CC BY
69
УДК 821.512.141.09
НОВОЕ И ТРАДИЦИОННОЕ В ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОЗЕ © Р. Х. Илишева
Башкирский государственный университет, Стерлитамакский филиал Россия, Республика Башкортостан, 453103 г. Стерлитамак, пр. Ленина, 49.
Тел.: +7 (3473) 43 53 94.
E-mail: r-hakimovna@yandex.ru
Исследуется эволюция развития башкирской документальной прозы, в частности башкирской повести. Документальная хроника рассматривается как первый этап формирования исторической и документальной прозы. Автор характеризует особенности развития и функционирования башкирской документальной повести.
Ключевые слова: публицистика, башкирская документальная повесть, хроника, историко-революционный роман, повесть.
Исследователи башкирской литературы рассматривают хронику как некий этап, который вынуждены были пройти писатели-романисты 20-30-х гг., чтобы прийти к вершинам реалистического освещения действительности. Так, А. Вахитов называет этот переходный период «от хроникальной описа-тельности к художественному изображению». Документальную мемуаристику 30-х гг. [1, с. 89]. Р. Баимов считает первым этапом формирования историко-революционного романа [2, с. 19]. Таким образом, признается такая закономерность тенденции в литературе, в которой хроника явилась первым опытом реалистического изображения действительности. Построение романов «Красногвардейцы», «Красноармейцы» А. Тагирова, «Кровь» Д. Юлтыя, основанных на отрывочных документальных фактах, А. Вахитов объясняет отсутствием литературного опыта, неумением охватить воедино все огромное пространство событий и времени.
То обстоятельство, что башкирской литературе в ее сложный период освоения нового метода пришла на помощь документальная хроника, говорит о ее значительных возможностях. Исследователи, вовлекая в анализ документально-реалистическую прозу, стремились выхватить в ней тонкости освоения реалистических навыков письма, не придав значения собственной ценности документа в эстетической природе произведения. Здесь мы сталкиваемся с вопросом о целостном, системном подходе к художественному произведению. Вычленив его отдельные уровни, чтобы яснее показать моменты перехода от документальной хроники к художественному изображению, ученые предложили «расчлененную» модель изучения указанных романов. В связи с этим, по нашему мнению, возникает необходимость возврата к историкобиографическим романам 30-х гг. как к истокам формирования историко-документальной прозы в башкирской литературе. При этом на первый план необходимо выдвинуть ценностный подход в вопросе о роли документа в произведении.
Итак, лицо исторической, историко-революционной, современной хроники - наличие в ней документально выверенных фактов. Это меняет
структуру сюжета. Она в большинстве случаев тяготеет к хроникальности, описательности; другими словами, исследование художника-реалиста идет по линии выявления событийных связей в истории, это, в конечном счете, должно составить целостную картину о ней. Выходит, хроникальность сюжета -одно из закономерных проявлений особенностей жанра.
Допустим, фрагментарность, «стихия» эпизодов и фактов - не лучший удел «Солдатов»
А.Т агирова. Но было бы неправильным считать это «последствием документальности повествования, подменой истинного историзма от-рывочными документальными фактами». Думается, дело не только в отсутствии художественности в построении сюжета, в концепции характера. Не связано ли это и со схематичным отношением к подбору документально-исторических фактов из жизни героя? В конечном счете оно ставит проблему взаимоотношений автора и документа в художественном произведении. В этом случае причина схематичности первых документально-исторических романов просматривается немного в ином ракурсе. Это первое, что необходимо отметить об истоках документального письма в башкирской литературе. Несколько слов о проблеме, касающейся взаимоотношений документа и автора-рассказчика. Многие годы она трактовалась однозначно, как лазейка к фрагментарности. Во-первых, документ в первых романах башкирской литературы сыграл в некотором смысле роль буфера между неопытностью литературы и необходимостью овладеть навыками реалистического искусства. В этом его заслуга и спасение. Во-вторых, несправедливо рассматривать присутствие документальных фактов как изьян, ведущий к некой статичности изображения. На наш взгляд, это связано с методом их подбора, который зачастую диктуется волей автора, его всевластием в акцентировке тех или иных событий, идеологическими взглядами. Таким образом, в самих истоках освоения эпического мышления возникла проблема взаимоотношений художника и действительности, правды и вымысла. Особо отчетливо она вырисовывалась в документально-исторических романах.
418
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
Итак, говоря о произведениях, в которых неизменно участвуют документы, биографические факты, мы сталкиваемся с проблемой преломления действительности в творчестве художника.
В произведениях, главным критерием которых является хроникальность в смысле логической последовательности изложения исторических фактов, подлинных событий истории человека (биографических, мемуарных), истории времени (документальных, историко-документальных и т.д.) точка зрения автора в оценке событий, мнений, позиций существует всегда. Потому, как от него зависит порядок отбора и освещения тех или иных сторон явления, событий, качеств характера. В этом отношении автор свободен в своих действиях. Но свобода эта ограничена, ибо выбор событий по горизонтали, т.е. по хронике, все же предполагает строгую историческую правду. Другое дело - творческое усвоение действительности по вертикали - по логике последовательного достижения глубины отдельных фактов из этой цепи. Тут проникновение писательского взгляда в толщу действительности ведет его к органичному соединению правды с вымыслом, так как осмысливание фактов, предложение оригинальной версии того или иного значительного события изображаемой действительности - это из области желаний и способностей автора. Писатели по-разному используют эти возможности. Обращаясь к прошлому, они часто находят в нем тему для военно-патриотического воспитания молодежи: например, В. Исхаков в повестях «Здравствуй, генерал!», «Кунгурский мальчик» (1990) в доступной форме для юного читателя повествует о судьбе известных революционеров Я. Чанышева и М. Вахитова. В этой же тематике написаны повести Р. Уметбаева «Генерал Кусимов» (1990), Р. Алферова «Юность Шагита» (1989), Я. Хамматова «Подвиг» (1989), Р. Хажиева «Беркут из высоких Татр» (1981), в которых на основе документальных фактов создаются образы таких известных исторических лиц, как Тагир Кусимов, Шагит Худайбер-дин, Вафа Ахмадуллин и др.
Публицистичностью, проникновенностью в духовную жизнь тружеников нашей современности отличаются повести А. Абдуллина «Белое молоко» (1990), «Все начинается с человека» Р. Хакимова. Повесть А. Чаныша «В глубине сердца» (1987) по характеру изложения близка к мемуарам.
В документально-реалистической прозе более конкретно, чем в любом другом художественном произведении, вырисовывается отношение автора к изображаемому предмету. Он может выбрать историю отдельной личности, отражая время в узком пространстве (биографические, мемуарные повести), или же яснее представить обратную связь истории с конкретной личностью (историкобиографические, историко-документальные повести). При этом создается образ времени и истории какого-либо этапа развития общества, на котором
судьба отдельной личности видится как комплекс определенных качеств, присущих изображаемому моменту истории.
В. Исхаков в повести «Мальчик из Кунгура», создавая образ М. Вахитова, ограничивается периодом становления его духовных качеств, необходимых борцу. Как видно, писателя отдельные биографические детали интересуют больше, чем какие-либо другие события.
Принцип документально-реалистической прозы, где изображение событий из жизни героя заменяется действием внутренним, психологическим, для современных повестей имеет нарастающую тенденцию. Изображая не подтвержденные ничем внутренние переживания, мысли документального лица, писатель опирается главным образом на собственную фантазию. Это, по существу, влияние той большой литературы, основополагающим моментом развития которой стало пристальное внимание к духовному миру героя.
Однако главным признаком документальнохудожественной хроники является наличие в ней мощного аккумулятора информации, будь то история одного события, личности, определенного периода времени и т.д. Автор документальной прозы всегда имеет перед собой тот или иной социальный, психологический стереотип, четче выделенный, чем в обычном художественном произведении. Например, создавая художественные портреты генерала Кусимова (Р. Уметбаев), Акмуллы, Ш. Бабича (Г. Шафиков), авторы исходили из более или менее конкретных фактов, лишь «домысливая» недостающие детали, художественная обработка которых может занимать большую часть в структуре произведения. Например, такое наблюдается в исторических романах А. Хакимова («Кожаная шкатулка», Плач домбры», Б. Рафикова «В ожидании конца света») и др. В исторических повестях Г. Хусаинова также сильна роль вымысла автора.
Но причинно-следственная обусловленность в целом остается верной логике развития событий в истории. Автор может предложить свою художественно обработанную версию, но только в пределах определенной исторической аргументации. Это -основное условие создания исторического произведения. Таким образом, два важных момента определяют структуру документально- исторической хроники:
1. Историческая дистанция.
2. Завершенность общественно-смыслового периода.
Они предопределяют авторский подход к конкретно-историческому факту, документу, фольклорной информации и т.д., создают фон для относительно свободной или несвободной трактовки исторического события.
При небольшой величине исторической дистанции между автором и изображаемым материалом, незавершенности общественно-смысловых,
социальных связей мы имеем дело с произведением, относящимся к недавнему прошлому. Такое произведение в структурном плане близко к мемуарному, биографическому. При этом сильно тяготение автора к конкретно-историческому. В ряде таких повестей представлены личные воспоминания, дневниковые, путевые заметки, которые обогащают жанровую форму лирическими, философскими вкраплениями. Эти повести о современнике и о себе - первоначальный этап изучения жизни. Начавшись с полудневниковых записей («Кровь» Д. Юлтыя, «Солдаты» А. Тагирова), документальная хроника актуальна по сей день и имеет перспективу развития.
Современная литература дает немало примеров такого рода, например: повести автобиографического характера М. Карима «Вехи жизни», М. Каримова «Все прошло в один миг», И. Абдуллина «Перевал за перевалом», Т. Гиниатуллина «Что за горизонтом», М. Гали «Слушал твою песню, море» и т.д.
Чтобы удержаться на поверхности, т.е. иметь собственно-художественный вес, произведения этого ряда должны представить оригинальный материал, несколько отличный по тем или иным параметрам от обыденности, либо отличаться своеобразными перипетиями жизненных путей (авто- и биографические повести), яркими суждениями о действительности (дневники, путевые заметки). По характеру организации материала они тяготеют к хроникальной описательности, хотя наблюдается и противоположная тенденция. Фрагментарность, свободный выбор тех или иных событий определяет повесть М. Карима «Вехи жизни», личные воспоминания М. Каримова («Все прошло в один миг») представлены в новеллах. Обобщающей основой путевых заметок М. Гали в повести «Слушал твою песню, море» являются глубокие раздумья о судьбах человечества, о высоком предназначении искусства.
В автобиографической, биографической повести, создавшейся в условиях меняющихся связей в социальной среде, всегда присутствует элемент субъективности, что сближает ее позиции с лирическими повестями. Иногда это может граничить с исповедальностью, что случилось с повестью Т. Гиниатуллина «Что за горизонтом». Пожалуй,
более откровенного разговора башкирская повесть еще не знала. Обнародование самых сокровенных и тайных сторон в жизни героя многим показалось граничащим с чем-то непристойным, неприятным. Тем не менее это создает определенный стилевой ключ изложения, условное название которого в литературоведении - «лирический». Хочется отграничить это от настроения писателя. Автор не только не лиричен, но суров, беспощаден до конца. Не всякий осмелился бы написать о себе такие строки, как: «Когда я попал в психушку, я понял, что побежден, и успокоился». Или «на фронте я убил двух немцев. Нам всегда хотелось убивать». Подобного рода моментов, играющих роль некоторого катализатора, много, что определяет стиль и подход автора к своему материалу. Тут нет жалости ни к себе, ни к другим. Очевидно, подобный анализ интересен и в социальном, и психологическом плане.
В биографических повестях авторские позиции несколько ослаблены в пользу обостренного внимания к изображаемому объекту, иногда могут себя и не обнаружить. Комментарии к реальным фактам из жизни героя - явление нередкое. Такую форму общения выбрал Р. Уметбаев в повести «Генерал Кусимов». Читатели тепло восприняли повесть. Построив сюжет в строгом соответствии с исторической действительностью, писатель не отрывает героя от конкретных социальных условий, в которых формировался характер, бойкий ум, сила генерала Кусимова. В повести нет мудреных идейно-смысловых линий. Автор подходит к судьбе героя с точки зрения основных событий в его жизни, оставляя право оценки тех или иных противоречий в поведении, во взглядах генерала читателю. Это действительно хроника жизни отдельного человека, представляющая вторую, традиционную сторону развития биографической повести.
В жанровом и стилевом разнообразии башкирской прозы заметную роль играет документальная проза.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вахитов А. Жанр и стиль в башкирской прозе. Уфа, 1982.
С. 89.
2. Баимов Р. Башкирский историко-революционный роман.
Уфа, 1980. С. 19.
Поступила в редакцию 12.04.2013 г.
