CC BY
99
Вестник Института экономики Российской академии наук
1/2019
И.В. АНОХОВ
кандидат экономических наук, доцент кафедры «Экономическая теория и институциональная экономика» Байкальского государственного университета
НРАВСТВЕННОСТЬ КАК ИНСТРУМЕНТ УПРАВЛЕНИЯ
В статье анализируется влияние этики на экономические процессы. Выдвигается гипотеза о том, что востребованность и действенность этики определяются горизонтом планирования и долгосрочностью целей. Автор приходит к выводу, что в предельно протяженном горизонте времени происходит гармонизация общественных отношений. Нравственные образы, сконцентрированные носителями этики, непосредственно определяют характер и направления общественно-экономических процессов и явлений. Это видно на примере научно-технического прогресса, характер которого сигнализирует о доминирующей этике.
Ключевые слова: этика, мораль, нравственность, горизонты планирования. А13.
ЭО1: 10.24411/2073-6487-2019-10005
Значение этики в хозяйственной деятельности
В сфере внимания экономической науки находится решение двух важных вопросов:
• как использовать имеющиеся ограниченные ресурсы для удовлетворения потребностей, формализованных как цели.
• как обеспечить гармоничное сочетание активностей субъектов для достижения максимальной экономической эффективности.
Оба эти вопроса имеют ярко выраженное этическое измерение, т.к. и цели, и взаимоотношения субъектов оформляются на вполне определенной нравственной платформе. Исходя из этого, этика соотносится с экономикой примерно так же, как разум с телом. Следовательно, и предмет экономической науки простирается от неживой природы до этики и религии.
Этика, как и религия, дает смысловую ориентацию, позволяющую человеку не потеряться в потреблении, после того как он освободился
Вестник ИЭ РАН. №1. 2019 73
С.73-87
от тяжкого физического труда и получил право на досуг и свободное время. В рыночной экономике этика оценивает справедливость рыночной власти и распределения собственности, которые являются следствием инвестиций, наследства, социального статуса и счастливого случая.
Эгоистичное поведение на рынке может кардинально измениться, если индивид осознает, что «в долгосрочном аспекте он не сможет реализовать свою экономическую цель, если не будет соблюдать общие правила, обеспечивающие достижение цели экономики в целом» [8, с. 71]. Таким образом, этичное поведение в ряде случаев может соответствовать собственным интересам индивида.
Коллективная природа этики
Бьюкенен полагает, что отдельный индивид действует этично, только подвергаясь внешнему, неформальному контролю в малых группах. Отсюда следует, что он практически всегда действует неэтично, будучи предоставлен сам себе. Рост степени осознанности поведения автоматически включает индивида во все более крупные группы и повышает его этичность.
Данная этическая задача осложняется тем, что индивидуальные цели и индивидуальное понимание у каждого индивида различаются. «Практически невозможно создать систему правил, не предполагающую исключений. Существует также большая вероятность, что внутри такой системы правила будут конфликтовать. Как поступать, когда сталкиваются, к примеру, принципы верности и справедливости? Эти сложности обусловливают обращение к утилитаризму. А утилитаризм, в свою очередь, не приносит понимания, увеличению чьего блага следует способствовать: индивида или общества в целом» [22, р. 5].
Этика может решить эту задачу, разделяя краткосрочные текущие интересы индивидов и их долгосрочные интересы. Выясняется, что чем длительнее горизонт времени, тем менее противоречивыми и конфликтными оказываются индивидуальные интересы. Благодаря этому этика достигает своей цели, фокусируя внимание индивидов на вневременных ценностях. Она последовательно возвышает индивидуальное сознание по шкале: индивид - группа людей - общество - человечество - вселенная. Именно поэтому поэт, писатель, музыкант, художник наделены высшей этической властью, переводя общественные рельсы либо в направлении одухотворения, либо к «расчеловечиванию». Этическая роль заключается в переводе фокуса внимания каждого индивида от физиологического удовлетворения к бессмертному и вечному, заставляя его «в одном мгновенье видеть вечность, огромный мир - в зерне песка, в единой капле - бесконеч-
ность и небо - в чашечке цветка». Завораживающие вибрации стихов, музыки, образов, идеограмм будоражат и отрывают от каждодневной рутины, искупая «грехи» торжествующего животного начала в человеке. В результате, по мнению П.А. Кропоткина, носители этики становятся центрами кристаллизации нравственности, т.к. «подражание остается главным средством для распространения прогрессивных нововведений в человечестве» [10]. В итоге «личный инстинкт уступает общественному интересу» и возникает совесть, «которая всегда «глядит на прошлое и служит руководителем для будущего» [10].
На наш взгляд, каждая ступенька возвышения человека выражается в индивидуальных горизонтах планирования, которые можно разделить на следующие виды.
1. Краткосрочные планы и цели. В данном случае этика фактически отсутствует, поэтому каждый индивид волен добиваться любых целей любыми средствами. Нечестное поведение здесь имеет намного больше степеней свободы и поэтому более эффективно для индивида в аспекте соотношения затрат и результата. Следствием этого будет необходимость значительных расходов на средства контроля у всех участников хозяйственной деятельности.
Высокие риски хозяйственной деятельности позволяют относительно безопасно взаимодействовать только с самыми близкими индивидами, в предельном случае - с членами семьи. Все остальные контакты ограничены либо выстраиваются с дорогостоящими механизмами минимизации рисков. Не случайно А.Маршалл считал, что современная фирма и акционерная компания с наемными работниками стали возможны лишь после улучшения хозяйственной и трудовой морали («commercial morality») [26, p. 252].
Рыночная координация хозяйственной жизни здесь намного менее эффективна по сравнению с государственной субординацией. Однако и политики чаще всего руководствуются самыми минимальными сроками, т.е. также действуют неэтично и бесчеловечно - «отсюда представление о государстве-левиафане» [8, с. 175]. Проблема безбилетника, риски оппортунизма и другие провалы рынка максимально выражены.
2. Среднесрочные планы и цели. В данном случае каждый индивид уже пытается понять действия других, глядя на них одновременно со своей и с чужой точки зрения. Между «я» и «они» постоянно происходит обмен и взаимодействие ожиданий, взаимное приспособление с попыткой проникновения во внутренний мир другого. Л.Вальрас для этого вводит понятие нащупывания, т. е. взаимное зондирование предпочтений, ожиданий, готовности к компромиссу и самостоятельно определенных, не подлежащих превышению пороговых значений в контракте. При этом постепенно нарастают стимулы для перехода
от государственной принудительной координации к горизонтальным договорным отношениям.
3. Долгосрочные планы и цели. Удлинение опыта взаимодействия субъектов и повышение частотности контактов рано или поздно приводят индивидов к пониманию того, что «хозяйственная этика, практикуемая людьми в определенном порядке хозяйства, и действующий этос хозяйственной надежности повышают благосостояние общества» [8, с 35]. В результате этика становится выгодной и поэтому необходимой, т.к. она способна купировать провалы рынка и снизить издержки, связанные с санкциями и контролем [19, p. 16].
Постепенно все остальные игроки оцениваются уже не только как средства или препятствия для собственных целей, а как участники кооперативной игры и как фактор, который необходимо учитывать в собственной функции полезности. Другой участник игры превращается из соперника в вынесенную вовне часть самости индивида. В итоге постепенно сглаживаются противоречия между собственными и чужими интересами. Приходит понимание того, что государство является лишь несовершенным заменителем этики [27, p. 221]. Однако это не решает проблему безбилетника и проблему оппортунистического поведения, а значит остается необходимость государственного принуждения. Этика понимается здесь как предвосхищение всеобщности результатов народно-хозяйственной деятельности, достигаемых гармоничным сочетанием собственных действий с ожидаемыми действиями других субъектов.
Все экстерналии здесь максимально прозрачны, что позволяет учитывать их при принятии управленческих решений. Если при краткосрочном планировании основной закон индивидуальной хозяйственной деятельности формулировался как «извлечение прибыли любой ценой», то при долгосрочном планировании он трансформируется в другую форму: «прибыль превыше всего, но честь превыше прибыли» [18, с 138]. Меняются и мотивы предпринимателя, примером чего является известное высказывание В. Ратенау, приведенное В. Зом-бартом: «Я никогда еще не знал делового человека, для которого заработать было бы главным в его профессии, и я хотел бы утверждать, что тот, кто привязан к личной денежной наживе, вообще не может стать крупным деловым человеком» [5, с 131].
4. Планы и цели продолжительностью более жизни отдельного индивида. Этические ценности здесь получают высший приоритет для человечества, а этика фактически трансформируется в религию.
На этом уровне ценность всей системы оценивается несоизмеримо выше, чем ценность отдельного индивида или группы. Это осознается и одобряется самими индивидами, готовыми, не раздумывая, жертвовать собственными краткосрочными интересами ради совокупной
общественной полезности. Мерилом достижения этого состояния является степень безусловной веры друг другу и всей системе. Цель системы выносится куда-то за горизонт, передавая эстафету последующим поколениям.
Подобная суперрациональность может рассматриваться в качестве универсального «гармонизатора» в экономике и обществе. В этом смысле можно отчасти согласиться с П. Кропоткиным, утверждавшим, что «целью нравственности не может быть нечто «трансцендентальное», т.е. сверхсущественное, как этого хотят некоторые идеалисты: оно должно быть реально» [10]. Его позиция «естественного происхождения нравственного чувства» созвучна предложенной выше зависимости этики от горизонта планирования.
История человечества полна примерами самоотверженной деятельности политиков, ученых, военных, которые жертвовали жизнью, понимая, что плоды этой жертвы достанутся другим людям и другим поколениям. Нравственное и этическое напряжение свойственны также и хозяйственной деятельности людей. Без опоры на силу коллектива индивид слабеет настолько, что его жизнеспособность оказывается под угрозой. Осознавая это, индивид будет склонен сберегать достигнутый уровень общественной нравственности даже ценой собственной жизни.
Каждый шаг по расширению горизонта планирования предъявляет все более высокие требования к индивидам. Эти требования заключаются в отречении от текущего потребления ради будущей выгоды, в развитии способности к прогнозированию и к разумному размышлению, а также в способности к социальному взаимодействию, к гармонизации индивидуальных целей. Лучше всего цели достигаются не индивидуально, а коллективно. В итоге получается единое общественное целое.
Движение к целостности требует непрерывного преодоления этического раскола по линии коллективизм / индивидуализм. «Индивидуализм характеризуется сильной концептуальной связью с эгоизмом, а коллективизм тяготеет к прагматизму» [14, с. 232]. Удлинению горизонта планирования способствуют неизбежные повторные контакты (игры с полной информацией [16]), низкие издержки выполнения требований этики, всеобщность соблюдения этики. Следует также иметь в виду, что возможны ситуации, при которых оппортунизм угрожает жизнеспособности самого носителя этого оппортунизма, что ради роста будущей совокупной полезности необходимо соглашаться с упущенной выгодой и частными издержками, результаты которых могут присваиваться кем-то другим. По сравнению с неэтичными конкурентами в краткосрочном периоде можно оказаться экономически менее эффективным.
По большому счету этика становится всеобщим благом или всеобщим эквивалентом, с которым соизмеряется ценность всех остальных благ и цели индивидов. В результате выстраивания этической вертикали ценностей труд в обществе организуется так, чтобы действия каждого не противоречили, а дополняли действия других. Если эту задачу удается решить, то возникает «целое, превышающее сумму своих частей».
Критика предложенной гипотезы
В предложенную выше гипотезу корреляции этики и прогностических способностей индивида не вписывается тип субъекта, описанный А.С. Пушкиным в образе скупого рыцаря. Этот образ максимально удобен для экономистов, т.к. позволяет легко применить к нему математический аппарат и предсказывать его поведение. Именно такой экономический человек, скупой рыцарь, и описывался в работах классиков экономики. С одной стороны, он отказывается от сегодняшнего потребления, умеряя свои желания («Я выше всех желаний; я спокоен», «Смиренно будут ждать моей награды») ради увеличения будущей полезности, чтобы «горсть золота накопленного всыпать». С другой стороны, он полностью лишен любви и сострадания, а также такого понятия, как совесть, которая его «никогда не грызла».
У такого субъекта есть ярко выраженная этика (или, может быть, антиэтика), предполагающая отказ от телесных желаний, способность к прогнозированию, а также планы продолжительностью более жизни. Однако это не предполагает и даже прямо отрицает какую-либо совокупную общественную полезность. Эта фигура имеет хищнические свойства, которые для общества оборачиваются потоком «обманов, слез, молений и проклятий». На наш взгляд, следует более внимательно присмотреться к тому, действительно ли подобный субъект способен к разумному размышлению и долгосрочному планированию.
«Скупой рыцарь» находится в своеобразном симбиозе с обществом, образует с окружающими единую систему. В предельном случае скупой рыцарь способен перекачать себе все ресурсы общества, обрекая его на гибель. Но за гибелью общества немедленно последует гибель и самого скупого рыцаря. Такой исход вполне вписывается в его сверхдолгосрочные планы и даже оказывается желательным («...если б из могилы прийти я мог, сторожевою тенью сидеть на сундуке и от живых сокровища мои хранить, как ныне!..»). Такой исход соответствует и категорическому императиву Канта: «Действуй так, чтобы максима твоей воли всегда могла признаваться как принцип всеобщего законодательства» [23, б. 30]. Скупой рыцарь вполне согласен с тем, чтобы свою своеобразную этику сделать принципом универсального законодательства, в т.ч. применительно к себе самому. Это кантовская этика долженствования и воли.
Подобная позиция вполне соответствует и так называемому «золотому правилу этики» — «не делай другим того, чего не желаешь себе».
Вполне гармонично сюда вплетаются невидимая рука рынка А. Смита, парадокс Мандевиля, принцип Мефистофеля в «Фаусте» («Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла»), т.е. все те концепции, которые исходят из того, что этически нейтральные и даже порочные мотивы отдельных субъектов в конечном счете оборачиваются в общественное благо. Их девиз «Private Vices - Public Benefits» (частные пороки - благо для общества) означает, что этика и ориентация на добро приносят вред обществу. Ведь «в нравственности, как и в природе, нет такого совершенного добра, которое не навредило хоть одному члену общества, точно так же: нет такого законченного зла, которое не оказалось бы выгодным кому-то из божьих созданий» [25, s. 367]. Мандевиль утверждает, что и плохие, и хорошие действия равнозначны между собой, т.к. имеют одинаковые внешние эффекты. Добро автоматически достигается, хотя никто не желает добра и каждый предельно эгоистичен. Как следствие, делание добра также автоматически оказывается вне закона.
Следует отличать ограниченную рациональность человека и неспособность предсказать «как слово наше отзовется» (с положительными и отрицательными экстерналиями) от сознательного и последовательного уничтожения окружающих (сначала экономического, а затем неизбежно и физического). Именно второй случай и заслуживает особого внимания.
Этот взгляд исходит из того, что человек, разрываемый внутренними противоречиями, враждебен сам себе и другим, наносит самому себе и окружающим вред. Как говорит герой рассказа Чехова Яков Иванов из рассказа «Скрипка Ротшильда», «от смерти будет одна только польза: не надо ни есть, ни пить, ни платить податей, ни обижать людей, а так как человек лежит в могилке не один год, а сотни, тысячи лет, то, если сосчитать, польза окажется громадная. От жизни человеку - убыток, а от смерти - польза» [17, с. 305]. Другими словами, такой изощренный и искаженный взгляд на мир утверждает, что совокупная полезность общества максимальна при аннигиляции человека как вида, что для человека лучше избежать испытания от боли, разочарований и страданий, которые он получает за свою жизнь. Все это он испытывает из-за ограниченной рациональности, низкой степени осознанности и неспособности видеть отдаленные последствия своих и чужих действий. Он преодолевает все эти ограничения через боль и страдания. Таким образом, данная концепция принципиально отрицает развитие и возвышение человека.
Исходя из вышесказанного, можно уточнить термины, которые используются в настоящей статье. Под этикой мы понимаем систему правил и ценностей общества, направленных на преодоление ограничений
общества, на межиндивидуальную гармонизацию и возвышение человека через расширение горизонта осознанности. Соответственно, антиэтика - это система правил и ценностей, отрицающих развитие общества и человека, и направленных на их деградацию и саморазрушение.
Этика является тем центром, вокруг которого выстраиваются производственные цепочки. Она ликвидирует дилемму заключенного, проблему безбилетника и раздвигает горизонты планирования. Сама этика становится фундаментальным общественным благом, являясь объектом неконкурентного использования. Обрушение этического центра вызывает эрозию правил, экспоненциальный рост конкурентности и конфликтности. Как следствие, происходит распад стройного и гармоничного производственного организма на отдельные, слабые и разобщенные, производственные цепочки. Обрушение нравственного полюса притяжения тут же приводит к активизации полюса анти этики, вокруг которого кристаллизуются новые связи, основанные на иных ценностях.
Характер этих новых связей хорошо виден из рассуждений Ман-девиля, который приходит к выводу, что ущерб для одних субъектов может быть благом для всего общества или его существенной части. Так, «большой лондонский пожар дал хлеб и работу множеству пожарных и строительных рабочих при восстановлении города, а бережливость состоятельных слоев общества способствовала безработице низших слоев» [24, б. 174]. Но по этой логике, обогащение высших слоев за счет разорения низших является точно таким же благом. Иными словами, благом оказывается любое перераспределение собственности, вне зависимости от адресата. Идеально, в таком случае непрерывно перемещать все имеющиеся в обществе ресурсы между разными субъектами. Поскольку делать это добровольно невозможно, будет использоваться репрессивный аппарат государства с соответствующим ростом издержек. В итоге мы вновь возвращаемся к рассмотренному выше краткосрочному периоду со всеми его недостатками.
Таким образом, главным следствием антиэтики является сжатие горизонта планирования, который умножает незапланированные отрицательные последствия для третьих лиц, заставляет актуализировать эгоизм каждого. В совокупности это вызывает очередную волну эрозии этики.
Способность сберегать как проявление этики
Проследим возможные этапы удлинения горизонтов планирования. Самым краткосрочным хозяйственным поведением являются собирательство и охота. Их индивиды максимально автономны и поэтому сообщества малочисленны. Хищнический характер потребления и рост вооруженности индивида неизбежно приводят к исчерпа-
нию Рост поселений и развитие земледелия усложняют социальные связи и сельскохозяйственные технологии. Центральная власть берет на себя функции арбитража, принятия решений, перераспределения ресурсов, организацию общественных работ. Следствием этого стала «городская революция» (У-Ш тысячелетия до н. э.) - «образование крупных человеческих агломераций, строительство ирригационных каналов, появление письменности и первых правовых документов, регламентировавших сосуществование при высокой концентрации и согласованной деятельности сообществ, объединявших сотни тысяч человек» [13, с. 214].
Эти и последующие этапы развития демонстрируют переход от естественных к неестественным состояниям. «Сообщества, вышедшие за порог первобытности, предстают. как некоторая аномалия, как случаи, когда неспособность достичь равновесного состояния на первобытном эволюционном уровне привела не к вымиранию, а к болезненному переходу на более «высокий» эволюционный (энергетический) уровень и к попыткам (далеко не всегда успешным) достигнуть равновесия уже на этом уровне» [9, с. 97]. Дело по-видимому в том, что человек сам становился другим: он создавал орудия труда и одновременно эти орудия совершенствовали его самого. Откатиться назад означает личностно деградировать. Новый уровень осознанности требовал искать новые пути решения кризиса вместо повторения уже пройденного пути.
Важной особенностью рассматриваемого процесса является постоянный рост субъектности и субъективности человечества: воли, мышления, воображения, планирования, способности устанавливать долговременные связи, брать ответственность. Каждый раз человечество перекраивало не только природу, но и самого себя. Развитие происходило через рост интеллекта, т.к. человек каждый раз создавал все более динамичные и дифференцированные формы отражения и опережающего моделирования. Чем сложнее деятельность, тем более сложные когнитивные структуры нужны для предвосхищения последующих событий по их начальным признакам.
Принципиально изменяются взаимоотношения между индивидами и их группами, устраняются противоречия, о чем косвенно свидетельствует то, что «с прогрессирующим ростом убойной силы оружия и плотности проживания людей процент военных жертв от общей численности населения на протяжении тысячелетий не возрастал. Судя по всему, он даже медленно и неустойчиво сокращался, колеблясь между 4% и 1% за столетие» [13, с. 185]. Дж. Даймонд, обобщив свои многолетние наблюдения и критически осмыслив данные коллег, резюмировал: «в обществах с племенным укладом... большинство людей умирают не своей смертью, а в результате преднамеренных
убийств» [21, р. 277]. Таким образом, несмотря на то, что плотность взаимодействия между разными группами стремительно возрастала, агрессивность и физическое насилие уменьшалось. Это может означать только одно: на каждом новом этапе все сильнее сглаживались внутренние социальные противоречия, усиливалась взаимозависимость и гармонизировались интересы. Каждый индивид включался во все большее количество коммуникационных цепей.
Способность ждать и подавлять свои потребительские инстинкты ради инвестирования в будущее четко коррелируют с этическими требованиями умерять свои потребности. Исходя из этого, Адам Смит правомерно находил в способности ждать этическое начало [29, р. 312]. «Сбережение есть трансценденция непосредственно переживаемого настоящего, инвестиция - проявление великодушия» [29, р. 312]. Следовательно, и сбережения следует оценивать как этический феномен. Отсюда, этика представляет собой вид капиталообразования [20, р. 10], а этическое поведение является капитальным или общественным благом.
Таким образом, капитал как результат долгосрочного аскетизма создается трудом всего общества и принадлежит всему обществу в равной степени. Он создан благодаря самовоздержанию как управителей, так и людей физического труда, которые в момент исходного вложения капитала имели право его непосредственно потребить.
Исторически первый капитал как излишек продукта, превышающий стандартный рацион, был создан на определенном уровне развития созидательных способностей общества, а также техники и технологии. Решение о его накапливании и инвестировании, скорее всего, было добровольным и сообща принималось всеми членами общества. Каждый сознательно потребил меньше, чем мог бы. Другими словами, каждый умерил свои желания в пользу сбережения. Тот факт, что в последующем этот разросшийся капитал был присвоен отдельными членами общества, не отменяет этические права на него каждого участника исходного инвестирования «даже если не учреждается никакого механизма контроля за их осуществлением» [3, с. 28].
Сигнальная система этики
Суть и предназначение этики состоит в том, чтобы выразить, «что такое хорошо и что такое плохо». Она не обязана пояснять причины такой оценки, но должна давать четкий сигнал во всех основных аспектах бытия общества.
Поэты, писатели, художники, архитекторы и артисты являются высшими носителями этики (или анти этики). Из живописи, музыки, архитектуры, одежды вытекает некоторый нравственный образ поведения каждого члена сообщества. В этом мы можем опереться на
фразу А.С. Пушкина о том, что «поэзия выше нравственности» [12, с. 312]. Но идеальные образы необходимо материализовать, чтобы они нашли свое отражение в человеческом бытии. Образы подхватывают индивиды, выполняющие роль трансляторов этики. Субъектам, взявшим на себя эту функцию, предстоит задача разработать такой язык символов, которые будут понятны широким массам, а также будут не противоречивыми и не порождающими хаос.
Самым главным продуктом этой прослойки общества является представление о ценностях поступков и благ, вследствие чего «действующий субъект делает выбор не между поступками, а между образами и мыслями о поступках» [28, р. 2]. Культурная общность оценок способствует возникновению этоса, который, в свою очередь, является основой для меновых операций.
Трансляторы этики выстраивают все ценности по шкале, соответствующей градации горизонтов планирования: приятное, полезное, благородное, святое. Соответствующая градация проводится и среди благ: частное благо, коллективное благо, общественное благо, духовное благо. [2; 4] Тем самым изменяется направление мыслей и целей людей от телесного к возвышенному. Деятельность и сама жизнь каждого человека обретает смысл и своего рода бессмертие. Этическое выпрямление общества невозможно через принуждение и насилие - это инструменты краткосрочной эффективности. У каждого члена общества должна сохраняться свобода воли по принятию или непринятию этики.
Наделение индивида функцией транслятора этики во многом определяется размером сообщества. В малой группе им скорее всего станет наиболее достойный, но остающийся «первым среди равных». В больших группах, где личное знание друг друга невозможно, носитель этики должен использовать некие ритуалы и опознавательные знаки, которые демонстрируют его принадлежность миру идей в большей степени, чем миру физическому. Так рождается тезис об обожествлении правителей, предков и общественных деятелей минувших эпох. Приписывание им нечеловеческих или сверхчеловеческих качеств устраняет все споры об их праве на высшее мнение и устраняет конфликтность в обществе.
Внутренне непротиворечивый и не конфликтный этический образ будущего должен опираться на прошлый опыт и предлагать такое устремление, ради которого стоит жить и трудиться. Этот образ доносится до всех через предметы искусства, а также через личное поведение носителя этики. Каждый его безнравственный поступок мгновенно распространяется по всему обществу, разрушая этическое мировоззрение людей и создавая анти этическое. Поэтому кодекс чести элиты является важнейшим условием выживания общества в долгосрочном временном интервале. Таким образом, именно нравственность выступает важным инструментом управления в обществе и экономике.
На более низком уровне образ конкретизируется в проектах по организации материального пространства и внутригрупповых коммуникаций. Именно на этом уровне проектируются способы общественного жития и хозяйственной практики, технологии производства и производственные цепочки (или их отсутствие).
Ценность творчества носителей этики для повышения осознанности общества можно оценить только косвенно, по отражению воспринимающей стороны, а именно:
• по количеству людей, которым адресуется нравственный посыл, и сознание которых может быть затронуто. В предельном случае - это все человечество;
• по длительности внимания воспринимающей стороны к объектам этики и/или частота обращений к ним. Объект с предельной концентрацией этики содержит множество смысловых слоев, которые по-новому открываются при каждом контакте. По этой причине перечитывание книги, многократное прослушивание музыки, повторное рассматривание картины открывают новые подтексты, новые уровни понимания;
• по глубине, длительности и утонченности чувства, заложенного в объекте этики. В отличие от поверхностных эмоций и животных инстинктов, этически зрелое произведение наполнено вечно живыми нравственными смыслами.
Если бы была найдена возможность количественно оценить объекты человеческой культуры по указанным параметрам, то общество далеко продвинулось бы в достижении бесконфликтного и гармоничного развития. За неимением такого инструмента оценки необходимо любые объекты творчества предъявлять обществу только после проверки временем. Не случайно цензура вполне уживается с высочайшими всплесками культуры (например, «золотой век русской поэзии» при «свирепой» цензуре Николая I).
В современных условиях государство вряд ли способно эффективно выполнять роль транслятора или хотя бы фильтра общественной этики. Эта роль могла бы подойти только для «гиперрационального» государства, которого не существует. Как справедливо замечает Капе-люшников, «правительства подвержены тем же ошибкам, что и частные лица. Они имеют короткие горизонты планирования; применяют сверхвысокие нормы дисконтирования, когда выгоды от тех или иных решений достаются прямо сейчас, а издержки возникнут в отдаленном будущем; легко поддаются соблазнам, сулящим краткосрочные политические дивиденды; склонны давать обещания и затем отказываться от них, когда подходит время их выполнять» [6, с. 36]. Только само российское общество, устав от перманентного кризиса, может изменить себя, обратившись к этическим авторитетам прошлого и настоящего.
Можно сказать, что этический «стержень» общества будет создан в том случае, если локус внимания народа перенесется от сегодняшнего «Я» к будущему «Мы». В этом случае в каждом новом круге отражения произойдет сдвиг сознания индивидуумов, изменяющий практическую деятельность. Этот сдвиг можно было бы отследить и оценить с помощью таких показателей, как горизонт государственного планирования, сроки инвестиций частных лиц, количество детей в семье, доля доходов населения, направляемых на благотворительность, темпы прироста богатства, накопленного индивидом за свою жизнь, а также доля свободного времени, потраченного на добровольную, безвозмездную помощь другим лицам (волонтерство).
Если указанные индикаторы устойчиво возрастают, то нравственный фундамент общества укрепляется, межиндивидуальные узы гармонизируются, появляются предпосылки бескризисного развития человечества. В российском же обществе в последние десятилетия господствовали противоположные тенденции: «малый радиус доверия участников рынка как друг к другу, так и к действующим институтам», «ослабление инвестиционной активности и искажение самой структуры инвестиций (смещение вложений от долгосрочных к краткосрочным, от менее ликвидных к более ликвидным, от внутренних к внешним и т. д.)» [7, с. 26].
Понимание каждым индивидом влияния своих ориентированных в будущее действий на сегодняшнее благосостояние может существенно изменить причинно-следственные связи в обществе. В этом смысле обнадеживают «малозначительные» изменения, наблюдаемые в российском обществе в последнее время. Это возрастающая готовность автовладельцев уступить дорогу пешеходу, неожиданная и необъяснимая только штрафами готовность пристегивать ремни безопасности, растущая нетерпимость людей к разбрасыванию мусора. Эти, пока еще крайне слабые сигналы косвенно свидетельствуют об усилении полюса этики в стране и могут привести появлению про-тоинститутов, «которые задают фундаментальные общественные ценности» [15, с. 22].
Деятельность каждого индивида в современной системе «экономи-зируется». При этом в сфере обмена и прав собственности действуют всеобщие, формальные принципы, которые не направлены на материальные ценности, но которые координируют рациональное стремление индивидов к достижению своих целей. Данные принципы и есть не что иное, как этика. Этика координирует в первую очередь не действия, а предпочтения и систему ценностей индивида. Таким образом, деятельность индивида в конечном счете подчиняется преимущественно не материальному объекту, удовлетворяющему желания, а нематериальным ценностям.
ЛИТЕРАТУРА
1. Атанов А.А. Понятие «благополучие» в эпистемологическом анализе. // В сборнике: Актуальные тенденции развития мировой экономики. материалы международной научно-практической конференции: в 2 ч. 2016. С. 112-117.
2. Баганов В.Ю. Этические принципы принятия решения в условиях неопределенности // В сборнике: Активизация интеллектуального и ресурсного потенциала регионов: новые вызовы для менеджмента компаний. Материалы 2-й Всероссийской конференции: в двух частях. 2016. С. 11-15.
3. БогодельниковаЛ.А. Мораль, право, закон, права человека // Евроазиатское сотрудничество. Материалы международной научно-практической конференции. 2017. С.23-29.
4. Горев В.П. Должна ли экономическая теория заниматься духовным производством // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2013. № 1. С. 13-17.
5. Зомбарт В. Буржуа. М.: Наука. 1994.
6. Капелюшников Р.И. Поведенческая экономика и «новый» патернализм // Вопросы экономики. 2013. № 10. C. 28-46.
7. Капелюшников Р.И. Собственность без легитимности? Препринт WP3/2008/03. М.: ГУ ВШЭ. 2008.
8. Козловски П. Принципы этической экономии. СПб.: Экономическая школа. 1999.
9. Коротаев А.В. Тенденции социальной эволюции. // Общественные науки и современность. 1999. № 4. С. 112-125.
10. Кропоткин П.А. Этика. Происхождение и развитие нравственности // Голос Труда. СПб.; М.: 1922. www.rgo-sib.ru/book/articles/21.htm.
11. Кушнер В.Г. Физическая наука: исторический обзор от истоков до нового времени // Инновационная наука. Ч. I. 2015. С. 3-8.
12. Ломоносов А.Г. Заметки по поводу книги Сергея Даниэля «Музей» // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Вып. 4. С. 311-314.
13. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте универсальной истории. М.: Мир. 2004.
14. Робертсон К., Гайгер С. Этика и отношение менеджеров к этическим кодексам: данные из Перу и США // Управление корпоративной культурой. 2012. № 3. С. 230-242.
15. Рудяков В.А., Сметанина Т.В. Проблема легитимации российской частной собственности в институционально-историческом контексте // Известия Уральского государственного экономического университета. 2016. № 4 (66). С. 19-29.
16. Тагаров Б.Ж., Тагаров Ж.З. Особенности информационного неравенства в современной экономике // Креативная экономика. 2018. Т. 12. № 5. С. 543-554.
17. Чехов А.П. Сочинения в 18 томах. М.: Наука. 1977. Т. 8. С. 297-305.
18. Швецов Ю. Современная экономическая теория и нравственность // Общество и экономика. 2014. № 10. C. 133-150.
19. Arrow K.J. Political and economic evaluation of social effects and externalities // Intriligator M.D. (Ed). Frontiers of quantitative economics. Amsterdam: North Holland, New York: Elsevier. 1971. P. 3-25.
20. Buchanan J.M. Ethical rules. Expected values and large numbers // Ethics. 1965. Vol. 76. P. 1-13.
21. Diamond J. Guns, germs, and steel. The fates of human societies. NY., London: W.W. Norton & Company. 19997.
Вестник ИЭ РАН. №1. 2019
С.73-87
22. Hunt S.D., Vitell S.A. A general theory of marketing ethics. Journal of Macromarketing. 1986. № 8(2). r. 5-16.
23. Kant I. Kritik der praktischen Vernunft., ebd. 1788. Bd. 5.
24. Koslowski P. Ethik des Kapitalismus // Mit einem Kommentar von J.M. Buchanan. Tubingen: J.C.B. Mohr. 1982. S. 174.
25. Mandeville B. de. The fahle of the bees (1705-1729) / Kaye F.B. (Ed.). Oxford: Oxford Univ. Press, 1924. S. 367.
26. Marshall A. Principles of Economics. London: Macmillan. 1890. Vol. 1. S. 252.
27. McKenzie R.B. The Economic Dimension of ethical behavior // Ethics. 1977. Vol. 87.
28. Shackle G.L.S. Imagination and nature of choice. Edinburgh: Edinburgh univ. press.
29. Smith A. The theory of moral sentiments / West E.G. (Ed.). Indianapolis: Liberty classics. 1976.
ABOUT THE AUTHOR
Igor Vasilyevich Anokhov - Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Economic Theory and Institutional Economics of Baikal State University, Irkutsk, Russia. i.v.anokhov@yandex.ru.
MORALITY AS A MANAGEMENT TOOL
The article analyzes the impact of ethics on economic processes. It is hypothesized that the relevance and effectiveness of ethics is determined by the planning horizon and by the long-term goals. The author comes to the conclusion that in an extremely long time horizon, social relations are harmonizing. Moral images, concentrated by carriers of ethics, directly determine the nature and direction of socio-economic processes and phenomena. This is illustrated by the example of scientific and technological progress, the nature of which signals the dominant ethics. Keywords: ethics, morality, morals, planning horizons.
P. 208-221.
1979.
JEL: A13.
