CC BY
81
DOI 10.24411/9999-001А-2018-10052 УДК: 72.03
Ю.Л.Косенкова Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства (г. Москва) Jkosenkova@yandex.ru
Новые научные подходы к изучению архитектурно-градостроительного наследия советского периода
Аннотация
Статья посвящена проблемам изучения архитектуры и градостроительства советского периода на современном этапе. Раскрываются изменения методов работы историков, произошедшие в последние 25—30 лет. Показано, что произошло не только углубление предмета исследований, но и расширение круга привлекаемых исторических источников. Дается характеристика практических трудностей, с которыми сталкиваются современные историки советской архитектуры.
Ключевые слова: история российской архитектуры и градостроительства, развитие культуры, сохранение архитектурного наследия, управление застройкой городов, архитектурный ансамбль, творчество мастеров архитектуры
Y.L. Kosenkova
Scientific Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning (Moscow) Jkosenkova@yandex.ru
New Scientific Approaches to the Study of Architectural and Town Planning Heritage in Soviet-era
Abstract
The article deals with the problems of studying Soviet architecture and town planning in modern times. Revision of historians' methods that have occurred in the last 25-30 years is discussed. It is shown that not only extension of the research subject, but also enlargement of the range of historical sources has taken place. The article deals with practical difficulties faced by modern historians of Soviet architecture.
Key words: Russian architecture and town planning history, cultural evolution, architectural heritage preservation, town development, architectural ensemble, creative work of architecture masters
Градостроительство современной России уже в течение трех десятилетий развивается в новых социальных и экономических условиях, существенно отличающихся от тех, что складывались в стране на протяжении почти всего ХХ в. Есть ли необходимость сегодня вглядываться в наследие, оставленное советской эпохой — недавней, но уже отодвинувшейся в прошлое? Казалось бы, здесь и так все давно известно, определены и «лучшие достижения», и «отдельные ошибки». Но действительно ли мы так хорошо знаем и понимаем то, чем была занята тогда профессиональная мысль, что составляло суть и смысл архитектурно-градостроительной деятельности не только в столицах и крупнейших городах, но и в небольших городках, поселках, селах, где обитало большинство населения страны?
Не получив исчерпывающих и, что важно, научно достоверных и правдивых ответов на эти вопросы,
едва ли возможно успешно и безошибочно действовать в современных условиях. Ведь наследие советской эпохи — это та почва, с которой так или иначе связаны архитектура и градостроительство сегодняшнего дня. И это не только материальное наследие — сложившийся тогда специфический характер застройки городов или созданная немалым трудом база массового индустриального домостроения, но и ментальное — возможные концептуальные подходы к городу, особенности восприятия его как объекта проектирования и управления.
Современная архитектурная наука нуждается в рациональном научном осмыслении тех процессов, которые происходили в градостроительстве советского периода. Для этого, в свою очередь, необходимо фундаментальное, академическое по своему характеру исследование градостроительства советского периода, выстраиваемое на прочном осно-
вании исторических документов и исходящее из вечных гуманных ценностей архитектурно-градостроительной профессии. Наметим несколько наиболее важных позиций.
Задача построения современной концепции истории архитектуры и градостроительства советского периода
Отношение общества к опыту советской архитектуры во многом зависит от того, как формируется новая концепция истории архитектуры советского времени, каким это наследие предстает перед нами сегодня? Несомненно, те мерки, с которыми историки подходят к советской архитектуре, в значительной степени изменились за более чем 30 лет, прошедших с начала перестроечных процессов в нашей стране. Прежде всего, минуло уже достаточно времени с тех пор, как специалисты-историки, занимающиеся советской архитектурой, перестали быть частью этой системы, они получили возможность занять другую исследовательскую позицию, посмотреть на явление советской архитектуры как бы «извне», соблюдая необходимую историческую дистанцию [Проблемы изучения..., 1991]. В связи с этим мы вправе задаться вопросом: что же изменилось сегодня в нашем понимании советской архитектуры и методах его изучения?
В начале 1990-х гг. вопрос о том, нужно ли переосмысливать предмет истории советской архитектуры, вызывал довольно много волнений. Слишком еще свежи были воспоминания о конъюнктурных переосмыслениях и переоценках советского периода, которые, как известно, академик архитектуры А.В. Иконников тогда обозначил морским термином — поворот «все вдруг». Прошедшее с тех пор время показало, что в историко-архитектурных исследованиях, во-первых, постепенно формировались не столько оценочное, сколько целостно-ценностное отношение к предмету исследования, понимание его взаимосвязей со сложнейшим историческим и культурным контекстом, стремление не оценить, а скорее объяснить то или иное явление; во-вторых, постепенно происходило не столько переосмысление, сколько расширение предмета исследования [Архитектура сталинской эпохи., 2010]. Если говорить коротко, в поле зрения историка оказались не только традиционные вопросы «что» и «как» было спроектировано и построено, но и «почему» и, главное, «зачем», т.е. каково было подчас скрытое за риторическими формулами истинное целеполагание в градостроительном процессе [Косенкова, 2009а]. Предмет исследования включил в себя не только некий набор «объектов», будь то постройки, проекты или архитектурно-градостроительные тексты, но и «деятель-ностные механизмы», подчас подминавшие под себя и изменявшие до неузнаваемости спроектированные архитектурные и градостроительные объекты. Разведение желаемого и действительного в советской архитектуре — в этом, на наш взгляд, состоит одно из самых глубоких концептуальных изменений в работе историков в последние годы [Косенкова, 2009б].
Расширение предмета исследования, в свою очередь, быстро развеяло миф об «исчерпанности знаний» о советской архитектуре и градостроительстве, столкнув историков с явлениями сложными, неоднозначными и подчас трудно объяснимыми. Другой стала и фактологическая основа исследований; при-
чем ее расширение шло не только за счет обращения к материалам 1960—1980-х гг. [Эстетика «оттепели»., 2013], ранее не включавшихся в понятие «история», но и за счет изменения привычного круга используемых исторических источников, изучения таких документов, как служебная учрежденческая переписка, материалы промышленных ведомств, государственных и общественных организаций, мемуары участников событий и т.п. Все более активно исследуются и местные региональные архивы.
В настоящее время, по нашему мнению, медленно, но верно идет процесс формирования современной концепции истории советской архитектуры как продукта коллективного научного творчества [Духанов, 2014; Конышева, Меерович, 2012]. Последнее принципиально важно, поскольку множественность авторского видения сегодня нужна главным образом для того, чтобы, многократно меняя «исследовательскую оптику» в исследованиях разного масштаба, попытаться как можно более полно выявить наиболее общие, фундаментальные свойства советской архитектуры, в том числе и градостроительства, проявлявшиеся на всех этапах их развития, несмотря на броски в разные стороны и неоднократное отрицание самое себя. Процессы общности, преемственности различных этапов советской архитектуры не столь очевидны, они скрыты от поверхностного наблюдения, но они, несомненно, имели место и должны быть внимательно отслежены — только в этом случае мы сможем говорить о построении современной целостной концепции истории советской архитектуры [ХХ век., 1996].
Раскрытие специфики взаимодействия «общего и особенного» в советском градостроительстве
В исследованиях последних лет наряду с общими тенденциями советского градостроительства, стремившимися к унифицированным подходам [Меерович, Конышева и др., 2011], выявляются особенности, значительно влиявшие на картину расселения и развития отдельных городов «на местах». В новейших историко-архитектурных работах показано, что региональные особенности, несмотря на схематизм и повторяемость многих принимавшихся в советский период архитектурно-градостроительных решений, все же проявлялись, хотя и не так, как до революции [Духанов, 2013]. Такие факторы, как ландшафт, климат, уровень развития градостроительной базы, местные архитектурно-градостроительные традиции, сформировавшие те или иные города, наконец, просто нежелание властей и деятелей городского хозяйства «на местах» некритично принимать указания «центра» [Вайтенс, 2010], создавали сложную и неоднозначную картину градоформирования в регионах, достойную отдельного пристального изучения. Примеры такой «сопротивляемости» градостроительного материала, обрекавшего, по сути, город на годы неопределенности в планировочном развитии, рассматриваются, в частности, автором на примерах послевоенной реконструкции городов, когда градостроительные приемы русского классицизма пытались наложить на пространство городов, сформированных в рамках иной градостроительной культуры. Причем эти особенности проявились как в регионах России, так и в градостроительстве бывших союзных республик.
Вместе с тем проведенный анализ методологических основ градостроительного проектирования, формировавшихся в первой половине 1930-х гг. в работах Гипрогора, украинского Гипрограда, институтов коммунальной гигиены России и Украины, дает основания говорить о том, что в этот краткий период зарождался новый для советской практики подход, обозначенный в свое время автором как «градоведческий», основанный на выявлении и развитии тех возможностей, которые заложены в комплексе индивидуальных особенностей каждого города. Город с этих позиций рассматривался как некая самодостаточная целостность, формируемая ради наиболее полного обеспечения всех аспектов жизни людей, что, по сути, становилось главным критерием архитектурно-градостроительной деятельности. Такой подход не предполагал создания единой, заранее заданной градостроительной концепции; каждый город должен был получить свою собственную концепцию, включавшую, в частности, и освоение художественно-композиционными средствами его морфологических особенностей. Логика градофор-мирования лежала в сфере профессионального влияния архитекторов, но основывалась на всестороннем предпроектном изучении города с помощью комплекса градоведческих дисциплин. Формирование этой тенденции было в значительной степени подавлено в самом начале, поскольку требовало длительной, кропотливой работы, не отвечавшей по существу постановки проблемы целям государства и форсированным темпам строительства.
Выявление управленческих механизмов градостроительной деятельности
Рассматривая различные формы проявления «общего и особенного» в советском градостроительстве, нельзя не заметить, что уже в 1920-е гг. в стране стала формироваться двойственная система управления планировкой и застройкой городов. Одна линия, идущая от Главного управления коммунального хозяйства (ГУКХ) НКВД (в дальнейшем наркомат коммунального хозяйства (НККХ) РСФСР), в значительной мере ориентировалась на сложившиеся еще до революции традиции детального «гра-доустройства». Другая линия, идущая от Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) и его основного преемника наркомата тяжелой промышленности (НКТП), а также других ведомств, была ориентирована на строительство временных, барачных поселков при производстве или в лучшем случае на строительство стандартизированных «соцгородов».
Противоречия между интересами города и интересами промышленных ведомств особенно обострились в послевоенный период, когда государство, с одной стороны, ставило задачу проектирования города как единого художественного ансамбля — «памятника Победы», призванного прежде всего воздействовать на сознание людей, а с другой — направляло основное финансирование через промышленные ведомства, с правом распоряжаться им по своему усмотрению. На примере градостроительной управленческой и нормотворческой деятельности Комитета по делам архитектуры при СНК (СМ) СССР, созданного в 1943 г. специально для решения задач целостного архитектурно-художественного восстановления и реконструкции городов, отчетливо видна
безуспешность попыток «собрать» целостный город хотя бы на основе ансамблевого подхода. Это привело к ликвидации комитета уже в конце 1940-х гг. Результатом стал тяжелый кризис градостроительства, особенно ярко проявившийся на рубеже 1940— 1950-х гг. и в числе прочих факторов обусловивший «перестройку творческой направленности советской архитектуры».
Проблемы районной планировки — к новому размещению промышленности
В исследованиях последних лет показано, что основные принципы и подходы, которыми поначалу руководствовалась районная планировка в СССР, двигаясь в русле общемировых тенденций децентрализации крупных городов, уже в конце 1920-х гг. существенно изменились. В стране был взят курс на индустриализацию, в связи с чем радикально менялись размещение промышленности и система расселения. Проанализированы теория и практика создания проектов районных планировок в 1930-е гг., смещения акцентов с развития городских агломераций на развитие производства вблизи источников сырья, в неосвоенных районах страны. Это привело в конце 1930-х гг. ко многим градостроительным и хозяйственно-экономическим ошибкам, связанным с отсутствием или невыполнением проектов районных планировок. Отсутствие частной собственности на землю и плановый характер хозяйства отнюдь не сделали проблему районной планировки легко решаемой.
Несмотря на политическую риторику, трактующую районную планировку как основу для улучшения условий жизни трудящихся и рассуждающую о преимуществах советского социального строя в деле районной планировки, в 1930-е гг. все основные теоретические достижения в этой области были разрушены самим ходом проектирования и строительства в промышленно-экономических районах. Целью и смыслом работы по районной планировке стало не столько научно обоснованное развитие крупных городов или системы населенных мест, сколько интересы промышленных предприятий, ориентированных на форсированные темпы выдачи продукции любой ценой. Население при этом рассматривалось лишь как одно из средств производства.
В жертву лихорадочно менявшимся промышленно-хозяйственным планам был фактически принесен и территориальный принцип районной планировки, поскольку не было возможности создать сколько-нибудь устойчивую систему населенных мест с продуманными взаимосвязями, а сельскохозяйственная составляющая районной планировки в силу так и не найденной удовлетворительной концепции своего развития чаще всего вообще оказывалась «белым пятном». При плановом характере экономики так и не была создана разумная система взаимоувязки интересов различных ведомств, а население вовсе оказалось исключенным из этого процесса. Проекты районной планировки основывались на заведомо ущербных исходных данных и не находили своей полной реализации.
Необходимость «сквозного действия» исследований градостроительства на всем протяжении советского периода
С точностью датировок проектов, построек и событий архитектурно-градостроительной жизни на-
прямую связана проблема периодизации истории советской архитектуры. Практика периодизации по партийно-правительственным постановлениям была признана порочной и ушла в прошлое. Но обращение непосредственно к анализу исторического материала показало наличие наслоения одного хронологического периода на другой и подчас одновременное существование двух или нескольких разнонаправленных концепций архитектурно-градостроительной деятельности. Одним из таких периодов была вторая половина 1930-х гг., когда на более раннюю концепцию соцгорода как поселения при промышленном производстве наложилась совершенно противоположная по смыслу концепция города-ансамбля [Советское градостроительство., 2010].
Усложнение принципов периодизации советского градостроительства ставит определенные задачи и перед исследователем: архитектурно-градостроительный процесс советского периода предстает не как набор дискретных «этапов», определяемых лишь указаниями сверху, а как сложное, имеющее свои внутренние закономерности явление, обладающее на разных фазах своего развития и существенными различиями, и общими чертами
В последние годы все более выявляется необходимость столь же углубленно, с использованием документальной основы, подойти к изучению советского градостроительства конца 1950-х — начала 1980-х гг. Ведь вопросы, поставленные перед проектировщиками в первой половине века, по сути, никуда не делись, что, среди прочего, подтверждается многократной актуализацией одних и тех же проблем (например, запрет на промышленное строительство и ограничение роста крупных городов) на всем протяжении советского периода.
В годы «творческой перестройки советской архитектуры», казалось бы, все принципы и подходы, определявшие проектирование городов в послевоенное десятилетие, поменялись на противоположные, а сам город распался на отдельные «территории», на которых велась застройка микрорайонов. Но важно понимать, что такие очевидные инверсии на самом деле носили достаточно поверхностный характер, глубинное же ощущение природы города практически не изменилось. Город по-прежнему, с одной стороны, оставался объектом проектно-планировочного манипулирования, а с другой — формировался под воздействием разнообразных факторов, существовавших как бы вне границ профессионального внимания и подчас сводивших не нет усилия по формированию пригодного для полноценной жизни города.
На рубеже 1960—1970-х гг. впервые в истории советского градостроительства была сделана попытка рассмотреть город как объект, не зависящий впрямую только от промышленного развития, как объект многофункциональный и не имеющий жестких пространственных границ: развитие наукоемкого производства, отраслей обслуживания, управления и культуры является важнейшим источником роста больших городов, многофункциональность города становится основной его чертой. Городская культура была признана самодостаточным феноменом, играющим важную роль в современном обществе.
Однако эти соображения были скорее фиксацией мировых тенденций, нежели отражением реального поворота в осмыслении города отечественной
градостроительной мыслью. Качественный скачок в профессиональном мышлении, который произошел на рубеже 1960—1970-х гг., совсем не означал, что существенно изменились условия архитектурно-градостроительной деятельности, десятилетиями складывавшиеся в стране, а следовательно, продолжали свое существование и многие сформировавшиеся стереотипы в проектировании и застройке городов. Это было только начало долгого пути к созданию новой интегральной науки о городе, формирование которой происходит и по сей день.
Сегодня настало время формирования нового подхода к истории советского градостроительства, основанного как на выявлении особенностей профессиональных мышления и деятельности архитекторов, определявшихся их работой в специфических условиях советского общества, так и на привлечении новых исторических материалов, отражающих сложность и противоречивость архитектурно-градостроительных процессов этого времени.
Список литературы
1. Архитектура сталинской эпохи: Опыт исторического осмысления. — М.: КомКнига, 2010. — 496 с.
2. Вайтенс А.Г. Регулирование градостроительного развития Санкт-Петербурга—Ленинграда 1870-е — 1991 гг. — СПб: СПбГАСУ, 2010. — 231 с.
3. Духанов С.С. Градостроительный аспект Урало-Кузнецкого комбината: трансформация идеи в местных условиях // Ползуновский вестн. — № 4—1.
— Барнаул: Алт. гос. техн. ун-т им. И.И. Ползунова, 2013. — С. 66—72.
4. Духанов С.С. Влияние региональных условий в градостроительстве Западной Сибири первой пятилетки // Архитектон: известия вузов. — 2014. — № 45 [Электронный ресурс]. — URL: http://archvuz. ru/2014_1/10.
5. Конышева, Е.В., Меерович, М.Г. Эрнст Май и проектирование соцгородов в годы первых пятилеток (на примере Магнитогорска). — М.: Ленанд, 2012.
— 224 с.
6. Косенкова Ю.Л. Градостроительное мышление советской эпохи. Поиск устойчивых структур // Вопросы теории архитектуры. Архитектура и культура России в XXI веке: сб. науч. тр. и докл. на Четвертых и Пятых Иконниковских чтениях. — М.: URSS, 2009а.
— С. 359—369.
7. Косенкова Ю.Л. Советской город 1940-х — первой половины 1950-х годов: От творческих поисков к практике строительства. — М.: Кн. дом «ЛИБРО-КОМ», 2009б. — 378 с.
8. Меерович М.Г., Конышева Е.В., Хмельницкий Д. Кладбище соцгородов: градостроительная политика в СССР 1928—1932 гг. — М.: РОССПЭН, 2011. — 270 с.
9. Проблемы изучения истории советской архитектуры: по материалам круглого стола 15—16 апреля 1991 г. — М.: ВНИИТАГ, 1991. — 265 с.
10. Советское градостроительство 1920—1930-х годов: Новые исследования и материалы. — М.: Кн. дом «ЛИБРОКОМ», 2010. — 384 с.
11. Эстетика «оттепели»: новое в архитектуре, искусстве, культуре. — М.: Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 2013. — 496 с.
12. XX век. Образы истории отечественной архитектуры. — М.: НИИТАГ РААСН, 1996. — 468 с.
