CC BY
110
УДК 81
Р. М. Фахретдинов
О КАТЕГОРИИ ДОЛЖЕНСТВОВАНИЯ В ГЕРМАНСКИХ, РОМАНСКИХ, ТЮРКСКИХ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ
Ключевые слова: модальность, французский и татарский языки.
Сопоставительный анализ модальности долженствования во французском и татарском языках на фоне корреляций с английским, немецким, испанским, русским, азербайджанским, турецким и туркменским языками. Обнаружено, что способы образования модальных конструкций долженствования в татарском языке парадоксально более близки неродственным западноевропейским языкам, а не родственным тюркским.
Keywords: modality, the Tatar and French languages.
The comparative analysis of the modality of "necessity" in the French and Tatar languages against the background of the correlations with the English, German, Spanish, Russian, Azerbaijani, Turkish and Turkmen languages. It has been found out that the formation of the modal structures of "necessity" in the Tatar language is paradoxically nearer to the unrelated West-European languages than to cognate Turkic languages.
Категорию долженствования мы понимаем как одну из субкатегорий модальности. Сама модальность различными учёными трактуется по-разному. Исследованию категории модальности посвятили свои работы многие известные лингвисты: Ш. Балли, А.В. Бондарко, Т.В. Булыгина, В.В. Виноградов, И.П. Распопов, A.M. Пешковский, Н.Ю. Шведова, Д.Н. Шмелев и мн. др. Вслед за В.В. Виноградовым мы определяем модальность как языковую универсалию, которая обнаруживается в различых формах в разносистемных языках. В то же время мы опираемся в своём исследовании и на классическое определение В.Н. Ярцевой, согласно которому «модальность - это функционально-семантическая категория, выражающая разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого» [1; 303]. Поскольку речь идёт об универсалии, было бы интересно проследить, как она реализуется в таких разноструктурных языках как аналитические западноевропейские,
синтетический русский и агглютинативные тюркские. В силу невозможности объять необъятное в рамках одной статьи, приходится ограничить себя лишь способами выражения долженствования в английском, немецком, испанском, французском, русском, азербайджанском, татарском, турецком и туркменском языках.
В первую очередь, конечно же, когда речь идёт о модальности долженствования, следует рассмотреть модальный глагол «долженствовать», «devoir» по-французски, «deber» по-испански, которым в татарском языке соответствует модальное слово «тиеш», в азербайджанском и турецком - «mali» и в родственном туркменском языке - «meli». Приходится констатировать, что в татарской грамматике отсутствует само понятие «модальный глагол», а все модальные значения передаются предикативными модальными словами. Интересно, что наиболее богатыми в этом отношении являются германские языки, имеющие каждый в своём распоряжении целых два глагола для выражения модального значения долженствования: нейтральный «must» в анг-
лийском или «müssen» в немецком и «ought to I sollen» соответственно, которые означают уже «внутреннее долженствование». Не зря, согласно теории В. Гумбольдта о языке как о зеркале души народа, именно у германских народов чрезвычайно развито чувство долга, что и позволяет им неуклонно возглавлять все мировые рейтинги по развитию чего бы то ни было вплоть до уровня жизни [2;326]! Тем не менее, во всех анализируемых в данной статье языках общая фраза, выражающая долженствование, имеет схожую структуру и смысл: я должен говорить по-русски; = «je dois parler français; = debo hablar en español; = I ought to I must speak English; = Ich muß I soll Deutsch sprechen; = men tûrkmençe geplemeli; = man Azarbaycan dilinda daniçmaliyam». И только в татарском языке модальное слово «тиеш» должно стоять строго в конце предложения: «мин татарча сейлэргэ тиеш», что роднит в данном конкретном случае татарский язык с немецким с характерными для него рамочными конструкциями, в которых глагольная форма обязательно должна замыкать фразу в сложноподчинённом придаточном предложении. А ведь согласно генеологической классификации языков, всё должно было быть наоборот: в тюркских языках модальное слово должно было бы звучать похоже и быть инкорпорировано в структуру самого смыслового глагола, как у всех агглютинативных языков, что мы и наблюдаем на примере азербайджанского и туркменского языков. Татарское же «тиеш» мало того что не похоже на общетюркское «mali», но и пишется раздельно. С другой стороны, из всех рассматриваемых нами языков лишь русский является достаточно гибким для того, чтобы повторить порядок слов татарской речи: «я по-русски говорить должен», что представляется естественным фактом многовековой ассимиляции двух ареально соседних народов.
Вторым по распространённости способом выражения долженствования является безличный оборот «il faut» во французском, которому соответствует «hace falta» в испанском и «man muß I soll» в немецком, которым соответствуют модальные слова
«кирэк» в татарском, «qarek» - в азербайджанском, «gerek» - в туркменском и турецком. Как видим, татарский язык на этот раз полноценно проявляет своё родство с остальными тюркскими языками, но в азербайджанском и турецком языках это модальное слово представлено более широко: в азербайджанском существует ещё его аналог «lazimdir», произошедший от турецкого «lazim». И, наконец, русский язык полностью оправдывает себя в данном случае как «великий и могучий», предоставляя целых три синонимичных безлично-предикативных модальных слова: «надо I нужно» и даже «надобно» - в высоком стиле речи. Например: «мне нужно/ надо/ надобно говорить по-русски; il me faut parler français; = мина татарча сейлэргэ кирэк; = mana tûrkmençe geplemek gerek; = mэnэ Azэrbaycan dilindэ daniçmaq qэrэk / lazimdir». Данные примеры контрастно демонстрируют разницу между аналитическим характером этой модальной конструкции в западно-европейских языках и остальными языками. Лексически выраженная с помощью безличного предикатива «надо» модальность представляет действие как потенциальное, в отличие от первого, упомянутого в данной статье способа передачи долженствования с помощью глагола «долженствовать», который представляет действие как обязательное. Хотелось бы отметить, насколько беднее в плане выражения данного модального слова германские языки: в английском этого безличного оборота вообще нет, а в немецком у этого оборота не существует отдельной формы для обозначения персонифицированного
долженствования, как во всех остальных сопоставляемых в данной статье языках. Поэтому они довольствуются в данном случае уже приводившимися ранее конструкциями «I must / ich muß».
И, наконец, самым интересным с точки зрения сопоставительного языкознания способом передачи долженствования является аналитическая конструкция: личное местоимение + спрягаемый глагол «иметь» + неопределённая форма глагола, которая естественным образом наличествует в аналитических романских и германских языках. Так, мысль «я должен работать» можно выразить как: «j'ai à travailler - во французском, tengo que trabajar - в испанском, I have to work» - в английском и «Ich habe zu arbeiten» - в немецком языке. Эта конструкция настолько популярна в западноевропейских языках, что трансформировалась даже в устойчивый оборот, означающий: «у меня много дел» — «j'ai à faire; tengo mucho quehacer; I have a lot to do; Ich habe viel zu tun». В остальных сравниваемых языках подобной конструкции, естественно, не существует, поскольку они являются агглютинативными или синтетическими по своей структуре. И только татарский язык вновь выделяется из своей тюркской семьи наличием похожей конструкции: личное местоимение + вторая форма причастия будущего времени + экзистенциональное предикативное слово «бар», соответствующее во всех остальных исследуемых языках глаголу «иметь», например: «минем эшлисем бар».
Кроме того, большой пласт передачи модальности «необходимости-долженствования» вскрыла Е.А. Хузина в своей статье «Модальность необходимости и долженствования конструкций с инфинитивом-сказуемым (на материале русских пословиц и поговорок)», в которой автор справедливо утверждает, что в подобного рода фразеологизмах часто встречается скрытая модальность долженствования [3;148]. Например: «С ним говорить, что решетом воду носить». В представленном примере субъект оценки совпадает с субъектом действия, выражается оценка действия - «с ним говорить бесполезно, все равно ничего не выйдет и, как следствие: не надо с ним разговаривать». Естественно, невозможно дословно перевести поговорку, но наиболее соответствующим ему французским фразеологизмом является «parler en l'air», что значит «говорить впустую, или в воздух» или «autant vaut parler à un sourd», что означает дословно «с таким же успехом можно говорить с глухим». Сам же известный фразеологизм, послуживший основой для данной поговорки: «Решетом воду носить» (по-английски: «put water into a sieve»), обычно переводится как «piler de l'eau dans le mortier», что является, по сути, аналогом синонимичного, но, однако же, совершенно другого русского фразеологизма «толочь воду в ступе». В турецком и татарском языках существует аналог лишь второй части этой поговорки: «kalburla su taçimak», но недостающая первая часть легко восстанавливается: «Анын белэн сейлэшергэ - илэк белэн су ташырга». Другая русская пословица с инфинитивом «держать в ежовых рукавицах» обычно переводится на английский жёстко: «to rule smb with a rod of iron» (дословно: «контролировать кого-либо с помощью железного прута»). В родственном немецком языке существует похожая пословица: «Jemandem unter der Fuchtel haben» (дословно: «иметь кого-либо под шпагой»). На французский же язык она переводится нейтрально: «mener qn comme il faut», что означает всего лишь «заставить кого-либо вести себя как положено», зато во французском варианте ярко выражена модальность долженствования. Можно привести и более адекватные переводы, такие как «mener rudеment» (дословно: «круто поступать с кем-либо»), или «tenir la bride haute à qn» и «serrer la vis à qn», но они уже ближе к другим синонимичным фразеологизмам: «держать кого-либо на коротком поводке» и «закручивать гайки в отношении кого-либо». Татарский же аналог, на удивление, лишён образности: «каты кул-ларда тотарга». И уж совсем далека от жёсткости наркома внутренних дел Ежова, естественно, турецкая пословица «avucunun içinde tutmak» (дословно: «держать внутри ладошки») I
Многие поговорки с императивом также выражают долженствование, так как подразумевают необходимое модальное слово, например: «не учи учёного» (не надо учить учёного). Схожая ситуация наблюдается в татарском языке: «галим барда -теленне тый, оста барда - кулынны тый» (при учёном попридержи язык, при мастере - руки). Во французском же аналоге модальное слово уже
присутствует: «Il ne faut pas parler latin devant les clercs» (буквально: «не надо говорить по латыни с духовными лицами»). Германские же народы по этому поводу одинаково считают, что не надо учить рыбу плавать: «never offer to teach fish to swim» (англ.) и «man soll den Fisch nicht schwimmen lehren» (нем.).
Во французском языке существуют даже поговорки, состоящие исключительно из модальных глаголов: «savoir, c'est pouvoir» - «белемдэ - кеч», очередная татарская калька русской поговорки «знание - сила».
Ещё одна французская пословица с эксплицитно выраженной модальностью: «quand on fait tout ce qu'on peut, on fait tout ce qu'on doit I a man can do no more than he can» (англ.) обычно переводится как «человек не может сделать больше, чем он умеет», хотя уместнее было бы её перевести как «выше головы не прыгнешь». В этом случае перевод скрывает свою модальность, зато приобретает образность и лаконичность. Что и соответствует немецкому варианту «über deinen Kopf kannst du nicht springen», в котором отрицательная модальность опять восстанавливается в тексте поговорки. Его татарская калька: <^з башьщнан югары (биеккэ) сикереп булмый».
Или другая французская пословица с модальным компонентом «va où tu peux, mourir tu dois» означает: «иди, куда можешь, умереть ты должен» и является аналогом русской поговорки «двум смертям не бывать, а одной не миновать», в которой присутствует скрытая модальность: «нужно рискнуть!». Как и в родственных немецком: «zweimal kann niemand, einmal muß jeder sterben» (дословно: «дважды никто не может умереть, а один раз - каждый») и английском языке: «a man can only die once» (дословно: «человек может умереть лишь единожды»). И уж совсем пессимистично всё заканчивается в татарском варианте: «беткэн баш беткэн» (дословно: «пропащая голова - кончена»). Удивительно то, что в татарской фразеологии до сих пор не существует эквивалента русской поговорке: «чтобы рыбку съесть, надо в воду лезть = he who would catch fish must not mind getting wet (тот, кто хочет поймать рыбу, не должен беспокоиться о том, что промокнет) = pour avoir la moelle, il faut briser l'os (чтобы иметь костный мозг, надо разбить кость)». Чтобы ликвидировать данную лакуну, пришлось проанализировать всю татарскую фразеологию и предложить для татарских лексикографов наиболее подходящую поговорку «тырышкан табар, ташка кадак кагар», что означает буквально: «кто постарается, и в камень гвоздь вобьёт». Зато в татарской лексикографии зафиксировано несколько вариантов перевода гораздо более популярной синонимичной пословицы: «без труда не выловишь и рыбку из пруда», не зря же считается, что татарский народ является одним из самых трудолюбивых!
1) «Аусыз куян тотылмый» - дословно: «без охоты заяц не ловится».
2) «Корт чакмыйча бал булмый» - буквально: «пчела не укусит - мёда не будет».
3) «Кел булмый, гел булмассыц» - иначе говоря: «без золы не будет и цветка».
В своём русско-татарском
фразеологическом словаре Н. Борганова даёт ещё один эквивалент: "Кулыц эшлэсэ, авызыц тешлэр" [4; 12], который представляется уже излишним, так как более подходит к синонимичной поговорке: «Как потопаешь, так и полопаешь».
Из приведённых примеров очевидно явствует, что в западноевропейской фразеологии модальность долженствования выражается открыто, а в русской и татарской - подспудно. И лишь в редких случаях можно наблюдать абсолютное совпадение: «эйтергэ кирэк = надо сказать = it must be said = Man muß sagen = il faut dire»; или: «басым ясап эйтергэ кирэк = следует подчеркнуть = it should be stressed = il faut souligner» и т.д. Однако данные примеры являются всего лишь устойчивыми выражениями, а не фразеологизмами в полном смысле этого слова, поскольку лишены образности. Не даром модальное слово "тиеш", выражающее более категоричное долженствование, очень редко встречается в составе идиом татарского языка: «тиеш дип (кирэк) табарга! тапмаска = (не) считать должным = consider it (un)necessary = es für (nicht) notwendig halten = juger (pas) nécessaire = estimar (no) necesario». Поэтому можно констатировать, что именно скрытая модальность долженствования зачастую преображает простое устойчивое выражение в красивую идиому с дополнительной коннотацией, что и составляет особую притягательность фразеологии!
Существуют и редкие обратные случаи, когда "долженствование" явно выражено в татарском - «кирэк булган саен» и турецком языках - «gerektikçe», а в остальных исследуемых языках оно присутствует скрытно: «по мере надобности = as required (англ.) = nach Bedarf (нем.) = au besoin (фр.) = según la necesidad» (исп.). Или: «кирэк булса дип = держать под спудом = keep smth back (держать что-то за спиной) = unter die Bank stecken (прятать под лавку) = mettre sous le boisseau (старинная мера для сыпучих продуктов равная 12,5 л) = tener escondido» (припрятывать). Или: «кирэк кадэр = в меру = to the extent (англ.) = mäßig (нем.) = avec mesure (фр.) = con medida (исп.); кYптэн шулай кирэк иде = давно бы так = and high time it is (англ.) = ce n'est pas trop tôt! (это не слишком рано) = ya es (era) hora» (исп.) и т. д.
Можно было бы просто ограничиться классическим сопоставительным анализом метафорического выражения долженствования в различных языках, но хотелось бы пойти дальше и предложить рифмованные варианты перевода поговорок, что было бы гораздо более интересным для изучающих французский язык, да и помогло бы самим французам привнести в их порой однообразный метафорический мир некоторую поэзию [5;335]. Например: «c ним говорить, что решетом воду носить» -
• «Lui parler - piler de l'eau dans le mortier».
• «C'est claire: lui parler - en l'air. C'est lourd:
autant vaut parler à un sourd!»
• Или: «Не учи учёного» - «Il ne faut pas
parler latin devant les capucins». И т. д. и т. п.
Несмотря на то, что грамматические корреляции между языками являются наиболее ценными для сопоставительного языкознания, не нужно забывать и о других сторонах языка, сближающих татарский язык больше с французским, нежели с русским языком. Например: в обоих языках есть одно фонетическое правило, по которому конечная глухая согласная озвончается, если последующее слово начинается с гласной. Так, «кирэк икэн» (нужно, оказывается) по этому правилу произносится [ki-re-gi-ksn], как и во французском языке «je dois aller» транскрибируется как [э-dwa-zale]. В английском же языке это правило сиквести-ровано наполовину: «s» на конце озвончается, только если перед ним стоит гласная, вне зависимости от того, на что начинается следующее слово: «shoes» [lu:z].
И, конечно же, наибольшее количество таких корреляций относится к лексике. Так, в английском, в немецком, во французском и в татарском существует по два слова для обозначения реки: всем известные a river, der Fluß, la rivière и «елга» соответственно; и отдельно для обозначения большой реки употребляются: a stream, der Strom, le fleuve и «дэрья». Тот же самый феномен в обход русского языка наблюдается и для понятия «последний ребёнок в семье»: во всех исследуемых в данной статье языках - Benjamin, а в татарском языке - «reHMem Интересный лингвистический факт для типологии неродственных языков представляет собой обозначение четверга - «атна кич» в татарском языке, которое коррелирует с немецким «Sonnabend» (суббота): в обоих понятиях присутствует лексическая составляющая «вечер», с той лишь разницей, что в татарском языке мы имеем дело с вечером недели, то есть закатом недели или её концом, а в немецком - с вечером накануне воскресенья, что, в принципе, является тем же самым. Дело в том, что изначально, как и по сей день во всём мусульманском мире, у татар выходным днём считалась пятница, и с воскресенья, а не с понедельника уже начиналась следующая неделя. Поэтому не случайно эти два термина так похожи, и, несмотря на то, что переводятся абсолютно по-разному, означают они одно и то же: канун выходного дня. Данный языковой факт можно рассматривать как ещё одно подтверждение научной гипотезы, что гунны -предки современных немцев, перекочевали в цен-
тральную Европу с Урала - ареала распространения тюркских языков. Недаром созвучное немецкое слово «uralt» означает «древний».
Подводя итог вышеизложенному, отметим, что семантика модальности долженствования в сопоставляемых языках включает в себя многочисленные оттенки значений: побудительной желательности, волюнтативности, необходимости (не) совершать какое-либо действие и т. п. Модальные значения долженствования в поговорках различных народов не просто накладываются друг на друга или мирно сосуществуют друг с другом, а состоят в мотивированных взаимосвязанных отношениях. Причём, в западноевропейских языках модальность выражается открыто, а в русском и татарском, как правило, завуалировано. Этот факт представляется далеко не случайным, поскольку использование пословиц испокон веков было обусловлено стремлением передачи жизненного опыта, народной мудрости от старшего поколения - молодому, а также средством воспитания в молодом человеке богатой нравственности и духовности. К сожалению, в рамках данной статьи приходится ограничиться лишь одной модальной категорией - «долженствование», на примере которой в очередной раз удалось наглядно показать, что татарский язык, будучи, несомненно, тюркским по своему происхождению и агглютинативным по своей структуре, по своему духу очень близок французскому языку.
Литература
1. Ярцева В.Н. Языкознание. Большая Российская энциклопедия, Москва, 1998. 684 с.
2. Максимов Н.В., Абдуллин И.А. Словосочетания как основа обучения неродному языку. Вестник Казанского технологического университета, 61, 7, 325329 (2013).
3. Хузина Е.А. Модальность необходимости и долженствования конструкций с инфинитивом-сказуемым (на материале русских пословиц и поговорок). Вестник Челябинского государственного университета, 51, 8, 147-152 (2011).
4. Борганова Н., Махмутова Л. Русча - татарча фразеологик CYзлек. Татарстан, Казань, 1959. 177 с.
5. Храмова И.А. Система высшего образования во Франции и направление вектора научных исследований в сторону их коммерциализации. Вестник Казанского технологического университета, 60, 6, 334-340 (2013).
© Р. М. Фахретдинов - к.ф.н., доцент кафедры иностранных языков и культур ИФИ КФУ, [email protected]. © R. M. Fakhretdinov - Candidate of Philology, Associate Professor of Foreign Languages and Cultures, KFU, [email protected].
