CC BY
19
Н. Г. Бондаренко
Новые образы взаимосвязи теоретического и практического в современной социальной...
Фшшш ннуки
НОВЫЕ ОБРАЗЫ ВЗАИМОСВЯЗИ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО И ПРАКТИЧЕСКОГО В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
Н. Г. Бондаренко
NEW FRAMES OF THE RELATIONSHIP TEORTICAL AND PRACTICAL IN CONTEMPORARY SOCIAL PHILOSOPHY
Bondarenko N. G.
This article analyzes the formation of a new paradigm in social philosophy. In this case the focus is redefining notions of social determinism, the the ory and practice, as well as their interaction in rhe synthesis of social philosophy,phenomenology and the sociology of culture. A comparative analysis of contemporary concepts of social practices that have arisen in the world of philosophyand sociology, and covers the basic principles of their system and semanticintegration.
В статье анализируется формирование новой парадигмы в социальной философии. При этом в центре внимания оказывается переосмысление понятий социального детерминизма, теории и практики, а также их взаимодействия в условиях синтеза социальной философии, феноменологии и социологии культуры .
Ключевые слова: социальное действие, детерминизм, стиль жизни, хабитус, социальные практики.
УДК 167.1
Специфика формирующейся сейчас новой социально-философской парадигмы и ее методов - в ориентации на те теоретические элементы учений М. Вебера и К. Мангейма, которые требуют учитывать коллективные и индивидуальные смысловые конструкции, значимые в отношении систем действия. Социальная философия практик вырастает из установок понимающей социологии, заимствуя из феноменологии не так много и в каком-то смысле возвращаясь назад. Она направлена на социально-философскую интерпретацию содержания тех или иных культурно-исторических фактов и процессов в противовес их формальному изучению классическими философскими и социологическими системами.
Социальная философия практик по своему духу близка к течению, которое в равной степени относится и к философии, и к социологии и получило название социологии культуры. Социология культуры исследует общество и отдельные его группы посредством изучения таких элементов социальной или групповой идентичности, как стиль, канон, традиция, жизненная форма и т. д. Она ориентируется на идеи немецкой философии жизни, где отмечается продуктивность «физиогномического метода» и других методов художественно-эстетического познания. Данный методологический подход оказался гораздо эффективнее, нежели функционалистские схемы, именно в реконструкции системы причин, действующих на социальные процессы и явления. Продуктивность понимания заключается в том, что данная методологическая тактика позволяет увидеть механизм формирования данной системы не в виде механического набора, состоящего из отдельных элементов, а в виде завершенных образований, предопределяемых единством стиля и требованием следования ему.
78(1 )/2012
Вестник Ставропольского государственного университета
Огромное влияние на социологию культуры оказало учение Шпенглера о культурном пра-символе, предопределяющем самые различные культурные практики. Как известно, Шпенглер приписывал стилистическое и смысловое единство всем видам человеческой деятельности в сфере экономики и политики, науки и религии, искусства и быта. Как показало развитие социологической науки, ни один человек не занимается осознанным строительством своей собственной системы ценностей, делая каждую из них предметом рационального анализа или коллективного обсуждения. Лишь отдельные ценности осознаются в качестве базовых, остальные же заимствуются автоматически. Итак, ценностный выбор в современном обществе предопределяется выбором стиля.
Л. Г. Ионин приводит несколько определений понятия стиля, подчеркивая, что под последним мы понимаем «что-то особенное и специфическое в ... поведении, образе жизни и способе самовыражения человека, социальной группы, социального слоя или даже целого народа, т. е. мы имеем в виду особую манеру писать, действовать, жить» (1). Согласно новейшим теориям модернизации, действия людей становятся все более рациональными. Но есть и иная точка зрения, суть которой выражается в гипотезе о том, что современность предлагает все большее количество моделей поведения, тогда как традиционное общество каждому индивиду предлагало всего лишь одну такую модель, соответствующую его социальному статусу.
Современные исследователи все более говорят о том, что технические открытия и их внедрение в обиход сформировали совершенно особый тип культуры - экранную культуру. «Сила современных экранных медиумов по сравнению с книгой состоит в том, что она опирается на образ и звук. Она проистекает не из идей, истин или сущностей, она не предполагает рефлексию, т. е. переключение внимания с формы знака на его значение» (2). Б. В. Марков указывает на то, что новые средства влияния на свободный выбор не так уж и новы.
Под влиянием технических достижений человеческое мышление последних десятилетий существенно изменилось. Современный человек находится под постоянным влиянием визуальной информации (рекламы, телепрограмм, компьютерных и иных «картинок»), что делает его мышление «блочным», или «клиповым». Принятие одного из элементов некой блочной целостности с неизбежностью приводит к принятию всего комплекса. Выбирая образ, индивид тем
самым без рационального выбора выбирает идею, а за идеей - и действия; принимает на себя ответственность, не имея свободы в подлинном смысле этого слова.
Традиция и канон жестко предписывают определенные действия, делая поступки индивида или группы фактически анонимными. Современный образ жизни, напротив, позволяет выбирать существенно различные, иногда даже альтернативные, модели действия и поведения. Их уместнее сравнивать со стилями, нежели с канонами, ибо канон, принятый данной культурой или религией, всегда один, и он отрицает иные каноны. Стиль же по определению является одним из нескольких.
В Средние века искусство, как и религия, было ориентировано на канон, начиная с эпохи Возрождения, художники осуществляли выбор стиля и следовали ему, формируя школу, сосуществующую с другими школами. Именно этот эффект распространился в современном обществе на социальное действие. Впервые об этом стали говорить немецкие философы, испытавшие влияние идей романтизма и философии жизни. Наибольшее развитие в социологии культуры получает концепция жизненных форм Э. Шпран-гера. Немецкий обществовед создал свою теорию, рассмотрев жизненные формы как особые, социально значимые типы личности.
По Шпрангеру, в обществе можно выделить шесть типов людей, каждому из которых присуща своя жизненная форма, влекущая за собой своеобразную структуру мотивации, восприятие реальности, аффективно-эмоциональная сфера и т. п. Это теоретический человек, экономический человек, эстетический человек, общественный человек, властный человек и религиозный человек. Все реальные люди могут либо воплощать в себе одну из жизненных форм с максимальной полнотой, либо быть «бесформенным», т. е. соединять в себе черты различных форм и соответственно социальных стилей (3).
Помимо концепции жизненных форм Шпрангера, существуют и другие подобные концепции, например учение о жизненном стиле, созданное Вебером и Зиммелем. Позднее, руководствуясь их установками, отечественные исследователи (Ю. Лотман, Б. Успенский, Л. Ионин) описали два современных типа культуры: моностилистическая и полистилистическая. Их различие является прежде всего методологическим. Методологический подход социологии культуры чрезвычайно важен для изучения социокультурной динамики ценностей, ибо построение современного общества ознаменова-
Н. Г. Бондаренко
Новые образы взаимосвязи теоретичен
лось переходом от моностилистической культуры к полистилистической.
Не менее важны и теоретические следствия, которые сделали некоторые социологи, заявив, что современное общество, предлагая стилистическое многообразие, делает человека свободным. Это на самом деле так, но с существенными оговорками. Дело в том, что избранный стиль -это целый набор обязательств, сводимых к генеральному обязательству. Это генеральное обязательство - обязательство следовать стилю. Смена стиля возможна, но проблематична и всегда обусловлена чем-то существенным. При смене стиля индивид несет определенные потери в социальном статусе, если он не понес эти потере прежде.
Теперь необходимо вернуться к вопросу о том, чем социальный стиль отличается от стиля в искусстве. В конце концов, социальный стиль -это метафора, точно так же как метафорой является понятие «социальная роль». Стилем здесь уместно назвать особую систему мышления и действия или некоторую гетерогенную целостность, включающую «слова», «вещи», «образы», «идеи» и «действия». Именно такие целостности изучают структуралисты и постструктуралисты. Их исследуют также специалисты в области искусственного интеллекта. Рассмотрим концепцию последних, а затем проанализируем исследователей структуры.
Дело в том, что при исследовании искусственного интеллекта выявилось, что прежние понимания знания и основанные на них способы его «атомизации» не работают. Некоторые понятия, востребованные для описания процессов генерации знания и его передачи другим людям, были позаимствованы из других гуманитарных наук, в частности, из лингвистики и информатики. Такие понятия, как «текст», «сценарий», «фрейм» и некоторые другие потеряли в данном концептуальном пространстве свой первоначальный смысл. Главная «особенность этих единиц состоит в том, что каждая структурируется не только в зависимости от особенностей системы языка, но и в прямой зависимости от познавательно-интерпретационной деятельности субъекта. Кроме того, в них фиксируются глубинные, скрытые от непосредственного наблюдения связи и элементы ментальных явлений, не представленные в традиционных эпистемологических структурах» (4). Неявное знание образует устойчивые формы невербальных коммуникаций, которые чрезвычайно важны в построении и передаче значений.
и практического в современной социальной...
Фрейм представляет собой некую гетерогенную целостность, изучаемую путем сведения к единому знаменателю, каковым оказался язык. Под фреймом обычно понимают концептуальную конструкцию, образованную вокруг какого-либо феномена и выражающую сеть стереотипных событий, сопровождающих данный феномен, то есть фрейм представляет собой способ восприятия стереотипной ситуации, при котором происходит совмещение гетерономных элементов в единое целое, тогда как теоретическое мышление ориентировано на ряды однородных вещей, процессов или состояний. Элементарным примером оперирования фреймом является целостное восприятие объемных (трехмерных) вещей, когда непосредственно видна только одна их сторона. Наблюдая дом лишь с одной точки зрения, человек может удерживать в своем сознании нефотографический его образ, сочетающий все возможные точки зрения. Человек способен воспринимать многомерную вещь сложной формы по одной детали или проекции, и пространственное воображение играет здесь лишь подчиненную роль.
Не вмешиваясь в специальный спор конструктивистов и интуитивистов, отметим лишь, что фреймы можно сравнивать с платоновскими идеями, а можно придерживаться гипотезы об их конвенциональной природе. Каждый фрейм включает в себя набор характеристик, разделяемых каждым из членов сообщества. Более того, именно общество, социальный процесс посредством седиментации, хабитуализации и реифи-кации продуцирует фреймы. Но во фрейме слишком выражены психофизические аспекты активности сознания. Есть и другой подход к определению целостностей. Структуралисты назвали эти целостности эпистемами или дискурсивными практиками. П. Бурдье писал о хабитусах как об опривыченных сцеплениях практических смыслов.
М. Фуко исследовал дискурсы как способы соединения «несоединимого», т. е. гетерогенного. Среди регулятивных принципов анализа дискурса Фуко выделяет следующие: понятие события, понятие серии, понятие регулярности и понятие условий возможности. Событие противопоставляется творчеству, серия противопоставляется единству, вместо оригинальности появляется регулярность, а вместо значения - условие возможности. «Эти четыре последних понятия (значение, оригинальность, единство и творчество) почти повсеместно господствовали в традиционной истории идей, где с общего согласия и искали место для творчества, искали единство
78(1 )/2012
Вестник Ставропольского государственного университета
произведения, эпохи или темы, знак индивидуальной оригинальности и безграничный кладезь сокрытых значений» (5).
Еще более показательно понятие, введенное в социологию Бурдье. Речь идет о хабитусе (habitus). «Габитус как приобретенная система порождающих схем, - пишет он в своем «Практическом смысле», - делает возможным свободное продуцирование любых мыслей, восприятий и действий, вписанных в границы, свойственные особенным условиям производства данного габитуса, и только им. Структура, продуктом которой является габитус, управляет практикой, но не механически-детерминистским путем, а через принуждения и ограничения, изначально определенные его находчивостью» (6).
Итак, хабитус - это особая стихия, управляющая практикой. Данная стихия не может быть определена через род и видовое отличие. Она не может быть определена генетически или остенсивно. Она представляет собой множество одновременно действующих, постоянно сцепляющихся и расцепляющихся типов рациональности. Теория стремится очистить один из способов рассуждения, превратить его в цепь умозаключений и получить в конечном итоге линейную систему знания. Это соответствует идее вечного, неизменного и совершенного бытия как подлинного бытия. Здесь простое - исходный пункт и критерий для измерения и оценки сложного путем его редукции к простому. Такова обычная стратегия анализа. Коммуникативная теория общества совершает обратное действие: увидеть в простом всего лишь абстракцию сложного. Сложное здесь есть предпосылка понимания всякой простоты.
Впервые отказаться от прежнего понимания теории как образца для практики предложил еще Кант. Он поставил практический разум над теоретическим в том смысле, что именно практический разум задает цели теоретическому. Французские просветители полагали, что дотеорети-ческое мышление помогало человеку выжить, но с открытием теоретического мышления оно навсегда утратило свое значение. Кант начал, а Гуссерль завершил доказательство обратного тезиса. Теоретическое знание оказалось зависимым от «жизни» практического. Дело в том, что практическое знание существует по законам жизни, оно постоянно перегруппируется, подстраиваясь под ситуацию. Оно нарочито контекстуально. Как уже отмечалось, тематическое знание стремится быть релевантным.
Долгое время все происходящее в жизни человека оценивалось как соответствующее или не
соответствующее неким идеальным схемам, например, вопрос, соответствуют ли затраченные усилия тому результату, который предполагалось получить. Соотношение целей и средств - это альфа и омега анализа социальных или рациональных действий. Но это лишь аналитически выделенная линия в многомерной действительности. Оно полезно, но оно не отражает действительности.
Особое отношение между теорией и практикой выявляется при рассмотрении специфики теоретического описания времени. «У науки свое время, не совпадающее с временем практики. Для аналитика время упразднено - не только потому, что он приходит всегда после схватки и точно знает, чем все кончится, но еще и потому, что у него есть время для тотализации, т. е. для преодоления любых эффектов времени» (7). Поэтому мы отмечаем детемпорализацию не только научной теории, но и научной практики. Из нее фактически исключено само понятие исключения времени, как будто изначальная метафизическая легитимация в виде учения о трансцендентных теоретических объектах попросту не существовала.
Весьма интересно соотнесение габитуса и ситуации, напоминающее концепцию тематиза-ции нетематического знания, когда катализатором выступает все та же ситуация. «Бывают поступки, - фактически утверждает Бурдье, - которые габитус никогда не совершит». Для того чтобы подобные поступки стали возможны, нужна особая ситуация, когда продуктивные возможности габитуса актуализируются предельным образом.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что новое понимание социального детерминизма должно учитывать требование практического описания социального действия, когда время является живым участником ситуации. Из этого следует важный принцип социального теоретизирования - описывать социум как совокупность событий, разворачивающихся на фоне времени, а не пространства. Если в естественно-научной теории время представлено как один из видов пространства, то в социальной теории пространство может быть представлено как разновидность времени. Пространство позволяет нам упорядочить внешние восприятия, а время -внутренние переживания. Поэтому социальное теоретизирование должно объективировать опыт внутреннего переживания. Итогом такой объективации должны быть значения человеческих действий, т. е. их социальные содержания.
ы
ШН. Г. Бондаренко
Новые образы взаимосвязи теоретического и практического в современной социальной.
Социальные феномены - это феномены смысловые. Они существуют в особом пространстве и в особом времени. Но самое главное, они подчиняются особым законам. Феноменология поставила перед собой задачу выявления этих законов. Аналитическая философия сконцентрировала свои усилия на изучении условий, при которых смысл становится прозрачным. Прагматизм попытался подойти к проблеме смысла через создание теории знака. Все три возможности нашли свое воплощение в социальной философии.
Нельзя сказать, что постклассическая социальная теория уже построена, даже что ее строительство близко к своему завершению. Новые возможности, связанные с открытием производительной силы коммуникации, использованы явно не до конца. Но можно надеяться на то, что данный подход позволит приблизиться к пониманию сходства и различия между миром природы и миром человека. Насколько этим надеждам суждено сбыться, покажет время.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ионин Л. Г. Социология культуры. - М.: Логос, 1996. - С. 166.
2. Марков. Б. В. В поисках другого / Хабер-мас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. - М., 1999. - С. 42.
3. Ионин Л. Г. Социология культуры. - М: Логос, 1996. - С. 173-175.
4. Микешина Л. А., Опенков М. Ю. Новые образы познания и реальности. - М.: РОССПЭН, 1997. - С. 112.
5. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. - М.: Касталь, 1996. - С. 80.
6. Бурдье П. Практический смысл. С. 106.
7. Там же. - С. 160.
М., 2001.
Об авторе
Бондаренко Наталья Григорьевна, Пятигорский филиал Северо-Кавказского государственного технического университета, доктор философских наук, профессор, профессор кафедры социально-гуманитарных наук. Сфера научных интересов - социальная философия, коммуникативная теория общества, обществознание, социальная феноменология, философия культуры. 402204@шаП.гц
