CC BY
24
Пространственная Экономика 2007. № 2. С. 36-44
УДК 336.744+339.9
В. В. Кучук, О. М. Рензин
НОВЫЕ ЯВЛЕНИЯ В ИНСТИТУЦИАЛИЗАЦИИ АТР: ПРОЕКТ ОБЩЕАЗИАТСКОЙ ВАЛЮТЫ
Рассматривается процесс разработки и поэтапной реализации проекта введения общеазиатской валюты на экономическом пространстве АТР в посткризисные годы, оценивается его влияние на интеграционные взаимодействия в регионе.
АТР, АСЕАН, АКЮ, финансовая интеграция, монетарное сотрудничество, коллективная валюта.
Процессы, происходящие в Северо-Восточной Азии (СВА), все в большей степени определяют характер экономических сдвигов в функционировании хозяйственной системы Дальнего Востока России. При всей значительности влияния на него крупнейших национальных экономик региона (Китая, Японии, Республики Корея) особого внимания требуют наднациональные проекты, реализация которых принципиальным образом может изменить системные характеристики в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Большое влияние международных кооперационных процессов в СВА на развитие экономики Дальнего Востока России убедительно показано рядом работ [4; 7].
При этом необходимо учитывать, что в кооперации и интеграции стран региона периодически происходит смена приоритетных направлений, появ-
© Кучук В.В., Рензин О. М., 2007
ление новых областей взаимодействия, которые приобретают особую значимость и перспективность для участников интеграционных процессов в АТР.
Если в течение длительного периода интеграционные процессы были ориентированы преимущественно на эффективное сотрудничество в торговле и инвестициях, то в последнее время к числу выделяющихся интеграционных сфер в АТР, впрочем, как и в других регионах мира, стала относиться монетарная кооперация, одним из наиболее радикальных направлений которой является активное продвижение проекта создания единой азиатской валюты.
Азиатская интеграция при всех ее особенностях, подробно описанных в экономической литературе [9; 13], — это, бесспорно, процесс, который развивается согласно каноническим правилам межгосударственных взаимодействий.
С одной стороны, она связана с поисками участниками интеграционных объединений вариантов усиления экономических позиций и получения за этот счет позитивных хозяйственных эффектов (как внутристрановых, так и международных). Без такого расчета организация традиционного торгового и инвестиционного взаимодействия стран не может быть рационально организована. Именно долгосрочные прогнозы экономических выигрышей для участников являются базой при принятии решений об образовании торговых союзов.
С другой стороны, она является институциональным сопровождением надэкономических (или неэкономических) контактов: политических, идеологических, религиозных, при которых общий ответ на вопрос «против кого дружим?» является определяющим для объединительных процессов. С учетом этих позиций, оценка интеграционных решений не имеет коммерческой интерпретации и, скорее, связана с наличием тенденций (или ожиданием событий), которые однозначно оцениваются участниками интеграционного процесса как негативные, что является предпосылкой для принятия согласованных решений.
И есть третья сфера интеграционного сотрудничества, где оба кооперационных стимула — получение выгоды и защита от неблагоприятных воздействий — тесно переплетаются и не могут быть осуществлены друг без друга. Это область финансовой интеграции, при которой качественные изменения характеристик межгосударственного сотрудничества (уровень доверия или величина институциональных рисков) могут принести ощутимые коммерческие результаты.
С этих позиций, возникновение идеи о введении новой валюты коллективного пользования является отражением сложных международных процессов (не только экономических, но и политических, социальных). Для ее формулирования необходимо не только совпадение в оценках каждой из сторон происходящих событий, но и согласие в выборе монетарных методов
как способа преодоления отрицательных эффектов в процессах развития (и стимулирования позитивных).
Единое денежное пространство, согласно устоявшимся оценкам, дает возможность странам, в него инкорпорированным, облегчить торговые, экономические, политические связи. Тем самым единая валюта может рассматриваться как способ повышения экономической и социальной эффективности развития.
Одновременно существование устойчивой валютной базы, обеспеченной коллективными усилиями, позволяет стабилизировать развитие входящих в систему стран, защищая их от неблагоприятных финансовых коллизий на внешних рынках.
Неудивительно, что проекты введения коллективных валют в последние годы становятся одним из модных макроэкономических увлечений [1]. Правда, следует заметить, что экономическая история второй половины XX века продемонстрировала только один пример успешной реализации такой идеи: переход большей части стран Европейского союза к евро. Тем не менее проекты региональных денег разрабатываются во многих регионах мира.
Так, начиная с 2001 г. шесть стран Персидского залива обсуждают введение единой валюты — динара Залива, которое намечено на2010 г.
Несколько аналогичных проектов объявлено в Африке. Ассоциация управляющих центральными банками Африки в 2001 г. проанонсировала введение общеафриканской денежной единицы к 2021 г. Кроме того, о программе перехода к собственной общей валюте — «афро» — к 2016 г. заявили 14 стран Сообщества развития Южной Африки.
В 2006 г. о принципиальной возможности перехода на единую валюту заявили на правительственном уровне Австралия и Новая Зеландия.
В Латинской Америке над проектом создания коллективной валюты работают крупнейшие страны континента: Бразилия и Аргентина. Для рассмотрения возможностей создания единой валюты и разработки предложений по интеграции денежных систем в 2005 г. этими государствами была создана межправительственная организация.
Не осталось в стороне и постсоветское пространство. С 1994 г. в работе проекты введения единой денежной единицы в странах СНГ, а также в союзе России и Белоруссии [2;3].
Введение общей валюты является свидетельством определенного — достаточно высокого — уровня региональной интеграции. Исходя из этого, теоретически считается, что переход к общей валюте является процессом длительным и многоэтапным, поскольку его участникам необходимо поочередно осуществить формирование институциализированных международных структур: зоны свободной торговли, таможенного союза, общего
рынка. И лишь затем при соблюдении макроэкономических стандартов (таких, например, как уровень инфляции, бюджетного дефицита, госдолга, золотовалютных резервов ипр.) можно создавать единую валюту.
Степень подготовленности стран АТР к введению общей валюты, согласно оценкам многих специалистов, достаточно высока [5]. Об этом свидетельствует достигнутое в 2001 г. соглашение между Японией, Китаем, Республикой Корея и странами, входящими в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), о создании схемы взаимных СВОП-сделок для поддержки курсов валют стран — участниц объединения (так называемая Чанмайская инициатива). По замыслу денежных властей, такая практика позволяет резко снизить волатильность национальных валют и сформировать на этой основе более устойчивую и менее рисковую региональную экономическую систему. В дальнейшем эти идеи получили развитие в предложениях о создании зоны свободной торговли и формировании регионального валютного фонда.
Создание и использование в АТР собственной коллективной валюты можно расценивать как одно из наиболее конструктивных направлений совершенствования финансовой системы в регионе. Впервые оно было сформулировано в 1998 г. японским премьером К. Миядзавой. Как и многие другие финансовые новации в регионе, такая идея была связана с реакцией на финансовый кризис 1997—1998 гг., который, согласно наиболее распространенным оценкам, был вызван действиями международных валютных спекулянтов. В качестве защитной меры К. Миядзавой было предложено ограничение движения используемых в АТР иностранных валют, их частичное (а в идеале полное) вытеснение из сферы денежного обслуживания национальных экономик региона и (в наиболее развернутом варианте) замена собственной коллективной валютой.
Несколько позже в развитие этих идей в АТР была сформулирована еще более радикальная концепция. Предложение премьер-министра Малайзии Матхатхира Мохамада состояло в создании новой мировой валюты — золотого динара (2002 г.), который обеспечивал бы потребности не только азиатских стран, но и международного экономического сообщества. Политическая (преимущественно антиамериканская) составляющая такого варианта организации валютной политики была очевидна.
Однако наряду с проектами, имеющими, скорее, демонстрационное (пропагандистское) значение, чем реальную основу, формировались и поэтапно реализовывались функционально ориентированные планы защиты и совершенствования региональных валютных рынков.
Многие из экономистов, работающих в АТР (как теоретиков, так и практиков), после азиатского кризиса высказывали мнение о том, что привязка национальных валют к доллару не в полной мере соответствует интересам
стран региона. Значительные риски для финансовой системы связывались с неопределенностью будущих изменений курсовых соотношений национальных валют и доллара и вызванной ею дестабилизацией внутрирегиональных взаимосвязей. Это рассматривалось как существенная предпосылка для возникновения нового кризиса, который, по оценкам, может носить гораздо более разрушительные масштабы, чем предшествующий. Его предотвращение предполагает повышение управляемости движения валют, и прежде всего снижение зависимости их от колебаний американского доллара1.
Наиболее радикальные идеи, связанные с решением этой проблемы, ориентированные на введение альтернативной доллару мировой валюты, не получили широкой поддержки. Это было вполне естественно, если учитывать традиционную ориентацию национальных экономик региона на тесные связи с США.
Задача по совершенствованию валютной системы в АТР формулировалась в более мягкой форме: для региона нужно сформировать дополняющие финансовые инструменты, обеспечивающие потребности взаимодействия между входящими в него государствами. Из этого следовало, что национальные валюты стран АТР должны быть тесно связаны между собой. Координация денежной политики и других осуществляемых финансовыми властями действий обеспечивали необходимую стабильность и прогнозируемость экономических взаимоотношений в регионе. Для этих целей могли использоваться два основных институциональных варианта: либо формирование механизма координации изменений курсов национальных валют (например, по модели «валютная змея»), либо создание коллективной валюты.
В 2001—2003 гг. рядом финансовых организаций региона были начаты целенаправленные исследования, связанные с формированием общей валюты для стран АТР. В этой работе участвовали Азиатский банк развития, Японский банк международного сотрудничества, ряд научно-исследовательских центров. Ими было теоретически доказано, что странами АСЕАН, Японией, Китаем и Республикой Корея может быть успешно сформирована общая валютная единица, с помощью которой можно оказать существенное стабилизирующее влияние на торговые балансы и финансовые потоки внутри региона и которая в значительно лучшей мере, чем доллар США, может выполнять функции региональной валюты.
Одновременно делались и определенные практические шаги в активизации монетарного сотрудничества. Следует подчеркнуть, что именно в этой сфере в последние годы в регионе активизировался консолидационный процесс. Если в 1997—1998 гг. Китай крайне негативно реагировал на предло-
1 Негативное влияние привязки азиатских валют к доллару глубоко анализируется в работе [11].
жения о совместных монетарных мероприятиях в АТР, то уже в 2000 г. он стал проявлять более позитивное отношение, которое стало особенно явно проявляться после вступления этой страны в ВТО [12; 14].
В результате в начале 2006 г. проект создания коллективной валюты в АТР начал переходить от исследовательской стадии к практической реализации. Внешне вяло текущие (или, скорее, латентные) процессы валютной интеграции в АТР приобрели большую и постоянно нарастающую определенность. Представители Азиатского банка развития, правительственных структур крупнейших стран региона выступили с заявлениями, из которых следует, что проект введения общеазиатской валюты, которая получила название АКЮ, начал реализовываться. Как заявил президент Азиатского банка развития Харухико Курода, начиная с этого года во многих странах Азии она станет расчетной единицей, а в обозримой перспективе — займет место национальной валюты.
АКЮ создается по принципу валютной корзины, доля стран-участниц в которой будет зависеть от размера ВВП и объема внешней торговли. В основу курсовой оценки АКЮ положено движение корзины национальных валют 13 стран — участниц проекта: Японии, Китая, Республики Корея и 10 стран, входящих в АСЕАН. В перспективе рассматривается привлечение в обозримой перспективе к участию в валютном пуле и других стран (в общем количестве до 40).
Последствия введения АКЮ для экономического развития региона оцениваются в Азии в основном позитивно.
С одной стороны, валютный союз означает вступление интеграционных процессов в АТР в новую стадию — значительно более тесной экономической и политической координации, чем ранее.
С другой стороны, предполагается, что такое решение улучшит условия экономического развития и снизит негативное влияние внешних воздействий.
Поскольку привязка курса осуществляется к валютной корзине, а не к одной из национальных валют, финансисты считают, что АКЮ будет более стабильной единицей, чем те, которые используются в международных расчетах в настоящее время. Это позволит стабилизировать обменные курсы валют стран Восточной Азии, будет способствовать продвижению свободной торговли в регионе, а также уменьшит вероятность возникновения валютнофинансовых кризисов.
Кроме того, с учетом масштабов экономик, в которых будет применяться коллективная валюта АТР, прогнозируется, что в перспективе АКЮ может стать первоклассной расчетной единицей, потенциал которой позволит ей обойти в масштабах использования и доллар, и евро. Это вытекает из теоретического рассуждения о том, что формирование триполярной валютной
системы для мировой экономики будет более эффективным, чем существующей биполярной (доллар — евро). Появление дополнительной мировой валюты позволит диверсифицировать формы международных расчетов и избавиться от негативного воздействия резких валютных колебаний.
Несомненно важной для формирования перспективных тенденций развития АТР в целом и каждой из входящих в него стран является оценка временного горизонта для перехода к региональной валюте.
Сейчас рассмотрение деталей проекта АКЮ многими специалистами проводится по аналогии с введением европейской коллективной валюты — ЭКЮ. Действительно, по формальным признакам и по институциональным характеристикам отчетливо прослеживаются параллели с появлением в мировой финансовой системе единой европейской валюты.
Известно, что Евросоюз создал единую региональную валюту (евро) на базе длительного использования единой расчетной единицы (ЭКЮ), в процессе которого преодолевались трудности в обеспечении взаимосвязей национальных валют стран Европы между собой, с одной стороны, и формированием их единой курсовой позиции по отношению к доллару США и японской иене [6].
На основании опыта, накопленного при осуществлении европейских процессов, рядом авторов формулируется гипотеза о том, что реальное введение АКЮ потребует много времени, не менее 20 лет. При этом указывается на то, что азиатским государствам еще сложнее, чем европейским, разрабатывать согласованную экономическую политику [10].
На самом деле все может произойти значительно быстрее. Хорошо известно, что не всякая даже очень близкая аналогия в экономике позволяет сформировать достоверную гипотезу о развитии событий. Ситуация с введением АКЮ, конечно же, отличается от той, которая сопутствовала проекту ЭКЮ.
Во-первых, технологии, которые использовались при монетарной интеграции в Европейском союзе методом проб и ошибок, могут быть эффективно адаптированы к азиатской ситуации. При этом следует учитывать, что реально подготовительная работа по проекту введения коллективной валюты для стран АТР началась достаточно давно: в ряде японских исследовательских центров решение методических вопросов и экспериментальные расчеты курса АКЮ осуществляются уже несколько лет.
Во-вторых, существующие предпосылки для валютной интеграции в Азии более сильные, чем в свое время в Европе. Так, очень быстро растет показатель внутрирегиональной торговой зависимости в Восточной Азии: в 1985 г. он составлял 22,3%, к 2000 г. вырос вдвое (до 45,4%). Это превышает аналогичный показатель для Евросоюза.
Резкое увеличение доли внутрирегиональных трансакций отслеживается и в инвестициях, т. е. судя по складывающимся торговым и инвестиционным потокам, интеграционные взаимосвязи становятся все более важными для стран АТР, что может, естественно, стимулировать использование для этого региональной коллективной валюты.
В-третьих, существенным различием между проектами АКЮ и ЭКЮ является то, что они обслуживают принципиально не идентичные варианты экономической политики. Финансовые игроки на восточноазиатских рынках значительно мощнее европейских (показательно, что в списке стран, имеющих наибольшие золотовалютные резервы, лидирующие позиции со значительным отрывом занимают потенциальные участники проекта АКЮ). И их амбиции связаны не только с совершенствованием региональных процессов, ноис использованием достигнутых преимуществ в глобальном масштабе.
Таким образом, с учетом того, что введение коллективной валюты для Азии проектируется с использованием реального опыта, накопленного в Европе, при наличии в регионе сформировавшихся экономических и валютных интеграционных структур, и с масштабной накопленной ресурсной базой, можно предполагать, что это событие может произойти в обозримой перспективе.
Очевидно, что появление в АТР нового финансового инструмента окажет сильное влияние на все экономики, входящие в сферу влияния региональных процессов, включая российскую.
Россия — это пассивный наблюдатель, позиция которого на данной стадии реализации проекта не оказывает существенного влияния на происходящие процессы (в этом отношении наблюдается полная аналогия с введением евро).
Однако следует отметить, что в последние годы Россия пытается занять более заметное место в азиатской финансовой системе. На это определенно указывает обязательное включение в документы, которые определяют перспективы взаимоотношений России со странами АТР, финансовых договоренностей. В частности, валютные взаимодействия включались в перечень сфер сотрудничества в ходе встречи на высшем уровне Россия — АСЕАН (декабрь 2005 г.).
Кроме того с некоторыми странами АТР нашей страной заключаются двусторонние соглашения по финансовым вопросам, ряд из которых носит беспрецедентный характер, например, договор с КНР об использовании национальных валют в межбанковских расчетах на приграничных территориях.
Важным свидетельством активизации валютной политики России на азиатском направлении является заявление представителей Центробанка о включении японской иены в перечень резервных валют Центробанка.
Исходя из этих фактов можно предположить, что валютная составляющая стала одним из важных элементов при решении правительством вопроса о позиционировании России в АТР [7; 8].
Одновременно можно прогнозировать, что при появлении коллективной валюты АКЮ проблема позиционирования России в Азиатско-Тихоокеанском регионе станет еще более сложной, поскольку согласование национальных интересов страны в различных мировых экономических зонах — Северной Америке, Европе и АТР — приведет к необходимости пересмотра структуры используемых Россией валютных инструментов. Подготовка к ее решению предполагает активное включение российских финансовых властей в процессы формирования новой валютной системы. В противном случае при нейтральном отношении к проектам монетарной кооперации в регионе Россия может навсегда остаться на периферии интеграционных процессов в АТР.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Глобализация и национальные финансовые системы / Подред. Д. Хансона. М.: Весь мир, 2005.
2. Дробышевский С. М., Полевой Д. И. Проблемы создания единой валютной зоны в странах СНГ. М.: ИЭПП, 2004.
3. Клепач А. и др. Макроэкономические последствия валютного союза Беларуси и России // Эковест. 2004. № 2.
4. Минакир П. А. Тихоокеанская Россия: вызовы и возможности экономической кооперации с Северо-Восточной Азией // Пространственная экономика. 2005. № 4.
5. Михеев В. Экономика Северо-Восточной Азии: не состоявшееся (пока) единство // Проблемы Дальнего Востока. 2003. № 2.
6. Пищик В. Я. Евро и доллар США. М.: Консалтбанкир, 2002.
7. Троекурова И. Модели интеграции российского Дальнего Востока в АТЭС // Проблемы Дальнего Востока. 2005. № 2.
8. Федотов В. Россия и АТЭС // Проблемы Дальнего Востока. 2004. № 2.
9. Calder К. Regionalism, Alliance, and Domestic Politics: The Benelux Model and Northeast Asian Cooperation // International Journal of Korean Unification Studies. 2006. Vol. 15. № 1.
10. Hara Manabu. Point of view // Asian Currency Unit likely to face a rocky road. Asahi com. 26.06.2006.
11. Tito Т., Ogawa E. and Sasak, Y. How Did the Dollar Peg Fall in Asia? // Journal of the Japanese and International Economies. 1998. Vol. 12.
12. McGregor R. China, Japan back launch of ACU // The Financial Express 31.8. 2006.
13. Regional Integration — Europe and Asia Compared / Ed. W. Moon, B. Anderosso-O’Callghen. Ashgate, 2005.
14. Yu Yongding. China and Asian Monetary Cooperation // Regional Financial Arrangement: Issues and Prospects / Eds Y. H. Kim and Y. Wang. Seoul: KIEP, 2001.
