CC BY
56
ПОЭТИКА ЛИТЕРАТУРЫ
УДК 82.09
Н. А. Каспирович1
Новелла П. П. Муратова «Богиня»: античность и современность
Статья посвящена новелле П.П. Муратова «Богиня» (1922). Ее цель -показать смыслообразующую роль оппозиции античность / современность, лежащей в основе данного произведения. Интерес писателя к судьбе античного наследия в культуре XVIII-ХХ столетий объясняется его культурфилософскими взглядами, согласно которым, античность оказывается несовместимой с современностью.
The essay is devoted to Muratov’s short story "The Goddess” (1922). The aim is to show the specific role of opposition of the antiquity-the present, which is lying at the heart of this work. The writer’s interest to the antiquity’s destiny in culture of the XVIII-ХХ centuries is explaining his culture- philosophical views, where the antiquity is incompatible with the present.
Ключевые слова: П. П. Муратов, античность, символ.
Key words: P.P. Muratov, antiquity, symbol.
Наследие Древней Греции и Рима «на протяжении почти двух тысячелетий составляло атмосферу, почву и инвентарь европейской культуры» [4: 11]. Античность может быть уподоблена зеркалу, в котором каждое последующее время видело свое собственное отражение. А.Ф. Лосев утверждал, что «всякая эпоха старалась найти в античности для себя оправдание и опору» [5: 10]. Античный пласт образует устойчивое слагаемое русской культуры. В начале ХХ века античная тема становится одной из важнейших. Как писал Г.С. Кнабе, «серебряный век стремился заглянуть в темные воды античной Леты. Его изысканная, падкая на всевозможные эксперименты во всех сферах духовного бытия атмосфера несла в себе то же предчувствие близкого обвала, которое хорошо знала и поздняя античность в преддверии Рождества Христова <...>, а довременные глубины мифологии откликались в его культуре, в его творимых мифах» [2: 5]. По словам Ф.П. Федорова, «ХХ век возрождает античность как живую реальность, как предмет интенсивного духовного переживания» [9: 55].
Античность занимала П.П. Муратова и как искусствоведа, эссеиста и как прозаика, драматурга. Новелла «Богиня» непосредственно связана с его культурфилософскими раздумьями.
1 Каспирович Нина Анатольевна, ассистент, Пермский государственный педагогический университет.
Цель настоящей статьи - показать их смыслообразующую роль в данном произведении.
«Богиня» включена в цикл «Магические рассказы», дважды изданный при жизни П.П. Муратова. Анализируемое произведение вошло в обе редакции (М., 1922; Париж, 1928). Герой новеллы рассказывает о женщине, которую «одни считали обманщицей и комедианткой, тогда как другие называли богиней» [7: 538]. Она представляется недосягаемой, обитающей в некоем таинственном мире. Глаза скрываются в тени опущенных ресниц, не давая никому проникнуть в ее внутренний мир. Словно для того, чтобы подчеркнуть неземную сущность этой женщины, ни разу не звучит в новелле ее имя. Вращается она в узком кругу людей, что также усиливает ее загадочность и недоступность.
Знаковым представляется место встречи с ней главного героя, от лица которого ведется повествование. Он встречал ее «в час, когда заходило солнце, на перекрестке двух главных улиц» [7: 538]. С перекрестком ассоциируется выбор пути, шире - участи, судьбы. Перекресток может восприниматься как переход из одного пространства в другое. Не случайно в древности на перекрестках часто устанавливались алтари, памятные камни, часовни, так как считалось, что «перекрестки часто посещали духи, поэтому перекрестки стали местом поклонения, предсказаний, жертвоприношений» [См.: 11: 423; 8: 271].
Важным оказывается и время встречи героев - на закате солнца. По наблюдениям А. Ханзен-Лёве, с заходом солнца связываются представления об умирании, исчезновении: «Самотрансцендирование высочайшего накала объединяет жизнь и смерть в дионисийско-христианском акте самопожертвования, принимающем то по преимуществу космическую, то по преимуществу культовую форму» [10: 242-243]. В связи с этим стоит отметить упоминаемую далее в связи с героиней тяжело пламенеющую Венеру, опускающуюся над дымным морским горизонтом. Именно в это время начинаются таинственные служения, где героиня выступает в роли жрицы.
Очевидна параллель между героиней и древнеримской богиней любви Венерой. Как и к Венере, к этой женщине «обращались лица, полные чаяний, взоры, исполненные тревог». Героиня словно пытается стать земным воплощением возникшей из морской пены богини. В моменты первых мимолетных встреч героев ее божественный «профиль вычерчивался отчетливо, с бережностью старинного рисунка. Рука сжимала пучок гвоздик, глаза отражали зеленоватый и светлый простор неба» [7: 538]. Зеленоватый цвет неба совпадает с цветом моря, а образ Венеры связан как с водной стихией, так и с небесным светилом.
Гвоздика в классической геральдике - эмблема страсти, порыва, душевного возбуждения [11: 550]. В данном случае цветы
оказываются своеобразным сигналом герою (гвоздика выступает залогом любви в момент обручения, здесь - в момент узнавания). Причем герой не надеется быть замеченным и удивляется едва обозначенному кивку гордо посаженной головы новой богини.
Объединяет героиню с богиней любви не только тесная связь с морем. Атрибутом Венеры выступает и жемчуг, светящийся на шее героини. Этот символ света, имеющий водное происхождение, стал символом духовной мудрости и эзотерического знания, а круглая форма жемчужины обозначает совершенство. Но это также символ слез и печали, называемый астрологами «слезами тоски», считается, что он охраняет человека от мук безответной любви [8: 97-99; 11: 274-276]. Знаковым становится и упоминание приколотой к груди героини розы - традиционного символа любви. Но это слабоокрашенная роза, роняющая свои лепестки: новая богиня не обладает могуществом своих легендарных предшественниц (кровь Афродиты-Венеры после гибели ее возлюбленного Адониса окрасила белые розы в красный цвет). Отмеченная символика предвосхищает развязку рассказа: новоявленной богине Афродитой-Венерой для своего возлюбленного не стать.
Параллель с морской богиней прослеживается также в описании коляски героини, запряженной «вороными с белой звездой на лбу лошадьми». Черный лак экипажа повторяет «волнующееся море домов и колеблющиеся дома улиц». Лошадь - сложный и многогранный символ. Она воплощает импульсивность, неудержимость желаний, инстинктивные влечения, выступающие движущими факторами человеческого поведения. Лошадь посвящалась Нептуну-Посейдону, богу морей и штормов. По преданию, Нептун создал первую лошадь из скалы и иногда сам превращался в жеребца. Во многих обрядах лошадь служила символом непрерывности жизни. По древним поверьям, она знала тайны загробного мира, земли и циклы ее развития [3: 223; 1: 69; 8: 201-202]. Не случайно героиня будет названа позже «вестницей не умерших божеств» и «жрицей вечных тайн природы».
Героиня пытается «вернуть» в современный мир древние верования, «реабилитировать» их. Она становится жрицей в новом храме Нептуна. Во время служений руки героини «простирались молитвенно к божеству, сладостный голос называл первые слова таинственных литаний <...> Небо и земля переставали быть опустошенными. Одушевленным становилось движение стихий и гнев их и милость, участвующих в судьбе человека. Снималось бремя проклятий, возложенное на старый мир, и его прикрывшая, отмеченная знаком креста плита казалась отброшенной. <...> Флейта и голос сливались, всходя спиралями мелопей к усеянному звездами небу» [7: 540]. В античной традиции считалось, что музыкой создан мир. Музыка - «сила (энергия), объединяющая и упорядочивающая
вселенную, она вплетается в первоначальный хаос и творит из него космос» [11: 375]. Следовательно, новая богиня-жрица стремится преодолеть дисгармонию окружающей действительности, творя вокруг себя новый мир, тесно связанный с морем - бескрайней стихией свободы.
Мраморный бог, на которого участники этих таинственных служений смотрят с благоговением, возвышался над круглым бассейном. В свете звезд мерцали его лицо и борода, струящаяся почерневшими от времени прядями. «Темнели глаза глубокими впадинами, лукавая усмешка кривила рот, мускулистая рука сжимала трезубец» [7: 539], указывающий на власть над морем. Сила и мощь чувствуются в описании древнего божества. Рядом с повелителем морской стихии находится дельфин. Это - священное животное Посейдона и Венеры; оно выступает также посредником между миром людей и загробным миром и представляет «аллегорию спасения, понимаемого как в буквальном, так и в переносном смысле» [11: 502]. Богиня, «которая была в эту минуту властительницей наших душ, опустив в бассейн обнаженные руки, черпала пригоршни сакральной воды и осыпала нас невидимыми в свете звезд каплями» [7: 540], даря, таким образом, благословение грозного божества и надежду на спасение.
О магических возможностях богини-жрицы вспоминают во время сильнейшей засухи. Собравшиеся по условному знаку участники служений наблюдали как, та, которую они ждали, внезапно выступила из-за стволов. Как известно, деревья представляют собой олицетворение космоса (оси мира), они считаются символом жизни и смерти. Кроме того, дерево может прочитываться как символическое изображение человека, отражение «сущности двух миров», восприниматься в качестве посредника между «верхом и низом», причем во многих культурах деревья почитаются как место обитания сверхъестественных существ, поэтому в лес приходили, чтобы делать приношения богам [11: 123; 1: 69; 3: 101]. Героиня, таким образом, вновь становится посредницей, связующим звеном между мирами. Понятно также, почему к ней обращаются за помощью именно во время засухи: богиня любви была и покровительницей плодородия, а Нептуна часто считали и богом земледелия: орошая поля влагой, он содействовал их плодородию [1: 36; 3: 260].
Действия героини не исчерпываются мольбами, адресованными морскому богу. Ее короткий нож перерезал горло белого голубя (голубь - священная птица Афродиты [11: 460; 8: 60-61; 1: 57-58]): горячая кровь окрасила пальцы той, которая совершила жертву. Мгновенно вслед за этим разразилась небывалая гроза. «Темень стволов прорезал ослепительный блеск молнии. Удар поразил самый алтарь, где совершались служения; пролился ливень» [7: 542].
Древнее божество откликнулось на просьбу и явило людям свое могущество.
Но современный мир не способен возвратиться к античным истокам и не просто отрекается от прежних богов, но готов покарать за попытку «реанимировать» их. О жрице поползли слухи, в которых «черты действительности переплетались с самыми чудовищными выдумками»: «Влияния ее приписывали магнетической силе и ее экстазы - действию наркотических средств» [7: 543]. Богиню принимают за исчадие ада и требуют, чтобы она покинула город.
В финале герой наблюдает за ее ночным свиданием в кафе и замечает: «Все движения той, которую я видел недоступной
вестницей богов, неистовой жрицей, были теперь нежны, покорны, расплавлены простым чувством, проникнуты человеческой слабостью. Я угадывал земную любовь в ее взгляде и бедное горе в ее сердце» [7: 545]. Он обращает внимание на ее спутника, на его профиль, «изваянный фатально и резко, рукой страстей и пороков», плохо выбритое лицо с ярким ртом и опасно расставленными глазами. Герой становится свидетелем унижения богини, символом которого оказывается серебряная монета, брошенная ей ее возлюбленным. Серебряная монета в данном случае имеет целый спектр значений. Прежде всего, это оскорбительное «вознаграждение» за любовь героини. Важен здесь и металл, из которого сделана монета. Серебро (из-за его способности чернеть) символизирует «тленность человеческого существа, которое должно непрестанно бороться со своими негативными наклонностями, если желает достичь совершенства» [3: 360]. Представляется уместным здесь вспомнить и монету, вкладываемую, согласно античной мифологии, в рот умершему в качестве платы Харону за переправу через Стикс.
Итак, связанная с героиней символика формирует представление о ней как о богине античного пантеона. Она, явившаяся в мир новой Венерой, оказалась отвергнутой и обществом, и любовником. Ее прокляли все, кроме повествователя, для которого античность осталась по-прежнему «живой» реальностью. Он вслед за остальными не спешит сбрасывать богиню с пьедестала. Открывшаяся герою земная сущность богини не отменяет для него ее божественной природы.
Смысл рассказа «Богиня», как и прозы П.П. Муратова в целом, проясняет написанная им в 1922 году статья «Предвидения». В ней речь шла о современной культуре и ее отношении к наследию античности. Автор утверждал, что «культура или цивилизация будущего сложится не гуманистическая, не связанная с античностью тысячью нитей»: «Современность разрывает эти нити, кончается растянувшийся на двадцать столетий эллинистический цикл истории» [6: 101]. В жизненной истории героини рассказа - богини, обреченной на изгнание и поругание, - отчетливо прочитывается судьба
античности в современности. Позиция повествователя совпадает со взглядами автора, является художественной проекцией его культурфилософских представлений.
Список литературы
1. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. - М.: Республика, 1996.
2. Гончарова Н. От составителя // Мифологи Серебряного века: в 2 т.- М.; СПб.: Летний сад, 2003. - Т.1. - С. 5-68.
3. Жюльен Надя. Словарь символов. - Пермь-Челябинск: Урал Л.Т.Д., 2000.
4. Кнабе Г.С. Русская античность. Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. - М.: РГГУ, 2000.
5. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии / сост. А.А.Тахо-Годи. - М.: Мысль, 1993.
6. Муратов П.П. Предвидения // Шиповник. Сборник литературы и искусства. - М., 1922. - №1. - С.97-107.
7. Муратов П.П. Эгерия: Роман и новеллы из разных книг. - М.: ТЕРРА, 1997.
8. Тресиддер Дж. Словарь символов. - М.: фАиР-ПРЕСС, 2001.
9. Федоров Ф.П. Античность в русском культурном сознании конца Х!Х -начала ХХ веков // Проблемы художественного метода русской литературы конца Х!Х - начала ХХ веков. Тезисы докладов Крымской научной конференции. -Симферополь, 1990. - С. 54-56.
10. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика / пер. с нем. - СПб.: Академический проект, 2003.
11. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. - М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2005.
