CC BY
27Г.С. Пшегусова доктор философских наук, профессор Южного федерального университета*
Д.Н. Иванова кандидат социологических наук, доцент Южного федерального университета*
Новые теоретические подходы к вопросам языковой политики
Цель данной статьи - представить авторское видение того, как описываемые в настоящей работе новые теоретические положения повлияли на разработку моделей, объясняющих роль языка и языковой политики в формировании полиэтнических сообществ во всем мире.
Перед тем, как перейти к теоретическим рассуждениям на обозначенную выше тематику, мы бы хотели дать определения базовых терминов, актуальных для нашей области исследования. Делая попытку описания разных исследовательских позиций, мы пришли к выводу, что на сегодняшний день остается дискуссионным вопрос о разграничении ключевых для нашего исследования понятий «языковая политика» и «языковое планирование», а также их понятийных дериватов. Впервые термин «языковое планирование» употребил Э. Хауген в 1959 г. при изучении социолингвистической проблематики в Норвегии, Он определил языковое планирование как «любое воздействие на язык, осуществляемое со стороны определенных организаций и частных лиц и имеющее официальный или неофициальный характер»1. Спустя почти двадцать лет Э. Хауген пересмотрит данное понятие и наполнит его новым смыслом, определив, как «оценку языкового изменения»2. Термин «языковая политика» впервые зафиксирован в американской лингвистической традиции в начале 70-х гг. XX столетия. Первенство по праву принадлежит Д. Фишману, который отнес его к области прикладной социолингвистики. Необходимо признать, что Д. Фишман не выявил принципиальных различий этого термина с «языковым
о
планированием» и посчитал их синонимичными3. Мы считаем, что языковое планирование в большей степени относится к области создания конкретной программы и реализации на практике определенных планов, а языковая политика предполагает как планирование, так и реализацию мероприятий в области языка. Хотя, на
* Пшегусова Галина Султановна, e-mail: e-kafedra@yandex.ru
* Иванова Динара Нургалиевна, e-mail: e-kafedra@yandex.ru
1 Haugen E. Language contact // Proceedings of the 8' International congress of linguists. Oslo. 1959. P. 8.
2 Haugen E. (1975). The curse of Babel. In M. Bloomfield & E. Haugen (eds.), Language as a human problem (pp. 33 - 43). N-Y: W.W. Norton. P. 108.
3 Fishman J. A. (1979). Bilingual education, language planning, abd English. English World - Wide, 1, 11 - 24.
наш взгляд, в некоторых случаях эти два понятия могут быть объединены в одно.
Следующим понятием, интерпретация которого представляется нам важной для наших дальнейших рассуждений, является «языковая ситуация». А. В. Аврорин рассматривает языковую ситуацию как «конкретный тип взаимодействия языков и разных форм их существования в общественной жизни каждого народа на данном этапе его исторического развития»4. Чтобы избежать неясности в толковании данного термина, дадим свое рабочее определение языковой ситуации. В нашем понимании, определение, в широком толковании этого термина, можно свести к функциональному взаимодействию различных идиомов в границах определенного региона на конкретном этапе его социального и экономического развития. Мы используем общий термин «идиом» для обозначения различных языковых образований - языка, диалекта, говора и т. д., чтобы избежать одной из вечных проблем социолингвистики - вопроса о разграничении языка и диалекта.
Языковая политика всегда представляет собой сознательное воздействие общества на язык, следовательно, она является концентрированным выражением идеологических принципов, определяющих отношение государства к функционированию, развитию и взаимодействию языков. Однако, голословное провозглашение этих принципов - недостаточное условие для того, чтобы считать правомерными любые практические шаги, предпринимаемые на национально-языковом поле. Утверждение о том, что языковое разнообразие является осязаемым общественным благом, требует доказательств, лежащих за пределами простой морали. Ведь решение вопросов языковой политики - это не просто упражнение в философствовании. В фокусе внимания специалистов, как практиков, так и теоретиков, находятся национальные и языковые проблемы самого широкого социального и идеологического значения. Следовательно, поиск ответов на многочисленные вопросы, которые естественным образом возникают в данном научном поле, не начинается в теоретическом и методологическом вакууме. В фокусе нашего научного интереса находятся теории, которые появились в последние десятилетия.
Показательным примером такого рода теории может служить лингвистический империализм, предложенный P. Филлипсоном в 1992 году5. Разработанная им модель нацелена на то, чтобы объяснить, как языки современных и бывших империй, в первую очередь США, Великобритании и Франции, искусственно поддерживались на территориях бывших колоний посредством политического, социального и культурного доминирования и эксплуатации. Эта теория также
4 Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. Л., 1975. С. 276.
5 Phillipson R. Linguistic imperialism. Oxford: Oxford University Press, 1992.
способна объяснить какой разрушительный эффект этот процесс оказал на этнические языки.
В ответ на это провокационное заявление было написано немало книг и статей, авторы которых выступили с поддержкой, критикой и даже с резкой отрицательной оценкой теории лингвистического империализма. Однако идеи, высказанные Филлипсоном и его последователями, оказали мощное воздействие на развитие научного направления, связанного с языковым образованием и обучением. Например, были подняты вопросы о нравственном аспекте обучения таким «большим» языкам как английский. Сам Филлипсон говорил об угрозе, которую представляет английский язык не только для языков малых этносов, но и европейским языкам в том числе.
Некоторые выводы прикладной лингвистики в отношении последствий политики лингвистического империализма не нашли эмпирического подтверждения. К примеру, A. Пенникук представил эмпирические доказательства того, что повсеместное распространение английского необязательно ведет к «гомогенизации мировой культуры»6. Другие ученые нашли эмпирическое подтверждение того, как символическое и функциональное использование английского языка помогло в борьбе с репрессивным колониальным политическим режимом в Южной Африке7 и ультра-националистическими идеологиями8. Таким образом, данная модель генерировала новый взгляд на проблемы в области языковой политики и планирования, предопределив абсолютно новые направления развития научной мысли.
Также модель P. Филлипсона стимулировала исследования, нацеленные на нейтрализацию и минимизацию отрицательного воздействия распространения «больших» языков на языки этнических меньшинств. Эта идея в дальнейшем была использована в прикладных исследованиях в области языковых прав человека. Считается, что право каждого человека выучить и использовать материнский язык является одним из основных прав. C. Мэй утверждает, что языки национальных меньшинств (в отличие от языков иммигрантов) должны получать открытую поддержку от государства, потому что эти меньшинства на законных основаниях входят в состав нации и, следовательно, достойны такой поддержки не менее других групп населения9.
Нам такой взгляд представляется правомерным. Мы также считаем, что именно под этим углом необходимо рассматривать проблему русскоязычного населения в бывших советских республиках. В 1991 г. за пределами РСФСР оказалось около 25 млн. русскоязычных, которые, как правило, не владели языками союзных республик. Лучше всего, на
6 Pennycook A. (2003). Global Englishes. Journal of Sociolinguistics, 7, 513 - 33.
7 de Klerk. G. Mother-tongue education in South Africa: The weight of history. International Journal of Sociology of Language,154, 2002. P. 29 - 46.
8 Canagarajah A.S. Negotiating ideologies through English: Strategies from the periphery. N-Y, 2003.
9 May S. Language and minority rights: Ethnicity, nationalism, and the politics of language. London: Longman. 2001.
наш взгляд, выразил отчаяние такого населения покойный ныне харьковский поэт Б. Чичибанин: «Я с родины не уезжал, за что ее
Л П
лишен?»10 Конечно, такая оценка положения с русским языком носит усредненный характер, поскольку, как мы помним, бывших советских республик - всего 14, и в каждой из них языковая ситуация имеет свои особенности.
Особенно остро языковой вопрос прозвучал на территории Украины, многие жители которой родным признают русский язык. Однако с начала 90х гг. целенаправленные действия со стороны государства по языковому планированию привели к языковой ситуации, направленной на всестороннее развитие одного государственного языка (украинского) и сокращение сферы употребления русского. Сегодня страсти по поводу статуса русского языка на Украине продолжают бушевать с новой силой. 23 февраля 2014 года Верховная Рада аннулировала Закон «Об основах государственной языковой политики», который вступил в силу 10 августа 2013 года11. Этот закон признавал использование на Украине «региональных языков», в первую очередь русского, в тринадцати регионах страны. Действие данного законодательства практически уравнивало единый государственный язык и региональные языки. Однако почти сразу за вступлением закона в силу политическая ситуация на Украине драматически изменилась, что привело к ужесточению национальной политики в целом и языковой политики в частности в отношении языкового меньшинства.
Хотя теория лингвистического империализма и идея языковых прав человека существенным образом повлияли на развитие научной мысли в области языковой политики, они вписались в более широкий круг связанных между собой научных интересов и целей. Так, например, сегодня растет интерес к осмыслению роли языка в воспроизводстве и функционированию отношений власти на всех уровнях общества, а также к эффектам воздействия власти на языковую практику во всех функциональных сферах. Разные научные школы делают акцент на различный предмет исследования.
В полиэтническом регионе доминирующий язык (например, русский) выполняет целый ряд символических и практических функций в самых разных ситуациях, являясь основным средством межэтнического общения. При этом коммуникация на таком доминирующем языке не всегда привязана к какому-то конкретному культурному, социальному и экономическому фону, так как фон этот может быть любым. При условии сосуществования в одном языковом сообществе множества дискурсов и языковых статусов невозможно диагностировать роль конкретного языка на региональном и на национальном уровнях.
10
Чичибанин Б. В стихах и прозе. Харьков: Фолио, Каравелла, 1998.
11 РИА Новости (электронный ресурс) Режим доступа (http:/www.ria.ru/world/ 20140223996527008.html)
Понятие государственного языка всегда функционально. Государственный язык выступает в качестве системообразующего фактора сохранения целостности страны, инструментом для выражения воли народа и каждого индивида, механизмом для реализации прав и обязанностей населения страны. Официальное признание государственного статуса языка этнического большинства в параметрах «желательных/нежелательных» социальных, культурных, политических и экономических изменений должно учитывать набор экстралингвистических факторов. Данное измерение непосредственно соотносится с теориями, объясняющими сущность «общественного блага», и включает в себя оценку факторов, способствующих социокультурному и экономическому равенству и справедливости.
Кроме того, в современных социолингвистических теориях существует концепция «языкового статуса», которую нельзя отбросить в условиях полиэтнического региона и, соответственно, существования поликомпонентной языковой ситуации. Игнорирование этой категории при изучении конкретной языковой ситуации будет неизбежно носить провокационный характер. В широком контексте, ограниченным целями нашего исследования, языковой статус конкретного идиома определяется его демографической мощностью (число говорящих на нем по отношению к общему количеству населения) и его коммуникативной мощностью (число и значимость коммуникативных сфер, обслуживаемых данным языком). Эти характеристики непосредственно связаны с таким важным измерением языка, как его общественная полезность, интегрированным в такие более общие параметры, как рыночная ценность и лингвистическая культура сообщества.
Эти факторы не всегда имеют прямую связь с официальным и правовым статусом языка, закрепленным государством на исполнительном, законодательном и судебном уровнях власти. Так, английский язык в большинстве штатов США не имеет официального статуса, однако сегодня вряд ли кто станет оспаривать его привилегированное положение в американском обществе. Французский стал национальным языком Франции не только в силу официального закрепления за ним такого статуса, а главным образом из-за большого количества мифологем, существующих вокруг этого языка и проводимой в отношении него политики.
Мысль об идеологических основаниях поддержания официального статуса языка и необязательном его совпадении с реальным статусом представляется нам актуальной для понимания сущности языковой политики и сегодня, поскольку мифологемы и идеологемы, как считает Ю. Г. Волков, по-прежнему играют ключевую роль в официальной
Л О
языковой игре12. Помимо идеологических моментов, определяющих
Волков Ю.Г. Идеология гуманизма // Социально-гуманитарные знания. 2000. № 1
языковой статус, языковое планирование, которое составляет интегральную часть национальной политики для любого мультикультурного и многоязычного региона, неизбежно принимает форму, когда планирование в области одного языка имеет последствия для других языков и, в конечном счете, для этнических групп. Комментируя последнее положение, мы хотим подчеркнуть мысль о том, что основным объектом языковой политики, независимо от того как звучат идеологические лозунги, является не столько сам язык, сколько группы его актуальных и потенциальных носителей.
В конечном счете, решения о языковом планировании (какие языки надлежит планировать и с какими целями) определяют характер властных отношений между разными этническими группами и связаны социополитическими и экономическими интересами. Хотя на сегодняшний день не существует универсальной, идеально выстроенной теории языковой политики (если под теорией понимать ряд логически связанных между собой и эмпирически подтверждаемых пропозиций), мы считаем, что для правильного понимания вопросов языковой политики в любом регионе необходимо учитывать, какие идеологические основания, чьи интересы и ценности лежат в основе планирования и реализации принципов языковой политики. Несмотря на то, что языковая политика выделилась в самостоятельную область изучения сравнительно недавно, темы, поднимаемые исследователями, и выводы, сделанные ими, имеют большое значение для самого широкого круга дисциплин социального и гуманитарного профиля.
Пшегусова Г.С., Иванова Д.Н. Новые теоретические подходы к вопросам языковой политики. В работе представлено веское обоснование теорий, которые можно применить к проблеме осмысления языковой политики. Представлено также авторское видение базовых концептов и моделей, применимых на практике при формировании полиэтнических сообществ.
Ключевые слова: языковая политика, языковое планирование, языковая ситуация, миноритарные языки, языковой статус, языковые права.
Pshegusova G.S., Ivanova D.N. New Theoretical Approaches to Language Policy Issues. The article makes a powerful case for considering language policy issues. It also reveals the authors' perspective on the basic terms and models applicable in shaping polyethnic communities.
Key words: language policy, language planning, language situation, minority languages, language status, language rights.
