CC BY
146
УДК: 343.132
DOI: 10.24411/2312-3184-2019-00030
Смолькова Ираида Вячеславовна
профессор кафедры уголовного процесса Восточно-Сибирского института МВД России, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации E-mail: smolkovaiv@mail.ru
Smolkova Iraida Vyacheslavovna
chair of departments of ^im^al proceedings, East-Siberian Institute of the Ministry of the Interior of Russia. Doctor of Law, Professor, Honored Lawyer of the Russian Federation E-mail: smolkovaiv@mail.ru
НУЖНА ЛИ ФИГУРА «ЗАПОДОЗРЕННОГО» В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ?
Введение: статья посвящена одной из дискуссионных проблем отечественной уголовно-процессуальной науки — проблеме целесообразности включения в УПК РФ нового участника уголовного судопроизводства — «заподозренного» и, соответственно, наделения его самостоятельным процессуальным статусом, отличным от статуса подозреваемого.
Материалы и методы: методологическую основу исследования составляет общий диалектический метод познания. Использованы логический, системный, структурно-функциональный методы исследования, а также методы анализа, описания, обобщения.
Результаты исследования: на основе анализа нормативных и специальных литературных источников сформулированы аргументы, обосновывающие нецелесообразность формирования специального правового статуса заподозренного как самостоятельного участника уголовного судопроизводства.
Выводы и заключения: делается вывод, что введение «заподозренного» как нового участника уголовного судопроизводства в УПК РФ не представляется необходимым и целесообразным, поскольку, следуя логике авторов, инициирующих его легализацию, можно до бесконечности расширять круг участников уголовного судопроизводства, в отношении которых проводится деятельность, связанная с проверкой их причастности к совершению преступления.
Ключевые слова: предварительная проверка сообщения о преступлении, участник уголовного судопроизводства, уголовное преследование, подозрение, подозреваемый, заподозренный, причастность к преступлению, фактическое задержание, задержанный, адвокат, защитник.
IS THE FIGURE "SUSPECTED" IN CRIMINAL PROCEEDINGS NEEDED?
Introduction: the article is devoted to one of the debatable problems of domestic criminal procedural science — the problem of the advisability of including in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation a new participant in criminal proceedings — "suspected" and, accordingly, endowing him with an independent procedural status that is different from the status of a suspect.
Materials and methods: the methodological basis of the study is the general dialectical method of cognition. The logical, systemic, structural and functional research methods are used, as well as methods of analysis, description and generalization.
Results of the study: based on an analysis of normative and special literary sources, the author formulated some arguments that justify the inappropriateness of forming a special legal status of a suspected as an independent participant in criminal proceedings.
Conclusions and results: it is concluded that the introduction of the "suspected" as a new participant in criminal proceedings in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation does not seem necessary and advisable, because, following the logic of the authors initiating his legalization, it is possible to expand the circle of participants in criminal proceedings in relation to whom the activities connected with their involvement in the commission of crime are carried out.
Keywords: preliminary verification of a crime report, participant in criminal proceedings, criminal prosecution, suspicion, suspect, suspected, involvement in a crime, actual detention, detainee, lawyer, defender.
На протяжении многих лет в отечественной уголовно-процессуальной науке ведется дискуссия о процессуальном положении лица, в отношении которого проводится предварительная проверка сведений, позволяющих предполагать его причастность к совершенному преступлению, до возбуждения уголовного дела. В целях такой проверки закон разрешает производить следующие действия: получение объяснений, получение образцов для сравнительного исследования, истребование и изъятие документов и предметов, назначение и производство судебной экспертизы, осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, производство документальных проверок, ревизий, исследование документов, предметов, трупов, дача поручений органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий (ч. 1 ст. 144 УПК РФ). Многие из перечисленных действий носят характер действий, выражающих подозрение в совершении преступления против конкретного лица, и, соответственно, свидетельствующих о начале уголовного преследования. Кроме этого в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, может быть произведено фактическое задержание (физический захват и доставление в орган дознания или к следователю), которое осуществляют органы полиции, ФСБ, Росгвардии и др.). В этой связи, естественно, возникает вопрос о том, каков же процессуальный статус такого лица. И в литературе ответы на этот вопрос существенно различаются.
Лицо, в отношении которого проводится предварительная проверка на предмет его причастности к совершенному преступлению, называют по-разному: «условным по— ВЕСТНИК ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ _
дозреваемым» [11, с. 86], «фактическим подозреваемым» [15, с. 17], «потенциальным подозреваемым» [14, с. 4], «скрытым подозреваемым» [13, с. 89], «потенциально преследуемым лицом» [6, с. 108], «преследуемым» [3, с. 46], «подозреваемым свидетелем» [7, с. 56—58] и, наконец, «заподозренным» [18, с. 2568].
Одной из первых в отечественной уголовно-процессуальной науке суждение именовать лицо, подозреваемое в совершении преступления, «заподозренным» высказала Л. М. Карнеева. По ее мнению, пока подозрение является только субъективной точкой зрения следователя, не нашедшей своего выражения в соответствующем процессуальном документе (протоколе задержания или постановлении об избрании меры пресечения), нельзя ставить вопрос о признании лица подозреваемым и наделении его определенными процессуальными правами и, следовательно, он должен именоваться по-другому, как «заподозренный» [8, с. 36].
Данное суждение не только поддерживается некоторыми современными учеными-процессуалистами, но и с целью его дальнейшего развития предлагается ввести в УПК РФ нового участника уголовного судопроизводства — «заподозренного», под которым понимают лицо, в отношении которого выдвинуто предположение о его причастности к совершенному преступлению, и наделить его процессуальным статусом путем вынесения отдельного постановления о привлечении лица в качестве заподозренного [1, с. 13; 12, с. 9; 15, с. 17].
Авторы, предлагающие ввести в уголовное судопроизводство самостоятельную фигуру «заподозренного», исходят из того, что лицо таковым становится с момента, когда у должностного лица или органа, осуществляющего уголовное преследование или оперативно-розыскную деятельность, появляются данные, позволяющие предполагать возможную причастность этого лица к преступлению, но недостаточные для его признания подозреваемым. Аргументируется данная позиция таким образом: данное лицо психологически ощущает себя заподозренным в преступлении, а следователь (дознаватель), проводя эту проверку, неприкрыто выражает лицу подозрение, чем нарушает его права и свободы. Далее отмечается, что у лица, в отношении которого проводится предварительная проверка, имеются некоторые процессуальные права: право на участие в проводимых действиях, на обжалование действий и решений должностных лиц и право на защиту, что дает основание для вывода о фактическом существовании лица, в отношении которого реализуется подозрение, предшествующего появлению подозреваемого.
В значительной степени основанием для таких выводов стала позиция Конституционного суда Российской Федерации, выраженная им в Постановлении от 27 июня 2000 г. № 11-П1, в котором он указал, что в целях реализации конституционного права на помощь адвоката необходимо учитывать «не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование. При этом фактическое уголовное преследование и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут под-
1 По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова // СЗ РФ. 2000. № 27. Ст. 2882.
тверждаться ... мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него». Несмотря на оценку Конституционным судом РФ положений статей УПК РСФСР, данное Постановление действует и в настоящее время и является правовой основой для обоснования различных предложений о необходимости легализовать статус лиц, в отношении которых осуществляется фактическое подозрение.
Е. В. Сопнева первой из современных ученых-процессуалистов сформулировала концепцию, обосновывающую необходимость установления «заподозренного» как нового участника уголовного судопроизводства, в подтверждение которой она ссылается на международные акты, зарубежный опыт уголовного судопроизводства, российские исторические традиции, основывавшихся на формулировании первоначального подозрения в отношении «заподозренного», а затем уже на его основе появления статуса подозреваемого, при этом автор исходит из идеи о заподозренном лице как первоначальной форме реализации подозрения, возникающем в ходе различных видов деятельности: уголовно-процессуальной, оперативно-розыскной и иной. С ее точки зрения, статус подозреваемого не тождествен статусу «заподозренного» и не позволяет выполнить «процессуальные запросы» последнего, поскольку предположение о подозрении формируется на основе достаточной степени первичной информации, позволяющей высказать тезис о том, что лицо может иметь отношение к преступлению, а фактическая реализация права лица на квалифицированную юридическую помощь вне процессуального положения подозреваемого, влечет необходимость создания статуса «заподозренного» [18, с. 2568, 2569, 2570].
На основе этой концепции как бы достаточно логично выстраивается последовательный ряд участников уголовного судопроизводства, демонстрирующих эволюцию уголовного преследования в отношении конкретного лица: заподозренный, подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный. Однако в этот ряд можно добавить и множество других лиц.
За исходную точку в определении статуса «заподозренного» Е. В. Сопнева предлагает взять понятие «лицо, совершившее преступление», полагая, что именно это понятие позволит установить необходимые признаки лица как заподозренного в определенный момент проводимой в отношении него деятельности и придать ему соответствующий процессуальный статус. Представляется, однако, что использование понятия «лицо, совершившее преступление», на этапе доследственной проверки информации о преступлении противоречит принципу презумпции невиновности, ибо на этом этапе требуется произвести ряд процессуальных действий, чтобы определить, имело ли место преступление в действительности, а конечный вывод о том, что конкретное лицо совершило преступление, будет сделан судом в обвинительном приговоре, вступившем в законную силу.
В качестве примера появления «заподозренного» в уголовном судопроизводстве Е. В. Сопнева приводит следующий казус: некий гр-н Н. поднял с земли и положил в свой карман выпавший из одежды гр-ки М. ее сотовый телефон, последняя «сформулировала» в отношении него подозрение в совершении преступления и высказала его проходящим мимо сотрудникам полиции. Обнаружение в кармане гр. Н. сотового теле-
— ВЕСТНИК ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ _
фона, принадлежащего гр-ке М., в свою очередь, позволило «сформулировать» сотрудникам полиции предположение о совершении грабежа гр-ном Н. и применить к нему задержание по подозрению в совершении преступления [18, с. 2571].
Приведенный пример свидетельствует о принципиальных ошибках, допущенных автором. Первая — никакой гражданин, даже пострадавший от преступления, не может «сформулировать» подозрение, это обязанность должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование и наделенных в этих целях уголовно-процессуальными полномочиями. Вторая — сотрудники полиции, оказавшиеся на месте предполагаемого преступления, также не могут ни сформулировать подозрение, ни произвести процессуальное задержание, в их компетенции — только осуществить захват и доставить гр-на Н. в орган дознания или к следователю, не больше. Третья — непонятно как сотрудники полиции обнаружили в кармане Н. сотовый телефон если это сделано в результате личного обыска, то они нарушили закон, поскольку личный обыск, может быть произведен после возбуждения уголовного дела.
Солидаризируясь с концепцией Е. В. Сопневой, А. А. Давлетов полагает, что на этапе подозрения уголовно-преследуемое лицо выступает в двух качествах: 1) заподозренного (до получения им статуса подозреваемого) и 2) подозреваемого (на стадии предварительного расследования). По его мнению, при определении содержательных признаков «заподозренного», «без понятий, имеющих один корень со словом «подозрение», не обойтись, поскольку уголовно-преследуемое лицо в стадии возбуждения уголовного дела есть лицо, оказавшееся под подозрением в совершении преступления, соответственно, в ст. 46 УПК РФ необходимо ввести двух самостоятельных участников: заподозренного и подозреваемого, изменив ее название на «лицо, подозреваемое в совершении преступления» [4, с. 62, 65].
А. Н. Заливин же, наоборот, считает необходимым заменить термин «лицо, подозреваемое в совершении преступления», на «заподозренный», замечая, что именно последний термин отражает начало подозрения и потому более точно отражает процессуальный статус лица, в отношении которого производятся официально изобличающие его действия, ущемляющие его права и свободы [5, с. 888].
М. Н. Клепов исходит из противоположного, полагая, что «заподозренный» переходит в новое качество — «лицо, подозреваемое в совершении преступления» в момент получения следствием или дознанием информации о преступлении, позволяющих его задержать или применить к нему одну из мер пресечения до предъявления обвинения [10, с. 70—71]. Несмотря на разные подходы, и А. Н. Заливин, и М. Н. Клепов поддерживают идею установления самостоятельного участника уголовного судопроизводства — «заподозренного».
Развивая анализируемую концепцию, Е. С. Березина даже предлагает предусмотреть в УПК РФ самостоятельную меру процессуального принуждения для «заподозренного» — «задержание заподозренного», которая, по ее мнению, должна состоять в захвате и доставлении «заподозренного» в правоохранительные органы в целях пресечения преступления и принятия последующего решения о задержании подозреваемого [2, с. 6—7]. Следует, однако, заметить, что в период так называемого «задержания заподозренного», нет уголовно-процессуальных отношений, поскольку они не могут возникнуть
без соответствующего субъекта — должностного лица, наделенного процессуальными полномочиями, поэтому применить меру процессуального принуждения в этот момент просто невозможно. Кроме того, неясно, в каком соотношении будут находиться «задержание заподозренного», «фактическое задержание» и «процессуальное задержание».
В литературе имеются и другие мнения по рассматриваемой проблеме. Так, А. В. Карцев считает, что обоснование появления таких участников уголовного процесса, как «заподозренный», «лицо, подозреваемое в совершении преступления», связано с принципиально неверным включением подозрения в уголовное судопроизводство, как этапа привлечения лица к уголовной ответственности. С его точки зрения, термин «заподозренный» следует использовать применительно к оперативно-розыскной деятельности, а «лицо, подозреваемое в совершении преступления» — к деятельности органов, осуществляющих уголовное преследование» [9, с. 18].
Если следовать логике авторов, выступающих за установление «заподозренного», то можно ввести в уголовное судопроизводство и многих других участников в зависимости от тех действий, которые в отношении конкретного лица производятся, например, захват — захваченный, доставление — доставляемый, доставленный, розыск — разыскиваемый; освидетельствование — освидетельствуемый, документальная проверка — проверяемый, ревизия — ревизируемый, и даже таких, как: подозрительный, изобличаемый, причастный, преследуемый, скрывающийся и т. д.
И предложения подобного рода уже имеют место в литературе. Так, В. И. Руднев считает необходимым закрепить в УПК РФ статус «задержанного», как самостоятельного участника уголовного судопроизводства, определяя его как лицо, принудительно доставленное органам власти в связи с обоснованно предполагаемой причастностью к совершению преступления [16, с. 130—132]. Речь идет о лице, подвергнутом фактическому задержанию.
Представляется, совершенно прав в этом плане В. Н. Григорьев, замечая, что совершенно нет необходимости вводить новых участников уголовного судопроизводства, поскольку УПК РФ предоставил лицам, в отношении которых производится предварительная проверка, возможность пользоваться услугами адвоката, не приобретая какого-либо формального статуса, и данный правовой механизм гораздо эффективнее обеспечивает их права [3, с. 46]. Поэтому необходимо всех лиц, в отношении которых проводится деятельность, направленная на выяснение их причастности к совершенному преступлению, просто обеспечить правом на помощь адвоката. Отсутствие в законе положений, определяющих правомочия участников уголовного судопроизводства, чьи интересы существенным образом затрагиваются совершаемыми процессуальными действиями и принимаемыми решениями, не может служить основанием для ограничения их права защищать свои права и законные интересы с помощью адвоката.
Думается, что введение новых участников приведет к ненужному нагромождению определений в принципе одного и того же участника и, более того, наделению их каким-то особым статусом. Главное заключается не в том, как лицо назвать, а в том, чтобы предоставить ему права, которые позволят ему реализовать свое право на защиту.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Белкин А. Р. Задержание по подозрению в совершении преступления: спорные вопросы и возможные пути разрешения проблем // Уголовное судопроизводство. 2011. № 4. С. 13—19.
2. Березина Е. С. Задержание подозреваемого как институт уголовного судопроизводства: автореф. дис. ... канд. юрид наук. М., 2009. 22 с.
3. Григорьев В. Н. Обретение лицом уголовно-процессуального статуса подозреваемого: в чем проблемы? // Вестник Моск. ун-та МВД России. 2016. № 4. С. 41—46.
4. Давлетов А. А. Проблема статуса уголовно-преследуемого лица в стадии возбуждения уголовного дела // Рос. юрид. журн. 2015. № 4. С. 61—66.
5. Заливин А. Н. «Лицо, подозреваемое в совершении преступления» или «подозреваемый»: соотношение понятий // Науч. тр. Рос. Акад. юрид. наук (РАЮН). Вып. 9. В 3 т. Т. 3. 2009. С. 884—888.
6. Кальницкий В., Булатов Б. Привлечение лица к уголовному преследованию в качестве подозреваемого // Уголовное право. 2010. № 2. С. 107—111.
7. Карибов К. Ф. Подозреваемый, свидетель или «подозреваемый свидетель»? // Следователь. 2000. № 9. С. 52—64.
8. Карнеева Л. М. Подозреваемый в советском уголовном процессе // Социалистическая законность. 1959. № 4. С. 35—38.
9. Карцев А. В. К вопросу о необходимости использования материального основания для признания лица подозреваемым // Уголовное судопроизводство. 2007. № 2. С. 14—18.
10. Клепов М. Н. Теория и практика становления процессуального статуса подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. 198 с.
11. Котровский В. В. Понятие подозреваемого по новому УПК РСФСР // Изв. вузов. Правоведение. 1963. № 3. С. 85—88.
12. Мельников В. Ю. К вопросу о задержании заподозренного лица в уголовном процессе // Адвокатская практика. 2012. № 1. С. 9—12.
13. Метелкин А. В. К вопросу о правовом статусе «скрытого» подозреваемого // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. ст. Ч. 63. Томск, 2014. С. 89—94.
14. Николюк В. В., Марфицин П. Г. Участие адвоката на первоначальной стадии уголовного процесса // Рос. следователь. 2016. № 9. С. 3—5.
15. Обидина Л. Б. Некоторые вопросы обеспечения прав участников доследствен-ной проверки // Рос. следователь. 2016. № 1. С. 17—21.
16. Руднев В. И. О введении в уголовно-процессуальное законодательство понятия «задержанный» // Адвокат. 2011. № 10. С. 7—11.
17. Сопнева Е. В. Заподозренный как способ выражения подозрения // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 7 (44). С. 1474—1480.
18. Сопнева Е. В. Развитие представлений о заподозренном лице // Актуальные проблемы уголовного процесса. 2014. № 11 (48). С. 2568—2573.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCE
1. Belkin A. R. Detention on suspicion of committing a crime: controversial issues and possible ways to solve problems / / Criminal proceedings. 2011. No. 4. Pp. 13—19.
2. Berezina E. S. Detention of a suspect as an institution of criminal proceedings: auto-ref. dis. kand. law Sciences. M., 2009. 22 p.
3. Grigoriev V. N. Acquisition by the person of the criminal procedural status of the suspect: what are the problems? // Bulletin Mosk. University of MIA of Russia. 2016. No. 4. S. 41—46.
4. Davletov A. A. The problem of the status of a criminally prosecuted person at the stage of initiation of a criminal case / / Russian legal journal. 2015. No. 4. P. 61—66.
5. Zalivin A. N. "The person suspected of Commission of crime" or "the suspect": correlation of concepts / / Scientific works of the Russian Academy of legal Sciences (RAYUN). Vol. 9. In 3 vols. 2009. P. 884—888.
6. Kalnitsky V., Bulatov B. Bringing a person to criminal prosecution as a suspect / / Criminal law. 2010. No. 2. P. 107—111.
7. In the Caribbean C. F. a Suspect, witness or a "suspect witness"? // Investigator. 2000. No. 9. P. 52—64.
8. Karneeva L. M. Suspect in the Soviet criminal process / / socialist legality. 1959. No. 4. P. 35—38.
9. Kartsev A. V. On the need to use the material basis for the recognition of a person as a suspect / / Criminal proceedings. 2007. No. 2. P. 14—18.
10. Klepov M. N. Theory and practice of formation of the procedural status of the suspect in the Russian criminal proceedings: dis. kand. the faculty of law. sciences'. M., 2002. 198 p.
11. Kutrovsky V. V. the Concept of the suspect in the new criminal procedure code of the RSFSR // Izvestiya vuzov. Jurisprudence. 1963. No. 3. P. 85—88.
12. Melnikov V. Yu. To the question of the detention of a suspected person in the criminal process / / Law practice. 2012. No. 1. P. 9—12.
13. Metelkin A. V. To the question of the legal status of "hidden" suspect // Legal problems of strengthening Russian statehood: SB. St. H. 63. Tomsk, 2014. P. 89—94.
14. Nikolyuk V. V., Marfitsin P. G. participation of a lawyer at the initial stage of the criminal process / / Russian investigator. 2016. No. 9. P. 3—5.
15. Obidina L. B. Some questions of ensuring the rights of participants of pre-investigation check / / Russian investigator. 2016. No. 1. P. 17—21.
16. Rudnev V. I. introduction to criminal procedure legislation of the term "detainee" // Lawyer. 2011. No. 10. P. 7—11.
17. Apnea E. V. is Suspected as a way of expressing suspicions // Actual problems of Russian law. 2014. No. 7 (44). P. 1474—1480.
18. Apnea E. V. Development of ideas on the suspected person // Actual problems of the criminal process. 2014. No. 11 (48). P. 2568—2573.
