CC BY
11
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
Е.П. Аквилонов
О Божестве
Господа нашего И. Христа и о средствах нашего спасения:
Богословские размышления по поводу лжеучения гр. Л.Н. Толстого
Опубликовано:
Христианское чтение. 1901. N° 8. С. 181-203.
@ Сканирование и создание элекгронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru'). 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
О рожествѣ Jocnoda нашего 1 Христа и о средствахъ нашего спасенія ”.
V.
J1СЛИ Христосъ есть не только человѣкъ, но и Богъ, то Д само собою понятно, что этимъ обстоятельствомъ уже на-f передъ предрѣшается въ теистическомъ смыслѣ вопросъ о чудесахъ. Они не только возможны и необходимы, но и дѣйствительны. Совершавшіяся Христомъ во время Его земной жизни, они совершаются и теперь какъ въ цѣломъ мірѣ, такъ и въ микрокосмѣ каждаго изъ насъ. Не то удивительно, что Христосъ творитъ чудеса, но то было бы не-удобопостижимо и непріемлемо, если бы Онъ не творилъ чудесъ. Стремясь объяснить все сущее изъ дѣйствующихъ причинъ, естествоиспытатели воображаютъ, что обойдутся безъ чудесъ. И, дѣйствительно, гдѣ дѣло касается религіи, тамъ противники ратуютъ противъ чудесъ. А, между тѣмъ, сами же сплошь и рядомъ легко вѣрно допускаютъ рядъ одно другого необычайнѣйшихъ и неразумнѣйшихъ чудесъ. Въ самомъ дѣлѣ, чтб такое вѣчное движеніе атомовъ, что такое самопроизвольное зарожденіе, выдѣленіе изъ мозга мысли, что представляютъ собою самые атомы, какъ не своего рода чудо чудесъ? И замѣчательное явленіе! Въ послѣднемъ случаѣ наука ни слова противъ чудесъ. Почему? Да они ей нужны, безъ нихъ она исчезнетъ съ лица земли. Но если наукѣ, доступной только аристократіи человѣчества, такъ необходимы чудеса — неосновательныя гипотезы, нѣкоторыя изъ которыхъ блестяще отвергнуты, наприм., Дю-Буа-Реймономъ, Вирховымъ, Шёле-
*) См. іюльскую книгу «Христ. Чтенія».
ромъ, ІНтейде, Данилевскимъ и др.1) защитниками безпристрастнаго знанія, то что же сказать о необходимости исттныхі чудесъ для науки всѣхъ наукъ—для христіанской жизни, ш существу своему являющейся уже чудомъ, ибо сами мы, т природѣ, — «чада гнѣва Божія», и, если дѣлаемся чадами любви, то благодаря только чудеснымъ дѣйствіемъ спасающей благодати. Чѣмъ же и великъ былъ бы геній, если бы онъ творилъ одно заурядное? Что же поистинѣ Божьяго было бы и во Христѣ, если бы Онъ не совершалъ дѣлъ, превосходящихъ самый геніальный умъ и самыя смѣлыя ожиданія? Но Сынъ Божій «доселѣ дѣлаетъ», и однимъ изъ важнѣйшихъ дѣлъ Его является созданіе Имъ христіанской церкви: «созижду Церковь Мою, и врата адова не одолѣютъ ей» Mo. XVI, 18. Замѣчательно обстоятельство! Христосъ изрекаетъ обѣтованіе о церкви вслѣдъ за Петровымъ исповѣданіемъ Его, какъ Сына Бога живаго, и этимъ самымъ свидѣтельствуетъ о томъ, что Церковь необходима для правильнаго исповѣданія Бога (ибо кто отвергаетъ Сына, тотъ отвергаетъ и Пославшаго Его) и что, слѣдовательно, она не есть случайное явленіе. Да и какъ допустить случайность или произволъ въ бытіи такого великаго, всему міру извѣстнаго и лучшаго изъ всѣхъ религіозно-нравственныхъ учрежденій, какимъ служитъ христіанская Церковь? Даже въ сферѣ естественныхъ отношеній совсѣмъ не случайнымъ является существованіе селъ съ городами и цѣлыхъ государствъ. Люди по природѣ предрасположены къ общественной совмѣстной жизни, ибо только соединенными силами могутъ достигать значительныхъ успѣховъ своихъ предпріятій. Противъ этого возражать невозможно; такова аксіома человѣческой жизни. Притомъ, чѣмъ выше развитіе людей, тѣмъ больше въ нихъ и сознаніе своей солидарности, такъ—что послѣднимъ можно безошибочно измѣрять культурный ростъ народовъ и обществъ. Но если люди такъ нужны одинъ другому въ житейскихъ отношеніяхъ, когда дѣло касается преходящихъ благъ, то какъ же имъ не испытывать нужды во взаимообщеніи, какъ не проникнуться истинно-родственными чувствами и не составить *
*) Du Bois-Reymoud. Hebe г die Grenzen des Naturerkennens. Die Sieben Welträthsel. Zwei Vorträge. Leipz. 1898. — Sehoeler. Probleme. Kritische Stadien über den Monismus. Leipz. 1900. — Steude. Die monistische Weltanschauung. Gütersloh. 1898.
братства, когда дѣло касается не временнаго, а вѣчнаго божества или страданія? Совершенно превратна, пагубна и рѣшительно враждебна христіанской религіи мысль Толстого, будто каждый долженъ спасаться одинъ, самъ по себѣ, а церковь — только задерживаетъ нормальный ростъ вѣры. Совсѣмъ не такъ смотрѣлъ на дѣло Христосъ. По Своемъ воскресеніи Онъ „собиралъ“ апостоловъ вмѣстѣ и Онъ же повелѣлъ имъ не идти съ проповѣдью, а предварительно «не отлучаться изъ Іерусалима» Дѣян. I, 4, и они «при наступленіи дня Пятидесятницы всѣ были единодушно вмѣстѣ» Дѣян. II, 1. Это совмѣстное ихъ нахожденіе—отнюдь не случайный, а такой знаменательный фактъ, который рѣшительно свидѣтельствуетъ о необходимости христіанской церкви для роста нашей вѣры и для нашего спасенія. Вотъ почему и въ кондакѣ Пятидесятницы воспѣвается: «егда снизшедъ языки слія, раздѣляше языки Вышній; егда же огненныя языки раздаяше, въ соединеніе вся призва» —едва ли «съ коммерческою цѣлью», которая гдѣ-то мерещится одному изъ авторовъ страннаго письма, недавно появившагося въ одномъ ивъ почтенныхъ нашихъ духовныхъ журналовъ ’). Спаситель есть воплощенная любовь, такъ какъ «Богъ любы есть» по словамъ Ев. Іоанна (I, IV. 16), а любовь не терпитъ религіознаго эгоизма, но стремится къ заимообщенію, ибо только посредствомъ него она находитъ свое полное выраженіе. Христосъ принесъ на землю полное откровеніе о Богѣ, совершенную вѣру въ милостиваго небеснаго Отца; но можетъ ли увѣровавшій таить только въ себѣ самомъ сокровище вѣры, благовѣстіе о спасеніи всѣхъ людей, и скорѣе не уподобиться ли онъ приточной женщинѣ, которая, нашедъ потерянную драхму, созываетъ своихъ подругъ и сосѣдей и говоритъ имъ: «радуйтеся со мною, яко обрѣтохъ драхму погибшую»? Лк. XV, 9. Такъ, уже по существу христіанскаго откровенія и душевнаго устроенія человѣка, церковь является наиболѣе благопріятной почвой, въ которой возращается зерно христіанской вѣры. Не даромъ Спаситель обѣщалъ Свое пребываніе именно тамъ, «гдѣ двое или трое собрались во имя Его» Мѳ. ХѴПІ, 20.
Подобно тому, какъ въ обыкновенныхъ обществахъ люди нуждаются одинъ въ другомъ, такъ и въ церкви Христовой одинъ воспособляется другимъ и, въ свою очередь, служитъ другому,—вѣрующіе подлинно носятъ «тяготы другъ друга» Гал. YI, 2. Извѣстно апостольское уподобленіе церкви человѣческому тѣлу, состоящему изъ различныхъ членовъ, имѣющихъ—каждый въ отдѣльности—опредѣленное назначеніе— служить на общую и затѣмъ уже- на свою частную пользу. «Ибо какъ въ одномъ тѣлѣ у насъ много членовъ, но не у всѣхъ членовъ одно и тоже дѣло: такъ мы многіе составляемъ одно тѣло во Христѣ, а порознь одинъ для другого члены» Рим. XII, 4, 5. «Не можетъ глазъ сказать рукѣ: ты мнѣ не надобна; или также голова ногамъ: вы мнѣ не нужны. Напротивъ, члены тѣла, которые кажутся слабѣйшими, гораздъ нужнѣе. И которые намъ кажутся менѣе благородными во тѣлѣ, о тѣхъ болѣе прилагаемъ попеченія» 1 Кор. XII, 21—23. Не даромъ сами толстовцы—отрицатели церкви соединенными силами пропагандируютъ свое ученіе и успѣхъ своего религіознаго дѣла обезпечиваютъ устроеніемъ жизни на общинныхъ началахъ. Что это такое, какъ не свидѣтельство естественной человѣческой души въ пользу бытія церкви? Подлинно, апіша naturaliter Christiana. И чтб такое представляютъ собою эти забавныя колоніи толстовцевъ, какъ не своего рода церкви, хотя, къ сожалѣнію только «церкви лукавнующихъ»? Пс. XXV, 5.
Подобно многочисленнымъ своимъ предшественникамъ, Толстой возстаетъ противъ христіанской церкви, смѣемъ думать, по крайнему недоразумѣнію. Это послѣднее состоитъ въ столь обычномъ смѣшеніи эмпирической стороны предмета съ идеальной. Видятъ люди нѣкоторое разногласіе между означенными сторонами и протестуя противъ, напримѣръ, злоупотребленій и нестроеній въ церкви, отрицаютъ и необходимость самой церкви. Не логичность такихъ сужденій сама себя изобличаетъ. Разсуждать такъ значитъ отрицать необходимость огня, потому что отъ неумѣлаго обращенія съ нимъ происходятъ пожары;—необходимость лѣкарствъ, въ виду частыхъ случаевъ отравленія ими; необходимость науки, такъ какъ многіе употребляютъ знанія во зло и т. д. Но abusus non tollit usum. И если бы всѣ усвоили себѣ толстовскую логику, то, думается, христіанская церковь давнымъ давно исчезла бы съ лица земли, можетъ быть, ее упразднили бы
сами же непосредственные ученики Христовы, при жизни которыхъ уже начались нѣкоторыя нестроенія въ церкви, о чемъ и читаемъ въ ап. посланіяхъ, напр. Іак. IV, 1; 1 Іо. IV, 1; 1 Кор. XV, 34; Гал. Ill, 1 и др. Но неложно Христово обѣтованіе: «врата адова не одолѣютъ ей» Мѳ. XVI, 18. Эмпирическая дѣйствительность можетъ быть мрачна, какъ темная ночь; страшные ураганы, сколько угодно, могутъ обуревать св. церковь; какіе угодно сильные «полки чужихъ» могутъ нападать на нее, и, все-таки, она пребудетъ непоколебимою и не тронутою въ своей сущности. Господь Богъ попускаетъ врагу нашего спасенія колебать церковь въ ея историческомъ проявленіи и какъ бы говоритъ ему словами кн. Іова I, 12: «вотъ она въ рукѣ твоей», внѣшняго ея касайся, но дальше не прейдеши. Мы выражаемъ только голосъ церковнаго сознанія, древняго, какъ сама христіанская церковь, сильно заявляющаго себя, напримѣръ, въ слѣд. словахъ Св. Ѳеофила епископа Антіохійскаго: «Подобно тому, какъ въ морѣ находятся обитаемые, изобилующіе здоровою водою и плодоносные острова, имѣющіе пристани и гавани для того, чтобы обуреваемые находили въ нихъ пристанище: такъ Богъ даровалъ волнующемуся и обуреваемому грѣхами міру синагоги, т. е. святыя церкви, въ которыхъ, какъ бы въ благоустроенныхъ пристаняхъ на островахъ, сохраняются ученія истины. Къ нимъ прибѣгаютъ хотящіе спастись, возлюбившіе истину и желающіе избѣжать гнѣва и суда Божія» ').
VI.
«Я дѣйствительно отрекся отъ Церкви», заявляетъ гр. Толстой въ своемъ «Отвѣтѣ» на постановленіе Св. Синода. Но «прежде чѣмъ отречься отъ Церкви и единенія съ народомъ..., теоретически я перечиталъ все, что могъ, объ ученіи церкви...; практически же строго слѣдовалъ въ продолженіе болѣе года всѣмъ предписаніямъ Церкви, соблюдая всѣ посты и всѣ церковныя службы. И я убѣдился, что ученіе Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же
’) Ad Anted. II, n. 4.
собраніе самыхъ грубыхъ суевѣрій и колдовства, скрывающаго совершенно весь смыслъ христіанскаго ученія» ').
Первое ноложеніе Толстого ясно, какъ солнце. Теперь никто не сомнѣвается въ томъ, что онъ «отрекся отъ Церкви». Но мотивы отреченія графа очень слабы. Особенно поражаетъ этотъ «болѣе года» продолжавшійся практическій искусъ графа. Невольно подумаешь: какая насмѣшка надъ дѣломъ— ссылаться на такой краткій срокъ испытанія человѣку, долгіе годы коснѣющему въ своихъ мудрованіяхъ! Другіе чуть не цѣлую жизнь терпѣливо борятся съ обуревающими ихъ сомнѣніями, невыразимо тяжко страдаютъ, непрестанно плачутъ о грѣхахъ и молятъ Бога объ ихъ прощеніи,—и все-таки, не отступаютъ отъ Церкви, этой, по словамъ св. Кипріана, «непорочной и стыдливой неѣѣсты Христовой» 2), укрѣпляемые свыше обѣтованіемъ: «побѣждающему дамъ вкушать отъ древа жизни» Апок. II, 7. Такъ, наприм., бл. Іеронимъ съ потрясающимъ краснорѣчіемъ описываетъ свои аскетическіе подвиги въ сирійской пустынѣ, гдѣ онъ былъ Scorpionum tantum socius et ferarum и гдѣ дни и ночи напролетъ проводилъ въ слезныхъ молитвахъ, борясь съ своею природою, пока не вышелъ побѣдителемъ изъ трудной борьбы 3). А подвиги Антонія Великаго, съ неподражаемымъ драматизмомъ описанные Флоберомъ? А полная лишеній жизнь Павла Ѳивей-скаго, Иларіона и Пахомія и другихъ многочисленныхъ подвижниковъ? Что иное представляютъ ихъ «Житія», какъ не обличеніе измѣны Толстого «практическому слѣдованію» предписаніямъ Церкви? 4). Въ другихъ случаяхъ тотъ же человѣкъ съ неистощимой энергіей преслѣдуетъ свои цѣли. Но вотъ дѣло коснулось религіи,—и по истеченіи какого-нибудь года времени истощаются силы. Именно «оскудѣша крѣпцыи вавилонстіи, еже ратовати» Іер. Ы, 30.
Что касается заявленія графа о томъ, что онъ «перечиталъ все» объ ученіи церкви, то замѣтимъ прежде всего одно, что графъ Толстой не читалъ, какъ слѣдуетъ, самаго главнаго,
Отвѣтъ Л. Н. Толстого на постановленіе Синода отъ 20—22 февраля 1901 г. и на полученныя имъ по этому поводу письма. 2-ѳ приложеніе къ № 13 «Свободной мысли». Изд. Р. Birnkoff. Onex pres G-епёѵѳ, р. 5. s) Cypr. Opp. recogn. et illnstr. per I. Oxon. ep. Oxon. 1682. f. 109.
3) Hieron. ep. 18. ad Eustoch.
*) См. прекрасн. выдержку изъ творѳв. «неложн. свидѣтеля» въ «Богосл. акад. чтеніяхъ» Преосв. Іоанна, стр. 214—245.
а, именно, Евангелія, иначе онъ не утверждалъ бы, наприм., того, будто «общественная молитва прямо запрещена Христомъ» *). Будь дѣйствительно запрещена Христомъ такая молитва, то Онъ не преподалъ апостоламъ слѣдующаго наставленія: «истинно говорю вамъ, что если двое изъ васъ согласятся на землѣ просить о всякомъ дѣлѣ, то, чего бы ни попросили, будетъ имъ отъ Отца Моего небеснаго, ибо гдѣ двое или трое собраны во имя Мое, тамъ Я посреди ихъ» Мѳ. ХѴШ, 19 — 20. «Истинно, истинно говорю вамъ: о чемъ ни попросите Отца во имя Мое, дастъ вамъ» Іо. XVI, 23. Рѣчь идетъ, очевидно, объ общественной молитвѣ, ибо обращена къ апостоламъ, собраннымъ на тайной вечери. «Молитесь», говоритъ Спаситель въ Геѳсиманіи апостоламъ, «что бы не впасть въ искушеніе» Лк. XXII, 40. Не сказалъ Господь: разойдитесь по всѣмъ угламъ и закоулкамъ Геѳсиманскаго сада, и тамъ каждый изъ васъ, т. е. апостоловъ, пусть молится, какъ ему заблагоразсудится. Нѣтъ, смыслъ Христовыхъ словъ ясенъ: молитесь вмѣстѣ всѣ, сколько васъ есть, увѣщаетъ Онъ апостоловъ не къ частной, но къ общественной молитвѣ. Преподавая имъ образецъ молитвы—«Отче нашъ»,— Господь предполагаетъ не иное, какъ именно общественное моленіе, равно и ученики просили Его: «научи насъ молиться». «Онъ сказалъ имъ: когда молитесь, говорите: Отче нашъ «сущій на небесахъ» Лк XI, 1—2. Едва ли умственному взору апостоловъ и Самого Христа при этомъ предносились двѣнадцать камеръ, въ каждой изъ которыхъ находившійся молитвенникъ, «затворивъ дверь свою» Мѳ. VI, 6, уединенно читалъ прошенія чудной молитвы.
Справедливо пишетъ объ этомъ св. Кипріанъ Кароаген-скій: «Учитель мира и Наставникъ единства не хотѣлъ того, чтобы молитва совершалась въ одиночествѣ и частно, такъ, чтобы каждый, когда молится, молился бы только за себя. Ибо мы говоримъ: „Отче мой, Иже еси на небесѣхъ“, и не говоримъ; „хлѣбъ мой даждь ми днесь“; каждый изъ насъ не проситъ объ оставленіи только своего долга, не молится объ одномъ себѣ, чтобы не быть введеннымъ въ искушеніе и избавиться отъ лукаваго. У насъ всенародная и общая молитва, и, когда мы молимся, то молимся не за одного,
но за весь народъ, потому — что мы, весь народъ, составляемъ одно» *).
Гдѣ же спрашивается въ Евангеліи дано указаніе объ этой «общественной, прямо запрещенной Христомъ, молитвѣ»? Въ VI, 5 — ІЯ Евангелія отъ Матеея. Въ Me. VI, 5—13 Спаситель только наставляетъ вѣрующихъ насчетъ частной молитвы, лучше всѣхъ насъ, конечно, предвидя такіе случаи, когда каждый изъ вѣрующихъ можетъ быть поставленъ въ невозможность присутствовать за общей молитвой. Но преподавать наставленіе насчетъ частной молитвы совсѣмъ еще не означаетъ запрещенія молитвы общественной. Изъ того, что школьникъ можетъ заниматься и дома вѣдь не вытекаетъ требованіе касательно закрытія школъ. Частнымъ отнюдь не отвергается общее, какъ, наоборотъ, общимъ не отрицается, а предполагается частное. Одно нужно другому.
• Толстой не хочетъ знать этого раздѣленія, а потому и допустилъ крупную передержку въ толкованіи еще другого мѣста изъ Нагорной проповѣди насчетъ шестой заповѣди Мѳ. V, 21, 22. Прежде чѣмъ давать новозавѣтное толкованіе синайской заповѣди, а также въ вышеуказанномъ интересѣ разграниченія между частнымъ и общимъ, обратимся ко времени синайскаго законодательства. Какъ извѣстно, заповѣди десятословія Моисей получилъ, такъ сказать, изъ рукъ Самого Іеговы Исх. XX, 21 и, стало быть, лучше всякихъ законниковъ и критиковъ разумѣлъ ихъ смыслъ и, въ особенности, требованіе шестой заповѣди: «Не убій» Исх. XX, 13. И что же видимъ потомъ? Самъ же Моисей, этотъ человѣкъ «Кротчайшій изъ всѣхъ людей на землѣ» Числ. XII, 3, именемъ Господнимъ повелѣваетъ, наприм., побить камнями одного «человѣка, собиравшаго дрова въ день субботы» Числ. XV, 32, 36. Самъ же Моисей слытить повелѣніе Іеговы: «враждуйте съ Мадіанитянами и поражайте ихъ» Числ. XXV, 17. Какимъ образомъ «кротчайшій» вождь израильтянъ, вопреки, повидимому, прямого запрещенія убивать, даетъ такое повелѣніе народу: «вооружите изъ себя людей на войну, чтобы они пошли противъ Мадіанитянъ»? Числ. XXXI, 3. Одно изъ двухъ: или Моисей исказилъ смыслъ заповѣди,—что по всѣмъ соображеніямъ невозможно,— или ее нужно толковать не по герменевтикѣ Толстого. Ду- l
l) Cypr. De orat. Dom. f. 141.
мается, что послѣдняя не можетъ назваться «Здравою».— Далѣе. Въ числѣ тысячъ кающихся на берегахъ Іордана были и воины. «Что намъ дѣлать»? спрашивали они у Предтечи. Естественно было бы ожидать такого отъ него отвѣта: «не воюйте, а передѣлайте мечи на орала», тѣмъ болѣе, что послѣдній совѣтъ преподаетъ цитируемый самимъ Крестителемъ, хотя и по другому случаю, пророкъ Исаія II, 4. Между тѣмъ Креститель увѣщаетъ воиновъ «никого не обижать, не клеветать и довольствоваться своимъ жалованьемъ» Лк. Ш, 14,—опять увѣщаніе совсѣмъ не въ духѣ Толстого.
Если мы возьмемъ тотъ же предметъ въ болѣе широкомъ масштабѣ, то, какъ справедливо замѣтилъ одинъ изъ нѣмецкихъ теологовъ, «мы встрѣтимся здѣсь (рѣчь идетъ о правѣ и о судахъ) съ двумя различными воззрѣніями. Одно — въ послѣднее время его защищаетъ особенно лейпцигскій проф. Зомъ ‘), соприкасающійся съ Толстымъ—учитъ, что духовный міръ по своему существу находится въ противорѣчіи съ сущностью права; правовые порядки возникли въ церкви въ противоположность къ Евангелію и основывающейся на немъ общинѣ. Зомъ зашелъ такъ далеко, что въ своемъ обзорѣ древнѣйшаго развитія церкви отмѣчаетъ своего рода грѣхопаденіе христіанства съ того момента, когда оно приняло въ себя правовыя учрежденія. Впрочемъ Зомъ оставилъ право неприкосновеннымъ въ своей области. За то Толстой во имя Евангелія все право сводитъ къ нулю. Онъ учитъ, что, по требованію высочайшей евангельской заповѣди, никогда не слѣдуетъ отстаивать свое право, и что никто, даже и сама власть, не долженъ оказывать внѣпінее противленіе 8лу». Оставляя въ сторонѣ своего нѣмецкаго коллегу, цитируемый теологъ такъ подходитъ къ опроверженію Толстого. «Въ теченіе цѣлыхъ вѣковъ угнетенные и бѣдные въ израильскомъ народѣ взывали о своемъ правѣ. Въ пророческихъ словахъ, а также и въ моленіяхъ псалмопѣвца еще и терерь мы слышимъ этотъ раздирающій вопль, котораго въ то время не слышали. Тогда не существовало такого правового порядка, который не состоялъ бы подъ властью всемогущихъ тиранновъ и не былъ бы ими извращаемъ по произволу и въ своекорыстныхъ видахъ. Поэтому, говоря о правовыхъ уста- *)
*) Sohm, Kirchenrecht. Bd. 1. Die geschieht!. Grundlagen. 1892.
новленіяхъ, объ исполненіи законовъ и объ отношеніи къ нимъ Іисуса, мы не должны мгновенно переноситься къ нашимъ правовымъ отношеніямъ, возросшимъ отчасти на христіанской почвѣ. Іисусъ находился въ такомъ народѣ, большая половина поколѣній котораго тщетно требовала своего права, а если и вѣдала его, то развѣ только въ видѣ насилія. Въ такой націи неизбѣжно должно было родиться отчаяніе въ существованіи права вообще;—отчаяніе какъ въ отношеніи возможности получить удовлетвореніе праву на землѣ, такъ—въ обратномъ направленіи — и въ разсужденіи нравственной позволительности права. Отголосокъ такого настроенія можно слышать и въ Евангеліи. Но —это второе, и служитъ коррективомъ упомянутаго настроенія: Іисусъ, а съ Нимъ и всѣ истинно-благочестивые, былъ непоколебимо убѣжденъ въ томъ, что правду творитъ въ концѣ концовъ Самъ Богъ. Если Онъ не творитъ ее здѣсь, то творитъ тамъ, и эю самое главное. Въ такомъ контекстѣ идея права въ смыслѣ праведнаго возмездія является въ очахъ Іисуса не такою, которую должно отвергнуть, но высокою и доминирующею идеею. Она есть функція величія Божія. Въ какой степени она видоизмѣняется Его милосердіемъ, объ этомъ здѣсь не можетъ быть рѣчи. Слѣдовательно, совершенно невѣрно предполагать, будто Іисусъ пренебрежительно отзывался о правѣ, какъ таковомъ, и о правосудіи. Наоборотъ, всякому должно воздаться свое и, даже еще болѣе: ученики Христовы сами со временемъ будутъ участвовать въ судѣ Божіемъ и судить міръ. Только такое право, поскольку оно проводилось насиліемъ и потому оказывалось несправедливостью, право, которое—въ видѣ тиранническаго и кроваваго рока—тяготѣло подъ народомъ, устранилъ Онъ. Но въ истинное право Онъ вѣрилъ и былъ увѣренъ въ томъ, что оно найдетъ себѣ осуществленіе; Онъ такъ сильно былъ въ этомъ увѣренъ, что не допускалъ мысли, будто право должно прибѣгать къ помощи насилія, чтобы оставаться правомъ.
Это приводитъ насъ къ послѣднему слову. Мы располагаемъ цѣлымъ рядомъ Христовыхъ изреченій, въ которыхъ Онъ увѣщалъ Своихъ учениковъ отречься отъ всякаго требованія нрава и, такимъ образомъ, отказаться отъ своего права. «Не противься злому. Но кто ударитъ тебя въ правую щеку твою, обрати къ нему и другую; и кто захочетъ
судиться съ тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду». Здѣсь, невидимому, выставляется такое требованіе, которымъ осуждается право и расторгается правовая жизнь... Противъ этого необходимо замѣтить слѣдующее: 1) Іисусъ, какъ мы видѣли, былъ проникнутъ убѣжденіемъ, что Богъ творитъ судъ и правду; слѣдовательно, напослѣдокъ побѣдитъ не насильникъ, но угнетенный будетъ оправданъ; 2) земныя права сами по себѣ — маловажное дѣло; потерять ихъ не значитъ потерпѣть большое лишеніе;
3) обстоятельства настолько прискорбны, несправедливость такъ усилилась на землѣ, что притѣсняемый не можетъ добиться правды, хотя бы и пытался сдѣлать это; 4) — и это самое главное,—какъ Богъ производитъ судъ вмѣстѣ съ милостью и повелѣваетъ Своему солнцу восходить надъ злыми и благими, такъ и ученикъ Христовъ долженъ относиться къ своимъ врагамъ съ любовью и обезоруживать ихъ кротостью. Таковы мысли, лежащія въ основѣ вышеприведенныхъ изреченій и поясняющія ихъ смыслъ. Теперь, содержащееся въ нихъ требованіе есть ли подлинно настолько. премірное, невозможное? Не наставляемъ ли мы даже и въ кругу семьи и другей нашихъ присныхъ поступать, именно, такъ и не ноздавать зломъ за зло и поношеніемъ за поношеніе? Какая семья, какой союзъ можетъ состоять, если бы каждый захотѣлъ преслѣдовать здѣсь только свое право, если бы онъ не научился отказаться отъ него даже и при посягательствѣ? Іисусъ смотритъ на Своихъ учениковъ, какъ на дружескій кружокъ, а дальше, за границами его, видитъ уже братскій союзъ, имѣющій со временемъ оформиться и расшириться. Но должно ли и въ виду врага, во всѣхъ случаяхъ, отказаться отъ преслѣдованія своего права, слѣдуетъ ли прибѣгать исключительно къ орудію кротости? Должно ли начальство не наказывать и вмѣстѣ исчезнуть съ лица земли? Должны ли народы махнуть рукой на защиту собственности въ случаѣ вражескаго нападенія и проч.? Я осмѣливаюсь утверждать», замѣчаетъ берлинскій теологъ, «что Іисусъ, произнося тѣ слова, совсѣмъ и не думалъ о такихъ случаяхъ, и что растяженіе ихъ въ этомъ направленіи свидѣтельствуетъ о грубомъ и опасномъ недомысліи: Іисусъ всегда имѣетъ въ виду только отдѣльное лицо и настроеніе сердца въ любви. А что такого настроенія будто не можетъ родиться въ случаѣ преслѣдованія своего права, при добро-
совѣстномъ судоговореніи и при серьезномъ наложеніи наказанія,—это предразсудокъ, въ подтвержденіе котораго тщетно ссылаются на букву Христовыхъ изреченій, хотя послѣднія и не претендуютъ быть закономъ, слѣдовательно, юридическими установленіями. Къ этому необходимо прибавить слѣдующее въ интересахъ сохраненія высоты евангельскаго требованія: Христовъ ученикъ долженъ быть въ состояніи отказаться отъ преслѣдованія своего права и долженъ содѣйствовать образованію такого братства, въ которомъ право уже осуществляется болѣе не насиліемъ, но свободнымъ подчиненіемъ благу, и которое соединено узами не правовыхъ установленій, но служеніемъ въ любви» х).
По своему существу право—не субъективное только понятіе, не продуктъ человѣческаго измышленія, не дѣло свободнаго произволенія или договора. Наоборотъ, какими бы великими полномочіями ни были снабжены государственные мужи въ устроеніи правовыхъ порядковъ, все-таки первые сознаютъ, что нельзя допускать произволъ въ послѣднихъ и, насколько можно, необходимо дѣйствующее позитивное право сообразовать съ разумною идеею права. Что послѣдняя происходитъ не изъ случайнаго опыта, это ясно видно изъ того, что сознаніе правды и неправды бываетъ наиболѣе сильнымъ не въ томъ случаѣ, когда жизнь течетъ въ предѣлахъ законности, но именно тогда, когда она противорѣчитъ правдѣ. Всякому договору непремѣнно предшествуетъ объективное право, обязывающее стороны сохранять договоръ. Также и въ отношеніи исполнительнаго судопроизводства—не въ его власти судить или не судить подлежащій ему предметъ, но въ принудительной правовой необходимости. Такимъ образомъ, право имѣетъ и объективную сторону, посредствомъ которой оно подчиняетъ себѣ человѣка, а не человѣкъ господствуетъ надъ правомъ. При болѣе внимательномъ проникновеніи въ идею права, не трудно убѣдиться въ томъ, что оно относится къ вѣчнымъ истинамъ, подобно логикѣ и математикѣ, имѣющимъ свою основу въ Богѣ, какъ о томъ и пишетъ Псалмопѣвецъ LXXXVIII, 15: «правосудіе и правота—основаніе престола Твоего». Поэтому и въ эллинской религіи
*) Das Wesen des Christentums von А. Harnack. 2-te Aufl. Leipz
iaoo. s. 68—71.
Atхт) имѣетъ отцомъ Зевса и возсѣдаетъ, въ качествѣ охранительницы, на его тронѣ.
Наоборотъ, если право не будетъ возглашаться съ высоты Божьяго престола, то оно окажется только обманчивымъ призракомъ. Несомнѣнно, что богатое содержаніе права раскрывается въ запутанныхъ отношеніяхъ свѣта и въ обществѣ юридическихъ лицъ. Но самое раскрытіе обусловлено напередъ данною, прирожденною каждому смертному, идеею права. Очевидно, послѣдняя существуетъ ранѣе усвояющихъ ее лицъ. Поэтому, не какъ нѣчто только полезное, прикладное къ жизни, но, прежде всего, какъ нѣчто полноцѣнное и необходимое само въ себѣ, право имѣетъ свою первооснову въ Самомъ Богѣ. Подъ этимъ небомъ, въ земныхъ царствахъ и у народовъ, существуетъ правосудіе только потому, что на небѣ существуетъ высочайшее Божественное правосудіе. Къ сожалѣнію очень немногіе выростаютъ до требуемой существомъ дѣла высоты юридическаго сознанія; подчасъ и сами судьи напоминаютъ приточнаго «неправеднаго» судью Лк. XVIII, 1, 2 и даютъ поводъ къ справедливымъ жалобамъ потерпѣвшихъ. Но опять-таки несправедливо неудовлетворительной дѣйствительности приносить въ жертву самую идею права, и еще болѣе несправедливо Самого Христа называть соучастникомъ человѣческаго недомыслія.
VII.
Не различая между эмпирическою и идеальною сторонами въ Церкви и не имѣя никакой потребности въ церковной жизни, Толстой роковымъ образомъ пришелъ и къ отрицанію таинствъ. Слѣдуетъ помнить, что, подобно Слову Божію, и св. таинства даны Церкви и только въ ней имѣютъ смыслъ и зваченіе, а для внѣшнихъ они, по выраженію Толстого, служатъ только «низменнымъ» и «грубымъ колдовствомъ» 1). Иначе и быть не можетъ. Постраемся напередъ привести нѣкоторые соображенія для оправданія нашей православной вѣры въ церковныя таинства.
Когда мы, православные, разсуждаемъ объ истинной жизни,—объ искупленіи и спасеніи,—то условіемъ ея воз-
13
никновенія и раскрытія считаемъ вселеніе Духа Божія въ наши сердца и во всѣ. наши душевныя способности. Разумъ, чувство, воля, память, воображеніе-^ всѣ эти силы и способности отдаются нами на служеніе Богу. Теперь спросимъ: по какимъ путямъ и каналамъ внѣшнія впечатлѣнія входятъ въ нашу душевную жизнь? Какъ возбуждается отъ дремоты нашъ разсудокъ, какъ приводится въ движеніе наша воля? Отвѣтъ тѣми органами, посредствомъ которыхъ душа находится въ связи съ окружающимъ ее міромъ, а именно посредствомъ органовъ чувственнаго воспріятія, особенно же посредствомъ двухъ высшихъ органовъ: зрѣнія и слуха. Какъ невѣрно было бы, если бы мы сказали, что человѣческій духъ самъ черезъ двери чувственнаго воспріятія входитъ въ человѣка, въ которомъ прежде не былъ, такъ необходимо признать, что посредствомъ впечатлѣній, производимыхъ въ немъ пятью чувствами, особенно же зрѣніемъ и слухомъ, человѣческій духъ пробуждается отъ дремоты, а затѣмъ раскрываетъ и совершаетъ свои способности. Другими словами: духовная жизнь, въ силу творенія и промышленія разлитая кругомъ человѣка, — проявляется ли она въ образѣ человѣческихъ личностей, или же въ различныхъ естественныхъ явленіяхъ,—можетъ воздѣйствовать на человѣческій духъ не иначе, какъ только посредствомъ чувствъ,, особенно же зрѣнія и слуха. И вотъ къ этому-то, при самомъ твореніи установленному порядку вещей, примыкаетъ и новотвореніе, благодатное возсозданіе человѣка Св. Духомъ: и Св. Духъ, аналогично съ естественною душевною жизнью, чтобы вселиться въ человѣка, стремится къ своему обиталищу богоположеннымъ путемъ, посредствомъ тѣлесныхъ органовъ чувствъ. Въ томъ именно и заключается глубочайшее оправданіе тѣлесности, долженствующей быть, по ученію Слова Божія и по первоначальному, устроенію Божію, отнюдь не стѣсненіемъ или оковами духа, но важнѣйшимъ орудіемъ его общенія съ цѣлымъ, внѣ его находящимся, міромъ.
Если же Богъ изволитъ обусловить дѣйствіе Своего Духа на человѣческій духъ посредствомъ тѣлеснаго зрѣнія, слуха, вкуса, ощущенія, то ясно, что для этой цѣли Онъ непремѣнно соединитъ Свой Духъ съ тѣлесными, видимыми, слышимыми, чувствуемыми и дѣйствующими на вкусъ предметами; и ту самую видимую природу, какъ она, по самому сотворенію своему, заключаетъ въ себѣ естественную духовную жизнь,
такъ въ силу искупленія содѣлаетъ носительницей и святой духовной жизни. Это и творитъ Богъ, присоединяя по своему благодатному устроенію дѣйствіе Своего Духа, съ одной стороны, къ слышимому слову, а, съ другой,—къ видимому, чувствуемому и даже вкусомъ осязаемому таинству. Такъ, слово и таинство являются новозавѣтными благодатными средствами. Такимъ образомъ, и земная природа, хотя и не въ своей цѣлокупности, однако въ опредѣленныхъ видахъ: воды, хлѣба, вина, голоса и при извѣстныхъ условіяхъ возносится въ сферу благодатнаго дѣйствія Божія; и- природа привлекается въ тотъ кругъ, въ которомъ дѣйствуютъ благодатныя силы, и потому становится почтенною не на мгновеніе только и не только потому, что представляется твореніемъ Божіимъ, но и потому, что здѣсь дается ручательство нѣкогда имѣющаго существовать всецѣло напоеннаго и озареннаго Святымъ Духомъ, прославленнаго міра небесной тѣлесности.
Сообщеніе благодати посредствомъ таинствъ—этихъ видимыхъ проводниковъ ея — поразительно; но оно было бы совершенно непостижимо, если бы благодать сообщалась намъ безъ всякаго посредства. Примемъ во вниманіе то обстоятельство, что благодать не бываетъ нашимъ достояніемъ, какъ похоть грѣховная, безъ нашего вѣдома, противъ нашей воли, но для этого съ нашей стороны нужно соотвѣтствіе благодати. А чтобы имѣло мѣсто такое соотвѣтствіе для этого требуются предварительныя условія и со стороны Бога,—такія, которыя приготовляли бы насъ къ принятію благодати, и, съ нашей стороны, такія, которыя свидѣтельствовали бы о нашей готовности покоряться ей. И, дѣйствительно, благодать въ таинствахъ какъ бы выходитъ навстрѣчу человѣку, вызывая его къ принятію ея даровъ, а человѣкъ отвѣчаетъ на этотъ призывъ своею вѣрой и вѣрностью. Съ той и съ другой стороны необходимо тѣмъ болѣе употребленіе подлежащихъ чувствамъ средствъ, что отъ человѣка требуется возможное соотвѣтствіе таинственному божественному общенію.
Таинство крещенія есть дверь въ христіанскую Церковь. Подобно многимъ своимъ предшественникамъ, Толстой отвергаетъ крещеніе дѣтей. «Въ крещеніи младенцевъ», пишетъ графъ въ своемъ «Отвѣтѣ» Св. Синоду, «вижу явное извращеніе всего того смысла, который могло имѣть крещеніе для взрослыхъ, сознательно принимающихъ христіанство» ‘). Что
’) Отвѣтъ Л. Н. Толстого на постанови. Синода. Стр. 9.
13*
касается Св. Писанія, то мы должны сознаться, что въ ненъ нѣтъ такого мѣста, въ которомъ было бы ясно сказано: «крестите младенцевъ». Но за то въ Писаніи нѣтъ и запрещенія крестить ихъ. Въ словахъ Ев. Мѳ. XXVIII, 19: «шедше научите всѣ народы, крестя ихъ во имя Отца и Сына и Святаго Духа», можетъ показаться на первый взглядъ, какъ будто содержится повелѣніе научить народы прежде, чѣмъ крестить ихъ, и, въ такомъ случаѣ, конечно, исключается младенческое крещеніе. Но въ подлинномъ текстѣ приведенное мѣсто читается нѣсколько иначе: «дѣлайте всѣ народы Моими учениками х), крестяще ихъ... и учаще содержать все, чт5 Я заповѣдалъ вамъ». Здѣсь, слѣдовательно, дано повелѣніе апостоламъ—пріобрѣтать народы въ число учениковъ Христовыхъ и пользоваться для этого двумя средствами: крещеніемъ и ученіемъ. Если, такимъ образомъ, придавать особое значеніе порядку, въ какомъ здѣсь перечисляются различныя установленія, то разбираемое мѣсто свидѣтельствуетъ не противъ, а въ пользу крещенія дѣтей, такъ какъ на первомъ мѣстѣ поставлено крещеніе, а наученіе — на второмъ. Въ Д. Ап. довольно такихъ мѣстъ, въ которыхъ говорится о крещеніи цѣлыхъ семействъ XVI, 15, 33; ХѴШ, 8; cp. 1 Кор. I, 16. Но особаго вниманія заслуживаетъ Дѣян. гл. VIII, ст. 9 — 13. Здѣсь говорится о томъ, какъ Симону Магу внимали въ Самаріи «всѣ, отъ малаго до большого», а затѣмъ, «когда повѣрили Филиппу..., то крестились и мужчины и женщины». Справедливо думать, что какъ въ крещенныхъ семействахъ находились вмѣстѣ съ взрослыми и дѣти, такъ и въ Самаріи отъ руки Филиппа крестились и тѣ «малые», которые дотолѣ «внимали» Симону.—Толстой беретъ интеллектуальную мѣрку, опредѣляющую достоинство человѣка, хотящаго принять христіанскую вѣру, и ошибается. Что малыя дѣти не понимаютъ крещенія, пусть такъ; но много ли смыслятъ они о царствѣ Божіемъ? И, однако, его обѣтовалъ имъ Самъ Христосъ Mp. X, 15, 16; Лк. IX, 47, 48. Когда же собственно начинается пониманіе предметовъ вѣры? Кто осмѣлится провести грань между двумя различными состояніями? Да и что такое представляетъ собою такъ называемое взрослое пониманіе? Слава Богу, дарующему намъ «не мѣрою» Своего Духа Іо. III, 34, иначе мы ни-
когда не достигли бы мѣры возраста совершенна. Слава Богу, что, какъ любящая мать не дожидается умственнаго развитія своего дитяти, но сообщаетъ ему заранѣе отъ полноты сердца, что надо, такъ и Онъ не ждетъ съ Своими дарами возраста нашей разумности, но учреждаетъ его такъ что, когда пробуждается нашъ умъ, мы уже оказываемся счастливыми обладателями небесныхъ благъ. Во всемъ, даруемомъ и производимомъ въ крещеніи, нѣтъ ничего такого, что не могло бы быть заложено въ дѣтской душѣ. Вселеніе Христа—что препятствуетъ самому нѣжному возрасту быть причастникомъ его? Почему въ виноградникѣ Божіемъ, вмѣстѣ съ рослыми лозами, не могутъ произростать и зеленые побѣги? Прощеніе грѣховъ—почему оно не должно быть положено, какъ драгоцѣнный даръ, въ дѣтскую колыбель, особенно, если принять въ соображеніе прирожденную человѣку наклонность къ злу, имѣющую и въ ребенкѣ съ теченіемъ времени приносить ядовитые плоды? Обязательство къ борьбѣ съ грѣхомъ — почему и оно не должно быть дѣтскимъ достояніемъ, чтобы, съ возрастомъ и въ пору искушеній, неофитъ усвоилъ себѣ данное обязательство? Что же касается сообщенія Духа, то, разумѣется, благодатные дары иначе сообщаются взрослому, Иначе младенцу. Послѣдній получаетъ ихъ въ видѣ сѣмени или залога, и задача христіанскаго воспитанія состоитъ въ возращеніи благодатнаго сѣмени, въ пріумноженіи залога.
< Восьми дней отъ рожденія да будетъ обрѣзанъ у васъ въ роды ваши всякій младенецъ мужскаго пола» заповѣдалъ Самъ Господь Аврааму, поставляя - Свой Завѣтъ между Собою и праотцемъ. Обрѣзаніе служило знакомъ принадлежности праотца съ потомками въ народу Божію Быт. XYII, 12. Нужно ли говорить о томъ, что, съ точки зрѣнія нашихъ возражателей, обрѣзаніе несмысленныхъ младенцевъ—также преступная профанація обряда; а, между тѣмъ, по суду Божію, «необрѣзанный», т. е. осмодневный младенецъ (равно и «купленный», рабъ),—«истребится душа та изъ народа своего» ст. 14. — Еще болѣе знаменательное — въ другомъ родѣ—мѣсто находится въ книгѣ Іисуса Нав. IX, 34, 35; «и прочиталъ Іисусъ всѣ слова закона... предъ всѣмъ собраніемъ Израиля; предъ мужами и женами и дѣтьми и пришельцами, находившимися среди нихъ». Опять несообразность съ толстовской точки зрѣнія! Очевидно, Толстой и его союзники не правы, и Церковь можетъ только сказать имъ
словами пророка: «не суть бо совѣта мои якоже совѣта ваши, ниже якоже путіе ваши путіе мои» Иса. LV, 8.
VIII.
Разсуждая въ одномъ своемъ письмѣ о тайной вечери, покойный А. С. Хомяковъ спрашиваетъ: «знаютъ ли люди, что такое тѣло по отношенію къ разуму? Невѣжды и слѣпцы,— ужели думаютъ они, что такъ какъ они сами рабствуютъ своей плоти, то и Христу нельзя не быть рабомъ вещественныхъ стихій? Тотъ, кому вся предана суть Отцемъ его, Тотъ, Кто есть Господь всяческихъ, не есть ли Господь и Своего тѣла? И не силенъ ли Онъ сотворить, что всякая вещь, не измѣняя нисколько своей физической субстанціи, станетъ этимъ тѣломъ, тѣмъ самымъ, которое за насъ страдало и проливало кровь Свою на Крестѣ» *)? Эта выдержка изъ твореній Хомякова имѣетъ отношеніе и къ графу Толстому. Въ самомъ дѣлѣ, когда Спаситель многократно говоритъ о принятіи Его ученія, Толстой ничего не возражаетъ противъ этого. Когда же читаетъ въ Евангеліи о принятіи тѣла и крови Христовыхъ. — то начинаетъ злословить и кощунствовать. Очевидно, причина негодованія графа заключается въ невозможности, по его мнѣнію, пресуществленія хлѣба и вина въ пречистое тѣло и кровь Христовы и принятія ихъ вѣрующими.
Почему же невозможно пресуществленіе—объ этомъ графъ молчитъ, если только не принимать къ свѣдѣнію его ничего не объясняющихъ словъ,- «въ причащеніи вижу обоготвореніе плоти и извращеніе христіанскаго ученія» 2). Если графъ приписываетъ обоготвореніе Христовой плоти, то для насъ, въ виду вышесказаннаго о Спасителѣ, какъ о Богочеловѣкѣ, смущеніе Толстого является опозданнымъ. Если же графъ «видитъ» обоготвореніе плоти причащающихся евхаристіи, то получаетъ достойное возмездіе въ извѣстныхъ словахъ: «ви-дяще узрите, и не увидите» Ис. VI, 9, потому что причащающіеся не обоготворяются, а только «тѣснѣйшимъ образомъ
*) А. С. Хомяковъ. Поли, собр сочин. т. Л. Изд. 3. Москва. 1886. стр. 134.
s) Отвѣтъ, стр. 9.
соединяются съ Самимъ I. Христомъ, и въ Немъ становятся причастными вѣчной жизни» ') не душею только, но и тѣломъ. Если бы евхаристія «питала одинъ духъ, а не имѣла питательной силы и для тѣла, то она не только не могла бы вполнѣ поддерживать нашей духовной также, какъ и тѣлесной жизни вмѣстѣ, но и не могло бы имѣть совершенныхъ дѣйствій для одного духа: духъ имѣлъ бы жизнь не полную и не совершенно развитую и крѣпкую, потому что тѣло—его необходимый сочленъ въ существѣ человѣка, его необходимое орудіе и органъ, оставалось бы безъ пищи, а, слѣдовательно, безъ жизни: неизбѣжное тѣлесное разрушеніе пресѣкало бы все развитіе духовной жизни. И, наоборотъ, пища чувственная, питательная только для тѣла и неимѣющая силы для духа,— давала бы человѣку ложную жизнь, возращая одно тѣло, тогда какъ духъ незримо умиралъ бы среди видимо цвѣтущей жизни тѣла. Итакъ, человѣческому существу здѣсь, на землѣ, нужна пища духовно-чувственная. Такая пища и предлагается въ таинствѣ тѣла и крови Христовыхъ» *).
Евангелистъ Матеей XXVI, 26—7 такъ повѣствуетъ о тайной вечери: «ядущимъ же имъ, пріемъ Іисусъ хлѣбъ и благословивъ преломи, и даяше ученикомъ, и рече: пріи-мите, ядитѳ, сіе есть тѣло Мое. И пріемъ чашу, хвалу воздавъ, даде имъ, глаголя: пійте отъ нея вси. Сія бо есть кровь Моя новаго Завѣта, яже за многія изливаема, во оставленіе грѣховъ» Лк. XXII, 19: «сіе творите въ Мое воспоминаніе». Въ установленіи евхаристіи Христосъ далъ обѣтъ совершеннаго послушанія Богу Отцу и — даже до смерти — любви къ грѣшнымъ людямъ. Увѣщевая «сіе творить въ Его воспоминаніе», Христосъ выражаетъ ту мысль, что евхаристія не есть только торжественное воспоминаніе о Немъ, Умершемъ, но воспоминаніе также и единенія съ Нимъ, воскресшимъ, вознесшимся и сѣдящимъ одесную Отца. Это праздникъ христіанскаго упованія и чаянія втораго славнаго пришествія Судіи живыхъ и мертвыхъ. «Сіе творите въ Мое воспоминаніе». Не сказалъ: благовѣствуйте о томъ, что сдѣлалъ Я для васъ, но: творите то, что Я теперь творю. Этими словами Онъ заповѣдалъ, что празднованіе должно быть точнымъ и живымъ подобіемъ всего, сдѣланнаго Имъ въ ту священную ночь. Его * 2
’) Простр. хр. катихиз.: «О причащеніи».
2) Іоаннъ Щеоов. Богословск. академич. чтенія. Сыб. 1897. Стр. 264.
благодаренію должно уподобляться наше благодареніе, Его преданности волѣ Отца должна соотвѣтствовать преданность церкви той же волѣ.'Какъ онъ преломилъ хлѣбъ и благословилъ его съ чашею, такъ поступать должны и Его слуги, о чемъ и пишетъ апостолъ 1 Кор. X, 16. Такъ евхаристія есть вмѣстѣ и жертва и общеніе, въ основѣ которыхъ находится истинное и дѣйствительное пресуществленіе хлѣба и вина въ истое тѣло и кровь Христовы.
Почему же мы понимаемъ слова: «сіе есть тѣло Мое» въ буквальномъ ихъ смыслѣ? Тѣмъ болѣе, что въ другихъ случаяхъ выраженіе: «есть» употребляется въ смыслѣ: «означаетъ», напр.: «поле есть міръ» Me. XIII, 38, т. е. означаетъ міръ. Отвѣтъ: въ причтѣ дѣло обстоитъ такъ; а здѣсь предъ нами развѣ причта? Господь передаетъ завѣщаніе Своимъ ученикамъ. Разбираемыя слова суть слова завѣта, и, слѣдовательно, должны быть понимаемы буквально и въ собственномъ смыслѣ, а не символически. Допустимъ, кто-либо въ своей предсмертной волѣ завѣщаетъ своему другу имѣніе, а душеприкащики поднесли бы наслѣднику вмѣсто имѣнія только изображеніе послѣдняго: разумѣется, наслѣдникъ не обрадовался бы тому, что картина «означаетъ» имѣніе. Завѣщаніе не притча. Завѣщатель не шутитъ словами, и понимать ихъ нужно въ подлинномъ смыслѣ. Такъ обстоитъ дѣло и съ разсматриваемыми словами: «сіе есть тѣло Мое» и пр. Равнымъ образомъ, когда, послѣ преподаннаго Спасителемъ ученія о хлѣбѣ жизни, «многіеизъ учениковъ отошли отъ Него» Іо. VI, 66, стоило Учителю только сказать, что Онъ говорилъ символически, и отшедшіе возвратились бы. Однако, такого комментированія не послѣдовало: «Сынъ Божій и не былъ „да“ и „нѣтъ“; но въ Немъ было „да“» 2 Кор. I, 19. Или заподозрить подлинность евангельскихъ и ап. Павла свидѣтельствъ насчетъ установленія евхаристіи? Но это значило бы потворствовать противонаучнымъ капризамъ, особенно здѣсь неумѣстнымъ. Названныя свидѣтельства принадлежатъ «къ древнѣйшему и къ несомнѣннѣйшему изъ всего того, что предано намъ изъ Его (Христовыхъ) устъ» ').
Если, наконецъ, Толстой смущается выраженіями: «тѣло» и «кровь», то совершенно напрасно. Ибо «чтб такое тѣло Христа прославленнаго, какъ не Его проявленіе? Такимъ *)
*) Веуschlag. Das Leben Iesu. Halle. 1885. I-ter Th. s. 187.
образокъ, Церковь, радостная и признательная, знаетъ, что Спаситель ея даровалъ ей и не только общеніе духа, но и общеніе, проявленія, и человѣкъ, рабъ плоти, вещественнымъ дѣйствіемъ претворяетъ себѣ вещество, которымъ облекается Христосъ силою дѣйствія духовнаго» 1).
Толстой—не первый мученикъ сомнѣній насчетъ евхаристіи. Еще Несторій, въ силу своего лжеученія о лидѣ Христа, логически- пришелъ къ отрицанію евхаристійной жертвы. «Безкровный Агнецъ», по ученію Несторія, «не заключаетъ въ Себѣ ничего особеннаго... кромѣ того, что мы возвѣщаемъ смерть человѣка и празднуемъ память подобнаго намъ» * 2). «Мы не вкушаемъ», отвѣчаетъ на этосв. Кириллъ А ле-ксандріскій, «такъ, какъ бы мы поядали Божество, но мы вкушаемъ собственную плоть Логоса, которая сдѣлалась животворящею, поелику есть плоть Того, Который живетъ въ Отцѣ. И такъ какъ тѣло Логоса сдѣлалось животворящимъ, поелику Онъ сдѣлалъ его Своимъ собственнымъ посредствомъ соединенія, превосходящаго всякія наши понятія, то и мы, которые пріобщаемся Его плоти и крови, оживотворимся, такъ какъ Логосъ теперь обитаетъ въ насъ не только Божествомъ, посредствомъ Св. Духа, но также и по человѣчеству, посредствомъ Своей св. плоти и честной крови» 3). Выражаясь словами св. I Златоуста, въ евхаристіи предлагается вѣрующимъ то «»dpfjiaxov то ха&оХіхоѵ 4).
Итакъ, евхаристія есть всеобъемлющее и всецѣлительное «лѣкарство», какъ и гласитъ о томъ церковная молитва: «якоже быти причащающимся, во трезвѣніе души, во оставленіе грѣховъ, въ пріобщеніи Святаго Твоего Духа, во исполненіе царствія небеснаго, въ дерзновеніе еже къ Тебѣ, не въ судъ, или во осужденіе» 5). Обыкновенно никто и ничего страннаго не находитъ въ томъ, когда врачъ предписываетъ больному принимать подчасъ горьчайшее лѣкарство. Наоборотъ, не потерявшій умъ больной проситъ дать ему послѣднее, правильно употребляетъ его и находитъ это совершенно въ порядкѣ вещей. Цѣлые курсы читаются по фармакоди-
*) А. С. Хомяковъ, стр. 134.
а) Cyr. Alex. Adv. Nest. IV. с. 6 Migne LXXVI. (p. 200).
s) Ibid. c. 5, (p. 192).
4) Chrys. In. ep. I ad Cor. hom. XXIX. Opp. ed. Montf. X. p. 307.
5) Лит. св. I. Злат. Молитва по пресуществленіи.
намикѣ, и никому не приходитъ въ голову недоумѣвать или сомнѣваться по этому поводу, хотя было бы о чемъ задуматься и здѣсь, а именно: о терапевтическомъ или динамическомъ дѣйствіи лѣкарствъ, о химическихъ соединеніяхъ, объ органическихъ, производимыхъ послѣдними, процессахъ, о преобладаніи однихъ надъ другими и пр. Наука, вѣдь, не простирается дальше подведенія подлежащихъ ей явленій подъ извѣстныя формулы, а на вопросы: почему это, именно, средство дѣйствуетъ такъ, а другое иначе?—она хранитъ упорное молчаніе. И опять-таки никто не находитъ страннымъ такое молчаніе Зато какъ только тѣже лица начнутъ трактовать христіанскія таинства, такъ готовы всѣхъ христіанъ привязать къ позорному столбу. Непослѣдовательность непростительная и требовательность неосновательная. Кто бы ни былъ изслѣдователь божественныхъ тайнъ, всякій долженъ помнить объ ограниченности человѣческаго разума и приложить къ нему слова изъ книги Іова XXXVIII, 11: «до сего дойдеши и не прейдеши».
Минуя другія частности толстовскаго лжеученія, заключимъ свой бѣглый разборъ крайнимъ сожалѣніемъ объ отсутствіи культурности и богословскаго образованія въ нашемъ обществѣ, по крайней мѣрѣ, въ лицахъ, выступившихъ добро-вольцами-защитниками графа Толстого. Какой прекрасный подавался поводъ серьезно высказаться по жгучимъ религіознымъ вопросамъ, какіе широкіе горизонты открывались для философской мысли, какая вопіющая нужда заявляла о спокойномъ обсужденіи дѣла! И что же мы увидѣли? Да ничего дѣльнаго, кромѣ оскорбительныхъ басенъ и памфлетовъ, направленныхъ по адресу духовной власти, и съ тонкимъ раз-счетомъ на нравственную разнузданность и грубые вкусы толпы. Своего рода шедевромъ «обличительной проповѣди» на духовенство является второе письмо какого-то неизвѣстнаго *) автора, на склонѣ старческихъ дней исповѣдующаго непримиримую ненависть къ православной церкви ея служителями.
Не далеко подвинемся мы впередъ, если и впредь будемъ относиться къ серьезнымъ предметамъ съ преступнымъ легкомысліемъ и съ невѣжественнымъ предубѣжденіемъ, во-
*) Т. ѳ. такого автора, съ именемъ и фамиліей котораго у литературы пѣтъ никакихъ связей. «Вѣра и раз.» 1901. № 8.
ображея, что мы «богаты и ни въ чемъ не нуждаемся», между тѣмъ какъ въ дѣйствительности мы «несчастны, и жалки, и нищи, и слѣпы и наги» Апок. III, 17. Полезно было бы вникнуть въ это назиданіе и тому, кто заявляетъ о себѣ слѣдующими стоическими словами: «я спокойно и радостно приближаюсь къ смерти» *). Судя по «Отвѣту», графъ Левъ Николаевичъ Толстой долженъ былъ бы выразиться о себѣ совсѣмъ иначе, а лучше всего извѣстнымъ четверостишіемъ своего однофамильца графа Алексѣя Константиновича Толстого * 2):
„Залегло глубоко смутное сомнѣнье,
„И душа собою вѣчно недовольна;
„Нѣтъ ей приговора, нѣтъ ей примиренья,
„И на свѣтѣ жить мнѣ тяжело и больно“.
Свящ. проф. Е. Аквилоновъ.
*) Л. Толст. Отвѣтъ... Стр. 16.
2) А. К. Толстой. Сочип. Спб. 1886. -г. I, стр. 263.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризаіщи Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академической интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
