CC BY
143
УДК 343.13
о дуалистической природе уголовно-процессуальных функций
© Мазюк Р. В., 2017
Байкальский государственный университет, г. Иркутск
В статье рассматривается понятие и правовая природа уголовно-процессуальных функций. На основе исторического анализа данного понятия и сопоставления научных точек зрения по этому вопросу автор приходит к выводу, что необходимо разграничивать категории «уголовно-процессуальные функции» и «функции участников уголовного судопроизводства». Правовая природа уголовно-процессуальных функций является дуалистической: в уголовном судопроизводстве существует только две уголовно-процессуальные функции, определяющие направления деятельности сторон для удовлетворения процессуального интереса, которым такая деятельность обусловлена, — функция обвинения и функция защиты. Суд при этом не имеет своего процессуального интереса, а потому осуществляет процессуальную деятельность, не являющуюся функциональной.
Ключевые слова: функция, обвинение, защита, разрешение уголовного дела по существу, процессуальные интересы.
Уголовно-процессуальные функции являются предметом пристального изучения ученых на протяжении более чем века. Вместе с тем в науке уголовного судопроизводства до сих пор нет полной ясности в вопросе происхождения самой категории «уголовно-процессуальная функция» и ее правовой природы.
Термин «функция» изначально происходит от латинского слова functio, которое имело несколько разносторонних значений: «1) исполнение, совершение; 2) служебная обязанность, функция; 3) взнос, уплата; 4) завершение, конец, смерть; 5) заменимость» [1]. Из латинского данный термин распространился во многие европейские языки.
Вплоть до XIX в. термин «функция» был преимущественно естественно-техническим. Впервые он введен в научный оборот немецким философом Г. В. Лейбницем в 1673 г. в качестве математической категории [2]. В последующем категория «функция» стала использоваться в других сферах, в том числе и в юриспруденции.
Термин «функция» не употреблялся в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. [3] (далее — УУС 1864 г.), однако при его конструировании отечественным законодателем в качестве образца использовался наполеоновский Кодекс уголовного расследования 1808 г. (Code d'instruction спттеПе de 1808) (далее — Кодекс 1808 г.), в котором активно применялось понятие fonctions.
В Кодексе 1808 г. понятие fonctions использовалось только во множественном
числе, что позволяет его переводить как «обязанности» (или, точнее, в современном понимании — «задачи», «полномочия») отдельных участников уголовно-процессуальных отношений. Например, раздел II главы VI Кодекса 1808 г. назывался Fonctions du juge d'instruction, что может быть переведено как «Обязанности следственного судьи». В Кодексе 1808 г. термин fonctions встречается в словосочетаниях «служебные обязанности» (ст. 29), «обязанности уголовной полиции» (ст. 57), «обязанности прокуратуры» (ст. 144), «обязанности секретаря суда» (ст. 168), «обязанности президента суда присяжных» (ст. 263), «обязанности должностного лица» (ст. 480). Всего термин fonctions употребляется в кодексе более 60 раз.
Таким образом, в первоначальном значении в нормах Кодекса 1808 г. термин «функция» не имел какого-либо специального содержания, французский законодатель не использовал его для характеристики состязательных начал уголовного судопроизводства, а применял при регламентации правового статуса отдельных участников процесса в значении «обязанности».
Именно по этой причине, очевидно, в тексте УУС 1864 г. вместо термина «функция (функции)» при регламентации процессуального положения участников уголовного судопроизводства отечественным законодателем использовался указанный вариант перевода термина fonctions. Например, один из разделов УУС 1864 г. назывался
«Существо обязанностей и степень власти судебных следователей», что является юри-дико-техническим аналогом приведенного выше раздела Fonctions du juge d'instruction в Кодексе 1808 г. В других разделах УУС 1864 г. встречаются такие понятия, как «обязанности полиции» (ст. 53), «обязанности прокурора» (ст. 287), «обязанности судебного врача» (ст. 337), «обязанности защитников» (ст. 569). Слово «обязанности» в качестве возможного перевода французского fonctions употребляется в УУС 1864 г. более 40 раз.
Более того, согласно Французско-русскому словарю, первое издание которого вышло в 1870 г., слово fonction переводилось как «должность», «обязанность» [4], то есть на тот период времени слово fonction не могло переводиться никак иначе, кроме как в указанном варианте. И нам стоит только догадываться о том, что кто-то из отечественных дореволюционных правоведов (большинство из которых свободно владели французским языком) мог при изучении Кодекса 1808 г. слово fonctions перевести буквально — как «функции» участников уголовного судопроизводства. Например, В. М. Бозров в качестве основоположника теории уголовно-процессуальных функций называет А. Ф. Кони, однако при этом не приводит ни одной выдержки из его произведений, подтверждающих данную версию [5]. Поэтому все дальнейшие исследования уголовно-процессуальных функций, очевидно, основывались на условном понятии «функция» уголовного судопроизводства, содержание которого каждый ученый наполнял собственным смыслом, на основании чего предлагал то или иное видение количества и классификации процессуальных функций.
В. В. Шимановский в этой связи отмечал, что «среди сторонников концепции уголовно-процессуальных функций отсутствует совпадение точек зрения по целому ряду существенных моментов, например, о самом понятии процессуальных функций, об их сущности, о количестве их в уголовном судопроизводстве и т. п. Более того, в понятие даже одноименных функций (функция обвинения, уголовного преследования) разные авторы нередко вкладывают различное содержание» [6].
Так, М. А. Чельцов, следуя традициям дореволюционного уголовного судопроизводства, под процессуальной функцией понимал обязанность участника уголовно-
процессуальных отношений [7]. Р. Д. Раху-нов считал, что процессуальная функция — это круг деятельности участников уголовного процесса [8]. П. С. Элькинд рассматривала функцию в уголовном процессе как специальное назначение и роль его участника [9]. М. С. Строгович исходил из того, что процессуальная функция является направлением деятельности участников уголовного судопроизводства [10].
Именно точка зрения М. С. Строговича в последующем стала доминирующей в понимании уголовно-процессуальной функции.
С. А. Альперт по этому поводу справедливо отмечал, что «термин уголовно-процессуальная функция применяется для характеристики не отдельных процессуальных действий либо роли того или иного субъекта процесса, а более широкого и емкого понятия, каким является направление в процессуальной деятельности. Причем речь идет не о любых направлениях, а основных, то есть таких, которые в своей совокупности непосредственно и в наиболее концентрированной форме выражают сущность уголовного судопроизводства, способствуют реализации его задач» [11].
Наиболее удачным на сегодняшний день представляется следующее определение уголовно-процессуальных функций: «это определяемые нормами права направления, непосредственно раскрывающие предназначение уголовного судопроизводства, ориентированные на разрешение задач, стоящих перед уголовным процессом, определяющие направления деятельности участников процесса, обусловленные их правовым статусом» [12].
При этом нельзя не согласиться с мнением В. М. Бозрова о том, что «все существующие дефиниции понятия функций настолько расплывчаты, что позволяют рассматривать в качестве функций любое явление процессуального характера и по своему усмотрению их виды и число» [13]. Это породило многочисленные подходы к классифицированию уголовно-процессуальных функций в трудах ученых-процессуалистов.
Так, одним из первых М. С. Строгович указывал на то, что «в уголовном процессе существует три основных уголовно-процессуальных функции: 1) обвинение (уголовное преследование), 2) защита и 3) разрешение дела» [14].
Р. Д. Рахунов выделял следующие функции в уголовном судопроизводстве: а) расследование дела; б) обвинение;
в) защита; г) поддержание гражданского иска; д) защита от гражданского иска; е) разрешение дела [15].
В. Н. Шпилев к уголовно-процессуальным функциям относил: предварительное расследование уголовного дела, защиту обвиняемого, осуществление прокурорского надзора, судебное рассмотрение и разрешение уголовного дела, представительство общественных организаций, частное обвинение, поддержание и обоснование гражданского иска, возражение против предъявленного гражданского иска, представительство потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, подозреваемого и обвиняемого, вспомогательную функцию содействия в осуществлении уголовного судопроизводства [16].
В научной литературе разного периода предлагается выделять, кроме указанных ранее, следующие уголовно-процессуальные функции: 1) функцию прокурорского надзора за соблюдением законности в ходе уголовного судопроизводства [17]; 2) функцию защиты личных процессуальных интересов [18]; 3) функцию оказания юридической помощи [19]; 4) функцию розыска обвиняемого [20]; 5) функцию обоснования уголовной ответственности лица, совершившего преступление [21]; 6) функцию охраны прав и законных интересов лица, совершившего преступление [22]; 7) функцию доказывания и принятия решений [23];
8) функцию возмещения причиненного преступлением потерпевшему вреда [24];
9) предупредительно-воспитательную функцию [25]; 10) функцию судебного контроля [26]; 11) удостоверительную функцию защитника законности процессуальной фиксации признательных показаний [27]; 12) функцию перевода [28]; 13) социальные функции: гносеологическую, телеологическую, политическую, аксиологическую [29].
Таким образом, очевиден тот факт, что на сегодняшний день в науке уголовного судопроизводства отсутствует единообразие в классификации уголовно-процессуальных функций, при этом существует устойчивая тенденция к развитию теории функций, что представляется бесперспективным и даже бессмысленным.
В этой связи нельзя не согласиться с мнением Л. В. Головко о том, что «закрепленная в ст. 15 УПК РФ "концепция разграничения процессуальных функций" есть не более чем частная научная теория, не только не являющаяся в правоведении
аксиомой, но даже не могущая претендовать на роль универсальной научной теории». Автор приходит к обоснованному выводу, что «знаменитая «триада процессуальных функций», будучи превосходным достижением абстрактного метода в процессуальной науке и замечательно чувствуя себя на страницах учебников, где она помогает начинающим изучать уголовное судопроизводство студентам освоить процессуальную материю, никак не годится для конструирования конкретных институтов в том типе процесса, к которому принадлежит процесс отечественный» [30].
Таким образом, вплоть до сегодняшнего времени теория уголовно-процессуальных функций подвергалась редкой и недостаточно аргументированной критике. Преимущественно исследователи уголовного судопроизводства предлагали совершенствовать процессуальное положение отдельных участников со стороны обвинения и защиты, не предлагая новой концепции процессуальных функций.
Одним из последних фундаментальных научных исследований по данной проблеме является докторская диссертация Д. М. Бе-ровой «Основы теории функционализма в уголовном судопроизводстве», в которой предложено авторское учение о процессуальных функциях. Исходя из традиционного понимания уголовно-процессуальной функции как направления (вида) уголовно-процессуальной деятельности, осуществляемого уполномоченными на то субъектами и преследующего достижение определенных целей, реализующих назначение уголовного судопроизводства, автор предлагает выделять «общие уголовно-процессуальные функции, а также функции субъектов уголовно-процессуальной деятельности» [31].
К общим Д. М. Берова относит три основные функции — обвинения, защиты и правосудия, при этом ею выделяются подфункции для каждой из основных функций. Наряду с основными в уголовном судопроизводстве, с точки зрения Д. М. Беровой, существует система других функций: «Прежде всего, необходимо выделить сквозную (комплексную) функцию — охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве... Иные функции, выполняемые параллельно с основными, можно отнести к категории побочных. Их, в свою очередь, следует разграничить на две категории — процессуально совмещенные, т. е. выполняемые в рамках той же
процедуры, например, превентивная (воспитательно-предупредительная) функция суда, и процессуально разделенные, реализуемые отдельно, в ином процессуальном порядке, как корректирующая функция суда, осуществляемая в стадии исполнения приговора... В числе иных побочных функций можно отметить принятие мер по обеспечению вреда, причиненного преступлением, либо возможной конфискации имущества, организационную функцию и другие. Кроме побочных функций можно выделить еще вспомогательные — выполняемые иными участниками уголовного судопроизводства (свидетель, эксперт и др.)» [32].
Предложенная Д. М. Беровой система функций, безусловно, является результатом длительного, глубокого и скрупулезного исследования, отражающего все существующие на сегодняшний день позиции и теории об уголовно-процессуальных функциях. Однако данное авторское учение представляется весьма сложным для законодательной реализации или внедрения в учебный процесс.
Вместе с тем следует поддержать позицию Д. М. Беровой о том, что в методологических целях следует четко разграничивать такие категории, как «уголовно-процессуальные функции» и «функции участников уголовного судопроизводства».
Первая категория — «уголовно-процессуальные функции» — это категория законодательная, при ее помощи в ст. 15 УПК РФ раскрывается сущность принципа состязательности. И именно эта норма является правовым основанием для существования теории функций в науке уголовного судопроизводства. Значение данной категории в том, чтобы в тексте закона на предельно абстрактном уровне отразить инфраструктуру принципа состязательности, раскрыть алгоритм взаимоотношения групп участников уголовного судопроизводства между собой и судом. Поэтому данную категорию и можно определять как направления уголовно-процессуальной деятельности.
Вторая категория — «функции участников уголовного судопроизводства» — это по своей сути фикция, так как данное понятие в УПК РФ не отражено. Оно, как видится, возникло в результате «активного» развития теории процессуальных функций, когда учеными применительно к каждому участнику уголовного судопроизводства стали предлагаться наименования их процессуальной деятельности: функция гражданского истца — поддержание гражданского
иска, функция переводчика — перевод с иностранного языка и т.д. В этом значении термин «функция» в своем понимании сближается с такими дореволюционными понятиями, как «обязанности», «задачи», «полномочия» участников уголовного судопроизводства, и самостоятельной научной ценности, думается, не представляет. Как справедливо подмечает В. М. Бозров, «если мы словом «функция» будем именовать любые действия всех участвующих в деле лиц от эксперта, дающего показания по поводу данного им заключения, или свидетеля, дающего заведомо ложные показания, до специалиста, производившего освидетельствование, то зачем пользоваться термином «функция»? От таких действий никакой направленности не наблюдается, и вполне можно обойтись вопросами о правах и обязанностях участвующих в деле лиц» [33].
Таким образом, термин «функции участников уголовного судопроизводства» — это анахронизм, уходящий своими корнями в Кодекс 1808 г. и являющийся буквальным переводом французского термина fonctions.
Опасность и даже вред категории «функция участника уголовного судопроизводства» для науки уголовно-процессуального права заключается в том, что она, подменяя законодательную категорию «уголовно-процессуальная функция», вызывает у отдельных процессуалистов желание анализировать процессуальную деятельность каждого участника уголовного судопроизводства с точки зрения ее соответствия принципу состязательности. А это, в свою очередь, влечет иллюзию несоответствия «функции участника уголовного судопроизводства» данному принципу. Классическим примером этому является проблема «процессуальной функции следователя».
Не вдаваясь в подробности данной дискуссии, следует отметить, что такой подход к проблеме изначально представляется ошибочным: присвоение каждому участнику уголовного судопроизводства той или иной функции нивелируется значение самой теории уголовно-процессуальных функций.
В этой связи заслуживает внимания следующее утверждение: «Особенность функционального подхода состоит в его комплексности. Действительно, рассматривая систему со стороны функций и отвлекаясь от ее внутреннего содержания, которое, как правило, исключительно разнородно по составу и природе протекающих процессов,
мы как бы целиком охватываем это разнообразие в его итоговом выражении — поведении системы. Функция — это совокупность порождающих ее процессов в снятом виде» [34].
Разнообразие и разнородность в процессуальной деятельности участника уголовного судопроизводства не отрицают его основное направление деятельности: обвинение (уголовное преследование) или защиту от обвинения по уголовному делу. С другой стороны, такое разнообразие и разнородность процессуальной деятельности отдельного участника уголовного судопроизводства не могут игнорироваться при оценке его процессуального положения: они выражают процессуальные интересы такого участника. Так, еще Р. Д. Рахунов утверждал, что «каждая процессуальная функция определяется процессуальным интересом» [35]. В дальнейшем В. М. Бозров, выделяя признаки уголовно-процессуальной функции, отметил, что она «характеризуется соответствующим направлением для удовлетворения процессуального интереса, которым обусловлена» [36].
Понятие «процессуальный интерес», на наш взгляд, более корректная категория для обозначения особенностей в процессуальной деятельности отдельного участника уголовного судопроизводства в рамках функции обвинения или функции защиты, чем понятие «процессуальная функция» такого участника.
Не всегда представление о том, что функция защиты направлена на избежание или смягчение уголовной ответственности, соответствует реальному процессуальному интересу подозреваемого, обвиняемого. Например, в случае если обвиняемый раскаивается в совершенном преступления, желает понести уголовную ответственность и отбыть заслуженное наказание, то процессуальный интерес внешне противоречит функции защиты. Однако это не так. Как верно отмечается в научной литературе, «в широком плане функция защиты означает не только защиту от обвинения, осуждения и наказания, осуществляемую обвиняемым, его законными представителями и защитником, но также и защиту духовных, материальных и личных интересов всех участников уголовного судопроизводства» [37].
Такой же подход должен применяться и в случае, когда потерпевший, реализующий функцию обвинения, заявляет о прекращении уголовного дела в связи с примирением
сторон. Очевидно, что процессуальный интерес потерпевшего прекратить уголовное дело внешне противоречит общему направлению обвинительной деятельности. Однако это лишь терминологическая коллизия, которая не влияет на истинное намерение потерпевшего и процессуальную возможность прекращения уголовного дела по указанному основанию.
Таким образом, можно констатировать, что современная теория уголовно-процессуальных функций не должна включать в себя характеристику процессуальной деятельности отдельных участников уголовного судопроизводства. Для этих целей может использоваться другая научная категория — «уголовно-процессуальные интересы», использование которой не будет вызывать противоречий между принадлежностью участника уголовного судопроизводства к той или иной стороне процесса и его реальной процессуальной деятельностью.
Сама теория процессуальных функций имеет исключительно описательный характер: с ее помощью законодатель, а в последующем — дисциплина уголовно-процессуального права, описывает содержание принципа состязательности в уголовном судопроизводстве через призму основных направлений процессуальной деятельности по уголовному делу.
Актуальным в этой связи представляется вопрос о том, сколько основных направлений процессуальной деятельности существует по уголовному делу.
На основании ч. 2 ст. 15 УПК РФ законодателем выделяются функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела. Никем не ставится под сомнение, что разрешение уголовного дела судом по существу — это самостоятельная уголовно-процессуальная функция. Однако это не бесспорно.
Если рассматривать уголовно-процессуальную функцию не как любую процессуальную деятельность, осуществляемую в рамках производства по уголовному делу, а как деятельность, реализующую процессуальные интересы участников уголовного судопроизводства, можно предложить следующее определение анализируемой категории.
Уголовно-процессуальная функция — это направление процессуальной деятельности сторон уголовного судопроизводства для удовлетворения процессуального интереса, которым такая деятельность обусловлена.
В основе данного определения заложена идея о том, что процессуальный интерес по
уголовному делу (во всяком случае, базовый процессуальный интерес — по поводу итогового процессуального решения по уголовному делу) присущ только сторонам. У суда отсутствует собственный процессуальный интерес по уголовному делу, и процессуальная деятельность, осуществляемая судом, имеет нефункциональный характер: суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты (ч. 3 ст. 15 УПК РФ). Суд обладает минимальной активностью в условиях российского типа состязательности уголовного судопроизводства, но такая активность обусловлена не каким-то процессуальным интересом суда, а необходимостью создания условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (ч. 3 ст. 15 УПК РФ).
Примечательно в этом отношении одно из положений принципа состязательности в УПК Республики Казахстан: «Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или защиты и не выражает каких бы то ни было интересов, помимо интересов права» (ч. 5 ст. 23). Интересы права, в свою очередь, следует понимать как публичные интересы, выражающиеся в назначении уголовного судопроизводства, а не как процессуальные интересы конкретного состава суда.
Также не является функциональной деятельность иных участников уголовного судопроизводства. Данная позиция разделяется отдельными авторами в научной литературе [38]. Не обладая процессуальным интересом по уголовному делу, иные участники уголовного судопроизводства осуществляют процессуальную деятельность, которая по сути реализует процессуальный интерес либо стороны обвинения, либо стороны защиты. Например, если свидетель дает показания, изобличающие обвиняемого в совершении преступления, то своей процессуальной деятельностью он удовлетворяет процессуальный интерес стороны обвинения в доказывании виновности обвиняемого. Напротив, если судебный эксперт в своем заключении указывает, что подпись на поддельном документе выполнена не обвиняемым, а иным лицом, то данный вывод эксперта удовлетворяет процессуальный интерес стороны защиты.
Таким образом, правовая природа уголовно-процессуальных функций является дуалистической: в уголовном судопроизвод-
стве существует только две уголовно-процессуальные функции, определяющие направления деятельности сторон для удовлетворения процессуального интереса, которым такая деятельность обусловлена: функция обвинения и функция защиты. Участники со стороны обвинения и со стороны защиты осуществляют процессуальную деятельность, направленную на реализацию своих процессуальных интересов по уголовному делу, определяя вектор развития производства по уголовному делу. Стороны генерируют процессуальную деятельность по уголовному делу в целях реализации своего процессуального интереса. Суд при этом не имеет своего процессуального интереса, а потому осуществляет процессуальную деятельность, не являющуюся функциональной. ^
1. Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. 4-е изд., стереотип. М., 1996. С. 340.
2. Куксин И. Н., Матвеев П. А. Теоретические основы классификации функций права / / Юрид. наука. 2012. № 4. С. 13.
3. Российское законодательство Х—ХХ вв. В 9 т. Т. 8. Судебная реформа. М., 1991. С. 177-384.
4. Полный французско-русский словарь / сост. Н. П. Макаров. 11-е изд. СПб., 1904. С. 496.
5. Бозров В. М. Основы теории уголовно-процессуальных функций. Общая часть. Екатеринбург, 2012. С. 7.
6. Шимановский В. В. К вопросу о процессуальной функции следователя в советском уголовном процессе // Изв. вузов. Правоведение. 1965. № 2. С. 175.
7. Чельцов М. А. Уголовный процесс. М., 1969. С. 11.
8. Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. М., 1961. С. 23.
9. Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963. С. 54-55.
10. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. В 2 т. Т. 1. М., 1968. С. 99.
11. Альперт С. А. Обвинение в советском уголовном процессе : учеб. пособие. Харьков, 1974. С. 15.
12. Ефимичев С. П. Функции в уголовном судопроизводстве: понятие, сущность, значение / / Журн. рос. права. 2005. № 7. С. 61.
13. Бозров В. М. Указ. соч. С. 32.
14. Строгович М. С. Указ. соч. Т. 1. С. 189.
15. Рахунов Р. Д. Указ. соч. С. 48.
16. Шпилев В. Н. Участники уголовного процесса. Минск, 1970. С. 26.
17. Даев В. Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве // Изв. вузов. Правоведение. 1974. № 1. С. 72.
18. Там же. С. 72.
19. Там же. С. 72.
20. Гуляев А. П. Следователь в уголовном процессе. М., 1981. С. 147.
21. Зинатуллин З. З. Уголовно-процессуальные функции. Ижевск, 1994. С. 14.
22. Там же. С. 14.
23. Гончан Ю. А., Пискин Н. Н. Функции доказывания и принятия решений в уголовном процессе / / Рос. следователь. 2003. № 3. С. 8.
24. Зинатуллин З. З. Указ. соч. С. 14.
25. Там же. С. 14.
26. Азаров В. А., Таричко И. Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России. Омск, 2004. С. 182.
27. Перекрестов В. Н. Проблема обеспечения гарантий допустимости признательных показаний / / Рос. юстиция. 2009. № 8. С. 56.
28. Гуськова А. В. Методологическая схема исследования функции переводчика в уголовном процессе // Вестн. Нижегор. акад. МВД России. Юрид. наука и практика. 2016. № 2 (34). С. 266.
29. Козявин А. А. Понятие и классификация социальных функций уголовного судопроизводства // Уголов. судопроизводство. 2016. № 1. С. 15.
30. Головко Л. В. Новый УПК РФ в контексте сравнительного уголовно-процессуального права // Государство и право. 2002. № 5. С. 54-55.
31. Берова Д. М. Основы теории функционализма в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2011. С. 14.
32. Там же. С. 16-17.
33. Бозров В. М. Указ. соч. С. 22.
34. Марков Ю. Г. Функциональный подход в современном научном познании. Новосибирск, 1982. С. 12.
35. Рахунов Р. Д. Независимость судей в советском уголовном процессе. М., 1972. С. 61.
36. Бозров В. М. Указ. соч. С. 84.
37.Мартынчик Е. Г., Радько В. П., Юрченко В. Е. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Кишинев, 1982. С. 18.
38. Сычев Д. А. Некоторые вопросы классификации уголовно-процессуальных функций в российском уголовном судопроизводстве // Право и политика. 2015. № 3 (183). С. 365.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Азаров В. А. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России /
B. А. Азаров, И. Ю. Таричко. — Омск : Изд-во Омск. гос. ун-та, 2004. — 379 с.
Альперт С. А. Обвинение в советском уголовном процессе : учеб. пособие / С. А. Альперт. — Харьков : Вища шк., 1974. — 38 с.
Берова Д. М. Основы теории функционализма в уголовном судопроизводстве : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук / Д. М. Берова. — Краснодар, 2011. — 47 с.
Бозров В. М. Основы теории уголовно-процессуальных функций. Общая часть / В. М. Бозров. — Екатеринбург : Урал. гос. юрид. акад., 2012. — 96 с.
Головко Л. В. Новый УПК РФ в контексте сравнительного уголовно-процессуального права // Государство и право. — 2002. — № 5. — С. 51—61.
Гончан Ю. А. Функции доказывания и принятия решений в уголовном процессе / Ю. А. Гончан, Н. Н. Пискин // Рос. следователь. — 2003. — № 3. —
C. 7—9.
Гуськова А. В. Методологическая схема исследования функции переводчика в уголовном процессе // Вестн. Нижегор. акад. МВД России. Юрид. наука и практика. — 2016. — № 2 (34) — С. 266—272.
Даев В. Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве // Изв. вузов. Правоведение. — 1974. — № 1. — С. 64—73.
Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь / И. Х. Дворецкий. — 4-е изд., стереотип. — М. : Рус. яз., 1996. — 846 с.
Ефимичев С. П. Функции в уголовном судопроизводстве: понятие, сущность, значение / / Журн. рос. права. — 2005. — № 7. — С. 56—65.
Зинатуллин З. З. Уголовно-процессуальные функции / З. З. Зинатуллин. — Ижевск : Изд-во Удмурт. ун-та, 1994. — 91 с.
Козявин А. А. Понятие и классификация социальных функций уголовного судопроизводства / / Уголов. судопроизводство. — 2016. — № 1. — С. 11—16.
Куксин И. Н. Теоретические основы классификации функций права / И. Н. Куксин, П. А. Матвеев // Юрид. наука. — 2012. — № 4. — С. 13—18.
Марков Ю. Г. Функциональный подход в современном научном познании / Ю. Г. Марков. — Новосибирск : Наука, 1982. — 255 с.
Мартынчик Е. Г. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве / Е. Г. Мар-тынчик, В. П. Радько, В. Е. Юрченко. — Кишинев : Штиинца, 1982. — 188 с.
Полный французско-русский словарь / сост. Н. П. Макаров. —11-е изд. — СПб. : Тип. Тренке и Фюсно, 1904. — 1150 с.
Рахунов Р. Д. Независимость судей в советском уголовном процессе. Правовые вопросы / Р. Д. Ра-хунов. — М. : [б. и.], 1972. — 189 с.
Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности / Р. Д. Рахунов. — М. : Гос. изд-во юрид. лит., 1961. — 277 с.
Российское законодательство Х—ХХ вв.: в 9 т. Т. 8. Судебная реформа. — М. : Юрид. лит., 1991. — 496 с.
Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: в 2 т. Т. 1. Основные положения науки советского уголовного процесса / М. С. Строгович. — М. : Наука, 1968. — 470 с.
Сычев Д. А. Некоторые вопросы классификации уголовно-процессуальных функций в российском уголовном судопроизводстве // Право и политика. — 2015. — № 3 (183). — С. 357—366.
Чельцов М. А. Советский уголовный процесс / М. А. Чельцов. — М. : Гос. издат. юрид. лит., 1951. — 512 с.
Шимановский В. В. К вопросу о процессуальной функции следователя в советском уголовном процессе // Изв. вузов. Правоведение. — 1965. — № 2. — С. 175—178.
Шпилев В. Н. Участники уголовного процесса / В. Н. Шпилев. — Минск : Изд-во БГУ им. В. И. Ленина, 1970. — 176 с.
Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права / П. С. Элькинд. — Л. : Изд-во ЛГУ, 1963. — 172 с.
About The Dualistic Nature of Criminal Procedural Functions
© Maziuk R., 2017
The article discusses the concept and the legal nature of criminal procedural functions. Based on historical analysis of the concept mapping and scientific points of view on this issue, the author comes to the conclusion that it is necessary to differentiate the category of «criminal procedural functions and the functions of participants of criminal proceedings». The legal nature of the criminal procedure functions is dualistic: in criminal proceedings, there are only two criminal-procedural functions that define the activities of the parties to satisfy the procedural interest that this activity is due to: the function of the prosecution and protection function. The court does not have its procedural interest, and therefore performs procedural activities that are not functional.
Key words: function, prosecution, defense, resolution of the criminal case on the merits, the procedural interests.
