CC BY
124
DOI: 10.48647ZIFES.2022.62.39.013
Н.В. Селезнева
НОВЫЙ ВЕКТОР «МЯГКОЙ СИЛЫ» КИТАЯ: ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОЛИТИКИ В ОТНОШЕНИИ ИНСТИТУТОВ
Конфуция
Аннотация. Китай на протяжении последних 20 лет активно занимался наращиванием своей «мягкой силы». Качественно переработав концепцию Дж. Ная и адаптировав ее под китайские реалии и внешнеполитические задачи, Китай стал развивать концепцию «мягкой силы культуры», которая получила не только внешнеполитический, но и внутриполитический вектор. Несмотря на сложную геополитическую обстановку, когда на первый план выходит применение «жесткой силы», вопросы, посвященные «мягкой силе» не перестают быть актуальными — осмысление самого феномена «мягкой силы», теории и практики ее применения, механизмов, инструментов и ресурсов «мягкой силы» позволяют заложить основы и сформировать рамки для действий политических акторов в мирное время. В связи с чем представляется небезынтересным проанализировать опыт применения «мягкой силы» крупными державами, в частности Китаем, поскольку он, являясь одним из важнейших локомотивов глобальной экономики, одним из ключевых игроков на мировой политической арене, важным гарантом безопасности, а также страной, рассматривающей «мягкую силу» как часть совокупной мощи государства, уже накопил богатый опыт теоретического осмысления и практического применения «мягкой силы».
Одним из общепризнанных инструментов «мягкой силы» Китая считаются Институты Конфуция, которые открывались под патронажем и при деятельном участии правительства Китая в различных странах и регионах мира. Между тем, «культурная экспансия» Китая в лице Институтов Конфуция столкнулась с протестными настроениями во многих странах Запада, на что Китай не мог не отреагировать. Приход к власти Си Цзиньпина привел к переоценке и пересмотру внешней культурной политики Китая, что отразилось на трансформации концепции «мягкой силы культуры», которая в дополнение к внешнему, получила и внутренний вектор развития, направленный на население самого Китая. В то же время на внешнем треке произошло приспосабливание Институтов Конфуция к инициативе «Пояс и путь», а также было проведено реформирование Канцелярии по распространению китайского языка (Ханьбань). Представляется, что в новых реалиях Институты Конфуция будут использоваться Китаем не столько, как инструмент «мягкой силы», сколько как ресурс «мягкой силы культуры».
Ключевые слова: Китай «мягкая сила», «мягкая сила культуры» Китая, Институты Конфуция, культурная экспансия.
Автор: Селезнева Наталья Викторовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры международных отношений и регионове-дения Новосибирского государственного технического университета. E-mail: [email protected]
Конфликт интересов: Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
N.V. Selezneva
China's New Soft Power Vector: Transforming Policy towards Confucius Institutes
Abstract. China has been actively building up its soft power over the past twenty years. Having reworked J. Nye's concept and adapted it to the Chinese reality and foreign policy tasks, China has begun to develop the concept of soft power of culture, which has received not only the foreign policy, but also the home policy vector. Despite the complex geopolitical environment, when the use of hard power comes to the fore, the issues referring to soft power do not cease to be relevant — comprehension of the phenomenon of soft power itself, the theory and practice of its application, mechanisms, tools and resources of soft power allow laying the foundation and forming the framework for the actions of political actors in peacetime. In this regard, it is important to analyze the experience of large powers, particularly China, in applying soft power because, being one of the most important engines of the global economy, one of the most important players in the global political arena, an important guarantor of security, and a
country that views soft power as part of the total power of the state, China has already accumulated a rich experience of theoretical understanding and practical application of soft power.
Confucius Institutes, which have been opened under the patronage and active involvement of the Chinese government in various countries and regions of the world, are considered one of China's acknowledged soft power tools. However, China's "cultural expansion" through the Confucius Institutes has faced protest sentiments in many Western countries, to which China could not but respond. Xi Jinping's accession to power led to a reassessment and revision of China's foreign cultural policy, which was reflected in the transformation of the concept of soft power of culture, which, in addition to the external, received an internal vector of development aimed at the population of China itself. At the same time, on the external track, the Confucius Institutes were adapted to the Belt and Road Initiative and the reform of the Office of Chinese Language Council International (Hanban) itself was implemented. It seems that in the new realities, the Confucius Institutes will be used by China not so much as an instrument of soft power, but more as a soft power cultural resource.
Keywords: soft power, soft power of culture of China, Confucius Institutes, cultural expansion, China.
Author: Natalia V. SELEZNEVA, Ph.D. (Philology), Associate Professor, International relationship and regionology Department, Novosibirsk State Technical University. E-mail: [email protected]
Conflict of interests: The author declares the absence of the conflict of interests.
Китай на протяжении последних 20 лет активно наращивал свою «мягкую силу», сделав ее основным инструментом внешней политики страны и одной из четырех важнейших составляющих совокупной мощи государства. Качественно переработав концепцию Дж. Ная и адаптировав ее к китайским реалиям и внешнеполитическим задачам, Китай стал развивать концепцию мягкой силы культуры, сделав основную ставку на «культуроцентричность». Директор Научно-исследовательского центра по изучению «мягкой силы» Чжан Гоцзо считает, что постановка слова культура перед терминосочетанием мягкая сила, является показателем того, что именно культура занимает ведущее место, особенно в вопросах идеологии, ценностей и государственного устройства, и имеет ключевое значение в усилении права голоса (хуаюйцюань) [Чжан, 2015].
«Культороцентричность», как специфическая черта «мягкой силы» по-китайски, признается многими отечественными специалистами (В.А. Абрамов, Н.А. Абрамова, О.Н. Борох, Т.Н. Кучинская,
А.В. Ломанов, С.В. Михневич, Е.И. Сафронова, К.Е. Тарабарко, М.Л. Титаренко и др.). Отечественными экспертами культуроцен-тричность «мягкой силы» Китая трактуется как соединение конфуцианских социальных и политических ценностей, народных традиций и обычаев, искусства и китайского языка [Кокарев, Комиссина, Све-денцов, 2019, с. 13]. Культура рассматривается как главный источник «мягкой силы» в Китае. Этот подход соответствует духу китайской традиции, в которой созидательное цивилизационное начало «вэнь» стояло выше разрушительной воинственности «у». Конфуцианцы противопоставляли путь мудрого и добродетельного правителя (ван дао) грубой власти использующего силу и пренебрегающего гуманностью деспота (ба дао). Моральные ценности и культура выступали чуть ли не единственным приемлемым инструментом для наставления людей. Такой же подход относился к взаимодействию с другими народами [Титаренко, 2015, с. 6—7].
Если говорить о периоде до прихода к власти Си Цзиньпина, то отечественные исследователи считали, что «Главное для Китая не в том, чтобы убедить мир в моральном превосходстве «китайского пути развития» и универсальности предлагаемых КНР решений, а в том, чтобы примирить международное сообщество с неизбежным фактом возвышения Китая и укрепить свое влияние в мире» [Лузянин, Мамонов, 2011, с. 11].
С.Г. Лузянини и М.В. Мамонов также отмечают, что задача китайской дипломатии — донести идею о том, что перестройка глобальной системы международных отношений невозможна без участия Китая. Эксперты видят три основных источника «мягкой силы»: «гармоничная» дипломатия, богатство национальной культуры и успех китайской модели модернизации1. Сейчас же «мягкой силе» в Китае отводится иная роль: «...то, что китайский народ поднялся, разбогател, означает, что материальные опоры культурного развития и повышения мягкой силы культуры стали более прочными...повышение мягкой силы культуры является одним из ключевых смыслов великого возрождения китайской нации» [Чжан, Лю, 2020, с. 83]. Под «мягкой силой культуры» в Китае принято понимать «проявленные сплоченность, привлекательность и влиятельность культуры» [Чжан Шу-анси, 2020, с. 30]. Под сплоченностью Чжан Шуанси подразумевает сплоченность китайского народа вокруг своей культуры. Не оставляет
1 Борох О., Ломанов А. Скромное обаяние Китая // Полит.ру 07.04.2008. URL: http:// polit.ru/article/2008/04/07/china/ (дата обращения: 15.04.2022).
сомнений тот факт, что вектор направленности «мягкой силы» Китая меняется с внешней аудитории на внутреннюю, что является результатом осмысления предшествующих действий. Так, китайские исследователи И Сяомин и Хэ Лигуан пишут, что у китайской культуры есть внутренние проблемы, именно поэтому она и не становится привлекательной, а может стать привлекательной только тогда, когда ее внутренние качества улучшатся. Китайские исследователи говорят больше о том, как повысить привлекательность культуры, увеличить мощь «мягкой силы культуры», то есть делают акцент на внутреннем проявлении. Описывая современное состояние китайской «мягкой силы культуры», И Сяомин и Хэ Лигуан прибегают к метафоре: «если вино хорошее, то его аромат проникнет и в самые глухие закоулки», делая акцент на том, что китайская культура по своей сути включает и социалистические, и капиталистические, и феодальные элементы и необходимо критически подходить к тому, что же предполагается транслировать вовне. Авторы считают, что необходимо проводить реформирование и обновление традиционной культуры, становиться открытыми иностранной культуре, активно учиться и перенимать лучшие достижения западной культуры, тем самым пытаться улучшить ресурсы собственной культуры [И, Хэ, 2020, с. 3].
По мнению Чжан Гоцзо и Лю Цунлин, культура социализма с китайской спецификой складывается из трех составляющих: традиционной культуры (в качестве основной), революционной культуры как пример революционного духа, который необходимо взращивать для повышения влияния мягкой силы культуры и социалистической передовой культуры [Чжан, Лю, 2020, с. 83]. При этом авторы отмечают, что на экспорт должна идти только традиционная культура, объективно понимая, что революционная и передовая социалистическая культура могут быть использованы исключительно внутри Китая.
Кроме того, Чжан Гоцзо и Лю Цунлин рассматривают повышение влияния «мягкой силы культуры» как противостояние и борьбу с культурным доминированием Запада: «Перед лицом силовых культурных атак зарубежных государств, перед лицом контроля Запада над правом голоса в диалоге, перед лицом идеологических сражений, перед лицом сложной внутренней и внешней обстановки, для повышения мягкой силы культуры мы вынуждены проводить великую битву, чтобы прорвать эти преграды, превратить соперничество в свой шанс, из пассивных стать активными, сделать так, чтобы «китайское» стало «мировым» [Чжан, Лю, 2020, с. 87].
Но не следует полагать, что особое значение культуры в рамках концепции «мягкой силы», это нечто новое, что привнесли китайские авторы в процессе «китаизации» концепции Ная. Сам Дж. Най обращал внимание на то, что культура и транслируемые ею локальные ценности, становятся инструментом soft power — как сила притяжения и привлекательности стран. Среди объектов привлекательности может быть и привлекательность экономического роста, и даже военной силы, но главным ресурсом «мягкости» является культура и политические (внутри- и внешнеполитические) ценности. «Мягкая сила страны во многом опирается на три основных ресурса: культуру (там, где он нравится другим), политические ценности (когда есть соответствие им внутри страны и за рубежом) и ее внешнюю политику (когда другие считают ее законной и имеющий моральный авторитет)» [Nye, 2012, с. 153]. Вместе с тем, китайская концепция «мягкой силы» имеет ярко выраженную специфику и рассматривает «мягкую силу» как ресурс не только для переустройства глобального мирового порядка, но и для внутреннего переустройства. Именно поэтому представляется возможным говорить о двух векторах «мягкой силы культуры» Китая — внешнем и внутреннем.
И.Е. Денисов отмечал, что «после 2012 г. активизировался поиск новой модели взаимоотношений Китая с внешним миром, что в практическую область перешли дискуссии о необходимости новой проак-тивной дипломатии» [Денисов, 2017, с. 86]. Именно после прихода к власти Си Цзиньпина Китай стал активно продвигать традиционные ценности китайской культуры, облаченные в политический дискурс глобальных общечеловеческих ценностей и сформулированные в концепции сообщества единой судьбы человечества. Несмотря на то, что с момента обнародования концепции в 2013 г. минуло уже почти 10 лет, она остается главной внешнеполитической концепцией Китая, о чем наглядно свидетельствует тот факт, что во всех официальных документах, программных речах и выступлениях, обращенных к внешней и внутренней аудитории формулировка сообщество единой судьбы человечества по-прежнему присутствует. Для Китая стало важным «уметь повествовать о событиях китайской жизни, правдиво, многомерно и всесторонне раскрывать Китай, наращивать мягкую силу культуры Китая» [Доклад Си Цзиньпина...], тем самым формируя и укрепляя свою «дискурсивную силу» [Денисов, 2020] как право высказываться, быть услышанным и принятым на международной арене.
Китайские исследователи Фань Минь и Ли Гоцин отмечают, что после XIX съезда КПК в китайском обществе усилились противоре-
чия по оценке внешней культурной политики Китая, касающиеся формирования имиджа Китая, методов и способов распространения китайской культуры за рубежом. Именно поэтому решением XIX съезда стало укрепление культурного строительства внутри Китая, что рассматривалось как важная составная часть внешней культурной политики [Фань, Ли, 2019, с. 106].
Китайские идеологи стали связывать концепцию «мягкой силы культуры» и ее укрепление с вопросами национальной идентичности, социалистическими ценностями, «четырьмя уверенностями», «дискурсивной силой», или правом голоса на международной арене. Директор научно-исследовательского центра по изучению мягкой силы Чжан Гоцзо считает, что «ядерные социалистические ценности являются душой мягкой силы культуры, они напрямую определяют характер и направление развития мягкой силы культуры» [Чжан, Лю, 2020, с. 88]. Китайский исследователь полагает, что «Новая эпоха выдвигает новые требования к мягкой силе культуры: она должна обладать еще большей консолидирующей способностью, должна быть более конформной (должны появляться новые надстройки в тех местах, где происходит разочарование, «потеря обаяния», в противном случае может наступить политический кризис»), должна вырабатывать консолидированное понимание и ответы на новые вызовы, новые нестабильности, на новые требования, возникающие из-за стремительного развития материального уровня жизни; должна обладать большей направляющей ролью [Чжан, Лю, 2020, с. 86].
Несмотря на то, что на сегодняшний день оценка эффективности применения «мягкой силы» до сих пор не имеет четких критериев и остается крайне субъективной, однако по мнению С.В. Криво-жих, «мягкая сила» Китая справляется с задачами разъяснения своей позиции международному сообществу, вызывает понимание и уважение к культурным особенностям, делает так, чтобы голос Китая на международной арене был услышан, что в итоге способствует выстраиванию выгодных для Китая отношений с другими странами [Кривожих, 2019, с. 94]. А.И. Погорлецкий отмечает, что «наилучшие возможности реализации «мягкой силы» влияния Китая в мире сконцентрированы в таких областях, как технологии, образование, культура и спорт» [Погорлецкий, 2020, с. 27]. Наиболее заметны действия Китая именно на культурно-образовательном треке внешней политики.
Реализуя на практике концепцию «мягкой силы», Китай с 2004 г. начал построение глобальной сети культурно-образовательных цен-
тров Институтов и Классов Конфуция, общее число которых на сегодняшний день превышает 1,5 тыс. Согласно уставу, основной функцией Институтов Конфуция является обучение китайскому языку и культуре1. Чжоу Янфэй считает, что распространение языка играет ключевую роль в распространении культуры, что язык является тем мостом, который свяжет Китай и весь остальной мир. Чжоу Янфэй также ссылается на слова Си Цзиньпина, который говорил о том, что для повышения мягкой силы культуры Китая необходимо «по форме — китайское, а исходим из зарубежного», а для этого необходимо построить мост, связывающий Китай и весь другой мир и таким мостом является язык [Чжоу, 2020, с. 91].
Между тем, Институты Конфуция вызвали в мировом сообществе амбивалентные реакции — от одобрения до категорического отрицания, доходящего до обвинений в политической пропаганде и полного прекращения деятельности в отдельных странах [Ван Шо, 2018]. Такое же противоречивое отношение к Институтам Конфуция наблюдалось и внутри страны [Фань, Ли, 2019, с. 106; Гао, Сун, 2019, с. 38]. Китайская сторона не оставила проблему без ответа и подошла к ее решению со всей серьезностью. Сперва в Китае были открыты научно-исследовательские центры, занимающиеся исключительно проблемами стратегического планирования и траекториями развития Институтов Конфуция. Так, в 2018 г. на открытии первого научно-исследовательского центра Институтов Конфуция при Шаньдунском университете Ма Цзяньфэй, являющийся заместителем генерального директором Штаб-квартиры Институтов Конфуция и партсекретарем Ханьбань2 заявил, что Институты Конфуция стоят перед новым эта-
3
пом перехода к внутренним преобразованиям .
В своем выступлении Ма Цзяньфэй расставил ряд акцентов в последующем развитии Институтов Конфуция. Во-первых, говорилось о необходимости выстраивания системы оценки качества работы Институтов Конфуция, необходимости обновления моделей организа-
1 Zhangcheng [CIEF Policy]. URL: https://www.cief.org.cn/zcc (accessed: 18 April, 2022). (In Chinese).
2 Ханьбань — Канцелярия по распространению китайского языка (еще один перевод — Канцелярия Международного совета китайского языка).
3 Zlang Qingli (2020). Kongzi xueyuan jinru neihan fazhan jieduan [The Confucius Institute has entered the stage of connotative development] // Zhongguo shehui kexuewang — Zhongguo shehui kexuebao [China Social Science Net-Chinese Journal of Social Sciences]. URL: http://news.cssn.cn/zx/bwyc/201811/t20181119_4777643.shtml (accessed: 18 April, 2022). (In Chinese).
ции обучения, и реализации стратегии «Китайский +»1, необходимости проведения комплексного реформирования системы управления Институтами Конфуция. Во-вторых, серьезное внимание было уделено повышению качества организации обучения и развитию содержательной стороны обучения, а также активизации работы по расширению педагогических кадров, в том числе и подготовке преподавателей по месту базирования, активное привлечение местных преподавателей для работы в Институты Конфуция. Кроме того, в речи Ма Цзяньфэя была дана установка на укрепление регионального сотрудничества Институтов Конфуция, создание механизмов межстранового и межрегионального сотрудничества между Институтами Конфуция для обмена опытом и совместного использования ресурсов. Помимо интенсификации сотрудничества внутри сети, Институтам Конфуция было рекомендовано укреплять сотрудничество с местными университетами, продвигать культурный туризм между городами-побратимами, укреплять сотрудничество с китайскими и иностранными компаниями, поддерживать и поощрять все слои общества к участию в строительстве Институтов Конфуция, а также сделать фонды финансирования Институтов Конфуция более разнообразными и многосторонними.
Говоря о роли и значении аналитических центров (при Шан-дуньском университете, а также при Чжэцзянском педагогическом университете), ответственных за выработку стратегии развития Институтов Конфуция, Ма Цзянфэй отметил, что, во-первых, создается проблемно-ориентированный механизм решения проблем. Аналитические центры должны внимательно следить за реальностью развития Институтов Конфуция и проводить исследования по ряду проблем, которые требуют немедленного решения. Во-вторых, создается механизм совместного использования информации и ресурсов. В-третьих, создается открытый механизм сотрудничества для постепенного расширения и формирования альянса мозговых центров Институтов Конфуция2.
1 Программа «Китайский+» — программы специализированного китайского языка, предполагающие подготовку профессиональных кадров со знанием китайского языка для удовлетворения потребностей зарубежных профильных предприятий по ряду профессиональных квалификаций и НИОКР.
2 Zlang Qingli (2018). Kongzi xueyuan jinru neihan fazhan jieduan [The Confucius Institute has entered the stage of connotative development] // Zhongguo shehui kexuewang — Zhongguo shehui kexuebao [China Social Science Net-Chinese Journal of Social Sciences]. URL: http://news.cssn.cn/zx/bwyc/201811/t20181119_4777643.shtml (accessed: 18 April, 2022). (In Chinese).
Как показало время, идеи, заложенные руководством Ханьбань в работу аналитических центров, занимающихся проблемами стратегического планирования и развития Институтов Конфуция, стали той базой, на которой была осуществлена реорганизация системы управления Институтами Конфуция в июле 2020 г. В результате реорганизации вместо Канцелярии по распространению китайского языка за рубежом (Ханьбань) и Штаб-квартиры Институтов Конфуция, которые рассматриваются даже китайскими специалистами как единая струк-тура1, были созданы Центр языкового образования и сотрудничества (Zhongwai yuyan jiaoliu hezuo zhongxin /Centerfor Language Education and Cooperation (CLEC)) и Китайский международный фонд образования (Zhongguo guoji zhongwen jiaoyu jijinhui/ Chinese International Education Foundation)2.
Реорганизация Ханьбань связана с тем, что китайское правительство осознало необходимость уменьшения политической окрашенности, которую носили Институты Конфуция в глазах правительств других стран. В результате реформ образовалось две отдельные структуры, занимающиеся культурной дипломатией — Центр языкового образования и сотрудничества (ЦЯОС) и Китайский международный фонд образования (КМФО). Прерогативой Фонда является курирование деятельности Институтов Конфуция, в то время как Центр занимается другими проектами образовательного и культурного сотрудничества с зарубежными странами и предлагает ряд программ по сути дублирующих те, которыми ранее занимались Институты Конфуция, в частности речь идет о таких брендовых проектах, как конкурс по китайскому языку «Китайский язык — это мост» и программы для молодых исследователей «Новое китаеведение». Кроме того, ЦЯОС активно использует мероприятия, проводимые Институтами Конфуция, для наполнения новостной повестки своего сайта (подробнее о реорганизации см. [Селезнева, 2021]).
С другой стороны, в экспертном сообществе высказываются мнения и о том, что Институты Конфуция оказались неэффективными
1 Bai Ziwei (2021). Kongzi xueyuan zhuanxing fazhan yanjiu [Research on the Transformation and Development of Confucius Institutes]. URL: http://www.ccis.sdu.edu.cn/ info/1010/4651.htm (accessed: 18 April, 2022). (In Chinese).
2 Shiying guoji zhongwen jiaoyu shiye fazhan: jiaoyubu sheli zhongwai yuyan jiaoliu hezuo zhongxin [Adapting to the development of international Chinese education: the Ministry of Education sets up a Sino-foreign language exchange and cooperation center] . URL: http:// www.gov.cn/xinwen/2020-07/05/content_5524342.htm (accessed: 18 April, 2021). (In Chinese).
инструментами «мягкой силы» Китая, что и обусловило процесс их реформирования. В основном китайские исследователи сходятся на том, что Институты Конфуция не смогли качественно реализовать свою основную функцию — преподавание китайского языка, что было обусловлено целым рядом причин, касающихся подготовки преподавателей, качества учебных пособий, методик проведения занятий. Сами китайские эксперты видят роль Институтов Конфуция гораздо шире, нежели исключительно обучение китайскому языку, и отмечают, что было бы очень обидно, если бы Институты Конфуция использовались исключительно как структуры, бесплатно обучающие китайскому языку [Гао, Сун, 2019, с. 38].
Обучение китайскому языку в Институтах Конфуция России, имеющей давние традиции преподавания китайского языка и всемирно признанные школы китаеведения, также оказались малоэффективными, поскольку организация занятий в форме вечерних курсов, характерная для дополнительного образования, не способна обеспечить высокий уровень преподавания китайского языка. Однако эффективность образовательной деятельности Институтов Конфуция существенно повышается, когда преподавание ведется совместно с профильными кафедрами вузов. В российских вузах существует практика совместной работы с китайскими коллегами из Институтов Конфуция по таким направлениям, как разработка и адаптация учебных пособий, совместное проведение занятий, привлечение преподавателей носителей языка из Институтов Конфуция к чтению отдельных лингвистических дисциплин и специализированных курсов, совместное проведение конкурсов и мероприятий. Такие коллаборации существенно повышают эффективность деятельности Институтов Конфуция.
В дальнейшем Институты Конфуция могут использоваться китайской стороной как «точки входа», как ресурс «мягкой силы» Китая, а не только как ее инструмент, поскольку сфера деятельности, первоначально заложенная в Институты Конфуция, достаточно обширна и разнопланова, вплоть до того, что их пытались признать иностранными агентами. Институты Конфуция могут выступать не только и не столько как центры высококачественного обучения китайскому языку, сколько как центры тестирования, ориентированные на тех, кто планирует обучение в вузах Китая, тем самым встраиваясь в китайскую образовательную систему. Это будет работать на внутренние потребности развития высшего образования и науки Китая за счет привлечения иностранных студентов и научных кадров. Инсти-
туты Конфуция способны выступать как консультационные центры, работающие с теми, кто желает пройти стажировки и обучение в Китае по программам Центра языкового образования и сотрудничества; как центры консолидации местного академического китаеведческого сообщества и как точки притяжения любителей китайского языка и культуры (особенно в регионах). Таким образом, реформирование Институтов Конфуция можно рассматривать как «перегруппировку сил» для правильного ответа на вызовы миростроительства. Институты Конфуция, выступая в роли ресурса «мягкой силы культуры» Китая, способны усиливать образовательное, научное и культурное присутствие Китая за рубежом, тем самым формировать большую степень привлекательности культуры Китая по каналам публичной дипломатии.
Библиографический список
Борох О., Ломанов А. Скромное обаяние Китая. URL: http://polit.ru/article/ 2008/04/07/china/ (дата обращения: 15.04.2022).
Ван Шо. Институт Конфуция и обучение китайскому языку за рубежом в контексте публичной дипломатии КНР // Международные отношения, 2018. № 2. С. 90—97.
Денисов И.Е. Внешняя политика Китая при Си Цзиньпине: преемственность и новаторство // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право, 2017. Т. 10 (5). С. 83—98.
Денисов И.Е. Концепция «дискурсивной силы» и трансформация китайской внешней политики при Си Цзиньпине // Сравнительная политика. 2020. № 11(4). С. 42—52.
Кокарев К.А., Комиссина И.Н., Сведенцов В.Л.Политика «мягкой силы» Китая в Азии // Проблемы национальных стратегий. Доклады РИСИ. 2019. Вып.3 (54). С. 11—67.
Лузянин С.Г., Мамонов М.В. Китай в глобальных и региональных измерениях. Ресурсы и маршруты «возвышения» // Китай в мировой и региональной политике. История и современность. Вып. XVI: ежегод. издание / отв. ред.-сост. Е. И. Сафро-нова. М.: ИДВ РАН, 2011. С. 5—31.
Погорлецкий А.И. «Мягкая сила»: экономические оценки и перспективы, позиции Китая // Экономика. Налоги. Право. 2020. № 13(6). С. 23—33.
Селезнева Н.В. Реорганизация Канцелярии по распространению китайского языка (Ханьбань): судьба Институтов Конфуция // Проблемы Дальнего Востока, 2021. Вып. 2. С. 166—176.
Титаренко М.Л.Предисловие // Мягкая сила в отношениях Китая с внешним миром. М. ИДВ РАН, 2015. С. 4—12.
References
Borokh O., Lomanov A. (2008). Skromnoe obayanie Kitaya [The discreet charm of China]. URL: http://polit.ru/article/2008/04/07/china/ (accessed: 08 April, 2022). (In Russian).
Denisov I.E. (2017). Vneshnyaya politika Kitaya pri Si Tszin'pine: preemstvennost' i no-vatorstvo [China's Foreign Policy under Xi Jinping: Continuity and Innovation], Kontury global'nykh transformatsii: politika, ekonomika, parvo [Outlines of global transformations:politics, economics, law], 10 (5). S. 83—98. (In Russian).
Denisov I.E. (2020). Kontseptsiya «diskursivnoi sily» i transformatsiya kitaiskoi vneshnei politiki pri Si Tszin'pine [The concept of "discursive power" and the transformation of Chinese foreign policy under Xi Jinping], Sravnitel'naya politika [Comparative policy], 11(4): 42—52. (In Russian).
Kokarev K.A., Komissina I.N., Svedentsov V.L. (2019). Politika «myagkoi sily» Kitaya v Azii [China's soft power policy in Asia], Problemy natsional'nykh strategii. Doklady RISI [Problems of national strategies. RISS reports]. 3 (54): 11—67. (In Russian).
Luzyanin S.G., Mamonov M.V. (2011). Kitai v global'nykh i regional'nykh izmereniyakh. Resursy i marshruty «vozvysheniya» [China in global and regional dimensions. Resources and "elevation" routes], Kitai v mirovoi i regional'noi politike. Istoriya i sovremennost'[China in World and Regional Politics (History and Modernity)], 19: 5—31. (In Russian).
Pogorletskii A.I. (2020). «Myagkaya sila»: ekonomicheskie otsenki i perspektivy, pozitsii Kitaya ["Soft power": economic assessments and prospects, China's position], Ekonomika. Nalogi. Pravo[Economy. Taxes. Law]. 13(6): 23—33. (In Russian).
Selezneva N.V. (2021). Reorganizatsiya Kantselyarii po rasprostraneniyu kitaiskogo yazyka (Khan'ban'): sud'ba Institutov Konfutsiya [Restructuring of the Office of Chinese Language Council International (Hanban): The Fate of the Confucius Institutes], Problemy Dal'nego Vostoka [Far Eastern Affairs]:2: 166—176. (In Russian).
Titarenko M.L. (2015). Predislovie [Foreword], Myagkaya sila v otnosheniyakh Kitaya s vneshnim mirom [Softpower in China's relations with the outside world]: 4—12. (In Russian).
Van Sho (2018). Institut Konfutsiya i obuchenie kitaiskomu yazyku za rubezhom v kontekste publichnoi diplomatii KNR [Confucius Institute and teaching Chinese abroad in the context of PRC public diplomacy], Mezhdunarodnye otnosheniya [International relations], 2: 90—97. (In Russian).
* * *
Fan Min, Li Guoqing (2019). Xin shidai beijing xia Kongzi xueyuan mianlin de kunjing yu zhuanxing lujing [Problems facing Confucius Institutions in the new era and ways of transformation], Gaige yu kaifang [Reform and opening], 17: 106—109. (In Chinese).
Gao Yingze, Song Mengxiao (2019). Xin sidai kongzi xueyuan de fazhan kunjing yu jiejue jianyi [Difficulties in the development of Confucius Institutions in the new era and
recommendations for solving problems], Kaifeng jiaoyu xueyuan xuebao [Journal of Kaifeng Institute of Education], 6: 38—39. (In Chinese).
Joseph S. (2012). Nye China and soft power: Kennedy School of Government, Harvard University, Cambridge, MA, USA, South African Journal of International Affairs, 19,2: 151—155.
YiXiaoming, He Liguang (2020). Cong wai zai dao nei zai: wenhua ruanshili jianshe zhi zhongxin zhuanyi [From the outside to the inside: the focus of cultural soft power construction], Henan shifan daxue xuebao [Journal of Henan Normal University], 47 (04): 1—7. (In Chinese).
Zhan Guozuo, Liu Cunling (2020). Xin shidai Beijing xia de wenhua ruanshili tisheng [The promotion of cultural soft power in the context of the new era], Makesizhuyi yanjiu [Marxist Studies], 09: 82—90. (In Chinese).
Zhang Guozuo (2015). Zhongguo wenhua ruanshili jianshe bixu huida de jig e zhongyao wenti [Several important questions that must be answered in the construction of Chinese cultural soft power], Kexueshehuizhuyi[Sciencesocialism], 5. (In Chinese).
Zhou Yanfei (2020). Jiyu guoji zhongwen jiaoyu shijiao de "wenhua zouchuqu zhanlue"tanjiu [Research on "Culture Going Out Strategy" from the Perspective of International Chinese Education], Wenhua chuangxin bijiao yanjiu [Comparative Study of Cultural Innovation], 32: 190—192. (In Chinese).
