Научная статья на тему 'Новелла П. П. Муратова «Богиня»: античность и современность'

Новелла П. П. Муратова «Богиня»: античность и современность Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
190
58
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
П. П. МУРАТОВ / АНТИЧНОСТЬ / СИМВОЛ / P.P. MURATOV / ANTIQUITY / SYMBOL

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Каспирович Нина Анатольевна

Статья посвящена новелле П.П. Муратова «Богиня» (1922). Ее цель показать смыслообразующую роль оппозиции античность / современность, лежащей в основе данного произведения. Интерес писателя к судьбе античного наследия в культуре XVIII-ХХ столетий объясняется его культурфилософскими взглядами, согласно которым, античность оказывается несовместимой с современностью.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The essay is devoted to Muratov's short story The Goddess (1922). The aim is to show the specific role of opposition of the antiquity-the present, which is lying at the heart of this work. The writer's interest to the antiquity's destiny in culture of the XVIII-ХХ centuries is explaining his culturephilosophical views, where the antiquity is incompatible with the present.

Текст научной работы на тему «Новелла П. П. Муратова «Богиня»: античность и современность»

ПОЭТИКА ЛИТЕРАТУРЫ

УДК 82.09

Н. А. Каспирович1

Новелла П. П. Муратова «Богиня»: античность и современность

Статья посвящена новелле П.П. Муратова «Богиня» (1922). Ее цель -показать смыслообразующую роль оппозиции античность / современность, лежащей в основе данного произведения. Интерес писателя к судьбе античного наследия в культуре XVIII-ХХ столетий объясняется его культурфилософскими взглядами, согласно которым, античность оказывается несовместимой с современностью.

The essay is devoted to Muratov’s short story "The Goddess” (1922). The aim is to show the specific role of opposition of the antiquity-the present, which is lying at the heart of this work. The writer’s interest to the antiquity’s destiny in culture of the XVIII-ХХ centuries is explaining his culture- philosophical views, where the antiquity is incompatible with the present.

Ключевые слова: П. П. Муратов, античность, символ.

Key words: P.P. Muratov, antiquity, symbol.

Наследие Древней Греции и Рима «на протяжении почти двух тысячелетий составляло атмосферу, почву и инвентарь европейской культуры» [4: 11]. Античность может быть уподоблена зеркалу, в котором каждое последующее время видело свое собственное отражение. А.Ф. Лосев утверждал, что «всякая эпоха старалась найти в античности для себя оправдание и опору» [5: 10]. Античный пласт образует устойчивое слагаемое русской культуры. В начале ХХ века античная тема становится одной из важнейших. Как писал Г.С. Кнабе, «серебряный век стремился заглянуть в темные воды античной Леты. Его изысканная, падкая на всевозможные эксперименты во всех сферах духовного бытия атмосфера несла в себе то же предчувствие близкого обвала, которое хорошо знала и поздняя античность в преддверии Рождества Христова <...>, а довременные глубины мифологии откликались в его культуре, в его творимых мифах» [2: 5]. По словам Ф.П. Федорова, «ХХ век возрождает античность как живую реальность, как предмет интенсивного духовного переживания» [9: 55].

Античность занимала П.П. Муратова и как искусствоведа, эссеиста и как прозаика, драматурга. Новелла «Богиня» непосредственно связана с его культурфилософскими раздумьями.

1 Каспирович Нина Анатольевна, ассистент, Пермский государственный педагогический университет.

Цель настоящей статьи - показать их смыслообразующую роль в данном произведении.

«Богиня» включена в цикл «Магические рассказы», дважды изданный при жизни П.П. Муратова. Анализируемое произведение вошло в обе редакции (М., 1922; Париж, 1928). Герой новеллы рассказывает о женщине, которую «одни считали обманщицей и комедианткой, тогда как другие называли богиней» [7: 538]. Она представляется недосягаемой, обитающей в некоем таинственном мире. Глаза скрываются в тени опущенных ресниц, не давая никому проникнуть в ее внутренний мир. Словно для того, чтобы подчеркнуть неземную сущность этой женщины, ни разу не звучит в новелле ее имя. Вращается она в узком кругу людей, что также усиливает ее загадочность и недоступность.

Знаковым представляется место встречи с ней главного героя, от лица которого ведется повествование. Он встречал ее «в час, когда заходило солнце, на перекрестке двух главных улиц» [7: 538]. С перекрестком ассоциируется выбор пути, шире - участи, судьбы. Перекресток может восприниматься как переход из одного пространства в другое. Не случайно в древности на перекрестках часто устанавливались алтари, памятные камни, часовни, так как считалось, что «перекрестки часто посещали духи, поэтому перекрестки стали местом поклонения, предсказаний, жертвоприношений» [См.: 11: 423; 8: 271].

Важным оказывается и время встречи героев - на закате солнца. По наблюдениям А. Ханзен-Лёве, с заходом солнца связываются представления об умирании, исчезновении: «Самотрансцендирование высочайшего накала объединяет жизнь и смерть в дионисийско-христианском акте самопожертвования, принимающем то по преимуществу космическую, то по преимуществу культовую форму» [10: 242-243]. В связи с этим стоит отметить упоминаемую далее в связи с героиней тяжело пламенеющую Венеру, опускающуюся над дымным морским горизонтом. Именно в это время начинаются таинственные служения, где героиня выступает в роли жрицы.

Очевидна параллель между героиней и древнеримской богиней любви Венерой. Как и к Венере, к этой женщине «обращались лица, полные чаяний, взоры, исполненные тревог». Героиня словно пытается стать земным воплощением возникшей из морской пены богини. В моменты первых мимолетных встреч героев ее божественный «профиль вычерчивался отчетливо, с бережностью старинного рисунка. Рука сжимала пучок гвоздик, глаза отражали зеленоватый и светлый простор неба» [7: 538]. Зеленоватый цвет неба совпадает с цветом моря, а образ Венеры связан как с водной стихией, так и с небесным светилом.

Гвоздика в классической геральдике - эмблема страсти, порыва, душевного возбуждения [11: 550]. В данном случае цветы

оказываются своеобразным сигналом герою (гвоздика выступает залогом любви в момент обручения, здесь - в момент узнавания). Причем герой не надеется быть замеченным и удивляется едва обозначенному кивку гордо посаженной головы новой богини.

Объединяет героиню с богиней любви не только тесная связь с морем. Атрибутом Венеры выступает и жемчуг, светящийся на шее героини. Этот символ света, имеющий водное происхождение, стал символом духовной мудрости и эзотерического знания, а круглая форма жемчужины обозначает совершенство. Но это также символ слез и печали, называемый астрологами «слезами тоски», считается, что он охраняет человека от мук безответной любви [8: 97-99; 11: 274-276]. Знаковым становится и упоминание приколотой к груди героини розы - традиционного символа любви. Но это слабоокрашенная роза, роняющая свои лепестки: новая богиня не обладает могуществом своих легендарных предшественниц (кровь Афродиты-Венеры после гибели ее возлюбленного Адониса окрасила белые розы в красный цвет). Отмеченная символика предвосхищает развязку рассказа: новоявленной богине Афродитой-Венерой для своего возлюбленного не стать.

Параллель с морской богиней прослеживается также в описании коляски героини, запряженной «вороными с белой звездой на лбу лошадьми». Черный лак экипажа повторяет «волнующееся море домов и колеблющиеся дома улиц». Лошадь - сложный и многогранный символ. Она воплощает импульсивность, неудержимость желаний, инстинктивные влечения, выступающие движущими факторами человеческого поведения. Лошадь посвящалась Нептуну-Посейдону, богу морей и штормов. По преданию, Нептун создал первую лошадь из скалы и иногда сам превращался в жеребца. Во многих обрядах лошадь служила символом непрерывности жизни. По древним поверьям, она знала тайны загробного мира, земли и циклы ее развития [3: 223; 1: 69; 8: 201-202]. Не случайно героиня будет названа позже «вестницей не умерших божеств» и «жрицей вечных тайн природы».

Героиня пытается «вернуть» в современный мир древние верования, «реабилитировать» их. Она становится жрицей в новом храме Нептуна. Во время служений руки героини «простирались молитвенно к божеству, сладостный голос называл первые слова таинственных литаний <...> Небо и земля переставали быть опустошенными. Одушевленным становилось движение стихий и гнев их и милость, участвующих в судьбе человека. Снималось бремя проклятий, возложенное на старый мир, и его прикрывшая, отмеченная знаком креста плита казалась отброшенной. <...> Флейта и голос сливались, всходя спиралями мелопей к усеянному звездами небу» [7: 540]. В античной традиции считалось, что музыкой создан мир. Музыка - «сила (энергия), объединяющая и упорядочивающая

вселенную, она вплетается в первоначальный хаос и творит из него космос» [11: 375]. Следовательно, новая богиня-жрица стремится преодолеть дисгармонию окружающей действительности, творя вокруг себя новый мир, тесно связанный с морем - бескрайней стихией свободы.

Мраморный бог, на которого участники этих таинственных служений смотрят с благоговением, возвышался над круглым бассейном. В свете звезд мерцали его лицо и борода, струящаяся почерневшими от времени прядями. «Темнели глаза глубокими впадинами, лукавая усмешка кривила рот, мускулистая рука сжимала трезубец» [7: 539], указывающий на власть над морем. Сила и мощь чувствуются в описании древнего божества. Рядом с повелителем морской стихии находится дельфин. Это - священное животное Посейдона и Венеры; оно выступает также посредником между миром людей и загробным миром и представляет «аллегорию спасения, понимаемого как в буквальном, так и в переносном смысле» [11: 502]. Богиня, «которая была в эту минуту властительницей наших душ, опустив в бассейн обнаженные руки, черпала пригоршни сакральной воды и осыпала нас невидимыми в свете звезд каплями» [7: 540], даря, таким образом, благословение грозного божества и надежду на спасение.

О магических возможностях богини-жрицы вспоминают во время сильнейшей засухи. Собравшиеся по условному знаку участники служений наблюдали как, та, которую они ждали, внезапно выступила из-за стволов. Как известно, деревья представляют собой олицетворение космоса (оси мира), они считаются символом жизни и смерти. Кроме того, дерево может прочитываться как символическое изображение человека, отражение «сущности двух миров», восприниматься в качестве посредника между «верхом и низом», причем во многих культурах деревья почитаются как место обитания сверхъестественных существ, поэтому в лес приходили, чтобы делать приношения богам [11: 123; 1: 69; 3: 101]. Героиня, таким образом, вновь становится посредницей, связующим звеном между мирами. Понятно также, почему к ней обращаются за помощью именно во время засухи: богиня любви была и покровительницей плодородия, а Нептуна часто считали и богом земледелия: орошая поля влагой, он содействовал их плодородию [1: 36; 3: 260].

Действия героини не исчерпываются мольбами, адресованными морскому богу. Ее короткий нож перерезал горло белого голубя (голубь - священная птица Афродиты [11: 460; 8: 60-61; 1: 57-58]): горячая кровь окрасила пальцы той, которая совершила жертву. Мгновенно вслед за этим разразилась небывалая гроза. «Темень стволов прорезал ослепительный блеск молнии. Удар поразил самый алтарь, где совершались служения; пролился ливень» [7: 542].

Древнее божество откликнулось на просьбу и явило людям свое могущество.

Но современный мир не способен возвратиться к античным истокам и не просто отрекается от прежних богов, но готов покарать за попытку «реанимировать» их. О жрице поползли слухи, в которых «черты действительности переплетались с самыми чудовищными выдумками»: «Влияния ее приписывали магнетической силе и ее экстазы - действию наркотических средств» [7: 543]. Богиню принимают за исчадие ада и требуют, чтобы она покинула город.

В финале герой наблюдает за ее ночным свиданием в кафе и замечает: «Все движения той, которую я видел недоступной

вестницей богов, неистовой жрицей, были теперь нежны, покорны, расплавлены простым чувством, проникнуты человеческой слабостью. Я угадывал земную любовь в ее взгляде и бедное горе в ее сердце» [7: 545]. Он обращает внимание на ее спутника, на его профиль, «изваянный фатально и резко, рукой страстей и пороков», плохо выбритое лицо с ярким ртом и опасно расставленными глазами. Герой становится свидетелем унижения богини, символом которого оказывается серебряная монета, брошенная ей ее возлюбленным. Серебряная монета в данном случае имеет целый спектр значений. Прежде всего, это оскорбительное «вознаграждение» за любовь героини. Важен здесь и металл, из которого сделана монета. Серебро (из-за его способности чернеть) символизирует «тленность человеческого существа, которое должно непрестанно бороться со своими негативными наклонностями, если желает достичь совершенства» [3: 360]. Представляется уместным здесь вспомнить и монету, вкладываемую, согласно античной мифологии, в рот умершему в качестве платы Харону за переправу через Стикс.

Итак, связанная с героиней символика формирует представление о ней как о богине античного пантеона. Она, явившаяся в мир новой Венерой, оказалась отвергнутой и обществом, и любовником. Ее прокляли все, кроме повествователя, для которого античность осталась по-прежнему «живой» реальностью. Он вслед за остальными не спешит сбрасывать богиню с пьедестала. Открывшаяся герою земная сущность богини не отменяет для него ее божественной природы.

Смысл рассказа «Богиня», как и прозы П.П. Муратова в целом, проясняет написанная им в 1922 году статья «Предвидения». В ней речь шла о современной культуре и ее отношении к наследию античности. Автор утверждал, что «культура или цивилизация будущего сложится не гуманистическая, не связанная с античностью тысячью нитей»: «Современность разрывает эти нити, кончается растянувшийся на двадцать столетий эллинистический цикл истории» [6: 101]. В жизненной истории героини рассказа - богини, обреченной на изгнание и поругание, - отчетливо прочитывается судьба

античности в современности. Позиция повествователя совпадает со взглядами автора, является художественной проекцией его культурфилософских представлений.

Список литературы

1. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. - М.: Республика, 1996.

2. Гончарова Н. От составителя // Мифологи Серебряного века: в 2 т.- М.; СПб.: Летний сад, 2003. - Т.1. - С. 5-68.

3. Жюльен Надя. Словарь символов. - Пермь-Челябинск: Урал Л.Т.Д., 2000.

4. Кнабе Г.С. Русская античность. Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. - М.: РГГУ, 2000.

5. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии / сост. А.А.Тахо-Годи. - М.: Мысль, 1993.

6. Муратов П.П. Предвидения // Шиповник. Сборник литературы и искусства. - М., 1922. - №1. - С.97-107.

7. Муратов П.П. Эгерия: Роман и новеллы из разных книг. - М.: ТЕРРА, 1997.

8. Тресиддер Дж. Словарь символов. - М.: фАиР-ПРЕСС, 2001.

9. Федоров Ф.П. Античность в русском культурном сознании конца Х!Х -начала ХХ веков // Проблемы художественного метода русской литературы конца Х!Х - начала ХХ веков. Тезисы докладов Крымской научной конференции. -Симферополь, 1990. - С. 54-56.

10. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика / пер. с нем. - СПб.: Академический проект, 2003.

11. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. - М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2005.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.