CC BY
50
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА
В. Г. Баев*, А. Н. Марченко**
НОРМАТИВНОСТЬ И АВТОРИТАРНОСТЬ: ТРАКТОВКА ПРОФЕССОРА И. А. ИСАЕВА***
Аннотация. В статье анализируется научное творчество известного российского историка государства и права, профессора И. А. Исаева, который является одним из самых глубоких исследователей метафизических оснований категорий власти, господства и права в их исторической ретроспекции. Его перу принадлежит ряд работ («Метафизика власти и закона» (М., 1998), «Ро1Шса hermetica: скрытые аспекты власти» (М., 2000), «Власть и закон в контексте иррационального» (М., 2006), «Господство: очерки политической философии» (М., 2008), «Топос и номос: пространства правопорядков» (М., 2011), «Нормативность и авторитарность. Пересечения идей» (М.: Норма, 2014)), объединенных общей исследовательской проблематикой. Акцентируя внимание на последней книге, авторы статьи отмечают, что публикации И. А. Исаева отличаются разносторонним философским материалом и разноплановыми источниками, исследуют «волю к власти» как философ-ско-правовую проблему, критически осмысливают современное либерально-демократическое общество, возводя его генеалогию к идеям и практике Великой французской революции конца XVIII века.
Авторы разделяют многие позиции И. А. Исаева, отмечают его глубокое проникновение в описываемую эпоху, высокую степень начитанности, образный метафорический стиль изложения. Рецензенты с пониманием оценивают точку зрения И. А. Исаева, обвиняющего современное либеральное общество и «правовое государство» в создании «деспотизма нового типа», жестокого, «исторически централизованного», холодного и страшного. Вместе с тем указывают на то, что И. А. Исаев уходит от ответа на вопрос, что должно прийти на смену этому Левиафану, существуют ли альтернативы «нормативному принуждению»? Есть ли среди известных нам, реально существующих и ранее существовавших обществ более совершенные, чем современное либеральное общество? Есть ли хотя бы теоретическая возможность создать принципиально новое, лишенное неизбежных противоречий государство? Ключевые слова: Исаев, государство, общество, господство, власть, право, норма, идея, авторитаризм, либерализм.
DOI: 10.17803/1729-5920.2015.109.12.025-029
© Баев В. Г., Марченко А. Н., 2015
* Баев Валерий Григорьевич, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой трудового
и предпринимательского права Тамбовского государственного технического университета [baev@nnn.tstu.ru]
392000, Россия, г. Тамбов, ул. Советская, д. 106
" Марченко Алексей Николаевич, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса
Тамбовского государственного технического университета [baev@nnn.tstu.ru]
392000, Россия, г. Тамбов, ул. Советская, д. 106
*** Размышления по поводу книги: Исаев И. А. Нормативность и авторитарность. Пересечения идей : монография. М. : Норма, 2014. 432 с.
Проблематика власти и господства, их сущности и соотношения с правом (нормой) — одна из самых обсуждаемых тем в отечественном философском и теоретико-правовом дискурсе. Позитивистский взгляд воспринимает юридическую норму без затруднений, ее содержание и действие представляются всем очевидными. Однако позиции философов и теоретиков права в отношении природы правовой нормы далеко не так однозначны.
Профессор И. А. Исаев, заведующий кафедрой истории государства и права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), является, наверное, одним из самых известных и глубоких исследователей метафизических оснований категорий власти, господства и права. Его перу принадлежат такие работы, как: «Метафизика власти и закона» (М.,1998), «РоПй'са hermetica: скрытые аспекты власти» (М., 2000), «Власть и закон в контексте иррационального» (М., 2006), «Господство: очерки политической философии» (М., 2008), «Топос и номос: пространства правопорядков» (М., 2011). В этом же ряду стоит недавно вышедшая монография «Нормативность и авторитарность. Пересечения идей» (М. : Норма, 2014), которая, по всей видимости, представляет квинтэссенцию исследовательской проблематики И. А. Исаева. Указанные книги не для легкого чтения. Построенные на разностороннем философском материале, они исследуют «волю к власти» как философско-правовую проблему, критически осмысливают современное либерально-демократическое общество, возводя его генеалогию к идеям и практике Великой французской революции конца XVIII века. При ознакомлении с научным творчеством И. А. Исаева мы особенно внимательно всмотримся в последнюю из отмеченных книг.
Рассуждая об идейных истоках этой революции, профессор И. А. Исаев старается уловить пронизывающее все французское общество «неуемное тяготение к бессознательному, изначальному, темному и глухому, к "низу"»; «человека тянет к обнаружению мира, лежащего ниже всего живого» (хотелось бы понять, чего именно?). Понимание текста еще более затрудняется при обращении автора к современной психологии, которая «открывает в человеке мрачную отдушину подвала и, разоблачая низменный характер возвышенных страданий, унижает человека и втаптывает его в грязь (Бердяев)»; «сознание закрывается перед трансцендентным "сверху" и открывается бездне "снизу"» (с. 13).
Препарируя скальпелем исследователя подобные явления на сверхчувственном метафизическом уровне, автор не поясняет, что он
вкладывает в содержание понятий «верха» и «низа»; между тем им целиком посвящен первый параграф монографии под названием «Романтическое введение: "верх" и "низ"». Предположительно можно утверждать, что профессор И. А. Исаев рассматривает буржуазные революции как проявление сил хаоса, результат их действия. Наш вывод отчасти подтверждается ссылкой автора на мнение выдающего историка искусства ХХ века Ханса Зедльмайера1: «В целом же тяжелый конфликт между строгим сверх-Я, воплощаемом в "моральном законе в нас", и "дикими хаотическими импульсами" достигает своего предела: это — сущность нарождающегося романтизма, но это же — предвестие революции, истоком которой было не одно только Просвещение»; «Символом времени становится Луна» (с. 5) (здесь вновь возникает недопонимание, вызванное отсутствием ссылок на источники, а именно: каким образом и в каком качестве Луна стала символом рассматриваемой важной и сложной эпохи?).
Предполагаем, что рецензируемое исследование испытало сильное влияние идей философов-спиритуалистов вроде упоминаемого в монографии Жан-Мари Гюйо и мистиков типа Рене Генона, автора так называемой доктрины Примордиальной Традиции2, откуда и могли быть восприняты концепции «верха» — «низа». Под «низом» И. А. Исаев, возможно, подразумевает масонские общества, на которых лежит ответственность за организацию Французской революции. Во всяком случае, он утверждает, что «любая постоянная общественная группа, народ — это только непосвященные, в отличие от группы посвященных, более узкой, сплоченной и все видящей. На этой науке, или "королевском искусстве", франкмасонов базировалась и новая власть, воздействующая на электорат бессознательным и механическим образом. Настоящими кукловодами и манипуляторами становились агенты кружков» (с. 25).
Возьмем на себя смелость представить собственную оценку категорий «верха» и «низа», которые, вероятно, связаны с этической мыслью эпохи Просвещения и Великой французской революции. При этом сошлемся на книгу М. Оссовской «Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали» (М., 1987). В ней отмечается, что во второй половине XVIII века фило-софско-этическая мысль Европы рассматривала биологическую природу человека, которая прежде считалась «низменной» и нуждающейся в системе ограничений, и его естественные права (в том числе на предпринимательскую
1 См.: Зедльмайер Х. Утрата середины : пер. с нем. М., 2008.
2 Ссылка на Рене Генона дается на с. 27 монографии.
в. г. БАЕВ, А.Н. МАРЧЕНКО
да 1ШЩ
деятельность) в качестве фундамента для принципиально новой, освобожденной от влияния традиций и религии этики, которая была призвана преобразить мир. По сравнению с «одухотворенной» религиозной моралью, призывающей к нестяжанию и самопожертвованию, а также с «благородной» рыцарской моралью, требующей отдать свою жизнь на поле брани либо во имя чести, этическая концепция, оправдывающая примитивный эгоизм и, более того, провозглашающая погоню за прибылью «двигателем прогресса», несомненно, может быть названа «низом». «Низменный» эгоизм здесь воспринимается как «невинное стремление к самосохранению».
Полемизируя с автором, отметим, что обращение человечества от «верха» к «низу» — не плод заговора «малого народа» (О. Кошен) или масонов (а также других тайных обществ)3. Рассматриваемая эпоха не является неким «кризисом цивилизации». Это исторически закономерный переход от одной формации к другой (К. Маркс), от Старого порядка к Новому (А. де Токвиль), сопровождавшийся насилием, которое Маркс назвал «повивальной бабкой прогресса».
Разделят ли автор и читатели книги нашу гипотезу, мы не знаем. Но мы солидарны с точкой зрения И. А. Исаева, оценивающего события рубежа XVШ-XIX веков в Европе (как и начала XX века) в качестве «исторической эпохи — архетипа во всей ее конкретности». Бесспорна также справедливость авторского утверждения, что «в промежутке между этими вехами и началась та современность, которая пока не закончилась» (с. 7). И. А. Исаев видит в революционном терроре закономерное следствие эпохи Просвещения с ее верой в человеческий Разум, Науку и Норму (закон) — «новой метафизикой XX века» (с. 6). При глубоком размышлении над этой мыслью можно согласиться с тем, что «противоречия данной эпохи сохраняются до сих пор в виде взаимоисключающих тенденций (индивидуализма и авторитарности (коллективизма), «разрывающих» современный мир и цивилизацию». Однако приходится строить догадки относительно того, почему «крайний индивидуализм (либерализм) и крайний коллективизм (тоталитаризм) разлагают подлинную персональность и подлинную общность на униформу и анархию» (с. 7)?
Нам понятен авторский вывод о том, что идеи естественного права, которыми вдохнов-
лялись мыслители Просвещения и вожди буржуазных революций, на практике оказались малоэффективными для регулирования общественных отношений. Эти идеи фактически подменили нормативные акты, принятые исходя из соображений целесообразности: следовательно, «естественное право» исчезает в архитектурных конфигурациях сводов и кодификаций. Норма стала «"кирпичиком" правового здания» (с. 7). Образность и красота авторских рассуждений достойны восхищения. Но о чем они? О невозможности идеального государства, построенного на прочном фундаменте из естественно-правовых норм?
И. А. Исаев оценивает авторитаризм как «несомненное порождение демократии и правового нормативизма»; обосновывает идею о том, что «принудительная нормативность всегда порождает авторитаризм в политике», ибо «из декларативных принципов, облеченных в абстрактные формулы, неожиданно прорастает незнакомый и мощный феномен, который питает императивность и беспрекословность нормирования: воля, "воля к власти"»; «воля окончательно побеждает идею» (с. 8). Само «нормативное насилие... питается волей к власти». «Воля преобразует и саму норму, придавая ей все черты исключительной принудительности, как мотивированной, так и немотивированной». А законодательная политика — «политика нормирования» — «становится инструментом власти, не более того»4.
Автор объясняет это тем, что юридической «норме внутренне присуще насилие. Вопрос заключается только в размерах и пределах насилия. Сама норма не стремится их устанавливать для себя, и предел может быть положен только другой нормой, столь же императивной. <...> Под маской "ночного сторожа" либеральное государство рождает новый тип деспотизма, "технического и массового", но от этого не менее жестокого и исторически централизованного» (с. 427). «Силы, которые им двигали, были невидимы и страшны. Его расчеты строились на индивидуализме, холодном математическом и абстрактном, который всегда мог превратиться в механический коллективизм» (с. 428).
Итак, норма в концепции И. А. Исаева всегда является принудительной, а государство всегда существует благодаря насильственному
3 По мнению французского историка О. Кошена, революция была плодом деятельности «малого народа» — интеллектуальной элиты, «философов», организованных в систему обществ (включая масонские ложи). См.: Исаев И. А. Нормативность и авторитарность. Пересечения идей. М., 2014. С. 24-25.
4 Здесь необходимо упомянуть о статье Н. А. Лопа-шенко, где раскрывается противоречивость отечественной уголовно-правовой политики и указано на профанацию нашего уголовного законодательства вследствие перекосов и превращения закона в «погремушку для власти». См.: Лопашенко Н. А. Уголовная политика по принципу «Чего изволите?», или Уголовный закон как средство решения всех проблем // Вестник Моск. ун-та. 2015. № 1. С. 44-55.
претворению нормы в жизнь с использованием ресурсов государственного принуждения. Новизну этого вывода можно поставить под сомнение. Классики марксизма тоже рассматривали государство как организацию, инструмент для подавления непокорных классов, а право — как элемент надстройки, служащий интересам господствующего класса: «социализм ожидал "выветривания" и исчезновения права уже в обозримом будущем» (с. 427).
Для доказательства своих тезисов профессор Исаев апеллирует к Мишелю Фуко, который считал, что власть имманентна общественному телу (с. 223). Никакое общество не может быть застраховано от превращения в тоталитарную диктатуру, так как оно уже содержит в себе модель тотальной институции — «карцера-паноптикума» и «карцерного архипелага», перерабатывающего человеческую массу и прививающего ей стойкие навыки подчинения. «Мы видели, что тюрьма преобразовала карательную процедуру в пенитенциарную технику. Карцерный архипелаг переносит эту технику из тюремного института на все общественное тело»5.
ПоФуко, государственныймеханизмбуржу-азногообществаслужиткак«нормализации»от-дельных личностей (например, «исправление» делинквента), так и обучению широких масс навыкам поведения, установкам, нормам и ценностям, усвоение которых обеспечит успешное выполнение данной группой населения ее общественных функций. «Благодаря новой экономии власти карцерная система, являющаяся ее основным инструментом, сделала возможным возникновение новой формы "закона" — нормы... Мы живем в обществе учителя-судьи, врача-судьи, воспитателя-судьи и социального работника-судьи; каждый индивид, где бы он ни находился, подчиняет ему свое тело, жесты, поведение, поступки, способности и успехи. Карцерная ткань общества обеспечивает как реальное присвоение тела, так и постоянное наблюдение за ним.»6 Система дисциплинарных институтов массово воспроизводит индивидов, оставляя в их поведении четкие следы в виде привычек («муштруемое тело»).
Близкой по духу к теории Фуко является концепция «первичного произвола» Пьера Бурдье, французского социолога, этнолога, философа и политического публициста, одного из наиболее влиятельных социологов ХХ века. Бурдье утверждал, что указанный «произвол» (акт насилия) лежит в основе всякого социального института (в том числе государства и права). По мнению Бурдье, вследствие первичного акта насилия воз-
5 Фуко М. Надзирать и наказывать : Рождение тюрьмы. М. : Ad Маг&пет, 1999. С. 437-439.
6 Фуко М. Указ. соч. С. 447-449.
никает социальный институт. Затем с течением времени (несколько поколений) люди забывают о том, что указанный институт возник благодаря насилию, и воспринимают его как законный и традиционный. Указанное явление П. Бурдье назвал «социальной амнезией».
В нашем представлении И. А. Исаев близок к указанным выше мыслителям-модернистам, которые критично относятся к институту государства и юридическим нормам, ибо государственно-правовой механизм предусматривает, осуществляет и легитимирует насилие. Однако вполне обоснованная критика государства (как механизма для угнетения) и правовой нормы (как оправдывающей насилие) вызывает ряд вопросов.
Например, каким было человеческое общество до «первичного произвола», установившего власть государства и нормы? Является ли эпоха до «насильственного правоустанавливающего акта» своеобразным «золотым веком» или отношения власти-подчинения рождаются вместе с человечеством и появление легитимного насилия в результате «первичного произвола» является прогрессом, «уничтожившим большее зло с помощью меньшего зла»?
И. А. Исаев утверждает, что «из революции рождалась Норма, господство которой подкреплялось верой в Науку и Разум — и это была новая метафизика власти XIX века» (с. 6). Однако нам не удалось обнаружить в монографии оценки автором «Старого порядка», тем более сравнительной характеристики «Старого порядка», революционной эпохи и послереволюционного периода. Был ли режим французского абсолютизма большим или меньшим злом по сравнению с революцией? Исследователю, характеризующему революционную эпоху во Франции, нельзя уклоняться от сравнительной характеристики старого и нового режимов.
Подводя итог размышлениям над книгой, отметим, что в монографии рассматривается сложнейший комплекс философско-правовых проблем. Автор справедливо обвиняет современное либеральное общество и «правовое государство» в создании «деспотизма нового типа», жестокого, «исторически централизованного», холодного и страшного. Непонятно только, что должно прийти на смену этому Левиафану, существуют ли альтернативы «нормативному принуждению»? Есть ли среди известных нам, реально существовавших обществ более совершенные, чем современное либеральное общество? Наличествует ли хотя бы теоретическая возможность создать принципиально новое, лишенное неизбежных противоречий государство? Ответы на эти вопросы монография не дает.
в. г. БАЕВ, А.Н. МАРЧЕНКО
LEX 1ШЩ
БИБЛИОГРАФИЯ
1. ЗедльмайерХ. Утрата середины : пер. с нем. — М., 2008.
2. Исаев И. А. Нормативность и авторитарность. Пересечения идей. — М. : Норма, 2014.
3. Лопашенко Н. А. Уголовная политика по принципу «Чего изволите?», или Уголовный закон как средство решения всех проблем // Вестник Моск. ун-та. — 2015. — № 1.
4. Фуко М. Надзирать и наказывать : Рождение тюрьмы. — М., 1999.
Материал поступил в редакцию 4 ноября 2015 г.
NORMATIVITY AND AUTHORITATIVENESS: INTERPRETATION OF PROFESSOR ISAYEV I.A.
Reflections on the book:
Isayev Igor Andreevich: Normativity and authoritativeness. Intersection of ideas: Monograph - M.: Norma, 2014. — p.432
Bayev Valery Grigoryevich — Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Labor
and Business Law of Tambov State Law University.
[baev@nnn.tstu.ru]
392000, Russia, Tambov, ul. Sovetskaya, d. 106.
Marchenko Aleksey Nikolayevich — Ph.D. in Law, Associate Professor of the Department
of Civil Law and Civil Procedure of Tambov State Law University
[baev@nnn.tstu.ru]
392000, Russia, Tambov, ul.Sovetskaya, d. 106.
Review. The Article analyzes the scientific work of Professor Isayev I.A., a famous Russian historian of the state and law. Professor Isayev is one of the most profound scholars researching metaphysical foundations of categories of power, domination and law retrospectively. He is the author of a number of works united by common research issues («Metaphysics of power and law» (M.,1998), «Politica-hermetica: hidden aspects of power» (M., 2000), «Power and law in the context of the irrational» (M., 2006), «Domination: Essays on Political » (M., 2008), «Topos and nomos: spaces of law and order» (M., 2011), «Normativity and authoritativeness. Intersection of ideas» (M.: Norma, 2014). With a particular focus on the last book, the Authors of the review note that the works by I.A. Isayev contain versatile philosophic material and diverse sources, explore the "will to power" as a philosophical and legal problem; criticize contemporary liberal-democratic society referring its "genealogy" to the ideas and practices of the French Revolution of the XVIII century. The Authors of the review share Isayev's approaches and note his deep insight into the described era, his high degree of erudition and figurative metaphorical writing style. The reviewers understand Isayev's opinion that blames a contemporary liberal society and a "rule-of-law state" for creating the "despotism of a new type", which is cruel, "historically centralized", cold-blooded and scary. However, reviewers indicate that Isayev I.A. evades the answer to the question what should replace this Leviathan, whether any alternatives to "nominative (regulatory) compulsion" exist. Are there any known to us modern societies or societies that existed earlier that are more advanced than a modern liberal society? Is there at least theoretical possibility to establish an absolutely new society that lacks inevitable contradictions of the state?
Keywords: Isayev, the state, society, domination, power, law, norm, idea, authoritarianism, liberalism
BIBLIOGRAPHY
1. Sedlmayr H. The lost center. Trans. from Germ. M., 2008.
2. Isayev I.A. Normativity and Authoritativeness. Intersection of ideas. M., 2014.
3. Lopashenko N.A. Criminal policy on the principle of "What would you like?" or the criminal law as a means of solving all problems "// Vestn.Mosk.un-ta. 2015, no. 1.
4. Foucault M. To Discipline and Punish: The Birth of the Prison. M., 1999.
