CC BY
58
Литературоведение. Межкультурная коммуникация Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Л об ачевско го, 2010, № 4 (2 ), с. 873-876
УДК 809 (07)
НОВЫЕ МОДЕЛИ НЕСПЕШНОСТИ В НЕМЕЦКОМ РОМАНЕ КОНЦА ХХ ВЕКА © 2010 г. Г.В. Кучумова
Самарский госуниверситет gal-kuchumova@mail.ru
Поступила в редакцию 01.04.2010
В пространстве современной культуры конца ХХ века скоростные модели движения сменяются новыми моделями неспешности. Попытку замедлить время и таким образом пробиться к осмысленному бытию предпринимают герои романов немецких авторов К. Бёлдля, В. Генацино, С. Надольного.
Ключевые слова: немецкий роман 1980-2000 гг., формулы неспешности, возрождение интереса к замедлению, романы К. Бёлдля, В. Генацино, С. Надольного.
В новой культурной парадигме конца ХХ века восхищение направленным временем, ускорением сменяется потребностью в неспешности. Французский исследователь Ж.Бодрийяр говорит о возникновении в обществе новых потребностей бытийного плана, то есть «потребностей в чистом воздухе, зелени, воде, тишине» [1: 255]. Он акцентирует неустранимую сторону этой «бытийной» потребности, непреодолимое желание человека встретиться с аутентичной реальностью, заглянуть по ту сторону симуля-тивного, неподлинного бытия. В более сильном регистре об этом же говорит словенский исследователь С. Жижек. В своей книге «Добро пожаловать в пустыню Реального» (2002) он указывает, что в условиях искусственной реальности, когда технически достигается «эффект реальности», неизбывная человеческая потребность в подлинном, настоящем многократно усиливается, превращаясь в «страсть реального». В этой страсти, отмечает С. Жижек, проявляется отчаянная стратегия утверждения самой реальности в противоположность невыносимому страху человека перед «исчезновением» себя в пространстве виртуальной культуры [2: 1617].
В условиях «скоростной» цивилизации неспешность приобретает чрезвычайную важность. Как особое, измененное состояние сознания, как необычный тип переживания и своеобразный способ познания себя и мира, неспешность являет собой некое накопление, главным образом внутреннего движения, то есть предполагает осмысленное бытие. В неспешном модусе существования разбиваются окутывающие человека симулятивные оболочки и мифологические образования и он устремляется к искомому «означаемому», на встречу с «Другим».
Остановка в скоростном потоке жизни, настраивающая человека на созерцание и осмысление своего присутствия в этом мире, предполагает более глубокое вхождение в сферу знака.
В пространстве немецкоязычной литературы открытие неспешности принадлежит великому Гете. Он выводит новую формулу современности - Alles veloziferisch, в которой слово velozife-risch соединяет в себе velocitas (лат. - «ускорение, быстрота») и Luzifer (Люцифер). В драме «Фауст» и в романе «Избирательное сродство» Г ете апеллирует к «культуре неспешности» (ге-tardierende КЫШг), предостерегая человечество от ускорения как величайшего соблазна (Magie der ШегеНи^еп) [11: 43]. К «культуре неспешности» (Ritardando-Prosa) имеют прямое отношение многие немецкоязычные писатели последних веков (А. Штифтер, Т. Манн, М. Фриш, П. Хандке, К. Рансмайр, С. Надольный и другие).
В немецкоязычном романном дискурсе 1980-2000 гг. современные авторы выводят новые формулы неспешности, регистрируя закономерный возврат к естественному восприятию мира человеком. Их романы представляют собой художественный проект, в котором реализуются концепты «замедление», «тишина», испытываются новые модели времени, позволяющие человеку пробиться к осмысленному бытию.
Одной из характерных реакций современного человека-потребителя на скоростной режим существования общества и культуры является вариант симуляции ленивой неспешности. Его реализует Кристиан Крахт в романах «Faserland» (1995) и «1979» (2001). Герои этих романов - современные сибариты, гедонисты, фланеры, денди - культивируют аристократиче-
ские формы жизни, наслаждаются симулятив-ной неспешностью. Собственную жизнь «на поверхности» и движение «по поверхности» они воспринимают исключительно как праздное путешествие, как яркую «ленту кинематографа». В долгих и бесцельных вояжах по городам своей страны и мира они неизменно оказываются в ситуации «Я - везде, но нигде» (феномен «непрожитого движения»). Скоростные средства передвижения позволяют им быстро передвигаться в пространстве, но в нем сущностно не присутствовать и не «участвовать».
Ответом на тему «непрожитого движения» становится апология пешего путешествия. Неспешная ходьба сообщает путнику свободу действий, ощущение власти над пространством, или «состояние прогрессивного упорядочивания пространства» (Р. Джарвис). В свое время
О. Шпенглер, рассуждая о пространстве, которое выступает прасимволом всякой культуры, писал, что бытие сущего только тогда открывается человеку и становится его «истинным бытием», осознанным и смыслозначимым, когда оно оказывается пройденным естественным способом. По мысли Шпенглера, человек по природе своей соразмерен бытию сущего, и всякая попытка преодолеть эту соразмерность делает это сущее утраченным, «пропущенным», «непрожитым» [6: 437].
В литературе и культуре нового рубежа веков возрождается пеший вид путешествий и «медлительный» образ жизни. Так, известный немецкий писатель и публицист Вольфганг Бюшер, автор книги «Берлин - Москва. Пешее путешествие» („Berlin - Moskau. Eine Reise zu Fuss“ [8]), предпринимает одиночное путешествие от Берлина до Москвы, которое длится около трех месяцев. В разгар лета он переходит через Одер, на российской границе его встречают осенние ливни, а под Москвой - первый снег. Бюшер идет «на Москву» по историческим следам наполеоновской армии. Его книга содержит описание этого уникального путешествия, ярко и живо рассказанное. Читателя увлекает «живое», пульсирующее движение бодрствующего странника, завораживает взгляд «чужого». Такой способ получения «живого» знания в современной культуре скоростных «псевдопутешествий» и «псевдонаслаждений» является особо ценным.
К поискам новых моделей неспешности подключаются и другие немецкоязычные авторы. Клаус Бёлдль в повести «К югу от Абиско» („Stidlich von Abisko“, 2000) подводит своего главного героя Берингера к пониманию того, что основная ценность человеческой жизни за-
ключена во времени. Герой повести, желая воспринимать жизнь во всей полноте, сознательно замедляет ее течение. Он намеренно отказывается от часов-будильника, этого механического носителя и свидетеля агрессивности внешнего мира, предпочитая просыпаться утром естественным путем. Берингер испытывает насущную потребность в неспешной жизни, неторопливой и не привязанной к определенному моменту времени [7: 44]. Смыслозначимым в его жизни становится одно «вдруг-событие» - непродолжительное пребывание в сельской глуши. Шестидневное наслаждение сельской идиллией выступает для героя К. Бёлдля границей, отделяющей его от «машинерии» повседневности и от людей, которые в состоянии «сновидческой» апатии едут на работу или спешат в магазины.
Новые формулы неспешности выводит другой немецкий писатель Вильгельм Генацино. Лирическому герою его романа «Зонтик на этот день» („Ет Regenschirm Шг diesen Tag“, 2001) недостаточно каждодневной медитативной расслабленности, которую он, «эксперт по обуви», обретает в неустанной механической ходьбе по городу. Он желает усилить достигнутый в ходьбе-медитации результат стабильным состоянием внутреннего покоя. Практика внутреннего безмолвия для него чрезвычайно важна. Она означает взятие на себя обязательств, чтобы тратить определенное количество времени на то, чтобы просто «быть». Будучи городским человеком, герой Г енацино испытывает потребность в уединении, молчании. Он жаждет «первоначальной немоты», чтобы, оказавшись в условиях девственно чистого первозданного мира тишины, прозреть в нем истинные мгновения переживания всего сущего [4: 132-133]. Ему приходит в голову идея разослать всем своим знакомым график молчания (Schweigestunden-рШп), который будет строго фиксировать промежутки времени, когда он готов к вербальной коммуникации с другими, а когда наступает время его личностного привилегированного молчания. С людьми, которые не считаются с его потребностями в тишине, он вынужден порвать всяческие отношения. Два дня в неделю -понедельник, вторник - он объявляет зоной молчания. По средам и четвергам он предполагает переменное молчание, с возможными перерывами на короткие беседы и телефонные звонки. По пятницам и субботам после одиннадцати утра он готов к «сплошной коммуникации», а по воскресеньям он планирует полное отключение от контактов с внешним миром (totales Schweigen) [9: 44]. Постепенно герой Генацино приходит к пониманию того, что молчание есть
не только внесоциальный феномен, оно составляет глубинное содержание человека, объединяющее его с другими людьми и с миром, а на предельной глубине - со всем сущим на Земле.
В модус наслаждения жизнью переводит феномен неспешности один из виднейших романистов второй половины XX века писатель Милан Кундера. Его роман «Неспешность» („La lenteur”, 1995) приглашает современного читателя к раздумьям над ценностями XX века, потерявшего искусство наслаждения в скоростном обладании и потреблении. В художественном поле романа М. Кундеры сосуществуют разные исторические эпохи: «скоростной» XX век тотальной симуляции встречается с «неспешным» веком XVIII, эпохой гедонизма. Автор включает в повествование новеллу - способ романного конрапункта -трактат об искусстве наслаждения, курс сентиментального воспитания, романное эссе о симу-лякровой действительности XX века [5]. Кундера задается вопросом: что есть неспешность жизни и насколько она возможна в современном мире. Современного автора интересует не симулятивное наслаждение жизнью «здесь-и-сейчас», а мудрая медлительность, техника замедления, этапы наслаждения этой неспешностью.
Если формула неспешности в романе Кунде-ры имеет своей составляющей гедонизм, то в романе немецкого автора Стена Надольного «Открытие медлительности» (“Die Entdeckung der Langsamkeit”, 1983) результирующей выступает интенсивная внутренняя жизнь как аспект успешного «жизнестроительства». Неспешность у Надольного понимается в «духе немецкой медленности» (Гете) как результат напряженной духовной работы, как достижение определенного уровня сознания и обнаружение некой целостности, в которой содержится определенная структура деятельно-созерцательного отношения человека ко всему.
В романе «Открытие медлительности» автор предлагает своему читателю испытание идеи «неспешности», то есть открытие «осмысленного» пространства, «пригодного» для существования в нем человека. Роман «Открытие медлительности» [3] предстает отчетом о путешествии в мир, где замедляется время. Это неторопливое повествование о героическом английском офицере, открывшем бесконечность и воплотившем медлительное своеобразие истинно немецкого духа. В основе сюжета лежит парадоксальная ситуация festina lente («Тише едешь -дальше будешь»). Главный герой Джон Франклин, чрезвычайно медлительный человек и, казалось бы, уже в силу этого обреченный на жизненные неудачи и неуспешную деятель-
ность, тем не менее делает блестящую карьеру морского капитана, губернатора Тасмании, первооткрывателя северных земель. Автор здесь по-постмодернистски совмещает несоединимые в западноевропейской культуре нового времени понятия «медлительность» и «успешность». В индустриальном обществе быстрота во всех ее проявлениях всегда поощрялась как залог успешной деятельности человека. В силу этого слово «медлительный» в европейских языках приобрело очевидную, исторически закономерную негативную коннотацию. «Медлительный» означает слабый, больной, увечный, старый, ненужный, обреченный на смерть изгой. (Случаи позитивного использования значения этого слова достаточно редки, например, в пространстве немецкоязычной культуры bedachtig - рассудительный; медлительный, основательный).
Глубинное содержание романа выводит читателя на философское осмысление проблемы времени. Идея правильного понимания времени метафорически реализуется в известной античной апории Зенона «Ахилл и черепаха». Духовный наставник Джона Франклина - учитель латинского языка доктор Орм - раскрывает ему глаза не только на практическую значимость его врожденной способности, но и, главным образом, на его нравственное преимущество перед другими. Доктор Орм рассказывает своему медлительному ученику апорию Зенона «Ахилл и черепаха». Суть этого известного парадокса сводится здесь к этическому парадоксу: в выигрыше оказывается тот, кто не торопится. В мире все относительно: быстрый Ахилл не догонит медленно ползущую черепаху потому, что они передвигаются в совершенно иных, несопоставимых друг с другом измерениях, и что им присуще разное понимание времени. Элемент состязательности не служит здесь основанием для их сравнения. В жизни победителем становится сильный духом человек, который сможет вырваться из пестрого потока жизни, вырваться из линейности жизни, из ее круговерти, подняться на другой уровень сознания (понимания времени) и устремиться к высшей цели. В апории Зенона присутствует еще один важный аспект состязания: наряду со скоростью движения здесь представлено умение человека сквозь суетное и поверхностное видеть существенное и главное в жизни. Доктор Орм выражает уверенность, что когда-нибудь человечество научится жить медленно, открывая в этой неспешности мир и себя в этом мире. Kampf gegen unnotige Beschleunigung, sanfte, allmahliche Entdeckung der Welt und der Menschen [10: 339]. «Настанет тот день, когда люди поймут, что
мир надо не переделывать и улучшать, его надо открывать» [3: 267]. <...> die Welt entdecken, statt sie zu verbessern.
Проведенное нами исследование позволяет говорить о востребованности в западноевропейской культуре конца ХХ века экзистенциальной потребности в неспешности, блокированной в обществе тотальной симуляции прагматическими целями и «ложными» устремлениями. Немецкие авторы выводят в своих романах новые формулы неспешности, в которых составляющими выступают как симулятивные формы неспешности («непрожитое» движение, «непрожитая жизнь»), так и «осмысленные» формы существования.
Список литературы
1. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М., 2006.
2. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального. М., 2002.
3. Надольный С. Открытие медлительности. СПб., 2006.
4. Соколова Е.В. Современная литература Германии: Поиски выхода из постмодернизма // Постмодернизм: что же дальше? (Художественная литература на рубеже веков XX-XXI вв.): Сб. научн. трудов / РАН. ИНИОН. Центр гуманит. научн.-информ. исслед. М., 2006.
5. Шевякова Э.Н. Роман Милана Кундера «Неспешность» как «транскрипция-игра» и диалог столетий // Вестник университета Российской академии образования. № 1. 2005. С. 82-90.
6. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1993.
7. Boldl K. Stidlich von Abisko. Erzahlung. Frankfurt am Main: Fischer Verlag, 2000.
8. Btischer W. Berlin - Moskau. Eine Reise zu Fuss. Reinbek bei Hamburg: Rowohlt Verlag, 2003.
9. Genazino W. Ein Regenschirm ftir diesen Tag. Mtinchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2007.
10. Nadolny St. Die Entdeckung der Langsamkeit. Mtinchen: Piper Verlag, 1983.
11. Osten M. „Alles veloziferisch“ oder Goethes Entdeckung der Langsamkeit. Zur Modernitat eines Klassikers im 21. Jahrhundert. Insel Verlag Frankfurt am Main und Leipzig, 2003.
NEW MODELS OF UNHASTINESS IN THE GERMAN NOVEL OF THE LATE 20th CENTURY
G. V. Kuchumova
In the cultural space of the late 20th century, high-speed movement patterns were replaced by new patterns of unhastiness. Heroes of the novels by German authors K. Boldl, W. Genazino, S. Nadolny try to slow down the time and to make their way to meaningful existence.
Keywords: German novels of 1980-2000, formulae of unhastiness, rising interest in the slowing, novels by K. Boldl, W. Genazino, S. Nadolny.
