Новые данные о водных беспозвоночных Белого моря в питании лесных птиц Текст научной статьи по специальности «Биологические науки»

ISSN 0869-4362

Русский орнитологический журнал 2012, Том 21, Экспресс-выпуск 735: 495-501

Новые данные о водных беспозвоночных Белого моря в питании лесных птиц

С. Н. Баккал

Второе издание. Первая публикация в 2009*

Проблемы, связанные с питанием птиц в северных широтах, где плотность животного населения очень низка, а кормовые условия не всегда стабильны, часто привлекали внимание не только орнитологов, но и специалистов в других биологических областях. Неоднократно упоминалось о том, что некоторые лесные птицы на Белом море активно используют литоральную фауну (Виноградов 1950; Баккал 1995, 1997, 2000, 2006; Шутова 1997). Благодаря приливно-отливным колебаниям кормовые объекты литорали периодически становятся доступными для некоторых птиц, не связанных с морем, что позволяет им включать эти корма в свой рацион и выкармливать ими птенцов.

На сегодняшний день, согласно имеющейся у нас информации, этот список состоит не менее чем из 16 видов воробьиных птиц. Практика работы с воробьиными птицами показала, что устойчивые трофические связи с литоралью для некоторых из них могли иметь определённую качественную специфику, в частности, в диете гнездовых птенцов — как источник не только солей кальция, но и как дополнительная белковая пища (Баккал 1995). Помимо широкого общебиологического интереса, исследование подобных вопросов находится в русле общей проблемы, связанной с естественными процессами, происходящими в такой сложной «наземно-водной» экосистеме, как литораль.

В течение нескольких сезонов питание воробьиных птиц изучали в Кандалакшском заливе Белого моря в южной части (остров Великий) и на Северном архипелаге (остров Ряшков) в 1987-1993 и 2002-2006 годах путём наблюдений за местами кормёжки, тактикой сбора корма индивидуально опознаваемых птиц и прижизненным исследованием пищеводов птенцов. При этом регистрировали такие параметры кормового поведения птиц, как направление полёта, продолжительность отсутствия у гнезда, приёмы схватывания добычи и разнообразие жертв, добытых во время одной охоты.

При исследовании гнездовой биологии белобровика Turdus iliacus и рябинника Turdus pilaris на острове Великом (с анализом особенно-

* Баккал С.Н. 2009. Новые данные о водных беспозвоночных Белого моря в питании лесных птиц // Биологические ресурсы Белого моря и внутренних водоемов Европейского Севера. (Материалы XXVIIIМеждународной конференции 5-8 октября 2009 г., Петрозаводск). Петрозаводск: 60-63.

стей состава и соотношения разных видов корма), было показано, во-первых, что в этих локальных популяциях основой питания птенцов обоих видов оказались мелкие дождевые черви Dendrobaena octaedra (Lumbricidae: Annelida), доля которых (по количеству экземпляров) составляла 37 и 28%, соответственно (Баккал 1993, с. 279). Во-вторых, наряду с этим уже тогда было установлено, что по сравнению с белобровиками рябинники, как более энергичные и сильные птицы, периодически предпочитали охотиться на более крупную и разнообразную добычу, среди которой встречались (правда, неизвестно каким способом добытые) такие пищевые объекты, как Arenicola marina, Nereis virens и Ammodytes marinus. В-третьих, в результате многолетних наблюдений на широте Полярного круга (Мурманская область) было установлено, что в сезон размножения среди воробьиных птиц наиболее продолжительным периодом суточной активности отличаются представители семейства Turdidae: T. iliacus и T. pilaris (Баккал 1993, с. 272), «рабочий день» которых может продолжаться 20.3-20.8 ч (lim 19.0-21.9 ч, n = 67). Так же, как и в более южных районах, рябинники для добывания пищи на Севере использовали территории, удалённые на расстояние до 300 м от гнездового участка, но при этом чаще и шире использовали открытую зону литорали. Наблюдения за рябинниками на острове Ряшков (2002-2006 гг.) показали, что для них литораль является ареной привлечения в течение всего сезона размножения и фактически на всей своей площади. Однако из более чем 350 регист-раций за охотой рябинников в 77% случаев их наблюдали в верхних горизонтах литорали, где они могли использовать наиболее многочисленные и легкодоступные пищевые объекты — литоральные Amphi-poda и Mollusca.

На исследованной территории для рябинника известны как относительно небольшие скученные поселения (колониального типа), так и одиночное гнездование. Но и при одиночно-территориальном типе гнездования у них сохраняется одно из главных преимуществ колониальных видов птиц — способность кормиться за пределами охраняемой территории (очень часто в биотопах, отличающихся от гнездовых). Нередко отдельные гнёзда рябинников или микроколонии располагались на участках смешанного леса, примыкающих к приливно-отливным отмелям. Чаще всего для дроздов характерно разыскивание добычи на фиксированной поверхности — растительной и животной пищи на земле (разгребание лесной подстилки или опавшей листвы с помощью клюва), а также различных плодов на ветвях деревьев и кустарников. Активное преследование добычи дроздами в наземных условиях также используется, но редко. Схватывание добычи в воздухе (или над землёй), т.е. воздушные кормовые методы, нам наблюдать не приходилось, хотя следует заметить, что такими возможностями рябинник всё-таки

обладает (Резанов 2001). Исключительно редкое явление - когда птенцы дроздов получают от своих родителей мелких позвоночных (Покровская 1956; Бровкина 1959; Нейфельдт 1961; Гаранин 1964; Прокофьева 1983, 2005; Баккал 1988; Jacquat, Monney 1993), в том числе и птенцы рябинника. Тем не менее, иногда рябинника считают самым растительноядным видом среди дроздов рода Turdus (Прокофьева 1972).

При наблюдениях в Южной губе острова Ряшков нами было установлено, что рябинники обладают ещё одним активным кормовым методом, направленным на разыскивание и добывание водных (морских) объектов. Используя различные варианты полётов (планирующего или пикирующего с частичным погружением в воду), они охотились на мелководьях на полихет Nereis virens Sars. (Polychaeta: Annelida), которые, выходя для размножения в поверхностные слои, могли оказаться доступными для дроздов. В общей сложности мы наблюдали успешную охоту рябинников на нерестящихся нереисов в 8 случаях и один раз обнаружили передний (головной) фрагмент N. virens в кормовой порции уже оперённого птенца T. pilaris.

Во время наших наблюдений (конец июня — начало июля) было хорошо видно, как рябинники схватывали с поверхности воды активно передвигающихся одиночных червей, длина которых не превышала 200-250 мм. Кроме того, во время отлива на песчаной литорали Южной губы Ряшкова несколько раз наблюдали, как рябинники пытались энергично раскапывать норки, в которых могли находиться отнерестившиеся особи нереид. Характерные следы, оставленные в результате таких «раскопок», позволяли предполагать, что иногда им удавалось добывать переползающих из нор червей. В связи с этим уместно напомнить, что при определённых условиях рябинники используют отмели и пресноводные водоёмы как среду обитания при выкармливании птенцов представителями водной фауны (Покровская, Герд 1955; Покровская 1976).

История сравнительно недавнего массового проникновения много-щетинкового червя N. virens в Кандалакшскую губу Белого моря подробно изложена (Хлебович 1963). Массовый нерест этих червей продолжается от 3 дней (Там же) до 2-5 дней (Шкляревич 1979). Однако в пределах Северного архипелага размножение этих полихет проходит не одновременно, так что период питания ими разных птиц (в основном морских) продолжается иногда до 1.5 месяцев. О питании морских птиц в Кандалакшском заливе нереидами (в том числе и видом-вселенцем N. virens) сообщалось неоднократно (Виноградов 1950; Пер-цов 1963; Бианки 1967; Шкляревич 1979). Что касается рябинника, то наши наблюдения на острове Ряшков — одна из первых регистраций успешных случаев добывания ими полихет.

Кроме того, приведённые выше факты — примеры проявления т.н. «хищнического» поведения дроздов, ещё слабо исследованного у этой группы птиц*. Питание нереидами ранее регистрировали у белобровика (Виноградов 1950, с. 113), а использование в пищу мелких полихет Nephthys sp. известно только для белой трясогузки Motacilla alba (Шутова 1997, с. 14), собирающей корм по всей ширине литорали.

У рябинника и белобровика в период размножения частично перекрываются пищевые спектры, ими используются сходные кормовые субстраты и приёмы добывания корма, но биотопические предпочтения чаще всего не совпадают. Обычно рябинники добывают корм на открытых участках, а белобровики — в лесу. Однако в Беломорском регионе оба вида регулярно посещали литораль, где находили дополнительные корма для себя, для гнездовых и уже подросших птенцов (Баккал 1994). Открытое пространство литорали имело для них определённые преимущества. При коллективной охоте, когда одновременно несколько рябинников и белобровиков добывали корм на литорали, они чаще сохраняли «прямую» позу - для наблюдения за окружающей обстановкой. Проявляя настороженность по отношению к хищникам, они одновременно отмечали места кормёжки по поведению других особей. Наблюдали не только самостоятельный поиск пищи, но также присоединение к уже кормящимся на литорали особям.

По нашим наблюдениям, рябинник, пожалуй, один из немногих видов среди лесных воробьиных птиц, который может использовать литораль для сбора корма летом в такой же мере, как и весной (до начала размножения). В дополнение к уже известным фактам, в кормовой и экологической специфике этого вида можно выделить определённый ряд существенных факторов (оснований) для проявления им такого поведения:

1) Для рябинника характерна высокая степень политрофности. Строго определённых специфических особенностей как в качественном составе корма, так и в характере сезонной динамики трофических связей не выявлено. Рябинник часто проявляет себя как один из наиболее пластичных видов в отношении смены характера питания. Демонстрирует эффективное сочетание разнообразных способов добывания корма.

2) У рябинника проявляется склонность к плотоядности (чаще в период размножения). По некоторым данным, он изредка может использовать в пищу относительно крупные и подвижные наземные объекты, например, Lacerta vivipara, Rana temporaria, Triturus sp. Для него характерна способность наносить сильные удары клювом.

* Есть определённые доказательства, что некоторые виды мелких воробьиных птиц в северных частях ареала чаще проявляют склонность к хищничеству, чем в южных популяциях.

3) В гнездовой период T. pilaris одновременно может быть связан с разными биотопами. Являясь обитателем лесной зоны, он не избегает открытых участков. Использует открытые пространства (опушки, вырубки, поляны, берега водоёмов) для сбора корма, иногда на значительном удалении от гнёзд, расположенных по периферии сомкнутых древостоев.

4) По сравнению с другими видами воробьиных, рябинник (вместе с белобровиком) отличается более продолжительным периодом суточной активности, позволяющим дольше и полнее использовать кормовые ресурсы в сезон размножения.

5) Неустойчивость метеорологических условий сезона размножения за Полярным кругом (периодическое понижение температуры воздуха, облачность, осадки) и, как следствие, снижение активности и доступности обычных кормовых объектов — различных беспозвоночных, которых рябинники обычно добывают на земле,— вынуждает их использовать нетипичные для вида корма в несвойственной обстановке.

Все эти явления, вместе взятые, свидетельствуют о том, что литораль для такого лесного вида, как рябинник, может быть весьма выгодным в кормовом отношении участком пространства.

Таким образом, на основании долговременных стационарных наблюдений выявлена изменчивость кормового поведения рябинника, в результате чего установлена возможность использования подвижной добычи, находящейся в воде. При этом дрозды продемонстрировали смену объектов добычи, имеющих совершенно иную экологию, биотопическое распределение, численность и доступность. Переход даже на временное потребление иных кормовых животных требует новых способов охоты, изменения поведения и суточной активности. По-видимому, благодаря такой тактике рябинник приспособлен полнее использовать кормовые ресурсы территорий, вовсе не пригодных для гнездования (литораль, отмели, открытая вода). В этом отношении его можно рассматривать в качестве одного из универсальных видов. Нереиды для рябинника, по всей видимости, не являются типичным компонентом в питании даже в ситуациях, отличающихся высокой локальной численностью и возрастающей доступностью. Похоже, что это такой вид корма, который либо ранее не использовался как трофический ресурс, либо добывался лишь время от времени. Однако рябинники при недостатке обычных видов корма, оказывается, способны оптимизировать своё кормление благодаря временному обилию такой пищи, как размножающиеся нереиды.

Помимо этих соображений, можно прогнозировать, что при определённых обстоятельствах подобные повадки, вполне вероятно, могут получить дальнейшее распространение в пределах локальной популяции дрозда-рябинника.

Литература

Баккал С.Н. 1988. О питании и выкармливании птенцов белобровика в Лапландском заповеднике // Орнитология 23: 94-99.

Баккал С.Н. 1993. Суточная активность воробьиных птиц в гнездовой период на Европейском Севере // Рус. орнитол. журн. 2, 3: 269-285.

Баккал С.Н. 1994. Родительская забота о гнездовых птенцах у белобровика Turdus iliacus // Рус. орнитол. журн. 3, 2: 163-192.

Баккал С.Н. 1995. О трофических отношениях мухоловки-пеструшки Ficedula hypoleuca с литоралью Белого моря // Проблемы изучения, рационального использования и охраны природных ресурсов Белого моря. СПб.: 54-55.

Баккал С.Н. 1997. О роли двукрылых насекомых в питании птенцов мухоловки-пеструшки Ficedula hypoleuca // Рус. орнитол. журн. 6 (11): 3-9.

Баккал С.Н. 2000. К биологии размножения вертишейки Jynx torquilla на юге Мурманской области // Рус. орнитол. журн. 9 (100): 10-21.

Баккал С.Н. 2006. Случай нападения чёрной лесной жужелицы Carabus glabra-tus на птенцов веснички Phylloscopus trochilus // Рус. орнитол. журн. 15 (315): 347-353.

Бианки В.В. 1967. Кулики, чайки и чистиковые Кандалакшского залива // Тр. Кандалакшского заповедника 6: 1-364.

Бровкина Е.Т. 1959. Материалы по питанию и лесохозяйственному значению дроздов Московской области // Тр. 3-й Прибалт. орнитол. конф. Вильнюс: 31-40.

Виноградов М.Ю. 1950. Характер пищевых связей некоторых видов птиц с литоралью Белого моря // Тр. Всесоюз. гидробиол. общ-ва 2: 103-118.

Гаранин В.И. 1964. К вопросу о роли земноводных в жизни птиц // Природные ресурсы Волжско-Камского края (животный мир). М., 5: 112-126.

Нейфельдт И.А. 1961. Питание воробьиных птиц в Южной Карелии // Зоол. журн. 40, 3: 416-426.

Перцов Н.А. 1963. Некоторые данные о питании птиц, населяющих острова Северного архипелага Кандалакшского заповедника // Тр. Кандалакшского заповедника 4: 29-34.

Покровская И.В., Герд С.В. 1955. Использование лесными птицами водных беспозвоночных при выкармливании птенцов // Учён. зап. Ленингр. пед. ин-та им. А.И.Герцена 110: 93-102.

Покровская И.В. 1956. Материалы по питанию гнездовых птенцов лесных птиц Ленинградской области // Зоол. журн. 35, 1: 96-110.

Покровская И.В. 1976. Об использовании в пищу водной фауны лесными воробьиными птицами // Биология внутренних вод (информ. бюл.) 32: 40-43.

Прокофьева И.В. 1972. Состав корма и хозяйственное значение дроздовых птиц // Учён. зап. пед. ин-та им. А.И.Герцена 392: 129-148.

Прокофьева И.В. 1983. К питанию птенцов дерябы и чёрного дрозда на юге Ленинградской области // Тез. докл. 11-й Прибалт. орнитол. конф. Таллин: 173175.

Прокофьева И.В. 2005. Позвоночные животные в пище насекомоядных птиц // Рус. орнитол. журн. 14 (278): 75-81.

Резанов А.Г. 2001. Случай воздушной охоты рябинника Turdus pilaris // Рус. орнитол. журн. 10 (132): 116-117.

Хлебович В.В. 1963. К биологии Nereis virens Sars в Кандалакшском заливе Белого моря // Тр. Кандалакшского заповедника 4: 250-257. Шкляревич Г.А. 1979. О роли Nereis virens Sars в питании морских птиц Кандалакшского залива Белого моря // Экология 2: 91-93. Шутова Е.В. 1997. Морские беспозвоночные в питании насекомоядных птиц на островах Кандалакшского залива Белого моря // Рус. орнитол. журн. б (7): 13-17.

Jacquat M.S., Monney J.-C. 1993. Grive draine (Turdus viscivorus) capturant on lizard vivipare // Nos Oiseaux 42, 4: 231.

Ю ^

ISSN 0869-4362

Русский орнитологический журнал 2012, Том 21, Экспресс-выпуск 7S5: 501-503

Зимовка бурого дрозда Turdus eunomus в Магадане

И.В.Дорогой

Игорь Викторович Дорогой. Институт биологических проблем Севера ДВО РАН, Магадан, Россия. E-mail: dor_1955@ibpn.ru

Поступила в редакцию 7 марта 2012

Бурый дрозд Turdus eunomus Temminck, 1831 - один из характерных обитателей тундровых и северо-таёжных ландшафтов северо-восточной Азии, ареал которого простирается на восток до бассейна Амгу-эмы (Дорогой 1993). В окрестностях Магадана появляется в массе в первой половине сентября, держится в зарослях рябины бузинолист-ной Sorbus sambucifolia и окончательно покидает эту территорию к концу месяца, улетая на места зимовки в юго-восточной Азии. В самом городе бурый дрозд ранее не наблюдался. Известно, что в годы, урожайные на плоды рябины, эти дрозды в небольшом количестве зимуют на юге Сахалина, в частности, в Южно-Сахалинске (Нечаев 1991). Известны случаи зимовки бурых дроздов в нижнем Приамурье - у посёлка Пивань (Бабенко 2000) и в окрестностях Хабаровска (Штильмарк 1973). В последнее время зарегистрированы также редкие случаи зимовки бурых дроздов на юге Камчатки в районе Елизово (Лобков, Бухалова 2006). При этом было отмечено, что птицы в начале зимы питались, главным образом, плодами рябины сибирской Sorbus aucu-paria (= S. sibirica) и ягодами красной смородины Ribes triste, а позже перемещались к местам сброса пищевых отходов и канализационным стокам.

Одиночный бурый дрозд встречен 24 января 2012 около канализационного стока в северной части бухты Нагаева на окраине Магадана