CC BY
17УДК 572
DOI: 10.31250/2658-3828-2021-2-138-151
м.с. кишкурно
Институт археологии и этнографии СО РАН, пр. Академика Лаврентьева, 17, Новосибирск, 630090, Россия E-mail: kishkurno_maria@mail.ru ORCID: 0000-0002-0309-7413
Е.А. АЛЕКСЕЕВА
Тюменский научный центр СО РАН, ул. Малыгина, 86, Тюмень, 625003, Россия E-mail: alekseeva.elena.ae@gmail.com ORCID: 0000-0003-2936-2956
А.С. шишкиН
Губернаторский физико-математический лицей № 30,
7-я линия ВО, 52, Санкт-Петербург, 199004, Россия E-mail: s.wimes@mail.ru ORCID: 0000-0003-4615-6759
А.В. ЗУБОВА
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН Университетская наб., 3, Санкт-Петербург, 199034, Россия E-mail: zubova_al@mail.ru ORCID: 0000-0002-7981-161X
НОВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ИЗУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЧЕРЕПОВ ИЗ РИТУАЛЬНОГО КОМПЛЕКСА МОГИЛЬНИКА БЫСТРОВКА-2 (РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК)
В ритуальной практике скифских племен Евразии были широко распространены различные посмертные манипуляции с телами умерших, нашедшие свое отражение в присутствии на памятниках скифского круга изолированных костей скелета или черепов, захороненных в необычном контексте. Одним из памятников, где были обнаружены подобные захоронения, является могильник каменской культуры Быстровка-2 в Новосибирском Приобье. В кургане 9 этого могильника был обнаружен ритуальный комплекс, содержащий захоронение трех человеческих черепов, ранее выставленных на кольях или шестах. В данной статье рассматриваются последние результаты антропологического анализа этих черепов и обсуждается вопрос происхождения людей, принесенных в жертву. они позволяют говорить о том, что в каменском обществе выставление голов на шестах скорее имело апотропей-ную функцию, чем было связано с воинскими культами. В жертву приносили соплеменни-
ков, выбранных из числа наиболее сильных и здоровых молодых людей. Состояние костей черепа и зубочелюстной системы обследованных индивидов определенно указывает на относительно низкий уровень биологического стресса. сравнение черепов из Быстровки-2 с черепом, обнаруженным на кулайском городище Большой Лог в Омске, показало возможность совпадения некоторых мифоритуальных практик у носителей каменской и кулайской археологических культур. повреждения, обнаруженные на черепах с двух этих памятников, функционально и анатомически полностью соответствуют друг другу. первая группа повреждений в основании черепа представляет собой следы посмертной декапитации, вторая — на своде черепа — технологические отверстия, для фиксации головы на шесте. Центральным элементом ритуала в обоих случаях было именно водружение головы на шест и создание таким образом апотропея на границе «чистой» территории.
АННОТАЦИЯ
Ключевые слова: кулайская культура, каменская культура, человеческие жертвоприношения, скифы, ритуал, краниометрия.
Для цитирования: Кишкурно М.С., Алексеева Е.А., Шишкин А.С., Зубова А.В. Новые результаты изучения человеческих черепов из ритуального комплекса могильника Быстровка-2 (ранний железный век) // Camera praehistorica. 2021. № 2 (7). С. 138-151. DOI: 10.31250/2658-3828-2021-2-138-151.
M.S. KISHKURNO
Institute of Archeology and Ethnography of Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Academic Lavrentiev, 17, Novosibirsk, 630090, Russian Federation E-mail: kishkurno_maria@mail.ru ORCID: 0000-0002-0309-7413 E.A. ALEKSEEVA
Tyumen Scientific Research Center of Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Malygina, 86, Tyumen, 625003, Russian Federation E-mail: alekseeva.elena.ae@gmail.com ORCID: 0000-0003-2936-2956
A.S. SHISHKIN
Governor's Physics and Mathematics Lyceum No. 30, 7th line VO, 52, St. Petersburg, 199004, Russian Federation E-mail: s.wimes@mail.ru ORCID: 0000-0003-4615-6759
A.V. ZU BO V A
Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography
(Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences,
Universitetskaya nab., 3, St. Petersburg,
199034, Russian Federation
E-mail: zubova_al@mail.ru
ORCID: 0000-0002-7981-161X
NEW DATA ON HUMAN SKULLS FROM THE RITUAL COMPLEX OF THE BYSTROVKA-2 EARLY IRON AGE BURIAL GROUND
Various kinds of postmortem manipulations with the bodies of the dead were widespread in the ritual practice of the Scythian tribes of Eurasia. One of the evidences of such practice is finds of isolated skeletal bones or skulls buried in an unusual context. One of the sites where such finds was discovered is the Bystrovka-2 burial ground of the Kamenka archaeological culture in the Novosibirsk Ob region. In the kurgan 9 of this site, a ritual complex containing the burial of three human skulls, previously displayed on stakes or poles was excavated. In this article we present the results of recent anthropological analyzes of these skulls and discuss the question concerning the origin of the sacrificed people. The analyzed data allow us to say that in the Kamenka society, putting heads on poles rather had an apotropic function than was connected with military cults. The sacrificed people were selected from
the strongest and healthiest young people. The condition of the bones of the skull and dentition of the examined individuals definitely indicates a relatively low level of biological stress. Comparison of the skulls from Bystrovka-2 with the skull found at the Kulayka settlement of Bolshoi Log in Omsk showed the possibility of coincidence of some mythical and ritual practices among the Kamenka and Kulayka archaeological cultures. The intentional lesions found on the skulls from these two sites are functionally and anatomically fully identical. The first group of injuries observed at the base of the skull are traces of postmortem decapitation, the second found on the cranial vault is technological holes for fixing the head on a pole. The central element of the ritual in both cases was precisely placing the head on a pole and thus creating an apotrope indicating the border of the "clean" territory.
Key words: Kulayka culture, Kamenka culture, human sacrifice, Scythians, ritual, cranial metric traits.
For citation: Kishkurno M.S., Alekseeva E.A., Shishkin A.S., Zubova A.V. New data on human skulls from the ritual complex of the Bystrovka-2 Early Iron Age burial ground. Camera praehistorica. 2021, no. 2 (7), pp. 138-151. DOI: 10.31250/2658-3828-2021-2-138-151 (in Russian).
ВВЕДЕНИЕ
В ритуальной практике скифских племен Евразии были широко распространены различные посмертные манипуляции с телами умерших. Они известны как из письменных источников, самым значимым из которых является 4-я книга «Истории» Геродота [Геродот 1972], так и по археологическим данным (см. например: [Разу-ваев 2016, 2018]). Наиболее очевидное их свидетельство — обнаружение изолированных костей скелета, черепов или фрагментов черепов в необычном ритуальном контексте: во рвах городищ, в хозяйственных ямах, жилых или хозяйственных постройках, в заполнениях рвов курганов. Иногда такие находки рассматривались в контексте распространения в скифской среде каннибализма (см., например: [Шрамко 1962: 154-155; Бородовский 2002: 103-104]). Однако более распространена интерпретация их как остатков человеческих жертвоприношений [Козак, Шульц 2006; Артемьев 2008; Разуваев 2016, 2018] или следов ритуально-магических действий [Багашев и др. 2017].
Интерпретация смысловой нагрузки предполагаемых жертвоприношений чаще всего неясна, так как для того, чтобы добиться необходимой степени ее достоверности, нужны практически полная реконструкция последовательности ритуальных действий, определение происхождения и социального статуса жертвы, а это невозможно без детального остеологического, трасологического и популяционного анализа обнаруженных антропологических материалов в контексте условий их залегания. Такой анализ проводился лишь для единичных случаев [Ко-зак, Шульц 2006; Артемьев 2008; Багашев и др. 2017], один из них — ритуальный комплекс из
кургана 9 могильника Быстровка-2 каменской культуры эпохи раннего железного века Западной Сибири [Шишкин и др. 2018].
Эта культура была распространена в пределах степной и лесостепной зоны Верхнего приобья и Обь-Иртышского междуречья с У1-У вв. до н. э. [Могильников 1997: 7]. Основой ее хозяйства было отгонное скотоводство с разведением крупного и мелкого рогатого скота и лошадей; бронзовый инвентарь, предметы культа, набор вооружения и конской сбруи достаточно типичны для скифского мира [Троицкая, Бородовский 1994: 72]. Некоторую специфику ее облику придает относительно меньшая, по сравнению с другими скифскими культурами, военизиро-ванность: каменские поселения лишены фортификационных сооружений, а оружейный набор беден и встречается далеко не во всех мужских погребениях. На территории Новосибирского приобья предметы вооружения встречаются почти исключительно в погребениях, определяемых как могилы глав родовых объединений [Троицкая, Бородовский 1994: 82-85].
Некрополь Быстровка-2 расположен на правом берегу Новосибирского водохранилища, к северо-востоку от с. Быстровка Искитимского района Новосибирской области и датируется периодом от последней трети I тыс. до н. э. до рубежа эр. Он полностью изучен и является самым поздним и самым масштабным (более 250 погребенных) из трех могильников (Быстровка-1, -2, -3), входящих с ним в состав одного комплекса.
Ритуальный комплекс был обнаружен в западной поле кургана 9, относящегося к финальному этапу функционирования могильника. На уровне дневной поверхности здесь зафиксировано захоронение трех изолированных черепов с нижними челюстями, сопровождавшееся
двумя керамическими сосудами, по форме и орнаментации один из которых типичен для ку-лайской культуры эпохи раннего железного века Западной Сибири, второй — для саргатской.
Палеоантропологическое и трасологическое обследование черепов из этого комплекса позволило интерпретировать его как свидетельства выполнения обряда выставления голов на кольях (шестах, копьях и т. п.) [Шишкин и др. 2018]. Данные о распространении подобного обряда в скифской среде известны [Галанина 1980; Рябова, Черняков 2002; Ильинская 1978], но прямых палеоантропологических и трасологи-ческих свидетельств его нигде, кроме Быстров-ского комплекса, зафиксировано не было.
По результатам предыдущих исследований определено, что для ритуала использовались головы двух мужчин и женщины, причем женщина была предварительно убита чеканом. Водружению голов на шест предшествовала дека-питация трупов, выполняемая без нарушения целостности позвоночного столба. во всех трех случаях она выполнялась путем вонзания ножа под подбородок жертвы с последующим выполнением симметричных боковых надрезов, надрубанием и выламыванием части затылка, связанной с позвоночником. затем головы с большой силой надевались на шест или копье, при этом острие шеста пробивало свод черепа, оставляя характерные повреждения. в таком положении они оставались на протяжении примерно трех-четырех месяцев, о чем говорит присутствие следов выветривания на поверхности костной ткани, при сохранении целостности височно-нижнечелюстного сочленения [Шишкин и др. 2018].
Несмотря на то что характер и последовательность действий по декапитации и выставления голов жертв на шестах были описаны очень детально, многие из смысловых аспектов реконструируемого ритуала и его деталей нуждаются в дополнительном изучении. Среди них, в частности, вопрос о социальном статусе индивидов, принесенных в жертву, их происхождение и семантическая нагрузка ритуала.
Имеющиеся художественные и письменные свидетельства выставления голов на кольях у европейских скифов связываются преимущественно с воинскими культами. По умолчанию предполагается, что это головы побежденных врагов. На внешней поверхности «колпачка» из кургана IV в. до н. э. Курджипс [Галанина 1980: 93, рис. 51] дважды повторена сцена с двумя воинами, держащими копье, направленное наконечником вниз, к земле. В свободных руках один из воинов сжимает меч, второй держит за волосы отрубленную голову. Можно предположить, что в сцене передан момент, непосредственно предшествующий водружению головы на тупой конец копейного древка. Сцена с насаживанием отрубленной головы запечатлена на золотой пластине из собрания романовича: в правой части пластины изображено тело павшего воина и победитель, уносящий его голову, насаженную на острие меча [Ильинская 1978: 99-100]. Если придерживаться такой интерпретации, то в комплексе должны быть захоронены головы иноплеменников, убитых в результате военных действий.
Возможна и иная интерпретация наблюдаемого ритуала, поскольку по морфологическим признакам он схож с ранее зафиксированными в некрополях каменской культуры следами аналогичных ритуальных процедур, выполняемых не с человеческими, а с конскими головами [Дураков, Мжельская 1995: 48; Троицкая, Бородов-ский 1994: 25; Троицкая 1983: 33] и интерпретируемых как поминально-охранительные [Бо-родовский 1996: 61]. В индоиранской и шире — индоевропейской — мифоритуальной традиции человек и конь занимают высшие места в иерархии жертв и могут быть взаимозаменяемы в качестве апотропея [Шишкин 1999: 241-243].
При таком варианте ритуала жертвы могли быть выбраны из числа членов сообщества, создавшего быстровский некрополь. В этом случае интересен вопрос о социальном статусе людей, приносимых в жертву: выбирались ли они из низкостатусных индивидов, чтобы не нарушать нормального жизнеобеспечения коллектива,
или, напротив, из людей, личные качества которых при жизни могли давать основания думать, что после смерти они в наилучшей степени обеспечат защиту группы от вредоносных потусторонних сил.
Получить однозначный и исчерпывающий ответ на то, каким был статус индивидов, приносимых в жертву, у скифского населения Западной Сибири вряд ли удастся, но некоторую информацию позволил получить новый антропологический анализ быстровских черепов, итоги которого представлены в данной статье.
МЕТОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
Основным материалом для исследования послужили три черепа («А», «Б» и «В»), обнаруженные в насыпи кургана 9 могильника Быстровка-2. Череп «А» принадлежал женщине в возрасте 20-25 лет, череп «Б» — юноше 17-20 лет, череп «В» — мужчине 20-30 лет [Шишкин и др. 2018].
Каждый из них был измерен по стандартной краниометрической программе [Алексеев, Дебец 1964]. Для определения возможного иноплеменного происхождения жертв ритуала мужские черепа были сопоставлены с индивидуальными краниометрическими характеристиками других погребенных Быстровского некрополя (могильников Быстровка-1, -2 и -3) при помощи анализа главных компонент (ГК). В качестве рабочей гипотезы было выдвинуто предположение, что в случае принадлежности изучаемых индивидов не к быстровской популяции на графике первых двух ГК они должны занять обособленное положение.
На основании краниометрических данных и графических обводов для каждого черепа нами была реконструирована прижизненная внешность. Реконструкция выполнялась по методике, разработанной представителями российской школы антропологической реконструкции [Герасимов 1949, 1955; Лебединская 1998; Никитин 2009; Филиппов 2015], с учетом разработок зарубежных авторов [Stephan 2002, 2003; Stephan
et al. 2003; Stephan, Davidson 2008; Guyomarc'h, Stephan 2012].
Для определения вероятного социального статуса жертв было проведено палеопатологическое обследование черепов, при котором регистрировались патологии зубочелюстной системы, связанные с составом диеты (кариес, зубной камень, заболевания пародонта), маркеры анемии (cribra orbitalia) и пищевых стрессов детского возраста (гипоплазия эмали). Устоявшимся в биоархеологической литературе является мнение, что низкостатусные индивиды в большей мере испытывают тяготы биологического стресса, соответственно наличие значительного количества патологических изменений, особенно связанных со стрессами детского возраста, может говорить о неблагоприятной социальной ситуации.
РЕЗУЛЬТАТЫ
Индивидуальная характеристика черепа «А»
Череп удовлетворительной сохранности, реставрирован. Отсутствуют некоторые фрагменты затылочной кости. Следует отметить наличие порозности костной ткани в области глабеллы и надбровных дуг, а также на височной кости над ушными отверстиями.
черепная коробка характеризуется очень большим поперечным диаметром (табл. 1). В вертикальной норме имеет овоидную форму. сосцевидные отростки развиты значительно. Поперечный фацио-церебральный указатель вписывается в средние размеры. Лобная кость узкая, со средним изгибом. Лобные бугры и надглазничный рельеф выражены слабо.
Лицо очень широкое и высокое, с большим скуловым диаметром, мезогнатное в вертикальной профилировке. На назомалярном уровне оно слегка уплощено, а на зигомаксилляр-ном — профилировано. Орбиты очень широкие и средневысокие, по пропорциям — хамеконх-ные, округло-прямоугольной формы. Глазницы замкнутые. Нос широкий и высокий, по про-
таблица 1. Краниометрические характеристики черепов из ритуального комплекса кургана 9 могильника Быстровка-2
Table 1. Cranial metric characteristics of the sculls from the Bystrovka-2 kurgan 9 ritual place
Полевой шифр Череп «Б» Череп «В» Череп «А»
Пол М М Ж
Возраст 17-20 лет 20-30 лет 20-25 лет
№ по Мартину и др. Признак
1 Продольный диаметр 178.0 167.0 —
8 Поперечный диаметр 143.0 146.0 146.0
9 Наименьшая ширина лба 88.0 94.0 96.0
40 Длина основания лица 104.0 104.0 —
45 Скуловой диаметр 131.0 141.0 136.0
48 Верхняя высота лица 67.0 68.0 69.0
51 Ширина орбиты от 43.6 40.0 44.5
52 Высота орбиты 31.7 31.9 33.2
54 Ширина носа 22.8 22.7 24.2
55 Высота носа 53.1 49.3 51.8
DS Дакриальная высота — 13.1 9.3
DC Дакриальная ширина — 21.4 19.3
SS Симотическая высота 3.2 4.0 3.4
SC Симотическая ширина 6.2 6.9 7.9
32 Угол профиля лба от п 82.0 82.0 —
77 Назомалярный угол 144.7 144.1 141.0
Zzm' Зигомаксиллярный угол 132.5 133.9 132.7
72 Общий лицевой угол 84.0 85.0 —
75(1) Угол выступания носа 26.0 38.0 —
порциям — лепторинный. По симотическому указателю переносье имеет большие размеры, по дакриальному — средние. Носовые косточки узкие, сильно выступающие. Передненосовая ость развита сильно, нижний край грушевидного отверстия имеет форму предносовых ямок. Глубина клыковой ямки маленькая. Нёбо длинное и среднеширокое, по пропорциям — мезо-стафилинное.
Нижняя челюсть имеет большую длину от мыщелков и большую от углов. Ветви челюсти высокие и широкие, сильно расставленные, как по длине от мыщелков, так и по длине от углов, имеют малый угол наклона. Рельеф в местах прикрепления мышц сглажен. Подбородочный выступ небольшой.
Зубы стерты в незначительной степени. На верхней челюсти посмертно утрачены все рез-
цы, а также левый клык и левый первый пре-моляр. На нижней челюсти посмертно утрачены два медиальных резца. Отмечается ряд прижизненных травм на резцах, клыках и молярах. Помимо этого, на нижних и верхних молярах зафиксированы случаи кариеса на окклюзивной поверхности.
в результате графической реконструкции мы получили портрет молодой женщины с широким и высоким лицом пентагональной формы, с узким наклонным лбом, широкими скулами и слабо выступающим подбородком. Неглубоко посаженные глаза среднего размера с ровной складкой верхнего века имеют косовнутреннее направление разреза глаз. Признаков наличия эпикантуса не отмечено. высокий и широкий нос сильно выступает относительно плоскости лица. основание и кончик носа направлены го-
Рис. 1. Реконструкция внешности индивида «А» Fig. 1. Reconstruction of the face for the individual «A»
ризонтально. Рот средней ширины с полными губами (рис. 1).
Индивидуальная характеристика черепа «Б»
череп хорошей сохранности, разрушена только носовая перегородка. Отмечена порозность костной ткани так же, как и на черепе «А», в области надбровных дуг и на височной кости в зоне ушных отверстий и сосцевидных отростков.
черепная коробка характеризуется средней длиной и шириной, по черепному указателю — брахикранная (табл. 1). в вертикальной норме имеет ромбоидную форму. глабелла развита слабо. Сосцевидные отростки развиты умеренно. поперечный фацио-церебральный указатель вписывается в малые размеры.
Лицо среднеширокое, низкое, мезогнатное в вертикальном профиле. Углы горизонтальной профилировки свидетельствуют о его уплощен-
ности на уровне орбит и умеренной профили-рованности на альвеолярном уровне. Клыковая ямка мелкая.
Лобная кость узкая, сильно изогнутая, со средним наклоном. Лобные бугры выражены умеренно. Орбиты широкие и невысокие, хаме-конхные по указателю, округлой формы, с толстым и притупленным верхним краем. Глазницы замкнутые. Нос имеет малую ширину и среднюю высоту, по пропорциям — лепторинный. По си-мотическому указателю переносье имеет очень крупные размеры. Передненосовая ость развита значительно, нижний край грушевидного отверстия инфантильный. Носовые косточки узкие и умеренно выступающие. Нёбо длинное и умеренно широкое, по указателю — лептоста-филинное.
Нижняя челюсть удовлетворительной сохранности. Посмертно повреждена правая ветвь и правый мыщелок. В целом челюсть мас-
сивная, имеет большую толщину и умеренную высоту, подбородочный выступ острый. Также она имеет малую длину от мыщелков и большую от углов. Мыщелковая ширина характеризуется малым размером, передняя — средним, угловая — средним.
восходящая ветвь нижней челюсти слабонаклонная, средневысокая и широкая.
Стертость зубов умеренная. Зафиксировано наличие посмертных сколов на зубах верхней и нижней челюсти, в основном на резцах и молярах. также на нижней челюсти между клыком и первым премоляром присутствует диа-стема шириной в 6 мм с левой стороны и 4,2 мм с правой. На обеих челюстях отсутствуют третьи моляры, возможно вследствие гиподонтии, возможно по причине юного возраста погребенного.
На портрете по черепу «Б» (рис. 2) мы видим юношу с низким, средней ширины лицом, узким
наклонным лбом и слабо выступающим подбородком. Глаза небольшие, с ровной складкой верхнего века, без эпикантуса. Нос средней высоты, узкий, с прямым профилем, хорошо выступающий. основание и кончик носа направлены горизонтально. рот небольшой, губы тонкие.
Индивидуальная характеристика черепа «В»
Череп хорошей сохранности, посмертные повреждения отмечены лишь на правой дуге скуловой кости и в нёбной области. Порозность кости также отмечается в зоне глабеллы и сосцевидных отростков. Черепная коробка характеризуется очень малой длиной и большой шириной (табл. 1), по черепному указателю — ги-пербрахикранная. в вертикальной норме имеет ромбоидную форму. Надпереносье развито средне. Сосцевидные отростки развиты слабо. Поперечный фацио-церебральный указатель
рис. 3. Реконструкция внешности индивида «В» Fig. 3. Reconstruction of the face for the individual «V»
большой. Лобная кость узкая, с сильным изгибом и средним углом наклона. Лобные бугры развиты умеренно.
Лицо широкое и низкое, уплощенное на орбитальном уровне и умеренно уплощенное на альвеолярном. В вертикальной профилировке ортогнатное. Орбиты широкие и невысокие, ха-меконхные по пропорциям, квадратной формы. Глазницы замкнутые. Нос узкий и невысокий, по пропорциям — лепторинный. Передненосовая ость развита сильно, нижний край грушевидного отверстия инфантильный. Носовые косточки узкие и сильно выступающие. По симотическо-му и дакриальному указателям переносье имеет большие размеры. глубина клыковой ямки очень маленькая. Нёбо средней ширины. Его
пропорции не удалось зафиксировать в силу наличия посмертных повреждений.
Нижняя челюсть реставрирована. рельеф в местах прикрепления мышц сглаженный. Ветви широкие, невысокие. тело челюсти массивное, широкое и умеренно высокое.
Стертость зубов умеренная. Почти на всех зубах отмечаются прижизненные сколы. В области вторых и третьих моляров верхней и нижней челюсти отмечена слабовыраженная резорбция альвеолярного края.
На реконструированном портрете представлен молодой мужчина с широким и высоким лицом пентагональной формы, узким лбом, слабо выступающим подбородком. Глаза среднего размера, без эпикантуса. Складка верхнего века
направлена горизонтально. Нос широкий, высокий, с извилистым профилем, значительно выступает над поверхностью лица (рис. 3).
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ
Результаты сравнения мужских черепов из ритуального комплекса с черепами, захороненными в обычных погребениях могильников Быстровка-1, Быстровка-2 и Быстровка-3, показали, что принесенные в жертву мужчины не выбиваются по своим морфологическим характеристикам из общей серии (рис. 4). Черепа из всех трех могильников распределяются по площади графика, не формируя отдельных совокупностей, принадлежащих какому-то одному из трех памятников, соответственно можно предполагать, что все они были представителями одной популяции. Индивиды «Б» и «В» находятся в одном поле графика, локализуясь достаточно близко друг к другу, и ни один из них не попадает в число аутлайеров. Из всех индивидов, погребенных в могильнике Быстровка-2, между ними наблюдается наименьшее расстояние, что, возможно, предполагает их более близкое родство друг с другом, чем с другими мужчинами из этого могильника.
Женский череп, к сожалению, не мог быть сопоставлен с мужскими методами многомерной статистики, но его соматологические характеристики, описываемые по результатам графической реконструкции, и сохранившиеся размеры лицевого и мозгового черепа не дают оснований считать принесенную в жертву женщину принадлежащей к другой популяции. Сравнение с другими женщинами Быстровского некрополя невозможно из-за плохой сохранности черепа и отсутствия ряда ключевых измерений (табл. 1).
Палеопатологический статус индивидов «А», «Б» и «В» выглядит вполне благополучным. Ни у одного из них не зафиксирована гипоплазия эмали постоянных зубов, являющаяся маркером пищевых нарушений в детском возрасте, ни у одного не встречены маркеры анемии, обычно сопровождающие паразитарные инвазии, пере-
несенные тяжелые инфекционные заболевания или эндокринные нарушения. Присутствующие заболевания зубочелюстной системы вызваны исключительно характером диеты, очевидно включающей в себя как мясную пищу, так и углеводы. Судя по отсутствию кариозных поражений у мужчин и наличию их на женском черепе, можно предполагать, что в ее рационе углеводный компонент был представлен в большем объеме.
В целом результаты антропологического анализа позволяют говорить о том, что в каменском обществе выставление голов на шестах в поле погребальных курганов действительно скорее может быть связано с апотропейным принесением в жертву соплеменников, чем с демонстрацией воинских достоинств, наблюдаемой в более агрессивных скифских обществах. Это подтверждается как антропологическими характеристиками погребенных черепов, так и в целом соотносится со слабой военизированностью каменской культуры.
ю 0 -1 -2 -3
3.Б
Рис. 4. Результаты анализа главных компонент. Мужские черепа из могильников: 1 — Быстровка-1; 2 — Быстровка-2; 3 — Быстровка-3. Б, В — черепа «Б» и «В» из ритуального комплекса кургана 9 могильника Быстровка-2
Fig. 4. Scatterplot of the first two Principal Components.
1 — Skulls from the Bystrovka-1 burial ground,
2 — Skulls from the Bystrovka-2 burial ground,
3 — Skulls from Bystrovka-3 burial ground.
Б and В — sculls from the Bystrovka-2 kurgan 9 ritual place
2
2
2
2
3
3
1
3
3
2
3 9 1
2
В
3
3
2
2
-4
0
2
4
ГК1 20,82 %
Индивидов, приносимых в жертву, определенно выбирали не из числа биологических аутсайдеров. По возрасту они относятся к демографически и физически наиболее продуктивной категории молодых взрослых, ни у одного из них не наблюдается признаков серьезных заболеваний или врожденных аномалий. Полностью оценить состояние их здоровья мешает отсутствие костей посткраниального скелета, однако состояние костей черепа и зубочелюстной системы указывает на низкий уровень биологического стресса.
Отсутствие сравнительного материала не позволяет определить, насколько подобные ритуалы были характерны для других групп скифского населения Западной Сибири, однако нельзя не упомянуть находку, представляющую собой семантическую аналогию быстровскому ритуалу.
Речь идет о черепе, обнаруженном во рве городища кулайской культуры Большой Лог в Омском Прииртышье [Багашев и др. 2017]. Так же, как и на черепах из Быстровки-2, на нем обнаружены следы удаления основания черепа при помощи рубяще-проламывающих ударов и прорезывания, а также отверстие на своде черепа, обозначенное авторами исследования как посмертная трепанация.
Функционально и анатомически обе группы повреждений соответствуют наблюдаемым на черепах «Б» и «В». Первая группа [Багашев и др 2017: рис. 2] представляет собой аналогичные следы декапитации без нарушения позвоночного столба, вторая — технологическое отверстие, обеспечивающее надежность закрепления головы на шесте [Багашев и др. 2017: рис. 1]. При
Алексеев, Дебец 1964. Алексеев В.П., Дебец Г.Ф. Краниометрия. Методика антропологических исследований. — М.: Наука, 1964. — 128 с.
Артемьев 2008. Артемьев А.В. Одонтологический анализ костей черепа, происходящего из ямы 2 на селище в ур. Лисовый Кут у с. Бельск //
этом технология формирования отверстий различается: в Быстровке отверстие в своде формировалось путем насаживания головы на шест, в Большом Логе оно было подготовлено заранее, путем нанесения рубящих ударов.
Соответственно можно предполагать, что центральным элементом ритуала в обоих случаях было именно водружение головы на шест и создание таким образом апотропея на границе «чистой» территории. В случае с Быстровкой — это отграничение мира мертвых от мира живых, в случае с Большим Логом, возможно, обеспечение защиты границ обитаемого пространства городища.
Процедуры подготовки головы к выставлению имели технологический характер и не были строго регламентированы. На это, помимо различий между Большим Логом и Быстровкой, указывают различия в способе умерщвления жертв из Быстровки. Если женщина была определенно убита ударом чекана в голову, то на мужских черепах следов присмертных травм нет, соответственно, они были убиты иным способом.
В целом же наблюдаемое сходство ритуальной практики позволяет говорить о том, что кулай-ское и каменское (большереченское) население Приобья и Прииртышья могла объединять единая система мифоритуальных практик. По археологическим и антропологическим данным, между кулайской и каменской культурой существовали тесные культурные контакты и наблюдается достаточно выраженное антропологическое сходство [Троицкая 1979; Кишкурно, Слепцова 2019: рис. 1], так что существование у них аналогичных или близких по смыслу обычаев и ритуалов вполне допустимо.
Археолопчний лггопис Л1вобережно! Украши. — 2008. — № 1-2. — С. 148-149.
Багашев и др. 2017. Багашев А.Н., Слепченко С.М., Алексеева Е.А., Слепцова А.В. Краниологическая находка на святилище кулайского городища Большой Лог в Омске // Вестник археологии,
список литературы
антропологии и этнографии [Сетевое издание]. — 2017. — № 2 (37). — С. 57-71. DOI: 10.20874/20710437-2017-37-2-057-071.
Бородовский 1996. Бородовский А.П. Экспериментальное моделирование варианта поминально-погребальной обрядности эпохи раннего железного века (большереченская культура Приобья) // Интеграция археологических и этнографических исследований. Т. 1. — Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 1996. — С. 57-61
Бородовский 2002. Бородовский А.п. Археологические памятники Искитимского района Новосибирской области. — Новосибирск: б. и., 2002. — 207 с. (Материалы «Свода памятников истории и культуры народов России». Вып. 6).
Галанина 1980. Галанина Л.К. Курджипский курган. Памятник культуры прикубанских племен IV века до н. э. — Л.: Искусство, 1980. — 128 с.
Герасимов 1949. Герасимов М.М. Основы восстановления лица по черепу. — м.: Советская наука, 1949. — 188 с.
Герасимов 1955. Герасимов м.м. восстановление лица по черепу. — М.: Наука, 1955. — 586 с.
Геродот 1972. Геродот. История в девяти книгах. — Л.: Наука, 1972. — 600 с.
Дураков, Мжельская 1995. Дураков И.А., Мжельская Т.В. Исследования могильника Быстровка-3 // 75 лет Новосибирскому областному краеведческому музею. — Новосибирск: б. и., 1995. — С. 47-65.
Ильинская 1978. Ильинская В.А. Золотая пластина с изображениями скифов из коллекции романовича // Советская археология. — 1978. — № 3. — С. 90-100.
Кишкурно, Слепцова 2019. Кишкурно М.С., Слепцова А.в. Новые данные по одонтологии населения кулайской культуры Новосибирского Приобья // вестник археологии, антропологии и этнографии [Сетевое издание]. — 2019. — № 4 (47). — C. 140151. DOI: 10.20874/2071-0437-2019-47-4-11.
Лебединская 1998. Лебединская Г.В. Реконструкция лица по черепу. Методическое руководство. — М.: Старый Сад, 1998. — 124 с.
Могильников 1997. Могильников В.А. Население верхнего Приобья в середине — второй половине I тысячелетия до н. э. — М., Пущино: Пущинский Научный центр РАН, 1997. — 195 с.
Никитин 2009. Никитин С.А. Пластическая реконструкция портрета по черепу // Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского кремля. Т. 1. — М.: Музеи Московского кремля, 2009. — С. 137-167.
Разуваев 2016. Разуваев Ю.Д. Захоронения и останки людей на поселениях лесостепной Скифии: состояние источников // РА. — 2016. — № 3. — С. 102-120.
Разуваев 2018. Разуваев Ю.Д. Разрозненные человеческие останки на поселениях лесостепной Скифии: обзор интерпретационных подходов // Вестник Томского государственного университета. История. — 2018. — № 55. — С. 142-147.
Троицкая 1979. Троицкая Т.Н. Кулайская культура в Новосибирском Приобье. — Новосибирск: Наука, 1979. — 128 с.
Троицкая1983. ТроицкаяТ.Н. Могильник Быстровка-1 как исторический источник // Археологические памятники лесостепной полосы западной Сибири. — Новосибирск: НГПИ, 1983. — С. 31-50.
Троицкая, Бородовский 1994. Троицкая Т. Н., Бородовский А. П. Большереченская культура лесостепного Приобья. — Новосибирск: Наука, 1995. — 184 с.
Филиппов 2015. Филиппов В.К. Определение центра радужной оболочки глаза при графической реконструкции лица по черепу // Судебная медицина. — 2015.— Т. 1. — № 2. — С. 106-107.
Шишкин 1999. Шишкин А.С. Животные в идеологии населения Новосибирского Приобья эпохи раннего железа // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. материалы международной конференции (Барнаул, 24-27 марта 1999 г.). — Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 1999. — С. 241-243.
Шишкин и др. 2018. Шишкин А.С., Волков П.В., Зубова А.В., Кишкурно М.С. Выставление голов у носителей каменской культуры Верхнего При-обья (по материалам Быстровского некрополя) // Древние некрополи — погребально-поминальная обрядность, погребальная архитектура и планировка некрополей. — СПб.: ИИМК РАН, Гос. Эрмитаж. — С. 134-143. (Труды ИИМК РАН. Т. 47).
Козак, Шульц 2006. Козак О.Д., Шульц М. Людсью жертвоприношення на зольниках Бшьского городища // Бшьське городище та його округа (до 100-р1ччя початку польових дослвджень). — Кшв: Шлях, 2006. — С. 77-100.
Рябова, Черняков 2002. Рябова О.В., Черняков И.Т. Велик золот ковпаки для скальтв у скiфiв // Восточноевропейский археологический журнал. — 2002. — № 1 (14). — С. 41-60.
Шрамко 1962. Шрамко Б.А. Поселення сюфського часу в басейш Дшця // Археолопя. — 1962. — Т. XIV. — С. 135-155.
Guyomarc'h, Stephan 2012. Guyomarc'h P., Stephan C.N. The Validity of Ear Prédiction Guidelines Used in
Facial Approximation // Journal of Forensic Sciences. — 2012. — Vol. 57. — No. 6. — P. 1427-1441.
Stephan 2002. Stephan C.N. Facial Approximation: Globe Projection Guideline Falsified by Exophthalmometry Literature // Journal of Forensic Sciences. — 2002. — Vol. 47 (4). — P. 730-735.
Stephan 2003. Stephan C.N. Facial Approximation: An Evaluation of Mouth-Width Determination // American Journal of Physical Anthropology. — 2003. — Vol. 121. — No. 1. — P. 48-57.
Alekseev, V.P., Debets, G.F., Kraniometriia. Metodika an-tropologicheskikh issledovanii [Craniometry. Anthropological Research Methodology], Moscow: Nauka Publ., 1964, 128 p., (in Russian).
Artem'ev, A.V., Odontologicheskii analiz kostei cherepa, proiskhodiashchego iz iamy 2 na selishche v ur. Lisovyi Kut u s. Bel'sk [Dental Analysis of Cranial Samples from Lisovy Kut Site by Belsk], Arkheologichnii litopis Livoberezhnot Ukratni, 2008, no. 1-2, pp. 148-149., (in Russian).
Bagashev, A.N., Slepchenko, S.M., Alekseeva, E.A., Slepts-ova, A.V., Kraniologicheskaia nakhodka na sviatilish-che kulaiskogo gorodishcha Bol'shoi Log v Omske [A Craniological Finding from a Shrine et Bolshoy Log Fortified Settlement of the Kulay Culture in Omsk], Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, 2017, no. 2 (37), pp. 57-71, (in Russian), DOI: 10.20874/20710437-2017-37-2-057-071
Borodovskii, A.P., Eksperimental'noe modelirovanie varianta pominal'no-pogrebal'noi obriadnosti epokhi rannego zheleznogo veka (bol'sherechenskaia kul'tura Priob'ia) [Experimental Modeling of a Variant of Memorial and Funeral Rituals of the Early Iron Age (Bolsherechensk Culture of the Ob Region)], in: Inte-gratsiia arkheologicheskikh i etnograficheskikh issledovanii, vol. 1, Irkutsk: IrGTU Publ., 1996, pp. 57-61, (in Russian).
Borodovskii, A.P., Arkheologicheskie pamiatniki Iskitim-skogo raiona Novosibirskoi oblasti [Archeological Sites of the Iskitim District of Novosibirsk Region] (Ma-terialy "Svoda pamiatnikov istorii i kul'tury narodov Rossii', vol. 6), Novosibirsk, 2002, 207 p. (in Russian).
Durakov, I.A., Mzhel'skaya, T.V., Issledovaniia mogil'nika Bystrovka-3 [Excavations of the Bystrovka-3 Burial Ground], in: 75 let Novosibirskomu oblastnomu kraevedcheskomu muzeiu, Novosibirsk, 1995, pp. 4765, (in Russian).
Stephan et al. 2003. Stephan C.N., Henneberg M., Sampson W. Predicting nose projection and pronasale position in facial approximation: A test of published methods and proposal of new guidelines // American Journal of Physical Anthropology — 2003. — Vol. 122. — No. 3. — P. 240-250.
Stephan, Davidson 2008. Stephan C.N., Davidson P.L. The Placement of the Human Eyeball and Canthi in Craniofacial Identification // Journal of Forensic Sciences. — 2008. — Vol. 53 — No. 3 — P. 612-619.
Filippov, V.K., Opredelenie tsentra raduzhnoi obolochki glaza pri graficheskoi rekonstruktsii litsa po cherepu [Determination of the Center of the Iris of the Eye in Graphic Face Reconstruction from the Skull], Sudebnaia medit-sina, vol. 1, no. 2, 2015, pp. 106-107, (in Russian).
Galanina, L.K., Kurdzhipskii kurgan. Pamiatnik kul'tury prikubanskikh plemen IV veka do n. e. [Kurdzhip Mound. A Cultural Monument of the Kuban Tribes of the IV Century BC], Leningrad: Iskusstvo Publ., 1980, 128 p., (in Russian).
Gerasimov, M.M., Osnovy vosstanovleniia litsa po cherepu [Basics of Facial Reconstruction on the Skull], Moscow: Sovetskaia nauka Publ., 1949, 188 p., (in Russian).
Gerasimov, M.M., Vosstanovlenie litsa po cherepu [Reconstruction of the Face on the Skull] (Trudy Instituta etnografii AN SSSR, vol. 28), Moscow: Nauka Publ., 1955, 586 p., (in Russian).
Guyomarc'h, P., Stephan, C.N., The Validity of Ear Prediction Guidelines Used in Facial Approximation, Journal of Forensic Sciences, 2012, vol. 57, no. 6, pp. 1427-1441.
Herodotus, Istoriia v deviati knigakh [History in the Nine Books], Leningrad: Nauka Publ., 1979, 600 p., (in Russian).
Il'inskaya, V.A., Zolotaia plastina s izobrazheniiami ski-fov iz kollektsii Romanovicha [Gold Plate with Images of the Scythians from the Romanovich Collection], Sovetskaia arkheologiia, 1978, no. 3, pp. 90-100, (in Russian).
Kishkurno, M.S., Sleptsova, A.V., Novye dannye po od-ontologii naseleniia kulaiskoi kul'tury Novosibirskogo Priob'ia [New Data on the Dental Characteristics Exhibited by the Population of the Kulayka Culture in the Novosibirsk Ob Area], Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, 2019, no. 4 (47), pp. 140-151, (in Russian), DOI: 10.20874/2071-0437-2019-47-4-11
Kozak, O.D., Schultz, M., Liuds'ki zhertvoprinoshennia na zol'nikakh Bil'skogo gorodishcha [Human Sacrifices in
references
the Ash-pan of the Biel Hill Fort], in: Bil's'ke gorodish-che ta iogo okruga (do 100-richchia pochatku pol'ovikh doslidzhen'), Kiiv: Shliakh Publ., 2006, p. 77-100, (in Ukrainian).
Lebedinskaia, G.V., Rekonstruktsiia litsa po cherepu. Me-todicheskoe rukovodstvo [Reconstruction of the Face on the Skull. Methodical guidance], Moscow: Staryi sad Publ., 1998, 124 p., (in Russian).
Mogil'nikov, V.A., Naselenie Verkhnego Priob'ia v seredi-ne — vtoroi polovine I tysiacheletiia do n.e. [Population of the upper Ob Region in the Middle - Second Half of the First Millennium BC], Moscow; Pushchino: Pushchinskii Nauchnyi tsentr RAN Publ., 1997, 195 p., (in Russian).
Nikitin, S.A., Plasticheskaia rekonstruktsiia portreta po cherepu [Reconstruction of the Face on the Skull], in: Nekropol' russkikh velikikh kniagin' i tsarits v Voznesen-skom monastyre Moskovskogo kremlia, vol. 1,. Moscow: Muzei Moskovskogo kremlia Publ., 2009, pp. 137-167, (in Russian).
Razuvaev, Y.D., Zakhoroneniia i ostanki liudei na posele-niiakh Lesostepnoi Skifii: sostoianie istochnikov [Burials and Remains of People in the Settlements of the Forest-Steppe Scythia: the State of the Sources], Rossiiskaia arkheologiia, 2016, no. 3, pp. 102-120, (in Russian).
Razuvaev, Y.D., Razroznennye chelovecheskie ostanki na poseleniiakh lesostepnoi Skifii: obzor interpretat-sionnykh podkhodov [Scattered Human Remains in Forest-Steppe Scythian Settlements: a Review of Interpretive Approaches], Vestnik Tomskogo gosudarstven-nogo universiteta. Istoriia, 2018, no. 55, pp. 142-147, (in Russian).
Ryabova, V.O., Cherniakov, I.T., Veliki zoloti kovpaki dlia skal'piv u skifiv [Big Gold Caps for Scalps in Scythians], Vostochnoevropeiskii arkheologicheskii zhurnal, 2002, no. 1 (14), pp. 41-60, (in Ukrainian).
Shishkin, A.S., Zhivotnye v ideologii naseleniia Novosi-birskogo Priob'ia epokhi rannego zheleza [Animals in the Ideology of the Population of the Novosibirsk Ob Region of the Early Iron Age], in: Itogi izucheniia skif-skoi epokhi Altaia i sopredel'nykh territorii. Materialy mezhdunarodnoi konferentsii (Barnaul, 24-27 marta
1999 g.), Barnaul: AGU Publ., 1999, pp. 241-243, (in Russian).
Shishkin, A.S., Volkov, P.V., Zubova, A.V., Kishkurno, M.S., Vystavlenie golov u nositelei kamenskoi kul'tury Verkhnego Priob'ia (po materialam Bystrovskogo nekropolia) [Exposing of Heads Among the Bringers of Kamenskaya Culture of Upper Ob (on Materials from Bystrovsky Necropolis)], in: Drevnie nekropoli — pogrebal'no-pominal'naia obriadnost', pogrebal'naia arkhitektura i planirovka nekropolei (Trudy IIMK RAN, vol. 47), St. Petersburg: IIMK RAN, Gos. Ermi-tazh Publ., pp. 134-143, (in Russian).
Shramko, B.A., Poselennia skifs'kogo chasu v baseini Din-tsia [Skythian Settlements in the Donets Basin], Arkhe-ologiia, 1962, vol. 14, pp. 135-155, (in Ukrainian).
Stephan, C.N., Facial Approximation: Globe Projection Guideline Falsified by Exophthalmometry Literature, Journal of Forensic Sciences, 2002, vol. 47(4), pp. 730735.
Stephan, C.N., Facial Approximation: An Evaluation of Mouth-Width Determination, American Journal of Physical Anthropology, 2003, vol. 121, no. 1, pp. 48-57.
Stephan, C.N., Henneberg, M., Sampson, W., Predicting Nose Projection and Pronasale Position in Facial Approximation: A Test of Published Methods and Proposal of New Guidelines, American Journal of Physical Anthropology, 2003, vol. 122, no. 3, pp. 240-250.
Stephan, C.N., Davidson, P.L., The Placement of the Human Eyeball and Canthi in Craniofacial Identification, Journal of Forensic Sciences, 2008, vol. 53, no. 3, pp. 612-619.
Troitskaya, T.N., Kulaiskaia kul'tura v Novosibirskom Priob'e [Kulayka Culture in Novosibirsk Ob Region], Novosibirsk: Nauka Publ., 1979, 128 p., (in Russian).
Troitskaya, T.N., Mogil'nik Bystrovka-1 kak istoricheskii istochnik [Bystrovka-1 Burial Ground as a Historical Source], in: Arkheologicheskie pamiatniki lesostepnoi polosy Zapadnoi Sibiri, Novosibirsk: NGPI Publ., 1983, pp. 31-50, (in Russian).
Troitskaya, T.N., Borodovskii, A.P., Bol'sherechenskaia kul'tura lesostepnogo Priob'ia [Bolsherechenskaya Culture of the Forest-Steppe Ob Region], Novosibirsk: Nauka Publ., 1995, 184 p., (in Russian).
Статья поступила в редакцию: 5.07.2021 Рекомендована в печать: 15.08.2021 Опубликована: 24.12.2021
Submitted: 5.07.2021 Accepted: 15.08.2021 Article is published: 24.12.2021
