CC BY
80
сах. В 1991 году в СССР началась не просто буржуазно-демократическая революция. В 1991 году началось крушение российской цивилизации в ее советской форме. Она пала в силу внутренних противоречий и под ударами западной цивилизации во главе с США. Марксизм пал вместе с российской цивилизацией потому, что был ее идеологическим оружием против Запада. В этой ситуации интересы той части интеллигентов, которые как по мановению волшебной палочки перестали быть марксистами и стали маржина-листами (или институционалистами) можно разделить на экономические и психологические.
С экономическими интересами все достаточно просто: «Раньше мне платили за марксизм и поэтому я знал наизусть «Капитал», теперь платят хорошие комиссионные за содействие развалу России; маржинализм — один из инструментов этого развала, и я наизусть выучил курсы микро- и макроэкономики».
С психологическими интересами все сложнее. Это скорее уже не интересы, а мотивы. Ученый этого второго типа не имеет зарубежных грантов, его не приглашают на кон-
ференции в Европу и Америку и т.д. То есть, не получая никакой материальной выгоды, этот человек — восхищенный маржиналист и ненавистник марксизма. Он таков потому, что маржинализм идеология победившей цивилизации. И этот человек восторженно и смиренно склоняет голову перед победителями, и одновременно ненавидит все, что связано со страной, проигравшей борьбу. В том числе он ненавидит марксизм. Такому ученому хочется хотя бы интеллектуально слиться с блистающим Западом, приобщиться к великой культуре, великой цивилизации.
Я, конечно, допускаю, что есть теоретики, которые испытывают отвращение к марксизму и любят маржинализм в силу научных убеждений, которые сформировались у них задолго до 1991 года. Но таких немного.
Марксистской же теории придерживаются люди, которые либо ничего больше не знают, либо не испытывают ни малейших восторгов перед Западом и надеются, что даже после утраты статуса цивилизации Россия сохранит и умножит хотя бы часть своей культуры. В том числе и культуры экономической мысли.
Литература
1. Бард А., Зодерквист Я. Нетократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма. — СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2004. — 252 с.
2. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. — М.: Дело ЛТД, 1994. — 687 с.
3. Кларк Дж. Б. Распределение богатства. — М.: Экономика, 1992. — 447 с.
4. Миропольский Д.Ю. Гипотеза двойственности трудовой стоимости в контексте неомарксистского синтеза // Проблемы современной экономики. — 2012. — № 4. (44) — С. 34-37.
5. Шапиро Н.А. О намерениях по реактуализации политической экономии: критический взгляд // Проблемы современной экономики. — 2013. — № 2. — С. 41-44.
6. Шлейфер А., Трейсман Д. Нормальная страна // Эковест, 2004. — № 4. — С.44-78.
НОВАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ НЕ ОТВЕРГАЕТ, А ИНТЕГРИРУЕТ КЛАССИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ
Л.С. Бляхман,
главный научный сотрудник Санкт-Петербургского государственного университета, доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ
lbliakhman@gmail.com
В статье дан критический анализ статей Н.А. Шапиро и А.В. Орлова, опубликованных в № 2(2013) и ставших предметом дискуссии на философско-экономическом семинаре. Наряду с критическими замечаниями, в статье обосновано смысловое содержание новой политической экономии как науки, интегрирующей классические концепции, и в этой связи статьи вышеназванных авторов оцениваются как шаги в этом направлении.
Ключевые слова: марксизм, маржинализм, институционализм, новая политическая экономия
ББК У018.524,0
На первый взгляд позиции Н.А. Шапиро и А.В. Орлова несовместимы. По мнению Н.А. Шапиро, новая институциональная теория отвергает и маржинализм, и марксизм, причем последний содержит критику буржуазной науки, но не собственную теорию, используя научную риторику лишь для прикрытия радикальных политических идей. С этим согласиться нельзя. Разве критика догмы Смита в «Капитале» не имеет теоретического значения и не сопровождается разработкой новых концепций разделения труда и обобществления производства, средней нормы прибыли и цены производства, стоимости и прибавочной стоимости, науки как производительной силы? Марксизм вовсе не сводится к призыву к уничтожению класса капиталистов и земельных собственников. К. Маркс обосновывал отмену частной собственности, но не физическое уничтожение ее носителей. Он считал труд по 70
организации хозяйства производительным, а использование бывших капиталистов для управления фабриками вполне целесообразным. ГУЛАГ и раскулачивание означали искажение марксизма, а не претворение его идей в жизнь.
В статье Н.А. Шапиро признается необходимость использования ряда методологических положений марксизма, в частности решения экономических проблем через призму интересов социальных групп и классов, пусть и на базе новой, не антагонистической классовой стратификации. Не противоречит марксизму принятая Н.А. Шапиро концепция С.И. Булгакова о различии систем хозяйства и о практической полезности и логической значимости как критериях ценности экономической теории.
Весьма актуальна исследованная в статье идея А. Смита о классовой структуре общества. А. Смит отмечал, что жи-
вущие на ренту (а это практически вся российская хозяйственная элита) получают доход независимо от собственных усилий, не понимают связь между личными и общественными интересами, не видят последствий мер регулирования. Интересы тех, кто живет за счет прибыли, также могут расходиться с интересами общества до противоположности. И это согласуется с теорией Маркса, но идею необходимо развить.
В инновационной экономике основой организации бизнеса становится общественно-частное партнерство — система согласования интересов получателей прибыли и работников под контролем некоммерческих общественных организаций (НКО). Государство и местное самоуправление остаются собственниками стратегических активов и контролируют финансовые потоки, частный бизнес управляет проектированием, созданием и эксплуатацией экономических объектов, а НКО следят за соответствием проектов интересам общества.
В экономической литературе рассматривается в основном природная рента, за счет которой живет современная Россия. Но не меньшее значение имеет финансовая рента, которая позволяет США, ЕС, Великобритании, Японии, Швейцарии эмитировать материально не обеспеченную валюту, скупаемую другими странами в качестве мировой. Технологическую ренту получают США, Япония, ряд стран ЕС, Израиль. Миграционная рента в США связана в основном с привлечением высококвалифицированных специалистов (до 70% мужчин — мигрантов из Индии и Европы уже имеют высшее образование), а в России — с низкой оплатой неквалифицированных гастарбайтеров. Социально-экологическую ренту получают страны, не соблюдающие международные экологические и социальные стандарты. Интеграционно-географическая рента может дать большой доход России при условии освоения Севморпути и новых транспортных, логистических, таможенных технологий.
Необходимо показать, что рента не обеспечивает устойчивое развитие экономики. Россия, благодаря ренте, заняла второе место в мире по числу долларовых миллиардеров, но не входит даже в первую полсотню по качеству жизни и первую сотню стран по условиям ведения бизнеса.
В статье А.В.Орлова существенно уточняется содержание общесоциологических понятий — способ производства, общественно-экономическая формация (ОЭФ), надстроечные отношения. Эти ключевые для марксизма понятия были необоснованно изъяты из обращения в 90-е гг. ХХ в. Политэкономия в названии кафедр вузов была переименована в «экономическую теорию», как будто другие кафедры экономического профиля теорией не занимаются. А.В. Орлов справедливо отмечает, что производственные отношения объективны, не отстают и не опережают развитие производительных сил, а воздействуют на них через надстроечные механизмы. Вполне соответствует позиции
Н.А. Шапиро положение А.В. Орлова о том, что долговременное поведение людей определяют не только экономические, но и соцально-психофизиологические факторы, а всестороннее развитие индивида — смысл и цель жизни, экономического развития.
В то же время нельзя согласиться с концепцией А.В. Орлова, что в инновационной экономике «все больше людей занято предоставлением различного рода услуг и все
меньшее — в сфере реального сектора экономики». Это характерно для нынешнего рентно-долгового, а не для еще не наступившего социально-инновационного капитализма. Реальное производство было, есть и будет основным способом увеличения общественного богатства. Сфера услуг не вытесняет реальную экономику, а интегрируется с ней, поскольку фирмы все большую часть доходов получают от послепродажного обслуживания, ремонта, модернизации, утилизации продукции, обучения персонала и т.д. Возрастание роли услуг в ВВП во многом объясняется сверхвысокой доходностью спекулятивных финансовых (годовой оборот ценных бумаг, в основном не обеспеченных реальными активами, превысил в мире четыре квадрилиона долларов), рекламных и других, часто стимулирующих потребление ненужных для развития личности и вредных для экологии престижных товарных знаков.
Включение в ВВП доходов от нерациональных услуг делает его малопригодным для измерения реального общественного богатства. Хеджевые и денежные фонды в основном оперируют в теневом секторе без лицензий, регулирования и банковского надзора. Саммит G8 в июне 2013 г. принял ан-тилиберальные решения о глобальном регулировании финансовых потоков и практической отмене банковской тайны, что должно изменить всю архитектуру рынка услуг.
Основные положения статей Н.А. Шапиро и А.В. Орлова согласуются друг с другом и соответствуют проблематике новой политэкономии, обозначенной в публикациях В.Т. Рязанова [1] и Д.Ю. Миропольского [2], интеграции экономической и других социальных наук в междисциплинарную социоэкономику [3], использующую не только сугубо экономические, но также социологические, психологические, политологические методы.
Новая политэкономия не отвергает модели рыночного равновесия, но ее основной объект — реальное поведение работников, предпринимателей, фирм, НКО, социальных групп и классов, государства и местного самоуправления. Эта наука предметно дифференцирована, т.е. признает и изучает специфику социальных институтов, базовых ценностей и культуры различных цивилизаций, стран и регионов, товарных рынков и секторов экономики. Многие положения марксизма о классовом антагонизме, обнищании рабочего класса, а маржинализма — о совершенной конкуренции, полной информированности и рациональном поведении экономических агентов соответствовали условиям раннего индустриального общества, но не современной экономике.
Новая политэкономия, в отличие от маржинализма и марксизма, представители которых считали соответственно рыночную и государственную экономику вечными, историческая наука. Споры рыночников и государственников бессмысленны. Концепция ограничения роли государства функциями «ночного сторожа» и сегодня применима для рынков по продаже поношенных вещей и ненужных рыночным сетям товаров (в Германии этим заняты 4 млн чел.), но не для современной экономики. Новая индустриализация ограничивает массовое производство стандартных товаров [4]. Необходимы многоплановые исследования путей перехода от рентно-долговой к новой экономике (способу производства и надстроечных отношений) [5]. Статьи Н.А. Шапиро и А.В. Орлова — шаг на этом пути.
Литература
1. Рязанов В.Т. От прошлого в будущее // Проблемы современной экономики. — 2012. — №3. — С.27-32.
2. Миропольский Д.Ю. Гипотеза двойственности трудовой стоимости в концепции неомарксистского синтеза // Проблемы современной экономики. — 2012. — №4. — С.34-38.
3. Заславская Т. Социоэкономика как актуальное обоснование междисциплинарной интеграции // Вопросы экономики. — 2013. — №5.
4. Marsh P. The new industrial revolution: consumers, globalization and the end of mass production. — L., 2012. — 311 p.
5. Бляхман Л.С. Глобальный кризис и новая парадигма экономического развития // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. Экономика. — 2013. — №2.
7 1
