CC BY
43
ББК 87.25
О ФИЛОСОФСКОЙ САНАЦИИ ЯЗЫКА НАУКИ Б. П. Гайворонский
Данная статья представляет собой не чисто научное исследование, а, образно говоря, философскую санитарную обработку (санацию) языка науки, то есть освобождение его от таких конструкций, которые прямо или косвенно разрушают научное знание (за это автор назвал подобные конструкции вирусами языка науки). Санация полезна не только избавлением от вирусов языка науки, но и обнаружением при этом новых концептуальных проблем
Ключевые слова: санация науки, вирус науки, материализация понятия, смыслосберегающая технология, недосмысленное понятие
Сегодня, когда наука углубилась в постижение невидимого, неизведанного и запредельно сложного, актуальной становится проблема качественности языка науки. Кажется, что эта проблема «с бородой». Так, народная мудрость давно предостерегает: «язык - наш друг, язык - наш враг». Кажется, что сегодня качество языка науки должно быть гарантировано, так как существуют специальные научные дисциплины,
обеспечивающие безупречность мышления
посредством языка. И, тем не менее, угроза некачественности научного мышления всё еще из сферы языка исходит. Она колеблется в широких пределах. Крайне деструктивным является введение в язык такой языковой конструкции, которая в языковой трансляции уничтожает ее смысл. Уместно назвать такую конструкцию вирусом языка, по аналогии с вирусом Интернета, или вирусом науки (2).(Блестящей иллюстрацией на эту тему является стихотворение абсурда, сочиненное Л. Кэрролом:
Варкалось, хливкие шорьки пынялись по мове, и хрюкотали зевлюки, как мюмзики в наве.
Не посчитать ли это научной гипотезой и не попытаться ли обнаружить "мюмзиков в наве"? Шутка...). И тогда интересующая нас проблема предстает как проблема санации языка от вирусов его. Попыткой такой санации является предлагаемая работа.
Чтобы стать действительным элементом языка, каждое вводимое понятие должно: 1)иметь смысл, 2) отображать область сохранения его смысла, 3) намекать (в духе нововведения д-ра Б. Б. Кадомцева «Ыи1», с англ. языка - намек. 4)на возможность образования смыслосберегающей технологии соединения его с другими понятиями (тоже сохраняющими смысл в данной области). Вот и просанируем (аналитически) вводимое понятие, прежде всего, в этих трех аспектах.
1). Слово имеет не только смысл (если, конечно, его имеет), но и ранги смысла: по меньшей
Гайворонский Борис Павлович - ВГТУ, канд. филос. наук, доцент, тел. (473) 236-44-68
мере, житейский и научный. Слово с житейским смыслом - это слово с жизнезначимостью, устанавливаемой непосредственными естественноприродными усилиями организма. Например,слово "пища" имеет житейский смысл, а слово "домовой" -нет. В отличие от житейского, слово с научным смыслом это слово, жизнезначимость которого устанавливается не с помощью непосредственных естественно-природных усилий организма, а с помощью следующего ряда мировоззренческих, логико-методологических и аксиологических операций. а). Фиксация значимости вводимого слова для существующей теории. Предварительно желательно, чтобы вводимое в теорию новое слово еще до введения было превращено в житейское понятие (Конечно, в понятие не этой теории, а совокупного житейского рассудка-интеллекта. А это, как минимум, означает, что слово-кандидат должно быть упредительно насыщено житейским смыслом и полностью освобождено от мистики и фантастики). Ибо при этом оно окажется стартово значимым для воспринимающей его теории. (Позитивным примером здесь могут служить категории научной философии, стартово значимые,
- ввиду их всеобщности, - для любых научных дисциплин. С частноконкретными словами потруднее, но не безнадежно, ибо какое-то содержание в них от бесконечного и неисчерпаемого мира есть. А, значит, в, быть может, непростом поиске оно может быть обнаружено и зафиксировано. Пусть будет здесь примером (не позитивным, к сожалению) предложенное И. С. Шкловским «распространение ударной волны разума по косной материи». Выяснить ошибочность этого понятийного нововведения можете самостоятельно, ибо выяснение его здесь, в данной статье, далеко увело бы нас от нашего занятия). б). Фиксация значимости не иначе, как в статусе объективной истины. Первоначально это достигается при пробном сканирующем введении слова-кандидата в ту научную теорию, в которой оно будет употребляться. И если в фазе введенности какие-то элементы его содержания истолковываются как феномены данной теории, то их можно считать объективно истинными. Те же элементы содержания, которые таковыми еще не стали, подлежат трансформации за пределами
теории. (Таким было введение, например, Д. К. Максвеллом понятия «ток смещения» в электродинамику). Если же слово-кандидат сразу и полностью подтверждено практически, то оно сразу же получает статус понятия данной теории, и если между ним и теорией возникает противоречие, оно должно разрешаться так, как разрешаются противоречия в процессах развития. (Позитивным примером последнего является введение М. Планком понятия «квант действия»). в). Материализация объективно истинного понятия. То есть, своевременная и систематическая презентация его в материальной действительности. Дело в том, что при пронизывании воспринимающей теорией объективируемое понятие этим актом как-то изменяется, а, значит, необходима материализация его, измененного. Иллюстрацией необходимости этого может служить проблема квантования пространства и времени. Все три базовых понятия («квант», «пространство», «время») истинны и фундаментальны в физике. Но значит ли это, что рожденные из них чисто формально-логически комбинаторные понятия, например, такие, как «квант пространства» и «квант времени» тоже окажутся истинными и фундаментальными? Такой гарантии нет. Не случайно, физики воздерживаются от введения таких новых гипотетических фундаментальных величин, удерживаясь от соблазна рожденным ими принципом: физика имеет дело лишь с опытно регистрируемым. (А материализация предлагаемых фундаментальных понятий «квант пространства» и «квант времени» пока еще не свершилась). г). Насыщение материализованного объективно истинного понятия житейской жизнезначимостью. Это необходимо, как минимум, для того, чтобы его ценили, им пользовались в сообществе ученых; а как максимум,
- все человечество. И, таким образом,
напрашивается, что научное понятие обретает смысл лишь по завершении (конечно, успешном) проведения данных операций. А, стало быть, лишь после этого может быть введено в науку для употребления. Однако, в науке случается, что употребляются недосмысленные понятия, т. е. претенденты на статус понятия, не прошедшие полностью через данные операции. В таких случаях такие понятия могут оказаться вирулентными. Например, кварки. Они не выдерживают испытания по пунктам б), в) и г). В самом деле, по б) и в) им отказывается не только в статусе объективной истины, но и в статусе объективного существования (хотя бы потому, что они представляются не существующими объективно как вещи или их составные части). По г) они житейски не жизнезначимы, в том смысле, что нет ни малейшей житейской зацепки за них (например, хотя бы регистрации их вне субъекта). Физики, однако, не отказываются от них и этим (к сожалению), - от концептуальных ошибок, содержащихся в них, например, от представления о возможности дробления элементарного объекта на части (в данном случае, от выдвигаемого ими представления
о том, что электрический элементарный заряд электрона и позитрона состоит из тождественных ему, т. е. зарядовых же, частей ). Сплошь и рядом очень не просто ввести в науку новые понятия (особенно претендующие на фундаментальность) сразу и качественно, и тогда они употребляются как кодовые обозначения. Временно это приемлемо, хотя - лишь с оговорками. Но если забыть о кодовости, то тогда кодон актуализируется, уничтожая этим научность (Успешное декодирование ведет даже к превращению этим какого-либо информационного массива в науку: так это произошло, например, с хиромантией, превратившейся недавно в науку под названием «хирология». Неуспешное и натуралистичное употребление кодона ведет к образованию паранауки).
Просанируем теперь вводимое понятие в аспекте 2): каждое понятие должно иметь область сохранения смысла. Разумеется, это относится к частно конкретным понятиям, ибо область сохранения смысла философских категорий безгранична. Обыденное словоупотребление вирулентно, ибо не щепетильно к правильности употребления понятий за пределами их смысловой области. Почему? Причин тому множество, начиная от лингвистической немощи и кончая стимуляцией жизни розыгрышем, шуткой, фантазией. Наука такой быть не может и не должна, ибо тогда она обречена. Почему? Потому, что применение научного понятия не в своей смысловой области эквивалентно применению здесь понятия с искаженным смыслом (Поучительный пример из моего далекого прошлого. Когда-то в областной библиотеке, в книге Э. Шредингера «Что такое жизнь с точки зрения физики» (4) я наткнулся на вклейку следующего содержания: «Уважаемый
читатель! Перед вами печальный пример того, как великий физик, занявшийся не своим делом (жизнь,
- это ведь по ведомству биологии!), свихнулся в идеализм». Во мне вспыхнул протест, и я без уведомления персонала библиотеки самочинно вырвал и выбросил эту вклейку). Но в науке угроза этого существует, хотя бы потому, что научных дисциплин - множество и все они взаимосвязаны. Как быть? Сегодня, в эпоху онтогенетической компьютеризации научного познания выход из положения (по убежденности академика А. П. Ершова, (3), подтвержденного жизнью) - в возникновении компьютерного программиста и инъектировании его в научное познание, так как «именно программисты непосредственно упираются в пределы человеческого познания в виде алгоритмически неразрешимых проблем и глубоких тайн работы головного мозга» (3, с. 188); «Как книги накапливают внешний образ мира в глазах их авторов и позволяют воспроизвести процесс его познания, так и программы, и банки данных накапливают информационную и операционную модели мира и позволяют не только воспроизводить, но и предсказывать его эволюцию» Там же. С. 192) .
Теперь просанируем искомое в аспекте 3): для каждого вводимого понятия должна существовать смыслосберегающая технология при соединении его с другими понятиями, имеющими смысл в данной информационной системе. За такую технологию уместно выдать, прежде всего, законы природы, аккумулированные данной теорией. Если при введении в теорию нового понятия создается эффект нарушения или искажения действия аккумулированных ею законов природы, то это сигнал о не качественности вводимого понятия; именно его, а не формулировок законов природы. Наконец (несколько неожиданно, но оказывается, что в этом есть необходимость) остановимся на следующем (для проведения искомой санации, конечно).
Считается, что объект познается посредством такого органогена идеального, который в народной психологии именуется сознанием. (Конкретизируя представление о связи сознания и головного мозга, я предложил научному сообществу (1) считать, что сознание рождается в функционировании образующихся, или
включающихся в работу специфических подструктур головного мозга, которые я назвал органогенами идеального. Органоген
расшифровывается, во-первых, как
«органоподобный». Но (неожиданно) вскрывается еще одна его характеристика, выражающая сущность функционирования этой специфической динамической структуры, результатом которого оказывается появление мышления: органоген это орган плюс ген).
В поисках генезиса органогена идеального пришлось проследить биоэволюцию в этом аспекте. И оказалось, что в ней (начиная с простейших многоклеточных) последовательно возникли шесть видов органогенов идеального. И при их обнаружении и описании возникла еще и проблема их наименования. Последнюю я попытался разрешить не только на русском (естественно), но и на международном (английском) языке. Предлагаю это научному сообществу; а уж примет оно это или нет, не мне судить. Поскольку сегодня на вершине биоэволюции - человек, то у него могут функционировать не один, а все шесть органогенов идеального. Первый - импульсный информационный конфигуратор жизни организма. Предлагаю называть его «инконф» (сокращение от «информационный конфигуратор», на английском -inconfigurator, а, пожалуй, лучше, - corrector). Второй - парциальный информатор, т. е. информатор о точечном (локальном) раздражении организма (лучше уж сразу по-английски - bugler (баглер): горнист, сигналист). Третий - генератор чувственного (созданного на основе внутриорганизменных, а не внешнеорганизменных сенсоров) образа конфигурации организма (imager, по-русски, имиджер). Четвертый - генератор образов под названием «мысли» (хорошо бы назвать его мыслителем, да понятие это уже занято; поэтому пусть уж на обоих языках называется guider
(гайдер): проводник, советчик). Пятый - генератор образов с информационном керном «сам», например, самоанализ, я сам, самочувствие и т. д. (Почему бы не назвать его саммером (а по-английски, - myselfer)?). Шестой - генератор образа ликования жизнью организма (в норме, конечно): пусть он на русском называется хорошо и давно известным словом «душа» (а на английском - souler; пусть по-русски произносится как солер ).
Итак, человек посредством своих шести различных органогенов идеального может вырабатывать, соответственно, шесть различных видов информации. Когда человек с помощью гайдера познает мир, участвуют ли пять остальных органогенов идеального в познании, и если да, то как? Не искажают ли они истину? Поскольку они тоже являются информационными устройствами и поскольку человек целостен в любой жизненной ситуации, то напрашивается вывод, что все они должны как-то участвовать в познании. Как? Поскольку, по крайней мере, в научном познании приоритет за сознанием, то они могут участвовать в познании подчиненно сознанию. Как именно? Это вытекает из их возможностей и относительно к познавательной ситуации. Бывает, что научное исследование становится мозговым штурмом, и тогда в нем становится весьма эффективной душа, генерирующая состояние «эпатаж ученого». А бывает, что ученый, давно бьющийся над проблемой, находится в состоянии душевной муки, и в нем бесполезно надеяться на успех даже при полной мобилизации могучего гайдера. Как легко убедиться, состояний модуляции научного познания окажется немало. И в каждом из них возникает угроза искажения научной информации.
Из всего вышесказанного напрашиваются следующие выводы.
1). Язык науки необходимо санировать. Подчас наскоками, подчас набегами, а сегодня, все более, - систематически.
2). Санирование языка науки всё более становится таким непростым и полиохватным занятием, что для успеха этого дела необходимо создание специальной науки. Созданием очередной, новой науки сегодня, когда научных дисциплин -уже тысячи, никого не удивишь. Пусть грядущими ее создателями движут не оригинальничанье, не мода, не амбиции, а своеобразная производственная необходимость: для успешного научного познания мира необходимо научное познание всего того, что в научном познании мира участвует; рано или поздно, лучше - своевременно.
3). Сегодня уже предпринимаются усилия по регулированию языка науки, но это только начало. Необходимо придать этому адекватную эффективность, обязательность, всеохватность и, конечно же, профессионализм (Пример, «не сходя с места». Я только что перед вашими очами наименовал виды органогенов идеального и пионерски воспользовался этим. Что это, - начало пути или дилетантские потуги? А ведь, когда-то введенное «корявое» и неблагозвучное слово
«компьютер» прижилось...). Фундаментальная наука должна иметь свой корректный профессиональный язык. И можно утверждать, что чем дальше область исследования отстоит от обыденного опыта, тем настоятельнее необходимость в профессиональном языке. В противном случае, на новейшие понятия может стихийно наложиться истолкование из макроопыта и исказить их. Сегодня это первостепенно относится к физике. В ней назрела необходимость, - вместо постоянных разъяснений о том, что, скажем, странность в физике это совсем не то же самое, что странность в обыденной жизни и что хаос - это хаос детерминированный, - создания безупречного профессионального языка. Задача из труднейших, но решение ее остро необходимо. Прежде всего, в наименовании открытий. Открытия называются. Физики пока справлялись с этим не блестяще. Такие введенные названия, как атом, антиматерия, цвет, очарованность, странность, кварк, хаос, биллиард неудачны. Действительно, атом - это всеобщая форма структурной самоорганизации материи, а в физике она сведена до частно специфического понятия (хотя против этого в своё время выступал Д. И. Менделеев); антиматерия - это грубая философская ошибка (к счастью, хоть она была исправлена); цвет, очарованность, странность, хаос, биллиард имеют смысл в человеческой обыденности в макромире, но не имеют такового за его пределами.
4). Необходимы специальные творческие усилия по внедрению языка науки в язык всего
человечества. Если этим не заниматься, то огромный лингвистический массив под названием «язык человечества», - неуничтожимый как вирус, всепроникающий как вирус, незаметный как вирус, токсичный как вирус, - этот массив будет постоянно угрожать существованию такой человеческой самоценности, как наука. Это - в том случае, если им будут пользоваться ученые в своих научных исследованиях (а полностью исключить язык человечества из языка науки, в принципе, невозможно). Но есть и не «санитарнопрофилактический» стимул к этому: повышение продуктивности сциентифицируемого языка человечества в его повседневной жизни. Сегодня это - не простая забота популяризаторов науки.
Литература
1. Гайворонский Б.П. О душе на рубеже тысячелетий / Б.П. Гайворонский // Первый российский философский конгресс. Том 1. Философия в духовной жизни общества. СПб., 1997.
2. Гайворонский Б.П. Заповедник науки / Б.П. Гайворонский // Наука и современность-2011: сборник материалов VIII Международной научно-практической конференции. Часть 3. Новосибирск, 2011.
3. Ершов А.П. О человеческом и эстетическом факторах в программировании / А.П. Ершов // Научнотехническая революция и человек. М.: Наука, 1977.
4. Кадомцев Б. Б. Динамика и информация. /Успехи физических наук. 1994. Т. 164, №5.
5. Шредингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физики / Э. Шредингер. М., 1964.
Воронежский государственный технический университет
PHILOSOPHICAL SANITARY TREATMENT OF SCIENTIFIC LANGUAGE B.P. Gayvoronsky
This article is not pure scientific research, but peculiar philosophical sanitary treatment of scientific language, i e dtliverance it from such constructions which straight or indirectly destroys of scientific knowledge (author named these for it by viruses of scientific language). Philosophical sanitary treatment is useful not only by deliverance from viruses of scientific language, but coming to light during it of the new conceptual problems
Key words: sanitation of science, virus of science, materialization of idea, sensesaving technology, insufficient sense’
idea
