CC BY
116УДК 930/394:(343+345)
Чернышёва Е.В.
О ФОРМАХ КУЛЬТУРНОЙ ИНТЕГРАЦИИ КАРАИМОВ И ИУДЕЕВ-РАББАНИТОВ В КРЫМСКОЕ ОБЩЕСТВО ХУ-ХУН СТОЛЕТИЙ
Аннотация. В статье показана роль караимов и крымчаков в политике и экономике Крымского ханства, определены формы культурной интеграции в крымское общество XV-XVII столетий. Проанализирован исторический опыт Средневекового Крыма как опыт поликонфессионального, многонационального общества, достаточно эффективного, сохра-
няющего мир, позитивные отношения между различными социальными группами. Проблемы теоретической основы межконфессиональной коммуникации, предпосылок диалога между субъектами культурно-исторического процесса рассмотрены в культурологическом аспекте. Использовано множество источников, в том числе «Устная история» Д.Э. Лехно, «Татаро-ханские ярлыки» из коллекции ТУАК, «Два ханских ярлыка» из коллекции А.И. Ги-далевича.
Ключевые слова: караимы, крымчаки, формы культурной интеграции, зимми, тарханные грамоты, Чуфут-Кале, крымские хроники на иврите.
Chernysheva E.V.
ON THE FORMS OF CULTURAL INTEGRATION OF THE KARAITES AND JEWS RABBANITES INTO CRIMEAN SOCIETY OF XV-XVII CENTURIES
Summary. The article shows the role of the Karaites and Krymchaks in politics and economics of the Crimean Khanate, the forms of their cultural integration into the Crimean society XV-XVII centuries are defined. The historical experience of the Medieval Crimea - as the experience of multi-religious, multi-ethnic society, quite effectively, keeping peace and positive relations between different social groups is analyzed. Problems of theoretical foundations of interfaith communication, dialogue between subjects of the prerequisites of cultural and historical process are considered in the cultural aspect. A variety of sources, including «Oral History» by D.E. Lekhno, «Tatar-Khan's labels» from the collection of TSAC, «Two khan shortcut» from the collection of A.I. Gidalevich are cited.
Key words: Karaites, Krymchaks, forms of cultural integration, dhimmis, Tarhan muniments, Chufut-Kale, Crimean ^ronicles in Hebrew.
Постановка проблемы. Своеобразие и неповторимость крымской истории на протяжении последних веков привлекали внимание ученых, вызывали раздумья литераторов. Максимилиан Волошин сравнивал Крым с заводью, в которую вливались небольшие и не слишком бурные струи мимо идущих народов: здесь останавливались и замирали на несколько столетий (Кавказ же наоборот - был гребнем, на котором все проходившие мимо расы оставляли клоки своих волос)... [1]. Заводь ассоциируется с миром и спокойствием. Однако в определенные исторические периоды политическая жизнь на полуострове протекала достаточно бурно. В силу географической изолированности и небольшого размера территории полуостров был связан с множеством государств, с присущими последним религиозными и культурными традициями. Зачастую эти государства являлись противниками, вследствие чего картина межэтнического взаимодействия в самом Крыму с XIII столетия до начала XVI была сложной и неоднозначной. Однако к XVI веку в Крымском ханстве сложилась система, в которой субъектами политических и социальных взаимоотношений были как мусульмане, так и представители конфессиональных меньшинств - христиане, караимы и иудеи.
Анализ литературы. История караимов, так же как и исторический путь крымчаков, в течение продолжительного времени привлекает внимание ученых. Исследователи второй половины XIX - первой половины XX века П.М. Лякуб, А.Я. Гаркави, С.М. Дубнов, Д.А. Хвольсон, А.Я. Гидалевич, В.В. Григорьев, В.В. Радлов, А.И. Полканов, С.М. Шапшал обнаружили и опубликовали множество источников. Был собран значительный этнографический материал. В центре внимания современных исследователей Ю.А. Полканова, О.Б. Белого, В.П. Алексеева, М.Б. Кизилова, Д.А. Прохорова лежат вопросы этногенеза, события политической истории. Однако к настоящему моменту недостаточно исследованными являются проблемы теоретической основы межконфессиональной коммуникации, отсутствует культурологический анализ предпосылок диалога между субъектами культурно-исторического процесса, недостаточно проанализированы причины успешного поиска ценностной основы межконфессионального диалога.
Цель статьи - в контексте исторических событий эпохи Средневековья показать спе-
цифику межконфессиональных отношений на Крымском полуострове, роль караимов и крымчаков в экономической и политической жизни государства, проанализировать формы культурной интеграции данных этнических групп в социально-политическую систему Крымского ханства.
Изложение основного материала. Начало процесса переселения караимов и раббани-тов на полуостров исследователи связывают со стремлением избежать преследований и гибели во время крестовых походов (1096-99 гг.; 1147-48 гг.; 1202-1204 гг.). До этих событий ситуация в Европе была относительно спокойной (исходя из положений блаженного Августина, евреев следовало терпеть, потому что своим униженным состоянием презираемого меньшинства они постоянно подтверждают свою ошибку, отверженность Господом, доказывая этим правильность христианского учения). Однако в 1095 г. году на соборе Клермон-та папа Урбан II призвал уничтожать врагов христиан. «Бесполезно вести борьбу с врагами христовой веры в далеких краях, если евреи, которые хуже, находятся среди нас», - говорил Петр Клюнийский [2]. По-видимому, приток переселенцев был связан не только с бегством от преследований, но и с возможностью найти подходящую среду для успешной экономической деятельности. Своеобразным вариантом т.н. кочевой империи - объединения могучих воинов и международных торговцев - был племенной союз половцев. По О. Прицаку, сотрудничество торговцев Евразии с кочевыми харизматическими кланами началось еще в III тысячелетии до н.э. Так, тюркютам Ашина на завоевания дали деньги согдийцы из Ор-доса, а Чингис-хану - хорезмские купцы. У Кашгари - философа XI века - говорится: «Нет тата без тюрка, как нет шапки без головы» [3, с. 81]. Активное участие иудеев в экономической жизни было закономерным. По мнению Ш.Б. Гонтейна, еще в ходе т.н. «буржузной революции» IX века «евреи вернулись к жизни как нация купцов и ремесленников» [4, с. 12]. Между 1177 и 1187 годами путешественник Петахья Регенсбургский сообщал о том, что в стране кедаров (т.е. половцев) он встретил иудеев-еретиков (миним). Молитвы после еды, установленные Талмудом и прочитанные Рабби Петахья, как говорится у путешественника, эти люди отроду не слыхали и не знают, что такое Талмуд, но они им очень понравились [5]. В.Л. Вихнович полагал, что Петахья встретился с остатками соблюдающих иудаизм хазар [6, с. 198]. М. Кизилов сообщает о версии израильского историка Анкори: «миним» -предки караимов [7, с. 88]. Несомненно, путешественник видел людей, почитающих Ветхий Завет и не знающих Талмуд, ощущающих себя в безопасности среди половцев-кочевников. Стихийно возникшее объединение этносов, в соответствии с определением П. Сорокина, целесообразно идентифицировать как косвенную ассоциацию под воздействием общего внешнего фактора. Объединение становится более тесным, - указывал ученый, - когда два или более элемента культуры, граничащие в пространстве, но не имеющие функциональной или логической связи, все-таки остаются связанными друг с другом благодаря тому, что каждый из них соединен с неким общим фактором, внешним по отношению к ним обоим [8, с. 37]. Для кочевников-половцев и переселенцев - потомков хазар таким фактором являлись уникальные возможности для коммерческой деятельности. Улус Джучи как часть империи Великих Моголов, - как утверждает Д. Шапиро, - сам по себе стал фактором, приведшим к появлению евреев в Крыму. Крым в результате прихода татар, - считает ученый, -стал чем-то вроде Америки своего времени [9]. Переселенцев привлекало то, что благодаря централизации власти купцы, заручившиеся поддержкой правительства, были в безопасности. Улус был характерным примером т.н. «кочевой империи» (pax кочевников у О. Прицак) [35, с. 81]. Это утверждение совпадает с мнением А.Я. Гаркави, называвшего иудеев «средневековыми пришельцами, появившимися на Таврическом полуострове, начиная с XIII в., со времени завоевания Крыма татарами» (А.Я. Гаркави полагал, что в пещерных городах Крыма в дотатарский период еврейских общин не было) [10, с. 119]. В 1313 году тюркское население Золотой Орды принимает ислам. Под властью мусульманских правителей и караимы, и раббаниты имели статус зимми - то есть немусульманского меньшинства, находящегося под защитой уммы - общины мусульман. Зимма - защита, ответственность - истолковывалась как покровительство иноверцам при условии выполнения ими определенных обязательств. Не запрещает вам Аллах, - говорится в священной книге мусульман, -
являть добродетель и справедливость к тем, кто не сражается с вами из-за религии и не изгоняет вас из жилищ ваших [Коран, Сура 60; аят 8, 9]. По мнению британской исследовательницы Бат-Йеор, хотя условия данного покровительства связывают с Омаром II, однако последние не очень согласуются с терпимостью раннего ислама, либеральной политикой первых халифов, а также и с 90-летним правлением Омейядов (661-750). Скорее всего, эти условия были разработаны при первых Абассидах, когда фанатичные религиозные авторитеты были заняты борьбой с ересями [11]. Зимми было гарантировано право самоуправления в соответствии с законами их религии, религиозная свобода, свобода перемещения и жительства. Обязательства, при соблюдении которых оказывалось покровительство, были сформулированы Абуль-Хасаном аль-Маварди в XI столетии. Это запреты на порицание ислама, помощь врагам ислама и попытку склонить мусульман к перемене веры, запрет женитьбы на мусульманке либо попытки вступить с последней в сексуальные отношения [12]. Существовало множество других запретов, нарушение которых могло повлечь какое-либо наказание, но не лишить покровительства. К числу последних принадлежат запрет ездить на лошади и верблюде, публично распивать вино, открыто разводить свиней. Существовала обязанность носить одежду, отличающуюся от одежды мусульман, выплачивать джизью и харадж (подушной и поземельный налог), а в некоторых государствах - у зимми отсутствовало право занимать места на государственной службе. Многообразные запреты в каждой стране варьировались в зависимости от места и времени, а главное - в зависимости от политической воли и примера правителей. Например, в Марокко зимми не разрешалось собираться группами на улицах и разговаривать, в Персии и Тунисе - ходить по определенным улицам города. В Йемене - носить обувь [11]. Иногда предписания нарушались властями, отнимавшими права у покровительствуемого населения. В частности, в Бухарском эмирате в XIX столетии, - как отмечает Ф. Кандель, - были целые кишлаки насильственно обращенных. Дома, в которых жили иудеи, отмечались черным флажком, чтобы «мусульманин по ошибке не призывал на такой дом благословление Господне». После уплаты налога иудеи должны были получить от сборщика две обязательных пощечины, от которых откупались еще одним налогом, сбор с которого шел на кухню эмира [13]. Как говорится у исследовательницы, «В таких обществах зимми, вынужденные терпеть иностранное владычество, живущие в ситуации постоянной несправедливости и отсутствия безопасности, могли сохраниться только в узком пространстве, обходя запреты, воплощавшие несправедливость. Покорная униженность зимми дает точное представление о трагедии человека, позволяющего растоптать свою душу и разум ради своей веры» [11]. Произвол местных правителей зачастую поощряло и духовенство, невзирая на священное предание мусульман, указывающее необходимость проявления терпимости. «Остерегайся мольбы угнетенного, - говорится в одном из хадисов, - ибо не существует никакой преграды между ним и Аллахом». Ал-Аусат приводит слова Мухаммеда: «Кто навредит зимми, навредит мне, а навредивший мне вредит Аллаху». «Кто нарушает договор и ущемляет права, возлагает на других больше, чем они могут выполнить, для тех я буду врагом в день Воскресения», - передаются слова пророка Абу-Даудом [14]. Отметим, что в княжествах Анатолии, формирующемся Османском государстве мусульманские правители, как правило, гарантировали христианам и иудеям сохранение жизни и собственности, позволяя свободно отправлять религиозные культы. Известно, что Мехмед-завоеватель поощрял иммиграцию евреев, утверждая, что они несут торговлю и процветание [15]. Обстановка в Европе ухудшилась еще в XIII столетии. После обвинения иудеев в ритуальном убийстве, выдвинутого в 1235 г. в Фулде (Германия), разгул религиозного фанатизма привел к гибели десятков тысяч людей. Уничтожались целые общины (например, община Нюрнберга). Несмотря на неоднократные выводы специальных комиссий, в соответствии с которыми законы Моисея и Талмуд запрещают лишать кого-либо жизни и использовать его кровь (тем более, если это кровь человеческая), убийства продолжались. В это время султан Баязид (1481-1512 гг.) разрешает селиться на территории империи евреям, изгнанным в 1492 г. из Испании. Кроме этого, власти Османской империи запретили на своей территории периодические обвинения иудеев в ритуальных убийствах. В Крымском ханстве отношение к караимам и иудеям-раббанитам было не
просто лояльным, уже с XIV столетия общины караимов и раббанитов становятся активными субъектами экономических, социальных и политических отношений. Согласно С.М. Шапшалу, у караимского историографа XVIII века Дауда Ага говорится, что вождь караимов Элизар явился к Хаджи-Герай-хану и «отдался под его высокую руку». Хан обласкал его, сказав, что и впредь будет признавать Элизара начальником над караимами, поручив ему в то же время и ханский монетный двор, и всем караимам пожаловал тарханный титул (т.е. объявил свободным населением) [16, с. 18]. В правление Хаджи-Герай-хана аланы, греки и готы были вытеснены из Чуфут-Кале, и крепость была передана караимам. Это подтверждается данными нумизматики: наистарейшие монеты Хаджи-Герая были чеканены в Кырк-Ере в 858 и 867 гг. (1455 и 1469 гг.) [16, с. 19]. Хан предназначил крепость для караимов не из-за того, что захотел их выжить из плодородных речных долин, как предположил В.Д. Смирнов. В этом случае вытеснение не составило бы особого труда. Хаджи-Гераю была необходима крепость для защиты новой столицы - Бахчисарая (Кер-Кери - «крепость для защиты», - интерпретировал А.Я. Гаркави). Но татары несколько задержались только в одной из твердынь около города, взяв Чуфут-Кале и на особых условиях поселив там караимов. Как отмечает А.Л. Бертье-Делагард, потомкам воинов Золотой Орды - нахлынувшим в Крым и осевшим в нем победителям полумира - тесные безводные вершины скал не только не были надобны, но и, как прирожденным степным кочевникам и конникам, были даже невыносимы. Ученый приводит рассказ итальянца Барбаро, который однажды хвастливо указал татарину большую башню, на что тот презрительно заметил: «башни строит трусливый» [17, с. 93]. Караимы всегда были в добрых отношениях с татарами, почти не отличавшимися от них образом жизни, одеждой, обычаями и языком, и были необходимы ханству как торговцы и ремесленники, - пишет ученый. Они сохранили в Бахчисарае свое имущество, владели лавками, домами, садами вокруг; проводили внизу все дни, только на ночь уходя на высоты Чуфут-Кале [17, с. 119]. Подражая турецким султанам, крымские ханы держали в неприступной крепости знатных пленников и послов враждебных держав. В 1493 году там был заключен литовский посол Леж, в 1648 - польский гетман Потоцкий. С 1660 по 1680 гг. в Чуфут-Кале находился боярин Василий Шереметьев, в 1683 - московский курьер Василий Айтемиров и князь Андрей Ромодановский [16, с. 20].
Пребывание в крепости знатных пленников и размещение там же монетного двора значительно повышало авторитет караимской знати. Посетивший крепость в 1666 году турецкий путешественник Эвлия Челеби отметил, что ни в одной стране мира нет такой крепости, где евреями-иудеями были бы даже комендант крепости, и стражники, и дозорные, и привратники [18, с. 36]. Верность, воинская доблесть караимов, их умение вести торговлю -все эти качества получили достойное признание в Крымском ханстве. Караим Елизар был назначен комендантом как старой крепости, остававшейся вначале цитаделью самих татар, так и новой, укрепляемой караимами [17, с. 118]. Согласно сохранившимся документам, все проживающие в крепости караимы были свободны от выплаты каких-либо платежей, считаясь свободными (т. е. тарханами). В частности, это подтверждается в опубликованном З. А. Фирковичем ярлыке Хаджи-Герай-хана от 864 г. (1459 г.): «Пусть все находящиеся в крепости Кырк-Ерской мусульмане, христиане иудеи - будут тарханцы. Кто бы справа, слева, извне, изнутри, откуда бы ни было, из ясачных, из неясачных, ни пришел и ни осел в крепости, он тут от ясака, от калана, пусть будет тарханец, - рекли мы... Кто бы таки ни были эти тарханцы, знайте, чтобы ни скота, ни волов их для подвод арканами не ловили, ни алу-фы, ни сюсюна так называемых не взимали бы, ни в дома их насильно постоя не ставили бы, ни подымной подати, ни налога, так называемых, не взимали бы: никому таки из них утеснения и прижима не причиняли бы: пусть они со спокойной душой тихо проживая, проводя смиренно жизнь свою, вечером и утром в спокойствии да возвысят молитвы и славословия за нас и наш род-родов. Так мы рекли» [19, с. 7]. Как этот документ, так и ярлык 872 г. (1468 г.) упоминают не только иудеев, но и мусульман и христиан - последний, в частности, армян, которые явились ко двору ходатайствовать о подтверждении дарованных прежним ханом льгот и преимуществ. По мнению В.Д. Смирнова, «общество жителей Чу-фут-Кале признавалось со стороны ханской власти политической единицей, которой были
предоставлены всевозможные гарантии бытовой независимости» [20, с. 4]. Исследователь полагает, что упоминание ягуди (под этим термином понимаются караимы) представляется одновременным и заурядным с упоминанием о мусульманах и христианах, и это означает что все три общины, в том числе и караимская, находились в тесном общении, которое обуславливалась их повседневной соприкосновенностью в практической жизни и отсюда невольным территориальным соседством. Что касается тесного взаимодействия представителей различных конфессий, то среди приводимых по данной теме аргументов в издании З.А. Фирковича есть приговор Бахчисарайского кадиаскера от 1088 г. хиджры (1684 г.), подтверждающий права собственности караимов на земли, которые оспаривали мусульмане Ахмед бен-Балабан, Ахмед бен-Мухаммед, христиане Эфендуки, Арслан, Гавриил, Юрий и Бей Бирди [19, с. 89]. На основе имен участников процесса можно не только сделать вывод о реальных культурных и экономических связях, но и констатировать частный случай широко распространенной на полуострове этногенетической миксации. Принципиально важно, что из экономических и в определенной степени политических соображений ханы распространяли льготы на всех поселенцев вокруг Чуфут-Кале, не исключая ни христиан, ни мусульман, ни иудеев. Раббаниты так же, как и караимы, получали разнообразные привилегии. В частности, два ханских ярлыка 1595 года, принадлежащие общине Карасубазара, были опубликованы А.Я. Гидалевичем. Получателями являлись «евреи Лазарь, Меньямин, Исаак, Мордухай, Якув, Меер, Шолема, Гарун и другой Якув, Исаак, Кершун, Ясев», а также «Моше и Шолеме, сыновья Яякова, Яя, сын Ильи». Эти люди освобождались от разнообразных повинностей, становясь тарханами [21, с. 175-176]. Ханский ярлык 1597 г., хранившийся у карасубазарского крымчака М.А. Пейсаха, также освобождал подданных от обязанности давать лошадей, отводить квартиры в своих домах служащим чиновникам. У подданных не должны резать их баранов, брать хлебов из амбаров; в случае, если они будут привозить из-за границы людей, лошадей, рогатый скот и прочие товары, с них не следует брать пошлин. С получаемого ими наследства не следует взимать рехаима. Подданных не следует притеснять ни в чем [22, с. 102-103; 38, с. 67]. Вероятно, получивший ярлык занимался торговой деятельностью. В формирующихся общинах караимов и крымчаков было множество беглецов из Западной Европы Персии Средней Азии и Кавказа. Как отмечал С. Вайсенберг, у крымчаков гораздо более сложный этногенез: раббаниты в XV-XVII вв. представляли собой сложную смешанную группу, поскольку новоприбывший, как правило, примыкал к крымчакам, а не к караимам. У крымчаков можно встретить ашкеназские фамилии - Кокуш, Колпакчи, Хафуз, Чолак; фамилии сефардов - Анджело, Ломброзо, Тревго-да. Фамилии Гурджи, Токатлы указывают на выходцев с Кавказа, Измерли, - считает автор, -происходит из Смирны, а Мизрахи - из Персии или целом с Востока [23, с. 392]. Ряд крымчакских фамилий, - указывал В.Ю. Чернин, - образован от корней языка идиш: Бер-ман, Вайенберг, Зельцер, Гершгорн, Фишер, Флиофедер [24, с. 94]. Раббаниты стали тюрки-зироваться достаточно быстро. М. Кизилов обнаружил тюркские имена в именах каффин-ских евреев XIII-XV столетий - это имена Паша, Уллу-Ходжа, Джаныбек. Потомки эмигрантов в Крым во втором или третьем поколениях иногда имели двойные тюрко-ивритские имена (Элияу-Паша), или даже тюркские прозвища-фамилии (Кеккюз, Сарабей, Дерваш и др.) [7, с. 190]. Отдельные караимы, находясь на службе у крымского хана, в силу своих способностей и деловых качеств пользовались большим доверием властей. С.М. Шапшал упоминает выходца из Персии Синана бай Ходжа Челеби, который проживал в Крыму с 1500 года и служил без перерыва ханам Менгли-Гераю, Мехмед-Гераю, Гази-Гераю, Саадет-Гераю. После смерти Бай Ходжи его сын Юсуф, а затем все его потомство служили ханам, имея титул «ага». Сохранилось также имя Исайя Ходжаки-Бия (в татарских документах Ис-ай-бий), который в 998 году (1590 г.) был послан с дипломатической миссией в Москву, причем упоминание его имени есть в письме Бора-Гази-Герай-хана к московскому царю Борису Годунову [16, с. 20]. Даже после перемещения ханского монетного двора из крепости в Бахчисарай место управляющего, как правило, занимал караим. В частности, в приговоре кадиаскера по делу о двух лаку близ Чуфут-Кале приведена фамилия Исаака Челеби, названного там эмином (управляющим) [16, с. 21]. С.М. Шапшал сообщал, что в разные пе-
риоды этот сановник занимал и другие важные государственные должности, в т.ч. был членом Ханского Дивана (Государственного Совета), обвязывался т. н. дюльбентаром - головным убором хана, украшенным золотом и алмазами. Хан надевал дюльбентар в исключительно-торжественных случаях: во время вручения ему присланных султаном знаков тет-рифата (инвеституры), возвращения с войны и т.д. Как отмечает М. Кизилов, в течение всего XVII века управление ханским монетным двором и казной было в руках караимского семейства Челеби-Синани точнее его ветви, носившей титул «ага» [7, с. 145]. Конфессиональная принадлежность иудаизму, как полагают исследователи, не являлась препятствием для исполнения государственной службы в Крымском ханстве. Отметим, что социальные и культурные условия могли находить отражение во множестве факторов, в т.ч. в фамилиях, присваиваемых человеку, а затем роду. По данным С. Вайсенберга, из списка фамилий крымчаков следует, что среди евреев были чиновники (фамилии Ага, Кая, Чавуш) солдаты (байрактар) и, хотя можно усомниться, что солдату было легко дослужиться до чинов и титулов, тем не менее, существуют такие фамилии как Паша, Мурза, Ходжаш [23, с. 392]. Кафинец Меир Ашкенази был назначен для исполнения дипломатических поручений. Во время выполнения одного из них он был убит пиратами из Генуи. Один из свидетелей его гибели на собрании раввинистов в Софеде (центр иудейского вероучения того времени) дал показания, согласно которым Меир Ашкенази привез в Гаву (близ Генуи) военнопленных из Египта и был назначен послом татарского хана при короле Польши [25]. Колоссальные связи в крымской политике имел Ходжа Кокос (Кеккез) - доверенное лицо Московского князя Ивана III в дипломатических отношениях с Мангупским князем Исааком и Крымским ханом. В русских источниках упоминается еврей Берека - казначей нуреддина и калги (в соответствии с информацией В.Е. Сыроечковского, казначей принимал т. н. поминки за ну-реддина, и даже за Казы-Герай-хана). Берека постоянно кредитовал московских посланников Г. Неронова и Г. Головина и даже тайно сообщил им государственную тайну - информацию о приезде из Каффы Мустафы-паши с 5000 злотых и приказом Магомет-Герая, не мешкая, отправиться в поход на Московское государство [26, с. 23-24; 27, с. 333]. Культурный синтез в крымском обществе обретал значение функционального. Как указывает П. Сорокин, причинное или функциональное единство складывается, когда элементы системы связаны при помощи особых внутренних центров, которые ближе им по природной сути, чем это бывает при внутренней интеграции. Любой культурный синтез, - считал ученый, -можно считать функциональным, когда, с одной стороны, устранение одного из важных элементов заметно влияет на функции и структуру остального синтеза и когда, с другой стороны, отдельный элемент, будучи перенесен в совсем другую комбинацию элементов, или не может существовать, или должен измениться, чтобы стать ее частью [8]. Например, без системы льгот, гарантий бытовой независимости, широких возможностей в торговле и своеобразного «социального лифта» для иноверцев Крымское ханство потеряло бы и свою специфику, и привлекательность для тех, кто продолжал прибывать на его территорию. Вместе с тем, подобная система была бы немыслима во множестве других стран. Что касается предполагаемых условиями зиммы ограничений для деятельности, караимам и раб-банитам запрещалось жить непосредственно в Бахчисарае, даже если в этом городе находились их торговые лавки. Караимы должны были спускаться с Чуфут-Кале рано утром и возвращаться назад поздно вечером [16, с. 16]. Зимми не разрешалось также ездить на лошадях. С другой стороны, караимы были освобождены от дополнительного налогообложения и от участия в общественных работах. Ссылаясь на Шарля де Пейсонеля, Э. Гендерсон сообщает, что в правление Хаджи Селим-Герая один из караимских врачей вылечил серьезно заболевшую сестру хана, вследствие чего все караимы были освобождены от тяжелых строительных работ и вместо этого должны были обеспечивать старшую жену хана кофе, углем и некоторыми другими продуктами, находясь при этом под ее покровительством [28]. Вразрез с общепринятыми правилами, согласно которым ворота зимми всегда должны быть открыты для мусульман, караимам разрешалось запирать ворота Чуфут-Кале и держать их открытыми с вечера пятницы и до завершения праздника Шабат [7, с. 146-147]. Караимы и крымчаки активно взаимодействовали с представителями практически всех этнических
групп. В ситуации возникновения конфликтов последние правовым путем. Так в 1449 г городская управа Генуи, получившая жалобу на каффинского епископа, который посягал на имущество местных греков, армян и евреев, встала на защиту своих граждан. Назначенный правительством начальник каффинской городской полиции Николозо Бонавентура навел порядок в городе, и горожане стали посылать петиции в Геную с просьбой продлить его пребывание в Каффе [7, с. 190]. Петиция была подписана десятью самыми богатыми и влиятельными членами иудейской общины, которая таким образом выступила в качестве полноправного субъекта политических отношений. После Османского вторжения иудейское население сохранило свой прежний статус. В XVI-XVII вв. раввинисты жили в основном на востоке Крыма (в Карасубазаре и Кафе), а на Мангупе, в Инкермане и Чуфут-Кале - караимы [7, с. 142]. Согласно переписи, проведенной турками во времена Сулеймана I (15201566), в Каффе проживало 92 еврейских семьи и один бобыль, т.е., согласно принятым демографическим критериям, - 460 человек. Общее число достигало 500-700 человек [39]. Вероятно, караимов было больше, и они в целом были более влиятельны. Хотя термин «крымчаки», используемый по отношению к группе иудеев, по словам И.С. Кая, издавна живущей на Крымской земле и в значительной мере перенявшей крымскотатарскую культуру, стал использоваться только в середине XIX столетия, уже в XVI-XVII веках происходит консолидация еврейской общины, которая в повседневном общении переходит на тюркский, т.е. на крымскотатарский язык (на иврите была письменность, на иврите продолжали молиться). В Крымском ханстве, - сообщает Ф. Кандель, - иудеи возделывали сады и виноградники, занимались ремеслами, выделкой кож, огородничеством, торговлей шерстью и фруктами [13]. Крымчакской общине, - говорится у П.М. Лякуба, - удалось полностью искоренить нищенство и попрошайничество. Община установила денежный сбор с движимого имущества - до 1 тысячи рублей в год. За счет сбора поддерживали малоимущие семьи, выдавая каждой по 10-25 копеек к каждой субботе и раздавая дрова и уголь; помогали с приданым девицам из небогатых семей [29, с. 24]. Но основной и самой важной статьей расхода оставался выкуп из плена единоверцев. Рассуждая о положении крымчаков в Крыму, П.М. Лякуб отметил, что, живя здесь испокон веков, крымчаки не подвергались всем тем передрягам, которые были уделом единоверных им евреев в других странах, кичившихся своей культурой и благоустройством [30, с. 13]. Анализируя обстановку на полуострове уже в свое время (в середину XIX века), автор отмечал: «татары относятся к крымчакам весьма дружелюбно, называя их своими и охотно вступая с ними в отношения общежития. В этих взаимных между ними отношениях так и проглядывает взаимная дружба. В высшей степени они между собой солидарны и доверчивы. Всякого рода сделки совершаются на вере, никаких записок или актов друг от друга не требуют, как велика бы ни была сумма. Говорят, что не было случая неисполнения данных евреями или татарами обязательств. Крымчак откажет себе в самом необходимом, но неуклонно исполнит свое слово, стараясь всеми силами не остаться в долгу к установленному сроку [30, с. 12-13]. Ф. Кандель приводит сведения о том, что во время вынужденной эмиграции из Крыма в 60-е годы XIX века татары оставляли у крымчаков все, что не могли захватить с собой - в полной уверенности, что их добро буде т в целостности и сохранности. И действительно, когда некоторые из переселившихся вернулись обратно, все оставленное было им возвращено до последней ниточки [30, с. 12-13]. На другого путешественника, посетившего Крым в 1860-х годах и заинтересовавшегося положением крымских иудеев, произвели впечатление их «невежественность с точки зрения нашего европейского образования и вместе с тем их честность и миролюбие. Д. Самуэльсон отметил необыкновенную аккуратность местных жителей: «Заходя в дом даже беднейшего из крымчаков, я везде встречал такую чистоту и порядок, которыми бедный класс евреев в других местах не может похвалиться» [31]. Английский путешественник Э. Гендерсон прибыл в качестве миссионера и имел определенные предрассудки по еврейском вопросу, однако он не мог не сохранить объективность и отметил исключительные моральные качества крымских караимов [28]. Путешественники рассказывали о том, что «... крымчаки почти все высокого роста, смуглого цвета, статны и стройны. Во взгляде их и осанке выражается прямота. Они вежливы и ласковы. Образ жизни их до
крайности прост и воздержан. Привязанность к семейному очагу чрезвычайно сильна, а чистота нравов повсюду - примерная. Между ними мы не встречаем ни чахоточных, ни малокровных, ни нервных, которыми кишит современное человечество» [13]. Моральный климат, установившийся в крымской действительности, отсутствие преследований по религиозному признаку и, тем более, угрозы жизни и собственности избавляют людей (возможно во втором или в третьем поколении) от последствий психологической травмы, наносимой столетиями преследований. Пробуждается чувство единства со своей новой Родиной и духовной близости с соотечественниками. Важно, что многие из караимов и во второй половине XIX столетия, уже полностью перейдя на европейскую моду, по-прежнему (по собственной инициативе) прикрепляли к одежде особый знак в виде желтой ткани размером с куруш. Это воспринималось не как дискриминационное отличие, а как дань традиции, способ позиционировать себя в качестве представителя определенной этической общности, и было связано с гордостью за свою культуру и историческое прошлое. Опыт, знание языков и европейских реалий, присущие ряду переселенцев из Польши, Италии и Испании, охотно использовались правителями Крыма. В частности, посланником в Польшу был упоминаемый выше Меир Ашкенази. Как и практически все население средневекового Крыма, еврейское население принимало участие в торговле невольниками. Рабство как одна из форм внеэкономического принуждения было неотъемлемой частью экономической системы той эпохи, а успешно развивающаяся экономика была связана с увеличением спроса и, соответственно, с интенсификацией эксплуатации. По М. Кизилову, раввинисты и караимы принимали участие в экономическом процессе, как посредники при освобождении невольников и как ростовщики, одалживая деньги пленным. Зачастую, выкупив пленного, его отпускали при условии, что по возвращении на родину тот пришлет выкупившему сумму, превышающую стоимость выкупа [7, с. 197; 32, с. 3632]. Выкуп же из неволи своих единоверцев представлял собой важное религиозное предписание (мицву). В Мишне говорилось, что выкуп евреев из неволи необходим для поддержания мироздания. В общине постоянно было какое-то количество собранных денег, и, согласно Галахе, средства, предназначенные на благотворительные цели, правильно было потратить для освобождения единоверцев. Иногда освобожденных было достаточно много (у Эвлии Челеби говорится, что война под предводительством Хмельницкого привела к появлению такого количества еврейских пленников, что любого из них можно было просто поменять на трубку табаку). Будучи захвачен татарами во время набега на город Лиду, оказался в Крыму выдающийся ученый - талмудист, каббалист, комментатор Библии и автор стихотворений Моше бен Яяков (1440(48)-1520 гг.), известный также под прозвищами Моше а-Голе (Изгнанник), Ашкенази (Европеец), Моше а-Руси (Русский), Моше Киевский II (в отличие от Моше бен Яякова Киевского XII в.). Ученый провел на полуострове последние годы своей жизни. Можно предположить, что провел не без радостных для него событий. Попавшему в плен, ему на помощь приходит община местных караимов и раввинистов, которая освободила также и его детей. В Каффе, где поселился Моше а-Голе, он был окружен большим почётом и последующие годы жизни посвятил Крыму, крымской иудейской общине, на достижение религиозного и культурного единства которой были направлены его научные изыскания. Моше а-Голе родился в Шадове (современный город Шедува в Литве); по другим сведениям - в г. Турове (около Киева). Значительную часть жизни провел в скитаниях. Своим идейным кумиром, учителем ученый считал Абрахама Абулафию (1240-1291 гг.) - иудейского мистика из Южной Франции, мыслителя, отважно решившегося на диалог с папой римским, желая прекратить преследование единоверцев и начать хоть какой-либо диалог между конфессиями [33, с. 203-205]. Последующие события показали, что с Абулафией Моше а-Голе сближало видение общности как субстанции, объединяющей людей, а не наоборот. В контексте осознания общности духовной основы аврамических религий Абулафия говорил, что среди христиан есть настоящие праведники, а Моше, объединив крымских раббанитов, воспрепятствовал появлению трех разрозненных учений в иудаизме). Хотя уже в 70-е годы Моше имел своих учеников и был известен, он продолжал жить в нужде и лишениях. В конце 70-х годов XVI столетия он едет в Стамбул и, познакомившись с местными караимской и раббанитской общинами, изу-
чает караимскую литературу и астрономию у караимского ученого Элияу Башьячи и у ев-рея-раввиниста Авраама а-Царфати, на дочери которого Моше вскоре женился [7, с. 231]. Поселившись в Киеве, ученый пишет полемические заметки на полях трактата Ган Эден (ивр. «Эдемский сад») византийского философа Аарона из Никомедии. Однако вскоре Мо-ше постигает несчастье: в 1482 году во время набега на Киев в плен попадают его дети; похищена также была рукопись. С целью собрать большую сумму денег для выкупа он отправляется путешествовать по территории Великого княжества Литовского. В Луцке и Троках он полемизирует с местными караимами, рассказывая им о своем труде, критикующем их религиозный кодекс. Караимы, - как сообщает Ф. Кандель, - очень этим огорчились, один из них написал в ответ: «Моше - человек, запутавшийся в сетях ума своего, надевший мантию лжи и вымыслов, возымел наглость подвергнуть критике нашего уважаемого ученого, светило диаспоры рабби Аарона, и я заострил стрелы, чтобы метнуть их в лисицу, напавшую на льва».Тем не менее, караимы заинтересованно и настойчиво ищут пропавшую рукопись своего оппонента, а главное, - собирают средства для выкупа его детей. Ссылаясь на письмо караимского экзегета Калеба Афендопуло, М. Кизилов сообщает: трокский караим Иосиф бен Мордехай Малиновский, приехав в Каффу, узнал, что рукопись куплена кем-то из местных караимов за 20 серебряных монет, частично скопирована и увезена в Константинополь, где она потерялась [7, с. 232]. Известно, что Моше а-Голе пребывал в Киеве до 1495 года, став в это время автором «Книги грамматики» («Сэфер а дикдук» и календарного трактата «Йесод а-иббур» (Основа календарного интерполирования») [там же]. 1495 год - год т.н. «киевского изгнания». По приказу великого князя литовского Александра иудеи были изгнаны из города. Как полагал А.Я. Гаркави, в основном киевские евреи тогда переселились в Крым [15, с. 119]. Моше а-Голе попал в Крым в качестве пленника-раба, будучи захваченным, по его собственным словам, в синагоге в городе Лида 17 таммуза 1506 года. В Кафе на невольничьем рынке ученый встретил своих детей (с момента похищения прошло 24 года). Ученый и его семья были выкуплены из плена общими усилиями как раб-банистской, так и караимской общинами; последних нисколько не останавливали идейные расхождения с караимизмом, обнаруженные в трудах философа. Как уже отмечалось, выкуп пленных являлся мицвой - священной обязанностью, традицией религиозной жизни. Согласно Галахе, человек, по какой-либо причине откладывающий исполнение священной обязанности выкупа единоверца, является ответственным за его пребывание в плену и рассматривается как виновный в пролитии его крови. Захваченный в плен вместе с отцом и учителем может сначала выкупить себя, потом - учителя, и только потом - отца. Уважение к учености, к образованию было настолько велико, что закон повелевал: ученого, попавшего в плен, следует выкупить прежде, чем даже царя Израиля [25]. Происшествие с выкупом наглядно иллюстрирует специфику отношений между караимами и иудеями-раввинистами. В эпоху средневековья представители двух общин вместе изучали святое писание, часто друг другу помогали. К примеру, книга Авраама Кирими «Язык истины» (Сфат Ьа-эмет) -самое раннее из дошедших до нас произведение евреев Крыма, созданное в 1358 году, -написано по просьбе ученика и друга - караима Хизекияху эл Ханана, что свидетельствует о дружественных отношениях между караимами и раббанитами в этот период [34]. Возвращаясь к вопросу о судьбе крымского просветителя Моше-а Голе, следует отметить, что его дальнейшее пребывание на полуострове было обусловлено не только обретением безопасности и великой радостью воссоединения с давно потерянными близкими. В Крыму он получает уникальную возможность продолжить теологические исследования, поскольку обнаружил замечательные источники: множество книг, привезенных раввинистскими и караимскими авторами из Персии, Византии, Испании. «Здесь обнаружил я, - писал ученый, - страсть души моей, многочисленные и почтенные рукописные книги; не видел я подобных и воспользовался ими [7, с. 233]. В Крыму были закончены каббалистические сочинения «Сокровищница господня » (Оцар-а-Шем), «Высшие сферы» (Сэфирот элионот»), «Врата справедливости» (Ша арей цедек), «Лилия тайн» (Шушан содот) созданы религиозно-поэтические произведения испано-арабским размером [7, с. 333-334]. Но главное - ученый посвятил свою жизнь объединению разрозненных еврейских землячеств Каффы и
Солхата и разрозненных групп раббанистской общины. В конце XV века в Крыму сложилась достаточно уникальная ситуация. Иудаизм талмудического образца объединял людей, говоривших на разных языках и этнолектах, являясь выходцами из Персии, Вавилона, Византии, Германии, Польши, Италии и Испании. Учитывая серьезные расхождения между различными группами иудеев, в этот период существовала идея создания трех отдельных синагог для ашкеназов - выходцев из Европы, романиотов - из Византии, сефардов из Испании и Италии. Моше начинает составлять «Молитвенник ритуала Каффы» (Махзор мин-хаг Кафа). Пойдя на фактические уступки практически каждому из еврейских землячеств, предоставив каждому найти в каффинском ритуале частичку религиозной традиции своей родины, решив удержать и персидских эмигрантов, Моше включил в религиозный ритуал поэзию персидских авторов. Было также введено 18 религиозных постановлений, регулировавших жизнь общины [7, с. 203]. В начале XVI века раббанистская община формировалась как единое целое. Позднее, - как говорится у Ф. Канделя, - о составленном молитвеннике писали так: «Ритуал этот основан на авторитете всестороннего ученого, выдающегося судьи и раввина по прозвищу Моше Изгнанник - блаженной памяти из изгнанников города Киева, про который недаром говорится «Из Киева вышло свет и учение [13]. Следует отметить, что в государствах Востока с поликонфессиональным населением отношение к зимми, добившимся успеха на каком либо поприще, могло быть довольно негативным. Как говорится у Бат-Йеор, они были ненавистны своим, поскольку отказывались от близких, и вызывали неприязнь чужих, так как были относительно богаты и обладали властью [11]. Однако Крымское ханство было исключением из этого правила. Значительные услуги соплеменникам на протяжении более чем двухсот лет оказывали Синан Юсуф и все его потомство. На духовно-просветительском поприще выступали Исак Челеби и его отец Муса Че-леби, причем в благодарность за труды в области недвижимого имущества караимских общин их имена помещены для вечного поминовения в караимских молитвенниках. В 1731 году Исак Челеби основал в Чуфут-Кале караимскую типографию, которой в 1734 году была выпущена первая напечатанная в Крыму книга «Мекаббач» (Сборник). Издание включало в себя ряд известных караимских молитв как на иврите, так и на родном крымскотатарском языке [16, с. 21]. Богатый купец, доверенное лицо монарха Ходжа Кеккез активно оказывал помощь соотечественникам. В частности, в 1548 году он пожертвовал общине Кара-субазара Тору в деревянном футляре с надписью о дарении. Эта надпись в 1916 году была опубликована А.Я. Гидалевичем. Она гласила: «Эту Тору пожертвовал высокопоставленный сановник, государственный казначей, многопрославленный, с добрым именем, просвещенный и дорогой почтенный раби Моисей Кокоз - пусть ярко светит его светильник - святой общине Карасубазара - да возвысится град Господен для помилования души отца его и матери - да будут приобены они к вечной жизни; лета: и вернет Он сердце отцов к детям по малому летоисчислению от сотворения мира» [35, с. 153]. Особую роль в духовно-нравственном и интеллектуальном становлении крымчакской общины сыграл Дэвид бен Элизер Лехно (последняя четверть XVII в. 1735 г.). Играя роль просветителя своего народа, Лехно был человеком чрезвычайно разносторонним. Б. Ашкенази полагает, что он выполнял роль хахама - духовного пастыря карасубазарской общины; к этой роли Лехно приступил не позднее 1693-94 гг. Приехав из Польши, ученый завершил труд «Ритуал Каффы», подготовленный Моше а-Голе, сочинение по еврейской грамматике и историческую хронику. Последнее произведение привлекает особое внимание в контексте изучения проблемы взаимодействия этносов в средневековом Крыму. Во-первых, стилистический анализ рукописи дает основание ученым идентифицировать Лехно как человека еврейско-татарской культуры, предполагая, что он был достаточно прочно интегрирован в крымское общество [36]. Автор сообщает в предисловии к исторической хронике, что ему довелось встречаться с «умными и разумными учеными мусульманами», и эти «знатные и ученые люди» посоветовали ему записать все, что он услышит от них, дабы это сохранилось в памяти. С тех пор ученый тщательно записывал все, что слышал «от военных людей, возвратившихся с войны и от ученых, знающих прошлое». Боровой полагает: текст «Устного повествования» (Dewar БерЬаШат) позволяет предположить, что, как и заявляет сам автор, только от лиц из бли-
жайшего окружения хана он мог услышать подробности о борьбе и интригах в среде крымской знати в годы правления Каплан-Герая, Девлет-Герая, Сеадет-Герая и о множестве других событий. Среди последних - крымский поход князя В. Голицына 1689 г., русско-турецкий поход 1695-99 гг. (главы 9-11), взятие Азова, развитие русско-турецких отношений в царствование Петра I (главы 4-5), пребывание Карла XII в Бендерах и многие другие события. В целом произведение посвящено истории Крымского ханства с 1681 по 1731 гг. [37]. Кроме этого, из рукописи мы можем узнать о способах разрешения проблемных ситуаций, возникавших в силу необходимости соблюдать правила зиммы. Этот сюжет был затронут в небольшой заметке А.Я. Гаркави (1869 г.). Речь шла о попытке разрушения крымчакского храма в 1697 г. в связи с высотой строения, недозволенной существующими мусульманскими правилами. Для того чтобы спасти здание, пришлось в срочном порядке разобрать крышу постройки, и таким образом конфликт был исчерпан (по другим источникам, для полного разрешения конфликта понадобилось обращение к центральной татарской администрации) [38, с. 75]. Как отмечает Г. Абдулла, хорошо известны другие крымские хроники на иврите, к примеру, «События, случившиеся в Крыму в царствование Шагин-Гирей-хана» караима Азарьи, «Исторические заметки о событиях в Крыму в 1683-88 гг. караима Якова (опубликованы в русском переводе А. Фирковичем) [39]. Это также говорит о пробуждении подлинного интереса к событиям крымской истории, высоком уровне гражданского сознания (хотя речь идет не о гражданах, а о патриотично настроенных подданных). Творчество исследователей, стоявших у истоков крымской исторической науки, воспринимающих историю Крыма в том числе и как часть истории собственного народа, ярко иллюстрировало итог взаимодействия крымскотатарской и крымчакской, крымскотатарской и караимской культур - достижение внутреннего логико-смыслового единства - высшей формы культурной интеграции.
Выводы.
1. Совокупность исторических обстоятельств, связанных, с одной стороны, с проявлением религиозного фанатизма и ксенофобии, с другой стороны, с интенсивным развитием экономических связей и появлением новых торговых путей, вызвала активную миграцию в Северное Причерноморье и Крым караимов, а также иудеев - раббанитов. Сформировавшееся в этот период объединение кочевников-половцев и неустановленного точно народа, чтящего Ветхий Завет и не знающего Талмуд, можно идентифицировать как косвенную ассоциацию под воздействием внешнего фактора.
2. Интенсивное экономическое, политическое и культурное взаимодействие народов, проживающих в Крымском ханстве, закрепление за караимами Чуфут-кале, многочисленные тарханные грамоты, распространяемые на всех жителей крепости, активная коммерческая деятельность, предоставление караимам и крымчакам важных государственных должностей обусловили формирование синтеза, обретающего значение функционального.
3 . Сложившийся на полуострове моральный климат, умение находить общий язык с представителями других конфессий и возможность помогать единоверцам, значительный вклад ученых, принадлежащих караимской и крымчакской общинам, в развитие крымской исторической науки свидетельствуют в пользу того, что итогом взаимодействия культур стало внутреннее логико смысловое единство.
Таким образом, в Крыму в к XVII столетию сложился один из наиболее приемлемых вариантов средневековой системы социально-политических отношений, который демонстрировал собственную жизнеспособность и позволял максимально развивать свои возможности представителям религиозных меньшинств.
ЛИТЕРАТУРА
1. Волошин М. Культура, искусство, памятники Крыма [Электронный ресурс] / М. Волошин. - Режим доступа: http:www.lingva.russianplanet.ru/library/mvoloshin/mv-krm.htm.
2. Антисемитизм в средние века и в наше время [Электронный ресурс] / Персональный блог Ап-Шппу. - Режим доступа: https://people.overclockers.ru/Antonny/2109/Antisemitizm_v_srednie_ veka_i_v_nashe_vremya/.
3. Прицак О. Походження Рус Стародавш джерела (^м юландських саг) / О. Прицак. - К.: Обереги, 1997. - 1074 с.
4. Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы - их связи на протяжении веков / Ш.Д. Гойтейн. - М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2001. - 286 с.
5. Регенсбургский П. Кругосветное плавание рабби Петахьи Регенсбургского [Электронный ресурс] / П. Регенсбургский; пер. В.М. Марголина по изд. 1881 г. // Три еврейских путешественника. - М.: Мосты культуры, 2004.. - Режим доступа: http:www.vostitut.info/Texts/rus15/Petach-Regensburg/textphtmlid=1083.
6. Вихнович В.Л. Евреи страны Кедар / В.Л. Вихнович // Кунсткамера. Этнографические тетради. -1996. - Вып. 10. - С. 196-208.
7. Кизилов М.Б. Крымская Иудея. Очерки истории евреев, хазар, караимов и крымчаков в Крыму с античных времен до наших дней / М.Б. Кизилов. - Симферополь: Доля, 2011. - 336 с.
8. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика / П.А. Сорокин. - М.: Астрель, 2006. - 1176 с.
9. Носовский М.Б. Исторические загадки Крыма (по следам школы иудаики на Мангупе) [Электронный ресурс] / М.Б. Носовский. - Режим доступа: http:www. Berkovich-zametki.ComAstrania/ Nomer 22/MA/70htm.
10. Гаркави А.Я. По вопросу об иудейских древностях, найденных А. Фирковичем в Крыму / А.Я. Гаркави // ЖМНП. - СПб.: Типография В С. Балашева, 1877. - С. 196-208.
11.Йеор Бат (Жизель Литман) «Зимми»: христиане и иудеи под властью ислама [Электронный ресурс] / Бат Иеор. - Режим доступа: http:www.gumer.info/ bogoslov-Books/islam/ijeor/index.php.
12.Ислам // Православная энциклопедия [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:www.pravenc.ru/text/199803.html.
13. Кандель Ф. Очерки времен и событий. Из истории российских евреев [Электронный ресурс] / Ф. Кандель; научн. ред. Марк Кипнис. - Иерусалим: Ассоциация «Тарбут», 1988. - 2007. - Режим доступа: http:www.istok.ru/ librery/jewish-education/history/esseyy-11743/html.
14.Ислам [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:www.islam.com.ua/socialnye-problemy/11289-pologenie-lyudey-pisaniya.
15. Фадеева И. Евреи при Османском дворе [Электронный ресурс] / И. Фадеева. - Режим доступа: http: //j uliyacoronelli.livej ournal .com/379527.html.
16.Шапшал М.С. Караимы на службе у крымских ханов / М.С. Шапшал // Касавет. - 1998. - № 1 (26). -С.18-28.
17. Бертье-Делагард А.Я. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде / А.Я. Бертье-Делагард // ИТУАК. - 1920. - № 57. - С. 1-135.
18.Челеби Э. Книга путешествий [Электронный ресурс] / Э. Челеби. - Режим доступа: http:www.yandex.ru/cickZj sredir.
19. Сборник старинных грамот и узаконений Российской империи касательно прав и состояния рус-ско-подданных караимов / Издание З.А. Фирковича. - СПб.: Лешуковская паровая сыропечатня И.Ф. Яблонского, 1890. - 223 с.
20. Смирнов В.Д. Татаро-ханские ярлыки из коллекции / В.Д. Смирнов // ИТУАК. - 1918. - Т. 54. -С.1-19.
21. Гидалевич А.Я. Два ханских ярлыка, принадлежащих общине евреев-крымчаков в Карасубазаре / А.Я. Гидалевич // ИТУАК. - Симферополь: Тип. Таврическ. Губернск. Земства, 1918. - С. 175180.
22. Кая И.С. Ханские ярлыки, данные крымчакам / И.С. Кая // Еврейская старина. - 1914. - Вып. 1. -С. 102-103.
23. Вайсенберг Г.А. Фамилии крымчаков / Г.А. Вайсенберг // Еврейская старина. - 1913. - Вып. III. -С. 384-399.
24.Чернин В.Ю. О появлении этнонима крымчаки и понятия крымчакский язык / В.Ю. Чернин // География и культура этнографических групп татар в СССР. - М.: МФГО, 1983. - С. 93-104.
25. Электронная еврейская энциклопедия [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:www.eleven.co.it/article/13242.
26. Сыроечковский В.Е. Мухаммед-Гирей и его вассалы / В.Е. Сыроечковский // Ученые записки МГУ. История. - 1940. - Вып. 61. - С. 3-71.
27.Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. / А.А. Новосельский; отв. ред. С В. Бахрушин. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 459 с.
28. Гендерсон Э. Библейские разыскания и странствия по России, включая путешествие по Крыму и переход через Кавказ с обзором положения евреев, раввинистов и караимов, магометан и языческих народов, обитавших в южных губерниях Российской империи / Э. Гендерсон; пер. с англ.
B.Я. Вихнович, А.Я. Алексеев. - СПб.: Рос. библ. об-во, 2006. - 349 с.
29.Лякуб П. Внутренний и общественный быт крымчаков / П. Лякуб // Кърымчахлар. - 2007. - № 2-3. -
C. 20-27.
30. Лякуб П. Обряды и обычаи крымчаков / П. Лякуб // Кърымчахлар. - 2010. - № 5. - С. 11-21.
31.Ачкинази И.В. Крымчаки. Историографический обзор публикаций XIX - начала XX вв. [Электронный ресурс] / И.В. Ачкинази // Материалы по истории, археологии и этнографии Таврики (МАИЭТ). - 1991. - № 2. - Режим доступа: http://turkology.tk/library/67.
32.Броневский М. Описание Татарии [Электронный ресурс] / М. Броневский; пер. И.Г. Шершене-вича; прим. Н.Н. Мурзакевича. - Режим доступа: http://www.voostitut.info/Text/Dokumenty/Krim/ XVI/Bronevskij/frametext.htn.
33.Васильев А.В. Священные тайны Крыма / А.В. Васильев. - Севастополь: Библекс, 2013. - 256 с.
34.Швейбиш С. Исторический антисемитизм [Электронный ресурс] / С. Швейбиш. - Режим доступа: http:www.berkovich-zametki.com./2015/Zametki/Nomer5-6/Shvejbish1.php.
35.Гидалевич А.Я. Футляр для Торы из синагоги крымчакской общины в Карасубазаре / А.Я. Гида-левич // ИТУАК. - 1916. - № 53. - С. 152-157.
36.Боровой С.Я. Давид Лехно и его история Крымского ханства / С.Я. Боровой // Исторические записки. - 1941. - С. 295-299.
37.Лехно Д.Э. Девар Сефатаим. Устное повествование [Электронный ресурс] / Д.Э. Лехно; пер. И. Финкель. - Режим доступа: http:www.vostitut.info/Texts/Dokumenty/Krim/XVII/1680-1700/ Lekhno.pred. http://www.religion-in.
38.Ачкинази И.В. Крымчаки. Историко-этнографический очерк / И.В. Ачкинази. - Симферополь: Дар, 2000. - 192 с.
39.Абдулла Г. Толерантность в Крымском государстве [Электронный ресурс] / Г. Абдулла. - Режим доступа: http://www.religionin.ua/zmi/Ukrainian -zmi/26611.
