CC BY
677
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
69
А.О. Виноградов
НОВЫЙ ТИП ОТНОШЕНИЙ И НОВЫЙ ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ.
К ВОПРОСУ О ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ИННОВАЦИЯХ КИТАЯ
Аннотация. В статье рассматриваются новые моменты во внешней политике Китая последних двух лет. Особое внимание уделено вопросу использования термина «новый тип отношений» и концепции «Один пояс — один путь». На основании анализа места России в сегодняшних внешнеполитических построениях китайского руководства формулируются рекомендации для российской стороны.
Ключевые слова: Китай, внешняя политика, Россия, новый миропорядок, «новый Шелковый путь».
Новый тип отношений
В2012 г. в докладе на XIII съезде КПК бывший генеральный секретарь Компартии Китая Ху Цзиньтао, продолжая творчески развивать теорию «трех миров» председателя Мао, разделил отношения Китая в мире на три направления, различные по своему характеру и наполнению. Это: 1) отношения с развитыми странами; 2) отношения с сопредельными странами; 3) отношения с развивающимися государствами1.
Абзац, посвященный развитым странам, начинается с подчеркивания пяти принципов мирного сосуществования как основы отношений
70
Международные отношения КНР
Китая со всеми государствами. Далее говорится о том, что Китай в отношениях с развитыми странами будет расширять сферу сотрудничества, устраняя разногласия и «продвигая создание нового типа отношений между крупными государствами, характеризующихся длительным, стабильным и здоровым развитием» —
тuidong jianli changqi wending jiankang fazhande xinxing daguo guanxi). Отметим, что перевод термина «даго» как «крупные государства», данный в официальном тексте материалов съезда на русском языке, не совсем точен. «Даго» чаще переводится как «державы» (и впоследствии термин «даго гуаньси» стал переводиться и в официальных документах как «междержавные отношения»).
Отношения с сопредельными странами предлагается строить «с неизменной доброжелательностью и по-партнерски»
— yu ling wei shan, yu ling wei ban), укреплять с ними не только отношения дружбы и добрососедства, но и «старательно добиваться того, чтобы они больше выгадывали от нашего развития» ШЯШШМЖШШШЖШШЫШ — nuli shi zishen fazhan genghaohuiji zhoubian guojia). Последнюю фразу можно перевести и как «стараться облагодетельствовать соседние страны путем собственного развития», поскольку значение иероглифа ц — доброта, милость, благодетельствовать, оказывать честь, пожаловать, удостоить.
В отношениях с развивающимися странами (которые, как было подчеркнуто на съезде, «многочисленны») Китай будет усиливать сплочение и сотрудничество, охранять их законные права и интересы, а также поддерживать их в увеличении представительности и права голоса в международных делах, оставаясь «навеки их надежными друзьями и искренними партнерами»2.
Подобное деление позволило российским комментаторам оптимистично заметить, что Россия фактически входит во все три вышеуказанных направления (она — крупное государство, один из главных соседей Китая и она же — развивающаяся страна, чьи интересы совпадают с китайскими). И это, дескать, является свидетельством ее приоритетности во внешнеполитической деятельности китайского руководства.
На самом деле ситуация выглядит немного сложнее. Начнем с понятия «новый тип отношений», которое, как утверждается, например, в статье А. Мокрецкого «Основные направления китайской
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
71
3
дипломатии» , применяется по отношению к «ведущим мировым державам». К последним, по мнению указанного автора, в КНР относят, помимо самого Китая, США, Россию и ЕС.
Формально термин «новый тип отношений» действительно употребляется достаточно широко. В том числе и по отношению к России, а также к отдельным странам ЕС и т. д. Например, Ли Кэ-цян октябре 2014 г. в Гамбурге на саммите Китай—ЕС в рамках форума, который так и назывался «Формирование нового типа межгосударственных отношений на основе взаимной выгоды», заявил, что Китай готов прилагать совместные с Европой усилия, чтобы создать новый тип взаимовыгодных межгосударственных отношений. А Си Цзиньпин в феврале 2015 г. призывал Францию прилагать общие усилия к созданию международных отношений нового типа, основой которых станут «сотрудничество и общий выигрыш»4.
Это вроде бы опровергает утверждения тех аналитиков, которые указывали на то, что данный термин («строительство нового типа отношений») применяется в КНР только к отношениям между Китаем и США.
Однако если попробовать вникнуть глубже в нюансы китайского внешнеполитического языка, то выяснится, что термин «новый тип отношений» в зависимости от сферы применения имеет разный смысл и разное наполнение. Наиболее ярко это можно заметить на примере интервью министра иностранных дел КНР Ван И в Москве во время подготовки к визиту Си Цзиньпина на празднование 70-летия Победы. В первой части интервью, данного каналу «Россия-24», где речь идет о РФ, говорится, что Китай «готов работать со странами, в число которых входит и Россия, ради выстраивания нового типа международных отношений, для которых важны сотрудничество и взаимная выгода, а не конфронтация и соперничество». А в конце Ван И, отвечая на вопрос об отношениях с США, говорит, что «Китай выступил с инициативой формирования нового типа государственных отношений между обеими странами, в основе которых лежат отказ от конфликта и конфронтации, взаимное уважение и совместное развитие путем взаимовыгодного сотрудничества». В переводе на русский получается практически одинаково, однако разница на самом деле принципиальна — в первом случае речь идет о просто международных отношениях (®тМИШ^Ж), а во втором — об отноше-
72
Международные отношения КНР
ниях между державами И это, кстати, отражено и в анг-
лийском варианте перевода интервью — в первом случае переведено как «a new type of international relations», во втором — «a new type of major-country relations»5.
То, что именно второй термин применяется для отношений с США, подтверждает и пресс-конференция Ван И в рамках ежегодной сессии ВСНП в марте 2015 г.: «Визит председателя КНР Си Цзиньпина в США, запланированный на осень этого года, придаст новый импульс развитию китайско-американских междержавных отношений нового типа»6.
Можно упомянуть также выступление китайского посла в Бельгии Цюй Сина на симпозиуме на тему «Китайско-американские отношения — конфронтация столетия на европейском и азиатском
континентах», где он также говорил о том, что между КНР и США
7
можно создать междержавные отношения нового типа .
Другими словами, «отношения нового типа» подразделяются на «международные отношения нового типа» (и в этом случае термин может применяться практически ко всем государствам) и «междержавные отношения нового типа» (в этом случае имеются в виду отношения между Китаем и США). Отсюда следует не совсем веселый, но вполне логичный в сегодняшней ситуации вывод: китайцы на настоящий момент видят в качестве стран, обладающих всеми признаками «державы» (или сверхдержавы, если пользоваться терминами более раннего времени), лишь себя и США. Россию, Европейский союз, а также все остальные страны и межгосударственные образования они державами не считают. И для этого, согласимся, у них есть определенные основания. В случае с ЕС мы имеем в достаточной степени аморфное образование, не способное проводить целиком самостоятельную и субъектную общую внешнюю политику (независимую от США)8. А в случае с Россией мы имеем слабую в экономическом отношении страну, героически преодолевающую собственные трудности и вполне успешно противостоящую давлению Запада, но не имеющую достаточно ресурсов (финансово-экономических) для того, чтобы иметь решающий голос в формировании нового международного порядка. Россия находится лишь в конце первого десятка торговых партнеров Китая, уступая ведущим партнерам по объему двустороннего экономического сотрудничества в разы.
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
73
Не совсем одинаково и содержание того, что имеется в виду под «новым типом отношений». Что касается соседей и других стран — подчеркивается выгода для тех, кто откажется от «конфронтации и соперничества» и присоединится к китайскому «экономическому локомотиву», по отношению к США — необходимость взаимного уважения и равноправия.
Таким образом, Россия в геополитических построениях нынешнего китайского истеблишмента относится исключительно ко второму блоку — соседних стран, получающих выгоду от того, что рядом есть стремительно развивающийся Китай. То, что Россия не принадлежит к развивающимся странам, для китайской внешнеполитической традиции — аксиома. Не только потому, что она преемница Советского Союза. Россия — европейская страна (даже с поправкой на то, что евроазиатская). А все европейские страны в соответствии с теорией «трех миров» Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина принадлежат ко «второму миру» (Советский Союз, напомню, наряду с США составлял «первый мир»). Все развивающиеся страны (т. е. все, кроме стран европейской цивилизации и Японии) принадлежат к третьему миру (заметим, что данный термин активно используется в международных отношениях и сегодня, наряду с сопоставлениями Север—Юг и Запад—Восток, также отчетливо имеющими цивилизационную составляющую). И Китай, представляющий, по терминологии китайских политологов и лидеров, «наиболее развитую из развивающихся стран», является и исторически, и по факту естественным лидером всех стран третьего мира.
Замечу, что вышесказанное никоим образом не ставит под сомнение важность стратегического партнерства России и Китая, которую еще раз доказали майский визит лидера КНР в Москву и его присутствие на параде Победы. Однако учитывать нюансы в отношении к нам нашего партнера, взаимодействие с которым, по словам президента России В.В. Путина, находится «на беспрецедентном уровне»9, на мой взгляд, необходимо. То, что Россия рассматривается в Китае во втором блоке (т. е. как «соседняя страна») и к ней применима вполне двусмысленная (но имеющая давние корни в китайской исторической традиции) формулировка «страны, получающей выгоды от развития Китая», должно учитываться нами при анализе и китайской внешней политики, и наших отношений с вели-
74
Международные отношения КНР
ким восточным соседом. Хотя бы для того, чтобы не испытывать лишних иллюзий, как это было некоторое время назад при попытках наладить равноправные и взаимовыгодные отношения с Европейским союзом.
Новый Шелковый путь
Главной новацией в развитии отношений Китая с соседями (да и с остальным миром) в последнее время является инициатива Си Цзиньпина по поводу строительства «нового Шелкового пути».
«Новый Шелковый путь» можно считать в полном смысле визитной карточкой нынешнего китайского руководителя. Именно Си Цзиньпин выдвинул эту идею и лично ее продвигает и лоббирует. И не исключено, что именно она после его ухода со сцены в 2022 г. будет, как велит современная политическая традиция Китая, включена в Устав КПК как его основной вклад в развитие китайской политической мысли10.
Хотя поначалу, когда Си Цзиньпин впервые выступил с идеей возрождения и строительства Великого шелкового пути (в 2013 г. во время своего визита в Казахстан и лекции в местном университете), она показалась комментаторам, в том числе и китайским, с которыми приходилось общаться, не более чем риторической фигурой и благопожеланием. С позиций же сегодняшнего дня эта идея, получившая уже конкретное развитие и частичное воплощение на практике, выглядит как глубоко продуманная многоцелевая и всеобъемлющая стратегия, грамотно учитывающая как исторические аналогии, так и сегодняшние потребности Китая. И совсем не случайно, что эта концепция была впервые озвучена именно в Казахстане — президент Назарбаев не только вовремя оценил ее потенциал, но и дополнил собственной концепцией новой экономической политики «Светлый путь», сопряженной с китайской11. И сегодня Казахстан наряду с Китаем наиболее активно продвигает все, что связано с идеей возрождения Шелкового пути и строительства так называемого экономического пояса Шелкового пути, в том числе Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ). А во время последнего визита премьер-министра Казахстана К. Масимова в марте в Ки-
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
75
тай (Масимов участвовал в работе Боаосского азиатского форума) стороны подписали 33 документа о сотрудничестве на общую сумму 23,6 мдрд долл.12
Стратегия «Один пояс — один путь» (так она называется теперь после конкретизации и разделения на две части — «экономический пояс Шелкового пути» и «морской Шелковый путь XXI века») — это не только ассиметричный китайский ответ США в плане обеспечения безопасности путей доставки сырья и важный элемент в построении собственного мира, параллельного существующему13. Это та самая геоэкономика, которую с успехом использует Китай для достижения своих целей и которая в сегодняшнем мире все больше приходит на смену геополитике, являющейся основой внешнеполитических построений США. При этом нельзя не заметить, что в Китае учли исторический опыт, когда с развитием кораблестроения и навигации сухопутный Шелковый путь оказался вытесненным морским14 — сегодня они объединяют эти два пути в одну стратегию.
В отличие от геополитики, геоэкономика позволяет добиваться не только лояльности со стороны самых различных государств мира (начиная с ближайших соседей и заканчивая далекой Латинской Америкой), но и, наряду с обеспечением стратегической безопасности КНР в части поставок сырья из-за рубежа, формирует спрос на производимую в Китае продукцию. А именно спрос (а не ресурсы, как показано в работах известных российских макроэкономистов15) в сегодняшнем мире является главным фактором развития. Спрос формируется не только путем обеспечения более эффективных способов доставки китайской продукции конечному потребителю (таковым вплоть до настоящего времени являются развитые страны мира — США, ЕС и Япония), но и путем создания дополнительного интереса к китайской продукции в ходе строительства различных элементов инфраструктуры по всему миру. Создания дополнительного спроса в тех областях, где Китай сегодня является несомненным лидером — стройматериалы (от цемента до металла), строительные машины, квалифицированная рабочая сила, технологии быстрого возведения зданий. И, разумеется, технологии строительства высокоскоростных железных дорог, по протяженности которых Китай превосходит все страны мира, включая Японию. И вполне
76
Международные отношения КНР
понятно, что Китай готов инвестировать в эти проекты огромные средства, поскольку в конечном счете они работают на дальнейшее развитие экономики самого Китая. Тем более что эти средства есть — в последние годы Китай накопил огромный запас валютных резервов.
В комментарии по поводу создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, который, как пишут китайцы, «является важной финансовой платформой, функционирование которой направлено на поддержку стратегии «Одного пояса — одного пути», не скрывается, что «целью этой стратегии является перераспределение продуктов китайского перепроизводства за рубеж, а также выход национальной валюты за пределы внутреннего рынка. АБИИ, предоставляя странам вдоль Пояса и Пути кредиты в жэньминьби, помогая им в строительстве инфраструктурных объектов, тем самым будет способствовать постепенному расходованию излишков производительной мощности Китая: продуктов металлургии, цемента и других стройматериалов, а также высокоскоростных железных дорог, атомной электроэнергии и др. Китай, получив назад выплаты по кредитам, будет закупать на эти деньги сырьевые материалы, добываемые в этих странах. Таким образом, будет формироваться благоприятный цикл взаимовыгодного сотрудничества»16.
Нельзя не заметить, что с появлением концепции «Один пояс — один путь» конкретизируется содержание термина «инклюзивность» и видоизменяется содержание термина «открытость». Инклюзив-ность понимается как возможность для других стран включиться в проект построения «китайской мечты» (вспоминается цитата из фильма «Тот самый Мюнхаузен»: «Присоединяйтесь, господа!»), а открытость («кайфан»), которая раньше, во время инициированной патриархом китайских реформ Дэн Сяопином «политики реформ и открытости», означала открытость Китая для внешнего мира, сегодня все больше начинает означать открытость внешнего мира для Китая. Например, по словам представителя Министерства коммерции Китая Шэнь Даньяна, «всемерное стимулирование торгово-экономического сотрудничества со странами на Шелковом пути
17
расширяет открытость рынков стран-партнеров» .
Вполне логично, что ответственный представитель специальной Канцелярии по продвижению инициативы «Пояс и Путь» Оу Сяоли
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
77
заявляет о том, что «стратегия «пояс и путь» является главной программой политики открытости внешнему миру и экономического сотрудничества Китая с зарубежными странами»18. А присоединяться к этой программе предлагается уже не только странам, находящимся непосредственно в зоне «экономического пояса» Шелкового пути, но и странам, расположенным далеко за его пределами: странам Юго-Восточной Азии, вплоть до Австралии и Новой Зеландии, или, например, Исландии.
Что же касается стран, прямо или косвенно входящих в зону «Шелкового пути», то беспрецедентная внешнеполитическая активность китайского руководства в последние 1,5—2 года направлена именно на продвижение данной инициативы. Причем в ее продвижении активно участвует лично председатель Си Цзиньпин, совершивший за это время ряд целенаправленных поездок и в страны ЕС, и в Россию, и в среднеазиатские страны, и в Монголию. Причем некоторые из этих поездок были чуть ли не первыми визитами высшего китайского руководителя в эти государства, а сам он использовал (в том числе в беседах в неформальной обстановке) не только свое личное обаяние, но и обаяние своей супруги (это, кстати, тоже одна из новаций во внешнеполитической деятельности нового китайского руководства — ранее жены китайских руководителей или оставались дома, или участвовали в протокольных мероприятиях по собственной программе). Например, посол Таджикистана Рашид Алимов в статье «Мои 10 лет в Китае»19, вспоминая визит Си Цзиньпина в Таджикистан в сентябре 2014 г., пишет: «Впервые китайский руководитель приехал в Таджикистан с супругой, это, безусловно, тоже свидетельство особого отношения к Таджикистану и украсило этот визит. ...Впервые в истории китайский руководитель был приглашен в гости домой президентом Таджикистана, и они в семейной обстановке обсудили проблемы человечества, это как раз иллюстрирует особые доверительные отношения между двумя руководителями, на которых зиждутся практические всесторонние отношения»20.
В Китае стратегию «Один пояс — один путь» представляют как совершенствование концепции «большого периметра»21 и подчеркивают, что «из 7 официальных визитов, которые Си Цзиньпин нанес за минувший год, 5 были организованы в соседние государства»22. При этом, по мнению заместителя директора Дипломатического ин-
78
Международные отношения КНР
ститута КНР Ван Фаня, «семейный стиль» зарубежных визитов Си Цзиньпина воплощает восточное чувство близости и человечность, демонстрируя, что в культуре Китая и его соседей существуют сходства и развиваются общие особенности. В то же время эти визиты подчеркнули внимание, которое придает Китай окружающей экономической стратегии, а также гибкости и прагматичности китайской 23
дипломатии» .
Ван Фань считает, что «в результате разработки Китаем дипломатии большого периметра зона влияния теперь расширена до стран, расположенных на побережье Тихого океана. Концепция была улучшена, платформа для сотрудничества расширена, а воздействие и влияние Китая на сопредельные государства также постепенно увеличиваются». По словам Ван Фаня, «в отношении оказания помощи своим соседям Китай занимает правильную и справедливую позицию, извлекая одновременно пользу из своих действий».
Ему вторит заместитель директора Китайского института международных исследований и Института международной стратегии Су Сяохуэй: «С увеличением мощи Китая и влияния этой страны на международной арене не перестает расширяться содержание и объем дипломатических контактов Китая с сопредельными государствами. Зона влияния уже не ограничивается примыкающими к Китаю государствами, покрывая более обширную территорию»24.
Однако в Китае отдают себе отчет в том, что нынешняя активная внешнеполитическая линия КНР может не всем понравиться. И вполне откровенно пишут об этом. Например, в комментарии «Десять вызовов, стоящих перед внешней стратегией Китая в 2015 году»25, в качестве третьего вызова (первый — увеличение непредсказуемости в мировой экономической обстановке, второй — стремление развитых стран переложить на Китай ответственность за мировые проблемы, а также «сверхвысокие» ожидания по поводу Китая со стороны развивающихся стран) указываются как раз «возможные трудности в ходе реализации концепции «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути XXI века». Эти трудности, по мнению китайских комментаторов, связаны с тем, что «большинство стран, располагающихся на линии этих пояса и пути, находятся в остром геостратегическом противодействии, пре-
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
79
бывают под влиянием сложных интриг и борьбы интересов между крупными странами, переживают ухудшение внутренней безопасности и консервативность идей». Тем не менее, эта концепция, которая «сможет глубоко изменить с географической точки зрения экономический и политический облик Евразии, как подчеркивают комментаторы, уже заслужила поддержку более 50 стран»26.
В этом же ряду, по сути, стоят четвертый и шестой вызовы (пятый — это продолжающаяся острая конфронтация в отношениях России и США, отметим, что для Китая этот фактор стоит лишь на пятом месте, а угроза обострения обстановки в Южно-Китайском море — лишь на седьмом, сразу перед возможными сложностями в отношениях с Японией — восьмое место — и США — девятое). Четвертый вызов — «нелегкий путь «чуда высокоскоростной железной дороги», которая, как уже говорилось, является одним главных средств продвижения концепции «Один пояс — один путь» в конкретную плоскость. Шестой — угроза беспорядков в соседних странах, в частности в Бирме, Афганистане и Пакистане. А всего в 20 соседних с Китаем странах, по мнению китайских комментаторов, «существует большая непредсказуемость обстановки».
Наступление по всему фронту, многовекторность и «удары по точкам»
Концепция «Один пояс — один путь» является главной внешнеполитической новацией нынешнего руководства КНР и «главным направлением удара», где командует лично председатель КНР и генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин. По словам Чжоу Ли, заместителя заведующего Отделом международных связей ЦК КПК, в прошлом посланника посольства Китая в РФ и Чрезвычайного и Полномочного Посла КНР в Украине и Казахстане, «строительство экономической полосы Шелкового пути является своего рода необходимостью в условиях противодействия мировому финансовому кризису, совершенствования системы глобального управления и продвижения демократизации международных отношений» .
Но это отнюдь не единственная новация и не единственное направление в китайском внешнеполитическом наступлении. Тем бо-
80
Международные отношения КНР
лее что, как подчеркивается в статье в журнале «Хуанцю шибао», «Китай не собирается ставить банк (имеется в виду АБИИ) на кон в играх с Америкой. Не станет он рисковать и своим проектом «Один пояс — один путь», который ошибочно считают ответом на американскую стратегию «перебалансировки сил в АТР». Пытаться найти способ противостоять США, чтобы вырваться вперед, противоречит китайской традиционной философии» .
Журнал «Китай», характеризуя изменения в китайской дипломатии с приходом нового руководства КНР, пишет: «В течение долгого времени китайская дипломатия демонстрировала реагирующий характер. Другие предлагали темы для обсуждения, а мы реагировали на них или возражали... Ситуация изменилась. Китай как большая страна не только должен иметь силы защитить свои интересы, сохраняя статус-кво, но должен уметь проявлять инициативу, задавая темы обсуждения, изменять существующую обстановку, чтобы получить еще больше государственных выгод и право голоса в международных делах»29. Дипломатия Шелкового пути — это как раз пример не только «нового мышления и нового направления китайской дипломатии», но «активного действия», которое сменило пассивное реагирование. При этом если раньше «дипломатия обслуживала экономическое строительство», то теперь «экономика и дипломатия функционируют параллельно».
Среди других новаций упоминаются «новая концепция азиатской безопасности», выдвинутая Си Цзиньпином в мае 2014 г. в Шанхае на саммите Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, и дипломатия «удара по точкам», названная так по аналогии с приемами из арсенала китайского боевого искусства ушу.
Концепция азиатской безопасности — это, по сути, идея, перехваченная у России, которая долгое время безуспешно продвигала ее на различных международных форумах в Азии, надеясь таким образом компенсировать свое отставание в экономическом взаимодействии в регионе. Однако Китай теперь подчеркивает, что страны Азии (к которым Россия относится лишь частично) должны сами решать свою судьбу, поскольку «в течение долгого времени в проблемах безопасности, существующих в Афганистане, Пакистане, Юго-Восточной Азии и Северо-Восточной Азии, вмешательство и вторжение
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
81
внешних факторов не принесли мира и спокойствия этим регионам, а, наоборот, сделали ситуацию региональной безопасности еще более сложной». «Активно выдвинув концепцию азиатской безопасности, Китай надеется усилить право голоса Азии в делах, касающихся ее собственной безопасности» .
Что же касается дипломатии «удара по точкам», то, называя именно так дипломатические усилия высшего китайского руководства (прежде всего Си Цзиньпина) последних двух лет, китайские комментаторы подчеркивают то, что каждый визит китайского лидера готовится отдельно и тщательно. В качестве примеров таких визитов, закончившихся «в высшей степени успешно», приводят визит председателя Си в Сочи на открытие Олимпиады, а также поездки Си Цзиньпина в Республику Корея и Монголию. Как подчеркивает директор Китайского института международных проблем Цюй Син, «дипломатия “удара по точкам” характеризуется быстротой, высокой эффективностью и оперативностью» .
В качестве еще одной новой черты китайской дипломатии на современном этапе китайские комментаторы называют «дипломатию на своем поле»32. Дело в том, что все больше международных мероприятий самого высшего уровня проходят на территории Китая (китайцы активно предлагают себя в качестве площадки для их проведения, не жалея денег на организационные расходы). И, естественно, при этом учитывается фактор «своего поля», заимствованный из области спортивных соревнований. Опыт проведения Олимпиады-2008, Шанхайской всемирной выставки ЭКСПО-2010, Боаоско-го форума и других мероприятий (из крупных — в 2014 г. в мае в Шанхае проходил саммит Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, в ноябре в Пекине — ряд совещаний в рамках АТЭС, включая саммит этого форума) показал, что Китай может не только являться гостеприимным хозяином, но и использовать фактор «своего поля» к собственной выгоде. Китайские комментаторы подчеркивают, что с помощью «дипломатии на своем поле» можно не только продемонстрировать национальную «мягкую силу». Страна-хозяин «может использовать все благоприятные условия и собственные преимущества для наделения своих представителей большим правом слова, разработки повестки дня и выдвижения тем для обсуждения, благоприятных для нее, продвижения разработки по-
82
Международные отношения КНР
лезных для себя международных правил или порядка». И нынешний Китай всем этим активно пользуется.
Кроме того, развивает свой собственный опыт. Например, успешный опыт в создании и функционировании отдельного от структур ЕС форума «Китай — страны Центральной и Восточной Европы» (ЦВЕ) со штаб-квартирой в Пекине, где размещены представители всех этих стран, и ежегодными встречами в формате «премьер Госсовета КНР — руководители всех стран ЦВЕ», Китай, по-видимому, решил распространить и на Латинскую Америку. В начале января 2015 г. в Пекине прошел первый форум «Китай—CELAC» (CELAC — Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна). Открывая форум, Си Цзиньпин подчеркнул, что «Китай готов работать с латиноамериканскими странами и странами Карибского бассейна на долгосрочной основе и со стратегической перспективой, для того чтобы создать новую платформу для коллективного сотрудничества между обеими сторонами», и пообещал инвестировать в этот регион 250 млрд долл. в течение следующего десятилетия. Средства будут направлены на инфраструктурные проекты, проекты в сфере технологий, а также научные исследования и разработки .
Объем двусторонней торговли (между Китаем и странами CELAC ) к 2025 г. должен увеличиться до 500 млрд долл. (при том, что с 2000 г. он уже увеличился в 22 раза, в результате чего Китай превратился в «центрального игрока в регионе»). Оценивая результаты пекинского форума, министр иностранных дел Эквадора Рикардо Патино на закрытии третьего саммита CELAC в Коста-Рике 29 января 2015 г. заявил, что «Соединенные Штаты больше не являются нашим привилегированным партнером. Сейчас наш привилегированный партнер — Китай». И это при том, что структура двусторонней торговли стран CELAC с Китаем продолжает оставаться для первых крайне негативной (они экспортируют в Китай несколько видов сырья и полезных ископаемых, получая взамен широкую номенклатуру продукции машиностроения и технологии), а китайская продукция все больше вытесняет с местных рынков продукцию соседних стран. Например, импорт в Аргентину продукции из Бразилии упал в 2014 г. на 25 %. В области машинного оборудования падение импорта из Бразилии составило 34 %, по сравнению с ростом китайского импорта на 14 %.
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
83
Выводы
Если суммировать вышесказанное и посмотреть на ситуацию в контексте глобальной ситуации в мире, то картина получается многослойной и многоплановой. Воспользовавшись тем, что Россия и ведущие страны Запада (США и ЕС) оказались в 2014 г. вовлечены в серьезные геополитические конфликты (прежде всего, конечно, конфликт на Украине, продолжающий отвлекать практически все внимание и общества, и СМИ, и дипломатических ведомств этих стран), Китай резко активизировал свою внешнеполитическую деятельность и развернул масштабное геоэкономическое наступление на самых различных фронтах. Используя различные формы и стратегии на самых различных направлениях, он сумел достичь в этом наступлении ряда успехов. Одним из таких успехов можно считать договоренность о создании финансовой структуры стран БРИКС, достигнутую в июле 2014 г. при активном участии России. Однако для самого Китая, как представляется, большее значение имеет создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, где России, подавшей заявку на вступление в состав учредителей банка буквально на флажке (в последний день — 31 марта 2015 г.), уготована, на мой взгляд, второстепенная роль рядового участника. В отличие, напомню, от Казахстана, первым поддержавшего не только концепцию «Один пояс — один путь», но и проект создания банка. Недаром одно из первых заседаний соучредителей АБИИ прошло в Астане. АБИИ, являющийся финансовым рычагом продвижения концепции «нового Шелкового пути», уже переходит к финансированию конкретных проектов (первым будет строительство железной дороги Пе-кин—Багдад).
Успехи международного наступления КНР позволили некоторым китайским комментаторам уже сегодня рассуждать о том, что «доминирование США в мире, продолжавшееся более 100 лет, вступило в последний этап», и о стратегии Китая в «постамериканскую эру»34. А бывшему госсекретарю США Мадлен Олбрайт заявить о том, что «США действовали неразумно в вопросе присоединения к Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (англ. аббревиатура — AIIB), с инициативой об учреждении которого выступил Китай»35.
84
Международные отношения КНР
Сотрудничество с РФ — лишь одно из направлений внешнеполитической активности Китая, действительно важное для него, но не принципиальное. От России в этих условиях требу.тся особая гибкость и искусность внешней политики, повышение ее, если говорить научным языком, фундированности, т. е. повышение качества научной экспертизы, воссоздание того экспертного института, который существовал в советское время, прежде всего на китайском направлении, привлечение экспертов к принятию внешнеполитических решений и выделение соответствующих инвестиций для этого. Сотрудничество с Китаем не должно рассматриваться через призму отношений РФ со странами ЕС и США, оно должно быть отдельным стратегическим направлением, где необходимы тщательный анализ и долгосрочный прогноз.
Действия Китая по созданию параллельной политэкономической реальности должны учитываться в российской внешней политике, в том числе в отношениях с самыми близкими партнерами. Так, например, на мой взгляд, планы по развитию ЕАЭС и Единого таможенного пространства с участием Белоруссии, Казахстана и других центральноазиатских стран нуждаются не просто в «сопряжении» с концепцией Шелкового пути, как об этом сказано в ходе визита Си Цзиньпина в Москву в начале мая 2015 г. Они нуждаются в серьезной корректировке и обсуждении с партнерами РФ с учетом новых реалий. Успешный визит китайского лидера в Россию на празднование 70-летия Победы не должен закрывать от нас тот факт, что на пути в Москву Си Цзиньпин посетил Астану, а после пребывания в Москве отправился с визитом в Минск. И оба эти визита были также в высшей степени успешными и насыщенными договоренностями об экономическом сотрудничестве в рамках концепции «нового Шелкового пути».
Что касается совместного с китайской стороной проекта по строительству высокоскоростных железных дорог в РФ, то здесь российской стороне вряд ли стоит так уж настаивать на использовании российских материалов и локализации производства. Любой, кто имеет возможность сравнить китайские поезда и дороги с многострадальным «Сапсаном», поймет, что в этой области мы, увы, отстали от китайцев безнадежно. И это, по-видимому, тот случай, когда можно «расслабиться и получить удовольствие». А заодно поучиться
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
85
у китайских партнеров и обрести опыт подобного строительства (а, возможно, и управления) на будущее. Упущенное время будет стоить дороже. И если руководство РЖД этого не понимает, ему должны объяснить те, кто вправе это сделать. Из шести планирующихся веток «нового Шелкового пути», которые свяжут Китай с конечными пунктами в Европе, лишь две предполагаются с участием России и частично пройдут по ее территории. При этом их план по-прежнему находится в стадии обсуждения, тогда как остальные ветки — уже строятся. И все это несмотря на годами продолжающиеся разговоры о том, что Россия в силу своего географического положения должна стать мостом между Европой и Азией....
Россия по-прежнему остается важным для Китая стратегическим партнером и в силу своего геостратегического положения, и в силу военной мощи, и в силу того, что многие интересы у нас с китайцами совпадают. Однако партнерство с такой страной, как сегодняшний Китай, требует от России все большей тщательности, подготовки и учета собственных интересов.
Примечания
1 Доклад Ху Цзиньтао на XVIII съезде КПК (полный текст). URL: http:// russian.people.com.cn/31521/8023974.html
2 Там же.
3
Проблемы Дальнего Востока. 2015. № 1. С. 45.
4 Синьхуа, 02.02.2015.
5 URL: http://news.xinhuanet.com/english/2015-04/09/c_134138146.htm
6 Синьхуа, 8.08.2015.
7
Russian.news.cn. 15.04.2015.
о
Подробнее см.: «Однако»: альманах. Апрель — май 2015 г.
9 URL: http://ria.ru/east/20150508/1063269299.html
10 В сегодняшнем Китае, как известно, существует практика, в соответствии с которой в процессе так называемой смены поколений основные заслуги и теоретические новации уходящего лидера (занимающего посты и председателя КНР, и генерального секретаря правящей партии) добавляются в параграф Устава КПК, в котором перечислены теоретические основы ее деятельности. В нынешнем виде это звучит так: «В своей деятельности Компартия Китая руково-
86
Международные отношения КНР
дствуется марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна, теорией начального этапа социализма и концепцией реформ и открытости Дэн Сяопина, теорией трех представительств Цзян Цзэминя, а также научной концепцией развития гармоничного общества Ху Цзиньтао».
11 В комментарии японского журнала «Дипломат», цитируемого китайским новостным агентством, по поводу данной инициативы говорится, что «движущая сила этой новой политики Казахстана частично исходит из необходимости избавиться от зависимости от российской экономики, особенно сейчас, когда российская экономика с трудом передвигается под гнетом западных санкций». URL: russian.china.org.cn. 02.04.2015.
12 Там же.
13
Подробнее об этом см.: Виноградов А.О. Асимметричный ответ, или стратегия Китая в глобальном мире» // Философские науки. 2015. Вып. № 1. С.116—134.
14 Подробнее об этом см.: Петров А.М. Великий шелковый путь. М., 1995. При этом А.М. Петров на материале археологических раскопок показывает, что структура тогдашней торговли по Шелковому пути являлась в большой степени односторонней — Китай поставлял в Европу товары и отчасти технологии, а в ответ получал серебро и золото. Сегодняшняя ситуация, кстати, начинает все больше напоминать ту, которая существовала во время активного функционирования древнего Шелкового пути.
15 См., прежде всего, работы Михаила Хазина и Олега Григорьева. URL: http://worldcrisis.ru/crisis/crisis/wc_menumap_t?SUBMENU=KHAZIN.
16 URL: russian.china.org.cn. 10.04.2015.
17 Синьхуа 31.03.2015 из Пекина.
18 Синьхуа. 11.04.2015.
19 Синьхуа. 08.14.2015.
20 Там же.
21
URL: russian.china.org.cn 15.01.2015 (подборка эксклюзивных комментариев, посвященных итогам внешнеполитического года).
22
Там же.
23
Там же.
24
Там же.
25 URL: russian.china.org.cn 14.01.2015.
26 Там же.
27
Чжоу Ли. Экономическая полоса Шелкового пути — воплощение мира, развития и процветания // Китай. 2014. № 12. С. 36—38.
Новый тип отношений и новый Шелковый путь...
87
28 URL: http://inos mi.ru/fareast/20150319/226973903.html (Оригинал публикации: ФШЙГ#"Ж7ИШЙГ4")-
29
Ван Фан. Дипломатия: от «реагирования» до «проявления инициативы» // Китай. 2014. № 12. С. 32.
30 Там же. С. 34.
31 Там же.
32
Чжан Ин. Мудрость «дипломатии на своем поле» // Китай. 2014. № 12.
С. 35.
33
Здесь и далее использована информация с сайта ПолиСМИ. Рауль Зибечи. Китай застолбил заявку на Латинскую Америку. 18.03.2015. URL: http://polismi. ru/biblioteka/authors/422-Raul %20Zibechi.html. Оригинал публикации: China Stakes Its Claim in Latin America.
34 См.: Ван Сянсуй. Мировая архитектоника в «постамерикаснкую эру» и стратегия Китая // Чжунго вайцзяо. 2014. № 10. С. 66—80.
35 Синьхуа. 01.04.2015.
