CC BY
107
НОВЕЙШАЯ АЛТАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЖАНРЕ И СТИЛЕ
В статье «Нас отравившая свобода» писатель и публицист Петр Ткаченко отмечает: «...Наша литература иссякла, пора заменить ее научным видением мира». Далее, задаваясь вопросом, есть ли литературно-художественный процесс в русской литературе, он точно определяет тематику новейшей литературы. По его мнению, на смену производственной и военной темам пришла «тема веры». «Писатели, забросив литературу, обратились к Церкви» [Ткаченко, 2014, с. 17]. Эта тема вечная, она была и будет в литературе. Возможно, современные писатели восполняют семидесятилетний пробел, вызванный ее отсутствием в русской литературе. Производственную же тему нынче заменила история олигархов, предпринимателей, охранников и т.п.
Что касается военной темы, то она затронута в произведениях Сергея Адлыкова («Белая кобра»), Д. Каинчина («Чеченец»), А. Тадинова и др. Правда, в современной литературе Горного Алтая эта тема звучит как армейская. В своих рассказах писатели ставят проблему войны и мира, жизни и смерти человека, его судьбы. К примеру, в рассказе «Реквием по невинным» молодые призывники, не постигая смысла понятий «свое» и «чужое», участвуют в кровопролитной войне. В результате погибает восемнадцатилетний солдат, и писатель показывает его лежащим с отрубленной головой. У гроба юного солдата стоит его друг и размышляет о бессмысленности этой резни. А каково их родителям, потерявшим своих любимых сыновей: одинокой матери из Саратова или пастуху из Киргизии!?
В 90-е годы в алтайской литературе действительно превалировала духовная литература, но это было временное явление. Как известно, рубеж двух веков ознаменовался появлением ярких исторических романов в литературах сибирского региона. Авторами их явились уважаемые личности, такие как
A. Адаров, К. Телесов, Д. Каинчин - в алтайской литературе; И. Гоголев,
B. Яковлев-Далан - в якутской; К.Э. Кудажи, М. Кенин-Лопсан, Э. Донгак - в тувинской и т.д. Причем появились не только социально-бытовые, но и философские романы. Об этом написаны научные статьи, монографии литературоведов А. Мыреевой, С. Комбу, Н. Майнагашевой, Л. Челтыгмашевой, Н. Киндиковой и др. [Мыреева, 2014; Комбу, 2013; Майнагашева, 2014; Чел-тыгмашева, 2014; Киндикова, 2014; Дугаров, 2000; Мижит, 2011; Суразаков, 2011; Харлампьева, 1980; Ахпашева, 2000].
В последние годы в литературах тюркских народов Сибири действительно образовался вакуум: старшее поколение (живые классики) ушло из жизни, новое не осмелилось выйти на сцену. Связующим звеном между старшим и новым поколением выступили отдельные творческие личности со своим особым философским отношением к поэзии, жизни, человеку. Это Баир Дугаров в
бурятской литературе, Эдуард Мижит в Туве, Наталья Ахпашева в Хакасии, Наталья Харлампьева в Якутске, А. Суразаков на Алтае и другие [Современный роман..., 2014].
Те, кто заявил о себе в литературе в последнее десятилетие, оказались людьми зрелыми, надежными, с большим опытом жизни. Это, к примеру, В. Бахмутов, С. Адлыков, В. Кертешев, А. Тадинов, Р. Тодошев, Мария Аны-шева, Зоя (Толунай) Топчина, Нина (Дергелей) Унукова, Алтын-Ай Олчонова-Сартакова, Айгуль Майманова, Айгуль Тайтова и многие другие. Как видно, в первое десятилетие нового века в литературах сибирского региона появились новые имена и свежие произведения, достойные литературоведческого анализа. Мы остановимся на жанрово-стилевых исканиях новейшей алтайской литературы. Жанр рассматривается нами на уровне тематики, проблематики, образности, композиции, стилевых приемов.
Жанрово-стилевое направление литературоведческих исследований развивается в последние годы на материале хакасской, тувинской, якутской литературы. Не осталось в стороне и алтайское литературоведение. Сложность изучения новейшей алтайской литературы заключается в том, что произведения молодых авторов не переведены на русский язык, авторы пишут только на родном - алтайском - языке, исключение составляют произведения Нины (Дергелей) Унуковой. Ее повесть «Жизнь-океан» (роман, по определению автора) частично рассмотрена нами в книге «Статьи об алтайской литературе» (2010), поэтому обратимся ко второму произведению автора, изданному на русском языке в 2013 году. Это роман «Аячи - улыбка бога» (2013), посвященный судьбе своей матери.
Насколько правдива картина, изображенная в нем, судить читателям, нам хотелось бы обратить внимание на ее жанровые и художественные особенности. В событийном плане ничего необычного нет: в произведении изображены события военных и послевоенных лет в тылу, причем автор озаглавил каждый эпизод и описал один из случаев в долгой судьбе героини.
Книга названа по имени главной героини повести - Аячи. Сразу заметим, что автор мыслит по-алтайски. В русском варианте это название прозвучало бы как «Божественная улыбка Айачи». Дело в том, что имя человека имеет определенный смысл (как, например, Элес - «мгновение», Мерген - «меткий, ловкий» и т.д.) и обычно образовано с помощью аффикса - чы (как, например, Куйка + чы, Айа + чы, Сырга + чы и т.д.). А в русской транскрипции звучит действительно как «Аячи», хотя смысл слова теряется. Ориентируясь на русскоязычного читателя, Н. Унукова постаралась передать художественную мысль произведения по-русски, и это ей удалось.
Однако трактовка жанровой принадлежности произведения противоречива. Возможно, большой охват времени, множество действующих лиц, событийный ряд позволили определить его как роман. На самом деле автор хронологически прослеживает судьбу лишь одной героини, жизнь почти только одной семьи. В этом смысле в романе отсутствует фабула, причинно-следственная связь между событиями, произведению не хватает взаимопереплетений судеб, связи, взаимосвязи героев, психологического раскрытия характеров и т.д. А самое главное - заметно отсутствие романного мышления.
Речь идет в основном о судьбе одной женщины, нет «внутреннего человека», говоря словами писателя Александра Кабакова, «бытийственного погружения» в текст (цит. по: [Ахундова, 2015]). В начале повествования упоминается жизнь матери Аячи, в эпизодах раскрыты судьбы ее братьев и детей. Для романного мышления недостаточно событийности изображения действительности, нужны типизация героев, раскрытие характеров, индивидуализация художественной речи персонажей и т.п.
Тем не менее, Нина Унукова достойно представила на суд читателя свое первое произведение на русском языке в жанре повести. Поводом этому послужили, во-первых, житейский опыт, отличное знание судьбы своих героев; во-вторых, желание поведать о жизни алтайцев на примере судьбы одной семьи, событиях восьмидесятилетней давности. Заметим все же, что автор недостаточно отличает действительность от художественного вымысла. Одно дело - описать жизнь такою, какая она есть или была, другое - запечатлеть ее художественными средствами литературы - не зеркально, а поэтически отразить действительность.
В целом, Н. Унуковой удалось показать героический труд таких неприметных женщин-матерей в военные и послевоенные годы ХХ века, как Куйка-чи и Аячи с ее братьями и сестрами, своими и чужими детьми. Здесь имеются в виду двойняшки мужа от другой женщины. При родах Аячи потеряла своего ребенка, но усыновила и удочерила детей соседки по палате, точнее, сожительницы мужа. И лишь в предсмертные часы она призналась мужу, что двойняшки были для нее приемными. Главная героиня, рано осиротев, выживает со своими братьями самостоятельно. Все время их сопровождает жизнь и смерть. Преодолев голод и холод, они выжили, вышли в люди. В этом Высокий смысл этой повести.
Рассказы «Надежда» и «Неожиданная встреча» (2010) Айгуль Тайтовой в тематическом плане перекликаются с повестью азербайджанского прозаика Мензера Ниярлы «Глаза, полные ожидания» (2014) (перевод на русский язык М. Гусейнзаде). В упомянутых произведениях поднимается вопрос взаимоотношения родителей и детей, причем не отцов и детей, как было в традиционной литературе, а, именно матерей и их «воспитанников», своих и чужих. Так, в рассказе «Надежда» («Ижемди») Айгуль Тайтовой мать ждет возвращения в родное село единственного сына. Но он почему-то не приезжает и не забирает ее. Тогда она опускается так, что пропивает последние сбережения, даже поленницу для отопления своей избушки. И только через год сын забирает к себе в город больную мать.
В повести азербайджанского прозаика Мензер Ниярлы мать по имени Туту Керамзаде на старости лет оказалась «ненужной» собственным детям: двум родным и одному приемному. А она все время надеется, что кто-нибудь из них заглянет в ее коммуналку, она мечтает увидеть своих детей. Не случайно название повести переводится как «глаза, полные ожидания». Мать задается вопросами, почему ее дети стали «совсем чужими», почему «сердце собственного сына превратилось в камень»? Отчего отдалились от нее собственные дети? Ведь жили они в достатке, ни в чем не нуждались. В чем она виновата? Отвечая на эти вопросы, автор показывает судьбу героини почти с ранних лет:
как ее отца незаконно обвинили и арестовали, как она росла без родителей, как познакомилась с будущим мужем по имени Салеха, как после смерти мужа воспитывала детей. Как, не теряя надежды, ждала дома своих детей: дочь Вах-ру и сына Таира. Но они не приехали, и ее, беспомощную, определили в дом престарелых. Только благодаря «пытливой» журналистке о матери троих детей узнал ее приемный сын Тофик. Заметим, не дочь и сын, а сын мужа от первого брака, которого воспитала Туту Керамзаде. После недолгих раздумий он привез мачеху в свой дом «из холодной палаты дома престарелых».
Повесть Мензер Ниярлы интересна постановкой проблемы, психологизмом, подчас «перебиваемым» публицистичностью, о чем, например, свидетельствуют оценочные эпитеты в адрес детей: дети стали «подлыми», «эгоистами», «неравнодушными» и т.п. Главное для автора - показать переплетения событий и судеб.
В рассказе «Дай мне руку, добрый земляк» («Колын берзен, кару дерле-жим») Марины Анышевой описаны достоинства и недостатки современной жизни. Технический прогресс вторгается в жизнь людей. В настоящее время все под рукой: сотовый телефон, телевизор, интернет, планшет и т.д. Годами, месяцами, неделями, днями можно не встречаться, только разговаривая по телефону, общаясь по интернету. Однако, по мысли автора, в современном мире человек теряет свои человеческие качества: доброту, милосердие, взаимопонимание. Забываются алтайские обычаи: люди перестали ходить в гости друг к другу, общаться друг с другом, поддерживать родственные связи, все глубже непонимание между поколениями. Все это показано в рассказе М. Анышевой «Дай мне руку, добрый земляк». При встрече друзья или знакомые обязательно протягивают друг другу руку для приветствия. Этот ритуал нынче теряет свою силу. Вспоминая родное село, автор подчеркивает, что раньше люди смотрели друг другу в глаза, без слов определяли состояние собеседника, его самочувствие, чувства и мысли. Нынче молодежь самодостаточна в материальном плане, но не в духовном, им нет дела до стариков, а также до истории и культуры своего народа. Человек закрыт, замкнут в самом себе. Он действует сам по себе.
В связи с этим вспомним рассказ Владимира Бахмутова «Суицид». Композиционно рассказ начинается с конца событий: «В середине большого автомобильного моста, свесив ноги в пустоту и вглядываясь в бурный поток с проносившимися льдинами, сидел мальчишка лет пятнадцати. Река завораживала его, покоряла своей силой и мощью.
Водители проезжающих по мосту машин за ограждением видеть мальчишку не могли, и никто не мешал ему вспоминать трудную и совсем еще короткую жизнь. Яркие вспышки фар выхватывали из темноты мостовые ограждения, контуры берегов, но все это было где-то там, в другом мире. А здесь на пешеходной дорожке - он и бурлящий поток внизу».
Понятно, чем закончится эта трагическая история. Однако автор пытается заглянуть в душу ребенка и показать причину страданий, подтолкнувших его к этому поступку. Главный герой рассказа пятнадцатилетний Максим -«сирота» при живых родителях. Отца он не помнит, а мать, «прихватив с собой шестилетнюю дочь, ушла из дома год назад». Юноша жил в деревне с братом
Петькой, старший - Николай - отбывал наказание в местах не столь отдаленных. Его осудили на десять лет за то, что тот кого-то «пырнул ножом в пьяной драке». Такова драма многих современных семей. При помощи особых приемов автор передает безвыходность ситуации, вылившейся для подростка в настоящую трагедию.
С этой целью В. Бахмутов использует точные, емкие слова и выражения: мысль «...оттолкнуться руками и полететь в бурный поток, выбраться из которого уже не удастся, пришла само собой». Хотя в горестных размышлениях Максима прослеживалась перспектива. Он хотел жить, но его мечтам не суждено было осуществиться. К трагической гибели подтолкнули его чужие, сытые и алчные люди, в том числе и глава администрации.
Вся драма современной жизни, так называемая трагедия маленького человека, заключена в концовке рассказа: «Страшно не было, нет. Было загадочно и суматошно.». Пропал человек без имени и отчества. Данное произведение берет за душу. Автор заставляет читателя задуматься о жизни, оглянуться вокруг, поднять глаза к небу и вспомнить о родных и близких, о том, что каждому из нас может потребоваться помощь. Печально, когда в такой момент нам некому протянуть руку и подставить свое плечо. Сегодня продается все и не только недвижимость, но и душа, совесть. Страшно то, что рушатся семейные устои, национальные традиции, родственные отношения между людьми.
В рассказе Зои Топчиной «Появились бы у меня крылья...» («Канатту болзом мен.») нарисована семейная драма, точнее, трагедия одной женщины. Дело в том, что муж и сын ее - беспробудные пьяницы. От этого на глазах у односельчан рушится семья, дом, очаг. От этой безысходности Толоно, главная героиня рассказа, женщина пятидесяти лет, мечтает о том, как бы «оторваться от них», от собственного мужа и сына, говоря словами автора, «появились бы крылья, то улетела бы куда-нибудь далеко, далеко, высоко-высоко, где их нет». К великому сожалению, она не может улететь, так как на одном крыле сидит муж, на другом - сын. Вот и не может женщина-мать поднять этот груз, тяжесть собственной судьбы.
Когда-то, когда ей было 4 года, Толоно в первый раз мечтала убежать от своих сварливых родителей, нынче она готова убежать от своего вечно пьяного мужа, от собственного сына, которого носила 9 месяцев в утробе.
Рассказ Зои Топчиной построен на проклятиях матери, песне-плаче о непутевом сыне, о живом муже и, наконец, о себе самой, точнее, о собственном существовании. Она не хочет смерти близких, наоборот - все время оберегает их. Во всем этом чувствуется жертвенность матери.
Песня первая. «День и ночь, не зная покоя, вырастила тебя, сынок. Белым молоком вскормила тебя, сынок. Как же ты мог заменить ее на «зеленый яд»? Откуда на языке у тебя матерщиные слова? Трезвым ты кажешься добрым человеком, в пьяном виде ты неузнаваем. А главное, стирается человеческая память. За что же мне такое наказание?
Вторая песня-плач матери: «Муж мой, ненаглядный! В молодые годы вышла я замуж за тебя, поверила я твоим ласковым словам, желаниям создать семью. Словно чистая роса в предрассветное утро, расстелилась я на твоем пути, не поверив в унижения, а поверив в счастье семейное. Глаза мои лучи-
стые, словно звездочки на небе, погасли раньше времени, волосы мои, словно темная ночь, поседели раньше срока. Что с тобой, муженек дорогой. Уши твои оглохли, душа твоя закрыта наглухо. Приподнял бы ты голову свою от бутылки, подумал бы о судьбе своей. За что же мне такое наказание?»
Песня третья. «Мечтая о замужестве, о семейном очаге я вышла за тебя замуж безотказно, но не ожидала такого исхода. Чем с ребенком оказаться в такой ситуации, лучше осталась бы одинокой. Чем каждый день быть с мокрыми глазами, лучше не видели бы мои глаза тебя таким. К чему мне быть замужней, быть семейной? На что я надеюсь, чего я ожидаю? За что же я наказана?» (Перевено нами. - Н.К.).
Толоно осознает собственную беспомощность, признает свои ошибки. Она все время остерегалась того, как бы отец с сыном не умертвили друг друга («Учту-мусту неме тутпазын деп корулаган» - «Как бы они не взялись за острые предметы»). Точнее, она все время стояла как перегородка между мужем и сыном. Она все позволяла мужу и сыну, но никто не воспрепятствовал их действиям. Вседозволенность привела их к такому исходу.
Свою жизнь она, Толоно, сравнивает, говоря словами автора, «с пустой душой», «мертвой тенью». Проклиная всех, в том числе себя, Толоно задается вопросами: за что она наказана? За какие грехи бог ее так наказывает?
В рассказе нет прямого ответа. Читатель лишь осознает мягкотелость, беспомощность, драматизм главной героини рассказа по имени Толоно. Она оказалась жертвой собственной судьбы, рабыней двух взрослых мужчин. И вряд ли что изменится в их жизни, род их заканчивается на этом. В этом драматизм произведения. Другими словами, в рассказе «Появились бы крылья...» Зои Топчиной ярко, выпукло показана драма одной семьи, трагичность судьбы женщины, вынужденная жертвенность матери в условиях, когда мужчины перестают управлять хозяйством, домом, детьми.
В других своих рассказах Зоя Топчина раскрывает мужскую и женскую любовь (рассказы «Вторая жизнь» и «Мечтала любить»). Во втором рассказе раскрыта тайная любовь замужней женщины. У нее есть муж Курдаш и дети. Но так получилось, что она влюбилась в мужчину в зрелом возрасте. Любовь вспыхнула молниеносно, но не угасла, жила в ней, озаряла ее душу. Но она не смогла перешагнуть обычаи и традиции алтайского народа. По ее твердому убеждению, она не сможет так просто оставить собственную семью, очаг, дом. Ей остается примириться со своей судьбой, тайно храня в себе свою запоздалую любовь.
Название рассказа «Вторая жизнь» звучит интригующе. Первая половина жизни Коргы, главного героя, была ничем не привлекательна. Но вот однажды в его село переехала голубоглазая женщина с маленьким сыном и поселилась прямо по соседству.
Переселенцы нарушили привычный покой героя рассказа, его размеренную жизнь, а затем как-то незаметно втянули его в другую жизнь, заинтересовали своей судьбой, в которую он был погружен с утра до вечера, день за днем, год за годом. Он вдруг всем телом, «всем нутром» почувствовал другую жизнь. В нем постепенно проснулось человеческое сострадание, сочувствие и, наконец, поздняя любовь.
Мастерство автора увлекает читателя. Интересна и авторская позиция: взгляд со стороны и изнутри. З. Топчина показывает постепенность втягивания героя в новую жизнь. Сначала Коргы только думает о соседях, затем начинает размышлять и проговаривать свои мысли в одиночестве: «Ты одинока, я одинок, давай вместе проживать. Я буду отцом для твоего ребенка - сломаем перегородку наших домов» («Сен ]аныскан, мен ]аныс, кожо ]уртаак, кооркийек. Баланга ада болойын - ортобыста чеденди ]емирек...» - «Ты одинока, я - один, давай поженимся, дорогая. Сыну твоему стану отцом, уберем перегородку между нашими избушками»). Далее автор разъясняет состояние своего героя: «Бу состорло карануй тунде кинчектелип уйуктайт, бу состорло эрте танда уйкудан ойгонот. Айдынып та болбойт, ундып та болбойт»: «Этими словами он мучился ночью, с этими словами он просыпался утром. Не может высказаться, не может забыть эту мысль». Через какое-то время он осмеливается высказывать свои мысли вслух. Наконец один жизненный случай свел их вместе - поход за красной ягодой. Она попросила у него лошадку, он же, в свою очередь, беспокоился из-за «норовистости» лошади. Коргы всем своим нутром почувствовал, что без этой беспомощной семьи он уже не может жить: «Коор-кийди тен кучактап-кучактап, окшоп-окшоп ийер кууни келди» («Впервые захотелось ему крепко-крепко обнять, поцеловать ее»).
С тех пор, пишет автор, между ними установилась «тайная любовь». И эта новая жизнь началась с ночных «путешествий» главного героя через забор, разделяющий их избушки. Отныне Коргы понял смысл своего существования, наконец-то он обрел смысл жизни, осознал суть семейного счастья, даже начал «эгоистически» ревновать обоих, охранять свое драгоценное «обретение»: «Чанкыр косту кооркийи ле кудели чачту балазын кемге де ]аман кордирбес», «торколо ороп ]урер», томонокко тиштетпей» ]урер» («Дорогую женщину с голубыми глазами и мальчика со светлыми волосами никогда он не даст в обиду никому, «заверну в шелк, даже комар не укусит»). Заметим, что автор оберегает своего героя, с одной стороны, осуждая его одинокую жизнь, с другой -жалея, и все же она сочувствует своему герою: «Будуузинде кемзинчек Коргы андый неме эдетен болзо, Састунын суузы кайра акпай кайтсын.» («Родившемуся скромным от роду Коргы не позволено перешагнуть через себя. Он каким был, таким и останется в жизни»). Свою судьбу не перепрыгнешь.
Зоя Топчина начинает свой рассказ чуть ли не с научного определения смысла настоящей любви. Задаваясь вопросом, что такое любовь, автор пишет: «Это - озарение солнца в душе, это - иголка, проколотая прямо в сердце, это, -наконец, невыразимое человеческое чувство» и т.д. Автор словно поет особую, нежную задушевную песню, точнее, сочиняет гимн этому чувству, человеческому чувству под названием - поздняя любовь.
В целом проблема становления нового поколения стала актуальна для современной литературы. В жанровом отношении превалирует малая проза, редко кто «осмеливается» сочинять в жанре повести или романа. В год литературы хочется завершить данное исследование словами азербайджанского писателя Эльчина: «Литература не в состоянии сама по себе что-либо изменить в мире или в человеческой натуре. Но она может помочь одному человеку. А это тоже, согласитесь, немало.» (цит. по: [Ахундова, 2015]).
Подытоживая все сказанное, хотелось бы подчеркнуть, что в упомянутых рассказах четко вырисовывается образ Алтая с его городскими и сельскими жителями. Современные прозаики погружаются в мир своих героев, раскрывают их характеры, семейные проблемы, озадачивают читателей мыслями о человеке и его месте в этом мире. Они задаются единственным вопросом: как нам жить дальше в век современной науки и техники? Сохранит ли человек свои человеческие качества в меняющемся мире?
Литература
Ахпашева Н. Кварта. Новосибирск, 2000.
Ахундова Э. Право быть самим собой // Литературная газета. 2015 (11-17 февраля).
Дугаров Б. Сутра мгновений. Улан-Удэ, 2011.
Киндикова Н.М. Литературы Сибири: опыт исследования. Горно-Алтайск, 2014.
Комбу С.С. Тувинский роман: художественное своеобразие, генезис // Развитие творческого потенциала личности и общества. Прага, 2013.
Майнагашева Н.С. К вопросу о жанрово-стилевых исканиях и актуальных проблем новейшей хакасской литературы // Актуальные проблемы исследования литературы и культуры народов Южной Сибири. Абакан, 2014.
Мижит Э. Расколотый миг. Кызыл, 2011.
Мыреева А.Н. Якутский роман 70-90-х годов ХХ века. Традиции и новации. Новосибирск, 2014.
Современный роман: идеология или философия? // Вопросы литературы. 2014.
№ 3.
Суразаков А. Древо познения. Горно-Алтайск, 2011.
Ткаченко П. Нас отравившая свобода // Литературная газета. 2014. № 17.
Харлампьева Н. Ночной полет. Якутск, 1980.
Челтыгмашева Л.В. Проблемно-тематические особенности хакасской прозы // Актуальные пролемы исследования литературы и культуры народов Южной Сибири. Абакан, 2014.
Н.М. Киндикова
