CC BY
18
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2021-6-399-402 NIION: 2003-0059-6/21-137 MOSURED: 77/27-003-2021-06-336
О допустимости включения цифрового права в систему права и правоохранительной деятельности в Российской Федерации
Самвел Суренович Маилян1, Эриашвили Нодари Дарчоевич2
1,2 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия
2 Государственый университет управления, Москва, Россия
1 gambuch@yandex.ru
2 professor60@mail.ru
Аннотация. В статье на основе анализа литературы и законодательства относительно допустимости включения цифрового права в систему права Российской Федерации высказано несколько суждений: цифровизация может рассматриваться как неизбежный спутник научно-технического прогресса; цифровизация оказывает непосредственное влияние и на юриспруденцию; обособление цифрового права в системе права Российской Федерации, ввиду недостаточности теоретического обоснования, преждевременно.
Ключевые слова: Российская Федерация, законодательство, федеральный закон Российской Федерации, Федеральный закон Российской Федерации «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 8 июля 2006 г., Федеральный закон РФ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» от 22 июля 2020 г., отрасль права, отрасль законодательства, цифровое право, цифровое законодательство
Для цитирования: Маилян С. С., Эриашвили Н. Д. О допустимости включения цифрового права в систему права и правоохранительной деятельности в Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. 2021. № 6. С. 399-402. https://doi.org/10.24412/2073-0454-2021-6-399-402.
Original article
On the admissibility of the inclusion of digital law in the system of law and law enforcement in the Russian Federation
Samvel S. Mailyan1, Nodari D. Eriashvili2
1,2 Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia
2 State University of Management, Moscow, Russia
1 gambuch@yandex.ru
2 professor60@mail.ru
Abstract. In the article, based on the analysis of literature and legislation regarding the permissibility of including digital law in the legal system of the Russian Federation, several judgments are made: digitalization can be considered as an inevitable companion of scientific and technological progress; digitalization has a direct impact on jurisprudence; isolation of digital law in the legal system of the Russian Federation, due to the lack of theoretical justification, is premature.
Keywords: Russian Federation, legislation, Federal Law of the Russian Federation, Federal Law of the Russian Federation «On Information, Information Technologies and Information Protection» dated July 8, 2006, Federal Law of the Russian Federation «On Experimental Legal Regimes in the Field of Digital Innovations in the Russian Federation» dated July 22, 2020, branch of law, branch of legislation, digital law, digital legislation
For citation: Mailyan S. S., Eriashvili N. D. On the admissibility of the inclusion of digital law in the system of law and law enforcement in the Russian Federation. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2021;(6):399-402. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2021-6-399-402.
© Maw^HH C. C., Эрнаmвн.™ H. 2021
№ 6 / 2021 - Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia
399
Предметом данной статьи являются цифровое право и допустимость его включения в систему права Российской Федерации.
Первоначально о состоянии теории.
Так, «целью» О. А. Городова являлась «постановка и решение ... проблемы с точки зрения определения места совокупности правовых норм, регулирующих отношения, складывающиеся в сфере цифровых технологий»: «Подводя итог нашим рассуждениям по проблемам цифрового права, необходимо отметить, что данный феномен уже получил в российском законодательстве ряд успешных практических реализаций. Однако существуют и определенные трудности его приложения, которые можно истолковать как показатель необходимости дальнейшей конструктивной работы, направленной на совершенствование действующих юридических механизмов» [5].
Авторы - единомышленники (А. А. Арямов и Е. О. Руева) «на основании передового зарубежного опыта правового регулирования оборота цифровых активов проанализировали текущую реформу отечественного гражданского и инвестиционного права, имеющую место в результате принятия Федеральных законов от 18 марта 2019 г. № 34-Ф3 и от 2 августа 2019 г. № 259-ФЗ, которыми введено в юридический оборот новое понятие «цифровое право», что позволило выявить серьезные пробелы и коллизии в российском праве» («Изложенное позволяет сделать вывод: опасения, что задекларированный новый объект гражданских прав формирует риск возникновения новой формы преступного посягательства (посягательства на цифровые права в том виде, в каком они урегулированы гражданским законодательством), не оправдались. В очередной раз гора родила мышь. В силу очевидной сумбурности правовой реформы новый объект уголовно-правовой охраны так и не возник») [1].
О. В. Танимов и А. Р. Шевченко определили «основные сущностные аспекты» цифрового права: «Итак, цифровое право являет собой юридическую фикцию, если мы говорим о праве людей на объекты гражданских прав. Внедрение цифрового права в повседневную жизнь остается дискуссионным вопросом, поскольку не выработано конкретной позиции относительно его применения в российском праве. Также цифровое право в качестве подотрасли еще не обрело объективных оснований и социальной необходимости для формального существования. Из-за недоступности цифровых технологий для большей части населения возникает проблема в потребности существования цифрового права как подотрасли комплексной отрасли информационного права. Однако если повысить уровень цифровой грамотности и обеспеченности населения, то уже можно будет говорить о необходимости дальнейшего развития цифрового
права в целом и своевременности его появления» [7].
Э. В. Талапина попыталась «выявить особенности цифрового права и тенденции его развития в мировом масштабе» («Таким образом, ярким примером универсальной цифровой технологии, к которой национальные законодательства относятся полярно, служит блокчейн. Диапазон применения блокчейна колеблется от дистанционных выборов до регистрации прав на интеллектуальную собственность, от цифровой валюты до аренды такси. При этом успешность национального подхода к регулированию блокчейна зависит от понимания и учета технологической сути децентрализованного реестра, не предназначенного для осуществления вертикального контроля со стороны государства. Обобщения, сделанные посредством методологии сравнительного права, способны отобрать лучшие практики, помочь в понимании назначения той или иной цифровой технологии, с тем чтобы правильно ее регулировать на национальном и международном уровнях»; «Проведенный анализ доктрины и практики, научные предположения и разбор конкретных кейсов убеждают в том, что цифровое право находится в стадии активного становления, а глобальные параллели показывают перспективность сравнительно-правовых исследований в данной сфере, значительно влияющих на теорию права в целом») [6].
Лишь отдельные авторы однозначно высказываются относительно недопустимости обособления цифрового права в системе права Российской Федерации [см., например: 2; 4].
Вероятно, не столь совершенные результаты научных изысканий об обособлении цифрового права предопредели и несовершенство законодательства о цифровизации в Российской Федерации1.
Первоначально обращаемся к Федеральному закону РФ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 8 июля 2006 г.2 («1. Настоящий Федеральный закон регулирует отношения, возникающие при: 1) осуществлении права на поиск, получение, передачу, производство и распространение информации; 2) применении информационных технологий; 3) обеспечении защиты информации. 2. Положения настоящего Федерального закона не распространяются на отношения, возникающие при правовой охране результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом» — ст. 1).
1 Мы разделяем суждение тех авторов, которые предлагают с 25.12.1991 г. для названия государства использовать исключительно этот термин (подробнее об этом см.: Галузо В. Н. Конституционно-правовой статус России: проблема именования государства // Вестник Московского университета МВД России. 2010. № 5. С. 119-123).
2 См.: СЗ РФ. 2006. № 31 (часть I). Ст. 3448; ...; 2020. № 14 (часть I). Ст. 2035.
«Сфера действия» Федерального закона РФ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» от 22 июля 2020 г.1 определена в ст. 1: «1. Настоящий Федеральный закон определяет цели и принципы экспериментальных правовых режимов в сфере цифровых инноваций, круг участников экспериментальных правовых режимов в сфере цифровых инноваций, а также регулирует отношения, связанные с их установлением и реализацией, в том числе изменением, приостановлением, прекращением, мониторингом, оценкой их эффективности и результативности. 2. Экспериментальные правовые режимы в сфере цифровых инноваций могут устанавливаться в соответствии с настоящим Федеральным законом по следующим направлениям разработки, апробации и внедрения цифровых инноваций: 1) медицинская деятельность, в том числе с применением телемедицинских технологий и технологий сбора и обработки сведений о состоянии здоровья и диагнозах граждан, фармацевтическая деятельность; 2) проектирование, производство и эксплуатация транспортных средств, в том числе высокоавтоматизированных транспортных средств и беспилотных воздушных судов, аттестация их операторов, предоставление транспортных и логистических услуг и организация транспортного обслуживания; 3) сельское хозяйство; 4) финансовый рынок; 5) продажа товаров, работ, услуг дистанционным способом; 6) архитектурно-строительное проектирование, строительство, капитальный ремонт, реконструкция, снос объектов капитального строительства, эксплуатация зданий, сооружений; 7) предоставление государственных и муниципальных услуг и осуществление государственного контроля (надзора) и муниципального контроля, осуществление иных полномочий и функций государственными органами и органами местного самоуправления; 8) промышленное производство (промышленность); 9) иные направления разработки, апробации и внедрения цифровых инноваций, установленные Правительством Российской Федерации».
В ст. 1 Федерального закона РФ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 22 июля 2020 г.2 определен «предмет регулирования»: «1. Настоящим Федеральным законом регулируются отношения, возникающие при выпуске, учете и обращении цифровых финансовых активов, особенности деятельности оператора информационной системы, в которой осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, и оператора обмена цифровых финансовых активов, а также отно-
1 См.: СЗ РФ. 2020. N 31 (часть I). Ст. 5017.
2 См.: СЗ РФ. 2020. N 31 (часть I). Ст. 5018.
шения, возникающие при обороте цифровой валюты в Российской Федерации. 2. Цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые предусмотрены решением о выпуске цифровых финансовых активов в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также в иные информационные системы. 3. Цифровой валютой признается совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа, не являющегося денежной единицей Российской Федерации, денежной единицей иностранного государства и (или) международной денежной или расчетной единицей, и (или) в качестве инвестиций и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных, за исключением оператора и (или) узлов информационной системы, обязанных только обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам. ...».
Таким образом, цифровизация, фактически затронувшая все сферы человеческой деятельности, несомненно нуждается в научных исследованиях ученых — юристов.
Изложенное позволяет нам высказать несколько суждений.
Во-первых, цифровизация может рассматриваться как неизбежный спутник научно-технического прогресса.
Во-вторых, цифровизация оказывает непосредственное влияние и на юриспруденцию.
В-третьих, обособление цифрового права в системе права Российской Федерации, ввиду недостаточности теоретического обоснования, преждевременно.
Список источников
1. Арямов, А. А., Руева, Е. О. Цифровое право как объект уголовно-правовой охраны // Российская юстиция. 2020. № 1. С. 45-47.
2. Галузо, В. Н., Канафин, Н. А. Цифровое право в Российской Федерации : нонсенс или реальность? // Право и государство : теория и практика. 2018. № 8. С. 118-125.
3. Галузо, В. Н. Конституционно-правовой статус
№ 6/2021
Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia
401
России: проблема именования государства // Вестник Московского университета МВД России. 2010. № 5. С. 119-123.
4. Галузо, В. Н. О допустимости «клонирования» отраслей юридической науки в Российской Федерации // Уголовное судопроизводство : проблемы теории и практики. 2021. № 1. С. 24-27.
5. Городов, О. А. Цифровое право как подотрасль информационного права // Право и цифровая экономика. 2021. № 1. С. 36-43.
6. Талапина, Э. В. Сравнительное цифровое право : становление и перспективы // Журнал российского права. 2021. № 9. С. 18-32.
7. Танимов, О. В., Шевченко, А. Р. Цифровое право : основные сущностные аспекты // Российская юстиция. 2019. № 10. С. 6-9.
References
1. Aryamov, A. A., Rueva, E. O. Digital law as an object of criminal law protection // Russian Justice. 2020.
No. 1. P. 45-47.
2. Galuzo, V. N., Kanafin, N. A. Digital law in the Russian Federation : nonsense or reality? // Law and the State : theory and practice. 2018. No. 8. P. 118-125.
3. Galuzo, V. N. Constitutional and legal status of Russia : the problem of naming the state // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2010. No. 5. P. 119-123.
4. Galuzo, V. N. On the permissibility of «cloning» branches of legal science in the Russian Federation // Criminal proceedings : problems of theory and practice. 2021. No. 1. P. 24-27.
5. Gorodov, O. A. Digital law as a sub-branch of information law // Law and the digital economy. 2021. No. 1. P. 36-43.
6. Talapina, E. V. Comparative digital law : formation and prospects // Journal of Russian Law. 2021. No. 9. P. 18-32.
7. Tanimov, O. V., Shevchenko, A. R. Digital law : basic essential aspects // Russian Justice. 2019. No. 10. P. 6-9.
Информация об авторах С. С. Маилян - доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации; Н. Д. Эриашвили - профессор кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, профессор кафедры частного права Государственного университета управления, доктор экономических наук, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, лауреат премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники.
Information about the authors
S. S. Mailyan - Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored Lawyer of the Russian Federation;
N. D. Eriashvili - Professor of the Department of the Civil and Labor Law, Civil Process of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Professor of the Department of Private Law of the State University of Management, Doctor of Economic Sciences, Candidate of Legal Sciences, Candidate of Historical Sciences, Professor, Laureate of the prize of the Government of the Russian Federation in the field of science and technology.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 10.12.2021; одобрена после рецензирования 13.12.2021; принята к публикации 17.12.2021.
The article was submitted 10.12.2021; approved after reviewing 13.12.2021; accepted for publication 17.12.2021.
