«Новый средний класс» – это кто? Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Презентация

ЯНИЦКИЙ Олег Николаевич — д. филос.наук, профессор, заведующий сектором социально-экологических

исследований ИС РАН

oleg.yanitsky@yandex.ru

Фрагмент из книги ОН. Яницкого1, аналитика далеко не ординарного, затрагивает остро дискуссионные проблемы так называемого среднего, часто именуемого креативным, класса и интеллигенции в современном российском обществе. Автор, будучи сам потомственным интеллигентом, доказательно аргументирует, что рассуждения об исчезновении интеллигенции в нынешней России не выдерживают критики. Читателю журнала «Власть» есть над чем задуматься.

В. Ядов, член-корреспондент РАН

Fragment from the book of not ordinary analyst O.N. Yanitsky affects debatable issues of so-called middle class, often referred as creative, and of intelligentsia in contemporary Russian society. The author, who is a hereditary intellectual himself, convincingly argues that the reasoning about disappearance of intelligentsia in today Russia is not tenable. Readers of the «Power» magazine will find some ideas to think about.

V. Yadov, member-correspondent of the RSA

Ключевые слова:

Россия, общество, политика, средний класс, креативный класс, интеллигенция; Russia, society, politics, middle class, creative class, intelligentsia.

читается, что этот класс, молодой и креативный, является главным коллективным

актором новой волны социальных движений, которые выдвинули политические

требования. Но выдвинутые им требования «честных выборов» — это требования в рамках существующей нелегитимной политической системы.

За прошедшие 20 лет этот «третий сектор» вновь накопил существенный профессио -нальный и социальный капитал, включая навыки самоорганизации и выстраивания социальных технологий для достижения своих целей. Точнее, это та часть «нового сред -него класса», которая занята именно в НКО и малом бизнесе, хотя их цели во многом раз -личны. Однако общее все же перевешивает. Это, во -первых, желание работать на общее благо или, по крайней мере, помнить, что часть их прибыли или возросшего социального престижа должна работать на общество, а не только на свой карман. Во - вторых, это люди, которые умеют выживать в трудных условиях риска, дефицита ресурсов, сложных (чтобы не сказать обремененных противоречиями) отношений с государством и его силовыми структурами. В третьих, сама каждодневная практика этих организаций и их лидеров учит их коммуникации в разных социальных, политических и культурных средах. Они не являются политиками в современном смысле слова, т.е. членами так называемых систем -ных политических партий. Но они, несомненно, являются политиками ближайшего будущего, когда изменится сам смысл политики. Когда из указующей и надзирающей она превратится в политику переговоров, компромиссов и участия граждан в управлении собственными делами.

В -четвертых, труд членов самых разных организаций «третьего сектора» по своему характеру является междисциплинарным и межсекторальным. Я не устаю повторять эту простую формулу, потому что, несмотря на ее кажущуюся простоту, за нею стоят весьма специфические знания и опыт, которые добываются не только каждодневной практикой, но и рефлексией по поводу реакции их контрагентов на их действия. Эти знания и опыт добываются только в результате публичного взаимодействия с самыми разными людьми и культурами. Сам характер их деятельности делает их лидеров публичными фигурами, а от этого уже один шаг до профессиональной публичной политики. Еще раз повторю: в наш век секретных переговоров, силовых действий и прямого насилия люди, умеющие договариваться и тем самым разрешать конфликты, являются особо ценными.

Эти навыки не приходят сразу. Сначала приходится учиться договариваться с властями предержащими, т.е. играть по их правилам, какими бы несправедливыми они ни были. Но постепенно усиливая давление (здесь массовость акции протеста играет ключевую роль), эти люди вынуждают власти прислушиваться к голосу «снизу», а потом и учитывать

«НОВЫЙ СРЕДНИЙ КЛАСС» - ЭТО КТО?

1 Яницкий О.Н. Социальные движения: теория, практика, перспектива. — М. : Новый хронограф, 2013, 360 с. Серия «Российское общество. Современные исследования».

их требования. Если меня бы спросили, кто является социальной базой политиче -ских реформ, я ответил бы, не колеблясь: именно эти самостоятельные и самоотвер женные лидеры «третьего сектора».

Интеллигенция умерла?

Креативный класс или не креативный, а что же интеллигенция — исчезла совсем с политической арены? «Самым сильным ударом по будущему России, — пишет Л. Шевцова, — стал конец российской интеллигенции... Функция интеллигенции в России — как морального эталона и оппо -нента самодержавия — оказалась исчер -панной <...> российские интеллектуалы потеряли себя. Большинство из них так и не рискнуло стать антиподом новой персо налистской власти»1.

Начать с того, что власть моральная не может быть «антиподом» власти реаль ной. Что интеллигенция и интеллектуалы — не одно и то же. И «функция» русской интеллигенции никогда не сводилась к роли «антипода самодержавия», как, впрочем, и «думающего меньшинства». Наконец, разве «между» самодержавной властью и этим меньшинством не было думающих людей вообще? Далее Шевцова пишет: «Очередная ирония: до сих пор мы выживаем благодаря СССР». Но разве это «благодаря» не означает: благодаря уму и таланту советской интеллигенции?

Шевцова называет «Кущевку», «Сагру», «Кадырова», «Булгарию», «прокурор ские казино» и др. ключевыми маркерами процесса упадка. Но разве «Солдатские матери», «Матери Беслана», «Город без наркотиков», Байкальский и Химкинский синдромы не свидетельствуют о том, что российская интеллигенция существует и действует2? И это только то, что просочи -лось в СМИ. А сколько ученых, педагогов, учителей, врачей, инженеров имеют полное право назвать себя интеллигентами! Или г - же Шевцовой милее разделение россиян на «думающее меньшинство» и «бездумное большинство»?

Мне же, потомку членов «Народной воли», эсеров, каторжников Шлис

1 Шевцова Л. Россия: логика упадка // Новая газета, 2011, № 101, 102.

2 См., напр.: Мельникова В., Швол Н. За жизнь и свободу. Выступления и документы II Международного конгресса солдатских мате -рей. — М.: Союз комитетов солдатских матерей России, 2000.

сельбурга, да и самому еще в юности хлеб -нувшему немало от сталинского режима («дело врачей») и его последышей, хорошо известно, что реально значит быть «анти -подом» любой формы самодержавия.

А теперь — по порядку. Во -первых, роль русской интеллигенции никогда не своди -лась к политическим целям. В массе своей это были, прежде всего, просветители и служилые люди, пекущиеся о благе народа. Да и в конце XIX в., и в XX в. был огром -ный слой служилой интеллигенции, начи ная от членов земского движения и до тех, кто восстанавливал русскую культуру после трех разорительных войн и сталинского террора. Известно ли г-же Шевцовой, что выжившие после ссылки и каторги члены «Народной воли» шли работать в советские учреждения врачами, учителями, стати -стиками? Служилая интеллигенция, на которой держалась и держится вся система науки, образования, здравоохранения и просвещения, и «интеллигенция, служа щая самовластию» — не одно и то же.

Во вторых, о «думающем меньшинстве». В той же статье Л. Шевцова признает, «что мы... так и не вышли за пределы чисто кри -тической функции, которая без проектного мышления оказывается всего лишь спосо -бом выхода пара». О каких проектах идет речь? Политических проектов -то была масса, но кто их должен был выполнять? Кто бы захотел взять на себя эту непо -сильную ношу? 20 лет назад я как раз был в среде подобных проектантов, но все их проекты были не более чем «норматив -ными» упражнениями. Все писали о заси -лье административно - командной системы, но не было ни одного проекта, который показал бы, как ее сломать и кто это будет делать! Как известно, «гладко было на бумаге.».

В - третьих, «думающее меньшинство» было и будет всегда, но оно практически действенно при двух условиях: когда это единое «меньшинство» и когда его поли -тический или социальный проект будет поддержан тем думающим, но доселе мол чащим большинством, о котором г-жа Шевцова предпочитает не упоминать. Я уже говорил, что в теории социальных дви -жений существует такой важный термин, как constituency, т.е. социальная база под -держки проекта перемен.

В -четвертых, мир изменился. Разве серия переворотов и революций, про катившаяся по Северной Африке, была

задумана и спроектирована «думающим меньшинством» этих столь разных стран? Или она была спроектирована какими то спецслужбами извне? Или это был про рвавшийся гнойник покорности огромного большинства «думающих по другому»? И на какой политической платформе «думаю щее меньшинство» (если оно там действи -тельно было) должно будет соединиться со столь пестрым по типу хозяйственного уклада, религии, образа жизни и т.п. боль -шинством?

В - пятых, русская интеллигенция всегда была создателем и носителем какой -то идеологии: западничества, славянофиль ства, конституционной монархии, социа -листической, коммунистической и т.д. Я намеренно ставлю их в один ряд, потому что без приверженности какой то идеоло гической доктрине русская интеллигенция не могла бы называться таковой. Пока у властей предержащих с идеологией дело обстоит из рук вон плохо.

А что теперь, когда политические партии, эти носители идеологии, фактически отми рают? Когда СМИ правят миром? Когда ООН и другие наднациональные структуры фактически утеряли как свой моральный авторитет, так и силу принуждения? Когда мир управляется несколькими десятками гигантских транснациональных корпора ций? И одновременно он пронизан инфор мационными сетями, где в конкурирую -щих сетевых сообществах варится Бог знает какая идеологическая каша? Когда нормы морали все чаще детерминируются эколо гическими и техногенными катастрофами? Когда, наконец, евро атлантическая циви лизация пронизана и умеренным, и ради кальным исламизмом? Какую позицию должна занять не только русская интелли генция, но интеллигенция мира вообще?

Мировой капитализм, включая рос сийский, очевидно, переживает глубо -кий кризис, и, по моему мнению, грядет конец жизни в кредит и потребительской идеологии вообще. Если мы не хотим (не способны) ограничить себя сами, то среда нашей жизни заставит нас сделать это. Не пора ли подумать о стабилизирующей (но отнюдь не нивелирующей) роли глобаль -ных сетей «разумного меньшинства» в этом качающемся мире, где волны проте ста накатываются одна за другой?

Предварительные итоги

То, что происходило в течение последних

20 лет и в т.ч. в течение последнего полуго -дия, подтверждает концепцию регрессив -ной цикличности российского общества1. То есть, наличия малых и больших циклов. А именно: рывка демократизации/модер -низации, медленного и болезненного отката — и снова рывка.

Мягкий авторитаризм, опирающийся на ресурсную экономику, — основа ста -бильности политической системы. Исторически то, произошло в послед нее время, — это откат к изоляционизму и культурной архаике. Но не к временам сталинизма, а еще дальше — к временам конца XIX в. Отличие в том, что если ста -линизм форсировал индустриализацию как залог независимости СССР, то сегодня мы увеличиваем свою зависимость от мира по всем направлениям.

Более того, мы находимся в планетар -ной ловушке: по сути, социальная ста -бильность в обществе поддерживается за счет экономической нестабильности, основой которой является непредсказуе мость рынка углеводородов. Следующая волна нестабильности, скорее всего, будет связана со вступлением России в ВТО.

Экономический кризис, как правило, ведет к укреплению национального госу дарства и его политических институтов. Изоляционизм, больший или меньший, рассматривается государствами и/или их национальными анклавами как сред ство избежать и/или преодолеть кризис (Греция, Великобритания, Фландрия, Каталония, Россия).

Несколько выводов социальнополитического характера. Данный поли тический кризис выявил глубокое разме жевание в российском обществе: между богатыми и бедными, центром и перифе рией, экономически и социально актив -ной частью населения и «бюджетниками», «ТВ народом» и «сетевым сообществом». Обобщая, это можно квалифицировать как противостояние меньшинства модерниза торов и большинства консерваторов, охра нителей. Костяк первого — это либераль -ная интеллигенция, профессура, ученые, студенты, нарождающийся средний класс. Костяк второго — это ВПК, нефтегазовый и агропромышленный комплексы, армия2. Мотивы у богатых и бедных консерваторов

1 Ахиезер А.С. Труды. — М. : Новый хронограф, 2006.

2 Юргенс И. Мы проиграли охранителям // The New Times, 2012, March 03, p. 13.

могут быть разными, но в моменты кризи сов они объединяются по принципу наи -меньшего риска («не было бы хуже!»). С этой точки зрения понятие «властной вер тикали» не соответствует действительно сти. Скорее, мы имеем дело с социальной пирамидой, всецело зависимой от тандема власти — собственности.

Разделение общества на «обывателей» и социально активных методологически ошибочно: в зависимости от социально политического контекста они переходят друг в друга. Искейп, уход из поля соци -альной коммуникации в себя, наконец, молчание — это не «обывательщина», а способ сохранения своего внутреннего мира, способ сохранения себя как лично сти в катастрофических обстоятельствах1. Противопоставление властвующей элиты и толпы, массы, интеллигенции и народа, «активных» и «обывателей» лишь усили -вает идеологию нетерпимости в обществе и тем самым разрушает его культуру.

Акции массового протеста создали сети гражданских лидеров. Но для изменения политической системы такой сети недо -статочно — нужна сеть профессиональ -ных политиков. Или, что, с моей точки зрения, то же самое, нужна новая поли тическая элита. В эти сети гражданского протеста не вошли лидеры и активисты большинства существующих социальных движений (экологического, женского, благотворительного, краеведения, сохра нения памятников природы и культуры). Общественная палата как квазиграждан ская организация также устранилась от политической борьбы. Эти факты под -тверждают мой тезис о различии социаль ных движений и некоммерческих орга низаций и их сетей. НКО тоже живут по принципу «не было бы хуже».

В тонком слое интеллигенции также произошло размежевание: на все сокра щающийся слой демократически ориенти рованного меньшинства и на охранительно ориентированное большинство, по сути превратившееся в часть сервис - класса. Это размежевание усиливается с появле нием на публичной арене когорты моло дой рыночно ориентированной «образо ванщины» (А. Солженицын), смотрящей в рот мэтрам политически ангажированной части интеллигенции.

1 Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация: беда, вина или ресурс человечества? — М. : УРСС, 1999.

Теперь — о современности. За последние 20 лет в России произошли существен -ные изменения, которые пока очень мало изучаются нашими социологами. И главное из них — формирование сетевого гражданского общества, причем не про сто виртуального, но вполне заземленного в сотнях точек локальных конфликтов. Тусоваться в сетях — одно дело, а исполь -зовать сеть как инструмент самооргани зации и демократизации — совсем другое. С таким обществом вынуждена считаться наша «суверенная демократия». Это стало очевидным после лесных и торфяных пожаров 2010 г., когда сетевая мобили -зация ответственных и неравнодушных (называя их добровольцами, или волонте рами, власть, как всегда, старается уйти от морально этических дефиниций) спасла не одну тысячу жизней. Поскольку капи тализм стал глобальным, у граждан нет иного способа защищать свои интересы, как стать частью глобальной сети.

На Западе над этой трансформацией социальные науки уже напряженно рабо тают почти 10 лет2. Но у нас — тишина. За 20 лет по проблеме социальных движений в России вышло не более десятка работ. Частично потому, что эта проблематика официально не признана, ее нет, напри мер, в паспорте специальности 02.00.04 «Социальные структуры и процессы» очень редко читаются спецкурсы по этой теме. Не было соответствующих секций и в программах съездов российских социоло гов. Но суть, конечно, не в этом, а именно в том, что наши социологи и политологи, как демократы, так и консерваторы, не считают нужным изучать, как демократия «произрастает снизу» (аналог grassroots), невзирая ни на какие «вертикали».

После думских и президентских выбо ров российское общество находится на новой развилке: реформы или контрре формы? Однако, думаю, инерционность нынешней политической системы столь высока, что резких перемен ожидать не стоит. Так или иначе, это тоже предмет для обсуждения.

Расширений вариант фрагмента книги О.Н. Яниц-кого смотрите на сайте журнала.

2 Global Civil Society Yearbook / M. Kaldor, H. Anheier, M. Glasius, eds. — Oxford : Oxford University Press, 2003.