CC BY
48
Страницы истории
Удк 336.01
нравственные институции в финансовых воззрениях а. л. шлецера и его общественной деятельности
А. А. АНИКЕЕВА, кандидат экономических наук, доцент кафедры финансов и кредита E-mail: anikeeva_aa@vlpost.ru
Ю. М. ВОРОХАНОВА, кандидат экономических наук, доцент кафедры финансов и кредита E-mail: vorokhanova@vgi.volsu.ru Волжский гуманитарный институт
В статье выявлены и обоснованы нормы научного творчества и нравственные институции в финансовых воззрениях и общественной деятельности германского ученого, педагога и публициста А. Л. Шлецера. Доказано, что основными мотивами поведения А. Л. Шлецера были любовь к человеку, стране, науке, бескорыстие, трудолюбие. Все это позволило ему определить и сформулировать нормы научного творчества, которые восприняли отечественные ученые, развивая заданные Августом Людвигом направления финансовой мысли по установленным им же правилам.
Ключевые слова: А. Л. Шлецер, финансовая наука, государственные финансы, история, инсти-туционализм.
Август Людвиг Шлецер определил многие направления эволюции российской научной мысли, которые в XIX столетии развивали его ученики и преемники. Их работы по истории, государство-ведению, географии, филологии послужили основой для формирования различных направлений российской финансовой науки в теории, истории, статистике финансов, в международных, национальных и региональных аспектах. Таким образом, становление финансовой науки в России осущест-
влялось на благодатной почве, подготовленной А. Л. Шлецером. Однако сам он родился в Германии, где получил образование и прожил большую часть своей жизни. Стремление к выявлению и пониманию истинных, глубинных мотивов поведения германского мыслителя, ставшего научным путеводителем российских ученых, обусловливает решение задачи по раскрытию нравственных институций в финансовых воззрениях и общественной деятельности А. Л. Шлецера.
Выясняя роль А. Л. Шлецера в развитии отечественной финансовой мысли, авторы пришли к нескольким выводам. Среди них есть те, которые на первый взгляд кажутся между собой не вполне связанными. Например, с одной стороны, исследователи творчества Августа Людвига выделяют его деятельность главным образом как историка, а точнее сказать, создателя метода научной критики российской истории, что и стало главным фактором его мировой признательности. С другой стороны, авторы выяснили, что творчество А. Л. Шлецера послужило российским ученым основой для многих направлений финансовых изысканий. Далее авторы попытаются объяснить кажущееся противопоставление заслуг А. Л. Шлецера. Со слов
П. Н. Милюкова1, посредством развития исторической мысли А. Л. Шлецер выступил «как реформатор самого взгляда на ученость и науку...» [25, с. 72]. Его научная критика заключалась не только в осмыслении, разборе и оценке исторических текстов, но и в разработке совокупности правил научного исследования, которые применимы вне зависимости от направления научной мысли, будь то историческая, экономическая, естественнонаучная и т. д., не исключая финансы. Таким образом, принципы научной критики обусловили выход исследований А. Л. Шлецера за рамки исторической науки, охватив различные области знаний и подготовив условия для становления и развития в России финансовой науки.
Институциональный подход позволяет рассмотреть эти принципы, составляющие в своей совокупности метод научного исследования, разработанный А. Л. Шлецером для истории, как нормы научного исследования, применимые в других науках, в том числе финансовой. Возможности такой универсальности применения метода и в истории, и в финансах удивляться не приходится, потому что этот метод полезен и в науке, и в искусстве. Об этом свидетельствует абстрактное толкование места и роли метода А. Л. Шлецера, высказанное М. П. Погодиным 2. Он писал: «Труднейшая задача задается Историку: он сам должен ловить все звуки (летописи, Несторы, Григории Турские), отличить фальшивые от верных (историческая критика, - Шлецеры, Круги), незначительные от важных, сложить в одну кучу (истории, собрания деяний, - Роллени); разобрать сии кучи по родам истории, (частные истории религии, торговли, - Герены); провидеть, что в сей куче и кучах должна быть система, какой-нибудь порядок, гармония (Шлецеры, Гердеры, Шиллеры); доказать это положительно a priori (Шеллинги), делать опыты, как найти сию систему (Асты, Штуцманы), наконец найти ее, прочесть историю так, как глухой
1 Милюков Павел Николаевич (1859 - 1943), российский ученый, государственный и общественный деятель. Автор трудов по истории России XVIII - XIX вв. Казначей войскового хозяйства во время Русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. Теоретик и лидер партии кадетов. В 1917 г. министр ино странных дел Временного правительства 1 -го состава. После Октябрьской революции - эмигрант.
2 Погодин Михаил Петрович (1800 - 1875), российский историк, писатель, академик Петербургской академии наук (1841). Издавал журналы «Московский вестник», «Москвитянин».
Сторонник норманнской теории происхождения русского государства. Во взглядах был близок к славянофилам.
Бетховен читал партитуры» [29, с. 9 - 10]. Место и роль метода А. Л. Шлецера М. П. Погодин воспринял, точнее, услышал в музыкальных формах, что позволило ему сформулировать мысль о выборе из какофонии таких звуков, которые создадут систему, порядок, гармонию, многоголосие музыкального произведения.
Относиться к этому можно двояко: как красочному или гиперболическому образу, оттеняющему значимость научного метода, или как к способу преобразования мимолетного чувственного восприятия в устойчивые формы музыкальных сочинений, в формы любого творческого отражения и воспроизведения действительности. А если действительность отражается и воспроизводится в форме системы знаний о закономерностях развития природы, общества и мышления, то речь идет о науке, и тогда чувственное восприятие мира воспроизводится в научном знании об этом мире. Следовательно, на основании слов М. П. Погодина, метод А. Л. Шлецера позволяет трансформировать чувственную информацию в научную.
Чувственные, а точнее, слуховые восприятия, ассоциируемые с научными воззрениями, для М. П. Погодина были способом подчеркнуть творческий характер А. Л. Шлецера. Для других же это стало поводом, чтобы высмеять Августа Людвига. Так, занимаясь происхождением слов для русской грамматики, А. Л. Шлецер предполагал, что слово «князь» - это немецкое слово Knecht, означающее род молодых дворян, которые еще не были рыцарями, сравнивал с английским словом Knight, приводил схожие по написанию и звучанию слова, которыми назывались представители высшего сословия у славян, литовцев и др. народов. Такие научные изыски сочли увлечением, которое является лишним для науки, «страстью к смелому производству слов по случайным созвучиям» [12, с. 106]. Эти слова принадлежат исследователю и поклоннику филологического творчества М. В. Ломоносова3 и служат оправданием в высмеивании Августа Людвига, поводом к которому послужило несколько обстоятельств. Михаил Васильевич считал необоснованным смешение научных подходов и имел свое мнение на происхождение слова «князь» от слова «конь». Кроме того, он не терпел и считал дерзостью попытки своего молодого коллеги и германского подданного
3 Ломоносов Михаил Васильевич (1711 - 1765), российский ученый, поэт, просветитель. Академик Петербургской академии наук (1745).
исправлять его, русского ученого, в области русской истории и русской грамматики.
Время поставило все на свои места. Столетие спустя после М. В. Ломоносова, его авторитет не позволил составителю Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Далю 4 принять здравую мысль А. Л. Шлецера о происхождении слова «князь». Владимир Иванович поместил объяснение М. В. Ломоносова в первую очередь, соглашаясь с ним, и только потом - версию Августа Людвига. Однако в следующее, XX столетие, мнение Михаила Васильевича ушло в небытие, замедлив принятие этимологии слова «князь» современной филологией [12, с. 106; 11, с. 84; 40, с. 464, 465; 13, с. 83].
Российские ученики А. Л. Шлецера, ставшие последователями в применении его критического метода исследования, признавали, что он «был, есть и будет нашим учителем в этом деле» [6, с. 62], германские ученые-историки уточняли: А. Л. Шлецер в способе «обрабатывать историю... был в своем роде гениален» [42, с. 182]. Значимость метода А. Л. Шлецера в разное время отмечали ученые разных общественных наук, в том числе финансов. Для наших современников это мнение является вполне актуальным [1, с. 136 - 157; 20, с. 62 - 66; 28, с. 240, 241; 32, с. 200 - 205; 38, с. 183 - 219], потому что этот метод обеспечивает разумный, обоснованный, целесообразный, т. е. рациональный (от лат. гайопа^ -счетный, учетный; разумный) способ исследования. Очевидно, что признание метода А. Л. Шлецера продемонстрировало его устойчивость во времени и не потеряло своей актуальности в научной среде и в разных сферах человеческой деятельности, что выявляет характеристики, присущие институциям, и позволяет говорить об институциональности этого метода.
Институциональный метод научного исследования совокупностью приемов постоянно прокладывает рациональный путь практического или теоретического познания действительности. Эта совокупность способов и приемов изложена А. Л. Шлецером в работе «Мысли о способе обработки русской истории» [40, с. 290 - 298]. Ее содержание словами исследователя можно выразить следующей фразой: «Методическим прилежанием вырвать истину из ужасающего количества исследо-
4 Даль Владимир Иванович (псевдоним Казак Луганский) (1801 - 1872), по происхождению датчанин, российский ученый и публицист (лексикограф, этнограф). Член-корреспондент Петербургской академии наук (1838).
ваний трудолюбивых и искуснейших авторов». Для А. Л. Шлецера слова «вырвать истину» означали «отвергнуть... сказки, которые своим переходом из одной книги в другую получают некоторое право давности,. и означить пределы между достоверностью и предположением» [40, с. 292]. Ученый, используя этот метод, стремится к своей цели - к истине, которая является результатом всех его мучений на научном поприще. Однако чтобы процесс осуществился, ученый должен придерживаться нескольких правил (институций).
Во-первых, это Studium monumentorum domesticorum, когда сравниваются между собой изложенные в разных русских источниках факты и события, собранные в библиотеках, монастырях и в частных руках, хроники, понятые с помощью созданного глоссария, осмысленные и объясненные. Здесь изучение русских летописей состоит из: а) критического аспекта (малой критики) - собирание и сверка необходимого для приближения к достоверности текста; б) грамматического аспекта -перевод на современный русский язык текста летописей и их списков; в) исторического аспекта -сравнение летописей по содержанию друг с другом для выявления особенностей вставок в них и в других исторических сочинениях.
Во-вторых, Studium monumentorum extrariorum -это исследование иностранных источников, которые, со слов А. Л. Шлецера, отразили в войне, дружеских договорах и родственных отношениях связи своей страны с Россией. Главным образом, рекомендуется обратить внимание на хроники польские, венгерские, шведские, особенно византийские и монголо-татарские, даже немецкие, французские и папские, так как (начиная с Х в.) в них есть сведения о России [40, с. 296]. Здесь предполагается исследование в «низшем» и «высшем» смыслах, т. е. необходимо сначала «отработать» исследование отдельного ученого, а затем объединить в систему.
В-третьих, это usus utrorumque ad Corpus historiж Russicж conficiendum, что означает создание системы русской истории, «которая могла бы соперничать с историей других государств, следовательно, достойна чести народа и Академии» [40, с. 298].
Такое сложное содержание метода А. Л. Шле-цера можно рассматривать в разных аспектах, например, совокупностью способов сбора, сравнения, распознавания и объяснения. С этой точки зрения важность метода подчеркивается самим названием
главного труда А. Л. Шлецера: «Нестор. Русския летописи на древле-славенском языке. Сличенныя, переведенныя и объясненныя...» [39]. Для разных наук существуют свои научные методы исследования, которыми А. Л. Шлецер искусно владел. Доказательством этому служит преобразованное им множество ранее до него осуществленных исследований российской истории и не меньшее количество документальных свидетельств в единую историческую теорию. Теорию, не противоречащую хроникам других государств и достоверно вписанную в контекст мировой эволюции. Полученный А. Л. Шлецером результат силами одной науки достичь невозможно. Но отчасти понять, как из хаоса сведений образуется стройная научная система, позволит институциональный подход к главным принципам творчества германского ученого.
За правило научного исследования А. Л. Шле-цер взял способ преемственности. Если преемственность сделать правилом, то с ее помощью актуальные проблемы решаются с учетом предшествующих исследований. Само решение становится поиском ответа на локальный вопрос в границах ранее уже найденных ответов на более глобальный вопрос, т. е. само решение - это лишь продолжение давно начатого исследования. Если преемственность проигнорировать и не принимать ее за правило своего научного творчества, то строение науки предстанет как бесконечная иерархия теоретических систем с одними и теми же свойствами и законами существования. Бесконечное количество противоречивых друг другу версий, концепций, теорий будет обладать одними и теми же «объективными» свойствами и законами существования, что в понимании предполагает наличие «дурной бесконечности», понятие которой ввел Г. В. Ф. Гегель5. Эта мысль важна для предмета представленного исследования, а точнее, для объяснения, как с помощью преемственности А. Л. Шлецер упорядочил все это многочисленное многообразие в единую теорию.
У А. Л. Шлецера оказалось более двух десятков списков (воспроизведенных с оригинала текстов), а также множество исследований, представляющих собой бесконечное количество противоречивых и в то же время «правдивых» версий, концепций, теорий российской истории. Столкнувшись с такой «дурной бесконечностью», порожденной отсутс-
5 Гегель (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих (1770 - 1831), немецкий философ, создавший на объективно-идеалистической основе систематическую теорию диалектики.
твием преемственности в трудах одних ученых, с ее же помощью А. Л. Шлецер распутывает клубок, сплетенный из вымысла и правды. В «Несторе...» он дает систематический обзор списков (вариантов) летописи Нестора, а также предшествующих исследований древнерусской письменности. С помощью опровержений одних и обоснования других утверждений он критически выделяет из них часть «очищенного» текста Нестора. Так, институция преемственности позволила Августу Людвигу решить проблему отсутствия единообразия в понимании изложенного древним летописцем исторического процесса, «вырвать истину», вывести на более высокий уровень исследования российской истории.
Таким образом, отсутствие преемственности порождает «дурную бесконечность» разных и, можно заметить, якобы «истинных» воззрений, а применение ее как правила позволяет упорядочить и развить научную систему. Поэтому преемственность является, во-первых, институцией научного творчества одного ученого и, во-вторых, фактором стабильности и развития всей науки. Преемственность (как научная институция) связывает между собой явления в процессе развития познания, сменяя старое на новое, но сохраняя в себе некоторые элементы первого. В научном процессе происходит передача и усвоение воззрений от одного ученого к другому. Неся всю совокупность действия традиций в границах научно-исследовательского института, А. Л. Шлецер был универсальным ученым, он воспринял и передал идеи нескольких научных направлений.
Для того чтобы понять, как А. Л. Шлецер принял идеи нескольких научных направлений и стал универсальным ученым, важно сказать о его образовании, а точнее о формировании его как ученого в Германии, которое имело принципиальное отличие от становления ученого в России. «Мы, русские, торопимся кончить курс и получить скорее степень кандидата и вообще следуем правилу: «подписано и с рук долой»; в Германии же до сих пор держатся иного воззрения. Там студенты, пробыв несколько лет в одном университете, едут, а иногда и идут в другой, послушать того или другого профессора; из другого нередко еще и в третий. Впрочем, при нашем бюрократическом взгляде на университет иначе и быть не может: нужны скорее люди с известным дипломом, а людям нужно поскорее получить диплом» [10, с. 179]. К этому можно добавить, что российские ученые становились таковыми, полу-
чив документ, а германские - знания. Последние и составили весомый багаж приехавшего в Россию А. Л. Шлецера. Эти знания стали результатом деятельности иностранных ученых, многие из которых были современниками А. Л. Шлецера, а некоторые - его учителями. Они сформировали западноевропейскую и отечественную финансовую науку. Их имена можно встретить в современных отечественных учебниках по финансам, но, к сожалению, написаны они порой неправильно, часто без инициалов, а главное, без конкретизации роли этих научных подвижников в финансовой науке [37, с. 42].
Все они принадлежали одной эпохе, их воззрения отражали финансы того времени и считались прогрессивными. Узнавая о том, как А. Л. Шлецер становился универсальным ученым, знакомил российскую общественность с авторитетными европейскими учеными, указывая на полезность их исследований, сам использовал их в своей деятельности, пробел между знанием имен и незнанием их дел можно восполнить. Например, необходимые исследования для подушного налогообложения, развития казенных социальных учреждений Август Людвиг осуществлял по работам И. П. Зюссмильха6, автора трудов по статистике народонаселения и политической арифметике [40, с. 64, 136, 139 - 153]. А. Л. Шлецер представлял и идеи своего учителя Г. Ахенвалля 7, в описательной статистике которого содержались теория и статистика государственных финансов. Он напомнил русскому обществу о переведенных в России, а после запрещенных трудах С. Пуфендорфа 8, в которых содержались проблемы теории и правовой практики налогообложения [40, с. 124; 44, с. 20, 21]. Этот ряд имен можно продолжить и составить по трудам этих ученых библиографию, которая будет полезна не только исследователям финансовых проблем, в том числе российских.
Таким образом, А. Л. Шлецер получил и использовал идеи нескольких научных направлений.
6 Зюссмильх Иоганн-Петер (Sbssmilch Johann-Peter) (1707 -1767), германский (прусский) ученый-статистик (член Прусской королевской академии наук с 1745 г.), общественный деятель (пастор).
7 Ахенвалль Готфрид (Achenwall Gottfried) (1719 - 1772), ученый (философ, историк, экономист, юрист, статистик), профессор философии и права Геттингенского университета. Впервые употребил термин «статистика» в его современном значении.
8 Пуфендорф Самуэль, фон (Pufendorf) (1632 - 1694), гер-
манский ученый (правовед, философ, историк). Профессор
университетов в Гейдельберге, Лунде (Швеция), Берлине.
Но не менее значима его деятельность и в передаче усвоенных им знаний в педагогике. Об этом сказано современными учеными, которыми приводится множество имен, событий, фактов в подтверждение того, что А. Л. Шлецер «являлся инициатором научных контактов между немецкими университетами и Россией» [1, с. 139]. С этим можно согласиться, уточнив, что, во-первых, в это время в России были и другие инициаторы отправки студентов учиться в Европу, например, М. В. Ломоносов и др. Далее, эти контакты были, скорее всего, не научные, а образовательные. Август Людвиг, являясь одним из инициаторов получения образования российскими студентами в германском геттингенском университете, даже составлял для них план учебы. Если посмотреть например, один из отчетов о занятиях 4 апреля 1766 г., то, выполняя план учета, студенты из России в течение года штудировали среди многих сочинений известных европейских ученых труды Г. Ахенвалля и С. Пуфендорфа [40, с. 382 - 383]. Преемниками А. Л. Шлецера стали не только молодые люди, непосредственно доверенные ему для образования и воспитания, но и последующие поколения российских ученых (историки, географы, статистики, экономисты, финансисты).
Однако не только ученые стали преемниками творческого наследия, преемственность сказалась и на высшем российском образовании. Напомним, что А. Л. Шлецер читал описательную статистику (государствоведение) в доме президента Петербургской академии наук К. Г. Разумовского9. Одним из учеников был его сын Алексей10. Став министром народного просвещения, Алексей Кириллович был одним из инициаторов создания благородного пансиона Императорского Царскосельского лицея, где из воспитанников готовили государственных служащих. Заложенное А. Л. Шлецером в своих воспитанниках стремление к наилучшему воспитанию и образованию как залогу максимально пригодных России государственных служащих через А. К. Разумовского продолжилось в свойствах ума и сердца пансионеров усвоением ими новых для российского образования наук, таких как «Всеобщая история и география, хронология и статистика»,
9 Разумовский Кирилл Григорьевич (при рождении Розум), граф (1728 - 1803), последний гетман Украины (1750 - 1764), президент Петербургской академии наук (1746 - 1798).
10 Разумовский Алексей Кириллович, граф (1748 - 1822), российский государственный деятель, сенатор (1786), попечитель Московского университета (1807), министр народного просвещения (1810 - 1816).
«Государственное хозяйство, Российское законоведение и римское право», утвержденных Алексеем Кирилловичем [35, с. 144 - 168]. От А. Л. Шлецера осуществилась передача будущим российским ученым и государственным служащим прогрессивных научных воззрений, преподаваемых в германских и российских высших учебных заведениях. Эта преемственность стала одним из факторов развития отечественной науки, в том числе финансовой.
В основе преемственности прогрессивных научных воззрений находится возможность выбора этих воззрений из ряда других. Это свободный выбор, а не диктат. Преемственность была обозначена А. Л. Шлецером первым пунктом в самом начале его «Плана занятий». Но на полях этого плана (в том месте, где он предлагал продолжить на немецком языке русскую историю «с помощью трудов Татищева и г-на стат. сов. Ломоносова») М. В. Ломоносов написал: «Ich lebe noch und schreibe selbst. (Я еще живу и пишу сам)» [40, с. 289]. Это может быть ответом на упрек А. Л. Шлецеру в том, что он «не учитывал заслуг Ломоносова» [28, с. 235]. Та сфера деятельности, которой М. В. Ломоносов не занимался, им уничижалась, например это произошло с описательной статистикой, включающей в себя финансовые знания. Михаил Васильевич на полях «Плана занятий» о таких исследованиях А. Л. Шлецера написал: «Нет ничего забавнее, как читать школьные статистики» [40, с. 290]. Монополию на научное знание со стороны М. В. Ломоносова испытывал А. Л. Шлецер неоднократно и в разных формах (запреты, угрозы, высмеивание) [2, с. 80]. Это было небезопасно, но преемственность -это важное правило своей научной деятельности -А. Л. Шлецер не нарушал. Манией величия он не страдал и не претендовал на монопольное знание, потому что был уверен, что абсолютной истины не существует. Коллеги его уважали за то, что он в силу «неотразимых доводов признается в своих ошибках» молодым ученым [22, с. 55]. Его ученики удивлялись тому, что в обнаружении своих ошибок А. Л. Шлецер находил признаки научного роста: «через много лет позволено себе противоречить, т. е., между тем, еще чему-нибудь понаучиться» [9, с. 384]. Ученый все время должен эволюционировать, развивая свои убеждения, порой ценой признания собственных ошибок, исправляя их, но двигаясь дальше в поисках истины. Можно ли быть с такими убеждениями гордецом, тщеславным, высокомерным, самоуверенным, не скромным в оценке собс-
твенных заслуг человеком, в чем А. Л. Шлецера не раз обвиняли [28, с. 236, 241; 34, с. 145].
Монополия на научное знание в отличие от преемственности может стать препятствием на пути эволюции науки. Между преемственностью и монополией есть нечто общее, из чего происходит авторитетное и авторитарное принятие конкретного мнения: или выбора заслуживающего доверия, или беспрекословного подчинения силе. Эта сила может исходить от конкретного ученого-авторитета, власти, или собственного заблуждения и слепо принимается на веру. «Наивная вера во все, что сообщает источник, вытекла. из благоговейного изучения классических авторов» [25, с. 76]. Но эта сила заставляет отказаться от критики любого мнения, и преемственность превращает его в догму. Таким образом, преемственность может стать догмой и противостоять критике.
Догматическая и критическая преемственность являются институциями, обеспечивающими устойчивость научной системы. Но если первая является результатом некритического принятия чужого знания, то вторая - критического. Первая консервативно связана с внешней средой, с поступающей извне информацией, другая - реакционно: отвергая или принимая, но развивая и изменяя проверенные сведения, в конечном счете она способствует получению новых научных результатов. До разработанного А. Л. Шлецером критического метода «критиковать самого автора никому не приходило в голову» [25, с. 76]. Август Людвиг предложил ученому преодолевать слепую веру в источник и перестать благоговейно изучать авторитетов. Это, т. е. преодоление догматизма, последователи ставили в ряд достижений А. Л. Шлецера.
На примере А. Л. Шлецера авторами показано, как правило преемственности им выполнялось в научной и педагогической работе на протяжении всей его жизни. Для того чтобы этому правилу следовать, необходимо иметь не удостоверение о том, что вы получили знания, а сами знания. Во время обучения в разных университетах Август Людвиг многое узнал за счет аккумулирования множества сведений. Их критическое осмысление сформировало мировоззрение А. Л. Шлецера, изложение которого вместе с передачей прогрессивных научных воззрений послужило развитию в России нескольких направлений общественных наук, в том числе финансовой. И может еще послужить исследованию проблемы вхождения в российскую науку XVIII в.
прогрессивных финансовых идей европейских просветителей, философов, энциклопедистов.
Так, было отмечено выполнение А. Л. Шлеце-ром правила преемственности, но также была рассмотрена через призму институционализма и сама преемственность. Последняя предстала правилом научного исследования, невыполнение которого приводит к порождению «дурной бесконечности» идей. Преемственность служит приемом и способом передачи знаний, закрепляет общественные отношения, обеспечивая устойчивость научной системы: науки не рождаются в одночасье, гипотезы не становятся сиюминутно теориями. Эффект проявления преемственности - это устойчивость. Как было доказано, преемственность может быть догматической и критической. Первая может быть следствием монополии на знание, она консервирует знания, превращая их в догмат (догму). Критическая преемственность действует реакционно, обосновывая и развивая лишь проверенные сведения и получая новые научные результаты. Поэтому эффектом применения институции критической преемственности является устойчивая эволюция научного процесса.
Институциональный подход к преемственности (как составляющей научного процесса) не только раскрывает ее свойства, но выявляет и условия ее реализации. Преемственность, повторим, по мнению А. Л. Шлецера, заключается в методическом прилежании вырывать истину из ужасающего количества исследований. Для ее реализации необходимы, по мнению авторов, два главных условия: наличие множества открытой информации и методическое прилежание ученого.
Прилежание А. Л. Шлецера в освоении на протяжении нескольких лет ряда наук отметили, принимая его совсем еще молодого, но как равного в свое научное сообщество, известные германские ученые. В подписанном 5 октября 1761 г. дипломе есть строки: «королевское ученое Гёттингенское общество приветствует А. Л. Шлецера именем друга и товарища и выражает желание иметь с ним ученые сношения» [40, с. 65 - 66]. Российский ученый К. Н. Бестужев-Рюмин 11, став профессором
11 Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829 - 1897), российский ученый-историк и общественный деятель. Академик Петербургской академии наук (1890), автор трудов по русской истории, историографии. Председатель Славянского благотворительного общества, возглавлял основанные им в Петербурге Высшие (названные его именем) женские курсы (1878 - 1882).
русской истории, благодарил своих учителей за совет изучить А. Л. Шлецера [8, с. 148] и выделил его прилежание как один из факторов научной состоятельности Августа Людвига [10, с. 179, 180]. Это качество Август Людвиг и сам ценил в других ученых, а также в своих учениках. Например, М. В. Ломоносов представлен А. Л. Шлецером прилежным создателем исторического труда [23, с. I - II], а один из его учеников - А. И. Тургенев12 - получил в Геттингене в 1803 г. аттестат о прилежном прослушивании курса истории, подписанный А. Л. Шлецером [4, с. 66]. Существуют и другие примеры, но и приведенных вполне достаточно, чтобы сказать: германские и российские ученые, его недруги и друзья, современники и последователи (как и сам А. Л. Шлецер) ставили прилежание одним из самых высоких достоинств ученого, нравственно характеризуя его как трудолюбивого, способного длительное время сосредоточиваться на мелочах в большом массиве обрабатываемой им информации. Прилежание является правилом в реализации научной деятельности, поэтому это явление можно назвать нравственной институцией ученого.
Другим условием возможности реализации преемственности в научном исследовании является наличие множества сведений, что предполагает открытый доступ к неприступным хранилищам. Однако такие хранилища в большинстве случаев были закрытыми, что не могло не вызвать возмущение: «. летописи наши до сих пор большею частию скрываются под спудом в непреступных архивах и библиотеках.» и «громогласнее всех» сообщал об этом Шлецер [30, с. 87]. Найти общественно-политические исторические сведения - это сделать первый шаг к их открытию, и не известно, что будет открыто. Находка может оказаться «ящиком Пандоры» и навлечь беды, например, быть обвиненным в раскрытии государственной тайны. Авторы уже говорили о том, что А. Л. Шлецер подвергал себя такой опасности в России и даже не за свой интерес к финансовым знаниям, а лишь произнеся слово «финансы». Вместе с тем в Германии, откуда он прибыл в 1761 г., финансовая наука уже была легальной. Там, как и в других европейских государствах, заниматься финансовой наукой не запрещалось. Финансовое теоретизирование разрешалось, но публикации на финансовые темы грозили бедами,
12 Тургенев Александр Иванович (1784 - 1845), российский
общественный деятель, историк, писатель, почетный член Петербургской академии наук (1818).
в том числе публикации о взяточничестве чиновников [42, с. 246]. Об этом явлении А. Л. Шлецер знал не только по слухам, о чем писал неоднократно. Хорошо известен получивший широкий общественный резонанс случай, когда «Цюрихские олигархи казнили несчастного диакона Вазера за то, что он сообщил Шлёцеру один документ, который он напечатал» [43, с. 31]. Современники и соплеменники А. Л. Шлецера писали о нем: 1) «Чиновниками и государственными людьми» читалась в первую очередь журнальная публицистика А. Л. Шлецера [43, с. 95]. 2) «Главную заслугу успехам Германии на пути стремления к более свободной жизни он оказал посредством своего журнала, который сделался ужасом всех маленьких деспотов, обскурантов и декретирующих чиновников» [43, с. 182]. Однако при этом к его мнению прислушивались монархи, в том числе могущественная Мария Терезия 13, которая «говорила в своем совете: «А что скажет об этом Шлёцер?» [31, с. 318], одновременно опасаясь «оказаться на страницах его изданий» [14, с. 198]. Г. Гейне приписывают мнение о А. Л. Шле-цере как о великом историке-публицисте, который «первый сказал: «Гласность - это пульс свободы» [31, с. 318]. Мелкие чиновники мстили, монархи уважали, но опасались, просвещенная общественность возвеличивала А. Л. Шлецера, ставившего принцип открытости, гласности и, как сказали бы в настоящее время, свободы слова условием развития общественно-политической мысли и наук «в соединенном стремлении всех классов, сословий и исповеданий завоевать свободу духа и гражданского движения» [43, с. 184, 185]. Этот принцип для государствоведения (описательной статистики) А. Л. Шлецер озвучил как девиз: «Статистика и деспотизм несовместимы» [40, с. 120].
Таким образом, институциональный подход в анализе метода А. Л. Шлецера раскрывает критическую преемственность как составляющую научного процесса, выявляет не только ее свойства, но и важные условия реализации: открытость информации и прилежание ученого, требующие от него смелости в отражении событий и фактов, а также
13 Мария Терезия Габсбург (Maria Theresia) - австрийская эрцгерцогиня (1740), великая герцогиня Тосканская, королева Венгрии (1740) и Чехии (1743), императрица Священной Римской империи (1745). Старшая дочь императора Карла VI Габсбурга и Елизаветы Христины Брауншвейг-Вольфенбют-тельской, супруга императора Франца I Стефана Лотарингского (1745 - 1765), мать императоров Иосифа II (1765 - 1790) и Леопольда II (1790 - 1792).
в выражении собственных воззрений, трудолюбия и сосредоточения на мелочах в большом массиве обрабатываемой им информации. Такое сложное содержание критической преемственности является правилом для реализации успешной научной деятельности, институцией научного процесса, в котором нравственные нормы ученого служат фактором устойчивого развития науки.
Преемственность, основанная на критике, по мнению А. Л. Шлецера, является главным правилом научного исследования, цель которого - истина, достоверность. Стремиться к истине означает отделить правду от вымысла, и самому не говорить ничего ложного, сводить к минимуму любые предположения. Кажется, что может быть проще? Но на самом деле, даже те ученые, которые высоко оценивали достоверность как норму научного сочинения, сами не всегда могли эту норму достичь. Например, один ученый доказывает, что для А. Л. Шлецера главным является «достоверное знание», и приводит следующие доводы: А. Л. Шлецер: 1) следовал «принципу Г. З. Байера - «первый закон истории - не говорить ничего ложного»; 2) выполнял «первое и главное требование», предъявляемое к научному труду, - «точность доказательства каждого положения, вводимого ученым в науку»; 3) выдвигал фактор достоверности как наиболее предпочтительный, чем давность истории: «Лучше 600 лет подлинной истории, чем 3 000 лет сказок и басен» [28, с. 111, 209]. Здесь необходимо уточнить некоторый момент: Шлецер отвергал не только русский фольклор (сказки и басни), но и зарубежные народные сказания, например, саги [19, с. 33]. Итак, этот ученый убедил нас в том, что достоверность, по мнению А. Л. Шлецера, являлась главным качеством научного труда, а также в том, что и он сам придерживается этого мнения. Далее указанный ученый делает предположение, которое он обязан был проверить и, соответственно, избежать ошибки. Так, он указывал о влиянии на А. И. Герцена14 А. Л. Шлецера, перепутав последнего с известным ученым Ф. Х. Шлоссером15 [15, с. 298 - 300; 16, с. 89; 17, с. 20, 149; 18, с. 212, 432; 46]. Правда здесь уступила место вымыслу, потому что ученый, о котором идет речь, не потрудился проверить све-
14 Герцен Александр Иванович (Искандер) (1812 - 1870), российский революционер, писатель, философ.
15 Шлоссер Фридрих Христофор (Schlosser) (1776 - 1861), знаменитый германский историк, профессор Гейдельбергского университета, автор 19-томной «Всемирной истории».
дения, а доверился чужому мнению. Приведенный пример показывает, что знать и понимать правило -это одно, а выполнять его - совсем другое.
Обзор общественной деятельности А. Л. Шле-цера дает ответ на вопрос о рецепте получения достоверного научного сочинения, главными ингредиентами которого являются научное знание и его непоколебимость от вненаучных фактов.
Учиться для А. Л. Шлецера с детства было любимым занятием. По мере взросления ему потребовались доказательства того, что он узнал и во что он верил. А верил он в Бога и в слова Библии. На протяжении всей своей жизни А. Л. Шлецер был глубоко верующим человеком: он родился и жил в семье служителей церкви, получил богословское образование, был преемником историко-научных традиций германских ученых-богословов [45, с. 99]. Он имел убеждение, что только у верующей в Бога нации может быть великое будущее, и поэтому сожалел, что «разумного религиозного воспитания» русский народ не получает [24, с. 419].
С точки зрения атеиста, проверять Библию -абсурдно, с точки зрения верующего, - кощунственно, и только ученому может прийти в голову мысль проверить то, что основано не на логике, разуме и т. д., а на вере. «Узнать» Библию в качестве исторических и филологических свидетельств жизни древних народов кабинетному ученому не под силу - это А. Л. Шлецер осознал, и выработал для себя правило (научную институцию): только практикой можно проверить теорию. Так было задумано путешествие на Восток, к которому А. Л. Шлецер готовился несколько лет, постепенно поводов для этого становилось все больше, и он все более убеждался в правоте правила проверки теории на практике. Через несколько лет после принятия решения о странствовании, находясь в России, А. Л. Шлецер писал: «Я весьма не люблю наук чисто отвлеченных, и желал оказать этим путешествием столько же пользы России и ее торговле, сколько библейской филологии» [41, с. 2]. Так объединились прозаическая (коммерческая) и возвышенная (религиозная) причины в порыве желанного путешествия на Восток, которое могло помочь получить новые знания.
Одна из библейских норм гласит: «Приобретение мудрости гораздо лучше золота, и приобретение разума предпочтительнее отборного серебра» [Ветхий Завет; Книга притчей Соломоновых; 24: 16]. Эта норма и выработанный А. Л. Шлецером
принцип путешествующего ученого (полагаться на себя) определили задачи ближайших нескольких лет жизни, о которых он писал: «Кроме арабского языка и естественной истории я старался приобрести и другие знания, полезные путешественнику, и особенно укрепиться в статистике и коммерческой науке, на тот случай, если бы пришлось. пробыть несколько времени в торговых городах, лежащих у Средиземного моря» [40, с. 334]. А. Л. Шлецер учился торговле как купец и ученый [41, с. 4], постигал «медицину, чтобы во время путешествия. поддержать себя» [40, с. 66], он был уверен, что как купец и медик с одними своими знаниями сможет «пройти» в самую внутренность Азии [40, с. 303]. Решив «сделать ставку на научное скитальчество» [26, с. 270], он стремился узнать как можно больше и разного [40, с. 2, 334, 335]. Не соблазняясь материальными благами, двигаясь к этой цели, А. Л. Шлецер писал: «Я смело пожертвовал этому проекту многими случаями устроить свое состояние» [39, с. 318].
Таким образом, становится очевидным взгляд А. Л. Шлецера на знания, сущностное качество которых выявляется на практике (если это происходит, то знание, как металл, закаляется в огне, приобретает силу, становится жизненным источником, нематериальной формой капитала). Такие знания могут стать эквивалентом денег, но в отличие от них не обесценятся в другое время или в другом месте, например, в другом государстве. Знания интернациональны и не требуют конвертации, что делает их более надежным капиталом, чем материальный, а порой и единственным источником в далеком и долгом странствии, в сложных жизненных обстоятельствах. При некоторых условиях знания предпочтительнее денег. Поэтому такие знания полностью соответствуют выражению Ф. Бэкона 16: «Знание - сила» («Нравственные и политические очерки»).
Доказав, что нравственные нормы А. Л. Шле-цера сочетались с огромным запасом знаний и работоспособностью и были обусловлены не материальными интересами, а поиском научной истины, авторы опровергают всевозможные обвинения в его корысти, которых было немало [43, с. 201]. Приобретенные А. Л. Шлецером знания можно назвать одним из главных факторов для создания досто-
16 Бэкон Фрэнсис (1561 - 1626), английский философ (родоначальник английского материализма) и государственный деятель - лорд-канцлер при короле Якове I.
верного научного сочинения, в контексте которого не будут содержаться события и факты народных и религиозных, устных и письменных, российских и зарубежных, современных и древних историй, сказаний, сказок, мифов, саг и т. п.
Такое сочинение, претендующее на научность, не будет изменяться от навязчивых политических влияний. Это мнение оформил П. Н. Милюков следующим высказыванием: «Не связанный необходимостью следить за судьбой богословской идеи в мире и определять степень богоизбранности того или другого народа... Шлецер не делал различия в историческом достоинстве разных наций. Взгляд Шлецера направлялся. против изучения национальной истории с националистической точки зрения,... против национальной исключительности, Шлецер. выдвигает свой принцип научного безразличия, при котором весь человеческий материал становится достоянием. общественной науки и изучается только в интересах знания, в интересах науки» [25, с. 74].
На основании этого принцип, сформулированный П. Н. Милюковым, звучит как «принцип научного безразличия». Однако авторы предлагают назвать его «принципом независимости науки от государства, церкви и народности».
Научная точка зрения должна быть независимой от религиозных воззрений, подданства и этнической принадлежности и одновременно она должна быть приемлемой разными по убеждениям просвещенными людьми. Для них, по мнению авторов, в первую очередь предназначал А. Л. Шлецер «Нестора.» - главный свой труд, отдельные части которого он посвятил российскому императору и сербскому митрополиту [4, с. 341 - 345; 21, с. 201]. Воззрения, изложенные ученым, были представлены религиозному и государственному деятелям с уверенностью в их историко-научной компетенции, необходимой для восприятия исследовательского труда о славянских древностях, в том числе русских. В научном акте (творчества и восприятия), объединившем разных по убеждениям просвещенных людей, обнажается высокой степени научности характер воззрений.
Научная точка зрения, независимая от ре -лигиозных воззрений, подданства и этнической принадлежности, должна беречь религиозные чувства, воспитывать гражданственность и развивать любовь к отечеству. Вся эта совокупность возвышенных чувств проявилась и раскрылась в
любви А. Л. Шлецера к России. Он воспринимал историю России как часть мировой, «изумлялся подвигу изобретателей славянского письма, от которых шло и начало русской письменности;. приходил в истинный восторг от летописи Нестора» [33, с. 20]; удивляясь богатству и великолепию русских источников, считал их превосходящими древние книги поляков, шотландцев и других зарубежных авторов [5, с. 20; 40, с. 61]. Любовь к России проявилась не только в восприятии российской истории, но и российской науки. У состоявшихся иностранных ученых он вызывал интерес к российской истории, удовлетворить который можно было книгами русских авторов, собранными Августом Людвигом. Эти же книги служили ученикам А. Л. Шлецера подспорьем в подготовке к ответам на экзаменационные вопросы по российской истории и географии [36, с. 207; 27, с. 113]. «Шлецер. доказал свой искренний патриотизм не только словами, звучащими в его лекциях и публицистике, но и делом, взяв на себя заботу о нескольких поколениях русских юношей, приехавших в лучший немецкий университет постигать глубины европейской науки» [1, с. 154].
Возвеличивать Россию и ее народ, ее историю и науку для германского ученого было почетным делом: «.я должен был в поте лица возделать еще поле, - но тем лучше, тем более чести! Быть первым издателем и толкователем летописей народа первого по численности, могуществу и богатству в Европе -возможно ли было тогда считать это мелочью? И после меня, до настоящего времени достиг ли кто-нибудь этой чести?» [40, с. 46]. Его любовь к своему народу и своей культуре не иссякала, но он никогда не отказывался от своих немецких корней, и даже тогда, когда ему грозили отлучением от науки и ссылкой в Сибирь [40, с. 211 - 226]. Наверно такие воззрения и можно назвать позитивным космополитизмом, противостоящим космополитизму негативному, в котором любовь к мировому сводится к опорочиванию, отвержению, к отказу от своей родины, чем порой объяснялась эмиграция русских финансистов [3, с. 60 - 62].
Таким образом, была обоснована необходимость независимости и, одновременно, неизбежность зависимости науки от религиозных, политических и этнических воззрений. Независимость подтверждает, что создавать научный труд, например, по политическому заказу, нельзя, зависимость же обусловливается тем, что скрыть свою искреннюю любовь к своей родине или другой стране,
например, к России, трудно. А. Л. Шлецер любил Россию, был приверженцем русской и в целом славянской культуры, но при этом не принадлежал по происхождению к славянской нации, что указывает на то, что Август Людвиг несомненно был ученым и космополитом.
Все сказанное о нравственных институциях в научных, в том числе в финансовых воззрениях А. Л. Шлецера, т. е. о преемственности, достоверности, информативности и др. позволяет раскрыть характер продукта научного творчества. Но как и любой другой продукт, прежде чем дойти до потребителя, он должен приобрести определенные свойства, и они Августом Людвигом оговариваются: научное знание должно быть полным, кратким, ясным и легким в усвоении. Эти свойства интеллектуального продукта достигаются с помощью соответствующих правил, каждому из которых А. Л. Шлецером уделено немало места в его работе. Обобщая, можно эти принципы сформулировать следующим образом: 1) принцип полноты предполагает в постоянном эволюционирующем движении наук создание такого информативного поля, в котором будет «сконцентрирована существенная часть содержания всех предшествующих» знаний [40, с. 299 - 300] или, говоря языком теории предельной полезности, получить предельное на текущий момент знание; 2) принцип краткости, по мнению авторов, сосредоточен в словах А. Л. Шлецера: «Величие наук не должно измеряться величиной и множеством книг. » [40, с. 300] и используется общеизвестной фразой: «краткость - сестра таланта»; 3) принцип ясности и легкости чтения заключается в том, чтобы «самые трудные положения из высшей политики.» сделать доступными для детей, хотя «они представляют затруднения» для людей «с более зрелым рассудком» [40, с. 300].
Кроме этих принципов немаловажным является наличие эстетики организации научного текста, которая была присуща сочинениям А. Л. Шлецера, о которых М. П. Погодин писал: «Что касается до мыслей, они почти уже все устарели, или переработаны, проведены далее. Ну, что же остается от него, повторяю? Его огонь, его дух, его энергия, его пример, его указания. Я перечитываю Шлецера и Карамзина почти всякие два года. Читать, читать и перечитывать» [7, с. 329]. Так совмещается приятное с полезным при чтении книг, в том числе научных трактатов по естественным и юридическим наукам, истории европейских государств, ком-
мерческим наукам, системе естественной религии и прочим, которые, как надеялся А. Л. Шлецер, «каждый человек, каждый гражданин в государстве может понять и должен знать» [40, с. 299]. И эти надежды сбылись, о чем П. Н. Милюков написал, что благодаря германскому ученому наука со временем из теоретических занятий выходит на уровень востребованности практикой: «Предметом чистой учености. Шлецер сильною рукой вывел историю из этого заколдованного круга, осмеял ученость, которая сама себе служила целью, и поставил ей реальную, практическую задачу - познание жизни» [25, с. 72].
Выявленные и перечисленные ранее нормы научного творчества и нравственные институции в финансовых воззрениях и общественной деятельности А. Л. Шлецера свидетельствуют о том, что поставленную задачу авторы выполнили. Было выяснено, что мотивами поведения Августа Людвига были любовь к человеку, стране, науке, бескорыстие, трудолюбие. Именно они позволили сформулировать нормы научного творчества, которые восприняли отечественные ученые, развивая заданные А. Л. Шлецером направления финансовой мысли по заданным им же правилам.
Список литературы
1. Андреев А. Ю. А. Л. Шлецер и русско-немецкие университетские связи во второй половине XVIII -начале XIX в. / История и историки. 2004. / Историографический вестник. М., 2005. С. 136 - 157.
2. Аникеева А. А. Нравственные институции в финансовых воззрениях М. В. Ломоносова и его общественной деятельности // Финансы и кредит. 2012. № 8. С. 72 - 82.
3. Аникеева А. А. Нравственные институции в финансовых воззрениях Н. И. Тургенева и его общественной деятельности // Финансы и кредит. 2009. № 44. С. 58 - 64.
4. Архив братьев Тургеневых. Вып. 2-й: Письма и дневник Александра Ивановича Тургенева геттингенского периода (1802 - 1804 гг.) и письма его к А. С. Кайсарову и братьям в Геттинген. 1805 -1811 гг. Со введением и примечаниями В. М. Ис-трина. СПб.: Тип. Императорской академии наук, 1911. 526 с.
5. Бантыш-Каменский Д. Словарь достопамятных людей русской земли, содержащий в себе жизнь и деяния знаменитых полководцев, министров и мужей государственных, великих иерархов
православной церкви, отличных литераторов и ученых, известных по участию в событиях отечественной истории. В 5 ч. Ч. 4: Н - Р. М.: Тип. Лазоревых. 1836. 395 с.
6. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 5-я. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1892. 520 с.
7. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 6-я. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1892. 400 с.
8. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 9-я. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1895. 498 с.
9. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 16-я. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1902. 602 с.
10. Бестужев-Рюмин К. Н. Биографии и характеристики. СПб.: Тип. В. С. Балашова, 1882. 358 с.
11. БудиловичА. Ломоносов как писатель. СПб.: Тип. Императорской академии наук. 1871. 314 с.
12. Будилович А. С. Об ученой деятельности Ломоносова по естествоведению и филологии // Журнал Министерства народного просвещения. 1869. Т. 145. № 9 - 10. Отдел Наук. С. 48 - 106.
13. Булич С. Церковно-славянский язык / Энциклопедический словарь. Т. XXXVIII (75): Цензурный Комитет - Человек / под ред. К. К. Арсеньева и Ф. Ф. Петрушевского. СПб.: Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И. А. Ефрон (СПб.), 1903. С. 83 - 87.
14. Валк С. Н. Август Людвиг Шлёцер и Василий Никитич Татищев // XVIII век. Сб. 10: Русская литература XVIII века и ее международные связи. Л.: Наука, 1975. С. 190 - 199.
15. Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 т. Т. 2: Статьи и фельетоны. 1841 - 1846. Дневник 1842 -1845 / гл. ред. В. П. Волгин. М.: Изд-во АН СССР, 1954. 516 с.
16. Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 т. Т. 4: Художественные произведения. 1841 - 1846 / гл. ред. В. П. Волгин. М.: Изд-во АН СССР, 1955. 344 с.
17. Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 т. Т. 7: 1851 - 1852 / под ред. Я. Э. Эльсберг. М.: Изд-во АН СССР, 1956. 468 с.
18. Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 т. Т. 26: Письма 1856 - 1859 годов / гл. ред. В. П. Волгин. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 545 с.
19. Грот Я. К. Труды. Т. 1: Из скандинавского и финского мира (1839 - 1881). Очерки и переводы. СПб.: Тип. Министерства путей сообщения, 1898. 1071 с.
20. Джаксон Т.Н. Шлецер Август Людвиг // Историки России. Биографии. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001. С. 62 - 66.
21. Из парижских писем А. И. Тургенева // Русский архив. 1896. № 1 - 4. С. 190 - 205.
22. Извлечение из Отчета по первому и третьему отделению Императорской академии наук, читанного 29 декабря 1844 года. П. И. Фусом // Журнал Министерства народного просвещения. 1845. Т. 45. III. С. 51 - 106.
23. ЛомоносовМ. В. Древняя Российская История от начала Российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого, или до 1054 года; соч. М. Ломоносова. СПб.: Тип. Императорской академии наук, 1766. 140 с.
24. Любимов Н. А. Ломоносов и Петербургская академия наук // Русский вестник. 1865. Т. 56. № 3 -4. С. 401 - 422.
25. Милюков П. Главные течения русской исторической мысли. 3-е изд. СПб.: Изд. М. В. Аверьянова, 1913. 342 с.
26. Михина Е. М. А. Л. Шлецер до его приезда в Россию в 1761 г. // История и историки. Историографический ежегодник. 1978. М.: Наука, 1981. С. 263 - 279.
27. Пекарский П. П. Жизнь и литературная переписка Петра Ивановича Рычкова / Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности Императорской академии наук. 1868. Т. 2. I. С. 1 - 184.
28. Пештич С. Л. Русская историография XVIII в. Ч. II. Л.: Изд. Ленингр. ун-та, 1965. 344 с.
29. Погодин М. Исторические афоризмы. М.: Университетская тип., 1836. 128 с.
30. Погодин М. П. О достоверности древней русской истории / Библиотека для чтения. 1834. Т. 6. III. С. 77 - 104.
31. Полонский Л. А. Генрих Гейне и его жизнь // Вестник Европы. 1868. Т. 5. № 9. С. 298 - 359.
32. Привалова Е. П. А. Л. Шлёцер - автор исторической книги для детей // XVIII век. Сб. 10: Русская литература XVIII века и ее международные связи. Л.: Наука, 1975. С. 200 - 205.
33. Пыпин А. Н. История русской литературы. Т. I. Древняя письменность. СПб.: Тип. Стасюлевича, 1898. 482 с.
34. Пыпин А. Н. История русской этнографии. Т. 1. Общий обзор изучений народности и этнография Великорусская. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1890. 423 с.
35. Разумовский А. Постановление о благородном пансионе в городе Царском-селе // Периодическое сочинение об успехах народного просвещения. 1814. № 37. С. 144 - 168.
36. Спор в немецких журналах об истории государства российского // Московский телеграф. 1827. Т. 18. С. 207 - 220.
37. Финансы: учебник для вузов / под ред.: М. В. Романовского, О. В. Врублевской, Б. М. Са-банти. М.: Юрайт, 2002. 504 с.
38. Черепнин Л. В. А. Л. Шлёцер и его место в развитии русской исторической науки (из истории русско-немецких научных связей во второй половине XVIII - XIX в.) // Международные связи России в XVII-XVIII вв. М.: Изд-во «Наука», 1966. С. 183 - 219.
39. Шлёцер А. Л. Нестор. Русския летописи на древле-славенском языке. Сличенныя, переведен-ныя и объясненныя Августом Лудвигом Шлёцером, надворным советником, доктором и профессором Гёттингенскаго университета и кавалером ордена Св. равноапостольнаго Князя Владимира 4-й степени. Ч. 1. Перевел с немецкого Д. Языков, член С. Петербургскаго общества любителей наук, словесности и художеств. СПб.: Тип. Императорской академии наук, 1809.
40. Шлецер А. Л. Общественная и частная жизнь Августа Людвига Шлецера, им самим опи-
санная. Пребывание и служба в России от 1761 до 1765 г. Известия о тогдашней русской литературе // Сборник отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. 1875. Т. 13. 532 с.
41. Шлецер А. Л. План путешествия на Восток и план древней русской истории // История просвещения и гражданского образования // Журнал Министерства народного просвещения. 1840. Т. 25. № 1 - 3. V. С. 1 - 8.
42. Шлоссер Ф. К. История восемнадцатого столетия и девятнадцатого до падения Французской империи с особенно подробным изложением хода литературы. Т. 3. 2-е изд. СПб.: Изд. Черкесова, 1868. 460 с.
43. Шлоссер Ф. К. История восемнадцатого столетия и девятнадцатого до падения Французской империи с особенно подробным изложением хода литературы. Т. 4. 2-е изд. СПб.: Изд. Черкесова, 1868. 424 с.
44. Эеберг К. Т. фон. Курс финансовой науки / К. Т. ф.-Эеберг; пер. с 12-го нем. изд. под ред. и с доп. русскому финансовому праву М. А. Курчинс-кого. СПб.: Тип. А. Розена, 1913. XIII, 592 с.
45. Энциклопедический лексикон. Т. 5: БАР -БИН. СПб.: Изд. А. А. Плюшара, 1836, 572 с.
46. Sch^zer A. L. Neuve^ndertes Russland oder Leben Catharina der zweiten ausauthentischen Nachrichten beschrieben. Riga und Leipzig, 1767. 282 s.
27 ноября 2013 г. к 20-летию экономического факультета РУДН кафедра «Бухгалтерский учет, аудит и статистика» экономического факультета РУДН проводит III международную научно-практическую конференцию
«Роль учетных практик в обеспечении устойчивого
развития предприятий»
Информационная поддержка - Издательский дом «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ».
За дополнительной информацией, а также по вопросам участия обращаться по телефону (495) 433-94-04 либо E-mail: kafedra_bas@mail.ru, nvmali@mail.ru
