CC BY
46
А. В. Епимахов НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИЧЕСКОЙ СУДЬБЕ СИНТАШТИНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ В ВОЛГО-УРАЛЬСКОМ РЕГИОНЕ1
Статья на основе новых материалов рассматривает историческую ситуацию, сложившуюся в Волго-Уральском регионе на рубеже среднего и позднего бронзового века.
Ключевые слова: бронзовый век, Южный Урал, памятники синташтинского, потаповского и покровского типов, абсолютная хронология, погребальная обрядность.
Сравнительно краткий период изучения синташтинских и потаповских древностей с лихвой окупается интенсивностью и плодотворностью ее изучения. Разнообразные построения должны опираться на конкретные материалы, посему их введение в научный оборот было и остается востребованным жанром2. Приращение в последние годы шло в основном за счет исследования поселений, однако за пределами Южного Зауралья этот тип памятников представлен отрывочно3. Существует также некоторая разноголосица в культурной атрибуции части материалов. Примеры такого рода можно почерпнуть, например, из обсуждения результатов раскопок могильника в г. Березовой4. Список с легкостью может быть умножен за счет иных «позднеабашевских» памятников. Причины расхождений коренятся, прежде всего, в оценке культурной принадлежности керамического комплекса. Для западной периферии синташтинских древностей существует также неопределенность в соотношении с потаповскими и отчасти с покровскими материалами. Таким образом, представление конкретных археологических источников из этой зоны остается актуальным жанром, а сравнительно небольшое их число обязывает к подробной публикации даже отдельных комплексов.
Могильник у с. Грачевка
Окрестности села и Кинельского района в целом активно изучались в 1990-е гг. археологами Самары, которые выявили и исследовали раскопками ряд интересных объектов бронзового века. Презентуемые материалы получены С. В. Богдановым (Институт степи УрО РАН) в ходе раскопок 2008 г. Могильник расположен в правобережье р. Грачевка
- левого притока р. Кутулук (левый приток р. Большой Кинель), в 0,8 км восточнее с. Грачевка Кинельского района Самарской области. Некрополь включал два кургана, приуроченных к гривистой вершине водораздела. Географические координаты памятника
- 53°09'46,8" с.ш., 51°07'25,7" в.д. Разнотравно-злаковые и ковыльно-типчаковые степи замещены в настоящее время антропогеоценозами. Многолетней распашкой сильно искажен и облик надмогильных сооружений (высота варьирует от 0,2 до 0,6 м, диаметры
- от 25 до 40 м). Стационарному изучению подвергся курган 1, снятие насыпи которого осуществлялось с помощью техники с оставлением трех меридианальных бровок (рис. 1).
Особенности обрядовой практики
Верхняя часть насыпи разрушена пахотой на глубину 0,4-0,5 м, высота сохранившейся части древней насыпи - 0,6-0,9 м. Остатки погребенной почвы (0,25-0,4 м) зафиксированы в виде неправильной окружности диаметром 24-26 м. По периметру насыпи выявлен неглубокий ровик шириной 4,8-6,5 м глубиной 0,25-0,4 м от уровня материка. Курган содержал два погребения: № 1 - в центре и № 2 - в северо-восточном секторе, в площади рва. Верхнее заполнение первой могильной ямы, ориентированной по линии СВ-ЮЗ, было сильно нарушено норами, по этой причине она имела несколько непра-
вильную форму. Вдоль западной границы был распределен выкид (мощность 20-30 см), частично заполнявший и площадь сооружения. В непосредственной близости от восточного края ямы на уровне погребенной почвы обнаружен обломок каменного песта из плотного серого песчаника размерами 5,3 на 8 см. Заполнение кроме материковой супеси представлено тяжелым, плотным черным суглинком с горизонтальной слоистостью с карбонатными новообразования, отдельными чешуйками раковин пресноводных моллюсков, отпечатками околоводных растений (камыш и тростник). По мнению автора раскопок, яма была залита влажным иловатым тяжелым суглинком, взятым из затапливаемых низин вдоль берегов р. Грачевка. Могильная яма (3,96 на 3,11 м) обрела сравнительно устойчивые подквадратные очертания чуть ниже уровня материка. В дальнейшем произошло ее некоторое сужение, в основном за счет ЮВ стенки и СЗ угла. Дно обнаружено примерно в метре от материковой поверхности (2,45-2,50 м от верхней точки насыпи). Фрагменты обугленного продольного перекрытия зафиксированы в западной части ямы примерно в метре от дна.
Чуть ниже этих нивелировочных отметок был выявлен жертвенник. Он включал фрагменты туши крупного козла и глиняный сосуд (№ 1). In situ сохранилась передняя часть туши с сосудом, помещенным перед грудью животного и задняя конечность с крылом таза. Фрагменты туши того же животного, включая ребра с позвонками, лежали перед мордой животного. Судя по частям, сохранившим первоначальное положение, расчлененная туша животного была уложена на перекрытии (либо в заполнении) на левый бок вдоль длинной оси ямы и ориентирована головой на северо-восток.
Ниже жертвенника, в центральной части ямы, на глубине -1,95-2,30 в слое черного очень плотного суглинка с обильными карбонатными образованиями разных типов, единым беспорядочным скоплением располагались фрагменты еще двух глиняных сосудов. На дне никаких материальных остатков зафиксировано не было. Важно подчеркнуть отсутствие на стенках ямы карбонатных новообразований. Это предполагает, что между сооружением ямы и заполнением её грунтом, содержащим развалы двух сосудов, временной интервал был незначительным. Отсутствие человеческих останков позволяет рассматривать весь этот комплекс как кенотаф или жертвенно-поминальное сооружение.
Погребение 2 выявлено в северо-восточной поле кургана в заполнении ровика на глубине 1,13 м. К моменту совершения ритуала супесчаная насыпь сильно оплыла в ровик, что позволяет предполагать наличие хронологического разрыва погребениями 1 и 2. Стенки могильной ямы № 2 прослеживались очень плохо, но, судя по отдельным крупицам мелового порошка и карбонатным новообразованиям в виде выпотов, ее размеры были 0,6 * 1 м, ориентировка меридиональная. Человеческие останки представлены тремя небольшими фрагментами черепа младенца в центре ямы. К западу, к северу и северо-востоку от фрагментов черепа помещались три глиняных сосуда. Их морфологические и технологические черты (примесь раковины в тесте), равно особенности декорирования позволяют усмотреть раннесрубные стереотипы5. Обращает на себя внимание не только небрежность обработки поверхности, но и крайне слабый обжиг. Напрашивается предположение об изготовлении этой посуды специально для ритуала. Тезис о наличии такой керамики часто фигурирует в работах, но гораздо реже имеет надежные подтверждения в материалах6.
Описание находок
В свете заявленной задачи в дальнейшем мы сосредоточимся на комплексе находок погребения 1, куда кроме трех сосудов, видимо, входил фрагмент песта.
Миниатюрный горшок № 1 (высота - 8,9 см, диаметр устья - 12,5 см, максимальный диаметр - 13,2 см) вылеплен из теста с обильной примесью раковины характеризуется резко отогнутой наружу шейкой, низко расположенным плечом, выраженным ребром
при переходе к тулову, уплощенным дном. Венчик сосуда уплощенный (толщина - 0,60,9 см), шейка имеет внутреннее ребро. В этой части по сухому тесту просверлены два симметричных отверстия. Орнамент выполнен зубчатым инструментом. По шейке расположена двойная горизонтальная линия и зеркально симметричные равнобедренные треугольники выше и ниже ребра, визуально образующие ромбы. Горизонтальная линия на пространстве между вершинами треугольников дополнена косыми оттисками того же штампа. Треугольники имеют заполнение многорядным зигзагом. Внутренняя и внешняя поверхности выгорели, стенки покрыты сажей. Черепок пористый, серого цвета, в изломе черный.
Кубковидный сосуд № 2 помещен в захоронении в виде отдельных фрагментов, развал не полон, форма и орнамент реконструируются лишь графически. В тесте визуально фиксируется примесь раковины. Высота сосуда 19,8 см, диаметр по плечу - 14,8 см, диаметр устья - 23,5 см, дна - 9,4 см, толщина стенок колеблется от 0,3 см до 2,3 см. Он имеет слегка приостренный венчик, сильно расширенное тулово, плечо в виде сглаженного ребра, узкое дно, оформленное хорошо профилированной высокой закраиной. Геометрический орнамент, выполненный зубчатым штампом, приурочен к верхней и придонной частям сосуда. Плечо и шея украшены двумя косо заштрихованными лентами, состоящими из оттисков штампа и ограниченных горизонтальными линиями. Ниже обеих лент нанесены равнобедренные косо заштрихованные треугольники вершинами вниз. В придонной части расположены пояс косо штрихованных треугольников вершинами вверх и однорядный зигзаг. Основание треугольников нанесено таким образом, чтобы подчеркнуть линию закраины. Черепок довольно плотный, светло-коричневого цвета.
Сосуд № 3 - неорнаментированный острореберный горшок с довольно широким, плоским дном и плоским венчиком. Его высота - 16,8 см, диаметр устья 23,9 см, в месте максимального расширения (плечо) диаметр составляет 25,7 см, толщина стенок от 0,5 см, до 1,1 см. Для лепки (на шаблоне?) использовано глинистое тесто с добавлением дробленой раковины. На внутренней стороне шейки моделировано отчетливое ребро. Плечики сосуда снаружи и вся внутренняя поверхность сосуда покрыты толстым слоем пригара. Развал сосуда также неполон, вероятно, устроители обряда переместили в яму погребения № 2 вместе с грунтом уже фрагментированный развал.
Некоторые аспекты интерпретации комплекса
Поиски аналогии затруднены относительной редкостью синхронных материалов в рассматриваемом регионе. К тому же, как уже упомянуто, есть расхождения в оценке одних и тех же материалов. Следует добавить к перечню проблем и отсутствие полной ясности в вопросе относительной хронологии культур данного периода, который в рамках восточноевропейской системы периодизации приходится на рубеж средней и поздней бронзы - начало позднего бронзового века7. Обрядовые черты обращают нас к теме кенотафов, которую вряд ли можно назвать детально проработанной. Сказываются трудности диагностирования этого специфического и весьма редкого типа памятников. Тем не менее, примеры имеются. Прежде всего, следует упомянуть погребение
2 в разновременном кургане 1 Першинского некрополя8. Этот комплекс отличался от грачевского меньшими размерами (1,1 * 0,9 * 0,4 м) и ориентировкой ямы, а также отсутствием следов перекрытия. С другой стороны, в северо-западной части ямы выявлено захоронение козленка на левом боку и сосуд9. Очевидное сходство черт ритуала обязывает к сопоставлению посуды. Першинский сосуд небольшого размера (13,0 * 19,3 см) был вылеплен из глинистого теста с примесью раковины, имел колоколовидную форму, расчесы по внешней поверхности, орнамент отсутствовал. Исследователями некрополя сосуд и комплекс в целом определен как «абашевско-раннесрубный». Появление этого синкретического термина связано не только с мизерностью материала для атрибуции,
Рис. 1. Могильник у с. Грачевка. А - план кургана 1. а - пахотный слой; б - горизонт современного почвообразования (темно-серая супесь); в - нижний отдел насыпи (серая супесь); г - погребенная почва (серовато-коричневая супесь, насыщенная карбонатными новообразованиями); д - заполнение могильной ямы 1 (черный тяжелый суглинок); е - материк (светло-желтая супесь). Б - погребение 1. 1-Ш - сосуды 1-3. а - обугленная плашка; б - кости животных; в - развалы сосудов.
Рис. 2. Могильник у с. Грачевка. Курган 1. Инвентарь. 1-4 - погребение 1 (1, 2, 4 -керамические сосуды (№ № 2, 1, 3); 3 - обломок каменного песта). 5-7 - погребение 2, керамические сосуды (№ № 1-3).
но и представлением о степном «синдроме непрерывности» культур бронзового века10. С нашей точки зрения, першинский сосуд вполне логично укладывается в покровский вариант интерпретации, чему не противоречит и радиокарбонная дата комплекса. Ее калиброванное значение 1950-1770 (2030-1690) гг. до н. э.11 близко синташтинскому интервалу, но тяготеет к его верхней границе.
Керамический комплекс кургана у с. Грачевка более информативен. Прежде всего, следует обратиться к миниатюрному сосуду № 1. Этот тип керамики хорошо представлен в нескольких культурных группах - абашевской, потаповской, синташтинской, покровской. Поскольку он является «сквозным», то, несмотря на относительную малочисленность12, ему уделяется особое внимание, более того, он считается признаком принадлежности либо генетической связи с абашевской общностью13. Если тезис об археологически кратком пе-
риоде бытования типа не вызывает возражений, то столь жесткая культурная интерпретация кажется излишне категоричной. В нашем случае абашевской версии «противостоит» ряд фактов: локализация памятника вне абашевской ойкумены; характер обрядности; облик остальных сосудов, происходящих из закрытого комплекса.
Не менее информативным в этой связи может быть кубковидный сосуд № 2. Отыскать ему прямые аналоги в синташтинских коллекциях оказывается затруднительно14. Имеющийся в нашем распоряжении сосуд обладает развитой формой и обедненной орнаментальной схемой. То и другое заключение имеет характер оценочного суждения, но не противоречит прослеженному направлению эволюции кубковидных сосудов15, что позволяет отнести этот экземпляр скорее к синаштинским реминисценциям, чем собственно к син-таштинским древностям. Косвенным подтверждением такого заключения может служить отсутствие орнаментации на сосуде № 3, что для синташтинской традиции в целом не типично - такого рода керамика составляет лишь несколько процентов от общего числа.
Таким образом, в отношении хронологической атрибуции, ясности заметно больше в сравнении с вопросом культурной идентификации. Данная ситуация отражает не только и не столько особенности региональных культурогенетических процессов, сколько наличие устойчивых связей на обширных пространствах азиатской степи и лесостепи, обусловленных целой группой факторов: сходство субстратных и суперстратных участников процессов, близость системы жизнеобеспечения и идеологии, экономические (включая металлургические) контакты и др.
Благодарности
С удовольствием приношу благодарность автору полевого исследования С. В. Богданову (Институт степи УрО РАН) за предоставленную возможность ввести в научный оборот неопубликованные материалы. Считаю приятным долгом также поблагодарить О. Д. Мочалова (СамГПУ) за плодотворное обсуждение материалов и выводов.
Примечания
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проекты 08-06-00380-а и 09-06-91330-ННИО_а).
2 См.: Генинг, В. Ф. Синташта. Археологический памятник арийских племен УралоКазахстанских степей. Т. 1 [Текст] / В. Ф. Генинг, Г. Б. Зданович, В. В. Генинг. - Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 1992. - 408 с.; Васильев, И. Б. Потаповский курганный могильник индоиранских племен на Волге [Текст] / И. Б. Васильев, П. Ф. Кузнецов, А. П. Семенова. - Самара : Изд-во «Самарский университет», 1994. - 208 с.; Виноградов, Н. Б. Могильник бронзового века Кривое Озеро в Южном Зауралье [Текст] / Н. Б. Виноградов. - Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 2003. - 362 с.; Епимахов, А. В. Ранние комплексные общества Севера Центральной Евразии (по материалам могильника Каменный Амбар-5). - Кн. 1 [Текст] / А. В. Епимахов. - Челябинск : Челябинский дом печати, 2005.
- 192 с.; Ткачев, В. В. Степи Южного Приуралья и Западного Казахстана на рубеже эпох средней и поздней бронзы [Текст] / В. В. Ткачев. - Актобе : Актюбинский областной центр истории, этнографии и археологии, 2007. - 384 с. и др.
3 Ткачев, В. В. Степи Южно Приуралья... - С. 15.
4 См. : Халяпин, М. В. Погребение литейщика эпохи бронзы с территории степного Приуралья / М. В. Халяпин // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. -Вып. 4. - Уральск, 2005. - С. 203-217 и др.
5 Точка зрения автора раскопок отличается от высказанной. С. В. Богданов полагает, что сосуды погребения 1 должны быть отнесены к числу покровских, хотя раннесрубные черты в керамическом комплексе, несомненно, есть.
6 Наш опыт поиска таких свидетельств в синташтинской коллекции могильника Каменный Амбар-5 [Епимахов, А. В. О функциональности и нефункциональности погребальной посуды [Текст] / Епимахов А. В., М. Г. Епимахова // Древняя керамика: проблемы и перспективы комплексного подхода. - Челябинск : Южно-Уральское кн. изд-во, 2003. - С. 77-84] не дал абсолютно убедительных свидетельств. Более того, свыше половины всей посуды имела следы эксплуатации.
7 См. : Черных, Е. Н. Формирование евразийского «степного пояса» скотоводческих культур: взгляд сквозь призму археометаллургии и радиоуглеродной хронологии [Текст] / Е. Н. Черных // Археология, этнографии и антропологии. - 2008. - № 3 (35). - С. 36-53.
8 Каргалы, том IV : Некрополи на Каргалах; население Каргалов: палеоантропологические исследования / сост. и науч. ред. Е. Н. Черных. - М. : Языки славянской культуры, 2005. - С. 35-37.
9 Более отдаленной, но очень наглядной аналогией данному варианту ритуала жертвоприношения может служить детское синташтинское погребение 15 кургана 4 могильника Каменный Амбар-5 [Епимахов, А. В. Ранние комплексные... С. 138-139, рис. 102]. В этом случае в ногах ребенка была уложена тушка ягненка, полностью повторяющая положение и ориентировку покойного. Для достижения точности в имитации положения ног человека устроителям обряда, видимо, пришлось подрезать сухожилия задних ног животного.
10 Черных, Е. Н. Каргалы. Т. V : Феномен и парадоксы развития; Каргалы в системе металлургических провинций; Потаенная (сакральная) жизнь архаичных горняков и металлургов / Е. Н. Черных. - М. : Языки славянской культуры, 2007. - С. 75-83.
11 Калибровка выполнена в программе ОхСа1 3.10. Первым приведено значение с 68,2% вероятностью, в скобках - с 95,4%
12 Например, Ткачев, В. В.Керамика синташтинской культуры / В. В. Ткачев, А. И. Хаванский. Орск - Самара : Изд-во ОГТИ, 2006. - С. 35, рис. 49
13 См. : Кузьмина, О. В. Керамика абашевской культуры / О. В. Кузьмина // Вопросы археологии Поволжья. - Вып. 1. - Самара: Изд-во СамГПУ, 1999. - С. 154-205; Пряхин, А. Д. Острореберные абашевские сосуды доно-волжского региона / А. Д. Пряхин, В. И. Беседин // Доно-волжская абашевская культура. - Воронеж : Воронежский гос. ун-т, 2001.- С. 101-117 и др.
14 Ткачев, В. В. Керамика синташтинской. - Рис. 60, 61. Попутно следует отметить, что критерии выделения этого класса (узкое, менее половины диаметра устья, дно; наличие поддона и/или S-образное тулово) упомянутыми авторами до конца не выдержаны. Из 24 сосудов на иллюстрациях 19 имеют искомое соотношение диаметров, 13 - поддон, 12 - плавно профилированное тулово.
15 Мочалов, О. Д. Ранние кубковидные сосуды эпохи бронзы в Поволжье и на Урале / О. Д. Мочалов // РА. - 2004. - № 2. - С. 131.
Список сокращений
РА - «Российская археология» (Москва)
СамГПУ - Самарский государственный педагогический университет
ОГТИ - Орский гуманитарно-технологический институт
