CC BY
181
АРХЕОЛОГИЯ
ARCHAEOLOGY НОВЫЕ НАХОДКИ НЕОЛИТА КАМЧАТКИ
nTamHHCKHH A.B.
NEW FINDS OF NEOLIT OF KAMCHATKA Ptashinski A.V. Abstract
The article introduces in scientific work materials of new sites of Neolithic and earlier periods, which were discovered during the last 10 years in Kamchatka. The analysis of these materials deals with the question of Neolithic periodization, ethnic characteristic and determination of the basic types of economy.
In addition to the sites known earlier the new ancient monuments of different types were discovered. Cores, blades, bifaces, arrowheads and spearheads present the collection of artifacts. The main material is obsidian. Generally the blade technique was used.
In our time the most whole periodization, chronology and ethnic characteristic of ancient history of Kamchatka is the scheme offered by N.N. Dikov.
The finds of the last years convince of doubtless existence of the original Neolithic cultures. The facts for the whole characteristic of these cultures are not enough. Earlier the one of Kamchatka Stone Age features considered being the microtechnique. But now we can discuss one more character feature of another Stone Age period - the macrotechnique.
Now the Neolithic map of Kamchatka is a white spot with the rare includings of finds belonging to this time. Among new material the different types of arrowheads are the most expressive. They are markers, the original “cultural determinant”. Its may be the evidence of the existence of different cultural formations, of their dynamic or of probable coexistence. This our supposition contradicts to the point of view about the long time isolation of Kamchatka, about the uninterrupted development of it’s basically single ancient population. Of course, we couldn’t agree with the statement that “on the whole this period have been investigated”.
We can suppose that not only the south of Far East but also Kamchatka is the special area, where the original cultures of Neolithic epoch were formed. Next to the Neolithic the period of Paleometal came.
На проблему более точного определения времени возникновения неолита материковой Северо-Восточной Азии и его характеристики обратил внимание еще в 1966 году Честер С. Чард [40, с. 98].
Комплекс дискуссионных вопросов, связанных с неолитическим периодом Дальнего Востока, подробно
рассматривается приморскими археологами [2, с. 86-107; 3, с. 55-67; 4, 170-173]. Проблемы сахалинского неолита, его периодизация в связи с природноклиматическими изменениями, несмотря на имеющиеся результаты, все еще существуют и требуют дальнейшей разработки. Развитый неолит Сахалина датируется временем менее 7000 лет назад,
а на стадии среднего неолита происходит угасание пластинчатой технологии [5, с. 6567; 6]. Неолитическая эпоха Верхней
Колымы и континентального Приохотья охватывает период V- 11-1 тыс. до н. э. [35, с.64-65].
Неолит Камчатки рассматривается в академическом издании «Неолит Северной Евразии» [24, с. 305-306] и, в еще более обобщенном виде, в I томе «Истории человечества» [20, с. 491].
Одним из первых термин «неолит», вернее, «конец неолита», применительно к Камчатке использует Д.Н. Лев. Он сообщает о находках трех ножевидных пластин, одна из которых ретуширована, в бухте Тарья [22, с. 218, 224]. обобщая и анализируя имевшийся в то время
археологический материал, С.И. Руденко также говорит о периоде неолита и приводит рисунки ряда изделий на ножевидных пластинах [33, с. 174, рис. 128134].
В настоящее время наиболее полной периодизацией, хронологией и этнической характеристикой древней истории Камчатки является схема, предложенная
Н.Н.Диковым. Он уделял основное внимание изучению ранних этапов древней истории Северо-Востока Азии, проработав более четверти века на многослойном опорном памятнике на берегу Ушковского озера.
Неолит Камчатки изучен очень слабо. На полуострове этот обширный временной период с несомненно существовавшими территориальными
культурными образованиями, сменявшими или сосуществовавшими друг с другом, укладывается в периодизацию,
предложенную Н.Н.Диковым еще в 1964 году [12, с. 9-17, 22]. В общих чертах он выделяет ранний неолит - III и IV слои Ушковской стоянки или I и II Ушковские неолитические культуры (III- начало II тыс. до н.э.). Развитой неолит представлен Тарьинской культурой (П-! тыс. до н.э.). В конце I тыс. до н.э. наступает поздний, а с началом I тыс. н.э., с появлением железа, «неолит.. .приобретает пережиточный
характер» [19, с. 95-99, 156].
Археологическая периодизация Центральной Камчатки, в которой выделяются ранний, поздний и пережиточный неолит, представлена в форме таблицы в работе Э.Э.Титова [38, с. 146]. Такое представление о неолитическом периоде Камчатки используется и другими исследователями [см. напр.: 25, с. 112-114], хотя оно уже не удовлетворяет имеющимся новым археологическим материалам и взглядам. В частности, на Камчатке не выделены мезолитические комплексы, то есть позднепалеолитические культуры сменяются ранненеолитическими, а критерии выделения нижней границы неолита «небесспорны и требуют дополнительной проработки» [8, с. 107116]. С.Б. Слободин справедливо отмечает противоречие между отнесением IV слоя
Ушков к раннему неолиту и его поздней датировкой (III -II тыс. до н. э.) [34, с. 112].
В результате археологических исследований за последние четыре года на Камчатке обнаружены новые, ранее неизвестные памятники неолитического и более раннего времени.
К последним относятся находки, собранные на картофельных полях на северной окраине села Анавгай (Быстринский район). Здесь, на второй надпойменной террасе высотой 6-7 метров найдены нами и учащимися Анавгайской школы под руководством Солодикова Е.Л., которому я выражаю искреннюю благодарность, интересные находки. На террасе шириной 400 - 500 м находятся картофельные поля и взлетно-посадочная площадка для вертолетов. В ее тыловой части, в месте примыкания к склону сопки проходит основная трасса Эссо -Петропавловск. Обе террасы водноледникового генезиса, имеют четкие бровки, плавно понижаются в восточном направлении, согласно общему понижению долины реки Быстрая на данном отрезке. Находки, в основном, приурочены к фронтальной части террасы, к полосе шириной около 100 м. Один наконечник стрелы или нож был обнаружен ближе к дороге Эссо - Петропавловск. Он изготовлен из обсидиана, листовидной формы, линзовидный в сечении. Вся поверхность тщательно обработана мелкой ретушью. Помимо этого, на огородах были обнаружены микропластинки, провертка (?), обломок наконечника стрелы без острия, бифас, скребок на крупной пластине и небольшой нож. Среди других находок выделяются три сработанных клиновидных нуклеуса (рис. 1, 1-2), четыре микропластинки правильной огранки, соответствующие клиновидному нуклеусу. Все находки из обсидиана, только три обломка орудий изготовлены из базальта.
Типологически клиновидные
нуклеусы (микронуклеусы) относятся к представительной серии подобных изделий из VI слоя Ушковской стоянки, исследованной Диковым Н.Н.[14, с. 56]. Находки в Анавгае являются вторыми после Ушков и пространственно расширяет
территорию распространения Ушковской культуры в долине реки Камчатки, локализованной ранее в единственном месте на южном берегу Ушковского озера. Видимо, в долине реки Быстрой в то время существовали условия, пригодные для жизни древних людей. Устойчивая микропластинчатая технология
существовала на Камчатке 10-13 или 12-14 тысяч лет назад. Эти находки являются подтверждением мнения Н.Н.Дикова о вероятном обнаружении других
памятников, подобных Ушковским в бассейне реки Камчатки. Река Быстрая является левым притоком реки Камчатки, по прямой Ушковское озеро и село Анавгай разделяют около 65 км. Выразительность клиновидного нуклеуса, как самого диагностичного элемента палеолитического комплекса со стоянки Хета, подчеркивает С.Б.Слободин [36, с.158]. Важное значение этих изделий для характеристики культурных комплексов верхнего
палеолита Северо-Восточной Азии признается многими исследователями [36, с.159]. Поэтому новое местонахождение клиновидного нуклеуса в долине реки Быстрой позволяет включить этот район в территорию, освоенную
верхнепалеолитическими охотниками и заселенную в течение длительного
времени. Вероятнее всего, массив Срединного хребта являлся удобным местом для проживания древних людей, по крайней мере, в начале голоцена.
10
Рис. 1.
Выше по течению реки Быстрой, на правом берегу реки Уксичан, на окраине села Эссо на обширном поле, занимающем первую и вторую надпойменные террасы, были обнаружены четыре обсидиановые пластины (рис. 1, 9), наконечники разных типов, в том числе обломок черешкового длинного, линзовидного, односторонне выпуклого в сечении (рис. 1, 4), один целый и три обломка бифасов.
Другой интересной находкой в Быстринском районе является обнаружение местонахождения на озере Илмаган. Озеро относится к высокогорным. Отметка уреза воды - 692,8 м. Озеро бессточное, имеет ледниковое происхождение, окружено невысокой грядой сопок. На востоке находится одноименная сопка - Илмаган (930 м), к северу от озера - одна из самых высоких вершин - гора Анаун (1828 м), ее относительная высота - около 1000 м. Первую находку в сухом русле протоки сделал руководитель детского турклуба из села Анавгай Солодиков Е.Л. летом 2001 года. Это обсидиановый наконечник стрелы с обломанным черешком и жалом, линзовидный в сечении.
Следов культурного слоя в месте
находки зачистка не выявила. При внимательном осмотре подошвы террасы (под нависающим дерном) подъемного материала не было обнаружено. Находки были сделаны на расстоянии 1,5 - 2 м от края террасы. Они располагались широкой полосой (около 30 м) вдоль террасы в направлении с запада на восток на галечнопесчаной поверхности. Концентрация
находок постепенно редела в восточном направлении
Подъемный материал представлен ножевидными пластинами и обломками тщательно ретушированных наконечников (рис. 1, 7). Основной материал изделий -
обсидиан, и только 5 пластинчатых
отщепов - из красно-коричневой
(кирпичной) яшмы. Обсидиан
высококачественный, прозрачный
полосчатый и матовый (дымчатый) с хлопьевидными включениями черного и коричневого цвета. Среди наконечников выделяется так называемый
напильниковидный, ромбический в сечении, состоящий из двух обломков, найденных на расстоянии 25 м друг от друга, общей длиной 10,7 см, из голубого обсидиана (рис 1, 3). Возможно, к этому типу наконечников относятся другие три обломка. Другие четыре наконечника стрел
- черешковые, обработаны пильчатой ретушью с очень острыми «оттянутыми» краями. Две находки апплицируются и представляют собой неровные сколы с бифасов или ребра нуклеусов. Подъемный материал находился в самом разном положении, никакой закономерности в ориентировке не выявлено. Пластины лежали как вверх спинкой, так и наоборот. Все находки обнаружены в одинаковых условиях. Часть из них - блестящие, промытые водой, другие - блеклые, с матовой пленкой на поверхности.
Тип памятника определить сложно. Вероятно, это следы неолитических охотников на дикого северного оленя и снежного барана. Предположительно, на этом месте проводилась охота и разделка животных (разовая?). Большинство орудий было принесено с собой, в частности, наконечники стрел, часть орудий была изготовлена на месте, о чем
свидетельствуют апплицирующиеся
пластины. Природные условия для длительного проживания в окрестностях озера Илмаган неблагоприятны. Предварительно данное местонахождение можно датировать эпохой неолита - 5 - 4 тыс. л. н.
Кроме этого, известны находки из других мест Быстринского района. Это обломок ножа или наконечника из обсидиана с перевала Нодека (р. Кетачан), обнаруженный на тропе в березовом лесу, и ножевидная пластина, найденная на дороге вдоль реки Копылье, на подходе к пос. Вьюн (Агинский) Нигматуллиным Р.А. и описанная в отчете № 15991, хранящемся в архиве Института Археологии РАН. Неолитические находки с различных местонахождений полуострова, хранящиеся в областном музее, недавно опубликовал
А.К.Пономаренко [28, с. 38-41].
На севере Камчатской области, в Олюторском районе, на западном краю Пахачинского лимана на мысовидном выступе склона прибрежной сопки высотой 584 м, выделяющемся среди приморской косы, было обнаружено местонахождение отщепов и ножевидных пластин. С востока и запада от этого выступа находятся пресные озера. Сам он сложен нагромождением глыб андезитов и туфов, образующих конусовидные бугры и каменные россыпи. Памятник расположен в 18 км к западу от села Пахачи. На поверхности этого мыса со сложным рельефом, покрытого кустами ольхача и кедрового стланика и тундровой растительностью, было обнаружено три скопления расколотых галек, отщепов, обломков орудий и ножевидных пластин. Первое из них расположено на подъеме автомобильной колеи на бровку террасы, рядом с геодезическим знаком (маркой). Здесь были обнаружены ножевидные пластины из обсидиана и туфогенной породы светло-серого цвета и основная часть подъемного материала.
В 15 м к северу от первого скопления подъемного материала было обнаружено второе скопление,
представленное подобными крупными сколами базальтовых и андезито-
базальтовых галек и обсидиановыми отщепами. Третье небольшое скопление было обнаружено в 20 м от восточного края террасы. Здесь, в небольшом понижении, найдено всего три артефакта. Местонахождение обнаружено впервые. Этот выступ является местом отдыха и проведения пикников и охоты у жителей села Пахачи. Никакого устоявшегося названия оно не имеет. Из-за оригинального микрорельефа нами дано этому местонахождению название
Каменный Город. Подъемный материал, собранный на выдувах, датировать
невозможно. Наиболее ранними находками по нашему мнению, являются ножевидные пластины, относящиеся к неолитической эпохе.
В Елизовском районе, на огородах в приустьевой части реки Авача (стоянка Остров Сахалин или 18 км) была обнаружена обсидиановая обломанная
ножевидная пластина, а на стоянке Щит
(Капустное поле) - призматический нуклеус со следами параллельного снятия пластинчатых отщепов и резец на халцедоновой пластине. В верховьях реки Жупанова, на Синем Долу найдены обсидиановые ножевидные пластины (рис. 1, 6).
Среди материала, обнаруженного в шурфе на стоянке Большой Сокоч выделены две группы находок -обсидиановые ножевидные пластины (рис.
1, 10) и пластинчатые отщепы из нижнего, II культурного слоя и алевролитовые обломки тесел из I слоя древнеительменского облика. Ко второму слою относится обсидиановый наконечник или заготовка орудия, сделанная на массивном трехгранном сколе,
обработанном ретушью со всех сторон. Обработка небрежная или незаконченная. Подобные по форме «напильниковидные трехгранники» были обнаружены в верховьях Омолона [10, с. 119-121].
На берегу Начикинского озера был обнаружен обломок ножевидной пластины трапециевидной в сечении из прозрачного дымчатого обсидиана (рис 1, 8).
На полях в районе села Северные Коряки было случайно обнаружено
уникальное местонахождение. Основные находки сделали геологи, сотрудники Камчатской поисково-съемочной
экспедиции А.А.Горбач, Т.М.Кудрина,
В.Б.Лопатин и Ш.Г.Хасанов, которым я
выражаю искреннюю признательность за предоставленную информацию. В результате раскопок на площади около 100 кв. м было установлено, что культурный слой памятника разрушен современной деятельностью человека, никаких объектов
- очагов, жилищ или погребений - выявить
на данном участке не удалось. Пахотный слой мощностью 0,3 - 0,4 м залегает на пачке светло-коричневого
пирокластического материала. Все находки (371 единица) были обнаружены в переотложенном состоянии по всей толщине перепаханного слоя и не имеют стратиграфической привязки. В
подстилающей супеси ни одной находки не было сделано. Основной материал (93 %) -высококачественный черный и серый обсидиан. Найдены крупные преформы (рис. 3), подпризматические нуклеусы с круговым снятием пластин; ножевидные пластины треугольного, трапециевидного сечения; крупные бифасы (рис. 4). Наконечники копий и стрел характеризуются удлиненно треугольной формой, подтреугольным сечением, двусторонней тщательной обработкой ретушью, пильчатыми краями и
опущенными плечиками (рис. 2, 1-3).
Результативные работы на данном местонахождении, наличие подобного памятника (Авача I) и аналогичные находки в южной и центральной частях Камчатки позволяют предположить
существование нового культурного образования, датируемого ^ГУ тыс. до н. э.
- «обсидиановой» культуры.
времена климатического оптимума» [39, с. 112]. В то время влажность была ниже, и климат, в целом, был более континентальным. Время существования культуры раннего неолита (по предварительной периодизации) можно связать с атлантическим термическим максимумом голоцена 5-6 тысяч лет назад. Предположительно, исчезновение пластинчатой техники связано с периодом похолодания в суббореальное время и активизации вулканизма в Курило-
Камчатском регионе [18, с. 14].
Рис.2.
Другой находкой неолитического облика является наконечник копья или дротика из села Ганалы. Жало обломано, плечики опущены, черешок четко выделен (рис. 1, 5). Типологически этот наконечник полностью совпадает с подобными, обнаруженными на стоянке Авача I [28, с. 36, 37] и в комплексе АСК (Аэродром -Северные Коряки) или Авача 9 [30, с. 142147]. Типологическое единство с находками со стоянки Авача I, датированной 6180 ±50 (ГИН 8144а)
позволяют отнести находки со стоянки АСК к развитому(?) неолиту. Эти новые материалы свидетельствуют о быстром темпе, буквально взрывном характере развития производства каменных, в первую очередь обсидиановых орудий. Наиболее точными эпитетами, характеризующими новые находки, а именно - наконечники стрел и копий, будут, пожалуй, следующие: уникальные, ювелирные, оригинальные, изящные, смертоносные, эффективные.
Чтобы наглядно представить климатические условия, в которых жило население Камчатки среднеголоценового времени - охотники, следы которых описаны выше, можно сравнить их с современными. «В настоящее время условия развития растительности на Камчатке более благоприятны, нежели во
На стоянках в приморской зоне обнаружены единичные экземпляры пластин и пластинчатых отщепов неолитического облика, а на «материковой» территории Камчатки, в среднем течении рек и на склонах Восточного и Срединного хребтов находки пластин многочисленны и представлены комплексами. Большинство исследователей считает высокоразвитую пластинчатую технику расщепления камня, в нашем случае высококачественного сырья -обсидиана, бесспорным признаком неолита. Археологи, изучавшие тарьинскую культуру (Н.Н. Диков, Т.М. Дикова, А.К. Пономаренко) относят ее к неолитическому периоду. Но ножевидных пластин, изделий на пластинах и призматических или подпризматических нуклеусов на стоянках
тарьинской культуры практически не обнаружено. В данном случае можно предположить сосуществование во времени и пространстве двух принципиально (стадиально) разных технологий, либо необходимо более четкое разделение приморской (тихоокеанской) и
«материковой» культурных традиций.
К рубежу позднего неолита -палеометалла может быть отнесена тарьинская культура. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что археологические материалы раннего периода тарьинской культуры, датируемой 5200 ±100 (МАГ-306), не демонстрируют той развитой пластинчатой индустрии, которая характерна для IV слоя стоянки Ушки^, возраст которой на 1000 лет меньше. Это может свидетельствовать либо об ускоренном развитии неолита в приморской зоне на иной, беспластинчатой основе, либо о проблемах радиоуглеродного датирования в целом, либо о несоответствии имеющейся даты археологической коллекции III слоя стоянки Авача.
На фоне «обще-неолитического единства» основных типов каменного инвентаря для зоны бескерамического неолита выделение культурных
образований является непростой проблемой, и еще более сложно определить культурную принадлежность отдельного памятника.
Находки последних лет убеждают в несомненном существовании оригинальных культур периода неолита, но для их полной характеристики фактических данных не хватает. Если прежде одной из особенностей каменного века Камчатки считалась микротехника, то сейчас можно говорить о еще одной своеобразной черте другого периода каменного века - о макротехнике. А.В. Табарев считает развитую пластинчатую технику расщепления крупных подпризматических ядрищ, обнаруженных на Северо-Востоке, в том числе и на Камчатке, близкой к анангульской [37, с. 38].
В настоящее время «неолитическая» карта Камчатки представляет собой белое пятно с редкими вкраплениями находок
этого времени. Для новых материалов наиболее выразительными являются разные типы наконечников стрел, которые выступают в роли маркера, своеобразного «культурного определителя». Они могут свидетельствовать об этапах развития неолита, о наличии разных культурных образований, об их динамике или возможном сосуществовании. Это наше предположение противоречит точке зрения о длительной изоляции Камчатки, о непрерывном развитии единого в своей основе ее древнего населения. И, конечно, нельзя согласиться с утверждением, что «в основном этот период изучен...» [29, с. 140].
Можно предположить, что не только юг Дальнего Востока, но и Камчатка являлись особыми районами, где формировались оригинальные культуры в эпоху неолита.
Одной из «визитных карточек» тарьинской культуры являются
оригинальные каменные украшения -лабретки. По этнографическим данным, традиция ношения лабреток существовала у западных эскимосов, алеутов (но не повсеместно), индейцев обеих Америк, аборигенов Меланезии и Полинезии [23, с. 201]. На основании изучения украшений алеутов Р.Г.Ляпунова предполагает, что эта традиция имеет южные тихоокеанские истоки и является общим древним компонентов в культуре этих народов [23, с. 202, 210]. В этнографических описаниях ительменов подобные украшения не
отмечены, но археологические находки свидетельствуют о существовании лабреток у древних жителей южной части
полуострова.
В работах Н.Н.Дикова описаны первые находки лабреток на Камчатке, которые он определенно связывает с поздненеолитической тарьинской
лабреточной культурой конца I тыс. до н. э., оставленной протоительменами [13, сс.207-209; 15, сс.207, 280]. При этом он не использует лабретки в качестве
абсолютного этнического признака, предполагая как южные культурные влияния, так и обратные - с севера на юг [15, с.209]. Связать эту традицию
тарьинской культуры с
позднепалеолитической культурой VI слоя ушковских стоянок, для которой, по мнению Н.Н.Дикова, лабретки «весьма характерны», [15, с.127] не позволяет
значительный хронологический разрыв - не менее 7 тысячелетий. Автор упоминает об обнаруженных там же трех лабретках [15, с.127], но их описание и изображение нам неизвестны.
А.Н.Алексеев справедливо обращает внимание на трансформацию определения «лабретковидное изделие» в «лабретку». Несомненно, предмет из VI слоя стоянки Ушки I следует определять как лабретковидное изделие [1, с. 37]. Данное уточнение исключает эту находку из элементов культуры, привлекаемых
Н.Н.Диковым в качестве аргументов древних миграций в Америку. С другой стороны, вызывает серьезное сомнение и возражение категорическое сопоставление А.Н. Алексеевым традиции ношения лабреток с ымыяхтахским ареалом (там же). Лабретки, обнаруженные на Курилах, предположительно, со ссылкой на Е.Накаяму, Н.Н.Диков отнес к охотской культуре [15, с. 208]. Находки лабреток на Сахалине неизвестны, а на Курильских островах (две на Симушире и одна на Парамушире, причем только лабретки, а не шпильки) их находки приурочены к местам расположения поселений Российско-Американской компании и имеют неясную датировку, возможно, очень позднюю.
В статье, посвященной этой теме, Т.М.Дикова обобщает известные к тому времени находки лабреток, классифицирует их на четыре типа и относит к тарьинской культуре [16, 17]. В результате
археологических работ А.К.Пономаренко последнего десятилетия стали известны новые находки лабреток на юго-восточном побережье Камчатки, которые он также относит к тарьинскому этапу древнеительменской культуры I тыс. до н.
э. [27, с.129]. По мнению Р.С.
Васильевского, лабретки являются южным элементом, и их распространение на север шло через Курильские острова и Камчатку [7, с.95]. В формировании тарьинской
культуры преобладающими являлись
южные связи и контакты [9, с.8].
К настоящему времени на Камчатке известны около 50 лабреточных шпилек и лабреток разных типов, материала и техники обработки. Все они тяготеют к южной Камчатке, в основном, к юговосточному побережью. Одна шпилька обнаружена в долине реки Авачи и три - в долине реки Камчатки.
Вероятно, лабретки вместе с антропо- и зооморфной каменной скульптурой и рядом специфических орудий, являются не только культурно значимым, но и этнически важным признаком, половозрастным и социальным индикатором, отличающим тарьинскую культуру от последующей
древнеительменской. Ведущей формой хозяйства для тарьинской культуры, в соответствии с географическими и экологическими условиями, должен быть специализированный морской промысел.
Эпоха палеометалла [31, с. 140-141] -заключительный этап археологической периодизации для Камчатки. Хронологически он охватывает более тысячи лет - с конца 1 тыс. до н.э. до начала II тыс. н.э. Окончание этой эпохи связывается нами с возникновением (проникновением?) оленеводства. Это время регулярного поступления готовых изделий или обломков предметов из всех видов металла
- меди, бронзы, железа - в результате обменных операций и миграций из района Приамурья по Охотскому побережью и южных районов Приморья и Кореи через Японские и Курильские острова. Это период формирования сравнительно хорошо изученных приморских культур -охотской, древнекорякской,
древнекерекской, древнеэскимосской -имеющих много сходных черт, объясняемых общей исходной
исторической почвой.
Наличие и использование немногочисленных ценных металлических орудий, их влияние находит свое выражение в появлении и развитии специализированных комплексов орудий морского зверобойного промысла, которые обеспечивали наиболее высокий рост производительности труда в условиях
полярных и субполярных районов. Медные изделия встречаются в материалах токаревской культуры вместе с железными резцами в конце I тыс. до н.э. Начало этой же эпохи в северо-западном Берингоморье определяется III веком до н.э. [26, с. 117]. Находки железных резцов в этом же районе, по мнению других исследователей, позволяют отнести культуры оквик-древне-берингоморье, ипиутак, бирнирк, пунук, туле к раннежелезному веку [11, с.203]. Установить, какой из металлов определяет стадиальное положение той или иной культуры морских зверобоев при отсутствии следов местной металлургии, пока не возможно. Вслед за Д.Л. Бродянским [31, с. 140-141] мы относим и древнекорякскую культуру, и стоянки типа Теви к эпохе палеометалла. Понятие «время палеометалла» в значении «пережиточный неолит» использует А.И. Лебединцев [21, с.161].
Для островных территорий юга Дальнего Востока России отмечается запаздывание (в среднем около 1000 календарных лет) в переходе от неолита к палеометаллу [32, с.94]. Вероятнее всего для Северо-Востока, в том числе Камчатки, также характерно подобное запаздывание.
Эпоха палеометалла связывается с проникновением на северо-восток металлических изделий и является заключительным этапом археологической периодизации для Камчатки.
Хронологически этот этап охватывает более тысячи лет с конца I тыс. до н.э. до начала II тыс. н.э. Вероятно, в середине II тыс. н. э. народы Северо-Восточной Азии, в том числе Камчатки, входят, в качестве дальней периферии, в сферу влияния классовых обществ южной части Приморья. Это влияние и контакты в различной форме должны были и в итоге привели к тем серьезным социальноэкономическим изменениям, которые позволяют типологически определить уровень развития общества традиционных рыболовов (ительменов XVII века), как соответствующее эпохе
позднепервобытной общины или этапу классообразования [41, с. 114, 116- 118].
Литература
1. Алексеев А.Н. Древняя Якутия: железный век и эпоха средневековья. Новосибирск, 1996. 96 с.
2. Андреева Ж.В. Проблемы периодизации (На примере неолитического периода) // Очерки первобытной археологии Дальнего Востока. М.: Наука, 1994. С. 86-107.
3. Бродянский Д.Л. Проблемы Тихоокеанского мезолита // Каменный век тихоокеанских побережий. Владивосток,
1996. С. 55-67.
4. Бродянский Д.Л. Культурная многолинейность в неолите и палеометалле Приморья // Каменный век тихоокеанских побережий. Владивосток, 1996. С. 170-173.
5. Василевский А.А. Заметки о дои протоистории острова Сахалин // Краеведческий бюллетень, № 1, 1996. С. 54-79.
6. Василевский А.А., Шубина О.А. Неолит Сахалина и Курильских островов // Вестник Сахалинского музея, Вып. IX, Южно-Сахалинск, 2002. С. 196-231.
7. Васильевский Р.С. Древние культуры Тихоокеанского Севера. Новосибирск, Наука, 1973. 268 с.
8. Васильевский Р.С. Некоторые вопросы генезиса и эволюции дальневосточного неолита // Сибирь в панораме тысячелетий ( Мат-лы межд. симп.). Новосибирск, 1998. Т.1. С. 107- 116.
9. Васильевский Р.С. Новая археологическая коллекция с побережья Авачинской бухты. Камчатка // Гуманитарные науки в Сибири. № 3, 1998б. С. 6-9.
10. Воробей И.Е. Ритуальный памятник в верховьях Омолона // Краеведческие записки. Вып. 17. Магадан, 1991. С. 117-124.
11. Гусев С.В., Жилин М.Г. Технология обработки кости в культурах морских зверобоев Берингова пролива // Вперед. в прошлое. Владивосток, Дальнаука, 2000. С. 195-205.
12. Диков Н.Н. Каменный век Камчатки и Чукотки в свете новейших археологических данных // История и культура народов Северо-Востока СССР. Вып.8. Магадан, 1964. С. 5-27.
13. Диков Н.Н Древние костры Камчатки и Чукотки.15 тысяч лет истории. Магадан, Кн. изд., 1969. 256 с.
14. Диков Н.Н. Археологические памятники Камчатки, Чукотки и Верхней Колымы. М.: Наука, 1977. 392 с.
15. Диков Н.Н. Древние культуры Северо-Восточной Азии. М.: Наука. 1979.
16. Дикова Т.М. Лабретки Южной Камчатки // Новейшие данные по археологии севера Дальнего Востока (по данным СВАКАЭ). Магадан, 1980. С. 5664.
17. Дикова Т.М. Археология Южной Камчатки в связи с проблемой расселения айнов. М.: Наука. 1983.
18. Егорова И.А. Хронология голоцена Камчатки по данным палинологических исследований и радиоуглеродного датирования // Тезисы докладов всесоюзной конференции «Геохронология четвертичного периода», 18-21 ноября 1985 г., Москва. Таллин, 1985.
С.14.
19. Лебединцев А.И. Эскимосо-
алеутское влияние на формирование и развитие приморских культур в Северном Приохотье // Историко-культурные связи между коренным населением СевероЗападной Америки и Северо-Восточной Азии. К 100-летию Джезуповской СевероТихоокеанской экспедиции. Материалы международной научной конференции.
Владивосток , 1998. С.121-127.
20. Ляпунова Р.Г. Традиционные
украшения алеутов (к вопросу об этнокультурных связях в Тихоокеанском бассейне) // Древние культуры Сибири и Тихоокеанского бассейна. Новосибирск:
Наука, 1979. С. 201-210.
21. История Дальнего Востока СССР с древнейших времен до XVII века. М., Наука, 1989. 375 с.
22. История человечества Т. 1.
Доисторические времена и начала
цивилизации. М., 2003. 682 с.
23. Лев Д.Н. Новые
археологические памятники Камчатки // Советская этнография, 1935, № 4-5, с. 217224.
24. Неолит Северной Евразии. М.: Наука, 1996.
25. Окладников А.П., Васильевский Р.С. Северная Азия на заре истории. Новосибирск: Наука, 1980. 160 с.
26. Орехов А.А. Древняя культура Северо-Западного Берингоморья. М.: Наука, 1987. 174 с.
27. Пономаренко А.К. Стоянка
Большой Камень - памятник развитого
неолита Южной Камчатки // Краевед. зап. Петропавловск-Камчатский: Дальневост.
кн. изд-во, 1989. С. 119-154.
28. Пономаренко А.К. Древняя
культура ительменов Камчатки.
Петропавловск-Камчатский, 2000. 312 с.
29. Пономаренко А.К. Неолит
Камчатки // Человек в прибрежной зоне: опыт веков. Материалы Международной конференции. Петропавловск-Камчатский, 2001. С. 139-142.
30. Пономаренко А.К., Базанова Л.И., Брайцева О.А., Меликесцев И.В. Новая ранняя неолитическая стоянка в долине реки Авача на Камчатке // Краеведческие записки Камчатского областного краеведческого музея. Вып. 12. Петропавловск-Камчатский, 2002. С. 142164.
31. Проблемы тихоокеанской
археологии. Монография. Владивосток, Изд-во ДВГУ, 1985. 184 с.
32. Радиоуглеродная хронология древних культур каменного века СевероВосточной Азии / Я.В.Кузьмин, С.В.Алкин, А.Оно, Х.Сато, Т.Сакаки, Ш.Матсумото, К.Оримо, Ш.Ито. Владивосток: ТИГ ДВО РАН, 1998. 127 с.
33. Руденко С.И. Культура доисторического населения Камчатки // Советская этнография, 1948, № 1, с. 153179.
34. Слободин С.Б. Стоянки
каменного века Оханджыйского археологического района //
Археологические исследования на севере Дальнего Востока. Магадан, 1996. С. 77115.
35. Слободин С.Б. Археологические комплексы Охотско-Колымского нагорья // Материалы и исследования по археологии Севера Дальнего Востока и сопредельных территорий. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН,
1997. С. 18-67.
36. Слободин С.Б. Археология Колымы и континентального Приохотья в позднем плейстоцене и раннем голоцене. Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 1999. 234 с.
37. Табарев А.В. Освоение человеком Тихоокеанских побережий на рубеже плейстоцена и голоцена. Дис. в виде науч. докл. ... докт. ист. наук. Новосибирск, 2004. 66 с.
38. Титов Э.Э. Геоморфология и условия накопления осадков в районе ушковских стоянок // Новейшие данные по археологии севера Дальнего Востока (по данным СВАКАЭ). Магадан, 1980. С. 134157.
39. Хоментовский П.А. Экология кедрового стланика на Камчатке (общий обзор). Владивосток, Дальнаука, 1995. 227 с.
40. Чард Честер С. Некоторые
проблемы доисторической хронологии на
Северо-Востоке Азии // Советская
этнография, № 2, 1967. С. 94-99.
41. Шнирельман В.А. Рыболовы
Камчатки: экономический потенциал и
особенности социальных отношений // Ранние формы социальной стратификации: генезис, историческая динамика, потестарно-политические функции. М.,
Наука, 1993. С. 98-121.
