CC BY
43
О КАТЕГОРИИ МОДАЛЬНОСТИ В АЛТАЙСКОМ ЯЗЫКЕ
А. Т. Тыбыкова
Ключевые слова: модальность, алтайский язык, категория наклонения, модальные слова.
Keywords: modal category, the Altai Language, category of mood, modal words.
Категория модальности относится к наиболее интересным и сложным проблемным объектам современной лингвистики. Природа модальности, ее разнородное содержание требует дальнейшего углубленного изучения. Несмотря на наличие ряда исследований, посвященных категории модальности, вопрос о ее лингвистическом статусе, о типах модальных значений, о способах выражения модальных отношений в тюркологии продолжает оставаться дискуссионным. Противоречивые суяедения имеются в решении таких вопросов, как соотношение категории модальности и функциональных типов предложений, модальных и эмоциональноэкспрессивных значений, отношение модальности к другим семантическим явлениям.
Модальность - это функционально-семантическая категория, выражающая разные типы отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого. Модальность является языковой универсалией, она принадлежит к числу основных категорий естественных языков. Если объективная модальность - обязательный признак любого высказывания, то одна из категорий, формирующих предикативную единицу - предложение. Объективная модальность выражает отношение сообщаемого к действительности в плане реальности и ирреальности. Главным средством оформления модальности в этой функции является категория глагольного наклонения. В алтайском языке субъективная модальность охватывает всю гамму реально существующих в языке разноаспектных и разнохарактерных способов классификации сообщаемого и реализуется определенным классом служебных слов, синтетическими глагольными формами, аналитическими глагольными конструкциями. В алтайском языке
большой интерес представляет изучение аналитических структур и процесса десемантизации в синтаксисе. Синтаксис - динамическая по сравнению с морфологией часть языковой системы, он непосредственнее связан с актом коммуникации, что позволяет на уровне речи наблюдать образование аналитических структур и обнаруживать истоки этой десемантизации.
В лингвистике исследователи выделяют объективную и субъективную модальность. Объективная модальность органически связана с категорией времени и дифференцирована по признаку временной определенности / неопределенности. Объективномодальные значения организуются в систему противопоставлений, выявляющуюся в грамматической парадигме предложения. Модальные отношения, в отличие от объективно-синтаксических отношений, как бы лежат в другой плоскости, они обнаруживаются в плоскости субъективно-объективного отношения говорящего к высказываемой действительности, в дополнительных, вставных оценочных высказываниях, замечаниях, пояснениях в ходе процесса отражения фактов, событий реального мира.
Грамматические отношения могут быть двоякого рода: либо объективно-синтаксические отношения между словами в словосочетании, предложении, либо отношения всего высказывания или предложения к реальности, называемые субъективнообъективными, или модальными. В кругу модальных отношений обыкновенно рассматривают отрицание и утверждение, разнообразные субъективные оттенки значений, облекающие формы времени.
Академик В.В. Виноградов отмечает, что с предложением, с его разнообразием типов тесно связана категория модальности [Виноградов, 1975]. Каждое предложение включает в себя модальное значение как существенный конструктивный признак, то есть содержит в себе указание на отношение к действительности. Содержание категории модальности и формы ее обнаружения исторически изменчивы. Любое целостное выражение мысли, чувства, побуждения, отражая действительность, облекается в одну из существующих в данной системе языка интонационных конструкций и выражает одно из тех синтаксических значений, которые в совокупности образуют категорию модальности. Роль интонационномелодических средств для выражения модальных оттенков высказываний или предложений неодинакова в зависимости от грамматического строя и лексического состава синтаксических единств. Наблюдается большая разница между модальными типами
высказываний, свойственными книжному и разговорному языку. Богаты экспрессивно-модальными оттенками высказывания художественной литературы и разговорной речи.
Категория модальности принадлежит к числу основных, центральных языковых категорий. Каждое сообщение или высказывание, оформляемое в виде предложения, адресуется кому-либо: слушателю, собеседнику, иногда самому себе. Говорящий или пишущий всегда имеет в виду слушателя или читателя и излагает свои мысли для него. При этом он постоянно стремится к тому, чтобы другие его поняли, реагировали на его слова, обменялись с ним своим мнением. Именно для этой цели говорящий или пишущий свои мысли, являющиеся отражением реальной действительности, оформляет в виде отдельных предложений, которые, будучи плодом стремления говорящего или пишущего субъекта быть понятым, являются всегда модальными. Это вполне понятно, ибо познание действительности представляет сложнейшую мыслительную действительность, отражающую не только внешний мир, но и внутреннее состояние, активное участие мыслящего субъекта. Следовательно, в предложениях, отражающих действительность в ее практическом общественном сознании, что-нибудь утверждается или отрицается, а также выражается отношение говорящего к собеседнику в форме изложения своих мыслей. Все это обозначается средствами модальности. Они выступают в роли стилистического ключа, открывающего модальность предложения. Иногда они оправдывают, мотивируют выбор и употребление отдельных слов, подчеркивая их экспрессивно, нередко выделяются и интонационно.
В алтайском языке модальные слова и частицы отражают точку зрения говорящего субъекта на отношение речи к действительности или выбор и функции отдельных выражений в речи. Передавая оценку высказываемой мысли или способа ее выражения, они граничат с «частицами речи», реляционными словами, но резко отличаются от основных их разрядов и классов (предлогов и союзов) своими синтаксическими функциями, в основном выступая служебным компонентом сказуемого. Этот класс слов в алтайском языке стремительно возрастает. Г лагольные аналитические конструкции в сочетании с вспомогательными глаголами, отдельные служебные слова и фразеологические единицы и другие, входящие или тяготеющие к категории модальности, очень разнообразны.
Говоря о семантике модальных слов, нужно заметить, что человек, познавая реальный мир, всегда так или иначе относится эмоционально к познаваемому, так как без эмоций никогда не
возможен поиск истины. Поэтому эмоциональное отношение к познаваемому всегда неразрывно связано с рассудочной оценкой, характером понимания реальной действительности.
Как известно, сфера модальности во всех языках характеризуется большой сложностью, и пока здесь для лингвистов остается много неясного. В частности, с теоретической точки зрения очень слабо очерчены границы того множества форм, которые в каждом конкретном языке признаются, представляются в грамматиках как формы наклонений. Конечно, существует определенная традиция, то есть порядок, некогда заведенный, поддерживаемый и «удобный». И это же оказывается очень неудобным, когда ставится задача сопоставительного изучения языков, в том числе даже и близкородственных. Нередко оказывается, что «одни те же» этимологические формы в одних языках одними авторами расцениваются как формы наклонений, в других языках другими авторами таковыми не признаются. Безусловно, нельзя исключать, что формы, восходящие к одному источнику, как, например, к форме =гы дег (в алт. языке причастный аффикс =гадый), в тюркских языках, развиваясь самостоятельно, приобретали разные свойства и действительно существенно разошлись функционально. Однако наряду с такими ситуациями никак нельзя исключать и того, что формы, объективно, даже независимо от того, восходят ли они к общей праформе, традицией могут быть разнесены в разные рубрики, в разные классы, категории форм. В тюркологии мы нередко сталкиваемся с ситуациями подобного рода.
Прежде чем переходить к анализу фактического материала, представим свое понимание категории наклонения и ее границ. С нашей точки зрения, наклонение - это морфологическое ядро категории модальности, которая, как таковая, является не только морфологической, но и синтаксической категорией, то есть категорией предложения, а не глагола. Поэтому, естественно, не должен стоять вопрос об отнесении к области наклонения тех значений или оттенков значений, которые передаются в языке с помощью модальных частиц. В русском языке вводно-модальные слова, такие как конечно, безусловно, разумеется, наверное, возможно, сомнительно и т.п., являются важнейшим средством передачи значений возможности и предположительности.
В тюркологии встречаются самые разные точки зрения на сущность категории модальности и разные подходы к решению этой проблемы.
Различные истолкования модальности объясняются не только сложностью самой проблемы, они вызваны разным подходом к определению семантического содержания и объема этой категории, а также разнообразием модальных отношений. Трудность последовательной интерпретации модальных слов объясняется тем, что они не представляют собой строгой, замкнутой системы, зачастую не имеют четких границ. В этом отношении в алтайском языке нередко особенно размыты очертания отдельных служебных слов и глаголов типа э= ‘быть’, бол= ‘быть’, де= ‘говорить’ и др.
В.В. Виноградов отметил, что в русском языке при обозрении лексического материала разговорной речи незнаменательные части речи с модальным значением определяют точку зрения говорящего субъекта на отношение речи к действительности или на выбор и функции отдельных выражений в составе речи [Виноградов, 1972, с. 568].
В алтайском языке категория модальности выражает отношение сообщения, содержащегося в предложении, к действительности, устанавливаемой с точки зрения говорящего. Модальные слова в живом процессе речи не примыкают ко всем членам предложениям и не служат определением или распространением слов какого-нибудь одного или нескольких грамматических классов. Модальность проявляется на уровне синтаксиса, и обычно она рассматривается в тесной связи с категорией предикативности.
В алтайском языке широко встречаются конструкции, представляющие собой сочетание основного компонента со служебным словом. Формирование аналитических структур в синтаксисе связано с особыми взаимоотношениями между морфологическими (части речи) и функциональными (членами предложения) классами. В принципе, в языке должна быть возможность переводить в соответствии с задачами высказывания любую семантему в любой класс. На самом деле система конкретного языка накладывает здесь свои ограничения.
Алтайский язык может структурировать предложения исходя из своих внутренних возможностей. Конечно же, при этом большая роль принадлежит доминирующему члену предложения - сказуемому. Язык стремится выработать специальные средства для перевода слов одного функционального класса (части речи) в другой. Но, наряду со словообразованием, особенно в тех случаях, когда оно оказывается недостаточным, язык прибегает к иным средствам формирования функциональных классов слов, используя служебные слова и определенные типы словосочетаний. При переходе слов из одного
класса в другой может происходить некоторый сдвиг в значении лексемы, а некоторые имена существительные или глаголы в служебной функции в качестве компонента сказуемого усиливают, акцентируют высказывание говорящего. Эго особенно хорошо проявляется в разговорной речи и в языке персонажей художественной литературы. При переносе слова одного функционального класса в другой, транспозиция этих типов классов делает функционально-семантическую категорию модальности более широкой и разнообразной. Они выражают разные виды отношений высказываний к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого.
В тюркских языках категория модальности наиболее глубоко разработана на материале якутского языка Н.Е. Петровым [Петров, 1988; 1999], на материале башкирского языка М.В. Зайнуллиным [Зайнуллин, 2000]. В алтайском языке отдельные модальные аналитические конструкции были исследованы М.И. Черемисиной, А.Т. Тыбыковой [Черемисина, Тыбыкова, 1988]. А.А. Озонова обратила внимание на основные средства выражения модальных значений возможности, необходимости, вынужденности, желания, достоверности. Впервые на материале алтайского языка ею выделены модальные аналитические конструкции, где в качестве служебного компонента употребляются глаголы разных лексико-семантических групп со значением ‘стремиться’, стараться’, ‘спешить, торопиться’ и др. [Озонова, 1999].
В алтайском языке модальные единицы передают различные значения из сферы возможности, невозможности, вероятности, долженствования, нереальности, кажимости или подчеркнутой достоверности / сомнительности высказывания. Порой модальные слова и модальные частицы очень трудно разграничить, отличить друг от друга. Частицы, принимающие иногда аффиксы лица и множественного числа и находящиеся в постпозиции по отношению к сказуемому, выступают в модальном значении. Это могут быть сравнительные частицы ошкош, чылап, отрицательная эмес, вопросительная частица не и другие. Например: Слердин ады-]оыгарды качан да газеттен кдргдн ошкожым (СС, АКС, 88) -‘Кажется, я когда-то в газете видел ваше имя’; Кырдын устинде балдардын табыштары угулган чылады - ‘На вершине горы как будто послышались голоса детей’; Онынайтканын уккан эмезим - ‘Я ведь не слышала, что он сказал’; ./>'румбе копти билип аларга]урумди бойы /урер керек не (КТ, КГ, 44) - ‘Чтобы в жизни много знать, ведь надо самому прожить жизнь’.
Вопрос о так называемых «модальных словах», а точнее - о средствах выражения модальности в разных языках, принадлежит к числу важнейших проблем и теоретического, и практического, то есть описательного, языкознания, ориентированного на преподавание языков. Однако в числе «обязательных» в традиционную программу описания языка входит лишь один из аспектов модальности, самый грамматичный - наклонения глагола. Вся остальная сфера даже и в наиболее изученных тюркских языках остается еще недостаточно исследованной.
Говоря о сфере модальности, мы имеем в виду сферу средств выражения различных значений «истинности», то есть, с одной стороны, реальности или нереальности действия, события, описываемого данным предложением, с другой стороны -достоверность сообщения, то есть адекватность сообщения действительно произошедшему событию (или ожидаемому событию). Наклонения глагола обслуживают в основном первый аспект модальности: реальность или нереальность, то есть желательность, потенциальность и ирреальность (сослагательное наклонение). Второй аспект модальности, выводящий нас за рамки наклонений, связан с достоверностью сообщения в оценке говорящего. Эти значения в разных языках выражаются преимущественно аналитическими средствами с помощью специальных слов: вводные слова, модальные слова, частицы, определенный пласт глаголов в залоговой форме, модальные предикаты в причастных конструкциях.
С понятием «модальное слово» обычно связывается представление о вводно-модальных словах. Они встраиваются в предложение в разных позициях, не будучи строго связаны с его сказуемым, тогда как модальные частицы стягиваются к сказуемому в качестве его модальных сопроводителей. Однако, наряду с модальными словами, нередко функционируют и единицы более сложной структуры: словосочетания, группы слов, формальные предложения (предикативные конструкции). В присказуемостной функции также выступают не только односложные лексические единицы, но и цепочки, состоящие из нескольких единиц. При этом компоненты таких цепочек могут быть спаяны между собой в разной степени.
В тюркских языках Сибири, в частности в алтайском, модальные слова используются для выражения различных модальных оттенков высказывания. Материал алтайского языка показывает, что они обычно выступают в предложении не в «одиночку», а могут сопровождать специальную форму сказуемого, например (Ту=п
+айабас): Ол келип айабас - ‘Как бы он не пришел’. Что касается форм сказуемости, то они свободно выражают разнообразные модальные значения - оттенки потенциальности и предположительности без всякого участия вводно-модальных слов.
Эго обстоятельство представляется нам весьма значимым именно потому, что оно обязывает тюркологов глубже задуматься о природе морфологической категории наклонения применительно к тюркским языкам, где модальные значения выражаются глагольными формами, причем не только аналитическими, но и синтетическими, простыми.
В алтайском языке, кроме вво дно-модальных слов, имеются модальные предикаты, разные типы модальных аналитических конструкций. Особенность категории модальности в тюркских языках, в том числе алтайском, заключается в том, что разнообразие модальных значений и оттенков встречается в языке художественных произведений. Но в большей степени характерно для устной разговорной речи, и притом с самым разнообразным синтаксическим значением. Исходя из этого, следует отметить, что, поскольку сказуемое является конструктивным членом предложения, оно получает самое различное содержание, передающее детали субъективного выражения ВО всех ВОЗМОЖНЫХ СМЫСЛОВЫХ разновидностях речи.
Структурные типы модальных конструкций представлены следующим образом:
I. Синтетические формы модальности выражены глаголом в сочетании с разными аффиксами:
1) Ту=гадый. Данная форма понимается как возможность и невозможность действия: Оны теп тегин сдслд ]артап айдып албагадый - ‘Самыми простыми словами разъяснить невозможно’.
2) Ту=бай. Данная форма передает значение уверенности говорящего в истинности, достоверности своего сообщения: Орден берди бе?- А бербей - ‘Орден дали? - Конечно же, дали’.
3) Ту=базын. Модальность опасения представляет собой одну из конкретизаций потенциальной модальности: Бу агаш сына бербезин -‘Как бы это дерево не сломалось’.
II. Модальные аналитические конструкции. Алтайский язык богат разнообразными аналитическими конструкциями, функционирующими как модальные предикаты, в этой позиции возможны разные формы. Типологически разнообразны и сами модальные предикаты, среди которых, кроме слов, представлены и различные устойчивые словосочетания (конструкции). Весь этот
исключительно богатый материал невозможно охватить в данной статье. Поэтому ограничимся обзором только небольшой части этих конструкций, вторым компонентом которых является модальный предикат с семантикой возможности и вероятности. Например: керек ‘нужно’, керек эмес ‘не нужно’, аргалу ‘возможно’, арга ]ок ‘невозможно’, ]арабас ‘нельзя’, аланзу ]ок ‘несомненно’, маат ]ок ‘сомнительно’, айабас ‘возможно, как бы не...’ и др. Рассматриваемые предикаты составляют специфическую лексикосемантическую группу, между ними существуют семантические отношения, что позволяет говорить о них как об особой микросистеме в общей системе модальных значений. Основная оппозиция проходит по признаку возможно / невозможно осуществление потенциального события. В первую группу, «осуществление возможно» попадают предикаты арга бар, аргалу «есть, возможность, возможно, можно». Например: Турага кирер арга бар - ‘Есть возможность зайти в дом’; Бу]оон тоормошты]аныс ла кучту кижи кодурер аргалу - ‘Это толстое бревно сможет поднять только сильный человек’. Вторую группу, «осуществление невозможно» попадают предикаты арга ]ок, ]арабас - ‘нельзя, невозможно, не нужно’. Например: Качар керек. Артык арга |ок ‘Убегать надо. Другой возможности нет’. Внутри каяедой из этих групп могут быть взаимно противопоставлены предикаты, представляющие возможность или невозможность осуществления события либо являющиеся следствием объективного порядка вещей. Эти предикаты связаны с представлениями о социальных нормах или о личностных нормах и требованиях, в свою очередь, они противопоставляются, как, например, в оппозиции керек ‘нужно’, учурлу ‘следует, должно’: Бу айучак]аш... Ого]урум]урер керек (БУ, Т, 50) - ‘Этот медвежонок маленький... Ему жизнь прожить надо (должно, предстоит,) Ол бу ишти эдер учурлу - ‘Он должен эту работу сделать’.
Представим модальные предикаты, с помощью которых оценивается осуществимость потенциального, еще не осуществленного возможного, но только мыслимого, воображаемого события. Помимо самой оценки «может - не может осуществиться», эти предикаты в подавляющем большинстве случаев выражают еще какие-то дополнительные значения: желательности или
нежелательности для говорящего того или иного события (надежда или опасение), например: предикаты маат ]ок ‘сомнительно, может быть, возможно, как бы не’...; айабас ‘может быть (случится)’. Например: О лор ]аман неме де эдип айабас -‘Они как бы не
сотворили чего плохого’; А тайга ]ерлерде ]аан кар ааган...Кураандар длд берерден маат ]ок - ‘В таежных местах навалил большой снег... Как бы ягнята не погибли’. Данная группа конструкций передает неуверенность говорящего в том, что событие произойдет. Значение неуверенности может окрашиваться разными экспрессивными оттенками - «надежды или опасения», то есть желательности для говорящего того или иного исхода сомнительной ситуации. Если первая группа конструкций соотносится с категорией возможности, то вторая тяготеет к категории вероятности.
По своей структуре модальные аналитические конструкции представляют собой сочетания причастий с аффиксами на =ган, = гандый, -ар и деепричастия на -п в сочетании с модальными предикатами и вспомогательными глаголами (бол=, тур=, ]ат=). Субстантивированные причастия могут выступать также и в локальных падежах.
Кратко представим основные структурные модели:
Т\=ган болор ‘видимо, произошло что-то’
Т\ =гандый билдирген ‘казаться каким-то, выглядеть каким-то’
Т\ = р-дан башка ‘что еще, придется что-то делать’
Т\ =ар-дан' маат |ок ‘возможно, что-то сделает’
Т\ =ар-га туру ‘ намеревается делать ’
Т\ =ар-га |ат ‘вот-вот сделает что-то’
\ =бас-ка болбос ‘придется (делать) - нельзя не делать’
Т\ -п айабас ‘как бы это не произошло (опасение)’
III. Модальные частицы. В современном алтайском языке модальные частицы немногочисленны, но они широко употребительны. Они, как и модальные слова, выражают широкий круг модальных значений, таких как решительность, уверенность, утверждение, подтверждение, вероятность, сожаление и др. В предложении модальные частицы обычно выступают в сочетании с деепричастиями и с формами глагольных наклонений. В предложении частицы отличаются абстрактным характером смыслового содержания и их собственное значение сводится к характеристике другого слова или приданию различных оттенков значения знаменательным словам, к которым они примыкают в качестве постпозитивного компонента. Систему модальных частиц представляют модальные частицы база ‘конечно же, ведь’, чи/чи ‘же’, ла ‘ну пусть’, чыла-ды /чиле-ди ‘как будто’, эмей ‘ведь’ и другие.
В алтайском языке категория частиц весьма разнообразна по составу, модальные частицы занимают в ней значительное место. В
связи с этим возникает вопрос о критериях различения частиц и модальных слов. Круг модальных значений и оттенков, передаваемых частицами, весьма разнороден. В целом, частицы являются богатейшим средством выражения языковой модальности и выявленные их значения дают хороший материал для уточнения содержания и объема категории модальности. Эго особенно хорошо наблюдается в тех диалектах, где встречаются глубинные диалектные различия, территориальная разновидность языка используется в качестве средства общения жителями одного или нескольких сел. Лингвистические данные диалектологических экспедиций в 2001-2003 годах, в 2006 году по районам Республики Алтай показывают, что особенности территориального колорита речи вносятся в язык этноса той или иной местности географической средой, в то же время модальные слова, частицы и устойчивые словосочетания обозначают характер речевой экспрессии или эмоциональный тон высказывания. Количественная представленность модальных частиц в немалой степени связана с индивидуальными склонностями говорящих.
Рассмотрим следующие высказывания информантов:
Бистин эрмек-куучын дскд деремнелерден башка неаа (инф. 1) -‘Ведь наша раговорная речь отличается от речи других деревень’; Кижинин бозаазына дскд кижи отурарга japa6ac. Jomoh неаа -’Постороннему человеку нельзя садиться на пороге человека (хозяина дома). Ведь плохо же это’; Унчукпай узынды кымынып ла отурзац улус бырт эдип, jypeaap6uii аа (инф. 1) - ‘Прижав рот, молча будешь сидеть, люди ведь, конечно же, моментально уйдут’; Сен город барзынма (инф. 2) - ‘Ты в город поедешь?’ - Барым ле (инф. 2) -‘Конечно же, поеду’; Мен мынай аркам. Кищещ jam кдрин / кищещ jam кайдырым (бир эмеш jaTcaM кайдарым) (инф. 2) - ‘Я так устала. Хоть бы чуть полежать’; Сен городса барарынмын? (инф. 3) - ‘Ты в город поедешь?’; Городса барвин зе (инф. 3) - ‘Конечно же, поеду в город’ ; Ол шофер инзе (инф. 3) (ол шофер эмей база) - ‘Он ведь, конечно же, шофер’.
Модальные частицы вносят в предложение различные модальные оттенки субъективного отношения к сообщаемому (предположение, уверенность, неуверенность, сомнение, недоумение, колебание и др.).
Мы выделяем 8 типов конструкций с модальными частицами:
1ЛУ=гай база, Ту=багай база, NTv=rofl база передают утверждение: иженип турбай база - ‘конечно, же веришь’; шофер болгой база - ‘ну и пусть будет шофером’; Керек болзо, кдргузип те бербей база (БУ, ЭТ, 87) - ‘Если надо, то, конечно же, можно
показать’; Ай эскиде кдрмдс туймебей база — деп, Солоной эмеген унчукты (J1K, АК, 73) - ‘При старой луне черти конечно же закопошились, - сказала бабушка Солоной’.
2. ТУ=за чы указывает на усиленное желание: Бу /ала/па jbuiamui баскам болзом чы - ‘По этой поляне ходил бы босиком’; Тенеринин ]ылдызын терип алтан болзом чы. Тенек, эду танмага тееркеп алтан бозом чы. Кайраканнын ]ылдызын кабырып алтан болзом чы. Канай тенек танмага каткырып алтан болзом чы (J1K, АК, 317) - ‘Звезды на небе если бы (я) собрал. Глупого и дурного человека задеть бы (мне). Звезду божественную если бы я пас. Над глупым, тупым человеком посмеяться бы мне’.
3. Модальные частицы ийне / ине, эмей, эмтир, беди, эмеш пе и другие, образованные от вспомогательного глагола э= (<ар=л выступают в качестве служебного компонента как глагольного, так и именного сказуемого, передают разные значения: указывают на уверенность говорящего и истинность достоверности говорящего, подтверждение известного факта, выражают значение вежливого вопроса с оттенком некоторой неуверенности и сомнительности: Jbuidbicmap онын]арыткыжы ине - ‘Звезды ведь его освещают’; Термозына изу чай уруп алган эмтир ‘- В термос налил горячий чай, оказывается’; Мен ]аантайын сени и ]анында эмей база ‘- Я же постоянно рядом с тобой’; Ол тойбоды эмеш пе? - ‘Он, может быть, не наелся?’; Чын эмеш пе? - ‘Неужели, правда?’.
4. Сравнительные частицы ошкош, чылап / чилеп ‘как’ в качестве служебного компонента сказуемого становятся модальными частицами: Сен ол керекти уккан ошкожын - ‘Кажется, ты слышал об этом деле’; Jok, мен кече оны кдргдн ошкожым (КК, СА, 50) -‘Нет, я, кажется, его вчера видела’; Уй мддрдгдн чиледи - ‘Как будто промычала корова’; Карабаш ндкдринен болуш сураган чылады (JK, Y-C, 81) - ‘Карабаш как будто просил помощи у друга’; Анайда турганчам, та не де ]анымда кунурей берген чиледи - ‘Пока я так стоял, как будто что-то около меня загремело’.
5. Усилительная частица ла в качестве служебного компонента финитного сказуемого приобретает утвердительное значение: Мендий уулдар jepde ]аткылабай jam ла (СС, Э, 189) - ‘Такие парни, как я, ведь не валяются на дороге’; Мен де тегинду кижи эмес ле - ‘Я ведь не простой человек’; Ол кдзндк jaap кдргдй лд - ‘Ну пусть он смотрит в окно’.
6. Усилительная частица а с формой на Tv=6aii указывает на утвердительное согласие для совершения того или иного действия:
Андый кижиле уулдар отурбай аа (СС, Э, 188) - ‘Конечно же, парни будут сидеть с таким человеком’; Jami ла эдип ийген пдтукти кокидип ийзе, пдтугеш бойын jaan пдтук деп бодобой база\ (J1K, АК, 440) - ‘Конечно же, только что кукурекующего петушка похвалишь, он ведь возомнит себя ведь почтенным петухом’.
7. Модальная частица деер (от де= ‘говорить’) в сочетании с кайт- (от кай эт= - вопросительный глагол; ол кайтты? - ‘что он сделал?’) указывает на сильное сожаление: О куда-ай, кудай, кайттым deep, кайттым деер\ (УС, JO) - ‘Боже мой, боже мой, что я наделал, что я наделал! ’.
8. Модальная частица не всегда занимает постпозицию по отношению к сказуемому, но оттенки модального значения зависят от формы главного компонента: Ол куй таш не - ‘Это же ведь пещера’ (утверждение); Tv=i an не: JaanaM чын айткан не - ‘Бабушка ведь правду говорила’ (утверждение); ТУ=гай не: Баргай не - ‘Пойдет ли’ (неуверенность); Tv=ap не, Ту=ды не, Nv=He: Ишти эдер не -‘Конечно, работу сделает (уверенность)’, Мен урендим не - ‘Я ведь учил же’ (категорическое утверждение); Бу уредуни адам Сандрай кооркийдинле шылтуузында божотты не (JM, JJ, 35) - ‘Мой отец ведь благодаря Сандрая ведь закончил учебу’; Кайчы килсшипг/апыс ла сдзи, кдзи курч не (JK, Y-C, 12) - ‘У сказителя ведь острыми бывают только глаза и речь’. Модальная частица не в сочетании с кайт- указывает также на сожаление: Эмди сананзам, мен кайттым не - ‘Когда думаю (о прошлом), что же я наделала’.
Таким образом, особенностью категории модальности в алтайском языке является то, что модальная семантика может быть задана не только модальными аналитическими глагольными конструкциями, но также и синтетическими формами наклонений. Во всех рассмотренных случаях функция передачи сложных модальных значений ложится на предикат, который приобретает аналитическую грамматическую форму. В этой синтаксической роли выступают аналитические конструкции, состоящие из лексического компонента - знаменательного глагола, а служебным компонентом являются вспомогательные глаголы, модальные слова и частицы, которые вносят в предложение разные оттенки модальной семантики.
Литература
Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М., 1972.
Виноградов В.В. О категории модальности и модальных слов в русском языке // Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.
Зайнуллин М.В. О сущности и границах категории модальности. Уфа, 2000.
Озонова А. А. Модальные причастные аналитические с семантикой предположения // Материалы XXXIV Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». Филология. Новосибирск, 1996.
Петров Н.Е. Синтаксические средства выражения модальности в якутском языке. Новосибирск, 1999.
Тыбыкова А. Т. Конструкции с модальным значением достоверности в алтайском языке // Филологические исследования (к 100-летию Т.М. Тощаковой). Горно-Алтайск, 2006.
Черемисина М.И., Тыбыкова А.Т. О модальных формах сказуемого в алтайском языке // Компоненты предложения. Новосибирск, 1988.
Источники
БУ, Т - Укачин Б. Туулар туулар ла бойы артар. Горно-Алтайск, 1985.
БУ, ЭТ - Укачин Б. Ээлу туулар. Горно-Алтайск, 1969.
КТ, KJ - Толосов К. Кадын]аскыда. Горно-Алтайск, 1987.
JK, Y-C - Уч-Сумер алдында. Горно-Алтайск, 1986.
JIK, АК - Кокышев JI. Алтайдын кыстары. Г орно-Алтайск, 1980.
СС, АКС - Суразаков С.С. Алтай керегинде сбс. Горно-Алтайск, 1984.
СС, Э - Сартакова С. 3pjHHe. Горно-Алтайск, 2003.
