CC BY
148
УДК 882. 09
Устинов Алексей Валерьевич
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
1013801@mail.ru
О ХУДОЖЕСТВЕННОМ И БЕЛЛЕТРИСТИЧЕСКОМ НАПРАВЛЕНИЯХ В РУССКОМ ИСТОРИЧЕСКОМ РОМАНЕ
Статья посвящена определению типологии в русском историческом романе на основании истории изучения жанра в русском литературоведении
Ключевые слова: история русской литературы, история советской литературы, исторический роман, жанровое своеобразие исторической прозы, В.Г. Белинский, Ф.В. Булгарин, М.Н. Загоскин, С.М. Петров.
И
сторическии роман в русской литературе (далее - ИР) - один из самых популярных жанров, востребованный многими поколениями читателей. Едва ли не все классики русской литературы XIX и XX веков -А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Б.Л. Пастернак, А.И. Солженицын - в своем творчестве обращались к историческому направлению. Одновременно с этим существуют и целые пласты исторической литературы, традиционно считающейся «второсортной».
Вопрос определения художественности исторического направления в русской литературной критике поставлен с самого начала формирования жанра в первой трети XIX века. Различные аспекты этой проблематики поднимались в статьях В.Г. Белинского, Н.Н. Страхова, Н.А. Добролюбова, А.М. Скабичевского, трудах литературоведов советского периода Б.Г. Реизова, С.М. Петрова, В.Д. Ос-коцкого, в работах современных исследователей А.Ю. Сорочана, Е.Д. Гординой, Е.Н. Пенской и др.
На становление русского ИР 30-х гг. XIX в оказали влияние три основных фактора: популярность эстетики романтизма, пробуждение в русском обществе интереса к истории страны, повышение роли Российской империи на международной арене и одновременно с этим архаичность социальных отношений в сравнении с передовыми странами Европы [9, с. 20].
Интерес к истории в тот период являлся явлением общеевропейским. Романы Вальтера Скотта считались образцовыми, а исторический жанр представлялся единственно современным [10, с. 64]. Период реакции 1830-х годов, наступивший после восстания декабристов, породил два направления развития отечественной общественной мысли: свободолюбивое либерально-демократическое и консервативное охранительное, политическая доктрина которого выразилась в идеологии «официальной народности».
«Посреди всеобщего падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, невзирая на повсеместное распространение разрушительных начал, Россия, к счастию, сохранила доселе теплую веру к некоторым религиозным, моральным и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим. В сих понятиях, в сих священных
остатках ее народности, находится и весь залог будущего ее жребия», - говорилось в докладе С.С. Уварова императору Николаю I от 19 ноября 1833 г. [11, с. 70]. Самодержавие, пережившее социально-политический кризис 1825 года, пыталось найти основание для пошатнувшейся собственной легитимности. В подъеме же общественного интереса к истории проявилась необходимость разрешения серьезных политических противоречий, выявленных декабрьскими событиями 1825 г [9, с. 20]. Оформившийся таким образом конфликт между двумя идеологическими векторами - либерализмом и реакционным консерватизмом - во многом определил и становление ИР, по словам А.Ю. Сорочана, тем самым выражая «назревшую потребность в целостной художественной интерпретации исторического процесса» [13, с. 16].
«Век наш - по преимуществу исторический век. Историческое созерцание могущественно и неотразимо проникло собой все сферы современного сознания», - это утверждение Белинского точно иллюстрирует значимость интереса к истории в русском обществе первой половины XIX века [1, т. 3, с. 453]. Им же одним из первых был поставлен вопрос относительно проявления жанрового своеобразия ИР в синтезе литературы и истории. С точки зрения критика, писатель исторического направления обязан не только в совершенстве владеть искусством слова, но и безупречно знать историю. В статьях «Литературные мечтания» (1834), «О жизни и произведениях сэра Вальтера Скотта» (1835), «Разделение поэзии на роды и виды» (1841), в предисловии к изданию сочинений И.И. Лажечникова (1838) и др. Белинским был обозначен круг проблем ИР, характерных для того времени и являющихся ключевыми для дальнейшего развития жанра.
Эти проблемы можно сформулировать следующим образом: соотношение научного знания и художественного творчества; выражение исторической объективности в литературном произведении; специфика изображения исторического лица в качестве литературного персонажа, литературные типы и сюжетная роль подлинных и вымышленных лиц.
Впоследствии проблематика жанра ИР была достаточно подробно разработана в советском литературоведении. Опираясь на достижения крити-
132
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2013
© Устинов А.В., 2013
ческой публицистики XIX века, классические вершины отечественной литературы и эстетику социалистического реализма, советские ученые осветили практически все аспекты поэтики ИР, что позволяет современному исследователю на новом уровне рассмотреть поэтику ИР, учитывая при этом выявленные объективные свойства жанра и игнорируя идеологические условности.
Художественное воплощение формулы «официальной народности» способствовало развитию отдельного направления русского ИР, которое можно назвать «исторической беллетристикой» или «авантюрно-историческим романом». В таких произведениях вопросы взаимоотношений общества и власти, личности и государства решаются в русле официальной идеологической доктрины. Одним из родоначальников этого направления можно считать писателя и журналиста Ф.В. Булгарина, чьи исторические произведения носили не только ярко выраженный авантюрный характер, но и отражали официальную характеристику тех или иных исторических событий и лиц. «Занимательность исторического труда зависит не от описываемых происшествий, но от искусства в их изображении», -прямо признавался беллетрист [5, с. 94]. При этом упрощенно-дидактическая поэтика произведений Булгарина, по словам Н.Л. Вершининой, представляет читателю риторически классифицированный диапазон различных жизненных проявлений [2, с. 119]. Дидактизм в произведениях М.Н. Загоскина отмечал литературовед С.М. Петров: «Загоскин не только не заботился о соблюдении принципа объективности в изображении исторического прошлого, но и прямо придавал своим романам дидактическое назначение» [9, с. 54-55].
Определяя отношение к принципам художественности ИР, отмеченным Белинским и развитым в работах С.М. Петрова, ключевыми из которых являются историческая подлинность изображаемых событий, наличие в произведении философской основы, объективность изложения и художественная уникальность, - можно сделать вывод о существовании двух типов ИР.
Первый тип, художественный, основан на исторической подлинности, обладает определенной философской актуальностью и художественной уникальностью. К этому типу можно отнести произведения А.С. Пушкина «Капитанская дочка» (1936), Л.Н. Толстого «Война и мир» (1866), А.Н. Толстого «Петр Первый» (1945).
Второй тип, авантюрно-развлекательный, идеологически ангажирован и основан, как правило, на историческом вымысле. Отличительными чертами этого типа ИР являются развлекательность, акцент на любовной интриге, изображение истории в качестве «необычайных приключений идеальных героев и их возлюбленных» [9, с. 65]. Этим характеристикам вполне соответствуют такие про-
изведения, как романы «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1829) М.Н. Загоскина, «Мазепа» (1843) Ф.В. Булгарина, «Касимовская невеста» (1903) Вс.С. Соловьева и др.
Автор художественного ИР, опираясь на определенную философскую систему, стремится выразить свое личное отношение к событиям дня сегодняшнего, подвергает историю художественному анализу, творчески осмысляет исторические феномены, пытаясь найти основы социальных и культурных процессов современного ему общества.
Автор же авантюрно-развлекательного ИР подменяет подлинность идеологической ангажированностью, интерпретирует современность не на объективной исторической основе, но в рамках истории мифологизированной. В таких произведениях исторические события превращаются в красочный фон, для которого важны привычность и простота восприятия. Содержание такого ИР представляет собой набор идейных клише, обеспечивающих «легкость создания и распространения исторических мифов» [13, с. 435]. Привлекательность для человека сегодняшнего дня создаваемых исторических персонажей заключается не в их подлинности, выраженной в историческом психологизме, но в близости социальных и этических реакций. Читатель не себя узнает в человеке прошлого, но человека прошлого узнает в себе. Таким образом, художественное правдоподобие вступает в конфликт с исторической подлинностью. Поэтому во все периоды развития ИР можно заметить голоса непонимания популярности того или иного произведения, созданного, на их взгляд, вне художественной уникальности. Тогда как своеобразие поэтики, опирающейся на политическую и социальную мифологию, требует отдельного изучения.
Вышеуказанные принципы, заложенные в романах Булгарина и Загоскина, получили дальнейшее развитие в многочисленных авантюрных ИР, таких как «Царь-колокол, или антихрист XVII века» Н.П. Машкина (1892), «Новгородская вольница»
Н.Э. Гейнце (1895) и ряде других.
В советский период русской литературы ИР нашел свое выражение в создании многочисленных произведений на революционную тематику, замкнутой в канву ленинского определения трех этапов революционной борьбы. И если в период 1920-х -30-х годов, в момент формирования советского исторического романа, революционно-исторические романы представляли художественную ценность, так как впервые в истории литературы обращались к интерпретации исторических явлений в контексте классовой борьбы (см. произведения Ю. Тынянова и О. Форш), то впоследствии советская историческая романистика превратилась в часть государственной идеологической машины [3, с. 48].
Таким образом, творческий импульс «родословной революции» регрессировал до массового про-
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2013
133
изводства второсортной литературы сомнительной исторической и эстетической ценности. Как «вымысел, заключенный в историческую канву», характеризует определенную часть советских ИР Е.Д. Гордина [3, с. 110]. Примерами такого вырождения могут служить многочисленные романы исторических циклов на темы, связанные с движением «декабристов», «ленинианой», «социалистическим строительством».
Исследователь Е. Добренко указывает на присутствие в советской литературе отличительных черт массовой культуры, подчеркивая, что одним из характерных ее признаков является то, что она «не требует от реципиента сотворчества, будучи основанной на чистом потреблении (такова, например, корчагинская мифология)» [4, с. 275]. То есть коммуникация «писатель-произведение-читатель» построена на тех же самых принципах, что и историко-авантюрный роман XIX века.
Белинский вполне справедливо ставил под сомнение художественную ценность произведений в духе Загоскина, одно из которых он назвал глубокомысленной «галиматьей», за которой «ровным счетом ничего нельзя понять» [1, т. 8, с. 27]. С такой же определенностью охарактеризовал эти произведения дореволюционный историк литературы А.М. Скабичевский как «мнимо-исторический роман приключений» в «мнимо-исторической оболочке» [12, т. 2, с 695]. Это некоторое пренебрежение со стороны авторитетов русской литературной критики передалось и советскому литературоведению. Тогда как всестороннее и беспристрастное изучение подобных романов помогло бы не только лучше понять процессы, проходящие в современной исторической литературе, но и внести свой вклад в изучение восприятия исторических феноменов в различные эпохи, рассмотреть отражение идеологических и морально-этических установок в художественных произведениях.
Художественное направление ИР развивается по иным принципам. Для этого типа характерно пристальное внимание автора к актуальным для современности историческим событиям. Примером такого поиска являются романы А.Н. Рыбакова «Дети Арбата» (1987), В.В. Личутина «Раскол» (1997), А.Н. Иванова «Золото бунта, или Вниз по реке теснин» (2005), ставшие заметными явлениями в отечественной культуре рубежа XX и XXI веков.
По нашему мнению, ключевым демаркационным элементом, позволяющим разделить художественное и авантюрное направления, является отражаемое в произведении отношение к принципу типизации. Для художественных ИР характерна типизация от частного к общему, от индивидуального к массовому, тогда как для авантюрного направления присуща типизация от общего к частному. В авантюрно-развлекательном романе представления о событиях художественному анализу не под-
вергаются, наоборот, они представлены как привычная читателю реальность. Автор такого произведения предлагает читателю коллизию, вобравшую в себя элементы детектива, плутовского романа и даже романа воспитания. Дискуссии с читателем такой ИР не только не предусматривает, но и всячески старается утвердить идеологически выдержанные взгляды на государственное устройство, взаимоотношения личности и общества, проблему исторического выбора и т.п.
Социальное своеобразие русского ИР XIX-XX вв. заключается в отражении полемики относительно исторических путей развития страны, в изображении взаимоотношений гражданского общества и власти, а художественный конфликт в ИР принимает форму метафоры, заключенной в историческую форму.
ИР с помощью художественных средств позволяет эмоционально приблизить к читателю исторический объект, исторические явления помогают читателю определить социальную и культурную идентичность, увидеть ее исторические основания и перспективы, оценить собственную индивидуальность в неразрывной связи с прошлым своего народа.
Во всех основных направлениях русской литературы XIX-XX вв - романтизме, реализме, модернизме и постмодернизме - можно заметить присутствие ИР, позволявших решить вопросы обновления творческого метода. Такие произведения, как «Капитанская дочка» А.С. Пушкина, «Война и мир» Л.Н. Толстого, «Тихий Дон» М.А. Шолохова, «Петр I» А.Н. Толстого, «Доктор Живаго» Б.Л. Пастернака, не только отражают определенный общественный запрос, но и признаны эталонными с художественной точки зрения.
Библиографический список
1. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. I-ХШ. -М.: Изд-во АН СССР, 1953-1959.
2. Вершинина Н.Л. Пушкин и Булгарин: к проблеме исторического повествования // Болдинские чтения. - Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского университета, 1999. - С. 116-125.
3. Гордина Е.Д. История и идеология: пути развития советской исторической романистики и формирование классового сознания в 1930-40-х гг. -Нижний Новгород: ВГИПУ, 2009. - 172 с.
4. Добренко Е. Ф. Формовка советского читателя. Социальные и эстетические предпосылки рецепции советской литературы. - СПб.: Академический проект, 1997. - 321 с.
5. Кузовкина Т. История на службе у Булгарина // Век нынешний и век минувший: культурная рефлексия прошедшей эпохи: сб. науч. труд. Ч 1. -Tartu: Ulikooli Kirjastus, 2006. - 250 с.
6. Литературная премия им. Л.Н. Толстого «Ясная поляна». [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.yppremia.ru/laureaty/
134
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2013
7. Оскоцкий В.Д. Роман и история (Традиции и новаторство советского исторического романа). -М.: Худож. лит., 1980. - 384 с.
8. Пенская Е.Н. Русский исторический роман XIX века // Историческая культура императорской России: формирование представлений о прошлом: Коллект. моногр. в честь проф. И.М. Савельевой / отв. ред. А.Н. Дмитриев; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». - М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. - 551 с.
9. Петров С.М. Русский исторический роман XIX века. - М.: Худож. лит., 1984. - 374 с.
10. Реизов Б.Г. Французский исторический роман в эпоху романтизма. - Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1958. - 568 с.
11. Река времен. Вып. 1. - М.: Эллис Лак; Река времен, 1995. - 288 с.
12. Скабичевский А.М. Наш исторический роман в его прошлом и настоящем // Сочинения: в 2 т. - СПб., 1890. - Т. 2. - С. 654-794.
13. Сорочан А.Ю. «Квазиисторический роман» в русской литературе XIX в. Д.Л. Мордовцев. -Тверь: Марина, 2007. - 224 с.
УДК 821.161.1
Чубукина Ольга Владимировна
Харьковский национальный педагогический университет им. Г.С. Сковороды (Украина)
chubukinaolga @mail.ru
СВОЕОБРАЗИЕ УТОПИЧЕСКОГО КОМПОНЕНТА В РУССКОМ РОМАНЕ XVIII ВЕКА
В статье обоснована точка зрения, согласно которой ряд отличительных особенностей русской литературной утопии XVIII века, в частности русского политического романа, следует рассматривать не в сопоставлении с предшествовавшими их появлению западноевропейскими произведениями, а как органичное проявление национальной ценностной этической парадигмы.
Ключевые слова: утопия, роман, антиутопия, политический роман, XVIII век.
Одним из важнейших социально-культурных проектов, сформировавшихся в европейском социально-культурном пространстве в эпоху Просвещения, стала утопия как многообразно культивируемый тип миросозерцания. Однако утопизм Западной Европы и России в эпоху Просвещения различаются друг от друга едва ли не радикально. Европейская утопическая перспектива формировалась под воздействием предчувствий грядущих социальных потрясений. В России эта перспектива была наполнена иным содержанием: это объясняется, прежде всего, фи-лософско-интеллектуальным напряжением между набирающими силу просветительскими идеями и жестокой практикой монархического деспотизма: «Распад единой картины мира, появление новой идеологии и новых культурных задач, западные влияния, вкус к художественной литературе, формирование интеллектуальной элиты, новые технические перспективы, политическая и историческая мысль - все это должно было создать новую и благоприятную почву для утопических построений. Тем более что под воздействием тех же факторов набрал силу и сам утопизм (прежде всего утопизм государственный)» [1, с. 89-90]. Правда, следует особо подчеркнуть нетипичность самой фигуры деспота: Екатерины II. Как известно, императрица проявляла живой интерес к, так сказать, нетрадиционным методам государственного строительства: «Она задалась целью изменить человека. Живо интересуясь психологией и педагогикой, Екатерина знает все теории от Коменского и Локка до Юма
и Руссо, систематизирует свои взгляды в записке, адресованной наставнику своего внука Н. Салтыкову, пишет поучительные истории» [1, с. 93].
Нарождающаяся русская литература откликнулась на запросы времени с учетом социально-исторической конкретики. Хотя и в России появлялись собственно философско-социальные трактаты, содержавшие описание разнообразных проектов будущего устройства человеческого общежития, национальное своеобразие восприятия просветительских идей сказалось с большей отчетливостью в художественной литературе. Именно в это время, во второй половине XVIII века, появились первые образцы русского политического романа, авторы которых вдохновлялись, как принято полагать, «Приключениями Телемака» Фенелона. Роман представлял собой свободное переложение «Одиссеи» Гомера и содержал обширное повествование о приключениях Телемака в поисках его отца, Одиссея. Кроме прочих приключений, Телемак с Ментором встречаются в море с финикийцами, от которых узнают об удивительной стране Бетике, где во многом ещё царит Золотой век. Описание Бети-ки, между прочим, послужило основанием для охлаждения к Фенелону короля Франции.
Первым воспользовался этой сюжетной формулой Ф.А. Эмин, рассказывая о путешествии по Греции и Персии Фемистокла и его юного сына Нео-кла, преследуемых Афиной. Рассуждения о законности и справедливости, разбитые на диалоги и пересыпанные уроками военного искусства или этнографическими наблюдениями, составляют до-
© Чубукина О.В., 2013
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2013
135
