CC BY
11себя. Наивно? Такая, видимо, психология человека, который из одного окружения, где духовносоциальные корни, попадает в иное, которое только осваивается. В нем еще все непривычно, мало опоры, не совсем определенная перспектива - как бы какое-то распутье. Поэтому не случайно Виктор принимает приглашение дядьки Игната утром косить газоны на городской площади.
Принципиальной ли все-таки был спор автора-повествователя с самим собой? Вопрос отпал, когда Виктор без размышлений согласился на сенокос с дядькой, какой в определенной мере выступает для него носителем лучших деревенских традиций.
Сено на асфальте - такая объемная метафора сложилась у автора-повествователя. В ней выражен духовный мир человека, который путем самопознания нашел взаимопонимание не только с самим собой.
Сложный и противоречивый процесс самопознания, стимулирующий духовное созревание, - определяющая черта, свойственная герою-рассказчику в произведениях М.Стрельцова. По отношению к автору-повествователю - это погружение в свой духовный мир, новое самовыявление в образном слове для дальнейшего освоения темы человека. В ряде рассказов («Блакггны вецер», «Добрае неба», «Свет 1ванав1ч, былы донжуан») писатель предстает в образе героя-рассказчика, который неутомимо ищет себя, хочет точно знать свое место среди других, чтобы не просто затронуть нечто интимно-личное, а чтобы с большей пользой служить людям.
Эта доминанта - не повтор однообразности, как может показаться на первый взгляд. Чувствуется, что автор-повествователь погружается в морально-этические оценки своих связей и отношений с людьми, у него тонкие наблюдения, за котрыми прслеживаются взвешенные эмоциональнопсихологические рефлексии.
Не случайно, думается, тема исканий - человеческих, духовно-моральных, художественных - сконцентрирована в рассказе-размышлении «Смаленне вепрука». В этом произведении автором было до конца высказано все, что не давало ему покоя, прежде всего как художнику слова. «Мне дауно хацела-ся нашсаць адно апавяданне I назваць яго так: “Смаленне вепрука”. Цяпер я ведаю, што, юадай, не нашшу: баюся, каб тое, пра што хацеу нашсаць, не прыщшылася няузнак, а то I не згубшася там, у здзейсненай шсанше, а яно ж мне самае важнае. Дык навошта ж тады згадваю I навошта шшу? Мне проста падумалася, што, можа, усё ж абзавецца на астачу нейкай лопкай тое, што тут раскажу. Паглядз1м [Стральцоу 1987: 174]». Этот рассказ -продолжение и углубление, мучительное осмысление того, что определилось в ранних произведениях. Несомненно, важное место тут отводится непрекра-щающимся поискам форм высказывания мыслей, способов осмысливания и высказывания душевных стремлений. Иногда кажется, что рассказчик на границе иррационального, в состоянии какого-то озарения: так точно он замечает и передает словом молчаливость травы, похолодевшего серого неба,
т.д. Автор стремится попасть туда, где неизведанные слово, мысль, внутреннее состояние, чтобы объединить их, сплавить в художественное чудо. На рассказе целиком лежит авторское восприятие того, что созревает в представлениях и раскрывается его взору. Субъективно-личностное начало заметно во всем: как передает звуки и краски утра, как пытается раскрыть тайну своего сна, какие испытывает чувства, когда разговаривает со своим другом и т.д.
В рассказе «Смаленне вепрука» главный инструмент, с помощью которого герой-рассказчик раскрывает себя, - это художественное слово. Но тут нет намека на автазию, что связана с определенной эмоционально-психологической
самоизаляцией. Наоборот, герой-рассказчик углублен в свои мысли и чувства, не остранен от реальности. Он хочет раскрыть слово, ставя его в такие связи с другими, когда лексическое значение приобретает дополнительные смысловые и символические значения, передающие самые неуловимые движения в ощущениях и настроениях. Автор достигает высокой - насколько это возможно в художественном слове - степени осмысления и раскрытия своего внутреннего «я».
Рассказ этот интересен с точки зрения замысла и идеи - это произведение о том, как и каким автор хотел бы написать рассказ (автор в самом тексте рассказа указывает, что хотел бы бы оставить «на поверхности» текста, что хотел бы «поместить» в подтекст, как писал бы сам рассказ. И в итоге приходит к заключению: «Такою парою пішу я зпітафію апавяданню, якое магло б называцца “Смаленне вепрука”. О, вядома, не шмат логікі у ім, але ж не шмат логікі і у стратах, што прыносяць нам лета ці вясна, зіма ці восень. Ёсць, на жаль, рэчы, непадуладныя нам, але ж ёсць і суцяшэнне, ёсць і надзея. У таго, хто бярэ у рукі пяро, надзея ёсць так-сама. О, паэт да таго ж бывае яшчэ крыху забабон-ным. Наіуньї, ён хоча перамагчы сапрауднасць, ён хоча верыць: я засцярогся ад бяды - бо сказау. Даб-ро і надзея тут накрзслілі свой круг» [Стральцоу 1987: 181-182].
Стоит отметить, что автор зря беспокоился о том, чтобы все, что ощутил, не потеряло свои смысл и логику в написанном. Автору удалось в образах, взятых со своего жизнеописания, воссозданном в размышлениях-воспоминаниях и размышлениях-загадках, раскрыть свое мировосприятие и миропонимание, а с помощью этого в слове воплотить образ человека, неутомимо ищущего и открывающего истины существования.
Список литературы
Стральцоу М. Выбранае: проза, паззія, эсэ. Мн., 1987.
СЛ.Мамедов (Баку, Азербайджан) НРАВСТВЕННЫЕ ПОИСКИ И.ШИХЛЫ
Творчество И.Шихлы, наряду с художественными произведениями видных прозаиков азербайджанской прозы Б.Байрамовым, И.Гусейновым, С.Кадырзаде, С.Рагимовым, Анаром занимает одно
© С.А.Мамедов, 2009
из достойных мест в современной азербайджанской литературе. Его произведения привлекают внимание читателей не только своей художественной убедительностью, но и актуальностью в раскрытии многих проблем 50-80 гг. прошлого века, великой трагедии и подвига азербайджанского народа. Насыщенные нравственно-философской направленностью и желанием писателя проникнуть в моральную и социальную суть экстремальной предельной ситуации, как в военные годы, так и в эпоху современности, они решают сложные задачи, поставленные перед азербайджанским народом. Немаловажное значение в его творчестве имели и те эстетические положения, которые писатель пропагандировал в своих художественных произведениях. Они неоспоримо претендовали на то, чтобы остаться в его творчестве национальной, духовно ориентированной опорой при создании им в характере азербайджанского героя индивидуального, без агрессивного противостояния массовому, народному. Начав печататься ещё до войны, а в литературу И.Шихлы пришёл в конце 30-х гг. прошлого века, писатель создал такие романы, как «Буйная Кура», «Пути расходятся», рассказы «Золотая змея», «Гимнастёрка», «Лекции», «Вороной», «В ожидании утра», «Рассказ врага», «В водах Керчи» и др., которые демонстрировали чувство ответственности и личной причастности современника к великим подвигам и народным трагедиям.
Как и многие его сверстники И.Шихлы сражался на фронтах Второй мировой войны. Война сыграла важную роль в формировании И.Шихлы как писателя. В эти годы он пишет дневник, который в последствии превратился в замечательную повесть «Огненные дороги». Повесть подтвердила давно сложившееся мнение об И.Шихлы, как о писателе, сосредоточенным на проблемах нравственнофилософских и рассказы «Рассказ врача» (1947), «После бала» (1947), «Консервные банки» (1947), «Откуда ты, парень?» (1948), «В ожидании утра» (1948), «В водах Керчи». Эта тема получила свое дальнейшее развитие, ещё более укрепляя за писателем вышесказанное мнение. В повести «Огненные дороги», в полную меру, проявился нравственный максимализм и чувство долга в поступках и поведении героев, гостеприимство, доброта, великодушие, милосердие, как чисто национальные черты азербайджанского народа в полную меру проявились в характере ущемленного недугом героя, которого даже не брали на работу Бахлула. Анализируя художественную структуру первых военных рассказов, в которых писатель участвовал непросто сам как свидетель-очевидец, критики выявили присущие только ему художественные тенденции в раскрытии нравственных черты характера героя из народа. Его считают национальным писателем, но и писателем-интернационалистом, так как в его произведениях были представлены характеры героев разных национальностей. Немало их и в повести «Огненные дороги» - это Павел Черкасов, Васильев, Иван Всавский, Ульченко, украинец Кондрачук, грузин Давыд Хинкиладзе, которые были ему также дороги,
как и азербайджанцы Новруз, Балакиши Османов, Джамал-киши, Махмуд и др.
В первых рассказах писателя, почти документально изображалось то, что происходило в годы Великой Отечественной войны, но, несмотря на это, ему удалось в раскрытии поэтики характера героя на войне опереться на лиризм, психологизм, добротное описание событий, являющихся характерной тенденцией для всей военной прозы 50-х гг. Однако на раннем этапе творчества при всех своих частных удачах, по признанию самого писателя ему не удалось в полной мере с точки зрения отображения идейно-философских и художественных опосредо-ваний в раскрытии поступков и поведения героя, выявить индивидуальные черты образа советского бойца и отразить в полной мере черты исторического героизма, проявленные советским народом в годы войны. Нельзя не согласиться с мнением В.Халафова о том, что «Неразговорчивый Махмуд, весёлая Таня из «Консервных банок», сноровистый Микаил и балагур Черкасов из рассказа «Откуда, ты парень?», бесстрашный Аслан и его сестра из цикла рассказов «В водах Керчи» имеют разные характеры, разный склад души, но, тем не менее, победа достигается благодаря таким людям и в результате их совместных усилий» [Халафов 1986: 127].
Несмотря ни на что первые рассказы о войне заняли важное место в раскрытии творческого потенциала писателя, их можно и нужно рассматривать как продукт первых литературных опытов, в которых он сумел застолбить основные черты героического типа характера, до периода создания зрелых произведений, как школу мастерства писателя. Некоторые исследователи творчества И.Шихлы, а о нём писали Н.Халилов, В.Халафов, И.Гусейнов, Б.Набиев и многие другие отмечают, что его ранние рассказы, можно рассматривать как начало становления мастерства писателя, как его первую попытку в воспроизведении становления особенностей человеческого характера. Несмотря на то, что в них писатель ещё не сумел изобразить войну через внутренний мир, а просто, почти документально показал человека на фоне боевых действий.
В первые годы послевоенных лет писатель с головой окунается в будни производства и рабочего быта. Не оперируя только сухими цифрами и фактами, он выступает в республиканской печати со статьями и очерками о героях труда. Их содержание пронизывает сознание общественного долга, способствующего раскрытию проявлению героизма на рабочем месте, как и вопросам воспитания подрастающего поколения. Важной вехой на пути творческих поисков И.Шихлы считается повесть «Горы звенят» (1951).
Одним из лучших достижений азербайджанского романа 50-х гг. в целом, был признан роман И.Шихлы «Пути расходятся» (1956). Посвящённый теме послевоенной деревни, он затрагивал важную проблему, связанную с раскрытием конфликта меж-ду руководителем, олицетворяющим собой старый тип руководства (председатель колхоза Кесаоглы) и молодым агрономом Имраном - инициатором нового способа культирования хлопка, выращиваемого с
целью повышения производительности и облегчения труда хлопкоробов. Несмотря на отсутствие новизны конфликта (столкновение между передовым служащим и руководителем-консерватором), художественный талант и уровень социальных обобщений, сделанных писателем позволил ему осмыслить эту деревенскую проблему в значительно более масштабной системе координат. Ему удалось по-новому поставить проблему и показать напряжённость борьбы при раскрытии социальнопсихологических причин, обусловившие победу нового, передового в колхозе. Деревенская тема в его творчестве рассматривалась, в сущности, как общенациональная, обнажая болевые узлы и проблемы азербайджанской деревни в её истоках и перспективах. На основе преданий и легенд в 60-е гг. он напишет своеобразные произведения «Войлочни-ца», «Такой уж у меня нрав», «Мираж» и др.
Вопросы литературы и искусства всегда были в центре внимания И.Шихлы. Об этом свидетельствует его литературно-критические статьи («С.Вургун среди нас», «Совесть писателя», «Новизна в литературе», «Об ашугской музыке», «50-летняя летопись нашей литературы») и т.д., которые полны забот о нашей литературе. В них давалась объективная оценка того или иного произведения и указывалось на них недостатки.
Рассматривая особенности творчества писателя в этой статье, мы должны отметить, что все его попытка определить типические особенности жителя деревни, так много давшего для национальной литературы, не могли не быть плодотворными, если бы писатель не обращался к поискам закономерного и необходимого звена в изучении духовного и эстетического народа. В литературе 60-х гг. главным был социальный пафос, связанный с официозными тенденциями, призывающими к революционным изменениям жизни в деревне. И.Шихлы удалось взглянуть на народную жизнь изнутри, на социально-политические вопросы внимания обращали внимания не так уж много. В рассказе «Встреча» он сумел перейти от былого восхваления традиционных героических качеств к новой трактовке народного характера. Как смело отметил М.Гусейн в своём выступлении на третьем съезде азербайджанских писателей, «И.Шихлы сумел нанести серьёзный удар по теории бесконфликтности, мешающей показывать правду жизни в произведениях искусства» [Гусейн 1958; Гусейн 1976].
В начале 60-х годов писатель, раскрывая образ главного героя рассказа «Встреча», даже не названного по имени, писатель подымает разговор о бездушии современного поколения деревенских жителей - молодых руководителей, которые, не стесняясь себе в угоду стали использовать сталинские установки партии и правительства.
В последние годы он обратился к новому для него жанру документальному анекдоту и в нём создал литературные портреты собратьев по перу, в частности народных поэтов Азербайджана Гусейна Арифа и Габиля.
Список литературы
Гусейн М. Накануне III съезда азербайджанских писателей // Адабийят ве инджесенет. 1958. 20 сентября.
Гусейн Ч. Нравственные конфликты в современной советской литературе. // Гусейн Ч. Методические проблемы современной литературной критики. М.: Мысль, 1976.
Халафов В. Отображение современности и исторического прошлого в азербайджанской советской прозе (на материале творчества И.Шихлы): автореф. канд. дисс. Баку, 1981.
Халафов В. Поиск и постижение // Литературный Азербайджан. 1976. № 10.
Б.Ристовская-Йосифовская (Скопье, Македония)
АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ ТЕКСТЫ КАК КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ИНДИКАТОРЫ
Объект нашего исследования - два автобиографических текста из села Лазарополе в Миячском крае на западе Македонии, где проживает македонская этнографическая группа, называемая мияками ^пйЦашс 1924: 61; ЦвщиП 1931: 166-178;
Паликрушева 1996: 14]. Деятельность выходцев из этого села оставила глубокий след в истории Македонии. Экономическая нестабильность и постоянное угнетение македонцев | Г^кнхка-.кшйтка 2006: 205-214] привели к массовым эмиграционным процессам в течение XIX в., последствия которых оказались связаны и с некотрыми конфессиональными и этническими изменениями в жизни народа - с исламизацией, албанизацией и отуречиванием населения [Лиманоски 1984: 12-61; Трифуноски 1988: 59-70]. Эмигрируя в балканские страны, в Россию и т.д., македонцы продолжали быть активны и там, организовывая национальные кружки, сообщества, развивая публицистику.
Как раз в связи с этим интересно сопоставить автобиографические тексты двух деятелей македонского возрождения1 из села Лазарополе, людей разного образования, различных профессий и личных судеб. Гюрчин Кокалеский (1775-1863) -известный землевладелец, торговец, ктитор -является автором первого в македонской литературной истории автобиографического текста светского содержания «Наказание», созданного на македонском диалетке мияков и записанного славянской азбукой. Для рукописи характерна манера старославянских текстов, вероятно, по примеру тогдашних книг и учебников [Матковски 1959: 105-106]. До сих пор текст опубликован только в транкрибированной форме с пояснениями А.Белича [БелиЙ 1935: 275-305] и репринтным изданием, подготовленным А.Матковским [Матковски 1959: 223-271]. Об этом тексте писал и Р. Огнянович-Лоноский в своей книге, вышедшей в 1939 г. [Опьановик-Лоноски 2004: 102] (четыре года спустя после работы Белича, с которым Огнянович-Лоноский сотрудничал).
© Б.Ристовская-Йосифовская, 2009
