CC BY
27
2020.01.025. СВ. ГЛУХОВ. НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ САЛИМА ФАТЫХОВА В ОБЛАСТИ ГЕНДЕРНОЙ АРХЕОЛОГИИ. (Обзор).
Ключевые слова: матриархат; патриархат; археология; культура; социум; религия; приматы; семья; брак; род; амазонки; табу; неолитическая революция; палеолит; мизогиния.
Выдающийся российско-советский философ Салим Фатыхов посвятил свою многолетнюю исследовательскую деятельность темным областям происхождения человека из пены биологической жизни и генезису культуры, социума и религии.
В своей статье «Феномен комплекса матери-прародительницы и его родство с "теорией бабушек"» [1] Сатыхов анализирует позиции западной и отечественной науки относительно первичного социума. Он отмечает, что на Западе таковым считают патриархальную семью, «состоявшую из самца, самки и их детенышей, а доминировал в ней самец» [1, с. 67]. Что же касается отечественных ученых, они, как правило, исходили из того, что основой социума был коммунистически-первобытный род, а семья развилась как вторичный импульс или же пребывала на его фоне.
Чтобы понять, каким законам подчиняется поведение ранних представителей рода homo, Сатыхов обращается к данным других наук, в частности - к биологии и приматологии. В своем последнем крупном труде, получившем название «Новая археология матриархата» [2], он пишет о существовании двух фундаментальных подходов к воспроизводству рода: R-стратегия и К-стратегия. «У высших млекопитающих... женские особи выбрали последний, при котором организм производит мало яиц, но аккумулирует в каждом много энергии. Наоборот, при R-стратегии продуцируется огромное количество яиц при минимальных энергетических затратах» [2, с. 24]. «R-стратегия, которую выбрала устрица, почти не требует материнской заботы, поскольку количество зародышей в любом случае перекроет естественные и неестественные потери. Зато K-стратегия антропоидов нацеливает их женские особи на максимальный материнский инстинкт и заботу. Потеря детеныша вследствие несчастного случая, нападения хищника, нехватки пищи или болезни - дорогая цена по сравнению с гибелью зародыша устрицы (серия несчастий - и популяция исчезает). Поэтому живые существа высшего порядка, в том числе самка антропоидной обезьяны,
делают все для того, чтобы уберечь потомство от любой случайности. Произвольно включаются в действие чрезвычайно сложные методы борьбы, соперничества, симбиоза, что способствует складыванию коммуникативных процессов и адаптивного поведения» [2, с. 25].
С другой стороны, самец ведет себя иначе. Он не склонен проявлять заботу о детенышах. «Половая стратегия самца направлена на оплодотворение как можно большего количества особей женского пола, ради чего он нарушает элементарные социальные связи» [2, с. 26]. В то время как самка, отяжеленная своим детенышем, передвигается крайне редко, самец беспримерно активен, путешествуя по всей территории своего сообщества. В отличие от самки, он сущностно полигамен. Самка, однако, предпочла бы другого самца - способного раздобыть пищу и защитить от хищника.
Иными словами, самец не лучшая кандидатура в главы семейства. Фатыхов утверждает, что именно самка стала пионером новой эпохи и разрубила гордиев узел биологического существования. Первобытное стадо, в котором доминировали мужские, а не женские особи; где господствовал промискуитет и «право сильного»; которое способствовало половому удовлетворению единственного альфа-самца, - ушло в прошлое.
Что же пришло ему на смену? Фатыхов не поддерживает ни западную, ни отечественную точку зрения. «Под элементарной семьей мы понимаем не межполовую социальную единицу, основанную на браке, а межпоколенную социобиологическую единицу, и не патрилинейную, а матрилинейную, и не брачную, а добрачную, и, причем, дородовую» [1, с. 67]. Вот как он поясняет свою мысль: «В смоделированной нами... семье решались не только задачи "совместного вскармливания" потомства, а действовала устойчивая для архаики функциональная межпоколенная социобио-логическая система его воспитания - сначала элементарная, однолинейная (с помощью матери "здесь и сейчас"), а затем непрерывная и многоступенчатая (с помощью бабушек). Предчеловече-ская доматриархальная орда в филогенетическом плане представляла собой едва рефлексирующую "вещь сама в себе", биологическое "Оно" с биологическими зародышами социального опыта. Женщина-мать (или несколько матерей), вычленив себя и своих детенышей из этого "Оно", приумножила и закрепила культурными рече-
выми символами эти зародыши социального опыта и осознала себя. Появился феномен первого "Я". Затем рождением и воспитанием мать пробуждает "Я" у своих детей, в частности у своей дочери, а та - у своей, передавая полученные ею от матери и осознанные самой культурные смыслы, которые фиксируют и память о предыдущем звене матрилининджа (о бабушке)» [1, с. 68].
«По законам оперативной памяти у многих первобытных культур через семь поколений олицетворением этого образа становится праправнучка прапрабабушки, прошедшая ступени правнучки, внучки, дочери, матери, бабушки, прабабушки и, наконец, пра-прабубшки» [1, с. 68]. Автор делает акцент на числах 7 и 3 (бабушка, мать, дочь), поскольку мифические женщины (например, три Мойры) часто обращались в триады, а также и в семериады (семь кельтских матерей, семь славянских рожаниц).
Автор указывает, что «у маори и восточных меланезийцев еще в прошлом веке действовали замкнутые материнские союзы-семьи гапу (хапу) - "чрево матери" и веве - "мать", а у алтайцев до сих пор существует особая старшая женская категория родственников матери "твай"» [1, с. 70]. В статье «Тюркско-скифские амазонки» [3] Фатыхов приводит в качестве подтверждения своей теории многочисленные данные античных писателей о сообществах амазонок. Были эти сообщества легендарными, или же данные сведения исторически справедливы? Откуда произошли амазонки? Юстин (Помпей Трог) полагал, что «амазонки - это часть скифского племени, потерпевшего поражение в Каппадокии, в результате чего их женщины остались без мужей и вынуждены были вооружиться, чтобы силой оружия добиться мира» [3, с. 116]. В то же время известный античный географ Страбон вообще ставил под сомнение существование амазонок. С точки зрения Фатыхова, «амазонки - это не только и не столько женские военные формирования и их состав, а реально-аллегорическая, социокультурная конструкция, периодически вычленяемая из матриархального сообщества [3, с. 117]. Островная удаленность земель, в которых якобы проживают амазонки, имела в виду их обособленность от наличествующей социальной парадигмы античности. Автор отмечает, что «это лишь вынужденное локальное сообщество женщин и детей, удалившихся ради безопасности на изолированный остров» [3, с. 117]. Слухами о том, что амазонки насилуют и убивают встреч-
ных мужчин, а также избавляются от детей мужского пола, полнилась античная эпоха. Рассказывали также и о том, что амазонки способны зачать без участия мужчины, а если уж случился половой контакт с мужчиной, то беременность не наступает. В тюркской мифологии существует описание воинствующих групп девственниц (одновременно их называли распутницами), которые в инициальный период изолировались от группы мужчин и половозрелых женщин на вершинах гор.
Еще одна особенность обществ всевозможных «амазонок» -сексуальный гедонизм. Автор настаивает на том, что сексуальная доминация самцов ограничивает самок в доматриархальный период и что после падения дородовой добрачной матриахральной группы табу на половые контакты были восстановлены. Нетабуированны-ми в дородовой добрачной группе оказались эндогамные половые связи, в том числе межпоколенные. Правила экзогамии появились лишь в определенном типе сообществ, которые автор называет «материнским родом», после чего установился матрилинейный способ родства и наследования в сообществе типа «материнская семья». По мнению автора, через установление подобных сообществ и связанных с ними табу патриархат, вызревший в лоне матриархата, готовил свое пришествие.
Как пишет автор, «сострадание, сопричастность действительно стали той колеей, которая вместе с другими помогла человеку пройти эволюционный путь от обособленности до сотрудничества в составе сообщества, от чувственных реакций к познанию, от естественного состояния к цивилизации» [2, с. 34]. Эмпатий-ность и сострадание самки к своему детенышу - вот главный образец и фактор созревания общества высшего порядка, где царило сотрудничество. Богатство познавательных средств человека также возникло не на пустом месте. В животном мире именно самка обучает своего детеныша азам существования - как добывать пищу, строить жилище и прочее. Укачивая свое дитя, мать делилась с ним своими мыслями и знаниями. «Для современного человека женщина-мать, "ма-ма" (а поименование есть самая первая акция культуры) - это "первый предмет" познания, элементарная истина, которая, как всякое элементарное, обладает колоссальной убедительной силой. В истории сознания и мышления, и даже фонетики, "ма-ма" представляет собой первое обобщенное отражение действительно-
сти... "Ма-ма" ("ма-ми", "мя-ми") - это живое единство звука, воспроизводимого при сосании материнской груди, с самим процессом сосания (т.е. с действием), обретающим в этом звуке значение, и с материнским образом» [2, с. 42]. Тем не менее автор считает, что такого рода опыт не мог возникнуть в утробной антропоидной семье. Для этого на арене истории и появилась добрачная дородовая матриархальная группа.
В другой своей статье, «Философско-культурологическое осмысление истоков проторелигиозного сознания человека» [4], автор предполагает, что возможно включить в состав социокультурной системы на базе дородовой добрачной матриархальной ячейки «первые символы, имена и слова, образовавшие трансцендентную суть вещей и явлений, ставшие не просто кирпичиками человеческой культуры, но и носителями нашего сознания, в том числе религиозного» [4, с. 91]. Как полагал известный антрополог И. Бахофен, обожествление в первую очередь матери, а не отца, могло и должно было возникнуть в матриархальную эпоху. Статуэтки, которые историки называют «венерами», были обнаружены на многих стоянках и пещерах в Европе. Их возраст варьируется от 15 до 40 тысяч лет до н.э. «Венера» - это образ «крупной женщины с вьющимися волосами, закрывающими лицо, с огромной грудью, перетянутой двумя шнурками, широким тазом, большим животом, внизу которого помечена вульва» [4, с. 94]. Похоже, что данные статуэтки использовались как теофанические амулеты, скрывающие в себе силу женского начала. В качестве вторичного религиозного порядка возникают фетишизм, тотемизм, анимизм, культ матери-прародительницы, культ предков, культ великих богинь и прочих божеств и, наконец, культ единого Бога в патрифеноме-нальную эпоху.
В «Новой археологии матриархата» Фатыхов развивает свою мысль на конкретных примерах. Так, он обнаруживает в рамках многих мифологических систем отсылку к женщине-творцу. «У древних китайцев мать-прародительница Ва (Нюйва) в изначальные времена сотворила все вещи в мире» [2, с. 45]. «У австралийских аборигенов сестры-прародительницы Дьянггавул (Джунк-гова), Старые Женщины, Матери-Прародительницы Кунапипи (буквально - "Чрево матери-прародительницы") - создательницы всего сущего» [2, с. 45]. Женщина творит мир с помощью слова
(«Логоса»), называя созданные ей вещи. Такова индейская Цици-нако, «Жещина-Мысль». «У древних шумеров и греков персонификацией "рассудка" были богини Сидури и Афина» [2, с. 45].
В той же работе автор исследует древние ритуальные комплексы на территории бывшего СССР, примыкавшие к стоянкам палеолитического человека. Он находит скульптуры, статуэтки, рисунки, каменные глыбы, а также особые архитектурные объекты, которые могли использоваться для инициаций молодого поколения или для магических целей. Гендерные сюжеты в таких местах очень распространены - наравне с анималистическими.
Неолитическая революция состоялась 10-12 тысяч лет назад. Производящее хозяйство не было единственным ее достижением. Неожиданно итогом долгого матриархального развития стал новый мировой порядок - патриархат. Он воцарился и в социальной, и в мировоззренческой сферах. В статье «Крушение матриархальной эпохи и мизогиния: культурологический аспект» [5] Фатыхов пишет: «Некогда мирные матриархальные поселения, в могильниках которых в качестве погребального инвентаря не было ни одной единицы боевого оружия, вдруг превращаются в укрепленные, обвалованные городища, а в захоронениях мужчин обязательными стали стрелы, боевые топоры и копья» [5, с. 417]. В конечном счете «первозданная материя культур, сотканная материнским феноменом из первообразов и мифов, была грубо нарушена охотничье-военным рационализмом мужчин и массовым потребительством» [5, с. 417]. Религия претерпела изменения. «В Древней Индии культ богинь с миграцией первых волн патриархализованных арийцев и началом ведической эпохи также практически исчезает, отодвигается на задний план, а сами они теряют персонифицированные черты, что отражают ригведийские гимны. Богиня Падма сливается с образами мужских божеств, включая Вишну и Браму. Адити, Великая Мать главных богов, выросшая когда-то из образа матери-прародительницы, становиться отвлеченным понятием - "безграничностью"». «Только во времена гуптской династии женские божества в Индии снова активно "взбираются" на древнеиндийский Олимп» [5, с. 419]. «В Древней Греции в эпоху падения матриархальных систем крито-микенская богиня Посидея превращается в Посейдона, а богиня жизни Дивия становится Овуо (02ву - Зевсом), "оросителем жизни". Дельфийский оракул, который тысячелетия
прорицал от лица богини Геи, а затем - богини Фемиды, с падением матриархата стал прорицать от лица Аполлона» [5, с. 419]. Чертой новой эпохи стала мизогиния. Патриархальная идеология «формировала образ женщины как неверного, лживого и демонического существа» [5, с. 422]. Мизогиния оставила женщину без божественного ореола, приписав творение и все второстепенные креации трансцендентому божеству, оторванному от космоса и природы. В социальном смысле это привело к унизительному та-буированию естественных отправлений женского организма, закрепленному в новых «моральных» императивах; не говоря уже о том, в какое положение была поставлена женщина по сравнению с вождем, жрецом, своим отцом и своим мужем.
Список литературы
1. Фатыхов С.Г. Феномен комплекса матери-прародительницы и его родство с «теорией бабушек» // Материалы XIV Международного научно-творческого форума «Молодёжь в науке и культуре XXI века». - Челябинск: ЧГАКИ, 2015. -С. 67-71.
2. Фатыхов С.Г. Новая археология матриархата: (Социокультурный анализ реликтов): монография / Челябинская государственная академия культуры и искусств; науч. ред. В.С. Цукерман. - Челябинск: ЧГАКИ, 2009. - 252 с.
3. Фатыхов С.Г. Тюркско-скифские амазонки: кто они? // Россия - Узбекистан. Международные образовательные и социально-культурные технологии: векторы развития: сб. материалов междунар. науч. конф. / под общ. ред. В.Я. Рушанина; сост. Б.С. Сафаралиев. - Челябинск: ЧГИК, 2019. - С. 116-120.
4. Фатыхов С.Г. Философско-культурологическое осмысление истоков проторе-лигиозного сознания человека // Вестник культуры и искусств. - Челябинск, 2017. - № 4 (52). - С. 90-96.
5. Фатыхов С.Г. Крушение матриархальной эпохи и мизогиния: культурологический аспект // Культура - искусство - образование: научные и прикладные аспекты: XXXVI науч.-практ. конф. проф.-преподават. состава акад. (Челябинск, 6 февр. 2015 г.) / сост. А.В. Штолер. - ЧГАКИ, 2015. - С. 417-423.
2020.01.026. СТРЕМЫ Т., ДЯНИШКА Г., ХАМУЛЯК О., ТУ-РАЙ Л. ВКЛАД СЛОВАЦКОЙ КРИМИНОЛОГИИ В РАЗВИТИЕ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОГО ПРАВОСУДИЯ.
Contributions of Slovak Criminology to the Development of Restorative Justice / STREMY T., DIANISKA G., HAMUEAk O., TURAY L. // Acta Baltica Historiae et Philosophiae scientiarum. - Tallinn, 2019. -Vol. 7, N 1. - P. 53-70.
