CC BY
3В 1899 г. Д. Д. Гончаров подарил «Регистр...» Калужской ученой архивной комиссии9 для передачи в Калужский исторический (ныне краеведческий) музей,10 откуда документ был передан в 1962 г. в дар Государственному музею А. С. Пушкина.
Обратимся к тексту записи, сделанной рукой А. С. Пушкина. Две из четырех книг, названия которых он добавил к «Регистру...», дошли до нас в числе сохранившихся книг из библиотеки поэта. Это «Дополнеше к Церковному Словарю» (см. № 2 по библиографическому описанию Б. Л. Модзалевского 11) и «Квинта Горащя Флакка Писан» (см. № 102 или № 103 по тому же описанию 12). Книга «Аповегма, или извещешя, письменная» представляла собой, вероятно, рукописную копию с одного из изданий книги «Апоффегмата, то есть кратких витиеватых и нравоучительных речей, книги три, в них же положены различные вопросы и ответы, жития и поступки, пословицы и разговоры различных древних философов; пер. с пол<ьского>» (М., 1716).13
Но, может быть, это был список и о другого издания.14 Эти и многие другие вопросы, связанные с «Регистром...», должны стать предметом дальнейшего изучения теперь, когда мемориальное" и научное значение документа возросло в связи с тем, что на его страницах обнаружен автограф Пушкина.
А. И. Фрумкина
НОВОЕ О ВСТРЕЧЕ ПУШКИНА И В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕРА НА ПОЧТОВОЙ СТАНЦИИ ЗАЛАЗЫ
Встреча Пушкина с лицейским другом, поэтом-декабристом В. К. Кюхельбекером, происшедшая 14 октября 1827 г. на почтовой станции За-лазы, широко известна как факт в биографии поэта. Для ее описания используются сведения из трех источников: дневниковой записи Пушкина, рапорта фельдъегеря, писем В. К. Кюхельбекера.
Основным источником является дневниковая запись Пушкина, которую он сделал на станции Луга на следующий день после встречи. При-
9 В 1900 г. о нем упоминает в печати, ошибочно датируя его 1830 г., И. Шеглов, см.: Щеглов И. Три дня в Калуге // Новое время. 1900. № 8830.
16 Там в 1949 г. его обнаружила Г. Ф. Коган. См. об этом: Коган Г. Ф. 1) Библиотека Гончаровых//Огонек. 1949. № 24; 2) Полотняный завод. М., 1951. С. 78—91 (здесь Г. Ф. Коган выдвигает предположение о том, что одним из лиц, написавших «Регистр...», был специально обученный Гончаровыми дворовый человек-библиотекарь).
11 Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина//Пушкин и его современники. СПб., 1910. Вып. 9—10. С. 1.
12 Там же, с. 30.
13 Это предположение было выдвинуто Б. В. Шапошниковым, см.: Шапошников Б. В. Новый документ о книгах библиотеки Пушкина. С. 369.
14 Возможно, это список с издания «Апофегматов» С. Будного, перевод которых несколько раз издавался в XVIII в. Достаточно часто встречаются и списки этого произведения. См. также: Сопиков В. Опыт российской библиографии... СПб., 1814. Ч. 2. С. 31, № 2004.
водим ее полностью: «15 октября 1827. Вчерашний день был для меня замечателен. Приехав в Боровичи в 12 часов утра, застал я проезжающего в постели. Он метал банк гусарскому офицеру. Между тем я обедал. При расплате не достало мне 5 рублей, я поставил их на карту и, карта за картой, проиграл 1600. Я расплатился довольно сердито, взял взаймы 200 рублей и уехал, очень недоволен сам собою. На следующей станции нашел я Шиллерова „Духовидца",1 но едва успел прочитать я первые страницы, как вдруг подъехали четыре тройки с фельдъегерем. „Вероятно, поляки?" — сказал я хозяйке. „Да, — отвечала она, — их нынче отвозят назад". Я вышел взглянуть на них. Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошел высокий, бледный и худой молодой человек с черною бородою, в фризовой шинели, и с виду настоящий жпд — я и принял его за жида, и неразлучные понятия жида и шпиона произвели во мне обыкновенное действие, я поворотился им спиною, подумав, что он был потребован в Петербург для доносов или объяснений. Увидев меня, он с живостию на меня взглянул. Я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрим друг на друга — и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательством — я его не слышал. Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали. Я поехал в свою сторону. На следующей станцпи узнал я, что их везут из Шлиссельбурга, — но куда же? Луга» (XII, 307).
Несмотря на постоянный интерес к встрече на станции Залазы, дневниковая запись Пушкина, начиная с первой (1855 г.) публикации и до последнего времени, не привлекала к себе пристального внимания жуш-кинистов и не комментировалась. Запись в дневнике состоит как бы из трех частей: вначале Пушкин рассказывает о своем проигрыше в карты на почтовой станции Боровичи, затем о встрече с Кюхельбекером и в заключение о том, что на следующей за Залазами станции он узнал, откуда везут Кюхельбекера. Несмотря на то что эту запись Пушкин сделал на случайном листке бумаги, она была известна уже при подготовке первого собрания сочинений поэта, но опубликовал ее П. В. Анненков лишь частично, «благодаря, — как позднее писал Н. В. Гербель, — тупоумию русской цензуры».2 История преодоления пушкинистами цензурных барьеров при публикации этой записи может стать темой для самостоятельного исследования. Неполными фразами, а подчас буквально по слову протаскивали они вторую часть записи через цензурные рогатки. Чтобы иметь представление о настойчивости пушкинистов в стремлении полностью опубликовать дневниковую запись Пушкина и трудностях, которые им пришлось преодолеть в связи с этим, достаточно познакомиться с хронологией публикации дневниковой записи.
В 1855 г. полиостью опубликована первая часть записи, о встрече с Кюхельбекером нет ни слова.3
1 Имеется в виду книга «Духовидец. История, взятая из записок графа О*** и изданная Фридрихом Шиллером. Переведено с нем.? с 3-го изд. В 6 частях» (М., 1807; 2-е изд. М., 1818).
2 Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений / Изд. Р. Вагнера. Берлин, 1861. С. V.
3 Пушкин. Соч./Изд. П. В. Анненкова. СПб., 1855. Т. 1. С. 117.
В 1859 г. Е. И. Якушкину удалось, кроме первой, опубликовать в «Библиографических записках» фрагмент второй части, в которой редкое предложение осталось не усеченным цензурой.4 В некоторых были выброшены отдельные слова. Имя Кюхельбекера обозначено литерой «К», а в подстрочных примечаниях указано, что это «автор драматической шутки „Шекспировы Духи", изданной в Петербурге в 1825 году».5
В 1860 г. в «Приложении» к сочинениям Пушкина опубликован текст дневниковой записи, взятый составителем, по-видимому, из «Библиографических записок».6
В 1861 г. впервые Герценом полностью опубликованы вторая и третья части дневниковой записи Пушкина и полностью названо имя Кюхельбекера.7 В том же году в Берлине на русском языке был издан сборник,8 где Н. В. Гербель, не публикуя полностью текста записи, восстанавливает все купюры петербургского издания. Что касается приоритета публикации дневниковой записи Пушкина в заграничных изданиях, то принадлежит он «Полярной звезде» Герцена, так как, судя по извещению в «Колоколе», в № 93 от 15 марта 1861 г., около этого времени вышла VI книга «Полярной звезды».9 Вступительная же статья берлинского сборника датирована 19 июня 1861 г., так что он не мог выйти ранее июля 1861 г. В 1869 г. еще раз, уже после публикации в заграничных изданиях, в России пушкинская запись была напечатана с купюрами, хотя текст ее стал полнее, чем в публикациях 1859—1860 гг.10 Впервые была напечатана третья часть записи и полностью дано имя Кюхельбекера.
Потребовалось еще 12 лет, прежде чем «тупоумие царской цензуры» уступило здравому смыслу пушкинистов и дневниковая запись наконец была опубликована в России в 1881 г. полностью.11
Другим источником, помогающим воссоздать сцену встречи на станции Залазы, является рапорт фельдъегеря Подгорного, написанный фельдъегерем сразу же по возвращении в Петербург из этой поездки и поданный дежурному генералу Главного штаба:
«Господину дежурному генералу Главного штаба его императорского величества генерал-адъютанту и кавалеру Потапову фельдъегеря Подгорного
4 Е. Я. [Якушкин Е. И.]. Проза А. С. Пушкина. Библиографические замечания по поводу последнего издания сочинений поэта//Библиографические записки. 1859. № 5. С. 129—133.
5 Шекспировы Духи. Драматическая шутка в двух действиях. Сочинение В. Кюхельбекера. СПб., 1825.
6 Приложение к сочинениям А. С. Пушкина / Сост. Григорий Геннади, изд. Я. А. Исаковым. СПб., 1860. Отд. II. С. 94.
7 Полярная звезда на 1861 г. / Изд. Искандером и И. Огаревым. Лондон, 1861. Кн. 6. С. 126—127.
8 Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений. С. 193—194.
9 См.: Эйделъман И. Я. Тайные корреспонденты «Полярной звезды». М., 1966. С. 182.
10 Пушкин А. С. Поли. собр. соч. /Под ред. Г. Н. Геннади. 2-е изд. СПб., 1869. Т. IV. Примечания. С. IX—X.
11 Пушкин А. С. Соч. 3-е изд., исправл. и дополн. / Под ред. П. А. Ефремова. М., 1881. Т. V. С. 55—56.
РАПОРТ
Отправлен я был сего месяца 12-го числа12 в гор. Динабург с государственными преступниками, и на пути, приехав на станцию Залазы„ вдруг бросился к преступнику Кюхельбекеру ехавший из Новоржева в С.-Петербург некто г. Пушкин и начал после поцелуев с ним разговаривать. Я, видя сие, наипоспешнее отправил как первого, так и тех двух за полверсты от станции, дабы не дать им разговаривать, а сам остался для написания подорожной п заплаты прогонов. Но г. Пушкин просил меня дать Кюхельбекеру денег, я в сем ему отказал. Тогда онг г. Пушкпн, кричал п, угрожая мне, говорил, что по прибытии в С.-Петербург в ту же минуту доложу его императорскому величеству, как за недопущение распроститься с другом, так и дать ему на дорогу денег, сверх того не премину также сказать и генерал-адъютанту Бенкендорфу. Сам же г. Пушкин между угрозами объявил мне, что он посажен был в крепость и потом выпущен, почему я еще более препятствовал иметь ему сношение с арестантом, а преступник Кюхельбекер мне сказал: это тот Пушкин, который сочиняет. 28 октября 1827 года».13
Впервые рапорт фельдъегеря Подгорного опубликован в том же номере «Полярной звезды» Герцена, где и дневниковая запись Пушкина.14 О том, как и кем передавались из России А. И. Герцену материалы для «Полярной звезды», рассказал в своей книге «Тайные корреспонденты „Полярной звезды"» Н. Я. Эйдельман. В одной из глав речь идет о поездке летом—осенью 1860 г. за границу с материалами для VI книги «Полярной звезды» старшего делопроизводителя Главного архива иностранных дел А. Н. Афанасьева.15 Нет сомнений, что именно он привез Герцену рапорт фельдъегеря.
Опубликовал рапорт фельдъегеря и Н. В. Гербель в названном выше сборнике «Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений». Несмотря на то что пушкинский сборник вышел несколькими месяцами позднее «Полярной звезды», нет оснований полагать, что Гербель произвел перепечатку из альманаха. Дело в том, что в начале 1861 г. Н. В. Гербель находился в Петербурге, откуда вместе с М. Л. Михайловым и супругами Шелгуновыми весною этого года выехал за границу с материалами для подготовленного им в берлинском издательстве Вагнера пушкинского сборника.16 Рапорт фельдъегеря Н. В. Гербель взял из того же источника, которым воспользовался А. Н. Афанасьев. Основанием для такого предположения служат следующие обстоятельства. Публикации рапорта предшествует пояснение редактора: «Нам удалось достать весьма интересное донесение фельдъегеря о вышеприведенном: свидании Пушкина с Кюхельбекером...», а после рапорта следует дополне-
12 Из Шлиссельбурга в Динабург фельдъегерь Подгорный отправился
13 октября. Подробнее об этом см. ниже.
13 Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. Т. VIII. С. 493—494 (ПД, ф. 244, он. 16, № 126).
14 Полярная звезда на 1861 г. Кн. 6. С. 127.
15 Эйдельман Н. Я. Тайные корреспонденты «Полярной звезды». С. 164.
16 Там же. С. 193.
ние: «Просим не заподозрить нас в безграмотной передаче приведенного рапорта. Он снят с дипломатической точностью с подлинника».17
Заверение Н. В. Гербеля о снятии копии с подлинника «с дипломатической точностью» натолкнуло нас на мысль сравнить текст оригинала и публикаций. Текстуальный анализ подлинника рапорта фельдъегеря, его орфографические и пунктуационные особенности и сравнение их с публикациями Герцена и Гербеля позволяют сделать вывод, что корреспонденты Герцена и Гербеля переписывали текст рапорта не с подлинника, а с копии, снятой лицом, имеющим доступ к архиву Главного штаба. Снимая копию с оригинала, переписчик сделал несколько характерных описок, которые повторяются в публикациях Герцена и Гербеля. Но их публикации имеют и индивидуальные особенности, выразившиеся в понимании корреспондентами Герцена и Гербеля стоящей перед ними задачи. Корреспондент Герцена, переписывая рапорт с представленной ему копии, мало внес своего и больше тяготел к копированию текста. Корреспондентом же Гербеля пунктуация максимально приближена к современным нормам русского литературного языка.
Выявленные расхождения между оригиналом рапорта и публикациями Герцена и Гербеля, а также имеющиеся различия в публикациях позволяют утверждать, что Герцен и Гербель получили текст рапорта независимо друг от друга и что их корреспонденты пользовались не оригиналом, а ранее снятой копией.
В России рапорт фельдъегеря Подгорного впервые опубликован в журнале «Русская старина».18
Письма В. К. Кюхельбекера как информационный источник слабо отражают фактическую сторону встречи, но тем не менее колоритно высвечивают облик самого Кюхельбекера в этот момент и хорошо передают душевное состояние автора в момент написания письма. Письма эти Кюхельбекер писал Пушкину из Динабурга: первое 10 июля 1828 г. (XIV, 22) и через два года второе — 20 октября 1830 г. (XIV, 116).19
И вот найден еще один документ, относящийся к встрече Пушкина ц Кюхельбекера, который существенно дополняет наши представления о ней. Датирован он 14 октября 1827 г., т. е. днем встречи на станции Залазы.
Прошло уже около двух лет после событий на Сенатской площади. В то время Пушкин находился в Михайловском. В конце декабря, прочитав в «Русском инвалиде» «подробное описание происшествия, случившегося в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825 года», он узнал, что «зачинщики сего неслыханного предприятия <.. .> уже взяты и содержатся под арестом, кроме Кюхельбекера, который, вероятно, погиб во время дела».20
17 Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений. С. 194.
18 Русская старина. 1901. Март. С. 578.
19 Письма В. К. Кюхельбекера впервые были опубликованы: Русский архив. 1881. Кн. 1. С. 137—139. Мы их не приводим, так как они мало что добавляют к интересующему нас вопросу.
20 Русский инвалид. 1825. № 305. 29 декабря. Перепечатано в кн.: Государственные преступления в России в XIX веке: Сборник извлеченных из официальных изданий правительственных сообщений. СПб., 1906. Т. 1 (1825—1876 гг.). С. 6.
Через месяц Пушкин из той же газеты узнает, что Кюхельбекер жив, бежал, сумел добраться до Варшавы и там арестован.21 Следом за газетой от А. А. Дельвига приходит письмо, в котором тот, явно рассчитывая на перлюстрацию, подчеркивает свое неприязненное отношение к декабристам и утрирует странности Кюхельбекера, тем самым стараясь оправдать его. «Наш сумасшедший Кюхля нашелся, как ты знаешь по газетам, в Варшаве. Говорят, что он совсем не был в числе этих негодных Славян, а просто был воспламенен, как длинная ракета. Говорят, великий князь Мпхайло Павлович с ним более всех ласков,22 как от сумасшедшего от него можно всего ожидать, как от злодея — ничего» (XIII, 260).
Узников Петропавловской крепости в 1826—1827 гг. везли в сибирские рудники, на Кавказ, в богом забытые армейские гарнизоны, в дальние и ближние крепостные казематы. Среди прочих предписаний получил комендант Петропавловской крепости и такое: «Отправить в Кексгольм 27 июля
1826 года Кюхельбекера, Поджио, Вадковского».23 Девять долгих месяцев томились декабристы в Кексгольмской крепости. Затем их отправили в Шлиссельбургскую крепость. Об этом свидетельствует рапорт коменданта Кексгольмской крепости: «Содержащихся в башне Кексгольмского шлюса каторжных преступников Кюхельбекера, Поджио и Вадковского с нарочно присланным за ними фельдъегерем Новиковым и тремя жандармами 24 числа в Шлиссельбургскую крепость отправил. 30 апреля
1827 года. Кексгольм».24 До последнего времени среди исследователей жизни и творческого наследия поэта-декабриста В. К. Кюхельбекера не было единого мнения о его пребывании в Кексгольмской крепости. Цитируемые архивные документы не только подтверждают факт пребывания В. К. Кюхельбекера в Кексгольмской крепости, но и четко определяют
21 См.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951. Т. 1. С. 677.
22 Упоминая о благородстве великого князя Михаила Павловича, Дельвиг имеет в виду прощение Кюхельбекера великим князем за покушение на его особу на Сенатской площади. Эта милость получила широкую огласку в придворных кругах. Простив Кюхельбекера, Михаил Павлович взял его под свое особое покровительство. Когда Кюхельбекер был приговорен Верховным уголовным судом к смертной казни, то это наказание «во уважение ходатайства его императорского высочества великого князя Михаила Павловича» было заменено на 20-летнюю каторгу с последующим поселением (Восстание декабристов. Материалы. Дела следственной комиссии. М., 1980. Т. XVII. С. 226 (далее: ВД)). Когда декабристов стали ссылать в Сибирь, то Михаил Павлович, стремясь якобы смягчить участь подопечного, ходатайствует перед Николаем I и, спасая от Сибири, обрекает его тем самым на десятилетнее одиночное пребывание в крепостных казематах. Вот как, после пяти лет скитания по российским крепостям, Кюхельбекер оценивает положение, в котором он оказался благодаря великокняжескому участию: «Когда конец моим испытаниям? Несчастные мои товарищи по крайней мере теперь спокойны: если для них и кончились все надежды, то кончились и все опасения, грустно им —они горюют вместе, а я один, не с кем делиться тоской, которая давит меня, к тому же нет у меня и той силы характера, которая, может быть, поддержала бы другого» (Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. С. 69).
23 ЦГИА, ф. 1280, он. 1, д. 8, л. 84.
24 ЦГВИА, ф. 36, он. 5, д. 90, л. И.
время его пребывания там.25 Петропавловская крепость—Кексгольмская— Шлиссельбургская — это еще только первая половина печального маршрута по русским крепостям поэта-декабриста Вильгельма Кюхельбекера.
В тот же день, 24 апреля 1827 г., когда одного поэта, официально именуемого «государственным преступником», с фельдъегерем и жандармами перевозили из крепости в крепость, другой поэт, уже ставший гордостью России, по всем понятиям и законам Российской империи свободный верноподданный, полгода назад «прощенный» лично государем, сидел над письмом к шефу жандармов Бенкендорфу: «Милостивый государь Александр Христофорович, семейные обстоятельства требуют моего присутствия в Петербурге: приемлю смелость просить на сие разрешения у Вашего превосходительства <.. .> Москва 1827. 24 апреля» (XIII, 328).
В октябре 1827 г. Пушкин находился в Михайловском.26 13 октября он выехал в Петербург, где кроме других неотложных дел предстояла встреча с лицеистами, которая традиционно проводилась 19 октября. В этом году для Пушкина лицейская годовщина началась не 19-го. а 14 октября и не в Петербурге, а на глухой почтовой станции Залазы.2'" 13 октября 1827 г., когда Пушкин выехал из Михайловского в Петербург, фельдъегерь с жандармами повезли Кюхельбекера из Шлиссельбурга в Динабург.
Еще раз обратимся к дневниковой записи поэта и, взяв ее за основу, с помощью других, прямо или косвенно относящихся к этой встрече материалов расширим границы известного нам, попытаемся объемнее реконструировать характер, обстоятельства и время встречи друзей-лицеистов. «На следующей станции, — пишет Пушкин, — нашел я Шиллерова Духовидца..."». В дневниковой записи нет прямого указания на то, что встреча с Кюхельбекером произошла на почтовой станции Залазы, но в первой части записи Пушкин пишет: «Приехав в Боровичи в 12 часов утра...», вторая часть начинается словами: «на следующей станции...». В 23 верстах от дер. Боровичи в сторону Петербурга «следующая станция» — Залазы.28 Эту же станцию называет в своем рапорте фельдъегерь. Кроме Боровичей, названных Пушкиным, и Залаз в дневниковой записи
25 Подробно об этом см.: Коржов С. Узник Кексгольма//Ленинградская правда. 1984. 30 декабря. С. 4.
26 См.: Гордин А. Пушкин в Псковском крае. Л., 1970. С. 313.
27 Найти сведения о происхождении географического названия «Залазы» автору не удалось. Вл. Даль в «Толковом словаре» приводит несколько значений этого слова. На наш взгляд, наиболее подходящее: «Глухой кут, закоулок, скрытый уголок», что может указывать на характерные особенности расположения этого населенного пункта. Почтовая станция Залазы ко времени встречи Пушкина и Кюхельбекера находилась на территории Санктпетербургской губернии. Вот как характеризовался этот населенный пункт статистическей комиссией в более позднее время: «Залазы, Лужского уезда, 3 стан, по Динабургскому шоссе. От уездного города в 80 км. Число дворов 18, мужского пола 92, женского —102 (Список населенных мест Санктпетербургской губернии. По сведениям 1862 года. СПб., 1864. С. 98). Сейчас деревня Залазы (бывшая почтовая станция) находится в Псковской области, в Струго-Краснен-ском районе.
28 См.: Карманный почтовый путеводитель, или Описание всех почтовых дорог Российской империи. СПб., 1831. С. 7.
говорится еще об одной почтовой станции: «На следующей станции,— пишет Пушкин, — узнал я, что их везут из Шлиссельбурга, — но куда же?». Следующая от Залаз в сторону Петербурга почтовая станция — Феофилова Пустынь. Расстояние между ними 22 версты.29 Ответ на вопрос: «но куда же?» — Пушкин получил год спустя, когда нарочный из Динабурга передаст ему письмо Кюхельбекера от 10 июля 1828 г.
Руководствуясь записью Пушкина, можно предположительно назвать и время встречи. В Боровичи Пушкин приехал «в 12 часов утра», «обедал», наблюдал, как проезжий «метал банк гусарскому офицеру», «поставил <.. .> на карту» 5 рублей и «карта за картой проиграл 1600». Понятно, что прохронометрировать пребывание Пушкина в Боровичах невозможно, но тем не менее создается ощущение неторопливости в пушкинском описании, и, пожалуй, мы не погрешим против истины, если скажем, что в Боровичах Пушкин пробыл не менее часа, а возможно и около двух. Между станциями 23 версты — проехать это расстояние в осеннее время менее чем за два часа едва ли возможно. Чтобы дать представление о дорогах и скоростях пушкинского времени, приведем свидетельство современницы: «1825 год. 7 октября, среда. Зимогорье.30 Какая дорога! эти 20 верст, что я сделала сегодня вечером, я так устала, что мочи нет, а завтра по такой дороге нам придется делать 45 верст.
9 октября, пятница. Новгород <.. .> Сегодня сделали 100 верст, я решилась ехать немного ночью потому, что было лунное освещение.31 Слава богу, видно погода опять поправляется, но сильный ветер и до обеда был проливной дождь, дорога очень испортилась <.. .>
10 октября, суббота. Померанье. Что за чудесная дорога! От самого Новгорода и до Петербурга ни одной горки и дорога так гладка, что нас везут рысью и в 4 лошади по 13 верст в час.. .».32
Учтем еще одно обстоятельство — световой день 14 октября по старому стилю заканчивается в 17 часов, а ни Пушкин, ни фельдъегерь не отмечают наступившей темноты или сумерек.
Исходя из вышеизложенного, с наибольшей долей вероятности можно предположить, что встреча произошла около 16 часов.
Попытаемся из второй части дневниковой записи извлечь сведения, которые позволят установить количественный состав участников встречи. Прочитав текст, мы без труда назовем конкретных участников встречи: Пушкин, Кюхельбекер, фельдъегерь. Нетрудно назвать и других участников, но количество их неопределенно: «один из арестантов» (сколько было всего арестантов?), «жандармы нас растащили» (сколько было всего жандармов?). Кажется, что ответить на эти вопросы невозможно, но,
29 Там же. «Феофилова Пустынь, Лужского уезда, село Ораниенбаумского дворцового ведомства, прп р. Ощуни. От уездного города 57 км. Число дворов 17, мужского пола 84, женского 83. Церковь православная» (Список населенных мест... С. 93).
30 На почтовом тракте Москва—Петербург, в версте от Валдая, Новгородской губернии.
31 Световой день в это время года равен 10 часам. Если допустить, что при лунном освещении они ехали хотя бы 2 часа, то и тогда средняя скорость равнялась 8 верстам в час.
32 Дневник В. П. Шереметьевой. 1825—1826 гг. М., 1916. С. 10, 13-14,17.
обобщая сведения из пушкинской записи с информацией, полученной пз других косвенных документов, мы неожиданно обнаруживаем глубину и объемность, скрытую за лаконичными строками Пушкина.
Прежде всего обратимся к рапорту фельдъегеря: «Отправлен я был сего месяца 12-го числа в гор. Динабург с государственными преступниками. ..»; «Я, видя сие, наипоспешнее отправил как первого, так и тех двух...». Следовательно, арестантов было трое. «... наипоспешнее отправил как первого (по смыслу следует, что Кюхельбекера, так как Пушкин еще оставался на станции, кричал на фельдъегеря и угрожал ему. — С. К.), так и тех двух...». Значит, кроме Кюхельбекера были еще два арестанта, два свидетеля последней встречи лицейских друзей.
Можно определить также, сколько было жандармов. Обратимся к приведенному выше рапорту коменданта Кексгольмской крепости: «... Кюхельбекера, Поджио и Вадковского с нарочно присланным за ними фельдъегерем Новиковым и тремя жандармами <.. .> отправил». Следовательно, из Кексгольма в Шлиссельбург три арестанта были отправлены в сопровождении трех жандармов и фельдъегеря. Ситуация сходная: в Залазы прибыли тоже три арестанта. Значит, Пушкина и Кюхельбекера растаскивали три жандарма. Сошлемся еще на один документ, называется он «О порядке отиравления государственных преступников...». Один из пунктов этого наставления гласит: «.. .иметь при каждом преступнике одного жандарма и при каждых четырех одного фельдъегеря».33 Здесь «при каждых четырех» следует понимать как «не более». Если арестантов было менее четырех, фельдъегерь все равно посылался. А теперь вспомним еще одну фразу Пушкина из дневниковой записи: «... как вдруг подъехали четыре тройки с фельдъегерем». Это свидетельство замыкает круг поиска. При перевозке из крепости в крепость декабристов, как правило, везли каждого на отдельной тройке. Фельдъегерь имел отдельную от арестантов тройку. Следовательно, Пушкин видел, как к почтовой станции Залазы подъехали три тройки с арестантами и четвертая — фельдъегерская.
Итак, пушкинская запись, подкрепленная сведениями из других документов, позволила нам определить число участников и свидетелей встречи на станции Залазы. Это А. С. Пушкин, В. К. Кюхельбекер, фельдъегерь П. Г. Подгорный,34 три жандарма и два арестанта, ехавшие вместе с Кюхельбекером. Естественно, возникает вопрос: кто они? Ответ на этот вопрос дает найденный документ. Попутно он, расширяя границы известного нам об этой встрече, подкрепляет сделанные выше выводы. Документ адресован министру юстиции: «Осужденных Верховным уголовным судом в каторжную работу государственных преступников Василия Дивова, Василия Норова и Вильгельма Кюхельбекера государь император высочайше повелел отправить вместо каторжной работы в крепостные арестанты, первых двух — в Бобруйск, а последнего — в Динабург. Сделав о исполнении сей высочайшей воли надлежащее распоряжение,
33 ЦГИА, ф. 1286, оп. 4, 1826 г., д. 712, л. 3 об.
34 Имя и отчество фельдъегеря Подгорного установил Л. А. Черейский (см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975. С. 315).
имею честь сообщить об оной к сведению вашего сиятельства. Начальник Главного штаба барон Дибич. 14 октября 1827 года».35
Теперь, когда нам стали известны имена свидетелей последней встречи Пушкина и Кюхельбекера, уточним дату их отправления из Шлиссельбурга в Динабург. Подгорный в своем рапорте пишет: «Отправлен я был сего месяца 12-го числа в гор. Динабург...». Основываясь на свидетельстве фельдъегеря, следует учитывать, что для него путь в Динабург начинался из Петербурга, откуда он действительно убыл 12 октября. Если же учесть еще и стилистические способности Подгорного, то окажется, что он совсем не погрешил против истииы. Дату отправления фельдъегеря «с государственными преступниками» из Шлиссельбурга уточняет рапорт коменданта крепости деячурному генералу Главного штаба геперал-адъютанту Потапову от 13 октября 1827 г.: «Во исполнение предписания вашего превосходительства сего октября от 12, за № 196-м изъявленной высочайшей государя императора воли, содержащихся в Шлис-сельбургской крепости государственных преступников Дивова, Норова и Вильгельма Кюхельбекера, для доставления вместо каторжной работы в крепостные арестанты первых в Бобруйск, а последнего в Динабург. фельдъегерю Подгорному сего числа (т. е. 13 октября. — С. К.) сделаны, о чем вашему превосходительству честь имею донести».36
Итак, выявлен новый штрих в биографии А. С. Пушкина — свидетелями его последней встречи с лицейским другом В. К. Кюхельбекером были декабристы В. С. Норов и В. А. Дивов.
Василий Сергеевич Норов принадлежал к поколению декабристов, принявших участие в Отечественной войне 1812 г. Осужден он был по второму разряду. Находясь в Бобруйской крепости, В. С. Норов написал книгу «Записки о походах 1812 и 1818 годов, от Тарутинского сражения до Кульмского боя». Брат декабриста Авраам Сергеевич (впоследствии министр народного просвещения) в 1834 г. издал эту книгу (по известным причинам без имени автора). Можно предположить, что Пушкин видел книгу В. С. Норова и, возможно, даже имел в своей библиотеке, так как у него были тесные библиофильские связи с Авраамом Сергеевичем Норовым, с которым он был хорошо знаком с послелицейских лег и до конца своей жизни.37 Л. А. Черейский предполагает знакомство Пушкина и с другими членами семейства Норовых. Более того, есть глухое упоминание об отдаленном родстве Пушкина и Норовых.38 К сожалению, автор не дает ссылки на источник этого интересного сообщения. Предположение же Л. А. Черейского подтверждается. Недавно было-опубликовано ранее неизвестное письмо брата В. С. Норова Александра, в котором он пишет А. И. Кошелеву о своей встрече и беседе с Пушкиным на концерте немецкого виолончелиста Б. Ромберга в Москве.3*
35 ЦГИА, ф. 1405, он. 534, д. 61, л. 2.
36 ЦГАОР, ф. 98, он. 1, д. 140, л. 9.
37 См.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 279; Керн А. П. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1974. С. 41; Кунин В. В. Библиофилы пушкинской поры. М., 1979 (по указателю).
38 См.: Кунин В. В. Библиофилы пушкинской поры. С. 64.
39 См.: Элъзон М. Д. Две даты к биографии Пушкина//Временник Пушкинской комиссии. 1981. Л., 1985. С. 135.
6 Временник, вып. 22 81
Контакты Пушкина с А. С. Норовым и другими членами этой семьи дают основание предполагать и его знакомство с В. С. Норовым.
В Бобруйске Норов находился до марта 1835 г., затем он — рядовой (3-го Черноморского батальона. На Кавказе Норов встречается с другими сосланными туда декабристами. В одном из писем с Кавказа он сообщал: «Признаюсь, что я шел в бой за дело, которое было мне совершенно чуждо <.. .> Я был тем более далек от того, чтобы считать черкесов своими врагами <... > Я всегда восторгался их героическим сопротивлением».40 От службы Норов уволен в январе 1838 г. Первое время он жил в имении отца с. Надеждино Дмитровского уезда Московской губернии. Отец декабриста — Сергей Александрович Норов. JI. А. Черейский называет С. А. Норова родственником Авраама Сергеевича Норова, что недостаточно конкретно.41 Позднее В. С. Норов переселился в Ревель, где и умер 10 декабря 1853 г.42
Василий Абрамович Дивов, мичман Гвардейского морского экипажа, принадлежал к революционно настроенному декабристскому обществу, созданному в Гвардейском морском экипаже.43 На Сенатской площади мичман Дивов проявил мужество и хладнокровие. Арестованный на следующий день после восстания, первые показания он дал только в конце января 1826 г.44 Затем под влиянием священника Дивов дал откровенные показания, навредившие многим его товарищам. Отвечая на вопрос Следственной комиссии: «Откуда заимствовали вы свободный образ мысли?», Дивов написал: «От сочинений рукописных, оные были свободные стихотворения Пушкина и Рылеева».45 Интерес к поэзии у Дивова был устойчивый — В. С. Норов писал из Бобруйской крепости своей матери, чтобы она прислала Дивову «книги по русской поэзии». Сообщал ей Норов и о том, что жить Дивову трудно, так как родные забыли его, и просил послать Дивову «еще 300 рублей», якобы от его московских родственников.46 Знал о тяжелом материальном положении Дивова и Кюхельбекер. Рассчитывая, что Пушкин издаст его поэму «Зоровавель», он в ппсьме к сестре от 22 июля 1832 г. просит гонорар за эту поэму распределить .между его братом Михаилом и Дивовым.47
Осужденный по первому разряду, Дивов лишь в начале 1840 г. из одиночной камеры Бобруйской крепости был переведен в действующую армию на Кавказ. Но солдатская лямка была ему уже непосильна, так как сырость крепостных казематов основательно подорвала его здоровье. То-варпщи-декабристы, находившиеся в то время на Кавказе, всячески старались помочь ему, но их усилия оказались тщетными, и 9 февраля 1842 г. Дивов умер.48
С. Н. Кормов
40 Двидзария Г. А. Декабристы в Абхазии. Сухуми, 1970. С. 38.
41 Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 279.
42 ВД. Т. VIII. С. 365.
43 См.: Шешип А. Б. Декабристское общество в Гвардейском морском экипаже // Исторические записки. М., 1975. Т. 96. С. 107, 111, 115 и след.
44 ВД. Т. XIV. С. 293—297.
45 Там же. С. 307.
46 Русский архив. 1900. № 2. С. 30.
47 Кюхельбекер В. К. Лирика и поэмы. Д., 1939. Т. 1. С. XIV.
48 ВД. Т. XIII. С. 313.
