CC BY
29
НОВЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ОЦЕНКИ ТРАНСФОРМАЦИЙ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА И ЭКОНОМИКИ
Берендеева Алла Борисовна
доктор экономических наук, доцент,
ФГБОУ ВО «Ивановский государственный университет»
кафедра экономической теории и региональной экономики
г. Курск, Российская Федерация.
E-mail: abab60@mail.ru
Аннотация: Рассмотрены теории, концепции, взгляды, связанные с тенденциями и закономерностями в развитии производительных сил и производственных отношений, трансформации общественных отношений и самого человека, в становлении новой институциональной среды в ХХ-ХХ1 вв. Раскрыты основные положения 20-и социально-экономических теорий и концепций оценки трансформаций российского общества и экономики. Приведены труды ведущих российских и зарубежных ученых по заявленной тематике. Предложен авторский подход к обоснованию принципов современной социально-экономической политики. Обоснован комплексный подход к оценке социально-экономического развития, результатов реформирования российской экономики с учетом объективных и субъективных характеристик.
Ключевые слова: российская экономика, российское общество, социальные и экономические концепции, трансформация российского общества, негативные последствия российских реформ.
JEL: А13; А14; B30
NEW SOCIAL AND ECONOMIC CONCEPTS OF THE ASSESSMENT OF TRANSFORMATIONS OF RUSSION SOCIETY AND ECONOMY
Berendeeva Alla Borisovna,
doctor of economic science, associate professor of department of Economic Theory and Regional Economics Ivanovo State University Ivanovo, Russian Federation
Abstract: Theories, concepts, and views related to trends and patterns in the development of productive forces and production relations, the transformation of social relations and the person himself, in the development of the new institutional environment in the XX - XXI centuries are considered. The main provisions of 20 socio-economic theories and concepts for evaluating the transformations of Russian society and economy are revealed. The works of leading Russian and foreign scientists on the stated subject are presented. The author's approach to the substantiation of the principles of modern socioeconomic policy is proposed. A comprehensive approach to the assessment of socio-economic development, the results of the reform of the Russian economy, taking into account objective and subjective characteristics, is substantiated.
Keywords: Russian economy, Russian society, social and economic concepts, transformation of Russian society, negative consequences of Russian reforms.
В настоящее время для российской экономики характерен недостаточный уровень конкурентоспособности, инновационной активности, внутреннего инвестиционного и потребительского спроса. В условиях четвертой индустриальной революции российская экономика сталкивается с все более разнообразными и сложными задачами, вызовами и угрозами и оказывается недостаточно готовой к их решению. Поэтому важно учитывать глобальные изменения в развитии производительных сил и производственных отношений, в трансформации общественных отношений и самого человека, в становлении новой институциональной среды.
О высоком интересе к теоретическому осмыслению общественного развития свидетельствует, например, то, что в научных журналах открыты специальные рубрики: например, в журнале «Вопросы экономики» это рубрики «Отечественная экономическая мысль: прошлое и настоящее», «Вопросы теории», «Экономическая политика: теория и практика», в Российском экономическом журнале (РЭЖ) - «Методология, теория, практика», в журнале «Государственная служба» - «Теория и практика управления», «Теории общественного развития», в журнале «Вопросы государственного и муниципального управления - «Проблемы управления: теория и практика», а в журнале «Социологические исследования (СоцИс)» - «Теория. Методология», «Новые идеи и явления в общественном сознании и социальной практике» и т.д.
Важную роль в развитии теоретической мысли играет журнал «Теоретическая экономика», созданный в 2011 г. по инициативе кафедры экономической теории Ярославского государственного технического университета и руководимый доктором экономических наук, профессором, действительным членом Академии философии хозяйства и Философско-экономического ученого собрания В. А. Гордеевым. При этом главная цель журнала - в том числе разработка концепции теоретической экономии как нового парадигмального мейнстрима в экономических исследованиях
[1, с. 5].
Вторая половина ХХ в. породила концепции социальной экономики (социальной экономии, социоэкономики), социального рыночного хозяйства, экономической социодинамики, социализации и социальных свойств экономики, социальных издержек, социальной ответственности бизнеса, социальнойбезопасностиидр. Особаярольчеловека как ресурса, капиталав экономике разрабатывается в рамках теорий и концепций: человеческого капитала, национального богатства, инновационной экономики, цифровой экономики, информационного общества, экономики знаний, креативной экономики, и др. При этом социальные проблемы исследуются в рамках междисциплинарного подхода - на стыке наук, прежде всего экономики, социологии, психологии, учения о ноосфере и т.д.
Активно выдвигаются новые теории, концепции, идеи. Известны теории «индустриального общества» Дж. Гэлбрейта, «супериндустриализма» О. Тоффлера, постиндустриального общества (или теория трех стадий) Д. Белла. На основе разработок по изучению постиндустриального общества сформировалась вначале концепция информационного общества, на смену ей пришли концепции экономики знаний и общества, основанного на знаниях.
Идеи новой индустриализации, неоиндустриализма отражены в публикации доктора экономических наук П. Лемещенко. Он отмечает «издержки» реформ на бывшем советском пространстве - «социальная апатия, отчуждение основной массы производителей не только от средств производства, произведенного продукта, но и от культуры в широком смысле слова - это далеко не полный перечень итогов современной рыночной реформы» [2, с. 75].
Российская экономика пока не вписывается в постиндустриальную и экономику знаний. В многочисленных современных публикациях поднимается вопрос о деиндустриализации российской экономики. Отмечается, что в силу объективных и субъективных исторических обстоятельств структура российской экономики оказалась сильно деформированной, как по сравнению со структурой общественных потребностей, так и в отличие от индустриально развитых стран экономик рыночного типа.
К середине 1990-х гг. в России сложилась особая социально-экономическая и политическая система - олигархический капитализм. Как отмечает доктор экономических наук А. Бузгалин, «господство в экономике кланово-корпоративных структур, образующих основу не только экономической, но и политической власти. Кланово-корпоративный капитализм основан на сращивании бизнеса и политики, симбиозе крупных собственников из экс-номенклатуры или теневого бизнеса и коррумпированных (лоббирующих) групп в законодательных, исполнительных и судебных органах власти» [3, 4].
Россию начала XXI в. ученые характеризуют как «общество катастрофы»; пишут о воспроизводстве в России авторитарного режима; о пренебрежении правящим классом принципа социальной справедливости [5].
«Издержки» российского реформирования отражены в концепциях: изъянов смешанной экономики, общественных метаморфоз, общества травмы, неопределенности, прекариата как нового класса, безопасности / вызовов, угроз, рисков и др.
Доктор философских наук А. Рубинштейн рассматривает провалы смешанной экономики в рамках теории опекаемых благ, при этом общая концепция изъянов смешанной экономики обуславливает патерналистскую активность государства. По его мнению, «стандартные провалы -наличие монополии, экстерналий информационной асимметрии и т.п., - дополнены «поведенческим провалом», который.. .обусловлен иррациональными действиями индивидуумов, выбирающих такой вариант поведения, который в соответствии с предпочтениями «патера» не обеспечивает максимизацию их благосостояния». Выделен особый вид изъянов смешанной экономики -«патерналистский провал», и содержится анализ порождающих его механизмов формирования патерналистских установок государства и некоммерческих организаций [6, с. 71-72].
В рамках концепции общественных метаморфоз рассматривается «усложняющаяся природа современных метаморфоз как нелинейных явлений, инициирующих разрывы и травмы прежнего бытия, в результате шока обретающего иное качество». Согласно данной концепции «сложные социоприродные реалии по-своему рефлексируют деятельность людей и структур, выступающих как акторы. В результате происходит интерференция вызовов в виде потенциально возможных «нормальных аварий» и вызовов усиливающегося цивилизационного противоборства» [7, с. 3]. Ученые выступают за «переоткрытие» места и роли современных метаморфоз в функционировании социума и природы, обосновывают эффект «стрелы времени», что означает развитие общественных метаморфоз ускоряющимися темпами и усложняющимся образом; когда данные метаморфозы становятся самостоятельным фактором социоприродных турбулентностей. В этих условиях «возрастает значимость выработки управленческих подходов к метаморфозам, преследуя цель направить их потенциальную энергию на гуманизацию человеческих отношений, изменение вектора взаимодействия общества с неживой и живой природой» [7, с. 8].
Происходящие в настоящее время негативные явления и процессы в развитии российской экономики обусловили изменение мироощущения широких слоев, усилили у их представителей чувство неуверенности в завтрашнем дне. Как считают доктора социологических наук П. Козырева и А. Смирнов, «отсутствие экономического роста, выявление все большей ограниченности возможностей социальной политики государства, ухудшение материального положения значительной части россиян, обострение проблем, связанных с обеспечением безопасности, состоянием образования и медицинского обслуживания, - все эти процессы, отражающиеся на условиях жизни населения и воспринимаемые гражданами непосредственно, через личный жизненный опыт, оказывались в период кризисного десятилетия весомыми факторами, ослабляющими или нередко подрывающими настроения социального оптимизма» [8, с. 74-75].
В рамках концепции общества травмы, автор концепции доктор философских наук Ж. Тощенко к обществам травмы относит страны, «длительное время стагнирующие и/или деградирующие в своем развитии, находящиеся в состоянии рецессии» для них характерно «отсутствие четкой и ясной стратегии развития; экономическая деградация; отсутствие созидательных общественных сил; переходы властных ресурсов в капитал и, наоборот, капитала во властные ресурсы; отстранение - добровольное и насильственное - большинства населения от участия в политической жизни; отсутствие государственной идеологии и/или национальной идеи; игнорирование национальных интересов или, напротив, чрезмерная их абсолютизация; резкое увеличение социального неравенства; социальные деформации и утрата стремления к национальному суверенитету; неуважительное
отношение к традициям и прошлому страны или, наоборот, архаизация ушедших в Лету (историю) этноконфессиональных установок и патриархальных ориентацию» [9, с. 16-17].
Под травмой автор понимает результат длительной неопределенной трансформации общественных отношений, характеризующийся деформацией экономических, социальных, политических, а также духовно-культурных отношений и, как следствие - генерируюий непредвиденные социальные последствия. «Обществу травмы присущи отсутствие стратегических целей развития, хаотичность действий, неспособность мобилизовать активные творческие силы на реализацию преобразований и преодоление деструктивных тенденций. Особую роль приобретает деятельность политических и экономических акторов («элиты»), ведущая к непрогнозируемым эффектам вследствие несогласованности и противоречивости действий, олицетворяющих сугубо корпоративные и групповые эгоистические интересы» [9, с. 16-17]. К травмированным обществам Ж. Тощенко относит и Россию. Говорится о необходимости раскрепощения созидательных сил не только бизнеса, но и творческих людей, которые олицетворяют «научный гений русских людей», а также социальные реформы, которые не только бы удовлетворяли потребности народа, но и подпитывали новые технологии в экономике [9, с. 19-20].
Концепция неопределенности. Кризис 1990-х гг. в России, годы экономической нестабильности оказали влияние на все стороны жизни общества. Как пишут доктора социологических наук П. Козырева и А. Смирнов, «за истекшие годы в стране произошло немало важных событий, породивших как позитивные, так и негативные последствия, которые привели к значительным переменам в социально-экономическом положении населения, существенно изменили условия жизни россиян. Новые черты приобрел жизненный уклад людей. Перемены, происходившие в социально-экономическом положении граждан, вносили в массовое сознание новые элементы, в значительной мере меняющие представления об окружающей действительности и своих возможностях, о своем настоящем и будущем» [8, с. 66].
Важнейшим фактором экономического развития и жизни россиян в кризисных условиях стала возросшая неопределенность, характеризующаяся, по мнению большинства исследователей, неясностью настоящего и непредсказуемостью будущего, недостатком знаний о текущих событиях и условиях, в которых будет протекать деятельность, низкой степенью предвидения этих условий, неясностью будущих возможностей. Неопределенность имеет особенности: она связана с риском, генерирует разного рода вызовы, выступает в качестве фактора, усложняющего жизненные ситуации, превращающего их в нестабильные и непредсказуемые, характеризующиеся неоднозначностью, наличием большого количества случайных событий, всегда связана с множественностью альтернатив, неожиданным появлением экстремальных условий, выходящих за пределы норм. Неумение или неспособность жить в ситуации непредвиденности вызывает волнение или беспокойство, усиливает тревогу и различные страхи [8, с. 66-67].
Как отмечает Ж. Тощенко, неопределенность является одной из наиболее существенных характеристик длительное время переживающих колоссальные потрясения «травмированных обществ», к которым в полной мере относится нынешняя Россия. При этом последнее десятилетие стало для россиян чрезвычайно серьезным испытанием. Ситуация в экономике характеризовалась наличием большого количества возросших рисков, быстротечным развитием негативных тенденций, нестабильностью и непредсказуемостью [9, с. 22].
Снизилась значимость заработной платы и увеличилась весомость государственных трансфертов в формировании доходов населения. Стремление компенсировать снижение заработков, недостаточность предложений официального трудоустройства с достойной оплатой труда, наличие большого количества разного рода барьеров, существенно ограничивающих легальные возможности по реализации экономического потенциала работников, вынуждали многих россиян к поиску заработков в обход государства. Немаловажное значение имело и то, что в России при довольно
высоком уровне образования населения крайне неэффективно работают социальные лифты. Еще одной весомой причиной роста сектора теневой занятости стало ухудшение положения бизнеса, особенно малого и среднего. Исследование авторов позволило выделить тенденции и поведенческие настроения граждан в условиях нестабильности экономики 2008-2016 гг. [8, с. 69-70].
Несмотря на обострение многих негативных социальных процессов и проблем (бедность, социально-экономическоенеравенство,угрозабезработицы,ростценидр.),уровеньудовлетворенности россиян своей жизнью оставался довольно высоким. Население постепенно приспособилось к изменившейся экономической ситуации, к необходимости постоянной экономии, к отказу от дорогих покупок. Сложная экономическая ситуация становилась не просто знакомой, а привычной и поэтому воспринималась не особенно болезненно. Россияне накопили опыт повседневного функционирования в условиях кризиса, что вместе с рядом других факторов сглаживало их беспокойство по поводу происходящего [10, с. 13-14].
Многие, независимо от того, насколько сложно протекала их жизнь, были склонны рассматривать неблагоприятную ситуацию, в которой они оказались, как временное явление, которое следует пережить или перетерпеть. В условиях возросшей неопределенности жизненных обстоятельств люди не строили далеко идущих планов, продолжая решать повседневные проблемы и стараясь адекватно реагировать на те или иные вызовы. Заметный спад уровня удовлетворенности россиян своей жизнью был отмечен только во время последнего экономического кризиса 2014-2016 гг. За этот период существенно увеличилось количество респондентов, которые считали, что они или их семьи довольно сильно пострадали от негативных последствий кризиса. Представители более обеспеченных слоев населения полагали, что кризис коснулся их более ощутимо, чем в 2008-2009 гг. Массовые слои населения, принявшие на себя значительную, если не основную часть негативных последствий кризисного периода, демонстрировали высокий уровень неудовлетворенности своим материальным положением [8, с. 74-76].
Но, несмотря на отмеченные выше тенденции, ученые пишут о кризисе социального оптимизма населения, аспектами которого стали, «с одной стороны, накопленная усталость, снижение уровня своих притязаний, требований и ожиданий, убежденности в способности самостоятельно осуществлять жизненные планы, ослабление ориентации на собственные, индивидуальные усилия; с другой стороны - уменьшение склонности россиян связывать реализацию своих целей и жизненных планов с переменами в экономической сфере» [8, с. 77].
Применительно к России развивается концепция прекариата.
Прекариат - это новый социальный класс, который во многом определяет лицо современных обществ [11], социальная группа, насчитывающая в России от 30 до 40 % трудоспособного населения, ограничена и лишена тех прав, которыми обладают постоянно работающие работники, имеющие гарантированную занятость.
Доктор философских наук Ж. Тощенко подробно анализирует структуру российского прекариата, который включает: часть трудоспособного населения, занятого постоянно на временной работе, людей, работающих неполный рабочий день или перебивающихся сезонными и случайными приработками, безработных, представителей творческих профессий, части занятых заемным трудом, мигрантов, стажеров и часть студенчества. Для прекариата характерно неустойчивое социальное положение, потеря или снижение социального статуса, статусный диссонанс, социальная незащищенность, лишение многих социальных гарантий, нестабильность дохода, отсутствие перспективы, др. [12, с. 4-7].
Автор отмечает, что «прекариат все еще есть «класс в себе», который стоит на пороге превращения в «класс для себя». Он уже стал устойчивым социально-классовым образованием, которое объединяет огромные массы людей и закрепляет их в статусе постоянной временности социального положения и отчетливого понимания ущербности и ограниченности в реализации своих
возможностей и способностей. По мере осознания этих обстоятельств прекариат имеет тенденцию превращения в потенции в опасное образование - будущий класс, от сознания и поведения которого будет зависеть судьба страны» [12, с. 12].
Развивается концепция социальной безопасности.
Общеизвестно, что потребность в безопасности принадлежит к числу базисных мотивационных механизмов человеческой жизнедеятельности. Как пишут доктор социологических наук Е. Подольская и кандидат наук В. Назаркина, «недооценка или игнорирование проблем безопасности на всех уровнях социальной организации неизбежно ведет к падению жизнеспособности, конкурентоспособности и даже гибели соответствующих ее элементов (субъектов)». Они отмечают, что в социологическом теоретизировании по проблемам социальной безопасности сложились три взаимосвязанных концепта, базирующиеся на гуманистическом видении человека как высшей ценности: теория человеческого капитала (1960-е гг.), модель человеческого развития (1980-1990-е гг.) и концепция человеческой безопасности (первая половина 1990-х гг.) [13, с. 134].
Во второй половине ХХ в. социальная безопасность получила новое смысловое наполнение за счет выделения в ее структуре двух составляющих: качества жизни (охрана здоровья; питание; одежда; жилище и условия проживания; образование; культура; коммуникации; семья и детство; свободное передвижение; свободный доступ к информации; отдых и т.д.) и уровня жизни (показатели социального развития; прожиточный минимум; минимальная и средняя, номинальная и реальная заработная плата; доходы и расходы населения; рост потребительских цен; задолженность по выплате заработной платы).
В результате термин «социальная безопасность» наполнился новыми смыслами: это не просто защита от реальных и потенциальных угроз, но и определенный инструментарий оценки реализации целей социальной политики. Как отмечают авторы, «был сделан переход к более широкому пониманию угроз и безопасности - от концепции безопасности, ориентированной на государство, к концепции безопасности, ориентированной на человека». Они пишут, что безопасность выступает как:
- потребность и интерес;
- ощущение и ценность;
- социальное отношение, строящееся на выполнении норм и принципов безопасных взаимоотношений между людьми, народами, государствами;
- результат и процесс поддержания оптимальных параметров жизнедеятельности, обеспечения защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства, противодействия различным угрозам;
- социальная функция защиты через органы законодательной, исполнительной и судебной власти членов общества, их собственности, природных и социальных объектов от различных опасностей;
-система специальных структур, средств, методов и мероприятий, позволяющая реализовать функции, полномочия и обязанности обеспечения безопасности на основе определенной нормативно-правовой основы;
- наука и искусство доведения международной, национальной, государственной, военной, экономической, информационной, экологической и другой безопасности до высочайшего мастерства за счет применения нестандартных решений, неординарных действий и творческих подходов [13, с. 135].
Таким образом, безопасность рассматривается в структурном аспекте как состояние и как процесс.
В Отчете ООН предложено рассматривать угрозы человеческой безопасности сквозь призму категорий: безопасность экономическая, политическая, продовольственная, личная, безопасность здоровья, безопасность сообщества и др. [14, с. 22-24].
Таким образом, концепция безопасности связана с концепцией вызовов, угроз, рисков. По
мнению ученых, происходит рост издержек и накопление напряжений, внутренние и внешние вызовы-угрозы, а также вызовы-возможности. В качестве условий выбора траекторий исторической динамики, которые зависят от характера ответных стратегий на вызовы, выступают следующие: «пошаговые изменения, эскалация конфликтов, турбулентные периоды, быстрый подъем и расцвет, переход на более высокую стадию эволюции» [15].
Например, Д. Зеркалов выделяет угрозы безопасности человека, создаваемые глобализацией:
- резкое увеличение зависимости жизни людей от интересов транснациональных компаний;
- снижение значимостифакторатерриториальнойобусловленности(«уменьшение пространства»), т. е. изменения в жизни человека все чаще и сильнее зависят от процессов, происходящих далеко от места его жительства (доходы, работа, здоровье и т.п.); многие процессы, в том числе рыночные отношения, приобретают все более опосредованный характер;
- изменение (снижение) роли национальных границ, которые теряют свое значение не только для торговли, капиталов и информации, но и для идей, норм, культуры, ценностей;
- рост значимости фактора времени («уменьшение времени»), т. е. увеличение темпов изменения рынков и технологий способствует резкому ускорению ритма жизни и одновременно росту нестабильности в обществе и уязвимости человека; многократное увеличение скорости происходящих процессов, стремление соответствовать темпам глобальной конкуренции кардинально меняют условия жизнедеятельности человека.
Растут риски, являющиеся следствием изменений, происходящих далеко от места его проживания; риски, которые нельзя предотвратить на национальном уровне; расширяется сфера, увеличивается внезапность и усиливается разрушительный характер действия рисков [16].
Рассчитывается индекс жизненных шансов и рисков. Как отмечает доктор социологических наук Н. Тихонова, из трех страт российского общества нижняя страта массовых слоев российского общества (около 30 % населения) характеризуется невозможностью поддерживать типичный для среднего россиянина стандарт жизни, в их жизни доминируют разного рода риски, а круг их жизненных возможностей очень ограничен [17, с. 57].
Как отмечает доктор философских наук Н. Лапин, «российское общество модернизируется, но спонтанно, медленно и неэффективно. В нем отсутствуют эффективные механизмы саморазвития в условиях нарастания больших рискоопасных вызовов. Оно оказалось в новой области бифуркаций, где возможны как обострение социально несправедливых (паразитарных) результатов реверсивного транзита, так и становление новых качеств, способов саморазвития» [18, с. 11].
По мнению автора, «дальнейшие шаги становления демократических способов саморазвития российского общества и егорегиональных сообществвнаправленииреального,персонифицированного гуманизма могут быть связаны с массовым использованием компьютерных технологий, включая оцифровывание экономики, для получения информации о запросах, предпочтениях населения при подготовке решений органов управления, которые значимы для населения и его сообществ - от местных (муниципальных) до всероссийского, а также для контроля за осуществлением принятых решений» [18, с. 12].
На каких принципах выстраивать социально-экономическую политику будущей, цифровой экономики? Ответ на этот вопрос может дать рассмотрение теорий и концепций модернизации, социального государства, солидарности и сплоченности, социального партнерства, общественного здоровья, экономики счастья, справедливости, доверия в обществе, др.
Переход от традиционного к индустриальному обществу в современной социологии называют модернизацией. И хотя теория модернизации была разработана западными социологами (П. Бергер, Д. Белл, А. Турен и др.) применительно к развивающимся странам, тем не менее она актуальна и для других стран. В настоящее время модернизация охватывает практически все сферы жизни общества: экономику, социальную и политическую сферы, духовную жизнь. Как отмечает
доктор философских наук М. Горшков, «термин «модернизация» прочно вошел и закрепился в общественном и научно-аналитическом лексиконе, обретя статус главного слова эпохи, суверенного элемента интеллектуального и политического пейзажа современной России, способного, согласно распространенным представлениям, спасти страну, выведя ее к новым историческим рубежам и горизонтам развития» [19, с. 30].
Автор делает акцент на том, что в сложившейся ситуации в России необходимо осуществление системной модернизации, выходящей за рамки единичных хозяйствующих субъектов и не сводимой к отдельным отраслевым прорывам и даже развитию инноваций. Важным, по мнению автора, является осознание задач модернизации, поставленных на государственном уровне, а также «понимание умонастроений самого общества, выявление соответствия предлагаемой «сверху» модели модернизации особенностям национального менталитета россиян, сложившейся структуре социального сознания, иерархии ценностей, интересам, возможностям и способностям населения, недоучет которых обусловил некогда трудности перехода к рыночной модели развития общества» [19, с. 31].
Выделяется модернизация технико-экономическая, социальная и социокультурная, модернизация политической системы страны. Автор делает вывод, что «сравнительно успешно развивается процесс формирования у россиян новой модели ценностей, включая рост значимости достижительных ценностей, прагматизма, экономической рациональности и т.д. И в то же время в других областях, в том числе в сфере формирования адекватной требованиям глобальной экономики системы производственных отношений, процессы модернизации откровенно пробуксовывают» [19, с. 31-32].
По мнению автора, «в российском обществе есть и внутренний динамизм, и ярко выраженный запрос на модернизацию, причем даже не столько экономики, сколько, прежде всего, сложившейся системы социальных отношений., а социальной базой модернизационного прорыва России может стать только так называемый «новый средний класс», объединяющий, прежде всего, профессионалов и концентрирующий значительную часть тех, кого называют «модернистами».. .Главным тормозом же модернизационного прорыва, снижающим его вероятность с учетом инициируемого «сверху» характера российской модернизации, выступает государственный аппарат, точнее -коррумпированность части чиновников» [19, с. 32, 41].
Концепция социального государства. В Российской Федерации принципы социального государства были впервые признаны в Конституции 1993 г. (ст. 7).
Считается, что «в основе социального государства неоиндустриальной эпохи должен иметь место баланс между двумя элементами: повышением уровня благосостояния населения как цели государства и способа её достижения путем функционирования конкурентоспособной экономики страны и инновационной базы, позволяющей обеспечить социальные гарантии граждан» [20].
Как отмечает доктор философских наук Н. Лапин, «в истории России наиболее благоприятные результаты достигались в тех редких случаях, когда компромиссно сочетались регулирующие воздействия и от государства, и от гражданского общества. Устойчивость такого сочетания может обеспечить осуществление концепта социального государства» [18, с. 11]. В настоящее время Россия подошла к возможности осуществления социального государства как своего исторически нового качества.
Н. Касавина рассматривает взаимосвязь понятий «гуманизм» и «социальное государство», понимает социальное государство в двух модусах: с одной стороны, как способ снятия социальной напряженности (прагматический аспект), а, с другой, - движение общества в реализации цивилизационного выбора гуманистических ценностей (мировоззренческо-гуманистический аспект) [21].
Доктор юридических наук О. Родионова рассматривает движение социального государства от
патерналистского(государствавсеобщегоблагоденствия)всторонусовременногонеопатерналистского (государства возможностей) [22].
Социальное государство обязано обеспечить каждого гражданина определенным минимумом благ, позволяющих гражданину получать необходимую пищу, жилище, лечение. Помощь такого рода «всегда является явным обременением для государства. Эту составляющую социальной функции можно обозначить как гуманитарную. Следует отметить, что в социальной функции современного государственно-организованного общества, как системном образовании, имеют место две составляющие: одна направлена на самосохранение, а другая на удовлетворение общепринятых гуманитарных норм» [23, с. 113].
Как отмечают ученые, «сегодня без социального государства обойтись невозможно. Но реализация концепции социального государства противоречит идеям неолиберализма, которые сегодня являются основой политики большинства государств. К тому же современные государства существуют в условиях острых демографических, миграционных, экономически-кризисных проблем, которые детерминируют модификацию социального государства в плане сокращения помощи нуждающимся» [24, с. 62].
Модификация социального государства - тенденция общемировая. Существование социального государства в формах патерналистского социального государства ХХ в. невозможно. Большинство исследователей и политиков выступают за так называемое «движение к государству социальных инвестиций»,к«государствувозможностей».О.Родионовапредлагаетконцепциюнеопатерналистского социального государства [25], отмечает, что «в современном неопатерналистском социальном государстве (иногда его называют «государством труда») категория «право на достойную жизнь» имеет несколько иное содержание, нежели в уходящем пассивно-патерналистском социальном государстве. Если прежде социальная помощь сводилась к прямым выплатам материального содержания, то сегодня она предполагает предоставление индивиду возможности реализации в профессиональной сфере: социальная помощь заключается не столько в прямых выплатах, сколько в оплате обучения по приобретению второй, третьей, четвертой профессии. Т. е. понятие «достойная жизнь» включает в себя не только определенный оптимум материального благосостояния, но и «социальное включение» - обязательное участие в активной трудовой деятельности, профессиональная самореализация индивида» [23, с. 113].
Таким образом, возникает новая парадигма социального государства. Все более активно используется политика социальных инвестиций, осуществляемая публично-властными структурами взамен политики классического патерналистского социального государства, когда помощь предлагалась всем нуждающимся без исключения и не предполагалась «отдача» в какой-либо форме. Например, широко используется переквалификация невостребованной на рынке труда части трудоспособного населения как форма социальной помощи со стороны публично-властных структур.
В настоящее время существует тенденция сближения различных типов социальных государств, унификации социального государства. Опираясь на общероссийские и региональные особенности, государственной власти целесообразно использовать многообразные формы и методы процесса развития социального государства: комплексная модернизация, многоуровневый баланс расходов и доходов, прогрессивная шкала налогов на высокие доходы, принципы социального рыночного хозяйства. Альтернативой могут стать социогуманитарные и цивилизационные проблемы [26].
Экономисты и социологи развивают концепцию счастья, экономики счастья людей.
Еще на рубеже XVШ-XIX вв. швейцарский историк и экономист Ж. Сисмонди писал: «Наука об управлении ставит или должна ставить себе целью счастье людей, соединенных в общество. Она ищет средств обеспечить им соответствующее требованиям их природы максимальное благоденствие и притом обеспечить это благоденствие возможно большему числу людей. Ни одна политическая наука не должна терять из виду этой двоякой цели законодателя. Последний должен стараться
обеспечить людям наивысшую степень счастья, какой они могут достигнуть с помощью общественной организации, и наивысшую степень справедливого участия каждого в этом счастье»[27].
Экономическая теория счастья рассматривается как направление научных исследований. Например, доктор экономических наук О. Антипина выявляет взаимосвязь между субъективными представлениями личности об удовлетворенности собственной жизнью (уровнем счастья) и результативностью экономической деятельности на микро- и макроуровне, показывает корреляцию экономических и неэкономических показателей, которые также влияют на уровень счастья (образование, здоровье и т.д.) [28].
Проводятся социологические исследования факторов и компонентов счастья [29, 30], исследуется состояние психологического благополучия и «субъективное качество жизни», рассчитывается индикатор личного счастья [31].
Доктор экономических наук Е. Румянцева предлагает определение понятий «счастье» и «экономика счастья», вводит в оборот понятие «экономика несчастья», выделяет позитивное и негативное богатство. Приводятся характеристики, кто такой счастливый человек [32, с. 38]. Автор провозглашает лозунг «от духовно-нравственного человека к духовно-нравственному обществу и экономике счастья». Автор анализирует области исследования при построении экономики счастья и из четырех выделенных позиций на первое место ставит отношения «начальник-подчиненный» или «руководитель-исполнители» [32, с. 59, 63-64, 66].
По мнению автора, необходима инвентаризация добросовестного и недобросовестного труда всех профессий. Выдвигаются 10 законов экономики счастья [32, с. 68-77].
Актуальна концепция общественного здоровья, которое рассматривается как наиболее полный индикатор уровня жизни населения и социально-экономического положения страны (региона), как социально-политическая категория, отражающая воспроизводство населения, его физическое и духовное развитие, сохранность жизненного потенциала и активность жизни популяции. Вопросы общественного здоровья поднимают в своих публикациях В. Гафаров, Е. Дмитриева, В. Иванов, А. Суворов, И. Назарова, Б. Прохоров, К. Решетников, Н. Римашевская, Ю. Флоринская, Н. Смольницкая
По мнению Н. Порада, «общественное здоровье - такое состояние, качество общества, которое обеспечивает условия для образа жизни людей, не обремененных заболеваниями, физическими и психическими расстройствами, то есть такое состояние, когда обеспечивается формирование здорового образа жизни» [33].
Ю. Лисицын определяет его как здоровье населения, обусловленное комплексным воздействием социальных и биологических факторов окружающей среды.
Состояние здоровья человека в целом зависит от факторов:
- биологических, психологических свойств человека (наследственность, конституция, тип высшей нервной деятельности и др.);
- природных воздействий (климат, погода, ландшафт местности, флора, фауна и др.);
- состояния окружающей среды (загрязнение химическими, физическими, биологическими агентами и др.);
- социально-экономических, политических и прочих факторов, обычно действующих через условия труда и быта;
- состояния служб здравоохранения, кадров, уровня медицинской науки;
многих других воздействий окружающей человека среды, отношений между людьми и др. [34,
с. 12].
Как пишет А. Шабунова, качество народонаселения (уровень жизни, образования, здоровья и т.д.) является важным критерием функционирования и развития страны (государства). Здоровье населения оказывает значимое влияние на развитие экономики, науки и культуры, на все процессы,
происходящие в обществе. Как отмечают многие специалисты, здоровье - не просто благо, это один из экономических ресурсов общества. Низкий уровень здоровья населения осознается как прямая угроза национальной безопасности любого государства, как препятствие его социально-экономическому прогрессу [35].
Получает дальнейшее развитие теория справедливости.
В. Путин в 2012 г. в своей предвыборной статье о социальной справедливости в разделе «Социальное измерение экономики» пишет о «производстве справедливости»: «каждый рубль, направляемый в социальную сферу, должен «производить справедливость». Справедливое устройство общества, экономики - главное условие нашего устойчивого развития». Говоря о развитии предпринимательства, он использует понятие «справедливого успеха»: «нужна история не просто успеха - но справедливого успеха с точки зрения окружающих. Успеха, доставшегося тяжелым трудом, умением рисковать, готовностью брать на себя ответственность за других» [36].
Опросы ВЦИОМ показывают, что после преступности и собственной безопасности II место среди причин тревожности населения занимает социальное неравенство: около 80 % опрошенных считают, что оно чрезмерно в России [37, с. 137].
По мнению доктора экономических наук Д. Петросяна, институт социальной справедливости в экономических отношениях должен стать одним из наиболее важных в системе социально-экономических институтов России; возможна трансплантация норм института социальной справедливости [37, с. 68]. Выделяется семь аспектов в исследовании социальной справедливости: философский, экономический, социальный, политический, культурологический, управленческий, институциональный [38].
Социальная справедливость в экономических отношениях рассматривается как существенный фактор социально-экономического развития России; как явление на уровне управления экономическими субъектами: работниками, руководителями, предприятиями, отраслями, административно-территориальными образованиями, федеральными органами государственного управления, национальной экономикой в целом. При этом обобщенным показателем социальной справедливости в экономике выступает качество жизни населения. Экономический аспект социальной справедливости предусматривает устранение причин возникновения несправедливости и профилактику, принятие экономических и социальных программ (на федеральном, региональном уровнях), развитие курса на модернизацию экономики и выравнивание стартовых возможностей людей [39, с. 548].
Социальная справедливость обеспечивается, прежде всего, посредством государственного вмешательства в экономику (перераспределением создаваемых благ, налоговой политикой, правовым обеспечением и т.п.). И одним из важнейших критериев социальной рыночной экономики является приоритет социальной справедливости над экономической эффективностью, который отдается ради социального спокойствия в обществе и обеспечивается, прежде всего, в процессе государственного регулирования экономики.
Категория «справедливость» перекликается с понятиями «равенство» и «неравенство», «права человека», «ценностные ориентации», «правовое государство».
Анализируя процессы разгосударствления и приватизации в России, доктор юридических наук В. Лапаева отмечает, что наше общество выстроено на откровенно несправедливых основаниях. По ее мнению, «главный импульс осуществляемой социокультурной трансформации России задан потребностью в переходе от традиционного системоцентристского типа политико-правовой культуры, в условиях которого социум доминировал над человеком, к человекоцентристскому типу, где человек, его права и свободы являются высшей ценностью» [40, с. 76].
Концепция доверия в обществе. По мнению доктора философских наук Г. Мамедова, основным показателем социального капитала общества является доверие между различными общественными
структурами, сословиями, конфессиями; масштабы и уровень межличностного доверия во многих отношениях определяют социальный капитал общества и развитие партнерства на различных уровнях. Как считает автор, «главными признаками доверия являются откровенность, доброжелательность, готовность делиться информацией.. .Доверие является показателем нравственного состояния общества, условием взаимопонимания и гармонии социальной действительности. От меры доверия в обществе зависит качество жизни, эффективность экономического развития, адекватность социального и государственного управления. Доверие к другому человеку, проводимой в стране политике, государству является предпосылкой гражданского общества» [41, с. 10].
Фактор доверия является основополагающим базисом межчеловеческих отношений и социальных институтов. Доверие можно определить как историческую, социально-психологическую и экономическую категорию, характеризующуюся высокой нравственностью, ответственностью и профессионализмом, способствующую формированию эффективных взаимоотношений между различными экономическими и политическими субъектами, основанными на балансе их интересов. Доверие рассматривается как комплексный феномен взаимодействия индивидов в условиях неопределенности и рисков внешней среды. Институциональное доверие редуцирует растущую неопределенность и сложность современного общества [42], аккумулирует социальный капитал [43].
При отсутствии доверия происходит снижение уровня инвестиций, поскольку доверие является важнейшим фактором в процессе инвестирования. Таким образом, доверие - крайне важный фактор с точки зрения экономики, и его в полной мере можно считать одной из основополагающих экономических категорий.
В литературе рассматриваются радиус доверия, доверие институтам, структура и динамика институционального доверия. Критериями доверия являются надежность, компетентность, предсказуемость, единство. Роль доверия становится особенно существенной на неустойчивых отрезках траектории общественного развития, таких, как периоды реформ или финансово-экономический кризис. В условиях снижения экономической и деловой активности особенно важно минимизировать трансакционные издержки, добиваясь высокого уровня доверия всех агентов к ведущим экономическим институтам - контракту, судам, фирмам и государству [44].
В случае отсутствия доверия происходит снижение деловой активности и падение экономического роста. Среди причин снижения доверия на макроэкономическом уровне выступают недостатки правовой базы экономической деятельности, низкий профессионализм государственных чиновников, тяжелая ситуация в социально-экономической сфере - невыплаты зарплат, социальных выплат [45].
Как считает доктор политических наук И. Трофимова, «для российского общества характерна внешняя выраженность доверия таким институтам, как глава государства, правительство, армия и церковь, что в определенной степени компенсирует низкое доверие другим институтам и удерживает его от окончательного распада. Однако большая часть насущных потребностей и интересов граждан связана с институтами, представляющими возможность реализации частных интересов (суд, профсоюзы, политические партии, общественные организации, органы местного самоуправления), доверие к которым в обществе невысоко. Таким образом, доверие все больше концентрируется в рамках неформальных и даже теневых институтов, что является угрозой национальной безопасности и стабильности существующего порядка» [46, с. 74].
Концепция солидарности, сплоченности
Под солидарностью в наше время понимается совокупность настроений и действий граждан по оказанию взаимной поддержки, направленных на укрепление сплоченности общества [47].
Современные исследователи часто используют термин «солидарность» в контексте социального государства. Солидарность рассматривается в качестве одного из базовых принципов социального государства. Как пишет О. Родионова, «социальная функция позволяет обществу существовать
в состоянии стабильности, снимая остроту противоречий, частично выравнивая материальное неравенство, выявляя солидарные интересы, консолидирующие государственно-организованное общество. Солидарность проявляется и через социальные права.. .Социальная деятельность государства - это проявление солидарности в рамках государственно-организованного общества. Т. е. солидарность проявляется через социальную функцию государства, являясь одним из основных принципов социального государства» [23, с. 113].
«Плюсы» солидарности в обществе: она порождает чувство сопричастности представителей различных социальных групп, а также чувство доверия, которое стимулирует сотрудничество между ними. «Минусы» солидарности: проблема нежелательного обременения, иждивенчества членов солидарной группы; членство в религиозных, профессиональных группах порождает отчуждение от других социальных групп, т. е. солидарность предопределяет конфликт между социальными группами в государственно-организованном обществе [23, с. 111, 114].
А. Гофман пишет, что все многообразие форм сплоченности в современных обществах может быть сведено к двум типам: с одной стороны - социальной солидарности (сплоченности), т. е. единство с определенными («своими») людьми и общую идентичность с членами своей группы, и, с другой, -социальной саморегуляции, т. е. приверженность определенным правилам нормативного характера
[5].
Концепция социального партнерства
Широкомасштабное развитие социального партнерства в настоящее время связано с усилением гражданского общества, возрастанием роли духовных факторов в глобализирующемся мире, пониманием эвристического потенциала социального взаимодействия, социальной коммуникации в эффективном решении сложных проблем.
В условиях гражданского общества социальное партнерство становится одним из индикаторов и действенных способов социально-экономического развития, ориентированного на человека.
Как отмечает Н. Мамедов, «благодаря социальному партнерству происходит диффузия рыночной экономики в социально ориентированную экономику. Оно отчасти преодолевает опасную дифференциацию, расслоение общества, нейтрализует поверхностный прагматизм, ограниченный экономический, финансовый детерминизм, перекидывает мост сотрудничества между различными слоями и структурами общества.. .Социальное партнерство выступает как своеобразная методология объединения усилий государственных структур, бизнеса и общественных организаций на различных уровнях (локальном, региональном и глобальном) для эффективного решения сложных, комплексных проблем, возникающих в различных сферах жизнедеятельности общества.. .Развитие мирового сообщества в целом показывает, что оно движется от экономики, основанной на стихии рынка, к экономике, которая носит не столько плановый, сколько социально согласованный характер. Происходит как бы замещение «экономизированных» ценностей культуры «социализированными». Снимаются жесткие границы между отдельными социальными структурами, производством, наукой, образованием, досугом. В итоге формируется новая, гуманизированная социальная организация, которая конкретизирует наши абстрактные представления о гражданском обществе» [41, с. 12-13].
В настоящее время также появляются новые парадигмы управления: социальное управление, ноосферная парадигма управления, концепция цивилизма и др.
Разрабатывается теория социального управления, одним из законов которой выступает закон приоритетности социальных целей, суть которого в том, что целью развития общества является повышение качества жизни, благосостояния, социального самочувствия людей [49,50].
Доктором экономических наук И. Ларионовым предложена социальная теория, разрабатываемая как социальная концепция личности, общества и государства, суть которой сводится к тому, что мера всех социальных процессов - творчески-созидательный потенциал, а «критерием положительной социальной динамики и социальных мероприятий является то, в какой степени общество создает
условия для раскрытия творчески-созидательного процесса в личностях и в какой степени общество предоставляет возможность каждой личности найти свое место, адекватное раскрытию ее созидательного потенциала» [51, с. 11, 13-14]. Данная теория является результатом системного исследования социальных процессов в России, методологией при этом выступает последовательный и системный учет триединства экономической, социальной и духовной сфер; поэтому весьма ценными для политики государства является предложенный комплекс мер по социальному возрождению страны.
В. Лапаева, размышляя о судьбах правового государства в нашей стране ссылается на исследования доктора юридических наук В. Нерсесянца, который предложил концепцию цивилизма (от лат. сivis - гражданин) как нового общественного строя, в основе которого лежит признание за каждым гражданином страны личного, прирожденного и неотчуждаемого права на равный минимум собственности в размере одинаковой для всех доли от десоциализации некогда «общенародной собственности». Сверх этого минимума гражданской собственности допускаются и все другие виды собственности, рыночное функционирование которых обеспечивает дифференциацию в распределении социальных благ. Идея цивилизма, по мнению автора, скорее всего, в той или иной форме будет реализована на Западе. Что касается России, то здесь эта концепция может использоваться как теоретико-правовой критерий оценки сложившейся ситуации и ориентир для исправления правовых деформаций [52, с. 17-18].
Автор ноосферной парадигмы управления доктор философских и доктор экономических наук А. Субетто пишет: «новая парадигма науки об управлении в XXI веке.. .порождена Концом Стихийной, неуправляемой коллективным Разумом человечества (который тоже не прошёл свое становление), Истории, в виде первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы и возникшим императивом выживаемости человечества, как императивом перехода к управляемой социоприродной эволюции, т. е. к ноосферному развитию, на базе общественного интеллекта и научно-образовательного общества». Среди важнейших оснований самой новой - ноосферной - парадигмы управления автор рассматривает научно-образовательное общество и выделяет его характеристики [53, с. 19-20].
Автор данной концепции рассматривает триединство: «научно-образовательное общество -научно-образовательное государство - научно-образовательная управляемая экономика». Данное триадное единство рассматривается как «ноосферная социалистическая революция XXI века», важными компонентами которой становится, в частности, ноосферная революция в культуре, «в том числе в системе ценностных, духовно-нравственных оснований бытия человека, ориентированная на становление ноосферного человека, ноосферной культуры как системы ориентиров в его ноосферном бытии» [53, с. 20, 23].
Таким образом, изменения в развитии производительных сил и производственных отношениях, тенденции социально-экономического развития в ХХ-ХХ! вв. отражены в концепциях социальной экономики(социальнойэкономии,социоэкономики),социальногорыночногохозяйства,экономической социодинамики, социализации и социальных свойств экономики, социальных издержек, социальной ответственности бизнеса, социальной безопасности и др. Особая роль человека как ресурса, капитала в экономике разрабатывается в рамках теорий и концепций: человеческого капитала, национального богатства, инновационной экономики, цифровой экономики, информационного общества, экономики знаний, креативной экономики, и др.
«Издержки» российского реформирования отражены в концепциях: изъянов смешанной экономики, общественных метаморфоз, общества травмы, неопределенности, безопасности / вызовов, угроз, рисков, прекариата как нового класса и др.
Появляются новые парадигмы управления: социальное управление, носферная парадигма управления, концепция цивилизма и др.
Социально-экономическая политика должна строиться на основе теорий и концепций
модернизации, социального государства, солидарности и сплоченности, социального партнерства, общественного здоровья, экономики счастья, справедливости, доверия в обществе, др.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гордеев В.А. Теоретическая экономия: завершающий шаг восьмилетия разработки и развития в журнале /В.А.Гордеев // Электронный научный журнал «Теоретическая экономика». - 2018. - № 6 (48). - С. 5-11. URL: http://theoreticaleconomy.ystu.ru.
2. Лемещенко П.С. О необходимых и достаточных условиях неоиндустриального развития, или есть ли альтернатива современной экстенсивной экономике России /П.С. Лемещенко // Теоретическая экономика: науч. электрон. экон. журн. - 2018. - № 6. - С. 74-76. URL: http://theoreticaleconomy.ystu.
3. Бузгалин А. Мутантный капитализм как продукт полураспада мутантного социализма / А. Бузгалин // Вопросы экономики. - 2000. - № 6. - С. 102-114.
4. Колганов А. К вопросу о власти кланово-корпоративных групп в России /А. Колганов // Вопросы экономики. - 2000. - № 6. - С. 114-125.
5. Магарил С.А. О политических режимах в советском государстве и современной России: заметки политолога / С.А. Магарил // СОЦИС. - 2018. - № 8. - С. 153-161.
6. Рубинштейн А.Я. Элементы общей теории изъянов смешанной экономики / А.Я. Рубинштейн // Вопросы государственного и муниципального управления. - 2017. - № 1. - С. 71-102.
7. Кравченко С.А. Усложняющиеся метаморфозы - продукт «стрелы времени» и фактор социоприродных турбулентностей / С.А. Кравченко// СОЦИС. - 2018. - № 9. - С. 3-11.
8. Козырева П.М., Жизнь в условиях неопределенности кризисного общества: опыт и ожидания / П.М. Козырева, А.И. Смирнов // СОЦИС. - 2018. - № 6. - С. 66-78.
9. Тощенко Ж.Т. Травма как деформация эволюционного и революционного развития общества (опыт социологического теоретизирования) / Ж.Т. Тощенко// СОЦИС. - 2017. - № 4. - С. 16-26.
10. Российское общество и вызовы времени. Кн. 5 / под ред. М.К. Горшкова, В.В. Петухова. - М.: Весь Мир, 2017.
11. Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс / Гай Стэндинг; пер. с англ. Н. Усовой. - М.: Ад Маргинем Пресс, 2014.
12. Тощенко Ж.Т. Прекариат - новый социальный класс /Ж.Т. Тощенко// СОЦИС. - 2015. - № 6. - С. 3-13.
13. Подольская Е.А Социальная безопасность: сущность, угрозы и пути обеспечения /Е.А. Подольская, В.Н. Назаркина // СОЦИС. - 2016. - № 11. - С. 133-139.
14. Human Development Report 1994. Chapter 2: New dimensions of human security. URL:http://hdr. undp.org/en/reports/global/hdr1994/chapters/.
15. Розов Н.С. Коэволюция трех порядков — объяснение динамики российских циклов /Н.С. Розов // СОЦИС. - 2018. - № 9. - С. 12-22.
16. Зеркалов Д.В. Социальная безопасность: монография. - Киев: Основа, 2012. URL: http:// zerkalov.org/files/sb-m.pdf.
17. Тихонова Н.Е. Стратификация по жизненным шансам массовых слоев современного российского общества /Н.Е. Тихонова // СОЦИС. - 2018. - № 6. - С. 53-65.
18. Лапин Н.И. Антропосоциокультурный эволюционизм - метатеоретический принцип изучения сообществ людей /Н.И. Лапин// СОЦИС. - 2018. - № 3. - С. 3-14.
19. Горшков М.К. Социальные факторы модернизации российского общества с позиций социологической науки социальные факторы модернизации российского общества с позиций социологической науки / М.К. Горшков// СОЦИС. - 2010. - № 12. - С. 28-41.
20. Андреева Е.А. Компаративная оценка факторов и условий формирования неоиндустриального государства России и Германии /Е.А. Андреева, М. Дате, А.В. Ратнер// Экономика региона. - 2015. -№ 1. - С. 169-181.
21. Касавина Н.А. Социальное государство: между гуманизмом и прагматизмом / Н.А. Касавина// СОЦИС. - 2018. - № 10. - С. 34-43.
22. Родионова О.В. Социальная функция современного государства: дис. ... д-ра юрид. наук. Ин-т государства и права РАН. - М., 2010.
23. Родионова О.В. Солидарность общества как базовый принцип социального государства в контексте новых реалий / О.В. Родионова// Вестник Московского ун-та МВД России. - 2017. - № 3. -С. 111-116.
24. Родионова О.В. Динамика социального государства в XXI веке /О.В. Родионова, Е.В. Родионова// Научный поиск. - 2018. - № 1. - С. 61-64.
25. Родионова О.В. Неопатерналистское государство как оптимальная модель современного социального государства / О.В. Родионова// Общественные науки и современность. - 2012. - № 4. - С. 95-102.
26. Лапин Н.И. Формирование социального государства - способ успешной эволюции общества / Н.И.Лапин // СОЦИС. - 2018. - № 8. - С. 3-11.
27. Сисмонди Ж.С. Новые начала политической экономии / перевод А.Ф. Кона и Ф.И. Михалевского. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2008. - 362 с.
28. Антипина О. Экономическая теория счастья как направление научных исследований / О. Антипина// Вопросы экономики. - 2012. - № 2. - С. 94-107.
29. Кисилева Л.С. Восприятие счастья россиянами / Л.С. Киселева, В. Стриелковски// СОЦИС.
- 2016. - № 1. - С. 66-76.
30. Козырева П.М. Счастье и его детерминанты / П.М. Козырева, А.Э. Низамова, А.И. Смирнов// СОЦИС. - 2015. - № 12. - С. 120-132; 2016. - № 1. - С. 86-91.
31. Подузов А.А., Языкова В.С. Понятия субъективного качества жизни и психологического благополучиячеловека:очерксовременныхпредставлений/А.А. Подузов//Проблемы прогнозирования.
- 2017. - № 3. - С. 90-105.
32. Румянцева Е.Е. Экономика счастья /Е.Е. Румянцева. - М.:ИНФРА-М, 2010. - 96 с.
33. Порада Н.Е. Общественное здоровье и здравоохранение: курс лекций. - Минск: ИВЦ Минфина, 2017. и^±йр://еНЬ^и.Ьу/Ь^геат/123456789/176683/1/Порада Конспект лекций ОЗ и
34. Лисицын Ю.П. Общественное здоровье и здравоохранение /Ю.П. Лисицын - М.: ГЭОТАР-Медиа - 2-е изд. 2010. - 512 с.
35. Шабунова А.А. Общественное и индивидуальное здоровье в современной России: состояние и динамика: автореф. дис.д-ра экон. наук. - М., 2011. Ц^^://суЬег1ешпка.т/аг11с1е/п/ obschestvennoe-zdorovie-i-ego-izmerenie.
36. Путин В.В. Строительство справедливости. Социальная политика для России / В.В. Путин// Комсомольская правда. - 2012. - 13 февраля.
37. Петросян Д.С. Социальнаясправедливостьв экономическихотношениях: институциональные аспекты / Д.С. Петросян// Вопросы экономики. - 2007. - № 2. - С. 59-67.
38. Петросян Д.С. Социальная справедливость в экономических отношениях как существенный фактор социально-экономического развития России / Д.С. Петросян// Общество и экономика. - 2005.
- № 9. - С. 135-154.
39. Социальная политика: энциклопед. словарь / под общ. ред. Н.А. Волгина. - М.: Академ. проект; Трикста, 2005. - 688 с.
40. Лапаева В.В. Право и правовое государство в постсоциалистической России: состояние и
перспективы развития / В.В. Лапаева// СОЦИС. - 2016. - № 7. - С. 66-76.
41. Мамедов Н. Доверие - капитал и основа партнерства / Н. Мамедов// Государственная служба.
- 2015. - № 5. - С. 10-14.
42. Штомпка П. Доверие - основа общества /П. Штомпка - М.: Логос, 2012. - 440 с.
43. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию /Ф. Фукуяма - М.: АСТ, 2004. - 730 с.
44. Берендеева А.Б. Концепция доверия в экономике / А.Б. Берендеева, Р.С. Кромов// Государство, общество, церковь в истории России XX-XXI веков: материалы XVII Междунар. науч. конф. (г. Иваново, 28-29 марта 2018 г.). - Иваново: Иван. гос. ун-т, 2018. - С. 223-226.
45. Крахмалева Е.В. Кризис доверия в экономике: причины и последствия / Е.В. Крахмалева// Актуальные вопросы экономических наук. - 2009. - № 5-1. - С. 55-59.
46. Трофимова И.Н. Структура и динамика институционального доверия в современном российском обществе / И.Н. Трофимова// СОЦИС. - 2017. - № 5. - С. 68-75.
47. Блэ М. Солидарность / М. Блэ// СОЦИС. - 2018. - № 8. - С. 12-21.
48. Гофман А.Б. Солидарность или правила, Дюркгейм или Хайек? О двух формах социальной интеграции /А.Б. Гофман// Социологический ежегодник-2012: сб. науч. трудов / ред. Н.Е. Покровского, Д.В. Ефременко. - М., 2013. - С. 97-167.
49. Основы социального управления: теория и методология: учеб. пособие / под ред. В.Н. Иванова. - М., 2001.
50. Социальный менеджмент: учеб. / под ред. Д.В. Валового. - М., 2000. - 392 с.
51. Социальная теория: Общие основы и особенности России /Ларионов И.К. - учеб. пособие.
- М., 2001. - 244 с.
52. Нерсесянц В.С. Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы и справедливости. Манифест о цивилизме /В.С. Нерсесянц. - М., 2001. - 33 с.
53. Субетто А.И. Научно-образовательное общество - стратегия развития науки, образования и культуры в России XXI века и основа перехода к управляемому ноосферному развитию / А.И. Субетто// Электронный научный журнал «Теоретическая экономика». - 2017. - № 1 (37). - С. 18-32. URL: http://theoreticaleconomy.ystu.ru.
