CC BY
28
УДК 811.111'37
С. А. Добричев, О. Г. Степанова
О КОГНИТИВНЫХ И КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВАХ ПРАВОВОЙ ЛЕКСИКИ АНГЛИЙСКОГО
ЯЗЫКА
Рассматривается когнитивная природа терминологии, которая непосредственно связана с особенностями структуры репрезентируемого терминами знания. Современный комплексный анализ терминологической и профессиональной лексики осуществляется в рамках когнитивного подхода к языку, суть которого состоит в том, что за любыми языковыми структурами стоят ментальные структуры. Рассматривается соотношение понятия и концепта в терминологических системах. Также подчеркивается, что правовая профессиональная лексика обладает значительным этнокультурным потенциалом; широкий спектр культурных коннотаций обнаруживается в различных по структуре и семантике правовых языковых единицах.
Ключевые слова: когнитивный подход к языку, концепт, терминология, правовая профессиональная лексика, этнокультурные коннотации.
Когнитивный подход к языку позволил по-новому взглянуть на все языковые уровни и системы, в том числе и на терминологическую систему. С первых шагов своего развития когнитивная лингвистика обратилась к терминам, поскольку термины и их совокупности могут рассматриваться в тесной связи с концептами как результатами ре-чемыслительной деятельности, воплощаемыми в строго определенных языковых знаках [1, с. 123]. В отличие от общеупотребительной лексики, которая объективирует обыденные, наивные понятия, терминология вербализует научные понятия, используя специальную лексику, а термин предстает как резюме научного рассуждения, формирующегося в процессе творческой деятельности ученого [2, с. 665].
В рамках когнитивного подхода к языку существенному переосмыслению подверглось определение термина как ключевого понятия терминове-дения. В отличие от классического определения термина как слова или словосочетания, обозначающего понятие специальной области знания или деятельности [3, с. 508], современная дефиниция термина трактует его, в первую очередь, как единицу когниции. Подобный подход имеет антропоцентрическую основу и связывает воедино два вида пространств - ментальное и языковое. Поэтому термин рассматривается в настоящее время как «своеобразный коррелят некоторой ментальной операции, протекающей в сознании исследователя, и на этом основании в термине усматриваются субъективные свойства, представляющие в целом субъективный мир его создателя. Вместе с тем термин является универсальной языковой категорией, характеризующейся общими свойствами языкового знака» [4, с. 15].
Поскольку современное изучение термина связано, в первую очередь, с анализом процессов ког-ниции, то есть познания и знания в специальных сферах, термин можно в общем определить как
одну из важнейших единиц специальной когниции [5, с. 84].
Когнитивная природа термина непосредственно связана с особенностями структуры репрезентируемого им знания. «Эта структура знания, являясь результатом когнитивной деятельности специалиста, представляет собой интеграцию нескольких видов знаний: знания об определенном фрагменте мира, куда входят энциклопедическое, общенаучное и собственно специальное знания; знания о ментальных формах его отражения в сознании, о языковых формах его репрезентации; знания об оперировании языковыми единицами с целью обработки, хранения и передачи знаний. Таким образом, каждый из видов знания, репрезентированных в термине как языковом знаке, основан на определенном опыте взаимодействия человека с миром, причем главным оказывается профессиональный опыт и специальные знания, выработанные в определенной науке» [6, с. 139].
Признание наличия широкого спектра объективируемых терминами знаний подчеркивает сложность и неоднозначность когнитивно-информационной природы термина. Сложность ментальных структур, стоящих за терминологическими единицами, обусловливает, в свою очередь, структурное и семантическое многообразие их языковых репрезентантов. Поэтому «язык для специальных целей не является чем-то монолитным и однородным; напротив, он характеризуется высокой степенью неоднородности и распадается на функционально-стилистические разновидности» [7, с. 648].
Развитие когнитивной лингвистики в последние десятилетия связано с появлением целого ряда терминов и понятий, главенствующее место среди которых занимает, безусловно, термин «концепт», связанный с такими ключевыми классифицирующими процессами мыслительной деятельности, как концептуализация и категоризация. Одной из первостепенных задач, возникших перед
лингвокогнитологами в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы, была классификация концептов, представляющих собой, по одному из многочисленных определений, «любые дискретные содержательные элементы сознания, операционные сущности, при активации и манипулировании которыми осуществляется мышление» [8, с. 143].
Решение ряда проблем когниции и теоретическое осмысление типологии концептов привело исследователей к пониманию того, что «концепт представляет собой зонтичный термин, объединяющий разные виды ментальных явлений, функцией которых является структурация знаний в сознании человека» [9, с. 115].
Большинство современных классификаций в когнитивно-дискурсивной парадигме подразделяют концепты по семантике, степени абстракции и тому типу знания (или информации), которое они представляют. Так, в классификации Н. Н. Болдырева выделяются следующие типы концептов: конкретно-чувственный образ, представление, схема, понятие, прототип, пропозиция, фрейм, сценарий, гештальт. Большинство данных типов концептов можно отметить также и в классификации З. Д. Поповой и И. А. Стернина. Одним из общих типов, выделяемых в обеих классификациях, является «понятие», которое по своим существенным признакам представляет ментальную структуру, репрезентируемую в основном терминологическими единицами языка.
Как известно, понятие в современном языке науки трактуется неоднозначно по отношению к концепту. С одной стороны, понятия и концепты соотносятся как однопорядковые, но не равнозначные ментальные сущности. При этом, если понятие (по одному из принятых определений) - это совокупность познанных существенных признаков объекта [10, с. 137], то концепт - ментальное национально-специфическое образование, планом содержания которого является вся совокупность знаний о данном объекте, а планом выражения - совокупность языковых средств (лексических, фразеологических, паремиологических и т. д.) [11, с. 27]. С другой стороны, концепт и понятие соотносятся в рамках типологии ментальных структур (в том числе и в указанных выше классификациях), где их корреляция фактически представляет гипонимическое отношение, при котором концепт представляет собой особого рода ментальный гипероним, а понятие, соответственно, - ментальный гипоним.
Концепты могут классифицироваться по различным основаниям; так, могут выделяться концепты, функционирующие в том или ином виде дискурса: например, педагогическом, религиозном, политическом, медицинском и др. [11, с. 38]. Безусловно, существуют и концепты, которые
функционируют в юридическом, или правовом, дискурсе.
Для различных терминологических языковых систем понятие можно рассматривать как некую прототипическую структуру сознания. Данное предположение базируется на том основании, что концепты-понятия формируются в мышлении преимущественно как отражение научной и производственной сфер действительности (терминология) и вербализуются, как правило, терминологической и производственной лексикой [9, с. 118]. Особо следует подчеркнуть логическую составляющую в структуре понятия-концепта, наличие которой соотносится с логико-понятийным моделированием тесной связи языка и когниции. Поэтому с данной точки зрения понятие определяется как концепт, содержащий наиболее общие, существенные признаки предмета или явления, его объективные, логически конструируемые характеристики [12, с. 36]. При этом необходимо отметить примат логических характеристик понятия над экспериенци-альными параметрами, которые базируются на обыденном познании и в данном случае имеют периферийный статус.
Понятия в силу своей природы могут быть также названы специальными концептами, занимающими особое пространство как в концептосфере народа, так и в концептосфере индивидуума.
Специальные концепты-понятия вербализуются лексемами или словосочетаниями «языков для специальных целей, то есть функциональных языков, фигурирующих в настоящее время в сферах науки, техники, технологии, экономики, общественно-политических отношений и др.» [1, с. 124]. Значимое место в этом широком спектре функциональных языков, объективирующих безграничное пространство концептуальной картины мира, занимает юридический язык, существующий в пределах того или иного этнического языка. При этом небезосновательным является утверждение ряда ученых о том, что право как один из вариантов естественно-семиотических систем обнаруживает в себе черты, которые присущи данным системам: в нем (как в семиотическом образовании) неизбежно присутствуют антиномии формы и содержания, синхронно-функционального и генетического, ме-таязыкового и собственно языкового [13, с. 57].
Важно также отметить, что для понимания и осмысления юридического языка необходимы не только знания различных областей и сфер права, но и видение в целом концептуальной картины мира, без анализа и постижения которой познание отдельной профессиональной концептосферы вряд ли возможно.
Как известно, любая терминологическая система представляет собой совокупность лексем и сло-
восочетаний, которые употребляются в конкретной научной области для выражения специальных понятий. Терминология является отражением концептуальной системы научного сознания и объективирует концепты, которые формируются в процессе научно-познавательной деятельности [2, с. 665].
Профессиональная лексика как один из важнейших и крупнейших пластов словарного состава любого современного языка играет все возрастающую роль в жизни современного общества. Несомненно, данное обстоятельство обусловлено стремительным развитием науки и техники, в результате чего возникают новые понятия в различных сферах профессиональной коммуникации, которые неизбежно вербализуются в лексической системе языка. Процесс вербализации при этом происходит достаточно быстро, поскольку любая терминология в любом языке является открытой системой, «принимающей» в свое специфическое пространство терминологические единицы, разнообразные как по своим семантическим характеристикам, так и по структурным параметрам. Не является исключением и юридическая терминосистема, представляющая собой совокупность слов и словосочетаний, употребляющихся в юриспруденции для обозначения специальных правовых понятий и для номинации как уникальных, так и типичных объектов и отношений между ними в данной научной сфере.
Количество конституентов правовой терминологической системы постоянно растет, о чем свидетельствует появление в последнее время все более объемных специальных юридических терминологических словарей, в том числе и переводных. Следует отметить, однако, некоторую «консервативность» и стабильность юридического вокабуля-ра по сравнению с терминосистемами научно-технического направления, которые пополняются терминологическими неологизмами значительно интенсивнее в связи с бурным научно-техническим прогрессом в последние десятилетия, что породило неологический бум как в английском языке, так и в других языках мира. Объяснение данного положения вещей следует, видимо, искать в специфике юридического лексикона, заключающейся в сохранении исторически и культурологически устоявшихся в соответствующей культуре правовых норм и отношений, законодательной базы и ее реализации в жизни общества.
Комплексный подход к языку в последние десятилетия позволил современным исследователям взглянуть на разноуровневые языковые факты, явления и категории в новой парадигмальной ипостаси. В рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы при анализе языковых единиц одним из ба-
зовых принципов признается принцип экспансионизма, заключающийся как в возникновении новых интегрированных наук и дисциплин, так и в расширении объектов исследования, и в установлении связей лингвистики с другими науками не только гуманитарного, но и естественного профиля. Экспансионистская установка в лингвистике вызвала появление таких «сдвоенных» наук, как психолингвистика, социолингвистика, этнолингвистика. Изучение языка и его функционирования в этнокультурном ракурсе представляет особый интерес в связи с тем, что язык и культура не отделимы друг от друга, являясь взаимопроникающими и взаимозависимыми пространствами.
В настоящее время на основе антропоцентрической концепции значительно расширяется число языковых явлений, которые изучаются в этнокультурном ракурсе, и становится очевидным, что национально-культурная специфика присутствует в семантике языковых единиц различных уровней, включая и фонетический, и грамматический строй языка. Однако комплексный и всесторонний анализ этнокультурной специфики разноструктурных знаков на материале многих языков свидетельствует о том, что наиболее культурно маркированными разделами языка являются его лексический состав и фразеологическая система.
Лексикон как один из основных уровней любой языковой системы справедливо признается большинством лингвистов и культурологов, во-первых, самым динамичным и изменчивым компонентом данной гомоморфной системы, а во-вторых, в гораздо большей степени национально специфичным по сравнению с другими стратами языка. Лингвистический анализ любой культуры не ограничивается лишь лексической семантикой, однако именно ее релевантность в данном случае является ясной и очевидной, поскольку имеется весьма тесная связь между жизнью общества и лексикой языка, на котором оно говорит [14, с. 13-14].
Современная трактовка наличия национально-культурной специфичности у большинства лексических единиц представляется еще более убедительной в рамках когнитивно-дискурсивного подхода к языковым явлениям. При этом наличие у языковой единицы этнокультурной специфики признается в когнитивной лингвистике признаком, имеющим статус лингвокультурного концепта.
Диапазон культурной маркированности лексических единиц современного английского языка чрезвычайно широк. Культурно маркированные лингвоспецифичные слова и выражения встречаются даже в такой закрытой и особой лексической подсистеме английского языка, как терминология, к основным особенностям которой относят отсутствие экспрессии и стилистическую
нейтральность. До недавнего времени считалось, что термины не должны иметь этнокультурных коннотаций, однако комплексный анализ семантики терминов и их функционирования в языке (особенно в рамках когнитивного подхода), а также данные терминологических и лингвострано-ведческих словарей английского языка позволяют сделать вывод о том, что определенная часть терминологических единиц все же обладает этнокультурной спецификой.
Особенно ярко культурно маркированная составляющая проявляется в правовой лексике. Это объясняется тем, что правовая культура помимо универсальных неизменных правовых концептов включает концепты, отражающие специфику правового мировидения общества [15, с. 285]. Если рассматривать правовую лексику в более широком контексте, включая в нее кроме ядерной терминологической части различные по семантике и стилистике юридические профессионализмы, то удельный вес культурно маркированных единиц в данном лексическом объединении значительно возрастает.
Как правило, каждая этнокультурная единица правовой лексики современного английского языка имплицирует значительный пласт знаний энциклопедического характера, включающий исторические, политические, экономические, культурологические, религиозные и другие ассоциативные национальные особенности правового поля соответствующего сообщества. Данные знания, выводимые и имплицируемые этнокультурными единицами, представляют собой, по сути, культурологические пресуппозиции, являющиеся латентными компонентами плана содержания соответствующих юридических реалий англосаксонской культуры.
Группа этнокультурных терминов юридического вокабуляра не является однородной как в плане тематической отнесенности, так и в плане семантической структуры.
Так, особый интерес в американской правовой терминологической системе представляют этнокультурные термины, имеющие в своем составе собственные имена. Например, такое обычное и распространенное в англоязычной культуре имя, как John, входит в состав этнокультурной термино-
логической реалии John Doe, которое означает символическое имя, используемое в юридических документах для обозначения любого лица, а также представляет воображаемого истца в судебном процессе [16, с. 442]. Другая реалия John Doe and Richard Roe обозначает истца и ответчика, представленных именами фиктивных юридических лиц [16, с. 442].
Среди этнокультурных правовых реалий США встречаются и единицы, принадлежащие разговорной лексике, например, nine old men - Верховный суд Соединенных Штатов Америки, который состоит из девяти членов, назначаемых на этот пост пожизненно (буквально «девять стариков» [17, с. 358]; ambulance chaser - адвокат, навязывающий свои услуги пострадавшим от несчастных случаев [16, с. 55] и др.
Таким образом, при комплексном подходе к правовой терминологической системе современного английского языка в ней кроме базового терминологического корпуса можно выделить периферийную подгруппу юридических реалий, обладающих значительным этнокультурным потенциалом. Культурологическая маркированность данных единиц, безусловно, отличает их от чисто классических юридических терминов и усложняет их понимание представителям других культур.
В семантике практически всех реалий современного английского языка имеется уникальный и неповторимый фон, сотканный из целого ряда ассоциаций, которые не только имплицируют широкий спектр знаний энциклопедического характера, но и включают разнообразные экспрессивно-эмоциональные и социально-оценочные оттенки. Например, относящаяся к области права американская реалия Miranda decision вызывает в сознании носителя языка массу культурологических ассоциаций, относящихся к истории, юриспруденции, морали, правам человека и т. д. Буквальный перевод данной реалии, как и абсолютного большинства подобных национально окрашенных единиц, практически не достигает цели, поэтому приходится прибегать к пространному описательному переводу, чтобы в полном объеме передать смысл такой важной для граждан США культурологической единицы.
Список литературы
1. Лейчик В. М. Когнитивное терминоведение - пятый этап развития терминоведения как ведущей научной дисциплины рубежа XX-XXI веков // Когнитивная лингвистика: новые проблемы познания: сб. науч. тр. Рязань, 2007. Вып. 5. С. 121-132.
2. Ельцова Л. Ф. К вопросу о коммуникативном потенциале производного термина (на примере клинической терминологии) // Горизонты современной лингвистики: традиции и новаторство: сб. в честь Е. С. Кубряковой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 665-668.
3. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2000. 688 с.
4. Алексеева Л. М., Мишланова С. Л. Медицинский дискурс: теоретические основы и принципы анализа. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 2002. 200 с.
5. Лейчик В. М. Новое в проблематике терминоведения (начало XXI столетия) // Язык. Культура. Речевое общение. 2013. № 1. С. 83-91.
6. Новодранова В. Ф. Типы знания и их репрезентация в языке для специальных целей (LSP) // Когнитивная лингвистика: новые проблемы познания: сб. науч. тр. Рязань, 2007. Вып. 5. С. 136-140.
7. Манерко Л. А. Терминоведческая наука XX столетия // Горизонты современной лингвистики: традиции и новаторство: сб. в честь Е. С. Кубряковой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 641-650.
8. Худяков А. А. Теоретическая грамматика английского языка. М.: Академия, 2005. 255 с.
9. Попова З. Д., Стернин И. А. Когнитивная лингвистика. М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. 314 с.
10. Коваленко Е. Н., Петроченко Л. А. Парная аллюзия как средство выражения концепта (на материале английского языка) // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (tSPU Bulletin). 2015. Вып. 4 (157). С. 137-141.
11. Маслова В. А. Когнитивная лингвистика: учебное пособие. Минск: ТетраСистемс, 2005. 256 с.
12. Болдырев Н. Н. Когнитивная семантика. Тамбов: Изд-во Тамбовского ун-та, 2001. 123 с.
13. Бринев К. И. Метаязыковое и собственно языковое в юридическом языке // Филология и человек. 2007. № 1. С. 56-66.
14. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и грамматики. М.: Языки славянской культуры, 2001. 272 с.
15. Максименко Е. С. Термины-эвфемизмы как средство реализации правовых концептов, обладающих национально-культурной спецификой // Филология и культура: материалы VI Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2007. С. 284-287.
16. Пивовар А. Г. Большой англо-русский юридический словарь. М.: Экзамен, 2003. 864 с.
17. Томахин Г. Д. США. Лингвострановедческий словарь. М.: Русский язык, 1999. 576 с.
Добричев С. А., доктор филологических наук, профессор. Алтайский государственный педагогический университет.
Ул. Молодежная, 55, Барнаул, Россия, 656031. E-mail: dsa@uni-altai.ru
Степанова О. Г., кандидат педагогических наук, проректор. Алтайский экономико-юридический институт. Пр. Красноармейский, 108, Барнаул, Россия, 656015. E-mail: rector@aeli.altai.ru
Материал поступил в редакцию 28.06.201.
S. A. Dobrichev, O. G. Stepanova COGNITIVE AND CULTURAL FUNDAMENTALS OF ENGLISH JURIDICAL VOCABULARY
The article focuses on the cognitive nature of terminology which is directly linked with peculiarities of knowledge structure represented by various terms. The contemporary complex analysis of terminological and professional lexicon is carried out within the cognitive approach to language the essence of which lies in the fact that behind any language units there are mental structures of different types. The article also poses the problem of correlation and interdependence between notion and concept. It is underlined in the article that English juridical professional vocabulary possesses considerable ethnocultural potential. A lot of English legal linguistic units have a wide spectrum of cultural connotations.
Key words: cognitive approach to language, concept, terminology, juridical professional lexicon, ethnocultural connotations.
References
1. Leichik V. M. Kognitivnoye terminovedeniye - pyaty etap razvitiya terminovedeniya kak vedushchey nauchnoy distsipliny rubezha XX-XXI vekov [Cognitive terminology - the fifth stage of development of terminology as a leading scientific discipline at the turn of XX-XXI centuries]. Cognitivnaya lingvistika: novye problemy poznaniya. Sbornik nauchnyh trudov [Cognitive linguistics: new problems of cognition. Collected papers]. Ryazan, 2007, vol. 5, pp. 121-132 (in Russian).
2. El'tsova L. F. K voprosu o kommunikativnom potentsiale proizvodnogo termina (na primere clinicheskoy terminologii) [On the problem of communicative potential of a derivative (on the example of clinical terminology)]. Gorizonty sovremennoy lingvistiki. Traditsii i novatorstvo. Sbornik v chest'E. S. Kubryakovoy. [Horizons of modern linguistics: Traditions and innovation. Collected papers]. Moscow, Yazyki slavyanskikh kul'tur Publ., 2009. Pp. 665-668 (in Russian).
3. Bol'shoy entsiklopedicheskiy slovar' [Large Encyclopedia]. Moscow, Bol'shaya rossiiskaya entsiklopediya Publ., 2000. 688 p. (in Russian).
4. Alekseeva L. M., Mishlanova S. L. Meditsinskiy diskurs: teoreticheskiye osnovy iprintsypy analiza [Medical discourse: theoretical fundamentals and principles of analysis]. Perm, Perm University Publ., 2002. 200 p. (in Russian).
5. Leichik V. M. Novoye v problematike terminovedeniya. Nachalo XXI stoletiya [The new in terminology problems. Beginning of XXI century]. Yazyk. Kul'tura. Rechevoye Obshcheniye - Language. Culture. Speech Communication, 2013, no. 1, pp. 83-91 (in Russian).
6. Novodranova V. F. Tipy znaniya i ikh reprezentatsiya v yazyke dlya spetsial'nykh tseley [Types of knowledge and their representation in the language for special purposes (LSP)]. Cognitivnaya lingvistika: novye problemy poznaniya. Sbornik nauchnyh trudov [Cognitive linguistics: new problems of cognition. Collected papers]. Ryazan, 2007, vol. 5, pp. 136-140 (in Russian).
7. Manerko L. A. Terminovedcheskaya nauka XX stoletiya [Terminological science of XX century]. Gorizonty sovremennoy lingvistiki. Traditsii i novatorstvo. Sbornik v chest'E. S. Kubryakovoy.v [Horizons of modern linguistics. Traditions and innovation. Collected papers]. Moscow, Yazyki slavyanskikh kul'tur Publ., 2009. Pp. 641-650 (in Russian).
8. Khudyakov A. A. Teoreticheskaya grammatika angliyskogo yazyka [Theoretical grammar of the English language]. Moscow, Akademiya Publ., 2005. 255 p. (in Russian).
9. Popova Z. D., Sternin I. A. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive linguistics]. Moscow, AST, Vostok-Zapad Publ., 2007. 314 p. (in Russian).
10. Kovalenko E. N., Petrochenko L. A. Parnaya allyuziya kak sredstvo vyrazheniya kontsepta (na materiale angliyskogo yazyka) [Binary allusion as a means of expressing a concept (Data of English)]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta - TSPU Bulletin, 2015, no. 4 (157), pp. 137-141 (in Russian).
11. Maslova V. A. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive linguistics]. Minsk, TetraSistems Publ., 2005. 256 p. (in Russian).
12. Boldyrev N. N. Kognitivnaya semantika [Cognitive semantics]. Tambov, Izd-vo Tamb. un-ta Publ., 2001. 123 p. (in Russian).
13. Brinyov K. I. Metayazykovoye i sobstvenno yazykovoye v yuridicheskom yazyke [Metalinguistic and linguistic units in juridical language]. Filologiya i chelovek - Philology and Man, 2007, no. 1, pp. 56-66 (in Russian).
14. Vezhbitskaya A. Sopostavleniye kul'tur cherez posredstvo leksiki i grammatiki [Comparison of cultures through vocabulary and grammar]. IVIoscow, Yazyki slavyanskoy kul'tury Publ., 2001. 272 p. (in Russian).
15. Maksimenko E. S. Terminy-evfemizmy kak sredstvo realizatsii pravovykh kontseptov, obladayushchikh natsional'no-kul'turnoy spetsifikoy [Terms-Euphemisms as a means of realizing legal concepts which have national and cultural specificity]. Materialy VI mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii"Filologiya i kul'tura" [Materials of the VI International Scientific Conference "Philology and culture"]. Tambov, Tambov State University Publ., 2007. Pp. 284-287 (in Russian).
16. Pivovar A. G. Bol'shoy anglo-russkiy yuridicheskiy slovar' [Great English-Russian jurisprudence dictionary]. Moscow, Ekzamen Publ., 2003. 864 p. (in Russian).
17. Tomakhin G. D. USA. Lingvostranovedcheskiy slovar'[USA. Area studies dictionary]. Moscow, Russkiy Yazyk Publ., 1999. 576 p. (in Russian).
Dobrichev S. A.
Altai State Pedagogical University.
Ul. Molodezhnaya, 55, Barnaul, Russia, 656031.
E-mail: dsa@uni-altai.ru
Stepanova O. G.
Altai Economics and Law Institute.
Pr. Krasnoarmeyskiy, 108, Barnaul, Russia, 656015.
E-mail: rector@aeli.altai.ru
