CC BY
33
Р. Б. Брюхов, Е. В. Витман, К. А. Михалев
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
О ФОРМАЛИЗАЦИИ ЛИЦЕНЗИОННЫХ ОТНОШЕНИЙ
Современное судебное толкование норм о заключенности и действительности гражданско-правового договора направлено на его сохранение. Суды, разрешая подобные споры, стремятся сохранить договорные отношения сторон, устранить возможные пороки сделки оценкой сопутствующих ей доказательств (переписки сторон, действий по частичному исполнению и т. д.). Такая практика сложилась в качестве противовеса недобросовестным ссылкам неисправных должников на обстоятельства незаключенности договора либо наличия в нем различных пороков.
Авторы статьи отстаивают позицию о том, что подобная логика правоприменения не всегда уместна при разрешении споров по делам об использовании объектов интеллектуальной собственности, в частности объектов авторского права. Действуя зачастую шаблонно, стараясь сохранить договор, суды, по мнению авторов, нарушают баланс лицензионных отношений, ставя в ущербное положение правообладателя. Нарушители исключительных прав, пользуясь таким подходом правоприменителя, извлекают необоснованную выгоду, избегая действия упрощенного механизма защиты прав правообладателей в виде взыскания компенсации. Делается вывод, что указанное положение дел стало причиной недостаточной формализации лицензионных отношений.
Ключевые слова: лицензионный договор, автор, объект авторских прав, объект интеллектуальной собственности, письменная форма договора, компенсация, защита авторских прав
БОГ: 10.34076/2410-2709-6-82-88
В гражданском обороте в современной России отношения по использованию объектов авторских прав все чаще оформляются путем заключения лицензионного договора.
Казалось бы, сама постановка вопроса о формальности отношений по использованию объектов интеллектуальной собственности вызывает недоумение. Так, законом установлена обязательная письменная форма лицензионного договора под страхом недействительности (п. 2 ст. 1235 ГК РФ). Более того, для всех договоров в сфере оборота исключительного права (включая договор залога) обязательным (под страхом недействительности) является соблюдение простой письменной формы [Гражданское право 2016].
На первый взгляд, правомерность использования результата интеллектуальной деятельности зависит от наличия у пользователя права, переданного правообладателем.
В силу вышеуказанной нормы такое право должно подтверждаться наличием лицензионного соглашения с правообладателем в письменной форме. Есть подписанный сторонами лицензионный договор - пользователь правомерный, нет такого договора - пользователь становится правонарушителем. В то же время сегодня некоторые суды считают пользователя объектом интеллектуальной собственности правомерным и при отсутствии подписанного сторонами единого документа (лицензионного договора), руководствуясь следующей правовой логикой.
Согласно п. 1 ст. 1235 ГК РФ по лицензионному договору одна сторона - обладатель исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (лицензиар) - предоставляет или обязуется предоставить другой стороне (лицензиату) право на использование
такого результата или средства в предусмотренных договором пределах.
На основании п. 2 ст. 1233 ГК РФ к договорам о распоряжении исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации, в том числе к договорам об отчуждении исключительного права и к лицензионным (сублицензионным) договорам, применяются общие положения об обязательствах (ст. 307-419 ГК РФ) и о договоре (ст. 420453 ГК РФ), поскольку иное не установлено правилами раздела VII ГК РФ и не вытекает из содержания или характера исключительного права.
В п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 г. № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» разъясняется, что в ситуации, когда одна сторона приняла от другой стороны полное либо частичное исполнение по договору или иным образом подтвердила действие договора, такая сторона не вправе недобросовестно ссылаться на то, что договор является незаключенным (п. 3 ст. 432 ГК РФ).
Пункт 2 ст. 434 ГК РФ указывает, что договор в письменной форме может быть заключен путем составления одного документа (в том числе электронного), подписанного сторонами, или обмена письмами, телеграммами, электронными документами либо иными данными в соответствии с правилами абз. 2 п. 1 ст. 160 Кодекса. Согласно п. 3 ст. 434 ГК РФ письменная форма договора считается соблюденной, если письменное предложение заключить договор принято в порядке, предусмотренном п. 3 ст. 438 Кодекса.
В силу же п. 3 ст. 438 ГК РФ совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора (отгрузка товаров, предоставление услуг, выполнение работ, уплата соответствующей суммы и т. п.) считается акцептом, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или не указано в оферте. Например, в том случае когда работы выполнены до согласования сторонами всех существенных условий договора подряда, но впоследствии сданы подрядчиком
и приняты заказчиком, к отношениям сторон подлежат применению правила о договоре подряда. Между ними образуются соответствующие обязательства, так как «любая процедура, установленная нормативным актом, преследует своей целью реализацию и охрану интересов определенных субъектов» [Майфат 2006: 211].
С учетом изложенного суды приходят к выводу, что даже частичная оплата лицензиатом лицензионного вознаграждения свидетельствует о соблюдении сторонами письменной формы сделки и фактическом возникновении между ним и лицензиаром обязательств из лицензионного договора. Но вряд ли подобная позиция правоприменени-теля основана на законе1. Приведенная логи-
Суды приходят к выводу, что даже частичная
оплата лицензиатом лицензионного вознаграждения свидетельствует о соблюдении сторонами письменной формы сделки
ка применима для арендных или подрядных отношений, но не укладывается в специальное регулирование отношений в сфере интеллектуальной собственности, имеющих более формализованный характер. Так, законом установлена обязательная письменная форма (суб)лицензионного договора под страхом недействительности (п. 1 ст. 1238, п. 2 ст. 1235 ГК РФ). Квалифицировать отношения сторон как основанные на лицензионном договоре при отсутствии подписанного сторонами документа необходимо с учетом следующего.
Применительно к оферте (ст. 435 ГК РФ). Согласно судебной практике переписка сторон по электронной почте, свидетельствующая об их намерении заключить лицензионный договор (ст. 434.1 ГК РФ), не означает его заключения. Если же между сторонами ведется переписка, то для заключения договора в ней должны быть согласованы все существенные условия лицензионного до-
1 Существует мнение о том, что подобный подход (обнаружение некой специфики применения общих положений гражданского законодательства при определении правовых последствий на основании особенностей объектов интеллектуальных прав) зачастую принимает форму предоставления не во всех случаях оправданных привилегий. См., например: [Васильев 2016].
говора, в том числе о предмете договора, пределах, способах, территории использования результата интеллектуальной деятельности. Также нужно представить доказательства того, что согласование условий договора ведется уполномоченными на подписание договора лицами. Кроме того, необходимо наличие соглашения сторон о том, что договор будет подписан с помощью средств механического либо другого копирования, стороны могут применять электронно-цифровую подпись либо иной аналог собственноручной подписи (см., например: постановления Суда по интеллектуальным правам от 4 апреля 2018 г. № С01-154/2018 по делу № А40-32038/2017, от 9 декабря 2014 г. № С01-1232/2014 по делу № А40-117364/ 2013).
В случае если между сторонами действительно велась переписка, в том числе электронная, но в ней отсутствуют доказательства всего вышесказанного, оферта считается не направленной. Более того, «стороны не могут своим соглашением установить такое регулирование, что при полном отсутствии правоотношений в прошлом в силу заключенного договора возникнет фикция их существования» [Степан-ченко 2014: 101].
Применительно к акцепту. В силу п. 3 ст. 438 ГК РФ акцептом считается совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в нем условий договора. Существенным условием лицензионного договора в соответствии с п. 5 ст. 1235 ГК РФ является условие об оплате лицензиатом вознаграждения. Это главная обязанность лицензиата, исполнение которой может свидетельствовать об акцепте предложенной оферты. В случае частичного исполнения пользователем такой обязанности, к примеру оплаты части периода использования результата интеллектуальной деятельности, в оставшейся неоплаченной части использование представляется неправомерным. Фактическое же использование интеллектуальной собственности за пределами оплаченного срока свидетельствует не об акцепте, а о нарушении исключительного права в силу п. 3 ст. 1237 ГК РФ.
Подобным образом современный правоприменитель оценивает и заключенность такого лицензионного договора.
В соответствии с п. 3 ст. 1235 ГК РФ лицензионный договор должен содержать указание на территорию, на которой он допускает возможность использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. В том же случае когда территория, на которой возможно использование такового результата или средства, в договоре не названа, лицензиат имеет право осуществлять их использование на всей территории Российской Федерации.
Пунктом 4 ст. 1235 ГК РФ предусмотрено, что срок, на который заключается лицензионный договор, не может быть более срока действия исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации.
Согласно п. 5 ст. 1235 ГК РФ в силу лицензионного договора у лицензиата возникает обязанность уплатить лицензиару вознаграждение, обусловленное договором. Договором может быть установлено иное правило. Если в возмездном лицензионном договоре отсутствует условие о размере вознаграждения, равно как и условие о порядке его определения, договор рассматривается как незаключенный. Закрепленные п. 3 ст. 424 ГК правила определения цены договора в таком случае не подлежат применению.
По условиям лицензионного договора вознаграждение может выплачиваться как в форме фиксированных разовых или периодических платежей, так и иным способом, например в виде процентных отчислений от дохода (выручки).
В силу п. 6 ст. 1235 ГК РФ в лицензионном договоре обязательно должны быть предусмотрены:
1) предмет договора. Он может быть описан путем указания на результат интеллектуальной деятельности либо на средство индивидуализации, право на которые по такому договору предоставляется. В соответствующих ситуациях необходимо сослаться на номер документа, которым удостоверяется исключительное право на такие средство или результат (свидетельство, патент). В случае передачи исключительных прав в залог также нужно учитывать, что предмет залога может быть описан любым способом, позволяющим идентифицировать имущество в качестве предмета залога на момент обращения взыскания [Кодификация российского частного права 2019];
2) способы использования средства индивидуализации или результата интеллектуальной деятельности. В п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 февраля 2014 г. № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» говорится, что при возникновении спора по поводу заключенности договора суд должен оценить все обстоятельства дела в их взаимосвязи в пользу сохранения, а не в пользу аннулирования соответствующих обязательств. При этом следует учитывать презумпцию добросовестности и разумности участников гражданского оборота, закрепленную в ст. 10 ГК РФ. Как справедливо указывается в науке, в некоторых случаях установление факта заключения договора представляет известную сложность и требует анализа ряда документов [Гонгало 2004].
Если стороны не согласовали какое-либо условие договора, которое относится к существенным, но предприняли дальнейшие совместные действия по исполнению договора и его принятию, расцениваемые как устранение необходимости согласования такого условия, договор считается заключенным. Открытым остается вопрос о сравнении конструкции вещного и лицензионного договора. Вещный договор является разновидностью распорядительной сделки и представляет собой соглашение о переходе права собственности [Волочай 2013: 124-125].
При любом случае нарушения прав правообладателя он может использовать специальные способы защиты своих прав, установленные в ст. 1250, 1251, 1252 ГК РФ, а для защиты авторских прав - обратиться к ст. 1301 ГК РФ. Эти способы, в сравнении с общими способами защиты гражданских прав, перечисленных в ст. 12 ГК РФ, предполагают упрощенный порядок доказывания и порядок установления компенсации за нарушенное право. В то же время в случае спора о наличии лицензионного договора между правообладателем и пользователем объекта интеллектуальной собственности, его заключенности либо действительности эти специальные способы защиты зачастую оказываются за пределами возможностей правообладателя.
Основывается это утверждение на следующих правовых нормах.
В описанных выше случаях суды (повторим) считают лицензионный договор заключенным, в том числе при отсутствии подписанного сторонами документа. С учетом поведения сторон лицензионного договора они приходят к выводу о том, что между правообладателем и пользователем сложились гражданско-правовые отношения, вытекающие из лицензионного договора (ст. 438 ГК РФ). При таких обстоятельствах использование объекта интеллектуальной собственности не может быть признано незаконным. Вместе с тем по условиям лицензионного договора и по смыслу действующего гражданского законодательства правообладатель имеет право на вознаграждение за использование ответчиком программного обеспечения.
В п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъясняется, что в случае когда на стадии принятия искового заявления суд приходит к выводу о том, что истец избрал такой способ защиты права, который не обеспечит его восстановление, это обстоятельство не может стать основанием для оставления искового заявления без движения, отказа в его принятии либо его возвращения.
В соответствии со ст. 133 АПК РФ или ст. 148 ГПК РФ суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения на стадии подготовки дела к судебному разбирательству. Закон устанавливает такое требование для определения того, какие нормы права следует применять при разрешении спора. По смыслу ч. 1 ст. 168 АПК РФ, ч. 1 ст. 196 ГПК РФ именно суд определяет нормы права, подлежащие применению в установленных обстоятельствах. Суд обязан указать мотивы, по которым он не применил те или иные нормы права, на которые сослались лица, участвующие в деле. В силу этого ссылка истца в иске на нормы права, не подлежащие применению в данном деле, сама по себе не может являться основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования.
С учетом изложенного суды считают возможным переквалифицировать, например, заявленные правообладателем требования о взыскании компенсации за нарушение прав
использования программного обеспечения в требование о взыскании вознаграждения за его использование. В результате правообладатель, искренне полагая, что между ним и пользователем-нарушителем отсутствует лицензионный договор в силу того, что он с этим пользователем его не подписывал, и обращаясь в суд с требованием о взыскании компенсации, сталкивается с переквалификацией его требований на взыскание вознаграждения, т. е. на требование, которое обычно предъявляется правомерному пользователю, пусть и задолжавшему деньги за использование объекта интеллектуальных прав.
Подобная правовая позиция представляется более чем спорной с точки зрения действующих правовых норм. Согласно ч. 1 ст. 9 АПК РФ судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности. Каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (ч. 1 ст. 65 АПК РФ).
Конституционный Суд РФ многократно отмечал, что право на судебную защиту в том виде, как оно сформулировано в ст. 46 Конституции РФ, не означает возможность выбора гражданином по своему желанию того или иного способа судебной защиты или ее процедуры, особенности которых определяются федеральными законами применительно к отдельным категориям дел (Определения от 22 апреля 2010 г. № 548-О-О, от 17 июня 2010 г. № 873-ОО, от 15 июля 2010 г. № 1061-О-О и др.).
В Определении от 21 мая 2015 г. № 1119-О Конституционный Суд РФ указал, что, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, арбитражный суд осуществляет руководство процессом. Он разъясняет участвующим в деле лицам их права и обязанности, предупреждает о последствиях несовершения или совершения ими процессуальных действий, содействует в реализации их прав, а также создает условия для полного и всестороннего исследования доказательств, правильного применения законов и иных нормативных правовых актов и установления фактических обстоятельств при рассмотрении дела (ч. 3 ст. 9 АПК РФ). Такое правомочие суда является следствием реализации принципа судейского руковод-
ства процессом, ввиду чего выступает процессуальной гарантией права граждан на судебную защиту, закрепленного в ч. 1 ст. 46 Конституции РФ. В силу того что судьи независимы, подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону (ч. 1 ст. 120 Конституции РФ), в процессе принятия решения именно суд дает оценку доказательствам и доводам, приведенным участвующими в деле лицами в обоснование своих требований и возражений. Только суд определяет, какие имеющие значение для дела обстоятельства установлены, а какие - нет, какие законы и иные нормативные правовые акты надлежит применить к данному делу. Суд устанавливает права и обязанности участвующих в деле лиц, решает, подлежит ли иск удовлетворению.
Между тем в силу принципа диспозитив-ности, присущего арбитражному судопроизводству, только истцу надлежит решить, защищать ли ему свое оспариваемое или нарушенное право (ч. 1 ст. 4 АПК РФ), к кому предъявлять иск (п. 3 ч. 2 ст. 125 АПК РФ), какое исковое требование предъявлять в суд и в связи с чем (пп. 4 и 5 ч. 2 ст. 125 АПК РФ), в каком объеме требовать у суда его удовлетворения (ч. 5 ст. 170 АПК РФ).
Таким образом, на суде лежит обязанность разрешить дело по тому иску, который предъявлен истцом. В силу того что при изменении основания или предмета иска в порядке ч. 1 ст. 49 АПК РФ истцом изменяется его иск, подлежащим рассмотрению судом и заявленным должен считаться именно иск в измененном виде.
Право истца (заявителя), предусмотренное ч. 1 ст. 49 АПК РФ, при рассмотрении дела в арбитражном суде первой инстанции до принятия судебного акта, заканчивающего рассмотрение дела по существу, изменить основание или предмет иска (заявления), кроме того, вытекает из конституционно значимого принципа диспозитивности, означающего, в частности, возникновение, изменение и прекращение процессуальных отношений в арбитражном судопроизводстве преимущественно по инициативе непосредственного участника спорного материального правоотношения, имеющего возможность распоряжаться своими процессуальными, а также спорными материальными правами с помощью суда (Постановления Консти-
туционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. № 2-П и от 26 мая 2011 г. № 10-П).
При рассмотрении спора по существу суд обязан выяснить волю лица, обратившегося за судебной защитой, а также квалифицировать заявленные требования с целью распределения бремени доказывания обстоятельств, имеющих существенное значение для верного разрешения спора, и соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле. При этом праву истца определять существо заявленных требований корреспондирует право другой стороны знать, по какому требованию заявлять свои возражения.
По смыслу ч. 1 ст. 49 АПК РФ суд не вправе рассматривать требования, которые не соответствуют волеизъявлению истца. Обратное означает нарушение принципа дис-позитивности арбитражного процесса.
Переквалификация судом заявленных истцом требований должна иметь целью
восстановление нарушенного права, а не отказ в удовлетворении требований при очевидности преследуемого им материально-правового интереса (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 10 июня 2014 г. № 18357/13). В науке часто отмечается, что критика неточного термина не должна подменять собой анализ того понятия, которое принято обозначать этим термином [Гонгало 2002: 13]. Исходя из смысла приведенных норм права и правовых подходов самостоятельная переквалификация исковых требований при одновременном изменении предмета и оснований иска находится за рамками компетенции суда.
В целом полагаем, что большая формализация лицензионных отношений будет способствовать укреплению принадлежности интеллектуальных прав в гражданском обороте, а также их защите.
Список литературы
Васильев А. С. Авторский закон - приговор искусству // Российское право: образование, практика, наука. 2016. № 2. С. 8-12.
Волочай Ю. А. Приобретение права собственности на недвижимое имущество по договору: сравнительный анализ законодательства России и Германии. М.: Статут, 2013. 223 с.
Гонгало Б. М. Мысли и речи о науке гражданского права // Цивилистические записки: межвуз. сб. науч. тр. М.: Статут; Институт частного права, 2002. Вып. 2. С. 3-16.
Гонгало Б. М. Учение об обеспечении обязательств. Вопросы теории и практики. М.: Статут, 2004. 220 с.
Гражданское право: учеб.: в 2 т. / под ред. Б. М. Гонгало. М.: Статут, 2016. Т. 1. 392 с.
Кодификация российского частного права / под ред. Д. А. Медведева. М.: Статут, 2019. 492 с.
Майфат А. В. Гражданско-правовые конструкции инвестирования. М.: Волтерс Клувер, 2006. 312 с.
Степанченко А. В. О пределах ретроактивного действия договора // Бизнес, менеджмент и право. 2014. № 2. С. 100-105.
Роман Борисович Брюхов - кандидат юридических наук, магистр частного права, доцент кафедры гражданского права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Евгений Владимирович Витман - кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Кирилл Андреевич Михалев - кандидат юридических наук, преподаватель кафедры гражданского права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
On the Formalization of License Relations
The modern judicial interpretation of the norms on the conclusion and validity of a civil contract is aimed at its preservation. Courts, resolving such disputes, tend to preserve the contractual relationship of the parties, to address the possible shortcomings of the transaction assessment of accompanying evidence (correspondence of the parties, actions on partial execution, etc.). Such a practice has developed as a counterbalance to unfair references of faulty by the debtor to circumstances of non-conclusion of the contract or its various defects.
The authors state that this logic is not always appropriate in the resolution of disputes on the use of intellectual property, in particular, copyright. Acting often boilerplate, trying to keep the contract, the courts often violate the balance of licensing relations, putting the right holder in a flawed position. In turn, acting in bad faith, violators of exclusive rights benefit from such an approach of the law enforcement authorities, avoiding action of the simplified mechanism of protection of the rights of right holders in the form of collecting compensation. The authors conclude that this situation is a result of insufficient formalization of licensing relations in civil legislation.
Keywords: license agreement, author, object of copyright, object of intellectual property, written form of the contract, compensation, copyright protection
References
Gongalo B. M. (ed.) Grazhdanskoe pravo [Civil Law], in 2 vols., Moscow, Statut, 2016, vol. 1, 392 p.
Gongalo B. M. Mysli i rechi o nauke grazhdanskogo prava [Thoughts and Speeches on the Science of Civil Law], Tsivilisticheskie zapiski [Papers on Civil Law]: collection of research works, Moscow, Statut, Institut chastnogo prava, 2002, pp. 3-16.
Gongalo B. M. Uchenie ob obespechenii obyazatel'stv. Voprosy teorii i praktiki [The Doctrine of Securing Obligations. Issues of Theory and Practice], Moscow, Statut, 2004, 220 p.
Maifat A. V. Grazhdansko-pravovye konstruktsii investirovaniya [Civil-Law Constructions of Investment], Moscow, Wolters Kluwer, 2006, 312 p.
Medvedev D. A. (ed.) Kodifikatsiya rossiiskogo chastnogo prava [Codification of Russian Private Law], Moscow, Statut, 2019, 492 p.
Stepanchenko A. V. O predelakh retroaktivnogo deistviya dogovora [About Limits of Retroactive Action of a Contract], Biznes, menedzhment i parvo, 2014, no. 2, pp. 100-105.
Vasil'ev A. S. Avtorskii zakon - prigovor iskusstvu [The Author's Law Is a Sentence to Art], Rossiiskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka, 2016, no. 2, pp. 8-12.
Volochai Yu. A. Priobretenie prava sobstvennosti na nedvizhimoe imushchestvo po dogovoru: sravnitel'nyi analiz zakonodatel'stva Rossii i Germanii [Acquisition of Ownership of Real Estate Under the Contract: a Comparative Analysis of the Legislation of Russia and Germany], Moscow, Statut, 2013, 223 p.
Roman Bryukhov - candidate of juridical sciences, master of private law, associate professor of the Civil law department, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Evgenii Whitman - candidate of juridical sciences, associate professor of the Civil law department, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Kirill Mikhalev - candidate of juridical sciences, lecturer of the Civil law department, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: grpravo@usla.ru.
Дата поступления в редакцию / Received: 15.09.2019
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 24.12.2019
