CC BY
74
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. X, № 4
III
КНИГЕ РУТ ГАРРЕТ МИЛЛИКЭН «ЯЗЫК: БИОЛОГИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ»*
Е. В. ВОСТРИКОВА
11
II
Рут Милликэн - известный американский философ, профессор университета Коннектикут. Сфера ее исследовательских интересов весьма обширна, включает философию биологии, философию сознания, философию языка и онтологию, причем ее известность связана с разработкой эволюционного подхода, применяемого к перечисленным областям.
«Язык: биологическая модель» - ее пятая книга, в которой она продолжает развивать характерный для нее телеосемантиче-ский подход к проблемам языка. Термин «телеосемантика» объединяет теории, в которых телеологическое понятие биологической функции используется для объяснения семантических норм, ментального содержания и значения. Содержание репрезентации зависит от функций системы, которые эту репрезентацию производят или используют.
Книга представляет собой собрание десяти последних ее статей, посвященных разным аспектам философии языка, что лишает
* Millikan R. G. Language: A Biological Model. Clarendon press. Oxford, 2006.
книгу систематичности; однако статьи можно объединить по трем доминирующим темам: природа нормативности языка, проблема значения, теория речевых актов, которые, естественно, являются взаимосвязанными. Наиболее важные и интересные положения книги по указанным темам можно суммировать в следующих тезисах:
1. Понятие нормы, применимое к языку, выводится из понятия биологической нормы, связанного с функциями или поведением, значимым для выживания и распространения биологических видов, и не имеет отношения к оценочному понятию нормы.
2. Понятие значения имеет множество аспектов, однако то, что Г. Фреге называл «смыслом», а современные философы называют «интенсионалом», не играет существенной роли в консти-туировании значения. Этот тезис можно перефразировать, используя знаменитое высказывание X. Патнэма «значения не находятся в головах».
3. Традиционное понятие иллокутивной силы нуждается в существенном пересмотре. Во-первых, это понятие указывает на конвенциональный аспект языка, а значит, его анализ сущностным образом связан с реакциями слушателя, что в конечном итоге означает, что не существует четкой границы между иллокутивными и перлокутивными актами. Во-вторых, отношение между пропозициональным содержанием и силой лингвистического высказывания неверно рассматривать как внешнее: в действительности иллокутивная сила во многом создает содержание.
С моей точки зрения, от других работ в области аналитической философии языка это исследование отличает не столько попытка применения наукообразного биологического подхода к проблемам языка, сколько критика и эксплицитный отказ от традиционного метода аналитической философии. Это хотя и не центральный, но наиболее интересный момент работы. Данный метод обозначается Р. Милликэн как «метод концептуального анализа», и суть его состоит в том, что философия отказывается как от исследования реальных феноменов, таких как причинность или знание, так и от исследования того, как эти феномены психологически представлены в нашем сознании, а предиагает изучать совокупность проблем типа «что некто говорит, когда говорит «X»?».
Хорошим примером несостоятельности этого метода служит спор сторонников экстернализма и сторонников интернализма по проблеме значения. Какими бы
очевидными ни казались аргументы экстерналистов, интерналист легко ответит на них, указав, что любое свойство, которое, с вашей точки зрения, конституирует референцию (каузальная цепь, биологическая функция, социальная конвенция), может быть представлено как некоторое ментальное содержание. Причина неразрешимости этого спора кроется в том, что экстерналисты, так же как и интерналисты, пытаются исследовать проблему значения на априорных основаниях.
Ни одна из этих двух программ, согласно Милликэн, не может быть обоснована, пока не произойдет фундаментального поворота в методологии.
Более спорной представляется стратегия выхода из этой тупиковой ситуации, предлагаемая Милликэн. Важно заметить, что Милликэн вовсе не утверждает, будто проблема значения не может быть решена на некоторых априорных основаниях, она полагает, что ни одна из двух программ (интерна-лизм/экстернализм) не может быть обоснована на априорных основаниях. Я постараюсь показать, что, во-первых, она принимает свою позицию - позицию экстернализма - также только ка априорных основаниях, во-вто-рых, вообще необходимость делать выбор между интернализмом и экстернализмом возникает только в том случае, если мы пытаемся исследовать проблему значения на априорных основаниях.
Милликэн полагает, что философия языка опирается на два ложных допущения относительно природы языка, и эти допущения не могут быть поставлены под
1 ¡||
шш
а I
: I
X X
5Й ф
2 Об
О
м
к 1
I
¡1 р '
¡1 ■ I
L. X X
X ф
ва О
вопрос в рамках самой философии языка.
Первое допущение состоит в том, что референция задается сознанием. (Милликэн удачно показывает, что и сторонники экстер-нализма имплицитно принимают этот тезис. Так, например, было предложено множество альтернативных способов экстерналист-ского объяснения референции, но когда речь идет о критерии выбора между ними, экстернали-сту ничего не остается, как ответить «этот способ отражает наше интуитивное понятие «референции».)
Суть второго допущения в том, что существует некоторый единый способ фиксации референции каждого термина, т.е. каждому термину соответствует некоторое единое ментальное содержание, которое разделяют все компетентные носители языка.
Соответственно, Милликэн критикует эти допущения и предлагает отказаться от них.
Но заметим, что второе допущение не является распространенным среди сторонников ин-тернализма (тем более среди сторонников экстернализма), более того, оно вовсе не обязательно для них. Интерналист просто утверждает, что любое референциаль-ное отношение к предмету возможно только благодаря некоторой информации о нем. Это не значит, что данный способ отношения должен быть одинаковым для всех носителей языка. Интерналист вполне может принимать «гипотезу лингвистического разделения труда» и полагать, что не все говорящие знают полное значение термина (1 Беагк).
Что касается первого допущения, то ясно, что это тезис экстернализма, и критика его Милликэн практически отсутствует. Она пишет о том, что Фреге совершил ошибку, полагая, что должно быть нечто общее между компетентными носителями языка, помимо того, что он называл «значением», т.е. критика тезиса сводится к критике второго допущения. Далее делается вывод о том, что значения не находятся в головах.
Однако предположим, что Милликэн права, отрицая первый тезис. В таком случае, если не сознание задает референцию, то тогда что? Милликэн предлагает телеосемантический подход, т.е. объясняет референцию в терминах биологических функций. Согласно этой идее, некоторые лингвистические формы выживают и репродуцируются вместе с характерными ответами на них, потому что их употребление достаточно часто приводит к успеху (здесь слово «потому что» применяется в смысле обычной причинности, а не в смысле рационального выбора). Каждый биологический феномен, выдержавший эволюцию, имеет определенную «собственную функцию» (proper function), которую можно определить как ценность для выживания данного индивида. Собственная функция языка - это способность осуществлять коммуникацию между людьми. Повторяя то, что было выработано в прошлом, человек приспосабливается к окружающей среде, люди обучаются на опыте точно так же, как животные.
Однако мы должны задать логичный вопрос: почему именно биологическая функция консти-
туирует референцию, как мы можем узнать это? Традиционный ответ («это соответствует нашим представлениям о референции») не устраивает Милликэн, какую же альтернативу предлагает она? Мы не обнаружим ответа на этот вопрос в данной работе. Милликэн просто указывает, что нужно четко развести два момента: «цель моей мысли», как то, что я думаю об этом, и «цель моей мысли», как реальная функция моей мысли. Видимо, к проблеме референции это различие мы должны применить таким образом: то, что мы думаем о референции, и что она есть на самом деле, это разные вещи. А референция - это биологическая функция. Таким образом, нам вообще не нужно отвечать на поставленный выше вопрос, ответ мы знаем заранее. Мы наблюдаем здесь априорный анализ традиционного типа (термин, который, возможно, здесь имеет несколько другое значение, чем у самой Милликэн, имеется в виду исследование значения без обращения к тому, как язык реально существует и работает, какие функции выполняет): Милликэн выбирает произвольно некоторый элемент в качестве основания, на котором строится теория значения
На самом же деле решить проблему значения на априорных основаниях нельзя по другой причине. Любой подход, который произвольно выбирает в качестве основы некоторый аспект значения, всегда упускает многие другие сущностные свойства языка, такие как, например, его коммуникативность, конвенциональ-ность. Бессмысленно игнориро-
вать эпистемологическии и психологический аспекты значения, так же как бессмысленно утверждать, что сознание целиком и полностью задает значение.
Работы Милликэн чаще всего обсуждаются в связи с проблемами возможности натурализации интенциональности и значения и, соответственно, проблемой обоснования экстернализма, поэтому наиболее интересно было бы оценить перспективы и сложности основных идей данной книги в этих контекстах.
Внимание к разным аспектам проблем философии языка выгодно отличает подход Милликэн. Так, например, это одна из немногих работ, в которых формулируется целостная концепция экстернализма, объясняющая как собственно значение слов, так и нормативность языка через внешние сознанию факторы.
Обычно изложение программы натурализации значения Милликэн ограничивается прояснением идеи биологической функции языка как средства осуществления коммуникации. Согласно этой теории, функция языкового выражения зависит от типа выражения, например, функция повествовательного предложения - сообщать истинную информацию, функция повелительного - вызывать определенное действие.
Ясно, однако, что указать на биологическую функцию выражения еще недостаточно для того, чтобы реализовать программу натурализации значения и интенциональности. Тезис «интенцио-нальность языка — это особая биологическая функция» никоим образом не является решением
жк
В
X X
X ф
ят
л «
о
16 3ак. 3120
¡1
ж
[щ
!
U X X X
Ф
3
се О
В
проблемы, так как он просто означал бы принятие нередуцируемого свойства - интенциональность. Кроме того, понятие функции может быть успешно использовано для объяснения иллокутивной силы высказывания, но не для решения проблемы значения. Суть этой проблемы состоит не в том, каково назначение предложений, или о чем они сообщают, а в том, каким образом они способны сообщать то, что они сообщают, репрезентировать происходящее в мире. Милликэн, осознавая этот факт, представляет проблему ин-тенциональности языка как проблему того, каким образом выражения реализуют свою биологическую функцию. Удается ли Милликэн решить эту проблему, не обращаясь к семантическим понятиям и ограничиваясь только биологическими?
Милликэн выдвигает тезис, с которым трудно не согласиться, а именно, что у проблемы значения есть несколько аспектов. Таких аспектов, с ее точки зрения, существует три:
1. Конвенциональная функция кооперации (собственная функция языка).
2. Функция семантического изображения (semantic-mapping function), которую Милликэн называет конвенциональной (здесь слово «функция» употребляется в математическом, а не в биологическом смысле) и которая задает условия истинности.
3.Способ идентификации -«концептуальный компонент», управляющий пониманием референции и условий истинности, определяющий диспозиции говорящих
и понимание ими различных конвенциональных форм.
В обсуждаемом контексте наиболее интересны последние два элемента значения. Можно обратить внимание, что Милликэн пытается развести способ задания условий истинности и психологическое схватывание этих условий.
Что же такое «функция семантического изображения»?
Мы обнаруживаем такое определение: «функция семантического отображения задается правилами, в соответствии с которыми осмысленные изменения предложения, сохраняющие его синтаксическую форму, дают в результате другие условия истинности» (с. 63 данного издания). Текст выглядит так, будто автор даже не ставит перед собой задачу натурализации значения. Милликэн упоминает несколько раз, что в данном контексте она опирается на анализ изобразительной функции, предложенный ранним Витгенштейном в «Логико-философском трактате», согласно которому предложение изображает факты мира благодаря тому, что имеет изоморфную с ними структуру.
Но есть очевидные причины, которые препятствуют Милликэн использовать те же концептуальные ходы, которые мы обнаруживаем в «Трактате». Первая самая главная причина состоит в том, что автор, как мы помним, отказался исследовать проблему значения на априорных основаниях, а именно такой тип исследования является основополагающим для концепции Витгенштейна. Так, например, для того чтобы язык мог работать (изображать правильно или неправильно мир), мир
должен, по Витгенштейну, иметь определенную структуру. Вторая причина состоит в том, что ни предложения, ни мысли не являются картинами в каком-то очевидном смысле. Третья причина состоит в том, что, по всей видимости, автору пришлось бы принять довольно разветвленную онтологию Витгенштейна, допустить, например, существование положений дел, которые, по описанию Витгенштейна, очень близки фрегевским смыслам, кроме того, витгенштейновский анализ основывается на мистическом понятии логической формы. Вообще, следует отметить, что автор помещает фрегевские смыслы в третью категорию, хотя на самом деле их правильнее было бы отнести ко второй.
К сожалению, Милликэн здесь не очень точна в выражениях. С одной стороны, она говорит о разных измерениях значения, с другой стороны, о разных типах значения. Иногда она пишет так, будто конвенциональная биологическая сторона предложения исчерпывается иллокутивной силой, а содержательная часть, отвечающая за условия истинности, -предложением, но иногда она пишет так, будто бы и отдельно взятое слово имеет биологическое конвенциональное значение. В любом случае мы можем поставить вопрос о том, какой из типов значения более важен, играет решающую роль, может ли один из типов быть полностью сведен к другому? Сама Милликэн настаивает, что функция семантического отображения не может быть сведена к биологической функции. Таким образом, задача натурали-
зации значения не может рассматриваться как решенная.
Что же касается третьего аспекта значения, то отчасти мы уже обсуждали его выше. Здесь важно то, что несмотря на критику этого аспекта автор все же не предлагает полностью отказаться от него. Она просто указывает, что в данном случае речь не идет о том, что это публичное значение, так как говорящие необязательно должны иметь какие-либо общие понятия.
Итак, концепцию значения Милликэн нельзя рассматривать как в строгом смысле экстернали-стскую теорию, однако есть еще один аспект экстерналистской теории - экстернализм в отношении проблемы следования правилу.
В этом вопросе Милликэн отказывается от традиционной дихотомии: либо природа правил лежит в сознании (К. Макгинн), либо ее задают социальные институты (С. Крипке, Д. Блур). Ее стратегия состоит в том, чтобы показать, что в основе следования правилу лежит более фундаментальный феномен, чем эти два.
С ее точки зрения, не существует убеждений или других ментальных фактов, которые отвечали бы за следование правилу, но не социальные институты в прямом смысле выполняют эту функцию. Милликэн признает очевидную роль конвенций в конституирова-нии нормативности языковой практики, однако полагает, что понятие конвенции можно объяснить, вообще не обращаясь к понятиям «согласованность» и «кооперация». Так, вводится понятие естественной конвенции. Милликэн не дает четкого определения этому понятию, но поясняет, что
|| II
X X
X
ф
ш о
111
I
Л
и X X
X ф
ш О
для существования естественной конвенции нужны всего два условия: чтобы образец обладал способностью к репродукции и чтобы каждое новое следование образцу осуществлялось на основе предыдущего употребления, а не потому, что агентам недоступны другие альтернативные способы достижения той же цели. При этом только некоторые конвенции имеют в качестве своей функции координацию, и именно таковыми являются языковые конвенции. Милликэн предлагает развести понятия «конвенция» и «регулярность»: во-первых, это позволяет при определении конвенции обойтись без отсылки к четко определенной социальной группе, которая должна была бы этой конвенции следовать, а, во-вторых, это дает возможность объяснения неконвенционального употребления языка - такого, как, например, обман.
Какой прагматический смысл имеет разведение понятий «конвенция» и «кооперация»? Ответа на данный вопрос в тексте мы не обнаружим. По всей видимости, цель этого различия состоит в том, что оно позволяет натурализиро-вать понятие социальной практики, тем самым избавив нас от многих сложностей, связанных с его определением. Суть решения Милликэн состоит в том, что вообще нет необходимости в существовании институтов, которые задавали бы и поддерживали норму языка, поэтому она утверждает, что актуально такой вещи, как язык, не существует. Однако эту стратегию можно было бы считать успешной, только если понятие конвенции и естественной конвенции было бы одним и тем же
понятием, но фактически это разные понятия. Данная стратегия не позволяет нам провести различия между неконвенциональным, в традиционном понимании, действием врача, выписывающего вам при простуде аспирин, и конвенциональным действием ваших родителей, когда они в России вызывают скорую помощь по телефону 03.
Милликэн попыталась исключить такую проблему, введя еще одно условие - для того чтобы действие было конвенциональным, требуется, чтобы существовали альтернативные способы его реализации, т.е. действия врача не будут конвенциональными, так как известно одно средство лечения простуды (допустим, что науке неизвестны другие). Однако критики сразу обратили внимание на то, что Милликэн уже закрыла для себя возможность такого решения, утверждая, что естественная конвенция вообще не зависит от каких-либо убеждений индивида.
Таким образом, нельзя считать успешной и попытку Милликэн обоснования экстернализма в отношении проблемы следования правилу. Но причина этого заключается не столько в недостатках аргументов Милликэн, сколько в проблематичности самой позиции экстернализма. Тезис экстернализма выделяет некоторые сущностные черты языка и значения, однако он содержит и существенные преувеличения. Кроме того, по всей видимости, как и предполагала Милликэн, данный спор нельзя решить на основе априорного рассуждения, его решение требует тщательного изучения самих лингвистических фактов.
