CC BY
13
НОРМЫ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕОКОНЧЕННУЮ ПРЕСТУПНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В РУССКОМ ДОРЕВОЛЮЦИОННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Е.Д. Шевченко, студент
Научный руководитель: И.А. Подройкина, д-р юрид. наук, доцент Российская таможенная академия, Ростовский филиал (Россия, г. Ростов-на-Дону)
Б01:10.24412/2500-1000-2022-4-3-231-234
Аннотация. В данной статье анализируется законодательство об ответственности за неоконченную преступную деятельность в дореволюционной России, а также рассматриваются основные этапы его формирования. В каждом этапе выделяются свои нормативные правовые акты, которые имеют свои особенности и индивидуальные подходы к институту неоконченного преступления.
Ключевые слова: неоконченное преступление, дореволюционное законодательство, приготовление к преступлению, покушение на преступление, право дореволюционной России.
Серьезные споры в кругах ученых-правоведов, историков и других исследователей вызывает вопрос о том, существовало ли вообще в уголовном праве дореволюционного периода понятие о стадиях совершения преступления, выстраивался ли институт неоконченного преступления и насколько он был детализирован для общества того времени. Также поднимались вопросы о том, мог ли состав неоконченного преступления являться основанием наказуемости. Именно поэтому данная статья до сих пор имеет высокую актуальность, ведь во все времена историками и правоведами поднималась и поднимается тема происхождения того или иного правового института, в том числе и института неоконченной преступной деятельности.
Истоки и первоначальное развитие русского уголовного права берут свои корни из недосягаемой для истории древности. Само изучение правовых норм ранних эпох, в том числе и норм уголовного право, берет свое начало от самых известных памятников права на данный момент:
- договоров Руси с Византией;
- Русской Правды;
- Судебников 1497 г. и 1550 г.;
- Соборного уложения 1649 г.
Историками, такими как И.Д. Беляев,
С.В. Бахрушин, А.С. Орлов и другие не только ставили перед собой задачи по изучению общей системы русского права, но и по исследованию институтов права, вы-
деляемых в отдельные категории, проводя исторический анализ и сравнение законодательства отдельных периодов [1].
Несмотря на преобладание догматического метода при изучении истории права России, который позволял изучать русское право в целом, историками правоведами, тем не менее, проводился широкий анализ и отдельных институтов, и в их числе занимает не последнее место институт неоконченного преступления.
Однако даже при достаточной заинтересованности историками таким видом преступлений, как неоконченное преступление, в трудах отечественных ученых дореволюционного периода не наблюдается достаточной изученности. В литературе юридической направленности имеются лишь отдельные упоминания о неоконченном преступлении и об ответственности за него.
Одним из первых источников, в котором, по мнению некоторых ученых, упоминаются неоконченные преступления, стала Русская Правда. При анализе историками данного исторического документа, было отмечено, что выделялись оконченные преступления в вышеуказанном правовом источнике вместе с таким видом неоконченного преступления как покушение на преступление. В Русской Правде покушение на преступление определялось одним указанием - «наказание несет человек, обнаживший меч, но не ударивший» [1].
Предполагается, что демонстрация оружия в целом могла рассчитываться как уже законченное преступление, но мнения историков в этой области расходятся. К примеру, некоторыми учеными было выдвинуто предположение, что «обнажение меча -есть угроза», т.е., исходя из положений документа, данное действие еще не было доведенным до конца преступлением; другие же считают такое деяние являлось оскорблением, что уже считалось как оконченное преступное деяние. Были и те, кто предполагал, что обнажение оружия несет собой и угрозу, и оскорбление одновременно - такой мысли придерживался Л.Е. Пресняков [2], однако достаточной аргументации подобное мнение не получило.
Исторический и правоведческий анализ Русской Правды показал, что ответственность за действия с оружием наступала при выполнении таких действий как:
- удар рукояткой меча или удар мечом, спрятанным в ножнах;
- отсечение или повреждение руки;
- отсечение или повреждение ноги;
- отсечение или повреждение пальцев;
- повреждение бороды и усов;
- вынимание меча из ножен, если при этом не было нанесено удара или повреждений.
Действия, перечисленные выше, считались преступными и влекли за собой наказуемость. Так, были предусмотрены санкции, которые в большей степени являлись штрафами, которые обычно составляли от 1 до 40 гривен. Самой нестрогой санкцией являлась та, которая назначалась за вынимание меча из ножен - в данной ситуации деяние не воспринималось как покушение на здоровье или жизнь человека. Тем не менее, вынимание меча из ножен считалось угрозой, т.е. подобное деяние несло в себе признаки именно покушения на преступление. Вышеуказанные факты свидетельствуют о том, что в Русской Правде представления о различных стадиях совершения преступления были крайне расплывчатыми, ведь даже, на первый взгляд, действие, схожее с приготовлением или покушением определялось в качестве так называемой «обиды» - оконченного преступного деяния, за которое полагались
весомые санкции, в том числе и кровная месть.
Обращаясь к Судебнику 1497 г., мы отметили, что данный законодательный акт не нес в себе четкого определения уголовной ответственности за неоконченную преступную деятельность, и все же ученые отметили для себя наличие 2-х деяний, которые могли считаться покушением на преступление. Такими действиями были:
- покушение на государственную власть;
- покушение на правовой порядок в обществе.
И все же данные статьи не могут претендовать на полноценные упоминания о неоконченной преступности, поскольку в них указывались лишь лица, которые считались особо опасными для государства. Каких-либо санкций или же описания самого преступления не давалось. Существует мнение, что подобные заблуждения могут быть вызваны ошибочной трактовкой толкования Судебника - предполагается, что под «покушением» имеется в виду «посягательство» [3].
Судебник 1550 г. не внес каких-либо значимых изменений в отношении развития института неоконченного преступления, и, как было подмечено В.П. Портновым, Судебник 1550 г. «по содержанию представляет собой новую редакцию Судебника 1497 г.» [4]. В превалирующей части каждое «воровское дело» во времена феодальной Руси считалось как оконченное преступление и жестоко каралось актуальными на тот момент наказаниями. Несмотря на то, что некоторые составы напоминали хотя бы отдаленно неоконченные преступления, квалификация их как покушения или приготовлебния представляется неуместной в связи с репрессивными реалиями феодального права.
Уже современными исследователями было установлено, что следующий известный законодательный акт - Соборное Уложение 1649 г. - содержит указание на приготовление к такому виду преступления как фальшивомонетчество, а уже Указ 1661 г. устанавливал разного рода стадии совершения данного преступления. Положениями Указа 1661 г. сурово каралось
даже обнаружение умысла на изготовление фальшивых денег, т.е. за невоплощенное в деяние намерение. Также отдельными правоведами устанавливалось такое деяние в данном указе как «покушение на жизнь, честь и здоровье госпожи». Предусматривались также ответственность за «покушение на здоровье и жизнь Государя» [4].
Уложение 1845 г., в отличие от предшествующих ему нормативных актов, закрепляло деление на стадии совершения преступления. Так, Уложением было выделены следующие этапы совершения преступного деяния:
- обнаружение умысла;
- приготовление к преступлению;
- покушение на преступление;
- совершенное преступление.
Наказуемость умысла имела место быть
лишь в том случае, если он был направлен на совершение тяжких преступлений (в данном случае подразумевается совершение тяжких преступлений, направленных непосредственно на государственный строй). Определялся умысел следующим образом: если было установлено, что лицо письменно или устно изъявило желание или высказывало намерение совершить преступление, то это уже принималось как умысел. В число подобных действий включались угрозы, предложения совершить преступное деяние. Уложение 1845 г. явилось последним законодательным актом, которое бы устанавливало уголовную ответственность за подобные действия -насколько известно, ни в одном последующем нормативном акте высказывание или предположение о преступлении не являлось отдельной стадией.
Под покушением на преступление в Уложении понимались действия, которыми начиналось или продолжалось приведение преступного намерения в реальность. Существовала градация покушения в Уложении 1845 г.:
- покушение по большей близости к совершению преступления:
- покушение по меньшей близости к совершению преступления.
Уложение 1845 г. предусматривало наличие такого института как доброволь-
ный отказ от совершения преступления. Несмотря на отсутствие точного определения данной стадии, норма Уложения определяла добровольный отказ следующим образом: «когда учинивший приготовление к преступлению или уже покусившийся на оное остановился и далее не совершал по собственной воле задуманного, то он подвергался наказанию лишь тогда, когда содеянное при приготовлении и покушении есть само по себе преступление» [4]. Если трактовать данный термин более современно, то можно сказать, что под добровольным отказом понимались действия, от совершения которых виновный по собственному волеизъявлению отказался, и если при этом уже совершенные им действия не рассчитывались как доведенное до конца преступление.
Подводя итог вышеизложенному, следует сказать, что анализ дореволюционного законодательства показал следующий результат: институт неоконченного преступления прошел очень длинный и трудный путь прежде, чем достиг своего «совершенства», которое было достигнуто и достаточно сформировано лишь к середине XIX века. До этого периода законодательство представлялось более жестоким и не делило преступные деяния на не-доведенные до конца и оконченные в силу суровых устоев феодального строя. С самого начала образования государства, законодательство либо не выделяло стадий вообще и в целом не вводило такого понятия, либо же признавало замысел о совершении преступления в качестве отдельной стадии, предусматривая за него определенные наказания, не уступавшие по строгости наказаниям, предназначавшимся за оконченную преступную деятельность.
Однако без опыта дореволюционного русского законодательства в области стадий преступления, а именно без таких нормативных актов как Русская Правда, Судебники 1497 г. и 1550 г., Соборное уложение 1649 г. не сложилось бы точного и наиболее проработанного современного законодательства, которое складывалось из ошибок прошлых времен и предыдущих вех в развитии законодательства в сфере уголовного права.
Библиографический список
1. Чельцов М.А. Спорные вопросы учения о преступлении / Социалистическая законность. - 1947. - №4.
2. Борисов Э.Т. О терминологии, традициях и содержании проекта Уголовного кодекса / Проблемы уголовной ответственности и ее дифференциации / отв. ред. Л.Л. Кругликов. -Ярославль, 2004. - С. 12.
3. Карпова Н.А. Неоконченная преступная деятельность: понятие и проблемы квалификации. - М.: Юриспруденция, 2019. - 73 с.
4. Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917-1991 гг. - М.: Зерцало, 2000. - 592 с.
5. Килимбаев Р.В. Основание и пределы ответственности за неоконченное преступление. - М.: Юрлитинформ, 2020. - 155 с.
NORMS ON LIABILITY FOR UNFINISHED CRIMINAL ACTIVITY IN RUSSIAN
PRE-REVOLUTIONARY LEGISLATION
E.D. Shevchenko, Student
Supervisor: I.A. Podroikina, Doctor of Law, Associate Professor Russian Customs Academy, Rostov branch (Russia, Rostov-on-Don)
Abstract. This article analyzes the legislation on liability for unfinished criminal activity in pre-revolutionary Russia, and also examines the main stages of its formation. Each stage has its own regulatory legal acts, which have their own characteristics and individual approaches to the institution of an unfinished crime.
Keywords: unfinished crime, pre-revolutionary legislation, preparation for a crime, attempted crime, the law of pre-revolutionary Russia.
