и его сторонники — эпигенисты: взрослые формы образуются постепенно, они не просто растут, но развиваются. Но как возникает урод? Был ли его зародыш задуман таковым Богом и заложен в яйцо изначально? Или здоровый зародыш подвергся воздействию неких слепых природных сил и был уродливо изменён? Об этом не утихали споры в европейских научных обществах. В работе «О зарождении животных» (1651) Гарвей выдвинул теорию о том, что причиной врожденных пороков развития является задержка эмбрионального развития. Гарвей отметил явление заячьей губы как у животных, так и у человека:
«ротовой аппарат без губ или щек, кажется, растягивается от уха к уху; по этой причине, если я только не ошибаюсь, многие рождаются с верхней губой, раздвоенной как у зайца или верблюда, откуда и пошло название заячья губа для этого порока. Во время развития человеческого зародыша верхняя губа срастается по центральной линии на очень поздней стадии» [Warkany, 1977, p. 15].
Исходя из того, что следует изучать как норму природного явления, так и отклонения от неё, медики, занимаясь анатомией человека, проводили вскрытия уродов человека и животных. Как отмечает испанский историк науки Хавьер Москосо, уже к концу XVII в. в Европе монстры человека и животных стали типичным предметом для анатомических исследований. Для этого, по его мнению, было три причины: они не были отягощены этическими догмами, осуждавшими анатомические вскрытия трупов людей; монстры считались экспериментами природы; данные вскрытий могли быть использованы при изучении более широких медицинских проблем (Moscoso, 1998, p. 358). В журнале Лондонского королевского общества "The Philosophical Transactions" за период с 1665 по 1713 г. Москосо насчитал не менее 40 публикаций случаев уродств. В научно-литературном журнале "Journal des Savants", печатавшемся в Париже, — 25 публикаций с 1665 по 1710 гг. (ibid, p. 356).
К примеру, анатомы Французской академии наук с 1692 по начало 1720 г. дискутировали об особенностях системы кровообращения плода и её отличиях от системы кровообращения у взрослых. Исследования проводились на плодах, получивших повреждения во время рождения или на плодах с врожденными пороками развития (ibid, p. 375). В поддержку теории питания плода через пуповину английскими медиками в начале XVIII в. использовались плоды животных и человека без ротового отверстия (Fontes de Costa, 2004, p. 120-121).
Мы не знаем достоверно, в какой степени Петр I и его ближайшие сподвижники знали о полезности монстров для анатомического изучения человека и были ли они осведомлены о дискуссиях по происхождению уродов. Но очевидно, что, задумывая в России создание научного сообщества, царь заботился о подготовке «исследовательской базы» для научных изысканий и популяризации объективного и достоверного знания. Так, учреждая в 1724 г. Академию наук и художеств в Санкт-Петербурге, Пётр предоставил императорскую Кунсткамеру в пользование академикам. Пополнение и развитие коллекций Кунсткамеры, в том числе по анатомии уродов, были обеспечены указом Петра Великого.
Рассмотрим, какова судьба этого начинания в XVIII в. и какими результатами оно было ознаменовано к концу восемнадцатого столетия.
В первые десятилетия работы Академии наук при Кунсткамере обитали живые «монстры» Фома Игнатьев (?—1735) и Яков Васильев (ок. 1719—1737). Фома родился в семье пашенного крестьянина Иркутского уезда и летом 1720 г. был привезён в Кунсткамеру по указу Петра I. Необычность облика Фомы проявлялась достаточно ярко: небольшой рост — 126 см — сочетался с «монструозными» конечностями: на ногах и правой руке у него было по два пальца, похожих на клешни рака, на левой руке — две пары клешней. Сохранились письменные свидетельства, что уродливые конечности не мешали юноше ходить, поднимать с пола и брать деньги, бросаемые ему любопытными посетителями (Хартанович, Хартанович, 2014, с. 39).
Яков Васильев был гермафродитом (Сухомлинов, 1890, с. 463), при Кунсткамере занимался кузнечными работами, но жалование Яков и Фома получили за службу в Кунсткамере монстрами (Сухомлинов, 1886а, с. 553—554).
Окончив жизненный путь, монстры продолжили служение науке. После кончины в молодом возрасте «от болезней, которыми он всегда страдал», Фома Игнатьев был анатомирован профессором физиологии И. Вейтбрехтом (1702—1747). Описание особенностей строения скелета и мускулатуры Фомы были опубликованы в 1744 г. (^еНЬгеоМ, 1744).
Яков Васильев скончался в 1737 году «в той прежней своей болезни» и был анатомирован И.Г. Дювернуа (Сухомлинов, 1886б, с. 375).
В 1737 г. в Кунсткамеру Академии наук поступил сын тюменского разночинца девятнадцатилетний Пётр Воробьёв с дефектом кисти левой руки и отсутствием пальцев на стопе правой ноги. С этим молодым человеком связан весьма интересный документ, иллюстрирующий подход к изучению отклонений от нормы. Отец Петра должен был ответить на вопросы академиков для установления причин порока физического развития сына. Приведем этот любопытный текст полностью:
Вопросы о сибирском мальчике.
1) Когда он родился, в то время как велика у него сия шишка на руке была и таким ли образом и цветом как ныне?
2) На котором году от рождения и с котораго времени помянутая шишка нынешнюю величину получила; вдруг-ли она стала велика, также не прибывает и не умаляется-ли когда? Не отворялась ли когда? Что при том примечено? Не прикладывано-ли чего к ней? Также какую сей мальчик сначала и поныне пищу имел? Обретающееся у него на ноге с роду-ли так было, и скоро-ли он ходить выучился?
3) Не были-ли отец или мать его (прежде родин) скованы и не имели-ль обхождения с заключенными? Также и не имели-ли от чего жестокаго страха или какой другой великой печали?
4) Не болен-ли мальчик родился? Также не имела-ли мать прежде родов, или в самых родинах, каких чрезвычайных знаков?
5) Кроме того, не имел-ли мальчик каких других болезней? Не имела-ль тогда мать его каких болезней или других внутренних вредов в животе и не упала-ли она? Не знает-ли она, отчего сия шишка сделалась, и первый-ли у нея сей ребенок или другой, и у других ея детей были-ль такие болезни и вреды или нет?
6) Каких лет тогда мать его была, чем питалась и не имела-ли после родин какой болезни?
7) Как стар в то время отец его был, также не имел-ли он каких вредов и болезней на руках или ногах, или где в другом месте на теле?
8) Нет-ли и не было-ли людей с такими вредами и шишками в том месте и деревне, где оный мальчик родился?
В Санктпетербурхе. (Сухомлинов, 1886б, с. 409—411).
Отец Воробьёва дал следующие ответы:
1.
Родился де оный сын его Петр в городе Тюмени в 1728 г., а от роду ему 19 год. У которого сына его в том же рождении на левой руке ладони имелась сия шишка с большой кулак, таким же цветом, как и ныне видно; пальцы не так, как надлежит, да у правой ноги пальцев не имелось, и повыше лодыжки как ниткою перевязано было-ж.
2.
И от того рождения сколькой оный сын его растет, то у той руки та шишка растет-же, в четыре месяца во окружение с вершок пробавляется, не отворяется никогда, и ничего к ней не прикладывано. Оный же сын его от рождения и поныне.
3.
Пищу имели надлежащую, а на ноге так с рождения было, и ходить стал по другому году. Не был он и жена его (прежде родин) скованы, и обхождения у него и жестокаго страху, или какой другой великой печали не имели.
4.
Сын его болен не родился, также мать его прежде родов и в самих родинах никаких чрезвычайных знаков не имела.
5.
Сын его Петр, кроме того, никаких болезней не имеет; а мать его, Гаврилова жена, тогда никакой болезни и других внутренних вредов и в животе не имела, и не упадывала нигде, и не знает она от чего та шишка сделалась. Оный сын у него и у жены его первый, и после онаго сына его было у жены его трое детей, а никаких и других болезней и вредов не было.
6.
В то время жена его была 28-ми лет и питалась надлежащею пищею, как в Расие обыкновенно, и болезни после родин у того сына не имелось.
7.
Он, Воробьев, в то время был 25 лет, также никаких вредов и болезней на руках, на ногах и нигде в другом месте на теле не имел.
8.
В том месте, городе Тюмени, где оный сын его родился, с такими вредами и шишками не бывало.
9.
А ныне его грамоте, азбуку, часослов и псалтырь обучился, и писать по скорописи обучается (Сухомлинов, 1886б, с. 410-411).
Таким образом, ключ к возможным причинам искали в наследственности, возрасте, питании обоих родителей, ходе течения беременности и родов, эмоционально-психических травмах матери, возможной заразной природе недуга, во влиянии окружающей среды. Однако поиски не давали ответов. Тем не менее важно отметить, что была разработана «анкета», позволявшая получать сведения для дальнейшего осмысления и систематизации.
Собирание редких существ с врождёнными пороками развития входило в задачи академического отряда Второй Камчатской экспедиции 1733—1743 гг. (Хартанович, Хартанович, 2014, с. 129). Например, адъюнкт по натуральной истории Академии наук Г.В. Стеллер составил для сборщика ясака прапорщика Андрея Фурмана инструкцию о сборе сведений по натуральной истории и истории народов Камчатки. Один из пунктов касался данных по случаям уродств у человека и животных и, при возможности, об отсылке таких существ к Стеллеру для Кунсткамеры (Хинтцше. Николь, Новохатко, 1998, с. 386). Безусловно, основные естественно-исторические коллекции академического отряда Второй Камчатской экспедиции касались нормы натуральной истории. Но были присланы и два тератологических препарата: спиртовой препарат уродливой головы жеребенка и козлёнка с шестью ногами (Хартанович, Хартанович, 2014, с. 129).
Среди монстров — животных, присылаемых в Кунсткамеру, преобладали двухголовые телята, ягнята, козлята, собранные со всех обширных просторов Российской империи.
К примеру, в 1747 г. в Кунсткамеру поступило чучело двухголового телёнка оленя из далекого Охотска. Его прислали пастухи-тунгусы государственного оленьего табуна (Сухомлинов, 1895, с. 381).
Некоторое время при Кунсткамере Академии наук жил трёхногий телёнок. Он был передан в Кунсткамеру майором ландмилицейского тамбовского полка Луниным в 1752 г. За телёнком ухаживал служивший при Кунсткамере солдат, на летнее время на выпас телёнка отправили на Крестовский остров. Но до вступления телёнка в «совершенный возраст» его нужно было заколоть, анатомировать, а скелет и чучело отдать в Кунсткамеру (Хартанович, Хартанович, 2014, с. 229).
В Кунсткамере Академии наук накапливался обширный материал для описания и изучения врождённых пороков развития живых существ. В первом печатном каталоге Кунсткамеры "Musei Imperialis Petropolitani" (1742) перечислено описание уже 46 уродов. О поступлениях в музей таких препаратов можно подробно узнать в десяти томах «Материалов по истории Императорской академии наук», подготовленных и изданных М.И. Сухомлиновым (Сухомлинов, 1882, 1886а, 1886б, 1890, 1895 и др.) и «Летописи Кунсткамеры» (Хартанович, Хартанович, 2014).
В разные годы описанием аномалий развития занимались анатомы Академии наук Иоганн Георг Дювернуа (Duvernoi, 1732), Иосия Вейтбрехт (Weitbrecht, 1744), Авраам Каау-Бургаве (Kaau Boerhaave, 1754) и др. (см. подробнее: Хартанович, Хартанович, 2014). Результаты публиковались в трудах Академии наук и становились известны европейской научной общественности, обогащая «европейский банк данных» анатомических описаний случаев врождённых пороков развития.
Увенчали историю коллекций монстров Кунсткамеры конца XVIII в. работы одного из основоположников учения об индивидуальном развитии организмов, анатома и физиолога Каспара Фридриха Вольфа (1734—1794). Описанные и изготовленные им препараты сослужили службу не только развитию описательной анатомии, но и становлению эмбриологии.
В 1759 г. 26-летний учёный, выпускник университета в Галле, защитил на латинском языке диссертацию "Theoria generationis" (Теория зарождения), ставшей одной из основ формирования эмбриологии как науки. Исходя из тем, поднятых в диссертации, Вольф в 1764 г. на немецком языке опубликовал расширенный и углублённый вариант своей концепции "Theorie von der Generation ..." (Теория зарождения). Приведём оценку этого труда, данную выдающимся отечественным историком биологии Б.Е. Райковым:
<...> Вольф понимал под теорией генерации не теорию зарождения, как ему иногда приписывают, но гораздо более широкое — нечто вроде теории органического развития в природе. Он хотел создать новую научную дисциплину, основная цель которой — объяснить и осмыслить морфологию животных и растительных организмов. Область эмбриологии он находил особенно пригодной на первых порах для построения общебиологических выводов. Словом, Вольф выдвигал задачу создать нечто вроде курса теоретической анатомии, куда учение об эмбриональном развитии вошло бы как часть, так как при изучении молодого развивающегося организма биологические закономерности в иных случаях выступают отчетливее, чем при изучении взрослой установившейся формы (Райков, 1952, с. 129—130).
Авторы данной статьи позволили себе эту длинную цитату, чтобы подчеркнуть тот азартный интерес, с которым Вольф в будущем приступит к анатомическому исследованию коллекций уродов Кунсткамеры в Санкт-Петербурге, найдя обширный материал для изучения законов развития живых организмов.
Зародышевое развитие было тогда слабо изучено и толковалось в духе преформа-ции, учения, по которому с самого начала в яйце заложены все готовые органы зародыша. Опираясь на собственные наблюдения, Вольф обосновывал учение об эпигенезе — постепенном развитии организмов не из предсозданных крошечных «заготовок», а путём новообразования, от простого к сложному. Опровержением господствующих воззрений учёный вызвал ожесточённые нападки своих заслуженных, солидных коллег, особенно крупнейшего физиолога своего времени, учителя многих поколений медиков и естествоиспытателей Альбрехта фон Галлера (1708—1777). Видя неприятие своей работы немецкой профессорской коллегией, и находясь в затруднительном финансовом положении, Вольф принял предложение Императорской Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге. Приезд К.Ф. Вольфа в Санкт-Петербург был в некоторой мере подготовлен её почётным членом, математиком Леонардом Эйлером (1707—1783). Ещё в 1761 г., находясь в Берлине, он написал в конференц-секретарю Академии наук Г.Ф. Миллеру (1704—1783) и обратил его внимание на очень способного молодого человека, который совершенно лишён важности, но стиль его писаний удручающе скверный, несмотря на бесподобность мыслей (Die Berliner ..., 1959, S. 169).
Летом 1767 г., покинув Берлин, К.Ф. Вольф занял должность профессора анатомии и физиологии Императорской академии наук в Санкт-Петербурге. Ему также поручалось хранение анатомического собрания Кунсткамеры. В письме к своему выдающемуся коллеге А. фон Галлеру Вольф высоко оценил собрание Кунсткамеры и выразил намерение проводить анатомические вскрытия монстров и заниматься изучением их происхождения в связи с теорией биологического развития живых существ (Hanger, 1999, р. 193).
Присылаемые в Кунсткамеру препараты людей и животных с врождёнными аномалиями развития Вольф по своему усмотрению мог передавать для показа в Музее или использовать в практических занятиях по анатомии (Хартанович, Хартанович, 2014, с. 327).
Особое внимание Вольф уделял случаям двойниковых уродств2. В европейских научных кругах сросшиеся близнецы были выбраны в качестве аргументов в различных теориях о причинах их появления на свет. К господствующей можно отнести утверждение о предсозданности подобных существ Богом, который показывает таким образом свою созидательную фантазию. Противники же склонялись к тому, что подобные существа появляются на свет в результате столкновения и вдавливания друг в друга двух изначально отдельных и нормальных зародышей, при этом во время столкновения происходит значительное повреждение или разрушение органов эмбрионов (Roger, 1997, р. 322, 323).
Опровержению механистической и преформист-ской гипотез посвящена публикация К.Ф. Вольфа «Описание двухголового теленка, за коим следует рассуждение о происхождении уродов» (Wolff, 1773). В этом труде Вольф осторожно и пространно доказывает, что монстры не есть результат действия механистических процессов, они не заложены таковыми Богом, но получились в результате помехи силам генерации, то есть силам органического развития.
Эта статья опубликована в XVII томе «Новых комментариев» — периодическом издании Императорской Академии наук. Она состоит из двух частей: «Description Vituli Bicipitis» — описание анатомического строения двухголового телёнка из собраний Кунсткамеры (p. 542-551) и «De ortu monstrorum» — последующее размышление о происхождении уродов (p. 552-573).
На русский язык эта работа Вольфа полностью не переводилась. Цитаты из неё используются в книге Б.Е. Райкова «Русские биологи-эволюционисты до Дарвина...», в главе, посвящённой Каспару Вольфу (Райков, 1952, с. 164, 165).
Для целей настоящей статьи была переведена и публикуется часть, касающаяся рассуждений о причинах появления на свет уродов человека и животных на примере двойниковых уродов3. Подобные существа были самыми частыми присылаемыми в Кунсткамеру объектами, формирующими российскую тератологическую коллекцию. Часть, касающаяся описания анатомического строения телёнка, на русский язык не переводилась и в данной работе не публикуется.
2 Сейчас, когда говорят о двойниковых уродствах, обычно имеют в виду сросшихся близнецов. Сросшиеся двойни (гораздо реже — тройни) происходят, как правило, из одной яйцеклетки, оплодотворённой одним сперматозоидом. Они идентичны: имеют одинаковый пол, одни и те же наследственные особенности и поэтому сходны между собой внешне. Такие однояйцевые близнецы иногда не разделяются полностью и рождаются сросшимися друг с другом, при этом встречаются всевозможные степени и места их соединения: в области головы, груди, живота и таза.
3 См. в этом же номере журнала, с. 54-64.
Рис. 2. Новорождённый котёнок с раздвоенным туловищем. Конец XVIII - начало XIX в. Санкт-Петербург Fig. 2. Newborn kitten with bifurcated body. Late 18th - early 19th c. St. Petersburg
Для темы настоящей статьи работа Вольфа «Описание уродов» важна как этап научного осмысления коллекций Кунсткамеры и использования материалов музея для разработки передовых научных идей, волновавших европейское научное сообщество. Для объективной трактовки значения тератологической коллекции Кунсткамеры для российской науки XVIII в. необходимо представлять, как изучались причины явления уродств учёными того времени и к каким заключениям приходили исследователи.
«Героем» публикации Вольфа стал двухголовый телёнок, присланный в начале марта 1772 года из канцелярии смоленского архиерея (Хартанович, Хартанович, 2014, с. 327).
Как указывалось выше, статья Вольфа начиналась с анатомического описания внутреннего строения животного. Во второй части автор рассуждал о происхождении уродов, вступая в дискуссию, не утихавшую в кругах парижских медиков не одно десятилетие.
Без более обстоятельного пояснения, о чём спорили выдающиеся французские врачи, текст Вольфа останется трудным для восприятия. Поэтому авторам данной статьи придётся привлечь внимание читателя к историям, напрямую не связанным с Кунсткамерой в Санкт-Петербурге.
Сторонниками идеи о предсуществовании уродливых зародышей были ведущие парижские медики Жозеф-Гишар Дюверней4 и его ученик Жак-Беньин (Якоб) Вин-слов5. Противостоял им тоже достаточно именитый медик Луи Лемери6 — приверженец теории влияния внешних факторов на изначально здоровые зародыши.
Дискуссия велась уже не одно десятилетие XVII в., но век XVIII представил повод разжечь её с новым жаром, найдя веские аргументы против случайного столкновения зародышей. 13 ноября 1706 г. на заседании Академии Дюверней представил отчёт о вскрытии недавно родившихся мальчиков-близнецов, сросшихся в области таза. При этом обсуждение причин появления на свет таких необычных близнецов он оставлял теософам, а учёному собранию предоставлял исключительно данные анатомии (Roger, 1997, с. 325-326).
Опустив анатомические подробности, объяснявшие возможность выживания близнецов, повторим вывод итальянского историка науки Марии Терезы Монти, что строение монстра было задумано по принципу компенсации (Monti, 2000, р. 12). То, что было бы дефектом в нормальном строении, безупречно удовлетворяло нужды монстра. Получившееся анатомическое строение соответствовало перераспределению
4 Жозеф-Гишар Дюверней [Joseph-Guichard Duverney] (1648-1730) — французский хирург, анатом, исследователь, один из разработчиков принципов сравнительной анатомии, автор первого комплексного труда по анатомии, физиологии и болезням уха. Член французской Академии наук (1676-1725). Лектор, профессор анатомии в Королевском ботаническом саду (1679-1719), где проводил публичные анатомирования.
5 Жакоб-Беньин (Якоб Бенигнус) Винслов [Jacques-Bénigne Winslow] (1669-1760) — французский медик датского происхождения, один из основателей описательной анатомии, член французской Академии наук (с 1707), врач в госпитале и приюте Бисетр (с 1709), лектор, профессор анатомии в Королевском ботаническом саду (с 1721).
6 Луи Лемери [Louis Lemery] (1677-1743) — французский химик, возглавлял кафедру фармацевтики на медицинском факультете Парижского университета, врач в старейшей парижской больнице «Отель-Дьё де Пари» («Парижский божий приют») с 1710 по 1743 г., член французской Академии наук (с 1700 г.), лектор по курсу химии в Королевском ботаническом саду (с 1731 г.), врач Людовика XV и принцессы де Конти (с 1722 г.).
жизненных функций в организме монстра и подходило для выживания. Он мог питаться, сидеть, стоять, имел некоторую свободу движения, имел пенис и сложную систему дефекации. Таким образом, по мнению Ж-Г. Дювернея, столь сложный замысел не мог воплотиться в жизнь по воле слепого случая, а был изначально заложен как таковой (ibid).
Несмотря на прославление изобретательности и творческой свободы Бога, здравый смысл находит в этих действиях некую прореху. Вопреки техническому совершенству, восхитившему Дювернея, мальчики смогли прожить лишь несколько дней. Кроме того, ни одно из подобных существ в будущем не могло воспроизводить себе подобных.
В 1724 г. этот аргумент был использован для опровержения теории предзаданности уродливых зародышей божественным творцом. Профессор Луи Лемери предположил, что если ещё можно понять то, что, заложив монстра таковым, природа предназначила его для жизни, но невозможно представить, чтобы она предопределила монстру возможность воспроизводить себе подобных. Невозможность репродукции использовалась в качестве аргумента в защиту теории о случайном столкновении и слиянии двух отдельных здоровых зародышей (Roger, 1997, р. 328).
В 1733 г. пламя полемики раздул ученик Ж.-Г. Дювернея Жак Беньин Винслов. Поводом послужило рождение уродливой овечки, которую считали результатом слияния двух отдельных зародышей, однако её строение показывало определённую логику и порядок. Винслов, собрав все случаи уродств, опубликованные в трудах Академии наук, используя лишь прекрасное знание анатомии и не привлекая философские или религиозные доводы, показал несостоятельность теории о столкновении двух зародышей.
На стороне предобразования монстров выступил А. фон Галлер. Он рассматривал их как отдельный вид, представлявший Божью мудрость и его созидательную мощь, а также свободу творческого выбора. В 1735 г. Галлер опубликовал работу о вскрытии близнецов, соединённых в области грудной клетки, родившихся в положенный срок
Рис. 3. Спиртовой препарат близнецов, соединённых в крестцовой области. Конец XVIII —
начало XIX в. Санкт-Петербург Fig. 3. Spirit specimen of twins jointed in edgebone area. Late 18th — early 19th c. St. Petersburg
и проживших некоторое время. Вскрытие грудной клетки убедило Галлера в божественном участии в предсоздании этого существа: он увидел одно сердце размером больше обычного, расположенное так, чтобы наилучшим образом поддерживать кровоснабжение обоих организмов. Галлер обратил внимание на то, что все отклонения от нормы в органах ребенка были своего рода попыткой обеспечить его физиологические особенности, что указывало на изначальную предзаданность этого создания. Решающим аргументом против столкновения и слияния двух зародышей было существование одного сердца, ответственного за образование всех других органов. Ведь наличие двух сердец у двух отдельных зародышей неминуемо бы привело к их гибели при столкновении (Monti, 2000, р. 28).
К.Ф. Вольф в части работы "De ortu monstrorum" (О происхождении монстров) также отрицал причину уродства в столкновении и слиянии двух отдельных здоровых зародышей. Он предполагал, что монстры возникали при помощи тех же природных сил, что и здоровые зародыши, но в случае образования монстров эти природные силы претерпели изменения. Изучая данные анатомических вскрытий, он видел определённый порядок и логику в строении монстров, как будто природные силы пытались исправить ошибку, но не преуспели в этом и потерпели неудачу. Жизненное начало — Бог, не оставил «безнадежное создание», но пытался направить природные силы на исправление ошибки другими подходящими способами. Постоянно «оправдывая» творца, Вольф пишет, что уроды не могут быть непосредственными творениями Бога, это — творения природы, совершавшей ошибки и пытавшейся не вполне успешно их исправить (Wolff, 1773, р. 556, 561, 569).
Вольф отрицал предсоздание монстров, в том числе и как не имеющее созидательного смысла. Например, описывая единственный глаз монстра-циклопа (глаз, не имевший оптического нерва), он ставил вопрос о целесообразности «заготовления» такого органа зрения, лишённого своей основной функции:
Какое же назначение такого глаза? Мог ли видеть этот урод или не мог? Если мог видеть, то почему же отсутствует оптический нерв, без коего эта цель не может быть достигнута? Если не мог видеть, то спрашивается: зачем столь совершенно образованный глаз имеется у данного урода? Еще как-то можно представить себе, что природа употребила все усилия, чтобы построить совершенный глаз, но не могла превозмочь препятствий. Но чтобы создатель предопределил такую структуру ещё в зародыше — этого нельзя себе представить (Райков, 1952, с. 164).
Рис. 4. Рентгенограмма препарата № 4199-57 (близнецы, соединённые в крестцовой области). 1924—1928. Государственный рентгеновский институт. Ленинград Fig. 4. X-ray pattern of specimen No 4199-57 (twins jointed in edgebone area). 1924-1928. State Roentgen Institute. Leningrad
Таким образом, Вольф приводил логические доводы того, что монстры созданы силами природы, встретившими в процессе творения зародыша некие препятствия. Вольф использовал это утверждение в защиту теории эпигенеза — постепенного развития органов (Wolff, 1773, p. 573).
После публикации «Описания двухголового теленка...» (Wolff, 1773) Вольф настойчиво продолжал работу по анатомическому изучению монстров, стараясь собрать как можно большее количество случаев. По инициативе учёного Академия наук обращалась в полицейское управление для присылки в Кунсткамеру тел скончавшихся младенцев, просила Московскую медицинскую коллегию прислать имевшиеся в их распоряжении препараты. С 1778 по 1783 гг. Вольф работал над большим трудом по истории уродств, который остался незаконченным. После кончины Вольфа в 1794 г. в архив Академии наук были переданы фрагменты незаконченного труда учёного, состоящего из подробных анатомических описания уродов с рисунками и чернового наброска "Objecta meditationum pro theoria monstrorum" (Предметы размышления в связи с теорией уродов), обрывавшегося на недописанной фразе (Лукина, 1973, с. 264-265).
В 1830-1840-х к рукописному наследству К.Ф. Вольфа обратился выдающийся натуралист, академик Академии наук в Санкт-Петербурге Карл Эрнст фон Бэр (1792— 1876). Он признал необходимым опубликовать основные анатомические описания уродов с подробными рисунками, признав при этом теоретические рассуждения Вольфа «мало поучительными» для XIX в., а разработку решения проблемы уродств «если они вообще разрешимы, мы должны предоставить будущим поколениям» (Райков, 1952, с. 160—161).
В 1874 г. наследие Вольфа привлекло внимание основателя и руководителя Неаполитанской зоологической станции немецкого зоолога Антона Дорна (1840—1909). В письме от 11 июня 1874 г. к уже ушедшему на покой К.Э. фон Бэру он сообщал, что, изучая историю эмбриологии, все более и более проникался достижениями К.Ф. Вольфа. А. Дорн высказал сожаление, что Академия наук не издала собрание сочинений великого учёного. Преисполненный почтением к Вольфу, он предлагал свою помощь в организации публикации трудов учёного (Groeben, 1993, S. 66). В ответном письме Бэр уточнил, что, насколько он помнил, оставалась одна неопубликованная работа Вольфа, посвящённая проблеме двойниковых уродов человека, которая сопровождалась множеством обстоятельно сделанных рисунков. Бэра беспокоила высокая стоимость публикации с таким количеством рисунков. По его мнению, вклад в сокровищницу знаний был бы невелик по сравнению с затратами на публикацию, поскольку средства Академии весьма ограничены. Бэр писал, что основным результатом исследования Вольфа по двойниковым монстрам был вывод о том, что они являются результатом процесса разделения, а не слияния эмбрионов. Он весьма сожалел, что Академия поступила безответственно, не опубликовав эту работу ранее. Если бы Дорн взялся сам опубликовать труд Вольфа, то Академия восприняла бы это с энтузиазмом (ibid, p. 69). В письме от 15 октября 1875 г. Дорн с радостью, которая, кажется, чувствуется в его строках, сообщал Бэру о том, что правительство Пруссии и Берлинская Академия наук предоставят средства на публикацию трудов Вольфа, и просил пока держать эту весть sub rosa — в тайне. (ibid, p. 91). Однако избранные анатомические описания сросшихся двоен человека опубликованы не были.
Во второй половине ХХ в., рукописное наследие Вольфа освещалось в работах Б.Е. Райкова, с публикацией рисунков анатомических вскрытий уродов (Райков, 1952). По его инициативе сотрудники Ленинградского отделения Института истории естествознания и техники АН СССР Ю.Х. Копелевич и Т.А. Лукина перевели труд
К.Ф. Вольфа "Objecta meditationum pro theoria monstrorum" (Предметы размышлений в связи с теорией уродов), редактирование которого Райков не закончил, уйдя из жизни в 1966 г. Книга вышла спустя семь лет с предисловием другого крупного историка биологии И.И. Канаева, ставшего также соредактором перевода (Вольф, 1973).
Переводчик и автор примечаний Т.А. Лукина предлагала считать «Предметы размышлений...» самостоятельным трактатом, в котором наряду с повторением основных идей теории генерации рассматривается проблема передачи признаков потомству, проблема устойчивости и изменчивости в организмах (Лукина, 1973, с. 264—265). В примечаниях к трактату приведены размышления К.Ф. Вольфа «Первоосновы теории души» из неопубликованной работы "Monstrum bicorporeum. Corpora pelvibus earumque partibus posterioribus lateraliter connate" (Двойной урод. Тела, сросшиеся в тазовой области), где Вольф дает анатомическое описание двух сросшихся девочек и в комментариях-схолиях рассуждает о душе (там же, с. 287—288).
В заключение скажем, что благодаря указу Петра I о собирании различных редкостей, в том числе анатомических, в Кунсткамере накапливались препараты уродств, что давало возможность рассматривать их не как единичные, уникальные явления, а прослеживать типичные проявления. Анатомы Академии наук в Санкт-Петербурге XVIII в., изучая случаи уродств и публикуя свои исследования, создавали общеевропейские «банки данных» и участвовали в общеевропейских исследованиях сложных процессов наследственности, изменчивости и проблем развития организма в целом.
литература
Бэкон Ф. Сочинения: в 2 т. Т. 2. / Сост., общая ред. и вступ. статья А.Л. Субботина. М.: Мысль, 1972. 582 с.
Вольф К.Ф. Предметы размышлений в связи с теорией уродов / Отв. ред. Б.Е. Райков, И.И. Канаев; пер. с лат. яз. Ю.Х. Копелевич и Т.А. Лукиной; примеч. Т.А. Лукиной. Л.: Наука, 1973. 315 с.
Лукина Т.А. Каспар Фридрих Вольф в Петербурге // Вольф К.Ф. Предметы размышлений в связи с теорией уродов / Отв. ред. Б.Е. Райков, И.И. Канаев; пер. с лат. яз. Ю.Х. Копелевич и Т.А. Лукиной; примеч. Т.А. Лукиной. Л.: Наука, 1973. С. 256—269.
Райков Б.Е. Русские биологи-эволюционисты до Дарвина. Материалы к истории эволюционной идеи в России. Т. 1. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. 480 с.
СухомлиновМ.И. (авт.-сост.). Материалы для истории Императорской Академии наук. Т. II. СПб.: Тип. Имп. АН, 1886a. 912 c.
Сухомлинов М.И. (авт.-сост.). Материалы для истории Императорской Академии наук. Т. III. СПб.: Тип. Имп. АН, 1886б. 902 с.
Сухомлинов М.И. (авт.-сост.). Материалы для истории Императорской Академии наук. Т. VI. СПб.: Тип. Имп. АН, 1890. 635 с.
Сухомлинов М.И. (авт.-сост.). Материалы для истории Императорской Академии наук. Т. VIII. СПб.: Тип. Имп. АН, 1895. 794 с.
Хартанович М.Ф., Хартанович М.В. (авт.-сост.). Летопись Кунсткамеры. 1714—1836 / Отв. ред. Н.П. Копанева, Ю.К. Чистов. СПб.: МАЭ РАН, 2014. 740 с.
ХинтцшеВ., Николь Т., Новохатко О. (ред.) Георг Вильгельм Штеллер. Письма и документы. 1740. М.: Памятники исторической мысли, 1998. 428 с.
Duvernoi G. Monstrum Casanese; Euisdem Monstrum Petropolitanum // Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. 1732. T. III. P. 177-195.
Fontes de Costa P. The Medical Understanding of Monstrous Births at the Royal Society of London During the First Half of the Eighteenth Century // History and Philosophy of the Life Sciences. Stazione Zoologica Anton Dohrn. 2004. Vol. 26. No. 2. P. 157-175.
Hagner M. The Enlightened Monsters // The Science in Enlightened Europe / Ed. by W. Clark, Ja. Golinski, S. Schaffer. Chicago: The University of Chicago Press, 1999. 567 p.
Juskevic A.P., Winter E., Hoffmann P., Klado T., Kopelevic Ju. (Hrsg.) Die Berliner und die Petersburger Akademie der Wissenschaften im Briefwechsel Leonhard Euler. Bd. I. Berlin: Akademie Verlag, 1959. 327 p.
Kaau Boerhaave A. Historia anatomica infantis, cuius pars corporis inferior monstrosa. Petropoli: Typis Academiae Scientiarum, 1754. 112 p.
Moscoso J. Monsters as Evidence: The Uses of the Abnormal Body During the Early Eighteen Century // Journal of the History of Biology. 1998. Vol. 31. No. 3. P. 355-382.
Monti M.T. Epigenesis of the Monstrous Form and Preformistic "Genetics" (Lemery-Winslow-Haller) // Early Science and Medicine. 2000. Vol. 5. No. 1. P. 3-32.
Musei Imperialis Petropolitani. Vol. 2. Pars prima. Qva continentur res Naturales ex regno animal. Petropoli: Typus Academiae Scientiarum, 1742. 755 p.
Roger J. The Life Science in Eighteenth-Century French Though / Ed. by K.R. Benson, translated from the French by R. Ellrich. Stanford: Stanford University Press, 1997. XLIV, 760 p.
Warkany J. Congenital malformations in the past // Problems of Birth Defects: From Hippocrates to Thalidomide and After: Original papers. Lancaster: University Park Press, 1977. P. 5-17.
Weitbrecht I. Observata in secnione juvenis anno 1735, cuius manum et pedes monstrosi errant // Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. 1744. T. IX. P. 269-276.
Wolff C.F. Theoria Generationis: Qvam Pro Gradv Doctoris Medicinae Stabilivit publice eam defen-surus d. 28. Novembr. Halae ad Salam: Hendel, 1759. 146 p.
Wolff C.F. Theorie von der Generation,: in zwo Abhandlungen erklärt und bewiesenro. Berlin: F.W. Birnstel, 1764. 8, 283 S.
Wolff C.F. Descriptio vituli bicipitis, cui accedit commentatio de ortu monstrorum // Novi Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. Vol. 17 (1772). Petropolis: Typis Academiae Scientiarum, 1773. P. 542-578.
On Collection of Monsters in the 18th Century Imperial Academy of Sciences Kunstkamera: from Collecting to Academic Understanding
Maria Hartanovich', Anna Radzioun2
Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) Russian Academy of Sciences, 3, University Emb., St.-Petersburg, Russia;
[email protected]; [email protected]
It was Peter the First's decree dated February 13, 1718 to collect monsters and other curios items that gave start to collecting human and animal specimens with congenital malformations which were gathered and exposed at the Imperial Academy's of Sciences Kunstkamera. By mid 18th century men with congenital disorders served at the Kunstkamera and were seen as a part of its collections. Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) Russian Academy of Sciences, that was the Kunst-kamera's successor, holds and shows teratological collection, compiled mainly in the 18th — early 19th centuries in the Kunstkamera. In this article authors aim to overview the meaning of teratological Kun-
stkamera's collection for research and understanding of congenital malformations causes as well as for investigation of general development laws in the 18th-century Imperial Academy of Sciences in St. Petersburg. The following tasks were set: brief review of monsters history in the West European science and meaning of teratological collections; overview of the main lines in research of birth malformations in St. Petersburg Academy of Sciences in the second half of the 18th century based on the Kunstkamera's collections: from parents questioning through analysis of possible causes in the light of preformation and epigenesis. A geographical scope of specimens with congenital malformations collecting is considered as well. One of the main points in the article is a questionary for parents of 19-year-old young man with birth defects of arm and foot, who was sent to St. Petersburg Kunstkamera from Siberian town of Tyumen in 1737. The questionary was compiled by the anatomists of the Imperial Academy of Sciences and reveals scientific understanding of congenital malformation causes which were common for that time. The other milestone is a review of Caspar Friedrich Wolff (1734-1794) research of Kunstkamera's teratological collection to find grounds for the theory of epigenesis.
Keywords: Kunstkamera, teratological collection, monstrous births, Caspar Friedrich Wolff, epigenesis, preformation.
References
Bacon F. (1972) Sochineniia [Writings], vol. 2, Moscow: Mysl'.
Duvernoi G. (1732) "Monstrum Casanese; Euisdem Monstrum Petropolitanum", Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae, vol. III, pp. 177—195.
Fontes de Costa P. (2004) "The Medical Understanding of Monstrous Births at the Royal Society of London During the First Half of the Eighteenth Century", History and Philosophy of the Life Sciences, vol. 26, no. 2, pp. 157-175.
Groeben Ch. (ed.) (1993) Correspondence: Karl Ernst von Baer, Philadelphia: American Philosophical Society.
Hagner M. (1999) "The Enlightened Monsters", in: Clark W., Golinski Ja., Schaffer S. (eds.) The Science in Enlightened Europe, Chicago: The University of Chicago Press.
Hintzsche W., Nickol' T., Novokhatko O.V. (eds.) (1998) Georg Wilhelm Shteller. Pis'ma idokumenty. 1740 [Georg Wilhelm Steller. Letters and documents, 1740], Moscow: Pamiatniki istoricheskoi mysli.
Juskevic A.P., Winter E., Hoffmann P., Klado T., Kopelevic Ju. (Hrsg.) (1959) Die Berliner und die Petersburger Akademie der Wissenschaften im Briefwechsel Leonhard Euler. Bd. I., Berlin: Akademie Verlag.
Kaau Boerhaave A. (1754) Historia anatomica infantis, cuius pars corporis inferior monstrosa, Pet-ropoli: Typis Academiae Scientiarum.
Khartanovich M.F., Khartanovich M.V. (2014) Letopis' Kunstkamery:1714—1836 [Kunstkamera Chronicles:1714-1836], St. Petersburg: MAE RAN.
Lukina T.A. (1973) "Kaspar Fridrikh Vol'f v Peterburge" [Caspar Friedrich Wolff in Petersburg], in: Wol'f K.F. Predmety razmyshlenii v sviazis teoriei urodov [Subjects of reflection in connection with the theory of monsters], Leningrad: Nauka, pp. 256-269.
Moscoso J. (1998) "Monsters as Evidence: The Uses of the Abnormal Body During the Early Eighteen Century", Journal of the History of Biology, vol. 31, no. 3, pp. 355-382.
Monti M.T. (2000) "Epigenesis of the Monstrous Form and Preformistic 'Genetics' (Lemery-Win-slow-Haller)", Early Science and Medicine, vol. 5, no. 1, pp. 3-32.
Musei Imperialis Petropolitani, vol. 1, pars prima. Qva continentur res Naturales ex regno animal (1742), Petropoli: Typus Academiae Scientiarum.
Raikov B.E. (1952) Russkie biologi-evoliutsionisty do Darvina. Materialy k istorii evoliutsionnoi idei v Rossii, t. 1 [Russian biologists-evolutionists before Darwin. Materials for the history of idea of evolution in Russia, vol. 1], Moscow; Leningrad: Izdatel'stvo AN SSSR.
Roger J. (1997) The Life Science in Eighteenth-Century French Thought, Stanford: Stanford University Press.
Sukhomlinov M.I. (1886a) (ed.) Materialy dlia istorii Imperatorskoi Akademii nauk, t. II [Materials for the history of Imperial Academy of Sciences, vol. II], St. Petersburg: tipographia Imperatorskoi Akademii nauk.
Sukhomlinov M.I. (1886b) (ed.) Materialy dlia istorii Imperatorskoi Akademii nauk, t. III [Materials for the history of Imperial Academy of Sciences, vol. III], St. Petersburg: tipographia Imperatorskoi Akademii nauk.
Sukhomlinov M.I. (1890) (ed.) Materialy dlia istorii Imperatorskoi Akademii nauk, t. VI [Materials for the history of Imperial Academy of Sciences, vol. VI], St. Petersburg: tipographia Imperatorskoi Akademii nauk.
Sukhomlinov M.I. (1895) (ed.j Materialy dlia istorii Imperatorskoi Akademii nauk, t. VIII [Materials for the history of Imperial Academy of Sciences, vol. VIII], St. Petersburg: tipographia Imperatorskoi Akademii nauk.
Warkany J. (1977) "Congenital malformations in the past", Problems of Birth Defects: From Hippocrates to Thalidomide and After: Original papers, Lancaster: University Park Press, pp. 5-17.
Weitbrecht I. (1744) "Observata in secnione juvenis anno 1735, cuius manum et pedes monstrosi errant", Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae, vol. IX, pp. 269-276.
Wolff C.F. (1759) Theoria Generationis: Qvam Pro Gradv Doctoris Medicinae Stabilivit publice eam defensurus d. 28. Novembr, Halae ad Salam: Hendel.
Wolff C.F. (1764) Theorie von der Generation: in zwo Abhandlungen erklärt und bewiesen, Berlin: F.W. Birnstel.
Wolff C.F. (1773) "Descriptio vituli bicipitis, cui accedit commentatio de ortu monstrorum", Novi Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae, vol. 17 (1772), pp. 542-578.
Wol'f K.F. (1973) Predmety razmyshlenii vsviazis teoriei urodov [Subjects of reflection in connection with the theory of monsters], Leningrad: Nauka.
