CC BY
92ПУБЛИКАЦИИ
Г. В. Бежанидзе
О ДОКУМЕНТАХ СВЯТИТЕЛЯ ФИЛАРЕТА, МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКОГО, ИЗ АРХИВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА НИКОЛАЕВИЧА
Предлагаемые читателю документы находятся в личном фонде брата императора Александра II, великого князя Константина Николаевича1.
Константин Николаевич, генерал-адмирал, управляющий Морским министерством (1853-1881), председатель Государственного Совета (1865—1881), председатель Главного комитета по крестьянскому делу (1860—1861), наместник Царства Польского (1862-1863 гг.), был лидером либерально-реформаторской партии при дворе. «Великий князь Константин Николаевич — лицо историческое, лицо центральное в изображении эпохи освобождения», — писал о нем в своих мемуарах С. Д. Шереметьев2.
Впервые публикуемое письмо митрополита Филарета к Константину Николаевичу является ответом святителя на просьбу великого князя предоставить ему сведения о раскольниках и сектантах в связи с назначением его в 1857 г. членом Секретного комитета по делам раскола3. Как в своем письме, так и в прилагаемых записках святитель Филарет не только сообщает Константину Николаевичу сведения о раскольниках и сектантах, но дает
1 Письмо митрополита Филарета великому князю Константину Николаевичу // ГАРФ. Ф. 722. On. 1. Д. 539. JI. 4—5; Записка святителя Филарета «О секте Странников, иначе называемой Сапелковский Соглас» // Там же. Л. 94-101.
2 Мемуары графа С. Д. Шереметева. М., 2001. С. 136.
3 Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам: В 5 т. М., 1886. Т. 4. С. 266.
свою оценку старообрядцам и предлагает меры по уврачеванию заблудших.
Раскольники и сектанты, по словам митрополита Филарета, проявляют враждебное отношение не только к Церкви, но и к государству, вплоть до совершенного отвержения государственной власти. Распространению уже имеющихся и появлению новых старообрядческих толков и согласий способствует попустительство, а иногда даже и покровительство гражданской власти. Единственно верным способом уврачевания старообрядческого раскола будет, по мнению святителя, согласное действие церковной и государственной власти. Святитель Филарет обращает внимание Константина Николаевича на возбужденный старообрядцами-поповцами вопрос о даровании им священников, независимых от православных архиереев. Московский митрополит призывает великого князя занять церковную позицию в этом важном вопросе и не допустить преумножения раскола4. Константин Николаевич в ответном письме поблагодарил митрополита Филарета за «благочестивые размышления», прибавив, что он совершенно разделяет его убеждение, «что в этом деле... должно действовать в духе любви и кротости»5.
Однако, если, по мнению святителя Филарета, любовь к сектантам и раскольникам должна быть отеческой6, то Константин
4 Подробнее об обсуждении вопроса о священниках, независимых от церковной власти в 1857—1858 гг., см.: Бежанидзе Г. В. Обер-прокурор А. П. Толстой и святитель Филарет // Филаретовский альманах. Вып. 4. М., 2008. С. 106-118.
ТАРФ. Л. боб.
6 «Как же должно поступать правительство с раскольниками?
Отечески.
Что это значить?
Отцы земные для исправления детей употребляют не одни кроткие увещания, но и другие меры.
Отец небесный, при всей бесконечной благости своей, обращает на путь истины заблудших большею частию строгими мерами, и грешники нередко начинают исправляться сначала по страху гнева и наказания Божия, а не по усердию и любви к добродетели.
Правительство, отечески пекущееся о благе вверенных ему, должно поступать с народом, по своей необразованности не умеющим отличать истины от заблуждения, полезного от вредного, как с малыми детьми, которые редко научаются чему-либо полезному и доброму без понуждения,
Николаевич под «любовью» к старообрядцам понимал потакание их заблуждениям. По этой причине в вопросе о даровании священников старообрядцам мнение великого князя было диаметрально противоположным. Константин Николаевич во время обсуждения этого вопроса на заседании Секретного комитета по делам раскола предложил «неотлагательно исполнить просьбу раскольников», предоставив им не только священников, но и архиереев, «посвященных в Константинополе и подчиненных в гражданском отношении министерству внутренних дел, а через него находящихся в зависимости от Святейшего Синода»7. Также великий князь высказался и за дарование раскольникам всех гражданских прав. Более того, в конце 1857 г. Константин Николаевич предложил государю вообще упразднить Секретный комитет по делам раскола, передав его дела в государственные органы власти, мотивирую свое решение тем, что «между взглядами на проблему раскола духовенства и светских лиц большое различие»8. Таким образом, великий князь не только не стремился действовать согласно с Церковью, но даже желал совершенно устранить ее от решения вопросов, связанных с расколом и сектантством9.
Однако записка святителя Филарета о «домогательстве раскольников иметь священников от гражданского начальства», будучи через обер-прокурора известной государю, все же повлияла на обсуждение вопроса о старообрядцах: домогательства раскольников были отклонены, а государь признал, что в отношении раскольников необходимо действовать в рамках прежней системы согласованных действий государственной власти и православного духовенства10.
Публикуемые документы представлены в личном фонде великого князя Константина Николаевича следующим образом: письмо к великому князю Константину Николаевичу — собственно-
а после воспоминают о том с благодарностью». (Собрание мнений. Т. 4. С. 300).
7ТАРФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 542. Л. 68-69.
8Там же. Д. 541. Л. 25 об.
9 Председателем Секретного комитета по делам раскола был Первенствующий член Святейшего Синода митрополит Григорий (Постников).
10ГАРФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 542. Л. 50-55.
ручный подлинник, записки святителя — писарские подлинники. Записка Московского митрополита «О секте Странников, иначе называемой Сапелковский Соглас» публикуется по единственной писарской копии из фонда Константина Николаевича. Мнение митрополита Филарета «по делу о домогательстве раскольников иметь священников от гражданского начальства» представлено по публикации в «Собрании мнений»11. При публикации сохранены особенности орфографии и пунктуации оригинала.
Собрание мнений. Т. 4. С. 269—284.
Письмо святителя Филарета (Дроздова) великому князю Константину Николаевичу
Благоверный Государь!
Не льщу себя надеждою оправдать доверие Вашего Императорского Высочества полнотою и удовлетворительностью требуемых от меня сведений. Ревностно желаю оправдать оное благонамеренностью и откровенностью. Посему к сведениям, почерпнутым из дел по службе, присовокупляю некоторые, дошедшие до меня особенным непредвиденным путем, с признаками достоверности, и притом такие, которых рассмотрение оказалось необходимым. Смею надеяться, что сия откровенность покрыта будет снисхождением Вашего Императорского Высочества.
В рассуждении раскольников поповщинского толка в настоящее время требует особенного внимания вопрос о домогательстве их иметь священников от (4 об) гражданского начальства, независимых от начальства духовного. При сем представляется записка, в которой излагается сперва историческое движение сего вопроса, а потом исследование оного в разных отношениях. К сей записке присоединяется выписка из мнений по сему предмету 1849 г.
В рассуждении раскольников беспоповщинского толка особенно нужно познание характера и направления сего толка, прикрываемого благовидностями. О сем также представляется записка, в которой по официальным документам описана обличающая характер и направление сего толка отрасль оного, секта странников или бегунов.
Представляя сии сведения прозорливому вниманию Вашего Императорского Высочества, молю Бога, да споспешествует Вам истинно правое и православной Церкви и отечеству полезное отделять от воззрений, иногда и при добром намерении, сомнительных и неблагонадежных и таким образом соответствовать благотворным намерениям Благочестивейшего Самодержца нашего.
Если и в делах царств земных политика правды по духу христианства без сомнения, может надеяться благословения Божия, преимущественно пре политикою выгод и удобств, рассчитыва-
емых без должного внимания к воле Божией, кольми паче в делах Церкви Божией, и, следственно, Царствия Божия.
Вашего Императорского Высочества
Покорнейший слуга Филарет Митрополит Московский 27 октября 1857 г.
Мнение митрополита Филарета по делу о домогательстве раскольников иметь священников от гражданского начальства
Секретно
Домогательство раскольников иметь священников от гражданского начальства, неоднократно правительством отвергнутое, не престает озабочивать правительство.
Чтобы войти в разсмотрение сего предмета, нужно возвратиться от настоящаго к прошедшему, впрочем не очень отдаленному времени.
В начале текущаго столетия раскол был в меньшем числе, нежели ныне; и о раскольнических священниках не слышно было, кроме некоторых мест привилегированных, как Иргиз, и поддерживаемых большим обществом богатых раскольников, как Рогожское, в Москве, кладбище.
Кротость Императора Александра I расширила пределы веротерпимости так, что сенатор Лопухин благовидно описал духоборцев и молоканов, оказавшихся после в высшей степени вредными, и исходатайствовал высочайший рескрипт, почти покровительственный, для них.
Такое расположение правительства примечено разномыслящими в вере; и в царствование Императора Александра I можно было десятками тысяч считать совращенных от православия в латинство, а также и секты умножились, и раскол сильно возрос в числе.
Во втором десятилетии царствования Императора Александра I бывшее тогда министерство полиции предприняло сделать
перепись раскольников по своему ведомству и умножило число раскольников, потому что записывающихся признавали раскольниками без всякой поверки; и, пользуясь сим, раскольники записывали с собою в раскол православных родственников, и других, колеблющихся, побуждали пользоваться сим случаем, предлагая им на всякий случай прибрести право быть раскольниками, которое между тем не лишает их права и православными оставаться. Но записавшиеся подпали более прежнего сильному влиянию раскольников и погрязли в расколе.
Между тем правительство, примечая, что раскол высоко поднимает голову, почувствовало нужду противодействовать ему, и в те же годы получил начало секретный комитет по делам раскола, открывший свои действия высочайше утвержденным определением уничтожить крест и главу на одной раскольнической моленной в ярославской губернии.
В 1821 или 1822 году предложено было сему комитету послать к раскольникам православных священников, которые, по-видимо-му, присоединились бы к их обществу, но, приобретя их доверие, старались бы примирять их с церковию. Предложение сие принято, и определение о сем, подписанное, между прочими, митрополитом Серафимом, удостоено Высочайшаго утверждения.
Но когда митрополиту предоставлено было привести сие в исполнение, он увидел, что сего нельзя согласить с церковными правилами и с чистотою священнослужительской совести; открыл комитету свое затруднение, и Государь Император соизволил, чтобы оставлено было без исполнения определение, им утвержденное.
При сих-то обстоятельствах, когда высочайше утвержденное определение оказалось неисполнимым и трудно было решиться представлять о совершенном уничтожении онаго, необходимым оказалось изыскать меру, которая представляла бы не совершенное уничтожение высочайше утвержденнаго определения, а изменение онаго в удобоисполнимый вид. Итак, положено было: не посылать к раскольникам священников от правительства, а находимых у них гражданским начальством беглых священников оставлять у них, кроме того случая, когда сии священники требуются в епархию к ответу по уголовному делу. Вот происхождение и сущность секретных правил 1822 года, вожделенных для раскольников и прославленных между ними.
Чрез немногие годы правила сии принесли плод, не ожидан-ный правительством, которое желало успокоить раскольников, а не усилить раскол. Раскольники свободнее стали обращаться к православным священникам и звать их к себе, прельщая выгодами и независимостью. Прельщенные и увлеченные ими, имея уже опыт выгод и независимости, усиливали прельщение других. Таким образом удачно сделанный из какой-либо епархии побег священника влек за собою другие, так что прельщены были некоторые и безпорочные до того священники, как дознано на бежавшем из Калужской епархии на Рогожское кладбище священнике Петре Никифорове, который, при честном и скромном поведении, пользуясь уважением и выгодами от раскольников, наконец угрызениями совести, за измену православной церкви, приведен был к московскому епархиальному начальству для возвращения к оной. В некоторых епархиях число беглых священников у раскольников очень умножилось. Раскольнический прозелитизм усилился. Особенно тяжел был соблазн ненаказанности, когда бежавший от епархиальнаго суда за неблагоповедение священник в той же епархии проживал у раскольников, хотя в скрытности, но не в неизвестности. В 1826 г. на рогожском кладбище было 9 священников и 2 диакона, известных начальству; но, по всей вероятности, были еще другие, неизвестные начальству, потому что сюда приходили из других мест раскольники покупать священников.
По вступлении на престол в Бозе почившаго Императора Николая Павловича обращено было прозорливое внимание на сии горькие плоды правил 1822 года; и действию их высочайшим повелением 1827 года положен предел.
Покрытые сими правилами, находившиеся уже у раскольников беглые священники оставлены у них терпимыми; но вновь оказывающихся беглых покровительствовать возбранено; они должны подлежать действию законов и правосудия.
Это было возвращение к общей законности от правил, по избытку снисхождения, допущенных в нарушение законов. Но правилами 1822 года подана уже раскольникам мысль, что они могут искать себе удовлетворения и мимо закона. И отсюда начинается их, уже довольно открытое, домогательство иметь священников, мимо церковных правил, или самими уважаемых, и мимо существующего порядка управления духовнаго и гражданскаго.
В 1829 году предпринято домогательство сие екатеринбургским купцем Резановым, который выставлял себя представителем 81 ООО душ раскольников из трех губерний. Представительство сие не признано; и домогательство отвергнуто.
В 1838 году е кате р и н б у р гс к и е раскольники возобновили то же домогательство чрез посредство горнаго начальника. Домогательство вновь разсмотрено и вновь отвергнуто.
В последствии времени сия мысль перешла к московским раскольникам, поповщинскаго толка, и вновь обратила на себя внимание правительства.
В 1848 и 1849 годах происходили о сем предмете разсужде-ния в московском секретном совещательном комитете. Мнения разделились. Три члена полагали дать рогожским раскольникам священников, зависящих от гражданского начальства. Один член полагал, что нужно дать раскольникам священников, но что условие независимости их от духовнаго начальства несообразно с иерархическим порядком и может послужить к утверждению и умножению раскола. Один член полагал, что необходимо предоставить им священников, но на каких условиях, не приемлет на себя изложить свое мнение. Один член (митрополит московский, единственный духовнаго звания член комитета) полагал, что дать раскольникам священников от граждане каго начальства не было бы ни правильно, ни удобно, ни полезно.
Мнения сии перенесены были в петербургский секретный комитет. Открытых последствий сего не было. Частным образом известно было, что Государю Императору Николаю Павловичу угодно было оставить сие дело без последствий; а сие, конечно, не иное могло иметь значение, как то, что Государь Император не признал удобным дать раскольникам священников от граждане-каго начальства.
Но неудачи, как уже видно из предыдущаго, не останавливают расколоводителей. Они знают, что капля пробивает камень, и думают, что докучливостью, и некоторыми изысканными представлениями, как, например, указанием на свое число, ими преувеличенное, могут поколебать твердость правительства и достигнуть цели своего усиления.
После того как в 1854 году обращено было особенное внимание правительства на раскольническия в Москве преображенское
и рогожское кладбища, и на них открылись единоверческий церкви, и последний раскольнический священник присоединился к единоверию, раскольники того и другаго толка представили ныне благополучно царствующему Государю Императору, чрез г. московская» военнаго генерал-губернатора, четыре прошения: первое 23 марта 1855 года, второе 24 марта, третье 23 апреля, четвертое 26 апреля того же года. К одному из них приложена была обширная записка, в которой многия распоряжения правительства и законы, данные в пользу единоверия, перетолкованы в пользу раскола и которая клонилась к тому, чтобы сделать раскол признанным в государстве вероисповеданием, подобно вероисповеданиям римско-католическому и лютеранскому. В сих прошениях, между прочим, есть просьба о дозволении иметь священников, зависимых только от гражданскаго начальства.
Достойна внимания под вторым из сих прошений сделанная приписка: «на поднесение всеподданнейшая» прошения испрошено было предварительное соизволение московская» военнаго генерал-губернатора». Приписка сия, во-первых, вне пределов и закона, и обычая; во-вторых, она показывает, что раскольники сознавали дерзость своей решимости просить того, что противно изданным законам, и в чем им было уже отказано, и чувствовали нужду от ответственности за сие прикрыть себя именем высока-го сановника; в-третьих, приписка сия, быв допущена, конечно, хитрыми расколоводителями, взята была за благовидный повод уверять раскольников, что они пользуются особенным покровительством, и чрез то поддерживать их в расколе и не допускать до единоверия.
Примечательно скорое последование четырех прошений одного за другим. Раскольники, как бы теснясь, спешили в отворенную внезапно дверь. Выше показанная приписка, которою заключены были прошения 23 и 24 марта, вероятно послужила ободрением к тому, что чрез месяц, 23 и 26 апреля, поступили еще два прошения. Такрасколоводители снисхождением власти пользуются, чтобы действовать настоятельнее и быть упорнее.
Вероятно слух, что в пользу домогательства рогожских раскольников возникает мнение некоторых при разсмотрении сего дела в Петербурге, поощрил попечителей Зеленкова и Винокурова с прочими вновь войти всеподданнейшим прошением о дозволе-
нии иметь священников под ведомством гражданскаго начальства. Но на докладе о том, чтобы внести оное в секретный комитет, его Императорскому Величеству благоугодно было собственноручно написать: «Сообщить к сведению, объявив, что я на это,решительно несогласен».
В 16 день июня 1856 года высочайшею собственноручною ре-золюциею утверждено следующее мнение шести членов петер-бургскаго секретнаго комитета:
«Поручить митрополиту московскому, обще с московским военным генерал-губернатором, призвав к себе старшин Рогож -скаго кладбища, решительно объявить им, а чрез них и всем ро-гожским раскольникам, что желание их иметь священников, независимых от архиерея, никогда не будет принято правительством, как противное законам церкви и государства, и что им остается присоединиться к святой церкви или безусловно, или на правилах единоверия».
Для исполнения сего призваны были в дом московскаго во-еннаго генерал-губернатора два попечителя Рогожскаго кладбища и четыре человека из прочих, значительных, раскольников. По прочтении им вышепрописаннаго высочайше утвержденнаго мнения митрополит изъяснил им, что разделение церковное не угодно Богу; что они сами признают необходимость в архиерее, когда просят священников, рукоположенных архиереем; что от начала христианской церкви святые соборы и святые отцы никогда не попускали священникам выходить из зависимости от своего церковнаго начальства, а отчуждившихся от него подвергали осуждению; что единоверческий правила снисходительно и достаточно удовлетворяют тем, которые привязаны к старопечатным книгам; и наконец, приглашал их к дальнейшему совещанию для разрешения сомнений и для достижения примирения. Один из них изъявил расположение присоединиться к церкви на правилах единоверия; прочие молчали, и когда потребовано, чтобы они подписались только в слышании высочайше утвержденнаго мнения, они на сие не соглашались, и согласились только после продолжительнаго вразумления. После частным образом дознано было, что было предварительное соумышление ни на что не соглашаться, и худо понявшие оное не соглашались и на простую подписку в слышании. Изъявивший расположение к единоверию
почетный гражданин Богданов вскоре после того дозволил своей дочери присоединиться к единоверию и венчаться в единоверческой церкви; но сам не устоял пред силою раскола и не присоединился к церкви доныне. Вот пример пред глазами начальства, как сила раскольническаго скопища подавляет разумное убеждение в пользу церкви.
Несть тайно, еже не открыется. Раскольники нередко искусно и скоро проникают даже в секретныя действия начальств и сама-го правительства. От них сии сведения переходят иногда к единоверцам, стоящим на границе раскола, а потом и к православным. Есть сведение, что некоторым должностным лицем или лицами в Москве составлены записки, благоприятныя домогательству раскольников, и представлены на разсмотрение правительства. Первая мысль из сих записок, сделавшаяся известною, была сия: «по счастию, неудовольствие раскольников обращено только на духовенство». По времени более и точнее сделались известными мысли и соображения, из коих некоторые выводят заключение, что надобно дать раскольникам священников от гражданскаго начальства.
В одной из таковых записок сказано: «Пока раскольники просили попов, не выражая на это своего права, ни того, что обряды их не оскорбляют православной церкви, правительство могло еще оставлять означенныя просьбы без уважения, под предлогом ограждения прав православной церкви. Но коль скоро раскольники увидели, что сам митрополит делает все то, что им воспрещают, то они получили убеждение, что запрещение им богослужения и недача попов, подчиненных гражданскому начальству, равно лишение гражданских прав, есть несправедливое преследование со стороны православнаго духовенства».
Здесь видно разсуждение, что раскольники с тех пор получили право просить попов, зависящих от гражданскаго начальства, как увидели митрополита, делающаго все то, что им запрещено. Под сими последними словами не иное что можно разуметь, как то, что митрополит служил в единоверческой церкви по чину старопечатных книг. Но из сего выводить, что раскольники имеют право просить попов, значило бы делать заключение совершенно неправильное и ложное. Архиерей служил, по благословению Святейшаго Синода, с священниками, служащими по сему чину
также по благословению Святейшаго Синода, а раскольники просят попов, не зависимых от Святейшаго Синода, а зависящих от светскаго начальства. Притом служение по чину старопечатных книг не ныне началось, а существует уже 55 лет, и служение архиерейское по чину сих книг началось уже давно, именно было такое служение невдалеке от Рогожскаго кладбища в Троицкой единоверческой церкви, в 1840 году. Но доныне ни раскольники, ни кто-либо другой не выводили из сего никакого права в пользу раскольников; следственно, и выставляемое ныне заключение о праве раскольников просить себе независимых от духовнаго начальства попов есть только раскольническое усилие ложным умствованием дать себе вид справедливости; и потому, как прежде правительство оставляло так и я просьбы без уважения, так прилично поступать ему и ныне, чтобы действовать последовательно и притом не под предлогом ограждения прав православной церкви, но по сей истинной причине. Ибо как военный закон не позволяет воину дезертировать к неприятелю, так и церковныя правила не позволяют священнику дезертировать к раскольникам.
В записке сказано: «По счастию, неудовольствие раскольников направлено не против правительства, а против духовенства, которое, по мнению их, с умыслом затмевает истину и скрывает от правительства тождество раскола с единоверием».
Какое низкое понятие о правительстве приписывается здесь раскольникам, будто духовенство может представить правительству ложное мнение под видом истиннаго, и правительство не поймет, и даст себя в обман! Раскольники имеют лучшее мнение о правительстве, нежели какое приписывает им записка. При сношении непосредственно с раскольниками и при дознании мнений их чрез единоверцев не слыхано, чтобы они признавали тождество раскола с единоверием и жаловались на сокрытие сего духовенством от правительства. И вот доказательство: если бы раскольники признавали тождество раскола с единоверием, то не было бы для них причины не присоединиться к единоверию.
Что касается до выражаемаго запискою счастия, что неудовольствие раскольников направлено не против правительства, а против духовенства: очень естественно, что противники православия питают неудовольствие против православнаго духовенства. Но счастливое их расположение в пользу правительства
предлагается здесь без доказательств. Вернее могут показать сие факты.
Вот факт 1812 года. В нашествие французов на Москву, когда верные россияне удалялись из нея, жертвуя своим имуществом, раскольники рогожские вошли в благоприятныя отношения с французами. Сие доказывается тем, что сии раскольники получили тогда от французов оставленную в Москве одним из русских полков походную церковь, которую в 1823 году поставили было у себя в часовне, о чем тогда производилось дело по высочайшему повелению.
Вот факт ближайшаго времени. В 1855 году, по восшествии на престол Государя Императора Александра Николаевича, рогожские раскольники два дня не шли к присяге; и потом уже митрополитом, по приглашении к нему старших из них, уговорены присягать, и присягнули при православном священнике, о чем в свое время донесено было Святейшему Синоду. Искренне верноподданническое усердие не позволило бы им упрямствовать и побудило бы их в первый день принять присягу при православном священнике, на что согласились они двумя днями позже.
Из сего последняго случая можно заключить отчасти, что и расположение раскольников к православному духовенству не так худо, как представляется в записке.
В записке сказано, что в оказании уважения просьбе раскольников о независимых от духовнаго начальства попах их обнадеживает слово всемилостивейшаго манифеста 19 марта 1856 года: «Каждый под сению законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да наслаждается плодом трудов невинных».
Слова всемилостивейшаго манифеста приведены здесь не по истинному их разуму, а по превратному истолкованию. Всеми-лостивейший манифест обнадеживает равным для всех покровительством законов плоды невинных трудов, а не вредныя для государственнаго единства секты и расколы.
В записке сказано, что «миллионы раскольников ожидают теперь защиты Его Императорскаго Величества от делаемых им притеснений». И в другом месте записка требует «прекратить насильственное отнятие у раскольников их молитвенных зданий для обращения в единоверческий храмы».
Сие последнее, без сомнения, относится к часовням преобра-женскаго и рогожскаго богаделенных домов, обращенных в едино-верческия церкви. Да будет благоволено вникнуть в сие. Часовен в Преображенском богаделенном доме считалось 11, а в рогожском
3. Из принадлежавших к часовням того и другаго раскольников, устроявших и поддерживавших часовни, часть сделалась единоверцами. Что может быть справедливее, как то, чтобы из общаго достояния оставшихся раскольников и отделившихся от них единоверцев отделить часть для сих последних?
И отделены в Преображенском из 11 часовен доныне три, а в Рогожском из 3 часовен одна, и притом меньшая. И сие сделано по высочайшему повелению в Бозе почившаго Государя Императора. Да будет позволено не скрыть удивления, что записка так неосторожно касается высочайшая» повеления и столь справедливое действие называет насильственным.
От каких еще притеснений ожидают раскольники защиты, в записке не изъяснено. Но, по самой цели записки, должно полагать, что притеснением почитается недозволение иметь беглых попов. Но если закон вообще запрещает гражданам держать беглых, то запрещение держать беглых попов можно ли почитать притеснением?
В записке сказано: «Прошло около трех лет, как последний из оставшихся на рогожском кладбище попов присоединился к единоверию, а раскольники поповщинскаго толка не показывают надежды к возсоединению с церковию. Вынужденные край-ностию, они завели лжемитрополию в австрийских и турецких владениях».
Здесь состав речи дает такую мысль, как будто раскольники уже после присоединения к единоверию последняго их попа, вынужденные крайностию, завели лжемитрополию в австрийских и турецких владениях. Напротив того, сие последнее сделано ро-гожскими раскольниками гораздо прежде, когда они еще имели на кладбище более одного попа; и следственно, иностранною лжемитрополиею они хотели не в крайности себе помочь, но возвысить себя, усилить и упрочить. И сему-то преступному усилию противодействуя, правительство усилило свое старание устроить на кладбищах рогожском и Преображенском единоверческий церкви. При сем надежда возсоединения раскольников с церковию
открывалась не малая, и они присоединялись в значительном числе; но сие остановлено происками расколоводителей и распространяемыми от них слухами, что раскол пользуется сильным покровительством, что он получит более прежняго свободы и силы и что единоверческий церкви, обращенныя из часовен, опять отдадутся раскольникам.
В записке изъявляется надежда, что от доставления раскольниками попов гражданским начальством произойдут благоприят-ныя последствия.
Первое ожидаемое последствие: «политическая самостоятельность наших раскольников исчезнет».
Напротив, не только нельзя сего надеяться, но и должно опасаться, что политическая их самостоятельность более укрепится, когда они будут иметь признанных начальством попов, которые, по их обыкновению, находиться будут под властию сильных раскольников, попечителей часовен; когда их священники связаны будут между собою некоторым влиянием старших на младших, а попечители разных часовен и разных городов и селений останутся, как и ныне, связанными взаимно духом секты и влиянием богатых рогожских раскольников; и таким образом их общество сильнее, нежели ныне, организуется в характере демократическом. Тогда они с большим успехом могут собирать и свои лжесо-боры, которые не раз в конце прошедшаго и в начале нынешняго столетия покушались собирать, не с значительным успехом.
Второе ожидаемое последствие: «находящиеся теперь в России лжеархиереи и попы заграничнаго посвящения сделаются ненужными».
Напротив, и сия надежда не тверда. Некоторые раскольники, которые на приобретение лжеархиереев употребили капиталы, не захотят со стыдом бросить то, что дорого купили. Не будут принимать лжеархиереев разсудительнейшие из раскольников; но сии и теперь не признают оных. А в простой раскольнический народ лжеархиереи и лжесвященники постепенно входят, а получив его привязанность, не легко будут им оставлены. Лжеиерархия может быть низринута только одним способом, именно, правосудием над нею, и особенно над лжеархиереями.
Третье ожидаемое последствие: «уничтожится враждебное чувство раскольников к правительству».
Здесь достойно примечания, что в начале записки не признано неудовольствия раскольников против правительства, а теперь приписывается им даже враждебное чувство против правительства. Истинно то, что раскольники, как теперь не имеют к правительству добраго расположения и сердечной верности, потому что почитают правительство еретическим, так, по той же причине, не будет иметь оных и в том случае, если бы получили ПОПОВ.
Четвертое ожидаемое последствие: «устранятся поводы к переселению их за границу и к переводу туда капиталов на поддержание чужестранных митрополий».
И сие ожидание не представляет болыпаго значения. Большие капиталы нужны были для устроения заграничной лжемитропо-лии, и они употреблены, а теперь таких не нужно. Признавшие заграничную иерархию теперь не имеют нужды ни переселяться, ни посылать капиталы за границу; потому что уже имеют своих лжеархиепископов и многих лжесвященников, которых достанет им на немалое время.
Но если нужно предусмотрительно помыслить о последствиях предполагаемаго снабжения раскольников попами от граждан-скаго начальства, то надлежит помыслить и о затруднениях и о неблагоприятных последствиях, которыя должны открыться неизбежно.
1) Соответственно просьбам раскольников предполагается, что раскольники о желаемом ими и желающем к ним священнике подадут прошение к гражданскому начальству; гражданское начальство снесется с епархиальным о том, не состоял ли он под судом или запрещением, и, в случае удовлетворительнаго ответа, о исключении его из духовнаго ведомства. Но епископ, по церковным правилам, за сие самое, что священник переходит к раскольникам, обязан запретить ему священнослужение, подвергнуть его увещанию и, по совести, всевозможно воспрепятствовать переходу его от православной церкви к раскольникам. Если епископ следовать будет сей своей обязанности, он вступит в неразрешимое противоречие с гражданским начальством. А если он пренебрежет сию обязанность и предаст священника раскольникам, то другие православные епископы, по тем же церковным правилам, обязаны будут прервать с ним общение; и таким образом для угождения раскольникам произведено будет разделение в православной ие-
рархии. И будут ли полезны церкви и государству (если откроются) епископы такой слабой совести, которые, пренебрегая церковными правилами, решатся предавать священников раскольникам?
2) От епархиальных архиереев о просимых у гражданскаго начальства священниках предполагается только требовать сведений, и таким образом не предоставляется православному архиерею права изъявить согласие или несогласие на увольнение священника к раскольникам: полагается просто брать у него одобренных. Это должно вести к обезсилению церковной власти.
3) Чтобы яснее представить вид дела, пусть будет взята в пример одна епархия. В московской епархии известных правительству раскольнических часовен поповщинскаго и безпоповщинска-го толков считается 138 (кроме находящихся на Преображенском кладбище), не считая полуизвестных, которыя, при благоприятных обстоятельствах, конечно, будут домогаться равнаго права с теми. В сем числе сильное большинство часовен поповщинских. Посему раскольники вдруг пожелают иметь священников 50 или более и будут рыскать по епархии и соблазнять священников предложениями выгоднейшими, нежели обыкновенное положение большей части сельских священников. Должно надеяться, что православное правительство не решится подвергать православных священников сему диавольскому искушению и не издаст закона, который бы приглашал священников пожертвовать священническою совестию корыстным видам.
4) Ищется средство угодить 3 ООО ООО или 5 ООО ООО раскольников. Но разве не должно заботиться о мире и охранении от соблазна 49 ООО ООО православных? Ревностные из них будут огорчены торжеством раскола, а слабые подвергнутся сильному соблазну от уполномоченнаго раскола. В угодность 5 ООО ООО раскольников внесено будет новое разстройство в 49 ООО ООО православных.
5) По желанию раскольников предполагается, что из епархии будут брать к раскольникам священников, не бывших под судом и запрещением, словом, неукоризненнаго поведения, а тех, которые впадут в пороки у раскольников, возвращать к суду в епархию. Но чтобы судить, надобно прежде изследовать всякое дело; но как сие сделать, когда общество раскольников, где священника объявили провинившимся, епархиальному начальству недоступно? Таким образом, епархиальному начальству достанется жребий не судить,
а только производить экзекуцию над обвиненными от раскольников; а обвинению от них, и даже общему, всего легче подвергнется священник, который заговорит пред ними в пользу православия. И если положить, что раскольники будут отсылать в епархию священников, действительно повредившихся в поведении: прилично ли, не вредно ли, не обидно ли для епархии, чтобы раскольники брали из епархии честных людей и, испортив их, бросали сию нечистоту в епархию?
6) Есть дела, между прочим, брачныя, по которым власть решения принадлежит частию епископу, а частию даже Святейшему Синоду. Неужели независимым от епископов раскольническим священникам дастся по таковым делам власть епископская, или даже большая, принадлежащая Святейшему Синоду? Это значило бы предать правила церковныя и законы безнаказанному нарушению и раскольническую свободу от законов, которыми связаны православные, сделать средством для привлечения православных в раскол.
Из всего здесь изложеннаго нельзя вывесть инаго заключения, как то, что на домогательство раскольников получать от граждан -скаго начальства независимых от архиерея священников отказ, неоднократно сделанный в Бозе почившим Государем Императором Николаем Павловичем, и неоднократно подтвержденный ныне благополучно царствующим Государем Императором Александром Николаевичем, есть дело царской правды и прозорливости, дело неколебимой твердости священнаго царскаго слова, дело поистине благочестивейшаго защитника и покровителя православной церкви.
27 октября 1857 г.
О секте
странников, иначе называемой Сапелковский Соглас
Секта сия получила начало в последней четверти прошедшаго столетия: но Правительству сделалась известна не ранее 1850 года.
Она требует внимания, во-первых, как весьма вредная по своему лжеучению и безнравственности, во-вторых, потому что опытно показывает, к каким вредным последствиям ведет учение безпопов-щинскаго раскольническаго толка, от котораго она произошла.
Сведение о сем иметь особенно нужно ныне, дабы судить, в какой степени можно доверять усильно распространяемому ныне мнению о честности раскольников и человеколюбивым, по-видимому, жалобам тех, которые противодействие Правительства про-тивузаконному и вредному направлению раскольников называют гонением.
Основательное сведение о секте странников получить можно из следствия и дела, производившагося в Ярославле и потом в 1854 году входившаго в Священный Синод , и приложенных к сему делу сочинений сектаторов.
Из сих документов открываются:
I. Происхождение сей секты.
II. Ея учение.
III. Дознанныя дела сектаторов.
IV. Распространение секты.
I. Секта странников есть дочь безпоповщинской секты, злое наследие своей матери умножившая до крайности и нагло провозглашающая и приводящая в действие правила, которыя та старается прикрывать.
Доказательства сего находятся в показаниях сектаторов и в сочинениях начальника секты и ея последователей.
По показанию странника Ивана Васильева, основателем стран -ническаго учения был Евфимий — последователь Филипповскаго согласия. В сочинениях Евфимий упрекает филипповцев, федосеевцев, и прочих, что хотя в душе не признают земной власти, почитая ее антихристовою, но ей повинуются, и тем обманывают Бога. То есть он принимает их учение, но хочет, чтобы власть Государя не скрытно, а явно признавали антихристовою и ей не повиновались.
По показанию странника и наставника (следственно лучше других знающаго), лжемонах Евфимий по самовольной отлучке из Переславля в Москве скрывался у старцев Филипповскаго согласия, в которую веру и крестился; потом пойман, отдан в солдаты, бежал, скрывался, кажется, на Преображенском кладбище, там пострижен, определен старцами в Поморский Скит; взял с собою последовательницу Филипповскаго толка Ирину Федорову беглую; поссорился с настоятелем Адрианом; сей сорвал с него монашеское одеяние; Евфимий огорчился, отправился в Ириною в Москву, но здесь у старцев не нашел защиты; вошел в споры с филипповцами; из Ярославля обличал Московских раскольников; в Малыпеве в первую ночь окрестил себя в странство, а в следующую ночь других из Филипповскаго и Федосеевскаго согласия.
По показанию странницы Аполлинарии, странники переходящие в Филипповский или Федосеевский толк не перекрещиваются. Это значит, что и теперь филипповцы и федосеевцы почитают странников одной с собою веры, хотя не во всем одних мнений.
По показанию странницы Ирины Никифоровой, наставники страннической секты требуют соблюдения устава Соловецкаго Монастыря, то есть раскольников, бунтовавших в Соловецком Монастыре. Следственно секта странников руководствуется в Богослужении уставом безпоповщинской секты.
В показании наставника страннической секты дезертира Дмитрия Егорова сказано: страннический соглас влечется от Соловецкаго Монастыря.
В исповедании веры наставника Александра Васильева излагаемое учение есть одно с учением безпоповщинскаго толка. Сочинитель неоднократно ссылается на Поморские ответы как на доказательство ея учения. И в учении о антихристе, пространно изложенном, сочинитель не разнится с филипповцами и федосеевцами, или по той же неискренности, в которой их обвиняет секта странников, или, может быть, потому, что в 1807 году, в котором писано сие исповедание, не созрели еще у Александра резкия о сем предмете суждения, открывающияся в показаниях сектаторов.
По показанию наставника Мокея, Московскою паствою (то есть сектою странников в Москве) управлял Иван Юдич, и проживал в Москве у купцов Гучковых (первенствовавшаго в Москве раскольническаго дома на так называемом Преображенском
Кладбище). Значительный признак, что секта странников, и образовавшись в отдельность, не чужда была раскольникам Преоб-раженскаго Кладбища.
Ближайшее из сего заключение то, что есть ли бы вредной безпоповщинской секте не было попущено той свободы действовать и распространяться, какую она имела частию по избыточествующему снисхождению правительства и еще более по причине потворства местных начальств, то не родилась бы вреднейшая секта странников. Есть ли бы Евфимий беглый в Москве, потом военный дезертир в Москве, дезертир в Поморском Ските, опять в Москве, потом в Ярославле и тамошних деревнях хотя однажды взят был в руки правосудия и в них удержан, то не существовала бы зловредная секта странников. Примечательно открывающееся в истории Евфимия (равно как и во многих других случаях) направление Московских раскольников безпоповщинскаго толка представлять себя центральным правительством сего раскола для других мест. Они определяют Евфимия в Поморский Скит; поссорившись с тамошним настоятелем, Евфимий к ним прибегает просить суда и защиты; и только не нашед сего, чтобы не остаться виноватым, решается наконец возстать против сих судей с обличением, что повело его и к основанию новой секты. Все показывает необходимость строгаго взора Правительства на Московских раскольников безпоповщинскаго толка.
II. Учение страннической секты особенно ясно видно в показаниях сектаторов, данных при следствии, следственно при таких обстоятельствах, когда они не только не имели причины преувеличивать, но имели сильныя побуждения, скрывать или умягчать свои мнения, ведущие к строгости правосудия.
Наставник странников Мокей говорит, что он, согласно правилам их учения, отказался от повиновения земной власти.
Странница Аполлинария говорит, что странники, выключая себя из подвластных царю, то есть, по их мнению, антихристу, в записях не должны состоять; гражданские законы для них не существуют, и они не признают никакой власти.
Странник Мефодий говорит: от лет Никона Патриарха цари за благочестивые не признаю, а за Богоотступники, сопротивники, антихристы; гражданская власть также антихристовы слуги.
Странница Васса говорит: правила Согласа (сего согласия) строгая (употребление мясной пищи, вина и чая воспрещается), но правила эти странники не всегда соблюдают и почти все ведут блудную жизнь. Принимают в Соглас всех беглых и бродяг; и, на основании главнаго догмата учения, те, которые имеют вольноотпускную или паспорт, обязаны наперед таковые истребить.
Странница Улита говорит: в страннической вере считается за грех иметь паспорт.
Странница Ирина Никифорова говорит: властей не признают; потому и податей не платят.
В сочинении наставника Никиты под заглавием «Малый образ ересем» между прочим сказано:
Ересь 3. «Описию (то есть записью в ревизию) себе заключили неизбежным быти от области миродержца, и тако отреклися свободы Евангельскаго содержания».
Ересь 7. «Дань даяти всякой власти возмудрствовал».
Ересь 21. «В начальство поступают с присягою».
Ересь 22. «В нечестие воинскаго ига вси причастницы, аще и не собою, нанимают, все едино, еще и горше, еже вместо себя в нечестие послать».
Итак по учению страннической секты непозволительно ни записываться в ревизию, ни платить подати, ни принимать должности с присягою, ни вступать в военную службу, ни даже нанимать за себя в рекруты других.
Поелику таким образом учение страннической секты не только противно учению православной церкви, но и отвергает верховную власть, и всякую власть, и законы, и исполнение всяких общественных обязанностей; и следственно живущие по сему учению решительно отказываются от того, чтобы приносить какую-нибудь пользу Государству, а имеют направление причинять оному вред и разстройство: то по справедливости следует заключить, что такие люди сами себя лишают права пользоваться благодеяниями Государства; и оно, по закону возмездия в праве, а по закону самосохранения даже обязано действовать к уничтожению такой секты.
III. Люди, которые решились неуважать законов Церкви и Государства, могут ли постоянно уважать правила, выдуманныя для
себя и для других беглым мещанином и беглым солдатом? — Потому хотя Евфимий и его последователи и проповедывали правила строгаго воздержания и девственной жизни: но наделе открылось противное.
Сам основатель секты, хотя был монах, в противность правилам монашества имел неразлучною спутницею своею беглую Ирину; и, видно, заслужил то, что настоятель Адриан сорвал с него монашескую одежду, ибо Московские старцы не оправдали прибегшаго к ним с жалобою Евфимия.
О делах последователей его срамно, есть и гмаголати: и только необходимость заставляет взять из дела некоторыя показания.
Наставник Мокей говорил: в общество братства вкрался разврат.
Странница Аполлинария говорит: нет ни одного наставника, который бы не имел по нескольку любовниц.
Странница Ирина говорит: оставляют свои домы, чтобы даром есть чужой хлеб и жить в блудных связях с чужими женами и мужьями.
Странница Аполлинария разсказывает, что наставник Афанасий увез у крестьянина дочь, держал ее в деревне Ускове у другой своей любовницы; и когда сие открылось и он судим был другими наставниками, то припоминал им, что и они живут распутно.
Она же разсказывает, что, когда наставник Василий Горбун-чик ссылаем был в Сибирь, его любовница Марья купила лошадей, догнала его на дороге и, с помощию других, освободила от провожавшей его стражи и возвратила ему свободу. После она же освободила его из тюрьмы, подкупив стражей. Так секта странников от порока легко переходит к преступлению, ругается над начальством и над правосудием.
Странница Марфа (она же Ирина) показала, что странник Иван Тимофеев, после нечистых с нею сношений, из ревности подверг ее разнообразным истязаниям, и наконец ножницами отрезал по куску от каждаго ея уха, что подтверждено освидетельствованием, и было гласно; и она слыла потом корноухою.
Многочисленныя сведения о пороках и преступлениях странников собраны в деле в одну статью под заглавием: Извлечение из показаний и постановлений следователей о нравственности наставников и сектаторов Странническаго Согласа.
Все сие ведет к заключению, что секта странников требует не снисхождения, астрогости Правительства.
IV. Нужно обратить внимание и на распространение сей секты, потому что болезнь сильно распространяющаяся заразою, должна сильно возбуждать к осторожности.
Секта распространилась уже в нескольких губерниях. В одном Ярославском уезде, по показанию странницы Аполлинарии, секта находится в 18 деревнях, и в ней 83 пристанодержателя беглых. По ея же показанию, странническим учением заражено все село Сапелки (главное место секты), и в нем более ста странников открыто проживали. И действительно существование секты в селе Сапелках представляется не тайным, а славным и знаменитым; потому что от сего села она даже получила наименование Сапелковский Соглас. По показанию странницы Улиты, в Сапелках о Пасхе бывало собрание странников иногда до ста человек и более.
Обвинение в потворстве сектаторам касается и духовенства.
Показание крестьянина Федора Андреева открывает в нынешнем священнике села Сапелок виновнаго в потворстве сектаторам. Он говорит: прежде нынешняго священника, с которым раскольники живут дружно, два священника сряду умерли будто бы не своею смертию.
Не потому ли, может быть, сей нещастный и впал в искушение дружбы с сектаторами, что два его предшественника, непотворствовавшие сектаторам, сделались жертвами верности своему долгу?
Дело, из котораго взяты сии сведения, должно было получить окончание в 1854 году
Подробности сего окончания неизвестны. Известно только, что некоторые более других вредные сектаторы заключены были в Соловецкий Монастырь.
К ПУБЛИКАЦИИ ДОНЕСЕНИЙ В ТРЕТЬЕ ОТДЕЛЕНИЕ О СВЯТИТЕЛЕ ФИЛАРЕТЕ
Среди многих архивных документов, относящихся к деятельности святителя Филарета, в ГАРФе небольшую группу составляют доносы полицейских агентов и донесения чиновников Третьего отделения собственной Его Императорского величества канцелярии. При публикации данных документов сохранены некоторые особенности орфографии и пунктуации оригинала.
Третье отделение было создано высочайшим указом 3 июля 1826 г., после печальных событий в декабре 1825 г. , с целью наблюдения за русским обществом и предупреждения появления в нем угроз царскому престолу и государству. Круг его обязанностей был весьма обширен: от распоряжений по делам высшей полиции до сбора сведений «о всех без исключения происшествиях»1. Тайный сыск имел своих тайных агентов: доносительство, как обыденное явление в отношениях подданного и государства, в то время не было редкостью, к нему относились более терпимо, чем позднее. Показательно, что в те годы из Москвы в Петербург шли доносы на генерал-губернатора Москвы светлейшего князя Д. В. Голицына, который покровительствовал Московскому университету, Практической академии, в 1832 г. помог созданию Московского художественного общества с учебным классом — и тем самым в глазах обскурантов и охранителей заявил себя как «опасный человек».
Публикуемые небольшие документы представляют интерес для характеристики так называемой «партии ревнителей», которые в 1825—1826 гг. добились упразднения библейского общества и Двойного министерства, прекращения перевода Библии на «русское наречие», временного запрета катехизиса святителя Филарета и торжествовали победу над мистицизмом. Эти «ревнители» надеялись на то, что «по уничтожении министерства духовных дел и по возвращении чрез сие снова законных прав Синоду Филарет не удержится более в первопрестольной Москве. Догадки
'Подробнее см.: Россия под надзором. Отчеты III Отделения. 1827—1869 / Сост. М. М. Сидорова, Е. И. Щербакова. М., 2006.
уже смотрели на указанный ему путь в Грузию». Однако, пишет далее доносчик, «возвышение вновь к[нязя] Александра Николаевича Голицына не только удержало Филарета от предстоящего падения, но исходатайствовало ему белый клобук».
Теперь, как и в 1825 г., «ревнители» надеются на поддержку части бюрократии, уже сформировавшейся как самостоятельный слой российского общества, обладающий своими представлениями и собственной системой ценностей, в числе которых горделивая уверенность в превосходстве Государства над Церковью.
И расчеты авторов доносов были отнюдь не беспочвенны. Так, осенью 1830 г. влиятельный чиновник Третьего отделения М. Я. фон Фок писал своему начальнику графу А. X. Бенкендорфу: «В последние годы прошлого царствования мистики и сектаторы овладели совершенно всеми путями, ведущими к власти, богатству и почестям... Секты разделились на две партии: одна мистическая под начальством Филарета, называемого вообще русским езуитом; другая так называемая православная, под начальством известного Фотия. Мистическую покровительствовал князь А. Н. Голицын, а православную, под конец, граф Аракчеев, которая и одержала победу... Ныне, по случаю открытия заразы в России, мистики снова подняли головы. Они уже пытались приманить на свою сторону писателей и журналистов и теперь сильно действуют, чтобы овладеть Государем, а с Ним властию Его для собственной пользы... Мистики смущают легковерных предсказанием бед на Россию. Имя Филарета снова раздается между мистиками, и последняя речь его обнаруживает его планы. Речь сия такова, что изумила всех. Один военный генерал, прочитав эту речь, воскликнул: “Если б я был военным губернатором в Москве, то на свой ответ запер бы в монастырь этого якобинского пророка! Это совершенно манифест против Государя, рекрутского набора, войны”»2.
Желание связать святителя Филарета с «партией мистиков», а «партию мистиков» с революционерами заметно и в ежегодном докладе Третьего отделения императору: «Партия мистиков усиленно старалась воздействовать на легковерных. Знаменитая речь митрополита Филарета по поводу появления холеры в Москве возмутила всех, а сектанты ей втайне радовались. Некоторые
2 Цит. по: Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского. Т. 2. М.: ПСТГУ, 2010. С. 277—278.
из них даже старались завлечь в свои сети литераторов, используя покровительство в качестве приманки. У этой партии много приверженцев в городах среди дворянства, чиновников и монахов, почему они и поддерживают сношения с некоторыми раскольничьими сектами. Весьма возможно, что найденные во многих местах империи афиши и плакаты с призывами к восстанию исходят из этого источника. Главной доктриной большинства сект в той или другой форме было всегда равенство согласно Евангельскому слову. Это было доказано при раскрытии тайн секты мартинистов или Новикова, имеющей еще приверженцев как в Москве, таки в Петербурге»3. Не случайно в доносе также упоминается проповедь Московского митрополита, в которой он писал о наказании пророку Давиду в связи с проведением им народной переписи4.
Нельзя не поразиться полуграмотное™ авторов и в отношении русского языка (чего стоит одно коверканье имен), и в отношении православной веры, защитниками коей они себя почитают. В одной из бумаг говорится, что один лишь слух о возможности назначения святителя Филарета первоприсутствующим членом Святейшего Синода «ужасает приверженных к вере». Что же и кого «ужасает»? Вероятно, автора и людей, близких ему по духу, страшил предлагавшийся Филаретом отказ от рутинного обрядо-служения, пугал призыв к постижению истин Евангельской веры, беспокоило побуждение постоянно испытывать свою веру — все это частые темы филаретовских проповедей, известных церковной Москве. В то же время очевидно, что авторы доносов были преисполнены благих и высоких намерений в стремлении защитить Российскую империю и Русскую Церковь от всяческих угроз, послужить Царю и Отечеству Их главные пункты обвинения самого святителя и иных лиц — опорочивание правительства и его действий, а также распространение масонских идей.
Показательно, что автор доноса формирует группу влиятель-ныхдеятелей — «филаретовцев», включая в нее архиепископа Григория (Постникова), «первого друга Филарета», обер-священни-
3 Картина общественного мнения в 1830 году // Россия под надзором. С. 73.
4Подробнее о «холерной проповеди» святителя Филарета см.: Хоидзиис-кий П., иерей. Святитель Филарет Московский: богословский синтез эпохи. М., 2010. С. 260.
ка Кутневича, князя Мещерского и С. П. Нечаева. «Все сии лица сделались отпечатком Филарета», — пугает доносчик, но на этом не останавливается. Будучи членом Святейшего Синода и Комиссии духовных училищ, Филарет, по его словам, «усиливает власть свою, которой влияние по сей части все находят наипаче гибельною», так как он задает свое направление семинариям и особенно духовным академиям, возвышает из учащихся «только тех, коих он находит соответствующим его видам», «избирая только таковых в ректоры и представляя в архиереи». По сути дела, здесь живописуется формирование Филаретом некоей неформальной организации. Однако и этого мало доносчику, который обнаруживает в Московской духовной академии «тайную секту», в коей действует профессор Голубинский, и, наконец, доносчик открывает «особенный план Филарета: сильно содействовать пропагандам к водворению неустройств».
Документы относятся к 1832 г., и это не случайно. Отношения с властью и особенно с императором Николаем Павловичем в период 1830—1833 гг. оказались непростыми для святителя Филарета. Император почитал авторитет московского митрополита, но не мог забыть его властных и решительных действий в период междуцарствия в ноябре-декабре 1825 г. в Москве, когда растерялись в Петербурге все власть предержащие. Без сомнения, памятна ему была и история с «холерной проповедью» митрополита Филарета. После приезда императора в холерную Москву осенью
1830 г. царское благоволение было возвращено митрополиту, но сохранилось настороженное отношение к нему как к потенциальному оппоненту, как к весьма самостоятельному и независимому деятелю, как к твердому ревнителю православной системы ценностей. Об этом не писалось в газетах, но «сведущим людям» было отлично известно. Такого рода «сведущие люди» из добросердечной ревности не по разуму или из жаркого честолюбия и избрали московского митрополита предметом своих доносов.
Любопытна характеристика деятельности Святейшего Синода, в которой, вопреки намерению автора доноса, становится очевидной важная и даже решающая роль московского митрополита, как оно и было в действительности: «управление Синода почитают для Филарета делом домашним и даже гласно выражаются, что он один Синод!».
Среди персонажей доносов представлены люди из близкого окружения митрополита Московского Филарета, царские сановники и церковные иерархи:
Князь Александр Николаевич Голицын (1773—1844), обер-прокурор Святейшего Синода в 1803—1824 гг., президент Библейского общества в 1813—1824 гг.;
Григорий (Постников, 1784—1860), с 1828 г. архиепископ Рязанский и Зарайский, с 1831 г. — Тверской и Кашинский, с 1856 г. митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский;
Иннокентий (Сельнокринов-Коровин, 1778—1840), в 1827—
1831 гг. — епископ Дмитровский, викарий Московской епархии, с 1831 г. — епископ Курский и Белгородский;
Евреинов Михаил Михайлович (1788—1878), близкий московский знакомый митрополита Филарета в течение многих лет, в 1830-х годах был старостой церкви Святой Троицы на Капельках, попечитель Набилковской богадельни, адресат многих писем святителя, автор воспоминаний о нем;
Нарышкина Варвара Михайловна (ск. 1844), сестра игумении Марии (Маргариты Михайловны) Тучковой;
Снегирев Иван Михайлович (1793—1868), с 1826 г. профессор Московского университета, известный историк и археолог;
Голубинский Федор Александрович (1797—1854), протоиерей, профессор Московской духовной академии, известный богослов и философ.
Скажем сразу, что в Петербурге, на Фонтанке, 16, жандармское начальство более трезво оценивало общественную жизнь России. В период 1825—1848 гг., после декабристов и до петрашевцев, в Третьем отделении возникло всего 11 политических дел «революционного содержания», включая самые незначительные. Однако сам факт наличия в архиве Третьего отделения данных доносов и особенно характерная приписка к одному из них: «Копия с бумаги, отданной лично графу в Москве», свидетельствует о том, что сотрудничество «православных ревнителей» и охранки существовало. И это вполне вписывалось в концепцию «борцов с мистицизмом», для которых, как показали события 1825 г., все средства были хороши.
Донесения в III Отделение о святителе Филарете О митрополите Филярете
Приближенное ему духовенство и вся Москва одинакового мнения, что Филярет (так в тексте. — Г. Б.) неприверженец к престолу, что он республиканец и своим влиянием на подчиненных опасен.
В числе оных находился в Москве Инокентий (так в тексте — Г. Б.) ныне Курский епископ, человек атличнейших (так в тексте. — Г. Б.) правил и примерной преданностию к престолу. Филярет опасаясь его желал не только отдалить его от себя но даже вместить его в Сибирь, а когда по назначению в Курск Иннокентий пришел прощаться с Филяретом, и по обыкновению пал на колена просить благословения, то Филярет так притворился, что благословляя Иннокентия сам пред ним пал на колена и говорил помилуйте! Я должен благодарить Вас за то, что вы мне так верно служили, а ныне же овладев здесь Синодом, гонит его в числе прочих нелюбимцев.
На днях достоверный любитель литературы рассуждая об русских авторах замечал, что последний цензурный устав, покровительствует изданию несоответствующей нынешней цели правительства по нынешним обстоятельствам, и в таком смысле сочинен был Филяретом: что сия статья и действия Филярета заслуживают особенного надзора. Что никак не должно возвратить Филярета в Москву и даже следует услать его в Грузию, ибо он здесь метит, дождавшись смерти Серафима или чтоб он по старости лет сам отклонился, поступить на его место, а в Москву поместить ныне Тверского архиепископа Григория, своего закадычного друга по духу и старым связям.
Когда Филярет по случаю издания катехизма (так в тексте — Г. Б.) был в немилости, то по предмету своей ненависти к Фотию и графу Аракчееву, имел переписку с Мелхиседеком в Москве, который недальнего ума и развратной жизни, но по ныне тем держится, что означенную переписку Филярету не возвращает.
Главные агенты Филярета в Москве суть: девица Варвара Михайловна Нарышкина и Член Московского человеколюбивого общества Михайло Михайлович Евреинов, который с Филяретом в непрерывной переписке.
Евреинов есть человек задумчивый, необходительный и весьма скрытого характера, нехудобы было узнать главные предметы его переписки с Филяретом.
Еще в Москве находится их Секты нынешний цензор Сниге-рев (Снегиров. — Г. Б.) он же и профессором в университете, но нелюбим и неблагонадежен.
При чем два списка имен преданных Филярету и тех, которые правительству преданы.
С.-Петербург 21 января 1832 г.
№ 5
1.
Князь Александр Николаевич Голицын Князь Мещерский Обер-прокурор
Степан Дмитриевич Нечаев за Обер-прокурорским Столом. Архиереи
Тверской Григорий
Михаил, который был ректором в Твери Кирилл в Вятке, ученик Филярета впрочем человек добрый, но слаб, неспособен, и зависящий от Филярета Мелхиседек в Москве
Венедикт, ректор в Вифанской семинарии, за похищение денег назван вором, но Филярет обещал вывести его в люди.
2.
Архиереи
Митрополит Серафим Казанской Филарет Костромской Павел Смоленской Иосиф
Рязанской Евгений, который был в Тобольске Орловский Никодим, здесь в Синоде Владимирской Парфим (так в тексте)
Курский Иннокентий
При том случае упоминали архангельского Аарона, которого будто Филярет с ненависти погубил.
№ 14 секретно
Тот Иван Павлов, которого полагали быть в С.-Петербурге и которого у Вас тетрадь о митрополите Филарете вдруг сего дня пришел ко мне. Я ему сказал, что это до меня нисколько не касается и что как он едет в С.-Петербург, то чтоб если имеет какое дело объяснился Вам (впрочем, он не знает, что тетрадь у Вас).
Мне кажется, что этот бывший шпион Филарета передался и предан совершенно секте Дубовицкого и все желание сего фанатика мещанина искать ему оправданий. Думаю, что он может касательно Филарета раскрыть многое, особенно если Вы ему окажете вид защиты. Но как он будет у Вас на лицо... (Текст обрывается.)
Записка о Синоде, кн. Голицыне и митрополите Филарете
Копия с бумаги, отданной лично графу в Москве.
Секретно
Краткое извлечение из некоторых суждений о правительствующем Синоде
Благодатное Самодержавие незыблемо утверждено на православии. Следовательно, поколебать православие есть главнейшая цель врагов Царства. Знаменитый Боссюэт в надгробном слове Королеве Английской, столь поучительном и в политическом отношении, в коем многие обстоятельства по духовной части могут быть применены к России, говорит: «Покажите народу делом ума человеческого, то, что он обык чтить Божественным и вечным, позвольте ему думать, что он властелин веры своей и пламя вражды пылает, он нещадит ничего в своем неистовстве. Отселе то родилось мнимое Царство Христово, долженствовавшее истребить все царственное и восстановить между людьми равенство».
Без сомнения в сих замыслах тайные общества, под названиями масонов, состоящих из обманщиков и обманутых, проникли и в православное русское Царство. Действуя в сильных, обольщали именем Христа Спасителя слабых, внушая им о вдохновении о са-
моспасении. Нечестие становилось явным, когда прозорливость Благословенного, благотворным мановением воспретило открытие лож закрывающих откровение Божественной истины.
Ядовитый огонь таится под пеплом.
О бывшем министре Духовных Дел князе А. Н. Голицыне
Давно печальные взоры всех обращены были на бывшее министерство Духовных Дел, пред главою коего поникали главы православных архиереев, и пастыри делались сами овцами новой пажити. Зло религиозных нововведений искало лица сильного для распространения начал своих, возник таковой в сем новом звании. Он председательствовал в Духовных обществах, произносил поучения пред учителями. Учителей Церкви рассеивал повсюду воззвания, рассылал нового духа книги. Противящиеся принятию оных епархиальные владыки или перемещались или изгонялись. Невиданное стало, видимо и к сим странностям, как и ко всему, привыкли, зло пошло далее. Начертан план, чтоб новым учением воздействовать на потомство, и образовались Духовные Академии. Искали учредителя умного хитрого, и явился Филарет весь ум, весь хитрость. Духовное министерство исчезло именем, но действует одинаково тем же лицем, которое занимает одно из важнейших частей государства. Тайна покрылась тайною почты страшною в руках бывшего министра Духовных дел.
О митрополите Филарете
Чем более рассказывается о сильном влиянии митрополита Филарета на Синод, Комиссию Духовных училищ и чрез оные на духовенство целой Империи, не говоря уже о Московской митрополии непосредственно от него зависящей; тем более склоняется внимание на исследование таковых слухов о силе одного лица в государстве благословенного самодержавия.
Начало дурных отзывов о Филарете породило сильное покровительство к нему к. Александра Николаевича Голицына.
Жители Москвы убеждены в принадлежности к тайным обществам сего митрополита и по вниманию, им оказываемому к таковым людям нельзя вполне отметать таковые догадки каковые
впоследствии, как ниже будут изложены, подтвердятся еще большими последствиями.
Воспрещение, последовавшее на время катехизиса Филарета и известной Благовещенской проповеди утвердило жителей Москвы в мыслях о его неправославии а проповедь, сказанная во время холеры, разнесла весть, что за оную он будто получил выговор.
В прошедшее царствование когда возникшие на него обличения от архимандрита известного Фотия и покойного Симоновского архимандрита Герасима находили по слухам доступ к Трону чрез графа Аракчеева тогда Москва радовалась и гадательно предполагала по уничтожении министерства духовных дел и по возвращении чрез сие снова законных прав Синоду, что Филарет не удержится более в первопрестольной Москве. Догадки уже смотрели на указанный ему путь в Грузию.
Возвышение вновь к. Александра Николаевича Голицына не только удержало Филарета от предстоящего падения, но исходатайствовало ему белый клобук. Совокупные силы еще умножились избранием в члены Синода их приверженцев под прикрытием дряхлости Серафима и Ионы, Григорий (Тверской) первый друг Филарета призван в члены, Кутневич сделан обер-священ-ником. К. Мещерский как бы сдал свое место возмужавшему известному масону Нечаеву. Все сии лица все сделались отпечатком Филарета.
Слухи что Серафим ищет увольнения на покой при уважении всех к сему архипастырю православному могли бы утешить здешнюю столицу обстоятельствами удаления из оной Филарета, но видеть Филарета вполне первенствующим членом Синода при проницании его плана, чтобы Тверской Григорий заступил его место в Москве ужасает приверженных к вере.
Где ж православные архиереи восклицают здесь. Митрополит Евгений в Киеве, Иннокентий Пензенский загнан Филаретом в гроб, Казанский Филарет отстранен от влияния на Синод. Иннокентий Волынский, коего Москва во время бытности его викарием чтила сердечно, почти за границею под видом надобности местных обстоятельств и под личиною Филаретовой похвалы им ненавидится и вероятно погаснет в отдалении.
Вот отзывы повсеместно о Филарете слышимые как о члене Синода. Соединяя с оным звание члена комиссии Духовных учи-
лищ он усиливает власть свою которой влияние по сей части все находят наипаче гибельною, 1) по направлению им данному семинариям и особенно Духовным Академиям, 2) возвышая из учащихся только тех, коих он находит соответствующими его видам,
3) избирая только таковых в ректоры и представляя в архиереи,
4) особенно в оных покровительствует подозреваемым в тайных сектах как например в Троице-Сергиевой Лавре профессору Голу-бинскому а особенного требует внимания, то, что дан такой устав семинариям, что ректоры оных почти в необходимости быть в ссорах с епархиальным архиереем, в чем многие замечают особенной план Филарета сильно содействовать пропагандам к водворению неустройств.
Таковы отзывы размышляющих глубже о Филарете, поверивших неоднократно опытами угадываемые предположения.
Особенное обстоятельство, показывающее особый план в синодальной администрации.
Не должно, да и не может к удивлению всех укрыться из виду обстоятельство прошлогоднего отпуска Нечаева которого делами заведовал не иной кто как собрат его по духу к. Мещерский. Всем кажется странным исправление должности обер-прокурора сенатором, вопреки правил соответствующего Синоду Сената, где во время отсутствия обер-прокурора занимают его должность чиновники за обер-прокурорским столом состоящие. Особенно замечательны тайные говоры о том что управление Синода почитают для Филарета делом домашним и даже гласно выражаются, что он один Синод!
Некоторые предположения к улучшению означенных обстоятельств
1. Предвидится более устройства в ходе синодальных дел, если бы члены Синода как сенаторы, отделенные от управления губерниями, не имели епархии, но постоянно жили в С.-Петербурге как теперь бывший экзарх Грузии Иона. Постоянное их в С.-Петербурге пребывание, давая скорейшее движение делам, сопровождалось бы равным ко всем епархиям безпристрастием. И тогда бы несправедливости их в епархиях могли обличаться принесенными жалобами в Синод на что теперь никакой обиженной
не дерзает, когда архиерей той епархии присутствует в Синоде и в связи с прочими членами оного, которые взаимно в подобных делах друг-другу угождать могут. В назначении в присутствующие синода могло бы найтись и политическое средство наконец делать неприсутствующими членами таковых которых удаление от епархии за неблагонамеренность от высокого сана произвело бы гласность в народе.
2. Избрать в обер-прокурора человека никогда не принадле-жавшаго к ложам.
3. Распространить подписку о прикосновенности к ложам и на духовенство.
4. Духовныя Академии отдельно учрежденныя по распространению повсеместно семинарий уничтожить, а для высшего образования учителей основать в каждой семинарии для малого числа отличнейших учеников особое отделение, что даст большое и уравнительное поревнование всем епархиям. Всякое же духовное заведение подчинить епархиальному архиерею для отстранения вводимой дезорганизации.
В заключение должно изъяснить что суждения и толки более или менее основательные из коих последовало сие краткое извлечение всегда видимо основывались на благоговении к вере и на ревностном усердии и верности к главному нынешнему царствованию Государя Великого душею и духом.
Н. Ю. Сухова
ЗАПИСКИ СВЯТИТЕЛЕЙ ИННОКЕНТИЯ (БОРИСОВА) И ФИЛАРЕТА (ДРОЗДОВА) О ДУХОВНЫХ ШКОЛАХ
Публикуемые ниже документы связаны с ключевыми моментами в истории российской духовной школы — разработкой реформ. Документы представляют собой аналитические записки, авторами которых являются известнейшие русские иерархи XIX в. святитель Иннокентий (Борисов) и святитель Филарет (Дроздов). Обе записки были обнаружены в архивах и ранее не публиковались. В самих записках нет указания на время их написания, а датировка, указанная в архивных описях, приблизительна: записка святителя Иннокентия (Борисова) отнесена к началу XIXв., а записка святителя Филарета — к концу XIX в. Однако анализ содержания обеих записок, сопоставление его с церковно-исто-ри чес к им контекстом, жизненным путем святителей, а также с событиями из истории российской духовной школы позволяют определить время их составления более точно.
Указание на факты, позволившие датировать записки, следует предварить кратким обращением к жизненному пути обоих святителей. Каждый из них был не только тесно связан с духовной школой, но и облечен ответственностью за ее судьбу. Святитель Филарет (1782—1867) был выпускником (1803) и преподавателем Троицкой лаврской семинарии (1803), с 1809 г. преподавал в Санкт-Петербургских духовных семинарии и академии, преобразованных по новому Уставу 1809—1814 гг.1, а в 1812 г. стал ректором столичной академии (1812—1819). И на епископском служении святитель Филарет не терял связи с духовной школой, а с 1821 г.
1 См.: Сухова Н. Ю. Высшая духовная школа: проблемы и реформы (вторая половина XIX века). М., 2006. С. 60—112; Сухова Н. Ю. Духовно-учебная реформа 1808—1814 гг. и становление высшей духовной школы в России // Сухова Н. Ю. Вертоград наук духовный: Сборник статей по истории высшего духовного образования в России XIX — начала XX века. М., 2007. С. 15—52.
